Ложные знамения

- Сколько ещё до Земли?

- Часов одиннадцать. Если в земных...

- Так мы-то не на Земле! В межгалактических сколько?

- Пять с половиной. Там же разделить...

- Поговори у меня ещё!

Вытянутая фиолетовая сигара стремительно преодолевает космический простор, направляясь к колыбели человечества. Корабль "Тритон", под управлением непревзойдённого пилота-человека Панчули идёт на рекорд.

Панчули правит кораблём, используя гравитацию крупных объектов, чтобы сэкономить топливо, а капитан Дорб, огромный залафандел с подбородком, обмотанным вокруг шеи, сидит в кресле и недовольно бурчит.

- Мы должны были прибыть на Землю ещё три с четвертью часа назад. Какого чёрта я плачу тебе, Гуго?

- Сэр, космические перелёты, особенно...

- Перестань лепетать чушь, Гуго. Лучше вылечи хроническое неумение точно рассчитывать время!

- Сэр, я...

- Ты ещё пререкаешься?! - рычит капитан Дорб.

- Сэр, нет. Я просто... - пытается оправдаться Гуго, но только раззадоривает начальника.

- Нет, ты всё-таки со мной пререкаешься! - рявкает капитан Дорб, от чего индикаторы гаснут и пропускают мусорное пятно. Снаружи будто дождь зарядил.

- Твою мать! - орёт капитан Дорб. - Панчули, какого чёрта я плачу тебе?!

- Сэр, я...

- Заткнись! Не пререкаться с капитаном!

Пожав плечами, пилот утыкается в личный экран, на котором разворачивается ключевая сцена нового фильма Элрока Клеверджи. Он стоит на платформе с лазерной турелью, расстреливает толпы надвигающихся противников. Его волосы подвязаны грязной лентой синего цвета.

Космический мусор проверяет внешнюю броню на прочность, а капитан Дорб в немом изумлении буравит взглядом спину Панчули.

- Пилот?!

- Да, сэр.

- Вы не собираетесь выводить корабль из мусорного пятна?

- Нет, сэр.

- Почему это?!

- Не знаю. И пытаюсь понять, какого чёрта вы платите мне, сэр.

Кабина тонет в красных предупреждающих сигналов. Большая часть систем и подсистем "Тритона" либо работает исправно, либо целиком выходит из строя, на что бортмеханик Семён постоянно жалуется. Он любит прикорнуть в гнезде, которое оборудовал над реактором. Будь его воля, он бы навсегда свернулся там калачиком и не вылезал, пока корабль не закончит рейс. Семён очень боится космоса и вакуума.

- Этот сукин сын хочет меня убить! - говорит он, как следует набравшись.

- Кто? - спрашивает сердобольный Гуго, потому что всегда забывает, что с пьяным Семёном нельзя разговаривать.

- Ва-ку-ум - по частям произносит Семён, и с каждым последующим звуком его лицо мрачнеет. - Вакуум! Он охотится за мной. Я требовал охрану у капитана Дорба, но разве этот жирдяй раскошелиться на приличного солдата с лазерным мушкетоном?!

Капитан в курсе подрывающих его репутацию слов бортмеханика, и потому регулярно устраивает Семёну выволочки. Он орёт на него по двадцать-тридцать минут, а после — даёт задание проверить реактор и двигатели.

- Чтобы пока работа не будет сделана, не видел тебя в кают-компании! - распинается капитан Дорб так, что дрожат переборки по всему кораблю. Никто не может взять в толк, почему капитана так заботит кают-компания. Её никто не посещает: команда дежурит или спит, и не имеет права брать на борт пассажиров.

- Повреждения? - спрашивает капитан Дорб, выравниваясь в кресле.

- Никаких, сэр.

- Тогда почему горит тревожный свет?

- Пятая боевая турель отклонилась на пять градусов вниз, что снижает обтекаемость корпуса на пять миллионых процента.

- Это недопустимо, Панчули. Вызовите Семёна.

- Сэр, я могу исправить всё одной кнопкой.

- Тогда сделайте это немедленно.

- Так точно, сэр.

Освещение возвращается в норму, капитан Дорб растекается в кресле, Панчули не отрывается от фильма, а Гуго тихонько вздыхает. В крошечном гнезде из полиматериалов, софт-скина и одеял похрапывает Семён.

- Так, говоришь, осталось пять с половиной часов, Гуго? - добродушно спрашивает капитан, промакивая мокрую от пота шею платком. Обилие жидкости никак не связано с пережитой тревогой. Шея залафанделов потеет постоянно, так как их далёкие предки всегда носили закрытую одежду, оставляя открытым лишь небольшой кусочек кожи на уровне плеч. Он-то и исходит резко пахнущей белёсой жидкостью почти постоянно.

- Шесть, капитан, - отвечает Гуго, заранее сжавшись в кресле навигатора.

- Хм... шесть? - переспрашивает капитан.

- Да, сэр.

- Шесть с половиной, я бы сказал, - подаёт голос Панчули, закладывая гравитационный манёвр вокруг Нептуна.

- Вы не навигатор, Панчули. Я какого-то чёрта плачу вам как пилоту!

- Простите, сэр.

Гуго проверяет маршрут и подтверждает, что "Тритон" доберётся до Земли через шесть с половиной галактических часов.

- Это окончательное время?! - Капитан Дорб начинает заводиться, от чего синеватая кожа приобретает лиловый оттенок. Гуго с надеждой смотрит на Панчули, но тот пожимает плечами.

- Сэр, возможно вмешательство случая...

- А это ещё кто такой?!

- Это...

- Я ему плачу?!

- Нет, сэр. Я имел ввиду случайность. Астероид или комету.

- Или целое поле астероидов, - тихо говорит Панчули.

- Капитан, а почему мы так спешим? - спрашивает Гуго, чтобы отвлечь закипающего командира.

- О, Лабриан, нам всего лишь нужно спасти эту захудалую планетку от полного уничтожения!

***

Ретрансляторы начинают работать одновременно по всему миру. Крошечные динамики, выведенные организацией "Христианская свобода", кашляют и зачитывают дневную мессу.

- В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог, - говорит глубокий и мягкий голос.

- Твою-то мать, - шепчет под нос Аркадий Павлович, стоит эху смолкнуть. Его дощатый дом, в восьми километрах от деревни Марамышки, выделяется ярко-красной крышей, бордовыми стенами и огромным голографическим флагом Нео-Советского Союза, реющим над домом. Аркадий Павлович - неокоммунист старой школы, но флаг для проекции выбрал новый, который принадлежал Советскому Содружеству: вместо серпа и молота на кровавом полотнище — скрещиваются руки, сжимающие смартфоны.

- Арк Палыч, христанутые заголосили! - кричит Индиан деду. Ему совсем недавно исполнилось десять, но он уже хлебнул дискурса социальной жизни человека двадцать третьего века.

- Да слышу, Диня, слышу, - говорит старик, выходя на крыльцо с крошечной ИЭМ-гранатой. - Уши прикрой!

Внук подбегает к деду и закрывает ладонями уши. Он предвкушает голубые всполохи, гул и шелест уничтоженных бактериальных динамиков. Наготове уже стоит ведёрко, в котором полосатые динамики упокоятся, и позже будут сданы. Самсонов платит по четверти рубкоина за килограмм, его сосед и ближайший враг Петрушенко - по половине, но не сразу, а в течение трёх-четырёх дней.

- Ну, ёпт, держите за спасение души, - приговаривает Аркадий Павлович, активирует гранату и бросает в центр сада. По привычке, старик не отворачивается, а хитро щурится. Движение активирует глазные импланты и те опускают на глаза защитные экраны.

Сфера несколько секунд нагревается, прежде чем взмыть на три метра вверх. Едва слышный гул обращается двухсекундным рёвом и надсадным писком. Опустившуюся тишину нарушает только шорох падающих на землю чёрных пуговок.

- Зимой их меньше, дедушка?

- Тю, Диня, раза в два больше! Они ж просто жрут снег и рекомбинируют ДНК - гадкие, но эффективные засранцы. Водород они и в кремниевой заднице найдут, если захотят. Говорят, недавно динамики на космической станции "Дева-Мир" появились, а уж какой там режим. Смекаешь?

- Ага.

- Ну, вот те и ага. Хватай ведро и беги в огород мразь эту собирать.

В среднем у деда с внуком выходило по пять-шесть кило, которые они вечером сдавали Петрушенко, потому что в деньгах особенно не нуждались.

Проводив внука взглядом, Аркадий Павлович выпрастал из-под лавки ещё одно ведро и пошёл в сад. В низко-стриженной траве различать динамики старику помогал всё тот же интерфейс, вживлённый в основание черепа.

Собирая чёрные пуговки, слушая их перешелест в ведре, Аркадий Павлович вспоминает годы службы на разведку Советского Содружества. Христианских фанатиков отлавливать начали спустя десять лет, после того, как победили исламистов. Чистка шла серьёзная: церкви, которые заслуживали внимания с точки зрения архитектуры, сканировали, загружали в виртуальную базу данных и разрушали; монахов, святых отцов и прочих божьих администраторов расфасовывали по обучающим программам, старались вербовать; верующих принудительно отправляли в центры реабилитации, где им с комфортом объясняли, что религия, в отличие от веры, - самая древняя и успешная схема по разводу лохов. Но всегда находились новые молодчики, которые устраивали подпольные таинства и службы с обязательным сбором пожертвований, раз за разом ускользая от бдительного ока спецслужб. Аркадий Павлович был аналитиком, и лично выследил две крупных ячейки и свыше тридцати профессиональных вербовщиков. Был представлен к награде. Но всё равно проглядел, да все разведки мира проглядели, глобальный теракт. Христианские фанатики выпустили в воздух бактерию, которая, питаясь водородом, постоянно воспроизводится и трансформируется в динамики, которые раз в неделю транслируют Евангелие по всему миру. Учёные стараются, но никак у них не получается эту проблему решить.

- Дед! Дед! - кричит Индиан, и Аркадий Павлович возвращается в реальность. Что-то происходит, а он не замечает. Первым делом старик думает о землетрясении, в последнее время они случаются каждый день то тут, то там, но человечество подготовилось к "танцам земли". Сканеры, фундаменты повышенной устойчивости, сверхгибкие каркасы и заслоны от цунами.

- Дед, там! - говорит внук и вытягивает руку в сторону звука.

"Молодца, как точно определил", - думает Аркадий Павлович, вглядываясь в небо. За стаей кучевых облаков невозможно ничего разглядеть, потому старик активирует спектральный сканер.

- Батюшки, - шепчет он. Яркое голубое пятно медленно спускается к земле. Оно тянет за собой шлейф ржавых искр, которые исчезают в ледяном воздухе небесной выси.

- Арк Палыч, что это? - спрашивает Индиан. Голос его если и дрожит, то от возбуждённого любопытства.

- Не знаю, Диня. Не знаю.

***

- То есть, Совет Разумных видов отдал человечество браконианцам, чтобы они провели эксперимент?

"Тритон" совершает последний гравитационный манёвр, огибает Марс, и на предельно издевательской скорости устремляется к Земле. Капитан Дорб, исскучавшийся до невозможности, рассказывает экипажу о цели их вояжа.

- В общем, да, - отвечает Дорб.

- Но откуда тогда появились мы с Панчули? Семён? Система Козеброда целиком заселена людьми и считается нашей родиной, - говорит Гуго, потирая раскрасневшийся лоб. - Нас что, обманывали? Целую расу?!

- В общем, да, - повторяет капитан Дорб и поправляет сползший на плечо подбородок.

- Но ведь это чудовищно! - восклицает Гуго и поворачивается к пилоту за поддержкой. Внимание Панчули сконцентрировано на экране: Элрок Клеверджи с синей повязкой на лбу уничтожает врагов, размазывая толпы огромным противопехотным танком.

- В общем, да, - соглашается залафандел, - в те времена люди не дотягивали до коэффициента разумности восемь пунктов!

- Поэтому вы решили, сделать нас лабораторными крысами?!

- Успокойтесь, Гуго. Вы, всё-таки, навигатор на корабле Содружества Разумных видов. Ведите себя пристойно.

- Здесь никого нет, сэр!

- Это не значит, что можно на меня орать!

Капитан Дорб грохает по подлокотнику и активирует ю-нет браузер. На главном экране появляется похабнейшая фотка голой царнитары с раздвинутыми головными ложноножками. Гуго и капитан молча смотрят на неё, Панчули не отрывается от фильма. Кашлянув, Дорб осторожно нажимает пару клавиш, фотография красотки ускользает в ю-нетовские просторы, оставив после себя неловкое молчание и официальную страницу Содружества.

- Что ж... - тянет капитан, - в общем, Совет признал, что поступил эгоистично ещё пять с половиной тысяч лет назад, когда ваш вид только начал рисовать смешные картинки на каменных стенках и носить шкуры, так что для разумности вам оставался всего один пункт.

- И?

- Небольшая экспедиция похитила около миллиона ваших, кхм, предков, Гуго, и поселила в системе Козеброда. Согласитесь, что относительно Земли, Дудония - рай!

- Там есть мухи, способные обглодать человека за полторы минуты!

- Но вы с ними прекрасно сладили. Такие милые домашние питомцы! - орёт в ответ капитан. - А сколько лет человечество заседает в Совете? Пятьсот?

- Да.

- Вот видите!

- Хорошо, - соглашается Гуго. Ответы капитана Дорба его удовлетворяют, к тому же, глупо высказывать недовольство посланнику.

"Нужно чтобы Консул поднял этот вопрос на Совете", - думает Лабриан.

- Кстати, ваши Консулы, почему-то, не хотят рассказывать эту историю своей расе. Почему, ума не приложу...

- Что?!Панчули, ты вообще его слышишь?! - в отчаянии спрашивает Лабриан.

- Да, да, это был последний манёвр. Скоро покажется старушка Земля, - отвечает пилот. - Кстати, посадочные двигатели вышли из строя.

- ЧТО?! - орёт капитан Дорб. - ПИЛОТ ПАНЧУЛИ?!

- Посадочные двигатели. Вышли из строя. После столкновения с пятном, сэр, - рапортует Панчули, не отрывая глаз от экрана. Элрок Клеверджи, пересаживается из танка в вертолёт и теперь поливает ракетами целую орду врагов.

- Но в путевом листе есть посадка! И даже взлёт!

- Тогда нужно будить Семёна.

- Гуго, разбудите Семёна немедленно.

- Но, сэр, от кого мы спа...?

- Какая разница, если мы не сможем на неё сесть и сделать то, зачем так далеко тащились к этой треклятой-растреклятой, грязной, зачуханной, никому не сдавшейся планете?! НЕМЕДЛЕННО БУДИТЕ СЕМЁНА!

***

Старенький джип "Нива-17" на солнечных батареях и адаптивных шинах, только-только набрал треть заряда, но этого уже достаточно, чтобы доехать до Волгофона или даже до Тридребы. Там-то уж точно знают, что происходит, а если и не знают, то местные убежища могут вместить до трёх сотен тысяч человек и оборудованы на все возможные случаи, кроме полного уничтожения Земли.

"Главное, Диньку чтобы взяли", - размышляет Аркадий Павлович, вынимая из сейфа, вмонтированного в стену за портретом Киберленина, неуничтожимое удостоверение разведчика и лазерный "Стэтчкин".

- Диня, готов?!

- Да, деда!

Внук стоит в прихожей, сжимая в руках крошечный бэг.

- Документы? Планшет? Оружие?

- Всё взял.

Дед, по старой привычке, открывает бэг, мельком осматривает содержимое. Всё на месте, даже массивный армейский нож.

- Хорошо, поехали.

Гравий и грязь летят из-под колёс точно так же, как и пятьдесят, и сто пятьдесят лет назад. Этот автомобиль нерушимо связан, через года, с такими дремучими временами, о которых даже Аркадий Павлович не думает. К Марамышкам ведёт всего одна дорога, по ней-то дед с внуком и рванули.

- Дед, куда мы едем? - спрашивает Индиан. В его голосе нет страха, что приятно удивляет Аркадия Павловича.

- В Волгофон. Или Тридребу, если успеем.

- А зачем?

- Чтобы схорониться, внучок. - Дед машет в сторону приземляющегося неопознанного объекта. - Эта штука тут не просто так появилась. А в городе у меня знакомства...

Землю тряхнуло, но нежно, даже как-то приятно. Машина кренится влево, но Аркадий Павлович начеку, выравнивается.

- Тьфу ты, - говорит он, и впервые за день на его лице появляется улыбка. Будучи разведчиком он так ни разу и не поучаствовал в настоящей операции, хотя мечтал оказаться на задании со слежкой, погонями и перестрелками.

Мальчик то и дело оборачивается и смотрит на огромную белую сферу. Она наводит на мысли о проявлении некой силы, настолько могущественной, что в сравнении с ней любой, даже самый смелый помысел человека - пшик. Индиану любопытно, и, вместе с тем, некомфортно, как будто он один не знает чего-то общеизвестного.

- В Волгофоне большое убежище, - говорит мальчик. Аркадий Павлович кивает, внимательно смотря на дорогу.

Въехали в Марамышки. Большая деревня, почти село из сотни дворов. Народ давным-давно проснулся, а завидев в небе неизвестную махину, трезво рассудил, что лучше убраться от неё подальше.

- Дед, а почему войска до сих пор не отреагировали?

- То-то меня и пугает больше всего, Диня, - отвечает Аркадий Павлович. - В прежнее время здесь бы уже всё черным-черно было от солдат и техники.

Главную улицу запрудили машины. Асфальт в Марамышках, как, впрочем, и в Росюзе, так и не прижился, зато все перешли на адаптивную резину, потому движение идёт хоть и не так быстро, как хотелось бы старику, но всё равно бойко.

- Арк Палыч, что это за херня там? - спрашивает знакомый слоу-лайф разработчик, высунувшись из окна крошечного "Фиата".

- Мне почём знать, Саныч?!

- Ну, ты ж из этих. Не ваша штуковина?

- Если б у нас была такая штуковина, Советское Содружество бы не развалилось.

Саныч громко хохочет и скрывается в салоне. Его автомобильчик идёт на автопилоте, потому он может заниматься своими делами даже во время побега. Зависть колет Аркадия Павловича сначала в печень, потом в сердце.

"Ну, а может быть это и не зависть", - думает старик, и, чтобы задушить подступающую тревогу, включает проигрыватель. Из колонок доносится электронный ремикс на Feel Good Inc.

- Дед, опять ты своё старьё слушаешь! - говорит Индиан, демонстративно закрывая уши.

- Ничего, ничего, - усмехается в ответ Аркадий Павлович. - Послушай, вот, настоящую музыку, а не этот свой... вечно забываю, как он там.

БУМ!

Звук прокатывается волной и заставляет всё живое в радиусе десяти километров замереть. Такое невозможно пропустить. На секунду Аркадию Павловичу кажется, что машина подлетает в воздух.

- Деда, - шепчет мальчик, - они приземлились.

- Похоже на то, - говорит Аркадий Павлович и вдавливает педаль в пол.

***

- Я просил вас заменить датчики, чтобы они не вырубались от любого плевка, капитан Дорб, но ведь качественные материалы "так дорого стоят". - гундит из переговорного устройства Семён. Капитанский мостик заливает красный свет.

Гуго и капитан Дорб молчат, слушая тоскливую болтовню бортмеханика. У залафандала дёргается левый глаз.

- Семён, ты сможешь починить их до того, как мы прилетим к Земле? - спрашивает капитан.

- Ну, конечно, - отвечает он, - но с этими материалами, у которых и плотность, и качество - полное дерьмо... Кто знает, выдержат ли они посадку...

Лабриан спешно отворачивается от капитана и делает вид, что занят серьёзными навигационными расчётами.

- Так сделайте так, чтобы двигатели выдержали и посадку, и взлёт, И ЧЁРТОВУ БОМБАРДИРОВКУ ПЛАЗМЕННЫМИ ТОРПЕДАМИ, ЕСЛИ ПРИДЁТСЯ, БОРТМЕХАНИК! КАКОГО ЧЁРТА Я ВАМ ПЛАЧУ?!

Звуковая волна проносится по кабине, взметая в воздух мелкий мусор. Панчули резко тормозит. Могучее тело залафандела летит в главный экран. Лабриан зажмуривается и сжимается в кресле.

- Экстренное торможение, сэр, - сообщает Панчули. Из динамиков переговорного устройства капитана доносится неразличимый бубнёж Семёна.

- Пилот, - произносит капитан Дорб, приподняв голову, - я надеюсь, у вас была веская причина для совершения манёвра. - Залафандал опирается руками о пол. - Потому что иначе вас ждёт самая большая в мире головомойка. - С трудом поставив одну ногу, Дорб замирает. - Которую вы только можете себе представить.

Его ноги и руки дрожат, подбородок слетел с шеи и змеёй волочится по полу, комбинезон порвался, обнажив могучую синюю руку. Капитан Дорб сжигает Панчули глазами, но пилот не обращает на командира внимания. Его взгляд прикован к главному экрану.

- Сэр...

- Заткнись, Гуго!

- Сэр, вам стоит...

- Я сказал заткнись, Гуго!

- Сэр, вам стоит посмотреть...

- Я же сказал, заткнись, Гу...

Капитан оборачивается и затыкается сам. "Тритон" прибыл к Земле. Все обзорные камеры транслируют разворачивающийся спектакль. Идеальные белые сферы браконианцев приземляются в разных частях планеты. Они величаво входят в верхние слои атмосферы и медленно опускаются к земле.

- Что б меня... - шепчет Дорб, обматывая шею подбородком. - Выглядит внушительно.

- Сэр, у нас проблемы, - говорит Панчули. - Двигатели...

- Да, да. Посадочные неисправны.

- Да, сэр. Посадочные двигатели неисправны. А вот ускорители работают, и я не могу их выключить.

- Что?!

- Ускорители, сэр. Они увеличивают скорость нашего корабля. Экстренное торможение полностью их заглушило, но теперь они включены и не реагируют на команды. Мы набираем скорость.

Земля увеличивается в размерах, пока Панчули сообщает капитану о проблеме. Обернувшись, Дорб на мгновение цепенеет.

- ТВОЮ МАТЬ, СЕМЁН! НЕМЕДЛЕННО ПОЧИНИ ЭТИ ЧЁРТОВЫ УСКОРИТЕЛИ! - рычит он.

- Ну, зашибись. Ну, просто зашибись...

Фиолетовая сигара молнией приближается к Земле.

***

Аркадий Павлович гонит по зелёному полю, неистово пришпоривая "Ниву". Скорость переваливает за сто пятьдесят, а старик и не думает отпускать газ.

Индиана вжимает в кресло. Несмотря на ремень и все активные системы защиты, ему кажется, что они перевернутся на очередном повороте и взорвутся. Непременно взорвутся, хотя взрываться в современных машинах нечему.

Единственное, что хоть как-то отвлекает мальчика от предчувствия беды - белые сферы. Одна из них за спиной, вторая - слева от стеклянных башен Волгофона.

- Дед, там ещё один.

- Вижу, Диня. Ничего, убежище в другой стороне!

Волгафон, известный безопасной промышленностью, не собирается сдаваться захватчикам. Присмотревшись, можно увидеть, как несколько лазерных турелей на крышах приходят в движение.

- Они сражаются!

- Ещё бы. Это ж волгафонцы. Они столько оружия разработали, а случая испытать всё никак не было. Мочи их! - кричит дед и поднимает вверх левый кулак. Машину ведёт, Индиан вцепляется в руль. Аркадий Павлович чертыхается.

Город продолжает обороняться. Лазерные лучи не долетают до цели, неведомая сила рассеивает их в воздухе. В ход идёт жидкая плазма, запаянная в магнитные капсулы.

- Уж это им не рассеять! - говорит капрал Тиринюк. - Не рассеять, говорю вам!

Но капсулы исчезают точно так же, как и лазерные лучи. Тогда волгафонцы запускают ракетные комплексы, которые выпускают по десять тысяч ракет в минуту.

- Хо-хо-хо, столько им в жисть не распылить! - говорит капитан Тумак.

Но каждую минуту в воздухе растворяется по десять тысяч снарядов. Оборона приходит в уныние, как вдруг вступает майор Домнищенко:

- Временные торпеды! Мы запускаем их из будущего, потому их невозможно просчитать!

Тут же отдают приказ выпустить их.

Ни одного попадания.

- Ничего, Диня, ничего, - говорит Аркадий Павлович. - Волгафонцы что-нибудь придумают, у них оружия - завались!

Но белая сфера так и стоит в двух километрах от города, поглощая снаряды, лучи и импульсы. Продолжается это минут двадцать, пока власти не предпринимают отчаянный шаг и не сбрасывают на корабль ЭМ-бомбу. Она вырубает все электронные приборы в радиусе двадцати километров, за исключением белой сферы.

Двигатель "Нивы" глохнет, у Аркадия Павловича отключается интерфейс, адаптивные шины замирают в одном положении. Задние колёса входят в клин, джип падает на бок и переворачивается. Проскакав ещё сорок метров, "Нива" останавливается.

- Диня, живой? - спрашивает Аркадий Павлович. Он не может открыть глаза, потому что их заливает кровь из рассечённого лба.

- Да, дед. Только ушибся и, кажется, руку сломал, - отвечает внук.

- Хорошо. Не двигайся. Сейчас я как-нибудь...

Старик щёлкает замком, достаёт из кармана платок и промокает лоб. Рану неистово жжёт, но это мелочи.

"Выбраться. Диньку вытащить", - думает Аркадий Павлович. Мысли быстры, отрывочны и несколько однобоки. Дед открывает дверь и буквально вываливается из машины. Не обращая внимания на слабость, Аркадий Павлович обходит автомобиль и осматривает Индиана.

- Кистью пошевели, - приказывает дед. Мальчик шипит от боли.

- Да, сломана, - соглашается Аркадий Павлович, - но ничего особенного. Доберёмся до леса, сделаю тебе лубок.

- Что это?

- Да прижмём кисть, чтобы не болталась, - поясняет дед. - А теперь давай, потихоньку.

Щёлкает второй замок, Индиан осторожно, опираясь на деда, выбирается из машины. Вдруг его внимание привлекает нарастающий гул. Вскинув голову, мальчик шарит глазами по небу, пока не натыкается на странную птицу.

- Дед, смотри! - говорит он. Аркадий Павлович поднимает голову, присматривается.

"Этого ещё не хватало!" - думает он, хватает внука за шкирку и забрасывает обратно в машину.

- Ляг на пол! - кричит он и сам забирается внутрь и старается как можно глубже забиться в щель между задними и передними креслами. Гул становится оглушительным.

***

- Маневровые, отказ через шесть секунд, - сообщает Семён.

- Есть маневровые отказ через шесть секунд, - подтверждает Панчули. Капитан Дорб беснуется в кресле, но Панчули его не слушает. Оставшиеся шесть секунд пилот тратит на то, чтобы скорректировать траекторию падения.

- Какого чёрта вы творите?! Я требую, чтобы вы исправили всё то, что натворили! НЕМЕДЛЕННО!

Гуго тоже не обращает внимания на капитана. Наблюдая за Панчули, он смекает, что сейчас не время для истерик. Хотя руки его почти не слушаются.

- Нашёл площадку? - спрашивает пилот.

- Поле на тридцать семь одиннадцать. Большое, мягкий верхний слой.

- Семён, нагрузку в тридцать семь джи нос выдержит?

- И сорок выдержит, и даже пятьдесят, если под правильным углом зайдёшь. Ускорители, отказ через четыре секунды.

- Есть ускорители отказ через четыре секунды.

Мощные твари, по пятнадцать тонн каждая, неконтролируемо сжигают топливо вот уже три минуты, отказываясь принимать команды. Пилот надеется на верхние слои атмосферы, плотность воздуха и собственное мастерство.

"Если зайти по касательной, спуститься воронкой", - думает он. Капитан Дорб становится фиолетовым от непрекращающегося уже восемь минут крика.

- Есть что ближе?

- Нет.

- Дотянем, - говорит Панчули и теряет интерес к Гуго. Вся информация у него есть, осталось только не угробить команду. Приятная дрожь пробегает по телу, доза адреналина делает окружающее настолько чётким, насколько это возможно.

- Приготовиться к посадке. Семён, держись там за что-нибудь.

- Есть держаться за что-нибудь. Удачи!

Динамик и сирены умолкают. Капитан затыкается. Панчули остаётся один на один с кораблём и "Тритон" покорно склоняет голову перед хозяином.

"Тише, дружок. Давай поиграем", - думает Панчули. Рукоятки намокают от пота, язык то и дело смачивает губы.

Первый плотный удар корабль получает, когда входит в верхние слои атмосферы. Приходится заводить его чуть ли не боком, чтобы под углом взрезать препятствие острым носом. Появляется воздух, вспыхивают языки пламени, жадно выедая фиолетовую краску с корпуса. Но это ничего, шрамы украшают морды кораблей, кто бы там что ни говорил. Земля приближается быстро, куда быстрее, чем того хотелось бы Панчули.

"Давай, давай!" - приказывает пилот кораблю, и тот подчиняется. Маячит выбранное для посадки поле. Огромный зелёный квадрат с мягкой-мягкой землёй. Панчули этого не видит, но знает, что капитан Дорб и Гуго уже вырубились от перегрузки. Ему самому нехорошо, но модифицированный организм пока держится.

Джип Панчули замечает слишком поздно. Крошечное препятствие, чёрная точка, которая с лёгкостью может стать фатальной ошибкой.

"Да твою же", - теряя сознание думает пилот и приподнимает нос корабля, а затем резко уводит его вниз. Удар выбивает из него весь воздух и впускает в голову тьму.

***

От удара машина переворачивается ещё раз. Аркадий Павлович этого не замечает из-за контузии. Он открывает глаза и понимает, что ничего не видит.

"От ещё ослепнуть для комплекта", - меланхолично думает дед, не закрывая глаз. Сквозь чёрную завесу медленно проступают белёсые пятна.

"Слава Киберленину", - думает старик и начинает шевелиться. Тут до него доходит, что бедная "Нива" лежит на боку, потому и ощущения в теле никак не вяжутся с ожиданиями. Щёлкает замок и внутрь врывается горячий воздух.

- Ди... ня, - хрипит Аркадий Павлович. Страх за внука возвращается с новой силой, старик опирается на сидение и начинает восхождение.

Индиан бежит к кораблю, не в силах поверить, что происходящее с ним реально. Белые сферы выглядят совершенными и чужеродными не только для людей, но для Вселенной вообще. Невозможно оставаться таким чистым, взаимодействуя с жизнью. Рухнувшее космическое судно, покарёженное, с сотней-другой заплат на корпусе и жирными подпалинами - настоящее донельзя.

"Там кто-то есть. В космосе кто-то есть!" - думает он, переставляя ноги, то и дело спотыкаясь и падая в грязь.

- Диня! - слышит он голос деда издалека, но не замедляет шаг, ведь нечто небывалое происходит на Земле!

Громкое шипение заставляет мальчика оцепенеть и прямо перед ним падает откидной трап. Индиана обдаёт влажным холодным воздухом с нотками компостной ямы.

"Что это..."

- Простите! - слышит он и от удивления глаза лезут на лоб. Говорят на английском, только с очень странным акцентом.

- Простите, вы меня понимаете?! - повторяет существо, скрывающееся в темноте отсека.

"Может быть, оно не может выйти? Наша атмосфера для него токсична..." - размышляет мальчик.

- Да какого чёрта, Гуго! Нам нужна помощь, а ты мнёшься на выходе! - кричит кто-то. Раздаются тяжёлые шаги и на трапе возникает синекожее существо, с обмотанным вокруг шеи отростком.

- Хэй, примитивный землянин, ты меня понимаешь? По-ни-ма-ешь? - спрашивает капитан Дорб, кривя нос от омерзения. Индиан забывает все слова и просто кивает.

- Отлично! Не всё потеряно, Гуго. Возможно, твои отсталые предки смогут нам помочь.

- Сэр, если нас понимают, не думаю, что стоит называть их "отсталыми".

- Брось эти сантименты, салага. Мы потерпели крушение и находимся в шоковом состоянии!

- Сэр, но, похоже, этот мальчик вместе с отцом тоже потерпели крушение.

- Что, каким отцом?

- С тем, который приближается, целясь в вас из пистолета.

Выбравшись из "Нивы", Аркадий Павлович увидел внука и синекожего монстра, и тут же ринулся на защиту мальчика. "Стэтчик" пришёлся очень кстати.

- О, взрослый! Отлично! Вы нас неправильно поняли, мы...

- Отойди от мальчика, тварь!

- Что?! Тварь?! Гуго, он назвал меня тварью!

- Сэр, вы выглядите как первостатейная тварь. Этот землянин крайне проницателен, - произносит Панчули, выбираясь на солнышко. Его чёрная кожа и белые, светящиеся татуировки почти не производят на Индиана и Аркадия Павловича впечатления. Куда больше их поражает то, что выглядел пришелец как человек.

- Кто вы?! - спрашивает Аркадий Павлович.

- Мы... - пробует ответить капитан Дорб.

- Нет! Заткнись, тварь. Я спрашиваю его. - Старик тычет пальцем в Панчули.

- Меня зовут Панчули. Приятно познакомиться.

- Но кто вы?

- Я пилот космического корабля. Вот этого. - Панчули машет рукой назад.

- Нет. Откуда вы?

- С капитанского мостика...

- Он спрашивает о другом, - поясняет Гуго, выбираясь на свет. Он баюкает разбухший локоть.

- Мы специальные посланники Совета Разумных видов. Это, - Гуго показыват на залафандела, - капитан Дорб, из расы залафанделов, наш предводитель. Панчули - пилот. А я, Гуго Лабриан, - навигатор. Мы рады приветствовать вас.

- Но вы выглядите как люди, - говорит Индиан, переступая с ноги на ногу.

- Они и есть люди, - ворчит капитан Дорб.

- Но люди живут на Земле, - говорит Аркадий Павлович.

- На Земле, Дудонии, Цивилифаре и ещё порядка тридцати планет, - менторским тоном поясняет капитан Дорб. - Просто вы... что-то вроде анклава, который потерялся во Вселенной и вот мы только-только вас нашли.

- Это не правда, капитан, - говорит Гуго. Он хмурится, и невинное лицо приобретает такое серьёзное выражение, что по спине Дорба бегут мурашки.

- Ладно! Ладно! Мне что, каждому встречному землянину теперь рассказывать правдивую историю?! Важно другое! Мы пришли освободить вас от эксперимента браконианцев.

- Чего? - спрашивает Аркадий Павлович.

- Кого? - вторит ему Индиан.

- Вот так-так, - говорит Семён, выходя на свет. Его комбинезон залит переливающимся на свету маслом, так что выглядит он как звезда Галактивуда.

- Значит, мы прилетели сюда спасать наших родственничков? Боюсь, эта посудина взлетит ещё не скоро.

Капитан Дорб, увидев бортмеханика, мгновенно лиловеет и сжимает огромные кулаки.

- ТОГДА НЕМЕДЛЕННО ПРИСТУПАЙТЕ К РЕМОНТУ, СЕМЁН!

Благодушное выражение на лице механика сменяется обычной кислой миной.

- Так точно, капитан, - гундосит он и исчезает внутри "Тритона".

Капитан Дорб пытается успокоиться, но цвет кожи с потрохами его выдаёт.

- Ладно, уф, простите за эту сцену. Такие уж у нас порядки. - Залафандел неловко спускается на землю. - Так, продолжим. Да... всё это... ну вон то, - толстый лиловый палец указывает сферу, - дело рук браконианцев: крайне мудрых, но занудных существ. Сейчас мы отправимся к их кораблю, я передам постановление Совета и они перестанут вас донимать, хорошо?

- Что ещё за Совет? - с подозрение спрашивает Аркадий Павлович.

- Совет Разумных видов, - тут же отвечает Гуго, как будто ждал этого вопроса. - Галактическое правительство, управляющее Обжитым сектором. Человечество тоже в него входит. Включая вас. Вы уполномочены говорить от лица этой планеты?

- Эм... я? - мнётся Аркадий Павлович.

- Уполномочен! - восклицает Индиан. Дед зыркает на него, но мальчишка от счастья не видит ничего вокруг.

- Вот и отлично, - говорит капитан Дорб. - Значит вы отправитесь с нами на переговоры с браконианцами.

***

Музыка звучит по всей планете Земля.

Военные тут же прекращают атаковать шары. Жители городов, деревень, трейлерных парков, морских платформ и арктических поселений замирают, не в силах противиться чарующей мелодии. Будто кто-то играет на хрустальных колокольчиках, предрекая скорое прощение и благодать.

- Что это? - спрашивают люди. Немногие знают ответ. Истина, скрытая в глубоких грязных катакомбах, заключённая в носимых тайно крестиках явилась всем и каждому.

- Пришествие! Пришествие! - кричат тайные христиане со слезами на глазах.- Суд! Грядёт Суд!

- ...поэтому они и хотят довести эксперимент до конца, - говорит капитан Дорб. - Они единственные, кого Бог вознёс. Теперь они думают, что вознестись должны и другие разумные виды.

- Так Бог всё-таки существует?! - спрашивает Алексей Павлович. Картина его мира трещит по швам.

- Конечно, - отвечает Гуго. - Кто же, по вашему, создал Большой Взрыв?

- Создал Большой Взрыв? - вступает в разговор Индиан. - Его никто не создавал. Вселенная сжалась...

- Чтобы так сильно сжаться, нужно, чтобы кто-то сжимал, - замечает Панчули.

- Учёные рас, входящих в Содружество Разумных видов, пришли к этому же выводу.

- Но значит Библия, Иисус, ангелы, Рай и Ад - правда?

- Что за чушь?! Браконианцы просто наворотили сверх Бога систему правил и законов. У них-то Он вознёс всех, - объясняет капитан, пока команда неторопливо марширует в сторону Волгофона, - и грешников, и праведников. И даровал им Знание. Когда они наткнулись на Совет, в котором на тот момент состояли только залафанделы и три-меллы, то попытались вознести наших потомков принудительно. Но им настучали как следует, и теперь эти доморощенные фанатики пытаются убедить окружающих, что вознесение - единственный путь.

- Дела у них идут не очень? - спрашивает Аркадий Павлович. Его гибкий мозг быстро адаптируется, так что от страха перед тварью до сдержанной симпатии к капитану Дорбу, Гуго и Панчули проходит всего-ничего.

- О, их центры вознесения - самые скучные и малолюдные места в Обжитом секторе. Они даже основали ю-нет канал для проповедей, но кто будет слушать их нудятину? К тому же, в последнее время, в рядах браконианцев назревает раскол, но только я вам ничего не говорил.

- А что случилось с вашим кораблем? - спрашивает Индиан. Гуго, капитан и Панчули переглядываются.

- Ничего особенного, - отвечает Лабриан. - По пути мы столкнулись с космическим мусором...

- Пришлось экспериментировать, - заканчивает за навигатора пилот.

Дорога отнимает полчаса, за время которых сферы успевают раскрыться и выпустить первых браконианских посланников. Они и правда бесплотны и походят на ангелов с огромными белыми крыльями, вот только вместо человеческих лиц у них слоновьи головы с большими ушами и хоботами.

- Почему они так похожи на слонов? - спрашивает Индиан.

- Это слоны похожи на браконианцев, - отвечает Гуго. - Они спроектировали их и подселили в вашу экосистему.

- Зачем?

- Ностальгия. Пожалуй, это одно из немногих чувств, которому они ещё подвержены.

Браконианцы идеально говорят на всех человеческих языках. Они снисходят на улицы городов и молвят Слово, призывая людей на Страшный Суд. Их величие, сияющие тела, огромные спокойные глаза вводят людей в трепет.

- Ну, началось, - ворчит капитан Дорб, добравшись до огромной живой очереди, собравшейся на поле. - Сейчас они устроят цирк с Божьим судом, перечислят грехи, а потом предложат спасение. Каждый примитивный человечек из тех десяти миллиардов, что населяют Землю согласится.

- Они пытались то же проделать с вами?

- Нет, залафанделы на тот момент были достаточно развиты, но вот царнитары чуть было не попали под их влияние.

- Царнитары?

- Лучше не спрашивайте, - шепчет Гуго, а капитан Дорб делает вид, что не услышал вопроса.

- Но Совет ведь разрешил им... - начинает Аркадий Павлович.

- Как разрешил, так и запретил, - рубит капитан Дорб. - У браконианцев совсем никакой поддержки, а единственный доступный им вид войны - это бесконечное нытьё.

- Серьёзно?

- О, вы не представляете, как они в этом хороши. Во время Браконианцского Блица покончили с собой более пяти тысяч залафанделов и семнадцать три-меллов. По многим из них скорбят до сих пор.

Аркадий Павлович хмыкает. Бравый капитан напоминает ему кого-то из прошлой шпионской жизни. Да, самодур, зато умеет решать вопросы.

"Интересно, интересно, - размышляет старый разведчик. - Как же дальше мир изменится? Может быть, нас заберут к себе те, другие люди? Было бы здорово на старости лет покататься по Вселенной".

Аркадий Павлович вспоминает детскую мечту и то, как он рыдал, когда объявили о полном свёртывании космических программ.

Капитан Дорб, никого не стесняясь, идёт параллельно очереди, с упоением ловя на себе шокированные взгляды. Несмотря на Пришествие, синекожий великан извлекает из пересохших глоток будущих вознесённых вскрики, возгласы удивления и крепкие матерки.

- Упоительная лексика, не так ли, Гуго? - спрашивает Дорб, поворачиваясь к навигатору.

- Да, сэр. Безусловно.

Панчули поднимает вверх ладонь, сложенную в кольцо, что на его родной планете обозначает: "Уау! Вот это да!". С него земляне тоже охают и ахают. Капитан Дорб планировал дойти до светящейся площадки, на которой идут приготовления к первому показательному процессу вознесения, но браконианцы опережают: белое сияние окутывает пятёрку путешественников и поднимает в воздух. Быстро, но бережно, посланцев Совета и представителей Земли переносят вглубь белой сферы.

- Назовитесь, - приказывает низкий бархатный голос и прямо перед пятёркой возникает браконианец. Он так же бел, бесплотен и похож на слона, но крыльев за его спиной нет.

- Это что, костюмы?! - изумляется Аркадий Павлович.

- Надо же соответствовать легенде, - отвечает капитан Дорб и подмигивает браконианцу. Тот безучастно взирает на пришельцев.

- Ладно-ладно. - Залафандел поднимает ладони и отвешивает духу поклон. - Капитан Дорб, официальный посланник Совета Разумных видов, трексеотомический уроженец планеты Залафандел приветствует тебя, браконианец.

Сарказм так и сочится из слов капитана Дорба, но дух не обращает на это внимания.

- Кто твои спутники, капитан Дорб?

- Пилот Панчули, навигатор Гуго Лабриан, Индиан и Аркадий Павлович, - он по очереди указывает на каждого. Браконианец кивает и что-то беззвучно шепчет.

- Какова цель твоего визита, капитан Дорб?

- Передать официальное послание Совета Разумных видов.

- Мы принимаем послание, капитан Дорб.

Залафандел кланяется, подходит к бесплотной фигуре и вытягивает обе руки ладонями вверх. Браконианец растворяется и возникает напротив капитана Дорба. Его руки повисают над раскрытыми ладонями. Секунду ничего не происходит. Вдруг дух исчезает.

- Всё хорошо? - спрашивает Гуго.

- Ну, послание передано. Видимо, он пошёл сообщить...

Браконианец возникает перед капитаном Дорбом так резко, что залафандел вскрикивает.

- Послание получено, капитан Дорб. Ответ отрицательный.

- Что?

Даже Индиан и Аркадий Павлович понимают по тону голоса, что гигант недоволен. Более того - начинает злиться.

- Послание получено, капитан Дорб, - повторяет дух. - Эксперимент вошёл в решающую стадию, капитан Дорб. Мы не можем прекратить его сейчас, капитан Дорб. Вознесение землян произойдёт сегодня, капитан Дорб.

- Это акт неповиновения Совету Разумных видов, - рычит синекожий. - Более того, вы полностью дискредитируете своего Консула, который является вашим избранным полномочным представителем. Думаете, Совет не применит оружие?

Читал ли капитан Дорб браконианца или следовал каким-то инструкциям, неважно. Понять, что решил дух было невозможно, потому, когда он растаял в воздухе, залафандел сдувается и растерянно оглядывается на спутников.

- Я не думал, что эти фанатики так далеко зайдут. Отказ подчиняться Совету! И это в десяти прыжках от Адвурбия!

- Столица Обжитых секторов, - шёпотом поясняет Гуго, заметив недоумение на лицах землян. Вдруг на его поясе что-то шипит:

- Бортмеханик команде "Тритона". Бортмеханик команде "Тритона".

- Слушаю! - Гуго касается устройства на поясе.

- Короче, я задраил люк и смог запустить щит, но парочка бракониацев всё равно пытаются попасть внутрь. Прошу разрешение капитана на активацию джаббера. Приём.

- Это не рация, Семён, - говорит Дорб, перебивая навигатора. - В остальном - пали по тварям без страха. Я тут всё улажу.

- Принято, капитан. Кстати, двигатели тоже в порядке. Оказывается, это был не мусор, а вирус из ю-нета. Вы что, опять лаз...

Капитан разрывает связь. Навигатор и пилот переглядываются. Возвращается браконианец.

- То есть, вы ещё и мой корабль атаковали?! - заводится Дорб. - Ближайшую сотню, а то и две лет вы будете заниматься сбором своих энергетических слепков с окружающих Землю спутников, сволочи! НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЬ ЭКСПЕРИМЕНТ!

Если крик и производит эффект, заметным его не назовёшь.

- Окончательное решение принято, капитан Дорб. Постановление Совета...

- Я НЕ НАМЕРЕН ВАС БОЛЬШЕ СЛУШАТЬ! - Залафандел покрывается фиолетовыми пятнами. - Я НЕМЕДЛЕННО ВЫЗЫВАЮ МИРОТВОРЧЕСКИЙ КОРПУС И СИЛЫ ОБЩЕСТВЕННОГО КОНТРОЛЯ. ГУГО!

Капитан вытягивает руку. Лабриан не находит ничего лучше, чем вложить в неё переговорное устройство.

- Капитан Мизерекордия?! - рявкает Дорб прямо в динамик.

- Да, сэр! - отвечает Семён бодро и отрывисто. - Слушаю, сэр!

- Немедленно вылетайте по координатам, отправленным мной вчера! Цель - мятежные браконианцы. Полная зачистка.

- Вот же сволочи, сэр! Мы немедленно вылетаем к вам, сэр!

- Отлично, Мизерекордия!

- Служу Совету, сэр!

Дух, наблюдающий сцену, растворяется. Посланники замирают в тревожном ожидании. Наконец, браконианец возвращается.

- Постановление Совета принято, капитан Дорб. Эксперимент подвергнется десцименции, капитан Дорб. Силам Совета незачем прибывать сюда, капитан Дорб.

- Я отзову их только тогда, когда вы вернёте меня на Землю, а ещё лучше - на мой собственный корабль!

Освещение вспыхивает с двойной силой.

- Нет, нет, нет! - кричит капитан Дорб.

***

Приходя в сознание, Аркадий Павлович раз за разом ловит себя на мысли:

"Я что, умер?" - И тут же проваливается обратно. Порочный круг разрывает знакомый высокий голос.

- Дед! Дед! - кричит Индиан, толкая его в плечо.

"Похоже, нет".

- Что? - спрашивает Аркадий Павлович. Небо над ним такое яркое и сочное, что в глазах появляются слёзы.

- Я думал ты умер!

- Я тоже думал, внучок, - говорит старик. - Да только неосоветского разведчика разве такая дурость проберёт? Кстати, что с нами сделали?

- Всего лишь... всего лишь телепортировали, - отвечает кто-то в стороне низким голосом. На всякий случай медленно, Аркадий Павлович поворачивает голову и видит капитана Дорба, сидящего на траве и обнимающего ведёрко. Выглядит он неважно, кожа вокруг глаз и рта побелела, да и руки растеряли большую часть синевы.

- Залафанделы плохо переносят телепортацию. А уж такую "жёсткую" как у браконианцев... - поясняет Гуго. Панчули стоит рядом с навигатором и хладнокровно наблюдает, как выворачивает их капитана. Тут же на трапе сидит Семён.

- Получилось? - спрашивает Индиан, повернувшись к Гуго.

- Сам посмотри, - усмехается навигатор и показывает пальцем в сторону Волгофона. Огромный белый шар поднимается ввысь. Он делает это абсолютно беззвучно, без всполохов, искр, дыма, пара и огня, как будто огромная невидимая рука поднимает его с Земли, чтобы убрать в коробку и забыть на чердаке.

- Куда они теперь?

- Домой, наверное. Вновь наводнят Адвурбий, будут гундеть о вознесении на каждом углу. Но мы как-нибудь переживём, - отвечает Гуго, улыбаясь.

- А что будет с нами?

- Совет вас просто так не оставит. Может быть, попытается как-нибудь обжить Солнечную систему, у вас вроде есть что добывать и формально вы относитесь к человечеству, а нам вечно не хватает территорий.

- Включитесь в активную жизнь Вселенной, - говорит Панчули.

- Сможешь научиться такому, о чём ещё даже не догадываешься, - подаёт голос Семён. Несмотря на помятое лицо, выглядит он лучше всех присутствующих.

- Хорошо, - тянет мальчишка и смотрит на капитана Дорба. Тот так и не оправился. Гуго Лабриан задумчиво изучает горизонт и вдруг срывается с места и скрывается внутри корабля.

- Держи, - вернувшись, он протягивает Индиану крошечный овал из лилового металла. - Это ю-скейп, что-то вроде ваших компьютеров. Нажми на кнопку и он автоматически подключится к ю-нету. Можно следить за новостями, учиться, смотреть всякое... разное...

Навигатор оборачивается на команду, боясь осуждающих взглядов, но добродушный Семён, индифферентный Панчули и страдающий капитан Дорб не против. Бортмеханик даже помогает перевернуть "Ниву" и оживить её аккумуляторы.

- Нам пора, - говорит Аркадий Павлович, наблюдая за почти исчезнувшим выпуклым боком браконианского корабля. На Волгафон и окрестности медленно опускается вечер.

- Да, нам тоже, - рыгнув, сообщает капитан Дорб. Ему полегчало, хотя он по-прежнему не крепко стоит на ногах. - Приятно было с вами работать.

- Тю, да мы и не сделали ничего!

- Гуго?

- Да, сэр?

- Это ваш человеческий юмор?

- Нет, сэр. Для землян не очевидны процессы браконианского мышления и осознание собственного психотического влияния.

- А! - Капитан Дорб хлопает себя по лбу, затем поворачивает к Аркадию Павловичу и Индиану расплывшееся в улыбке лицо. - Ваши... я не знаю как правильно объяснить, но люди очень, очень влиятельные существа. Что-то в ваших мозгах постоянно разминает реальность, словно глину, потому, например, залафанделы рядом с вами могут провернуть совершенно неподготовленный блеф - и он сработает.

- Что?!

- Почитайте лучше в ю-нете, - говорит капитан и хлопает старика и мальчика по плечам, - но знайте, что без вас мы бы не справились.

"Тритон", подняв в воздух клубы пыли и грязи, отрывается от земли. Взлёт не идеальный: пару раз обгорелая фиолетовая сигара сильно кренится в сторону, а один из двигателей покашливает, угрожая вырубиться совсем. Аркадий Павлович и Индиан наблюдают за кораблём с дороги, а когда тот превращается в сияющую точку, разворачиваются и выезжают в сторону дома.

- Знаешь, внук, такое ощущение, как будто впереди что-то большое-большое.

- Похоже на то, дед.

А на капитанском мостике космического корабля официального посланника Совета Разумных видов капитана Дорба тихонько играет музыка.

- И сколько у них этого добра?

- Полно, сэр. Ни в какое сравнение не идёт с тем ужасом, что обычно слушают на Адвурбии.

- И не говори. Кстати, сколько до него, Гуго?

- Тридцать семь часов, сэр.

- Что? Какого чёрта я вообще тебе плачу, Лабриан?!