Светлана Ледовская №2

Особое поручение

Автор:
Андрей Милютин
Особое поручение
Работа №599
  • Опубликовано на Дзен

— Товарищи офицеры, у меня всё! Задача ясна? Вопросы? — майор окинул взглядом небольшую штабную палатку.

— Так точно! Никак нет! — вразнобой ответил хор мужских голосов.

— В таком случае, можете быть свободны!

Военные шумно подхватились. Складывая карты, собирая документы, двинулись к выходу.

— Банников, задержитесь!

Невысокий щупленький лейтенант, больше похожий на мальчишку, чем на бравого воина, в полушаге от выхода развернулся и бойко ответил:

— Есть!

Как все танкисты, майор Радищев был невысок ростом, а его блестящая плешь с ореолом седого пуха давно стала «притчей во языцех» полка. И сейчас, обстоятельно промокнув её чистым платком, он подвёл молодого командира к раскинутой на походном столике карте-километровке. Очертил на вражеской территории небольшой круг:

— Степан, у меня к тебе особое поручение! — он ненадолго замолк, раздумывая. — Смотри, где-то в этом квадрате у немцев находится дальнобойная батарея, по показаниям «языка», её постоянно таскают и маскируют. Авиаторы летали, разведка ходила — бесполезно! — Он вздохнул, вновь провёл рукой по лысине и продолжил, — Поэтому, Стёпа, приказ, озвученный минуту назад, тебя не касается. Завтра, в пять утра, сам «папа» заказал «музыку». Артиллеристы поработают по переднему краю с полчасика, затем перенесут огонь глубже. А ты, под шумок, со своим взводом к ним проскочишь! Твоя задача, в первую очередь, найти и уничтожить неуловимые гаубицы! И второе, — он поднял свои умудрённые непростым жизненным опытом глаза на молодого человека, повторил, — второе, Степан, вернуться живым! Я понимаю, сынок, не мне тебя учить! — Он вновь примолк, прекрасно зная, что разведка боем на фронте — гиблое дело…

Глухо звякнули ордена и медали. Они порывисто обнялись, два мужа, сведённые воедино непростым ремеслом. Постояв немного, Степан отодвинулся от старшего по званию:

— Разрешите идти, Егор Павлович?

— Да подожди ты, торопыга! — он заговорщицки подмигнул, а после, повысил голос в сторону выхода:

— Сержант, войдите!

В палатку, откинув брезентовый полог, впорхнуло небесное создание — тонкая хрупкая девушка, чистая в своей невинности, казавшаяся райским цветком на суровом поле жизни.

— Товарищ майор, санинструктор…

Не договорив, увидела Стёпку, её миндалевидные глаза распахнулись ещё шире. Промелькнула искра недоверия, сменившаяся лёгкой улыбкой, и она бросилась в объятия любимого.

— Как ты? Что ты? — начала подруга.

А Степан прижал палец к губам и обратился к старшему по званию:

— Товарищ майор, разрешите идти?

— Да идите уже, — непритворно вздохнул «батя». — Эх, молодежь, молодежь! — Затем, придвинул гильзу-коптилку поближе и начал что-то вымерять на карте.

***

В небо взвилась зелёная ракета.

За ней началась концертная программа «великого бога войны». Взрывы крупнокалиберных снарядов перепахивали долговременную оборону противника: укрепления, блиндажи, огневые точки. Летела земля, кривые железки и осколки бетона, куски досок и брёвен. Падали деревья, осинки, березки и ёлочки. Большие и поменьше.

А по окончании артобстрела, вперёд, через линию фронта устремился взвод старшего лейтенанта Степана Банникова. На танковой броне разместилось отделение полковых разведчиков и, пройдя первую, вторую разбитые траншеи, машины углубились в предрассветную сумрачную чащобу.

***

— Стой! Кто идёт! Стрелять буду!

— Да свои! Свои...

— Стой, говорю! А иначе… — в тёмной тишине леса раздался резкий звук клацнувшего затвора.

— Энто надоть, какой прыткий!

На небольшую полянку, обрамленную вековыми деревами, вышел маленький дедок: в домотканых штанах, рубахе, с накинутой поверх кацавейкой и босыми ногами. Он остановился на краю полянки освещённой полной луной и с лукавым прищуром глянул на часового:

— Вот он я! Туточки, весь пред тобою.

— Вижу, — неуверенно произнес молодой солдат, — а ну-ка, два шага вперёд и руки вверх!

Старик послушно выполнил команду.

— Говори, зачем пришел?!

— Таки смотрю, заплутали, чай, молодцы! Дай-ка, думаю, загляну, можа подмога какая потребу. Я ж свой, местный. Вырос тут, каждый кустик, травинку знаю. Ежли што, и пособить могу в вашем ратном деле. — С этими словами дед опустил руки и, кивнув на подошедшего лейтенанта, продолжал, — вона, и командир твой явился.

— Боец, прекратить разговоры! Почему посторонние на посту?!

— Товарищ лейтенант, разрешите…

— Дак я туточки мимо проходил, вас заприметил, — перебил часового шустрый дедок. — Дай-ка, думаю, загляну на огонёк, можа и сгожусь на што, помощь сварганить али как? — и вопросительно уставился на старшего по званию. — Ты тока свистни, служивый, я живо всё соображу, не смотри, што я старый да дряхлый. Тутошний я, тропинки, стежки-дорожки звериные все до единой разумею.

Командир задумчиво уставился на белеющий в темноте силуэт чудаковатого старика, сорвал высокую травинку, покрутил в руках. Поморщился:

— А помощь, в самом деле, нужна. Мы вторые сутки здесь кукуем. Животы подвело, а убраться не можем. — И неопределённо, кивком головы, указал куда-то в сторону.

— Таки, милок, чево же вы! Я сечас, по-скорому, — засуетился дед. — Тутось недалече хутор у меня, ты только спомощника подай, на пару скорёхонько управимся.

Степан ещё раз глянул на невзрачную фигурку, затем перевел взгляд на разведчика, единственного оставшегося в живых и, приняв решение, скомандовал:

— Рядовой Кулешов, ввиду тяжелого продовольственного положения, в котором оказался наш доблестный экипаж, поступаешь в распоряжение… — тут возникла небольшая заминка, а в ответ немой вопрос прозвучал бодрый ответ:

— Михей Еремеич я! Предок мой, Еремеем кликали.

— … поступаешь в распоряжение деда, Михея Еремеевича, до восполнения продуктовой базы. — И, показав в широкой улыбке белые зубы, добавил, — Петя, в общем, по-быстрому, одна нога там, другая здесь. Понял?

— Так точно, товарищ старший лейтенант! Одна нога здесь, другая там! — эхом вторил солдат.

— Дед Михей, а ты как нас увидел? Как узнал про нас? — спросил Петро, когда они отдалились от товарищей на почтительное расстояние.

— Я-то? — с улыбкой в голосе ответил Михей, — давно вас заприметил. Да дела, недосуг было. Вот как всё изладил, опосля до вас и подался.

«Старик стариком вроде, а до чего же быстрый. Шагает, будто плывет над землей и по голосу не сказать, что запыхался. Уж я молодой, и то вспотел!» — думал солдат, глядя в спину сухонькой фигурке и тот, словно прочитав его мысли, сбавил ход.

— Я всё больше один — бобыльничаю. Скучать не приходится. Некогда. У меня вона, какое хозяйство! — и он повел рукой вокруг.

— Так это же лес! — недоумённо протянул собеседник.

— Так, лес-то, тож ить живой, догляду требует! Чего подправить, подлечить, али нахулиганит кто-нить, вразумлять, исправлять приходится.

«Чудной, однако, дедок нам попался!» — удивлялся Петро.

— Вас-то как угораздило?

— А мы к своим возвращались. Да за ложком на «тигров» нарвались! Пострелялись. Там и отделение моё осталось. И командир, Прохор… — он неловко замолк, вспоминая, — …на гармошке играл знатно. Из четырёх машин, одна осталась. Экипаж — лейтенант с механиком, да я в нагрузку уцелел.

— А што ж на болоте-то делате? Тавно бы до своих умчали!

— Так, диду, мы бы рады. Да на танке башню клинануло, а потом заблудились и со всего маху, в болото! — он сокрушённо махнул рукой. — Теперь сидим! Деревьев нарубили, а толку никакого. Лебёдку настраивали — трос короток! До ближайшей хорошей берёзки немного не хватило… — разоткровенничался рядовой и, спохватившись, указал на близстоящую сосну, — Ты, смотри-ка, белочка!

На нижней ветке древесного исполина, в мягком рассветном сумраке сидела, распушив хвост, малая зверушка.

— Не спугни, — шепнул Михей. Подошёл к дереву и протянул руку. Цокая, рыжий огонёк скакнул по рукаву, пробежался по плечам старца и замер, лукаво поглядывая на незваного гостя, а в передних лапках, неведомо откуда, оказался кусочек ржаного хлебца. Грызун деловито обнюхал полученный подарок, а затем, придерживая, быстро с ним расправился. — Познакомься, Петя — это Авдотья Михална!

— Авдотья Михаловна? — недоверчиво переспросил разведчик, повторил, — Авдотья Михална! — И неожиданно для самого себя, растянув губы в широкую улыбку, поверил.

Так за разговорами дошли до небольшого домика. Михей сноровисто набрал в расстеленный лоскут продуктов: десяток куриных яиц, каравай хлеба, полголовки домашнего сыра, затянул крепким узлом и протянул Петру. Сам же взял небольшую крынку молока. После, подперев дощатую дверь небольшим булыжником, они отправились в обратный путь и, немного не доходя до танка, над их головами раздалось звонкое сорочье стрекотанье.

— Вот и Варвара Краса пожаловала, — прокомментировал дед и, прислушиваясь, заторопился. — Шибчее надобно! Неспокойно на сердце стало.

В подтверждение его слов, послышался далекий лай собак и слабое тарахтение моторов.

Спустя минуту, они вышли к небольшому болотцу. По берегу валялись нарубленные деревья, а в трясине высилась башня «тридцатьчетверки».

— Вота, бида, бида-пичал. Паесть не тавали! — подал голос механик Фарук, раскосый казах с кривыми короткими ногами.

— Ничего, ребятки, успеется! После отзавтракаем, — подбадривал их командир. А сейчас шевелись, дадим прикурить гадам! Разведка влево, я вправо. Водила у машины, если что, подрывай! Понятно?!

— Так точно! — ответили бойцы.

Разведчик перехватил поудобнее автомат и на полусогнутых, отправился в указанном направлении. Казах наоборот, обстоятельно осмотревшись, подался вперёд, к большой поваленной сосне, к установленному заранее пулемёту. А Степан, спохватившись, обратился к старцу:

— Михей, ты тоже успевай, отсюда подальше держись, здесь сейчас жарко будет!

Старый, словно не слыша совета, с укоризной глянул на командира:

— Поляжете, все до единого, и задание не выполните!

— Дед, ты о чём? Какое задание?!

— Да про то, самое, — как ни в чем не бывало, отвечал старик, — здесь ваши железки, недалече, стоят. Чисто ждут, чтобы вы их разделали. Вчерась, вечеру добрались. А вы помирать собрались!

— Дедуля, а как я с таким танком…

Закончить он не успел, недалеко раздалась короткая автоматная очередь.

— Ты вот што, Степа, времени у тебя пара минут, решай! Сечас, вороги на опушку выйдут, вас усмотрят. И либо вы все здесь помрёте, либо слушаете и делаете по-моему!

— Старик! Я не брошу свою машину!

— Дурень — дурнем ты, лейтенант. Сам пропадёшь и ребят погубишь! Не отыщут они твою технику. Покрутятся, полазают и уберутся восвояси. А мы недалече переждём, под ёлкой поваленной.

— Дед, ты не понял! — вскинулся лейтенант, выхватил пистолет и…

— Не на тово, соколик, пушку свою наставляшь, — Михей с укоризной глянул в голубые глаза молодчика и продолжал, — задарма сгинешь! Как потом жёнушка твоя вдовая жить будет, с дитем малым. До завтрева переждём. А после вам спомогу — танк вынем, дорожку прямоезжую ко своим укажу. До Европ дойдёшь, ашо и сынку народишь. Машинка же ваша попрятана ужель!

Фарук и не успевший нырнуть под сень старых ёлок разведчик, с интересом прислушиваясь к необычному диалогу, повернулись на танк. А его, как не бывало, только рощица небольшая колышется, деревцами хлипенькими. Остолбеневший офицер, перевёл взгляд на старика, затем посмотрел на берёзки, разом опал и сдулся:

— Уговорил! Веди, Михей Еремеевич.

***

Они сидели рядком, все, кто остался в живых после случайной встречи с танками противника возле балки — старший лейтенант Степан Банников, молоденький безусый разведчик Петр Кулешов и вольный кочевой ветер Фарук Бирикетов. Вытянув ноги и утопая в толстом слое сухого мха, насыпанного поверх земляного пола, они наслаждались покоем, хлынувшим на них в необыкновенном жилище старого лешего. Внутри всё дышало любовью и миром, а тяжёлая бесконечная битва-война осталась где-то далеко. Разглядывали необычный дом-нору под древней поваленной елью: потолок и стены, которой заменяли ветки небольших кустов переплетённые замысловатым узором, создавая мягкий приглушенный свет. Земляная чаша была достаточно глубока так, что самый высокий из троих разведчик мог находиться в жилище в полный рост. Дальняя стенка наоборот, представляла собой сухие корни дерева и сбоку — небольшой узкий лаз в неприметное жилище, прикрытый теми же изумрудными ветвями.

— Дак вы не стесняйтесь, хлопчики, будьте как дома! — наставлял дед своих гостей. — А я до хутора сбегаю, завтра свидимся. Охранника не ставьте, выспитесь, отдохните, а за нево сорока побудет, ежли што, она заприметит, мне и скажет. Я скорехонько прибегу. Тока ворогам не до вас сечас, им бы в село, не заплутав, живыми возвернуться…

— Заполошный, однако, дед какой, — произнес Петро, — и голос заслушаешься, мелодичный и переливчатый, как будто песня льётся, самому поневоле петь захочется!

— Так, не деда та, а шайтан! Неужта не панял? — подал голос казах, — вси у нева по-быстрай, и па рукам гарит, ни заметна разве? И машина наш куда диваль? Непанятна. Памянити маи слава — шайтан-то, самыя настаяшыя!

— Ладно, ребятки, разберёмся, — подал голос лейтенант, — а теперь отбой! Отдыхаем! Вы здесь размещайтесь, а я снаружи побуду. Кто знает, чем вся эта затея обернется? — И, повернувшись, Степан, аккуратно выбрался из-под выворотня.

***

Немцы не дошли до танка полсотни метров.

Гусеничный след, вкупе с поваленными небольшими деревцами и вырванным дёрном, резко обрывался посреди небольшого перелеска. А гавкающие псы, бодро трусившие впереди, заскулили и поджали хвосты.

— Los! Vorwärts. Spur!* — надрывались егеря, но трусливые щенки, кружась на месте, не желали работать. Надежды врагов оказались напрасны. Пришлось поворачивать назад, и порядком поплутав, они, в конце концов, вышли на берег ещё одного болотца. Там потопили свою технику, пару вездеходов, мотоцикл и треть личного состава, а в село вернулись только затемно.

***

Вечером бодрые и отдохнувшие танкисты с нетерпением ожидали прихода своего спасителя. За долгое время отдыха, поразмыслив над поведением чудаковатого деда, они уверенно заявляли, отстаивая каждый свою точку зрения:

— А я говорю, вспомните потом мои слова — сам лесовик нам помогает… — утверждал Петруха, общавшийся с Михеем больше всех.

— Шайтан! Ти видал ева правий драний ух. Шорний, шорний! Шайтан-то… — с ещё большей силой, убеждая скорее себя, нежели других, говорил Фарук.

— Ну, ещё бы, шайтан, — поддевал его разведчик, — ты же полдня скоблился, ворочался и что-то бормотал в своём углу, заговоры строил, — хохотнул рядовой, — от рваного уха…

— Ти ни панимаеш, рас эта дух, тагда зашита нужние, — с этими словами он запустил руку за пазуху и вытащил на белый свет треугольную светлую дощечку, с продёрнутым по углу шнурком. На её выпуклой поверхности угадывалось изображение солнца. Он поднес плашку к своим раскосым глазам и ласково провел по поверхности, ощущая рисунок. — Вота, зделала тумар* от дурной гласа! — Затем снял шлем и, накинув гайтан через голову, повесил оберег на шею. Спрятал под гимнастерку и, удовлетворенно хлопнув себя по груди, пояснил, — тумар нужна из кожи зделать, зашит, чтоба на канветр праходила, и внутри строки из Корана. А кде я кожа васьму? Мне еше Назия-апа гаварил, чти Фарук Аллаха Бога нашева, я вота падумала, ми же вся под сонцем ходим, сонце и выресала. Как шайтан паявится, ви за миня вставайте, тумар зашитыт!

— Да, ладно, что ты, разве не видно, человек, то есть лесовик, помочь хочет. А ты, как старая заезженная пластинка — шайтан да шайтан…

— Тибе жи гаварю, шайтан-то… — с жаром подался к нему казах, — шайтан, адна слава!

А невозмутимый лейтенант спокойно наблюдал за спорщиками.

— Ладно, ребят, остыньте! Отставить разговорчики! Слушай боевую задачу, если через полчаса деда не будет, сами пойдём к танку…

И будто, услыхав его последние слова, раздалось звонкое сорочье стрекотание, и к убежищу шагнул Михей.

— Ну што, хлопчики, передохнули? Я вот туточки вам свеженького принес! — Он скинул с плеч свою котомку, опустил на землю и с интересом посмотрел на троицу.

Разведчик радостно подался к лешему, и долго тряс его руку, а дед пристально взглянул на казаха:

— Энто хорошо, Фарук, Бога чтишь! Солнышка-Ярилу уважаешь, буде тибе помощь верная в ратном деле твоём. Оберег сечас великой силой напитался и буде благословение божеское на дела праведные!

С этими словами сквозь густую листву пробился вечерний луч солнца и указал казаху на центр груди. Смущённый механик, с потемневшим от прилившей крови лицом, отошёл в сторонку, бормоча:

— Спасипа, светлая ие*! Спасипа.

А Михей, тем временем, обратился к Степану:

— Командир, ну што? Готовы? — и, не дожидаясь ответа, скомандовал, — тогда вперёд!

Вытягиваясь в небольшую колонну, они отправились к знакомой полянке.

Там, всё оказалось совершенно иначе. Не было ни следа гусениц, с вырванным дерном, ни срубленных и наваленных березок, ни большой ямы-провала с черной липкой жижей. Так же простиралось кочковатое и комковатое болото: с сухими былинками травинок, с болезненно редкими деревьями, березками, осинками и ёлочками-пажами в своих миловидных накидках. Машина же, очищенная от грязи, стояла на небольшом ровном пригорке. Не веря своим глазам, «хлопчики» приблизились к машине. Лейтенант недоверчиво дотронулся до брони, однако танк оказался самым настоящим! Даже бортовой номер на башне был тот же самый, слегка покарябанный…

…Фарук первый запрыгнул на своё место. Через минуту мотор ожил, выдавая в густую траву черные клубы смрада. Командир забрался за ним на своё место, и с удивлением обнаружил исправность поворотного механизма башни. Разведчик, весело поглядывая на лешего, обошёл машину по кругу, будто выискивая следы былых повреждений.

Довольные бойцы выбрались из танка и тепло попрощались со старым Михеем. Петруха, не удержавшись, крепко, до хруста, обнялся с дедом, а смущенный Фарук пробормотал слова благословения на своем, казахском.

— Извини, Михей Ереемеевич, если что не так! Не думали живыми выбраться, — произнёс Степан, пожимая сухонькую руку.

— Да не, соколики, всё ладом! Не переживайте. Одни дела творим. Вы, теперя вдоль перелеска ступайте, через версту овражек небольшой будет, а там поляна, на ней ворог и затаился! Не ждет вас. Вы с налёту-то его и пригладьте! А я по-стариковски, здесь побуду. У меня своя битва, а то ваша, сталось.

Он отступил назад и пропал. Удивлённые солдаты покрутили головами, забрались в подрагивающий от нетерпения танк. Водитель выжал сцепление….

А на опушке небольшой полянки, затерянной в лесной чащобе, стоял Михей и, улыбаясь, провожал «соколиков» на ратные подвиги. Сорока, заполошно стрекоча, опустилась ему на вытянутую руку…

— Вот и ашо славное дело справили, Варварушка. Пущай богатыри ворога нещадно бьют. Спуску не дают! — и исчез в лесной чаще…

***

Михей подошёл к увязшей машине, потрогал шероховатый прохладный бок.

— Вот, надоть же, до чево мысль смертная дошла! Каку махину сварганили. И не боязно до краю света доехать на этакой.

Танк, словно услышав его обращение, шумно выдохнул. Внутри что-то громко щёлкнуло.

— Ну, ничево, ничево! Споможем сечас, на рас.

Леший отошёл в сторонку, осмотрел распростертую топь и, не торопясь, в приказном тоне бросил:

— Багник! Багник, выдь на минутку. Покажись!

А в ответ молчаливо пузырились окна стоялой чёрной воды, на дальней стороне подал тонкий голосок небольшой бекасик, и вновь воцарилась мёртвая тишина, как и прежде на глухих и гиблых местах. Тогда леший взмахнул рукой. Резким порывом ветра, со стоящего рядом деревца, содрало часть кроны. Беспокойный лист, кружась и уплотняясь, приблизился к Михею, а через мгновение в его руках оказалось небольшое, длиной около полутора метров, нежно—зелёное копьё. Примерившись, он всадил его в одно из ближайших окошек болота. От стержня по воде, по мелкой болотистой поросли, побежала яркая зелёная искра. На глазах, мутное оконце исчезало, а копьё превращалось в крепенький дубок, набирающий силу и стремящийся вверх, ближе к солнышку. Через пять минут на этом месте вырос небольшой островок суши, с деревцем посередине.

И только тогда, с шумом повалились ближние хлипкие березки и осинки, а рядом с новоявленной землёй разверзлась большая ямина, заполненная водой. Из неё вынырнула страшная бугорчатая харя: в тине, вонючей грязи, слизи и тёмно-зелёных водорослях, на самой макушке чудовища пристроилась мшистая кочка с подрагивающим листом осоки. Рожа поднялась выше и сверкнула злобными глазами:

— Тю, вот те диво, у свиньи пятаком рыло! Ну, чево воду мутишь, покою не даёшь?

Громкий рокочущий бас твари раздался далеко по округе, перепугав местную живность. Вверх взметнулись мелкие птахи, по соседнему перелеску навострил уши осторожный олень и, недолго думая сиганул прочь.

— Потише, Рыло, не базлай! — бросил Михей и добавил, указывая на машину, — сотвори доброе дело, спомоги махину энту на берег выставить.

Болотник лениво глянул на застрявший танк, почесался, раздумывая, затем добавил:

— Что с возу упало, то мне попало, а назад ужель ходу и нет!

—Ты энто, слышь, канчай со своими поговорками. Светлым помощь требуется, а ты опять, «не хочу» да «не буду».

— Так я хоть сечас, — прошамкал кошмарный урод, — тока вишь, Михей, како дело. Я её ужель определил, и место в самый раз удачное вышло. Мы с соседкой же об заклад побились: кто больше техник энтих у себя попрячет! Тока, Варька на хвосте весть принесла — к Тинке пара драндулетов с коляской сверзились! Она и за пятки их пощекотала. А я-то подале ото всех проезжих и заезжих буду, чем она. Одна радость появилась, а в кулаке ни козырей, ни масти! Не дам! — и он обиженно надул толстые гладкие щёки.

— Таки, в этом ли заделье? Можа тебе тожить, для антереса тоже ково-нить скинуть? Тока случай подвернётся подходящий!

— Да когда он подвернётся-то, третий год бьются, ломаются, а у меня утопленников раз, два и обчёлся. Не—е—е, так дело не пойдёт! Об одном пожалеешь, а они толпой навряд ли бросятся, давай че-нить в промен.

— А ежли я ашо пару дубков в твою вотчину воткну, да и промеж очей твоих выпученных, как тебе такое? Устраиват в промен?! — пошёл в наступление лешак.

— Дак лано, лано, чево ты! Шутка-минутка, ан час и минул! — раздосадовано протянул Рыло, — отойди-ка, сечас выкину!

И зашёлся долгим надсадным кашлем, а на звучном пике, громада танка чавкнула, всплыла над болотцем и плавно переместилась на берег. А болотник ещё долго трясся от неудержимого перханья, а успокоившись, расслабленно повалился на спину, раскидывая трехпалые руки и поднимая большую волну чёрной слякоти. Затем задрал косматую голову с ушами-локаторами, уставился на лешего, хлопочущего возле неисправной машины.

— Ты энто, старый, убери свою палку, а то воротит от её!

— Ага. Сечас. Разбежался и скакнул! — не глядя на него, ответил лешак. — Дела излажу, тогда и выну…

— Как всегда! — раздосадовано бросил багник, в последний раз посмотрел на несостоявшийся трофей, повторил, — как всегда. Уступаешь на пядь, а назад-то не взять! — вздохнул и не спеша погрузился в мрачную топь.

А с машины нескончаемым потоком струились грязные вонючие ручьи склизкого киселя. Михей подошёл ближе, коротенько свистнул незамысловатый переливчатый мотивчик. Кроны стоящих рядом деревьев разошлись в стороны, в небольшом просвете над перемазанной машиной зависло небольшое тёмное облако. Громыхнуло. Пошёл ливень, смывая неприятную, остро пахнущую грязь, белые корни и прелый лист. Мелкие капельки влаги обмывали каждый болтик, каждый сварной шов мудрёного механизма. Взобравшись на платформу, леший сбросил на землю пару мшистых кочек, и через несколько минут танк сиял чистотой.

Лешак опять свистнул, изрядно похудевшая тучка растаяла легким туманом, а на застывшую громадину хлынули яркие лучи солнца, высушивая, согревая и пропитывая своим живительным теплом агрегаты «тридцатьчетвёрки». Мгновенно от тёмно-зелёной брони поднялся белый пар. Откуда ни возьмись, налетел невесомый ветерок, раздувая длинные, почти белые волосы и бороду старого лешего, а он склонился над застрявшей между корпусом и башней болванкой, ухватился крепкими руками и, поднатужившись, выдернул её из гнезда. Удовлетворённо крякнув, закинул цилиндр в один из многочисленных чёрных провалов со словами:

— Держи памятку, авось и сгодится на што!

Спустился на мягкую податливую землю, удовлетворенно качнул головой, словно удивляясь тому, как смог изладить столь непростое дело. Вообще с Рылом, по его опыту, трудно, но можно было договориться. Затем осмотрел место «посадки». Подправил помятые деревца и траву, поникшие и блеклые, они под его сильными добрыми руками повеселели и ожили. После направился в чащу, однако, сделав пару шагов, вспомнил про новоявленный дубок и вернулся к нему. Взмахнул рукой, с желанием выдернуть деревце из болотца. И ещё до того, как пальцы успели сомкнуться на его стволе, оно сжалось и опало, а в руке оказалась прежняя салатовая ветвь. Леший подкинул её вверх, где она распалась, шумным дубовым листом, а новоявленная земля плавно ушла в склизкую грязь. Вслед, показалось давешнее оконце вонючей затхлой воды, а о том, что здесь недавно находилась могучая боевая машина, больше ничего не напоминало.

Михей огляделся, хмыкнул и отправился прочь по делам, не терпящим отлагательства…

*Los! Vorwärts. Spur!* — Вперёд! Вперед. След!

* Тумар (казах.) — дословно, оберег. Предмет, оберегающий владельца от бед, защищающий дом, приносящий любовь, счастье.

*Ие (казах.) — К добрым, чистым духам относится и «ие» (буквально хозяин)

+1
22:24
1520
19:36
чего-то. как-то, двоякое впечатление. вроде и интрига есть и леший хорош, складывается такое ощущение — НЕ ДОКРУЧЕНО((
15:14
+1
Начало-то какое хорошее!
Но потом автор начал ляпать. Всё чаще и чаще. Да ещё и запятых лишних наслюнявил с полсотни. Ежели из них взять половину, да воткнуть туда, где надо, вот тогда будет почти порядок!
«в домотканых штанах, рубахе, с накинутой поверх кацавейкой и босыми ногами» — автор, блин! Накинутые поверх рубахи босые ноги? Гы!
«После, подперев дощатую дверь небольшим булыжником, они отправились в обратный путь и, немного не доходя до танка, над их головами раздалось звонкое сорочье стрекотанье.» — автор, блин!!! Две «шляпы» в одном предложении. Сначала они оба подпирали дверь камнем, потом стрекотанье не дошло до танка.
Сюда добавим несколько случаев неправильного употребления местоимений, и всё… впечатление напрочь испорчено. А ведь есть в рассказе и удачные места, да и вообще написано качественно, если бы не ляпы.
22:26
с накинутой поверх кацавейкой и босыми ногами

roflyahoo
Блин, пропал мой вечер! Хотел серьёзным делом заняться!
З.Ы. Но рассказ кстати неплох. Особенно на общем фоне. Просто автор начпис, а это у некоторых со временем проходит…
07:26
Данный рассказ — попытка поведать сказку и она почти получилась. Идея не нова, помощь попавшим в беду персонажам из реальности оказывают сказочные персонажи. Сюжет как таковой отсутствует, военный эпизод, разбавленный небывальщиной. Интересно, почему леший и иже с ним помогают нашим, или наши танки не давят траву, снаряды не убивают деревья? Как русский человек я понимаю, что дело наше правое, но нужно было более четко прорисовать, что мы защитники, а не агрессоры, что на нас напали, а не мы. Много лишних предложений, некоторые с потерей смысла. «Глухо звякнули ордена и медали. Они порывисто обнялись, два мужа, сведённые воедино непростым ремеслом ...» "… забрались в подрагивающий от нетерпения танк" "… леший сбросил на землю пару мшистых кочек ...". Такое ощущение, что автор старательно меняя современный язык на условно старорусский понизил свои возможности и местами запутался. Скорее всего писал быстро. Вообще писать комментарии, рецензии, или критиковать чужие произведения — это тоже своего рода талант и многие писатели (в том числе и конкурсанты) этого не умеют. Я — точно и мне тяжело писать рецензии, к тому же как и почти все участники конкурса, знаю чей рассказ лучший (хотя и понимаю, что это не так :)). Прошу прощения за отход от темы. Автору удачи.
06:57
-1
он подвёл молодого командира к раскинутой на походном столике карте-километровке. Очертил на вражеской территории небольшой круг:

— Степан, у меня к тебе особое поручение! — он ненадолго замолк,

виаторы летали, разведка ходила — бесполезно! — Он вздохнул, вновь провёл рукой
И второе, — он поднял свои умудрённые непростым жизненным опытом глаза на молодого человека, повторил, — второе, Степан, вернуться живым! Я понимаю, сынок, не мне тебя учить! — Он вновь примолк, прекрасно зная, что разведка боем на фронте — гиблое дело… онозмы рискуют перерасти в хроническую стадию
Они порывисто обнялись, два мужа, сведённые воедино непростым ремеслом. а при чем тут семейное положение героев?
тонкая хрупкая девушка, чистая в своей невинности чистая в невинности, но три недели не мывшаяся… клише
ратном деле. — С этими словами дед опустил руки и, кивнув на подошедшего лейтенанта, продолжал, — вона, и командир твой явился. неверное оформление прямой речи
вопросительно уставился на старшего по званию тут некорректно все-таки
до восполнения продуктовой базы скорее для
Цокая, рыжий огонёк угу, в сумраке рыжий — так я и поверил
в расстеленный лоскут продуктов: десяток куриных яиц, каравай хлеба, полголовки домашнего сыра как это все в лоскут вошло? зачем уточнение домашнего про сыр?
подбадривал их командир. А сейчас шевелись, дадим прикурить гадам! неверное оформление прямой речи
Вчерась, вечеру добрались что-то пропущено, «к» или «в»
Михей с укоризной глянул в голубые глаза молодчика почему молодчика? слово носит негативную окраску
к установленному заранее пулемёту чей пулемет? не танкистов же. а из разведчиков единственный уцелел
откуда молоко и сыр?
кстати, нечисть сыр не очень то
Он скинул с плеч свою котомку, опустил на землю и с интересом посмотрел на троицу.
сначала отдает танк, а потом вытаскивает?
спойлер devil«партизаны шли по лесу и напоролись на Бабу-Ягу» © Рома Хашепсут, самый шарфоносный гей
в целом терпимо, особенно на фоне группы, но с препинаками и онозмами работать и работать
непонятна помесь Аллаха и язычества в казахе
Загрузка...
Владимир Чернявский

Достойные внимания