Теория Спектра

Видели ли вы когда-нибудь, как взлетают ангелы? Скажу честно, зрелище не для слабонервных…

Я сидела на земле, оглушенная непонятным «ударом» по голове, который будто обрушился со всех сторон сразу. В ушах звенело, зрение подводило, но какое-то десятое чувство подсказывало, что совсем близко от меня замерло могучее и, возможно, хищное животное.

Понимая, что любой зверь, почуяв страх, может наброситься, я интуитивно потянулась, чтобы зверюгу обнять и погладить, пытаясь перевести приступ ужаса в более нейтральную эмоцию. Под пальцами я чувствовала короткую шерсть, напряженные мускулы и кожистые плотные щитки. Вскоре ясность сознания вернулась, но как только я решилась чуть отстраниться и разглядеть зверушку, меня отшвырнуло ударной волной, развернуло и повалило на спину. Я увидела, как вверх резкими мощными толчками поднималась… сказать бы птица, но она была не так высоко, чтобы сомневаться в антропоморфности ее очертаний.

Воздух из-под бурых крыльев прибивал к земле. Оцепенев я внимательно вглядывалась в невероятное существо, которое быстро уменьшаясь в размерах, стремилось к центру алого циклона – кольцо вращаясь пылало в небе. То ли облака такого цвета, то ли дым – не разберешь. Когда странная зверушка практически скрылась из глаз, превратившись в трудно различимую точку, кольцо захлопнулось, переломившись вдоль горизонтальной оси, и растаяло.

Тут я поняла, что не знаю, где нахожусь. Последнее, что помнила – как меня на скорой везли в роддом. А через минуту я валяюсь на земле, уставившись на неизвестное науке создание с энтузиазмом юного натуралиста. Сверху раздался голос:

– Вы отдыхаете или нуждаетесь в помощи? – я обнаружила, что так и не поднялась на ноги, поглощенная внутренним диалогом. Надо мной стоял человек и предусмотрительно протягивал руку. Я ее на всякий случай принимать не стала, но поменяла положение на сидячее. Нечаянный собеседник, помедлив, присел рядом, внимательно меня изучая.

– Илияс Ильдарович, будем знакомы, – на вид мужчине было под семьдесят, в роскошном восточном халате, коротко стрижен, с аккуратной, ухоженной эспаньолкой.

– Алина, – сухо ответила я. – Что это за место? – хотелось продолжить «и как я сюда попала», но вряд ли вопрос по адресу.

– Добро пожаловать в новое пристанище, – с мягкой усмешкой сказал мужчина и обвел рукой окрестный пейзаж. В обе стороны расходился длинный ряд совершенно одинаковых белых купольных палаток. Мы, похоже, были в горах, вокруг поднимались скалистые склоны, покрытые ледниками. И ни единого человека поблизости.

– Не припомню, чтобы заказывала индивидуальный тур по горным маршрутам… И на вопрос мой вы не ответили. Илияс Ильдарович.

– Разве? – шутливо вскинул брови мужчина. – Ах, ну да-ну да. Что ж, мы с вами имеем сомнительное удовольствие пребывать в Лимбе.

– И где это? какие-нибудь ориентиры имеются? область, там, город?

– Если вас интересует принадлежность к административной единице или государству, увы, такового нет. По эту сторону, по крайней мере. – Он не переставал улыбаться, лукаво и немного печально. А я никак не могла взять в толк, это розыгрыш такой идиотский, или я правда на том свете. Здравствуйте, располагайтесь…

– Хотите сказать, сие есть посмертное существование? Ну, а крылатая зверюга – это, вероятно, архангел Гавриил? – шутка вышла дурацкой и вымученной, а, хуже всего, я уже не удивилась бы утвердительному ответу.

– Не совсем. Это ваш хранитель ретировался. Доставил и далее отправился, полагаю, по иным производственным необходимостям. Имени его не знаю, хотя прежде видеть доводилось.

Я поднялась чуть осмотреться, влезла на ближайший булыжник, но не обозрела ничего кроме рядов таких же палаток. Кемпинг на горном плато, ни дать, ни взять.

– Погодите, если я верно помню, Лимб вмещает тех, кому заказан путь в Рай и Ад. Поселочек не то чтобы крошечный, да и иное измерение, все дела, но как-то не верится, чтобы на таком пятачке уместились все античные герои и некрещенные младенцы.

– О, вы все не так поняли! Это место не имеет отношение к богословию. Народу здесь немного, и текучка немалая. Это лишь один из островков системы, – он замялся, подбирая, формулировку. – Место это – оборотная сторона вполне себе существующего на земле плато, такой пространственный карман, если хотите. А киноварное кольцо, которое вы изволили наблюдать – не что иное, как выход на его лицевую сторону. И пространственно-временные условия тут вполне знакомые.

– Так мы живы или нет, я что-то уж совсем перестала вас понимать…

– Формально мы мертвы. Тела закопаны в землю, отслужены панихиды или что там полагается. И нынешние оболочки, хоть и вполне осязаемы, представляют собой лишь пространственное вместилище более тонких энергий, формирующих внутреннюю суть. Душу, если хотите.

В этот момент перед нами возникла миловидная женщина в светло-бежевом балахоне.

– Илияс Ильдарович, вам пора на тестирование. А вы, дорогая, следуйте со мной, необходимо провести процедуру регистрации и первичное освидетельствование.

Со словами: «Был раз знакомству, непременно еще поболтаем», – мужчина направился прочь вдоль геометрически идеального ряда куполов. Женщина в балахоне повела меня в другую сторону.

Палатки в крайнем ряду не отличались от остальных, во всяком случае, с виду. На них так же стояли номера без иных опознавательных знаков. Не доходя до середины ряда, она откинула полог одного из шатров и жестом пригласила войти. За пологом была раздвижная дверь, а за дверью просторная комната. Некоторое время женщина вносила записи в устройство, напоминающее современный планшет, после чего заговорила:

– Рада официально приветствовать вас в Лимбе, Алина. Меня зовут Атропа, я комендант. Вы попали сюда по окончании земного существования и включены в перечень душ, запланированных для перерождения. Пока не придет очередь, вам будут предоставлены комфортные и максимально привычные условия. Согласно регламенту раз в двое суток необходимо проходить тестирование текущего контроля. Время здесь разбито на ночные и дневные периоды, ночью действует комендантский час. Сон необходим вам так же, как и при жизни. В этой оболочке пища вам не требуется, однако, на территории имеется гастрономический блок. Там можно в познавательных целях попробовать любое блюдо, которое когда-либо было приготовлено на земле. Полный перечень блоков и секций представлен в этом буклете, – она протянула брошюру, похожую на туристический информационный лист.
– А сейчас придется немного подождать, – она указала на стоящий за прозрачной перегородкой диванчик. – Как только прибудет ваш хранитель, мы проведем первичное освидетельствование, вы получите идентификатор и будете свободны.

Атропа вернулась к планшету, явно демонстрируя отсутствие ко мне интереса. Прохладная дама... За неимением вариантов, пришлось переместиться на диван. Перегородка была полуцилиндрическая и раздвижная, как и дверь. Услужливо пропустив меня в «нишу ожидания», она бесшумно закрылась.

Снаружи палатки напоминали армейские, но внутри это было обычное офисное помещение с ненавязчивым светленьким интерьером. Казалось, что находишься скорее в капитальной постройке: комната была круглой, без углов, но стены имела вертикальные, ровные и весьма твердые.

В буклете помимо текста была карта-схема. Ядовито-желтым на ней сияли информационные стенды, на которых можно получить по любому из блоков «полное и исчерпывающее описание». Еще значились библиотечные залы, мультимедиа блок (там можно увидеть любую точку мира или человека в реальном времени), отделение связи (без расшифровки, но с пометкой «по индивидуальному разрешению»), спортивный блок (с перечислением известных и неизвестных мне видов спорта, включая бобслей и греблю на каноэ), секция изобразительного искусства и прочее, и прочее. По ходу, тут не один пространственный карман, их как в жилетке у Вассермана, если не больше.

Течение времени ощущалось очень четко. К моменту, как крылатый вошел в палатку, прошло ровно сорок две минуты ожидания. Сейчас он не выглядел так грандиозно, но бурые крылья, спускающиеся до земли, все же смотрелись внушительно. Если не брать их в расчет вместе с короткой шерстью и чешуйками, покрывавшими тело наподобие гидрокостюма, он выглядел вполне по-человечески.

Я поднялась, чтобы вернуться «на ковер», но перегородка не шелохнулась. И не пропустила ни единого звука. Некоторое время я наблюдала сцену немого кино, «Мойра и ангел», дубль восемнадцатый. Жаль, субтитры не прилагались. Показалось, что парня отчитывают и довольно жестко, хотя выражение лица Атропы оставалось все также холодно учтивым. Наконец, меня впустили.

– Алина, знакомьтесь, это Эсмиан. В течение последних двадцати семи лет вы находились под его чутким присмотром.

Хранитель кивнул и отвел взгляд. Я выдавила из себя: «Очень приятно», и пялиться тоже не стала.

В течение тридцати четырех минут шло тестирование. Исследовали эмоциональные реакции, ассоциативное мышление, логику… Когда возникли картинки Роршаха, я чуть в голос не расхохоталась, но стоически дотерпела все экзекуции. Эсмиан наблюдал молча и отстраненно. Вбивая итоговые данные в планшет, Атропа заключила:

– Согласно проведенному освидетельствованию, вновь прибывшей душе присваивается спектральная принадлежность за кодом 3FECFC. Есть ли дополнения или возражения у хранителя?

Эсмиан безучастным голосом ответил:

– Нет.

Ничего не скажешь, повезло с хранителем. Ему бы на каплю больше энтузиазма, может, и до пенсии дотянула бы…

На руку мне нанесли что-то типа штрих-кода из прямых и волнистых линий. После чего с миром выдворили, напомнив попутно, что все сведения об услугах и месте квартирования я могу получить у любого информационного стенда, отсканировав идентификатор. Благо, ближайший стоял напротив выхода.

Эсмиан вышел через минуту. Местный сканер изо всех сил сопротивлялся моим попыткам расширить кругозор. Сломан, вероятно. Как и обещано – «максимально привычные условия». На просьбу помочь экс-хранитель не отреагировал. Я разозлилась. Догнала его и, развернув к себе, бросила в лицо:

– Эй, раз не досмотрел и мне придется здесь куковать, а не ребенка растить, мог бы хотя бы помочь разобраться с вашим недобитым терминалом!

Он взял меня за плечи и, внимательно глядя в глаза, с иронией спросил:

– А с чего ты решила, что я тебе еще что-то должен? Тем более что «не досмотрел»?

– За что-то же тебя Атропа отчитывала!

Он расхохотался, похлопал меня по голове, как бестолкового ребенка и, отсмеявшись, сказал напоследок:

– Успехов со стендом! – после чего быстро скрылся за поворотом.

Строго говоря, в последние пару лет он неплохо справлялся – удача мне улыбалась, не в пример предыдущим. Но смерть в мои планы точно не входила.

Промучившись еще минут пять со сканером, я выяснила номер своего жилого блока. Внутри шатра за пологом открывалась шеренга уже знакомых раздвижных дверей, цифра за третьей дробью в обозначении указывала на пятый отсек. Когда я приблизилась, дверь без дополнительных манипуляций отъехала в стену. Обстановку составляли кровать с тумбой, ночник на стене, и стол со стулом. В верхнем ящике тумбы лежал планшет с кучей функций, имелся даже режим проектора – все по последнему слову техники. Но на душе было погано.

Чем заняться, в голову не шло. Раздумывать над своим положением не хотелось. Поэтому я решилась на экскурсию. В таком настроении начать ее стоило с гастрономического отдела – вкусная еда всегда возвращала мне присутствие духа. У входа в гастрономию я вновь столкнулась с Илиясом Ильдаровичем. Он, казалось, был мне рад и неотвратимо настроен на общение. Впрочем, почему бы и нет. Я поздоровалась первой.

– Добрый день, решили освежить память о здоровой и не очень пище?

– Здравствуйте еще раз, Алина. Я же говорил, непременно встретимся. Знаете, по еде не скучаю, но без чая до сих пор обхожусь с трудом.

Внутри гастрономический шатер был устроен наподобие фудкорта в стиле хай-тек. Неоновая подсветка, многоуровневые платформы с белыми кубическими столиками и высокими стульями, растущими прямо из платформ, и никаких официантов или обслуживающего персонала. Мой спутник, угадав вопрос, пояснил:

– Заказ можно сделать на табло, встроенном в столешницу, откуда он почти сразу и появляется.

Зал был забит битком на всех уровнях, но когда мы поднялись на третью платформу, за углом обнаружился совершенно свободный столик.

– После ста девяноста лет пребывания не многое меня здесь радует, но отсутствие очередей – во главе списка. Если нужен лишний столик или набор бадминтона – непременно отыщется.

– Ста девяноста?!. Вы же говорили, здесь текучка...

– Все так. Если душа попала в Лимб по незначительной ошибке хранителя – очень быстро отправляется обратно, на переделку. Но старожилы есть даже здесь, – он усмехнулся. – Если позволите, я все же сделаю заказ.

Чай стыл в кружках, сахарная пудра таяла на грушевом пироге, а я пыталась вникнуть:

– Итак, души попадают сюда и еще в кучу похожих мест после смерти. Потом их отправляют обратно на землю, но только тех, кто умер по незначительной ошибке, а остальные тогда что?

– Никто по ошибке не умирал. А вот с неправильной спектральной принадлежностью пришли к моменту смерти – это да. Причем все, здесь присутствующие. Но кто-то по случайности и недосмотру хранителя, а кто-то по более сложным причинам. Я как раз из второй категории.

Тут из пола выдвинулся громадный экран, с которого на присутствующих взирали двое. Женщина начала:

– Человечество доживает последние времена, и от нас с вами зависит, что его ждет в итоге – лучший светлый мир или прах и пепел.

– Войны идут одна за другой в разных уголках земли. Еще немного и грянет Третья мировая, которая уничтожит человеческую цивилизацию до основания, – подхватил ее экранный мужчина.

– Только Спектральный Переход может спасти людей. И Лимб существует во благо этой вышей цели! Спасибо, что вы с нами.

Экран погас и уполз обратно в пол. Смешно и жутко. С одной стороны, я не пожелаю своим близким погибать в агонии. А с другой, этот «ролик» до странного напоминал гибрид предвыборной рекламы и магазина на диване. В силу чего доверия не вызывал.

– Спектральные переходы, спектральные принадлежности… Еще этот рекламный фарс…

– Ну, не совсем фарс. Если дойдет до Третьей мировой, мало и здесь никому не покажется. А так «реклама» для тех, кто торчит тут слишком долго, чтобы продолжать упиваться благами посмертного отпуска. Посыл, что не все так плохо и однообразие местных занятий – лишь цена за спасение человечества в итоге.

– Разнообразия тут, кажется, хоть отбавляй…

– Лишь на первый взгляд. Развлечения приедаются, новых впечатлений нет, и общение здесь иное, чем в жизни. По сути, каждый предоставлен сам себе, а знакомства – фикция, не дающая ни привязанностей, ни морального удовлетворения.

– По-моему, мы с вами вполне мило болтаем.

– Вот именно, что болтаем, – Илияс Ильдарович улыбнулся так же печально, как при первой встрече. – Интересно, что вы сказали бы года через три, и стали бы вообще вступать в разговоры.

– А что это за спектральная ерунда?

– Человек в любой момент имеет определенную спектральную принадлежность, или проще, оттенок цвета. Можно назвать это аурой. Для Спектрального Перехода, суть которого – полная трансформация рода человеческого и обращение к свету, требуется полный набор цветов или спектральная матрица. Если «оттенок» человека в момент смерти подходит для заполнения матрицы, он ожидает Перехода в законсервированном состоянии. Прочие отправляются в Лимб, где ждут перерождения, дабы приобрести более приемлемый цвет. Хранитель же должен этот процесс контролировать и всячески к нужному цвету человека подводить.

– Вот что значит сто девяносто лет в разведке…

Он рассмеялся:

– Ерунда, все эти сведения есть в библиоблоке, в особом разделе – «Теория Спектра».

– Выходит, хранители и не хранители вовсе? Ну, то есть они не оберегают и не помогают, а просто как овец выращивают или, там, свиней? До нужного цвета.

– В целом, да, если допустить возможность превращения всех овец разом в людей, например, при достижении определенных количественных показателей. Так что профит для человечества вроде есть. Да и работают над цветом все же в рамках имеющихся предпосылок. В общем, чтобы не было испорченного телефона, вы с разделом лучше сами ознакомьтесь.

Завтра Илияс Ильдарович обещал показать свою художественную мастерскую в секции изобразительного искусства. Когда мы распрощались, я направилась, было, к мультимедиа блоку, да войти не решилась… Хотела посмотреть, как у моих там дела. Но в последний момент испугалась: в аварии я погибла или на акушерском столе, история умалчивала, потому, не известно, чем дело закончилось для ребенка. В другой раз…

В голове то и дело всплывали мысли об этой спектральной хиромантии. Но в библиотеку идти было уже поздно. На улице стемнело, а информационные стенды оповещали о начале комендантского часа.

В библиоблок я отправилась наутро. Залы располагались по кругу и впечатляли разнообразием. Больше всего народу было в разделах беллетристики и философско-эзотерическом, немногим меньше – в научной литературе. Но не пустовал ни один зал, какое-то количество читателей имелось везде. Консультанты помогали с выбором.

Нужного же мне раздела нигде не наблюдалось.

Я обошла все по и против часовой стрелки раза по три, пока не заметила прямо напротив входа в блок дверь без опознавательных знаков. Других подозреваемых на роль раздела по Теории Спектра не имелось. С полминуты я колебалась, но все же повернула ручку двери. Это была именно дверь! Не раздвижная, не поднимающаяся к потолку – самой обыкновенной конструкции. За ней располагался очень похожий на остальные зал. Но посетителей не было видно, как и персонала.

Вскоре я расслышала тихий шелест и за колонной обнаружила живое существо. Консультант стоял спиной и листал огромный талмуд.

– Простите, я искала раздел по «Теории Спектра», он, случайно, не здесь находится?

Консультант вздрогнул. Вероятно, не расслышал, как я вошла. А когда он обернулся, настало мое время удивляться. В длинном светло-сером балахоне передо мной стоял молодой человек с растерянным лицом моего хранителя. Человек, условно, конечно… Но крыльев у него точно не было, как и шерсти с чешуей.

– Да, вы по адресу. Проходите. Возникнут вопросы – обращайтесь.

Интересное дело, закрытая дверь без указателей, нет людей, да и сам этот парень. Впрочем, в здешнем устройстве я не разберусь, пока предметно не изучу матчасть. Но любопытство взяло верх, и, порывшись с минуту в книгах для приличия, я вернулась к консультанту.

– Эсмиан, а это вы?

– Я, – просто ответил мой экс-хранитель. – Доброго дня, Алина.

В голове был сумбур. Неловко от воспоминаний о вчерашней склоке, непонятно, куда делись его крылья, да и с какой книги начинать, лучше уточнить. Выбрав наиболее безобидную тему, я продолжила:

– Здравствуйте, мне посоветовали этот раздел, чтобы составить представление о Лимбе и Спектральном Переходе. С чего стоит начать?

Он достал с верхней полки увесистый темно синий том и протянул мне:

– Вот то, что вам нужно, – на обложке значилось «Азбука спектра».

Я коротко поблагодарила, но уходить не спешила. Подбирала слова.

– Хотела извиниться. За вчерашнее. Некрасиво вышло с моей стороны. Вспыльчивость и после смерти в наличии.

– Все в порядке. Мне бы тоже стоило вам помочь со стендом, пустяк ведь. Просто день выдался не самый удачный.

Обоюдный обмен любезностями меня ободрил, и я решила продолжить атаку:

– Простите за бестактный вопрос, но почему вы сейчас здесь? Один, без крыльев …

Он улыбнулся и покачал головой.

– Вы вчера верно заметили, что меня, так сказать, отчитали. За любые ошибки нужно платить. Некоторое время придется провести в Лимбе «на исправительных работах».

Помедлив, он протянул мне еще одну книжицу, потоньше и меньшего формата – «Иерархическая хрестоматия».

– Это вам тоже может быть интересно.

Я замялась, но все же спросила:

– Это из-за меня?

Он помолчал. А потом, скрестив руки на груди, задумчиво произнес:

– Знаешь, не скажу, что ты совсем ни при чем. Но повлиять на итог не могла. И в принятых мной решениях, пусть даже самых рискованных и безрассудных, я не раскаиваюсь. Прости, что так и не подержала дочку на руках.

У меня перехватило дыхание.

– Она в порядке?

– Насколько это возможно, учитывая обстоятельства. Довезти до больницы тебя успели и ребенка спасли, но осложнения и большая кровопотеря, сама понимаешь. Ты кстати можешь на нее в медиаблоке посмотреть.

– Знаю. Спасибо.

Я уже было направилась к выходу, но окинув взглядом зал еще раз, неожиданно для самой себя спросила:

– А почему тут совсем нет людей?

– Видишь ли, я поставил барьер, поскольку не настроен лицезреть праздно шатающихся зевак. Пока, по крайней мере. А ты, вероятно, исключительно точно знала, что искала.

_____

С сенсорным шлемом в медиаблоке я разобралась не сразу, но мне все же удалось разглядеть палату с множеством пластиковых боксов. В одном из них и ворочалась моя дочурка. В кино меня всегда забавляло, как свежеиспеченные мамашки умиляются видом своего сморщенного сизо-бордового чада, отыскивая в нем сходство с родственниками до пятого колена. Но судьба иронична… Когда я увидела дочку, в голове стояло две мысли: она – копия Ярослава, и я невыносимо хочу прижать ее к себе. Не знаю, сколько я провисела там в состоянии полутранса, прежде чем физический дискомфорт от тревоги и досады выбросил меня обратно в медиа-кабинку. Результат наблюдений за мужем был тем же. Как тут люди с ума не сходят… это же чистое издевательство. Я сбросила шлем и выбежала оттуда.

Тошно было до невозможности. Я помнила о назначенной встрече в мастерской, но общения не хотелось ни в каком виде. Потому я закрылась в жилом отсеке, стараясь отвлечься чтением. Обе книжки, на удивление, имели конкретного автора, причем одного и того же: И.И. Омаров. Уповая на то, что «Азбука» окажется проста и занимательна, сообразно названию, я взялась за нее.

Насчет простоты я промахнулась. Замысловато построенное повествование излагало историю пришествия ангелов на Землю. Если вкратце, то ангелы – иная цивилизация, которая, как и «все прочие известные разумные цивилизации», обитала в шестимерном пространстве, в виде некой конфигурации света. «Они постигали красоту и многообразие сущего, путешествуя среди обилия миров бесконечно долго». При этом, с одной стороны, каждый мог выбирать себе путь по личному вкусу, а с другой, размножение являлось обязательным актом коллективного творения. Как только набиралась критическая масса новых знаний, община собиралась и, так сказать, порождала следующих своих членов. Жили-не тужили, ширились и множились.

Беда пришла, откуда не ждали. В одной из вселенных, где ангельская братия надумала провернуть очередное групповое зачатие, возникла странная категория существ. Им было знакомо творение, правда, в весьма примитивных формах. Им было знакомо познание, правда, в нем они были сильно ограничены. Вдобавок, это была единственная условно разумная цивилизация, закованная в рамки четырех измерений. Флуктуация, ошибка природы, казалось бы. Но Природа рассудила иначе. И без права на амнистию ангелы всеми дружно были низвергнуты на Землю с целью помочь человечеству получить подобающую разумной форме жизни размерность. Так гласило сошедшее на них Откровение.

Решением проблемы в Откровении был указан Спектральный Переход. Для него необходимо укомплектовать человеческими сущностями равномерную спектральную матрицу. Любому разуму в той или иной мере свойственна некоторая цвето-световая компонента. Для простоты, аура или душа. В нашем случае она была привязана к физическому телу, а в момент смерти рассеивалась. Ангелы получили возможность душу захватывать и запирать в специальных камерах.

Равномерная же матрица – что-то вроде градиентной палитры фоторедактора с плавным переходом от оттенка к оттенку, от цвета к цвету. Только в трехмерном эквиваленте. Когда матрица будет собрана, случится этот самый Переход, причем чистым цветом цивилизации станет белый, который и разделится поровну между ее составными единицами. Став шестимерными, новые люди обретут более широкие возможности к познанию и наконец встанут наравне с иными братьями по разуму. Ну, а ангелы вернутся в исходное состояние.

Оказавшись сброшенными в четырехмерную форму, ангелы отчасти сохранили свои скилы. Они могут видеть линии вероятностей и способны просчитать, какие минимальные изменения обстоятельств подведут человека к нужному цвету. Но в силу человеческой переменчивости и вероятностного характера исходов селекционный отбор идет с перебоями…

В дверь постучали. На пороге стоял Илияс Ильдарович. Когда я не пришла к назначенному часу, он решил проверить, не случилось ли чего. Посвящать его в личные переживания не хотелось, да и досужая беседа уже не казалась столь обременительной. Потому я сделала вид, что забыла о встрече, он сделал вид, что поверил, и мы отправились в мастерскую.

На холстах множились идиллические пейзажи, поражающие разнообразием. Искусно написанные они неуловимо объединялись, создавая иллюзию течения жизни от рождения до благостной старости.

– Удивительно, – выдохнула я. – Это… удивительно.

Мой спутник явно был доволен произведенным эффектом.

– Вы, наверное, при жизни были художником и чертовски талантливым!

– О нет, – он рассмеялся. – Секреты живописи я постигал уже в Лимбе. Это летопись. Здесь те места, где я пережил самые дорогие моему сердцу моменты. Пейзажи за годы изменились, так что приходилось совмещать воспоминания с подсмотренными в медиаблоке видами.

При слове «медиаблок» меня передернуло, и я сменила тему.

– Кстати, добыла пару книг по Теории Спектра. Правда, отыскать раздел стоило немалого труда.

– Он же у самого входа, как можно пройти мимо?

– Так-то оно так, да новый библиотекарь решил его несколько… замаскировать. Не только указатели убрал, но даже дверь поставил, представляете? На петлях, с ручкой!

– Ого!

– Не менее удивительна личность книжника. Среди пыльных томов время коротает мой экс-хранитель Эсмиан.

Собеседник взглянул на меня с интересом, но обсуждать особу библиотекаря не стал, вместо этого спросил:

– И какие же книги вы взяли?

– «Азбуку спектра» и «Иерархическую хрестоматию». По совету консультанта.

– М-да, сомнительное сочетание, но раз уж по совету…

– Почему же, «Азбука» довольно занимательна. Вот дочитаю и сразу перейду к «Хрестоматии», хочу разобраться, так ли страшна эта ссылка в библиотеку. А то меня как-то чувство вины гложет…

– За что же, позвольте спросить?

– Прочла, что человеческое непостоянство нарушает точность отбора. И мне подумалось, что «ошибка» хранителя, по которой я здесь, а Эсмиан отбывает «срок», может быть отчасти по моей вине. Точнее по вине моего шального настроения, до сих пор сохранившего свое дурацкое свойство.

– О! да вы почти до конца дочитали. Но можете не переживать, вы ни при чем.

– Он то же самое сказал, конечно, но почему вы так уверены? В Лимбе, что ли, весь персонал – разжалованные хранители?

– Отнюдь нет. Потому я и уверен.

– Загадками говорите…

– Какие загадки, что вы! Но раз уж вас так захватило чтение, не вижу смысла отнимать удовольствие. Полагаю, в «Хрестоматии» отыщутся все ответы.

_____

Заключительная глава «Азбуки» была посвящена Лимбу. Я уже знала, что это оборотная сторона области земли и попадают сюда души негодные для формирования матрицы. Как правило, потому что их цвета дублируют уже имеющиеся в арсенале.

Еще технология, благодаря которой существует Лимб, позволяет хранителям оставаться незримыми и не осязаемыми, находясь рядом с подопечными на земле.

Видеть цвет души, помещенной в Лимб, невозможно в силу специфики его структуры. Для установления «текущих настроек» и нужны тестирования. Во-первых, на случай, если душа невзначай обретет подходящий цвет. А во-вторых, чтобы определить кандидатов на перерождение, аура которых легко доступным путем сможет выйти на нужную спектральную принадлежность в новом воплощении.

Персонал Лимба – неопытные ангелы. Для них он некая ступень, позволяющая узнать людей поближе. Эта «стажировка» призвана сократить проколы новоиспеченных хранителей и улучшить чистоту результата. Комендант – представитель Совета (высшего органа управления четырехмерного ангельского сообщества).

Но о том, что хранитель может оказаться в Лимбе на посылках в виде наказания, ни слова.

На следующий день, после тестирования, Атропа доверительным тоном предложила мне безлимитное разрешение на вход в отделение связи. Пояснив, что оно предназначено для помощи душам смириться с внезапным расставанием с близкими. Там можно установить осязаемый контакт с живыми. Для них это не более чем ласковое дуновение ветерка, для тебя же ощущается как реальное физическое прикосновение.

Я приняла это щедрое предложение без колебаний.

Следующие пару недель я дневала в отделении связи. А по ночам заливалась слезами. Начала понимать, как чувствуют себя наркоманы… Когда я гладила крошечную головку, покрытую мягким светлым пушком или обнимала мужа, это была пиковая эйфория. Но по выходе из злополучного здания, ломало нещадно до самого утра. Назавтра схема повторялась. С каждым разом уходить было все больнее и сложнее, а отказаться от этих визитов я уже не могла.

Однажды вечером раздался настойчивый стук в дверь. Открывать я не собиралась. К моему удивлению, дверь, хоть и с сильным сопротивлением, о котором возвестил несвойственный скрежет, раскрылась. В комнату ворвался Эсмиан. Выглядел он угрожающе, у меня даже слезы просохли.

– Больше ты туда не пойдешь, это ясно?

Я оторопела. То ли от самой ситуации, то ли от того что единственной реальной связи с родными угрожали.

– Разрешение аннулировано! Если эта стерва опять начнет издеваться… Ты за меня расплачиваться не должна. В общем, не благодари.

Дальше помню плохо… По-моему, я пыталась расцарапать ему лицо и снять скальп, но это не точно. Короче, по итогу схватки я была отброшена на кровать. А дверь за ним закрылась. Открыть изнутри я ее уже не смогла.

Как по учебнику, сначала я не верила в случившееся. Потом вслух громко поносила всех местных, хранителя, комендантшу, Илияса Ильдаровича, просто за компанию, и в обратном порядке, попутно пытаясь разворотить дверь. Потом, полагая, что меня таки услышат, четко и внятно сообщала, что пропустила уже четыре тестирования, что не подобает. Что все осознала (хотя, что именно должна была осознать, неизвестно) и в дальнейшем буду соблюдать порядок (хотя не то, чтобы я его истово нарушала). В общем, просилась на волю. Потом какое-то время пребывала в состоянии овоща.

Но проснувшись одним утром, поняла, что эмоций нет вообще. Никаких. Что чувствую себя терпимо, даже, можно сказать, легко, а все минувшее было словно не со мной. В пору и вправду сказать спасибо, да некому.

Дверь открылась сама.

На следующем тестировании Атропа вела себя, как ни в чем не бывало. О вынужденном перерыве – ни слова.

_____

По семье я скучала. Но не рисковала больше заходить ни в отделение связи, ни в медиаблок. Мы снова стали гулять с Илиясом Ильдаровичем по местным злачным местам. Под предлогом того, что «свидания» с родными для меня слишком болезненны, попросила его за ними поглядывать и держать меня в курсе. Все шло своим чередом.

Для разнообразия я даже взялась за вторую книжку. Но дело двигалось медленно, там было много перекрестных обозначений и взаимосвязей, среднему уму недоступных. Однако в итоге общее представление составить удалось.

Сначала хранитель должен собрать либо узкий спектральный набор, либо, напротив, ряд душ расположенных далеко друг от друга по цвету. При первом раскладе он становится на путь мастера цвета, при втором – аналитика.

У тех и других есть карьерные перспективы. Первые с ростом уровня занимаются все более тонкой селекцией. Вторые – разрабатывают стратегии, подбирая достойных кандидатов для формирования того или иного участка спектра. И чем выше уровень, тем больше людей эти стратегии затрагивают.

Вершина пирамиды – Совет. В него входят и аналитики и мастера. Совет утверждает к действию глобальные прогнозы, способные повлиять на судьбы целых стран или всего человечества. В прочее время его члены занимаются прямыми обязанностями согласно профессиональному назначению.

За ошибки хранителей, в зависимости от тяжести последствий, предполагаются свои штрафы. Как правило, их результат на этом уровне обнуляют, они получают новую задачу и не движутся дальше, пока ее не выполнят. При серьезных нарушениях, могут отправить на уровень ниже, либо если ниже некуда – перевести в другой цвет.

Но о том, чтобы хранитель оказался в Лимбе на посылках в виде наказания, ни слова.

Интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд! И какие же обнадеживающие ответы я должна была получить из этой писанины, если в ней на нашу ситуацию ни намека?

Илияса Ильдаровича я нашла в гастрономии. Книжку положила на стол прямо перед ним.

– Спасибо, Алина, я знаком с содержанием.

– Очень кстати, что знакомы, – ответила я, усаживаясь напротив. – Тогда поведайте, где здесь указаны причины отправить хранителя на отработку в Лимб?

– Разве я говорил, что указаны? Я говорил, что вы найдете ответы.

– И в чем же они, если там даже маленькой пометки на такой счет нет?

– Именно в этом. Раз информации нет, значит, история нетипичная и к обычным случайностям и человеческому непостоянству не относится. А значит, как я и говорил, вы своему хранителю ничего плохого не сделали.

_____

– Вот, книги принесла.

– Медленно же ты читаешь, – усмехнулся Эсмиан.

Раздражало. Хоть он и оказал мне услугу, оставив взаперти, глумиться по этому поводу, уже слишком. Правда, сам инцидент наряду с прелюбопытным фактом его здесь пребывания, меня очень занимали, потому пришлось взять себя в руки.

– Были более важные дела.

Он многозначительно покивал головой и понес книги к стеллажу.

– Как вышло, что тебе назначили наказание, не описанное в перечне?

Остановившись на полпути, он обернулся:

– Это все, что тебя интересует?

Я запнулась, но потом продолжила:

– Нет, почему и как ты меня запер, я бы тоже хотела узнать.

Помолчав с минуту, он сказал:

– Здесь я не в праве болтать с посетителями на посторонние темы. Могу предложить разрешение на прогулку после отбоя. Видела когда-нибудь ночное небо в горах?

_____

Мы устроились на небольшой полке неподалеку от плато. Звезды висели прямо над головой в бескрайнем множестве. Огромные, яркие, казалось, если подняться чуть выше, достанешь рукой.

Первое время я была увлечена видом. Эсмиан тоже сидел, не шелохнувшись, вглядываясь в ночное небо.

– Так что же с наказанием?..

Он откинулся, выставив руки назад, и не глядя на меня заговорил:

– Видишь ли… в книге все верно. Но там не сказано, что долгий симбиоз с четырехмерной формой разума – нетривиальная задача.

У людей намного разнообразнее эмоции, намного острее восприятие красоты, заложенное от природы. У них… у вас по-иному устроены личные связи и привязанности. И этим ЗАРАЖАЕШЬСЯ. А вид переливающейся или сияющей одним цветом человеческой души – удивительное зрелище, уникальное.

Он повернулся ко мне:

– Как звездное небо в горах… даже лучше.
До нисхождения мы жили познанием иных миров и накоплением энергии многообразия красоты. Когда видишь человеческую душу впервые, хочется разглядеть все возможные оттенки. Новенькие часто шалят. Но задачу, конечно же, стараются выполнить и от неурочной кончины подопечного уберечь. Если халтурят – получают нагоняй и начинают заново. Это ты уже знаешь.
Вот только не написано в «Хрестоматии» о темных слоях спектральной матрицы. Их сбором занимаются лишь высшие сановники, чем темнее – тем выше. Люди умирают в состоянии отчаяния, подавленности, боли и горя. Либо в злобе и ненависти. Для неопытных хранителей это сложно и в плане подведения к цвету и в плане почти физического дискомфорта, ибо красивым такое вряд ли назовешь. То ли дело высшие, прошедшие и огонь и воду во всех смыслах слова.

Передо мной, как на кинопленке, возникла сцена, которую с этого ракурса я видеть не могла…
… Окно двенадцатого этажа распахнулось, и из него беззвучно вылетел довольно крупный «мешок». Мусоровоз тронулся и переместился в аккурат под падающий объект. Казалось, кто-то поленился дойти до бака и прицельно выбросил недельный запас отходов прямо из окна в кузов машины. Мусоровоз, не останавливаясь, проследовал дальше.
Потом кадр в больнице после операции…
Потом там же знакомство с Ларисой, удивительной, светлой и парадоксально оптимистичной. Ее последние слова: «Пока мы живы – все возможно, это банально, но чистая правда…»
Кадр завис и оборвался…

– Значит, я должна была умереть тогда, два года назад?..

Эсмиан молча опустил голову.

– А зачем, почему ты…

– Линии вероятностей сходились к серебристому облаку немногим после… твоей намеченной смерти. Это означало, что, если уцелеешь, встретишь человека, которого полюбишь искренне и бескорыстно, а он – в ответ. Увидеть общую ауру людей, поглощенных истинной идиллической любовью – исключительная редкость. А с новой стратегией, в перспективе станет только реже. И я, не поверишь, за все время своего здесь пребывания не видел такого. Так что, прости, преследовал шкурный интерес. Но того стоило.

Сначала, рассчитывал потихоньку вывести тебя обратно в темную область. Но… не смог. Был слишком благодарен и случаю и тебе как его проводнику за этот подарок. Решил, сколько получится, буду тебя охранять. А наказание честно понесу. Тем более, пару веков, как его сам для высших и предложил. На случай намеренного вреда. Но это другая история…

Судьба – смешное понятие. Им рулят заумные дядьки с крыльями, а насколько твоя окажется счастливой и интересной, зависит от их добросовестности или авантюризма…

– Про двери… Я больше спасибо хотела сказать, что закрыл, чем отношения выяснять. Хотя вопросы остались…

– Само собой. В общем, так, хуже мое положение уже не станет, но ты особо не распространяйся.

Я утвердительно кивнула.

– Переход скоро. И сейчас активно заполняются нижние – темные – слои, остальное уже готово, либо со дня на день ячейки закроются. Как я сказал, на темную часть спектра отправляют только высших. И, по идее, только мастеров. Но их уже недостаточно. Буквально после моего возвращения в довесок должны были выслать аналитиков из Совета.
Атропа – аналитик, уже будучи в Совете, разочаровалась в выборе. Хотела на землю. А тут я со своей выходкой… И вместо расширения штата начали полную проверку высших на профессиональное выгорание.
Она рассчитывала, что если до белого каления тебя доведет, точнее до черного, то бишь исправит мою «ошибку», то ее сразу на радостях кинут на полевую работу. Наивно. И не безопасно. Эксперименты ставить над своим подопечным, хоть и бывшим, я не дам. Но отношения мы с ней выяснили, больше подвоха можно не ждать.

_____

– Вы знали явно больше, чем сказали.

Я вытащила Илияса Ильдаровича из мастерской и мы прогуливались вдоль «улицы».

– Судя по тому, насколько плохо вы выглядите, вероятно, полночи выслушивали россказни опального высшего.

– Ваша проницательность меня не удивляет, а вот бестактность напротив. Разве можно такое говорить даме?

– Вы не дама, а приятель. Это совсем другое дело!

– И все же откуда вы знали, что Эсмиан высший?

– Скажем, на моем веку был подобный случай.

Вспоминая о словах экс-хранителя насчет особого наказания вкупе с тем, что о себе рассказывал (и не рассказывал) Илияс Ильдарович, я предположила:

– Это вашему хранителю такая ссылка досталась впервые?

Мужчина только улыбнулся.

– Он тоже хотел насладиться сиянием истинной любви?

– О нет, мой был не таким эстетом. Зато исключительно радел за свободу воли. Хотелось бы верить, что любовь в моей жизни была и в правду настоящей, но эту тему мы не обсуждали.

_____

Я совсем обжилась в Лимбе. Пыталась еще расспросить Эсмиана о Переходе, о судьбе тех, кто при смерти окажется в светлой части спектра, но от этого разговора он уходил. Зато с удовольствием рассказывал обо всякой ерунде.

Например, форму ангелы могут принять любую, но из соображений субординации для каждого типа она своя. При том крылатыми им нравится быть больше, чем в ином виде. Рассказывал, как ссыпается разноцветными крупинками солнечный свет, если смотреть на него подлетая к самому порталу, но не успевая пересечь. Как переливаются сине-золотым сиянием города под новый год …

Еще он научил меня правильно и дозировано пользоваться отделением связи, похлопотал о восстановлении разрешения.

Все налаживалось.

Правда реклама Перехода стала навязчивее… А может, я просто раньше не обращала на нее внимания.

_____

Эсмиан пропал. Видно, ссылка закончилась, труба позвала. Он, конечно, и так со мной слишком нянчился, но все же досадно, что не попрощался.

На цвет теперь проверяли каждый день по полтора часа. Иногда дважды.
Киноварные порталы, через которые прежде приносили некондицию раз-два в неделю исключительно по утрам, и изредка уносили иную душу, теперь открывались и закрывались с бессистемной частотой как на вход, так и на выход.

Реклама уже вызывала приступы тошноты и мигрени. Потому становилось ясно, что Переход воистину «скоро».

_____

После очередного тестирования я возвращалась выжатая, как лимон. Чья-то рука с силой схватила меня за плечо и утянула за палатку. Это был Эсмиан.

– Алина, слушай внимательно. Я не вдавался в подробности о Переходе, чтобы не отравлять последнее спокойное время. Уверенности, что все смогут перейти, не было и тогда, но в планах был максимальный охват душ.
Теперь линии вероятностей нестабильны, слишком велика угроза пресловутой Третьей мировой. Если она грянет, то и от нас камня на камне не останется. Ядерный взрыв затрагивает все слои пространства. Потому со дня на день запустят ряд катаклизмов, в муках погибнут миллионы. Как только нижние слои матрицы заполнятся, стартует Переход. По его завершении Лимб схлопнется, а заключенные в нем души бесповоротно исчезнут.
Ангелы вознесутся в полном составе, их подопечные на земле останутся без надзора и защиты. И неизвестно, чем это для них закончится.
Теперь ты в курсе всего, знаешь о неизбежности ближайших событий. За счет этого твой цвет должен был трансформироваться в белый – цвет осознания и приятия, цвет сущности ангелов. Если это так, я смогу протащить тебя через процесс Перехода. Готова пойти на риск?

– Иначе перебрасывать меня не станут?

– Нет. Аура и так была слишком светлой. Бирюзовый трудно поддается быстрому переходу в темную часть спектра.

– А что с моей семьей, они перейдут?

– Гарантий никаких. Матрицу будут заполнять по факту прибывшими, остальных сбрасывать в Лимб.

Он испытующе смотрел на меня, ожидая ответа. Потом выпалил:

– Хорошо, подумай. Через сорок минут встречаемся на административной стороне. Я найду контрольный блок, в котором можно проверить цвет без подозрений. До Перехода тебе нужно будет укрыться. Так что попрощайся на всякий случай со своими, при удачном раскладе в ближайшее время их не увидишь.

Голова гудела. Осмыслить информацию удавалось с трудом. С одной стороны, если останусь здесь, а муж с дочкой смогут перейти, я больше никогда их не увижу, как и никого, впрочем. С другой, если перейду, а они исчезнут? Будет ли мне до этого дело после Перехода? Или будет ли мне дело до самого Перехода…

На автомате я дошла до отделения связи. Видимо, ничего еще толком не началось, потому что Ярослав с малышкой мирно собирали кубики. Я пристроилась между ними, поцеловала в лоб и того и другого, понимая, что решение принято.

_____

В мастерской Илияса Ильдаровича не оказалось, и там царил подозрительный порядок. Художественные принадлежности сложены на столике у стены, картины выставлены в хронологически точный ряд, подписи на них закручены идеально одинаковыми вензелями. И. Омаров.

Я застала его у жилого блока, сидящим по-турецки возле входа.

– Здравствуйте. Пришла, на всякий случай, попрощаться.

– А, Алина. Полагаете, вас могут забрать?

– Меня вроде бы нет, но мало ли что. А вас?

– Я белый. Этот цвет не поддается вынужденному изменению. Такого цвета свобода воли.

– Подождите, но…

Я осеклась. До меня наконец дошло, где я видела его фамилию.

– Так это вы написали и «Азбуку» и «Хрестоматию»?..

– Я. Моего хранителя звали Корвиан, его мучили внутренние противоречия. Возникнув однажды утром, он рассказал обо всем. А я отчего-то поверил. Он хотел избавиться от дилеммы: люди должны были сознательно сделать выбор в пользу Перехода, сознательно пойти на страдания во имя высшей цели. Либо отказаться от этого великого блага. Но принять решение самостоятельно. Иначе по всему выходило, что заинтересованную сторону и не спросили.

– А вы что же?

– А я написал «Азбуку» (вторую книгу дописывал уже здесь), издал ее за свои деньги, меня объявили мистификатором, чуть не упрятали в психушку. В этой части Корвиан вероятности никак вытянуть не смог. Но за попытку был благодарен, потому жизнь меня ждала интересная и длинная, а любовь большая, жаль, детей не случилось. Ну и, само собой, с белой аурой меня отправили сюда. А хранителя после срока в Лимбе, сослали в аналитический отдел.

Он внимательно посмотрел мне в глаза.

– На прощание я обещал ему, что обязательно буду помогать душам обрести свободу воли. Но это оказалось занятием неблагодарным. Вот разве что с вами удача улыбнулась.

Я поняла, что в библиотеку он меня отправил специально, а потом подталкивал дальше.

– Откуда вы знали, что все выгорит?

– Я знал, что ваш хранитель из Совета. Он забирал Корвиана из Лимба. А раз подопечный высшего оказался здесь, значит, не по ошибке, а по умыслу. А значит, вы по какой-то причине были ему важны.

Я привыкла к старику, он мне нравился и его безвременного исчезновения никак не хотелось, потому я рискнула:

– Эсмиан предлагает пройти Переход контрабандным путем. Рассказал мне все специально, чтобы аура побелела. Может быть, он и вам сможет помочь.

– Во-первых, не рискуйте больше необходимого, а во-вторых, нечего мне там делать. Жена, конечно, в матрице. Но мы были счастливы ВМЕСТЕ. И я не хочу это рушить. После Перехода человечество будет едино и, вместе с тем, каждый безразличен каждому, коллективное одиночество. Я в этом не участвую. Но за заботу спасибо. Удачи вам, Алина.

_____

Мы встретились с Эсмианом в условленное время. Но тут уже я поспешила спрятаться между палатками.

– Есть подходящий контрольный пункт, нужно торопиться.

– Я не пойду.

– В каком смысле? Ты хочешь исчезнуть? – он спрашивал совершенно спокойно, полагая, вероятно, что времени для принятия решения у меня было достаточно.

– Нет. Я хочу вернуться.

– Куда, на землю?

– Да, к своим. Сможешь помочь?

Он задумался на минуту. Потом кивнул.

– В такой суматохе уже не до поголовного пересчета. Но эта оболочка не повторяет человеческое тело. Как она себя поведет на лицевой стороне пространства, вообще не известно… И потом прогнозы меняются невразумительно быстро, я даже примерные вероятности для тебя просчитать не смогу.

– Ничего, главное добраться до родных. Хоть раз обниму малышку по-настоящему. А там будь, что будет.

_____

Эсмиан, как-то договорился с хранителями дочки и мужа о нейтралитете. Ярославу я рассказала все, что знала. Он благоразумно заключил, что либо все так, либо, если это реактивно протекающее сумасшествие, то в панику впадать поздно. К тому же малышка меня воспринимала как существующий объект, что его немного успокаивало.

Мой хранитель был с нами до последнего и доставил в поселок где-то в Сибири, который сейчас в паутине вероятностей был самым чистым и безопасным.

Как только Эсмиан исчез, земля под ногами загудела. Звук длился секунд тридцать, постепенно становясь все выше, потом раздался тонкий щелчок, и с неба посыпались разноцветные крупинки, невесомые и неосязаемые.

Это точка отсчета. Теперь мы полностью предоставлены сами себе.

«Пока мы живы – все возможно, это банально, но чистая правда…»