Белая дама

— Вот ваши деньги, мессер Охотник. — Мэр протянул кожаный кошель, наполовину набитый золотом. — Ровно двести пятьдесят гольденов.

— Спасибо.

Охотник закрепил кошель на поясе штанов, после чего вновь закутался в свой удобный плащ, почти до самого пола. Бандана на голове, покрывающая волосы, и платок, закрывающий нижнюю часть лица до глаз, придавали ему таинственности и заставляли людей бояться и сторониться Охотника.

— Если бы не вы, мессер, если бы не вы, это чудище страшное так бы и мучило нас.

— Не преувеличивайте. Это был всего лишь кох. Для людей он не опасен.

— Но для животных-то. Сколько кур погрыз! Дюжину овец в лес утащил! Ах, если бы не вы…

— В следующий раз следите за своей живностью. Кох может появиться из неоткуда, но, если не найдет у вас съестных тварей, будет в лесу на зайцев да белок охотиться.

— Надеюсь, — мэр почесал веко, — тварь больше не появится. Уж больно дорого она нам обходится.

— А что же делать, — улыбнулся ему Охотник.

Смешно было принимать опасения мэра всерьез. Его кабинет был украшен десятком чучел животных. Один медведь, три волка и несколько мелких зверюшек. Оттого Охотнику было забавно, что господин мэр боялся зверя, размером не больше кошки.

Благо, что страх людской перед неизведанным никогда не переведется, а значит и кошель всегда будет полон.

— Что ж, прощайте, господин мэр. Надеюсь, мы с вами еще увидимся.

— Лучше б не надо, — усы мэра поднялись в фальшивой улыбке. — Яков!

В кабинет вошел мужчина, лет тридцати. Не по годам седой, с влажными, будто от слез, глазами.

— Яков проводит вас до моста, мессер. Удачи вам в пути.

Охотник ничего не ответил, лишь тактично кивнул и вышел. Яков направился за ним следом. Они быстро спустились по лестнице на второй этаж, преодолели фойе мэрии, устеленное арабскими коврами, и спешно вышли на улицу.

Смеркалось.

Амберг был небольшим городом, не более двух тысяч человек, но достаточно богатым, чтобы оплатить услуги убийцы монстров. Пролегавший через него европейский торговый путь, что вел из Пользеньской торговой лиги в Ла-Белякель, обеспечивал солидный доход с пошлин и неплохую выручку у постоялых дворов.

— Я подогнал лошадей, ваша светлость.

Яков говорил спокойно. Он был одним из немногих, кто не испытывал благоговейного страха перед убийцей монстров. Охотнику это нравилось.

— Благодарю. В путь.

Лошади неспешно зашагали на север, к мосту святого Стефана. Этот мост был единственным, что соединяло два берега реки Штиерфлюс. На ближайшие несколько тысяч рутов вокруг не было ни одного моста, даже деревянного.

Посреди главной площади стоял памятник национальному герою Священного Римского Королевства, Узлохену Амбергскому, герою давно минувшей войны. Горожане гордились этим памятником. Его окружали каменные дома, в которых жили обеспеченные торговцы, кустари, бюргеры. Или те, кто были на хорошем счету у господина мэра.

Но чем дальше Охотник и Яков удалялись от центра города, тем быстрее дома сменялись сначала на двухэтажные деревянные, а затем и на совсем огромные, в четыре этажа высотой лачуги. Они были больше похожи на общежития, чем на частные владения. Но и то было лучше, чем жить на улице.

Амберг в этом плане отличался от других городов. Все его жители имели кров над головой, пусть и не самый лучший.

Вскоре Охотник и его спутник достигли моста. Два стражника с недоверием покосились на Охотника.

— Вот мы и на месте, — сказал Яков. — Позвольте, я провожу вас еще немного.

— Неужели мэру так хочется меня выпроводить? — усмехнулся охотник.

— По правде говоря, вы ему не нравитесь. — Яков произнес это без тени страха или сомнения в голосе.

— Кому ж нравится тот, кто возится с нечистью? Ну хорошо, раз ты настаиваешь, дойдем до конца моста. Чтоб я наверняка покинул город.

Нельзя было не заметить, с каким раздражением Охотник произнес эти слова. Не раз ему приходилось слышать нечто подобное, но впервые так неприкрыто, так нагло, да еще и не из первых уст. В конце концов, мэр и сам мог попросить его убраться, а не передавать это через своего человека.

Охотнику это не нравилось. Очень не нравилось. Ему больше не хотелось связываться с мэром, ни за какие деньги. Но судьба, как это часто бывает, внесла свои коррективы в человеческие планы.

Дойдя лишь до середины моста, охотник почувствовал, как ружье, закутанное в поклаже лошади, завибрировало, а его самого обуял приступ паники. Это могло означать лишь одно.

— Остановимся здесь, — сказал охотник. — Я чувствую смерть.

— Что, простите?

— Где-то рядом тело.

Охотник спрыгнул с коня. Ему не было смысла хвататься за оружие, его жизни ничего не угрожало. Но этот запах, чертов запах, что не может услышать никто другой, заставлял его нервничать. Страх этот был неестественный, нелогичный, и шел он из глубины.

Это был самый мерзкий из даров Аку-Енчами.

Он осмотрелся. На мосту не было ничего, и это логично. Стражники сразу заметили бы это и поспешили доложить. Значит, запах смерти исходит от чего-то, что прямо сейчас скрыто от глаз.

Например, снизу.

Облокотившись на перила моста, Охотник взглянул вниз, на медленно текущую Штиерфлюс.

— Яков! — крикнул Охотник.

Его спутник немедленно спешился и подошел к краю моста.

— Святая матерь Мария… — сказал он и замер в изумлении.

Чье-то бездыханное тело прибило теченьем к опоре моста.

— Стража! — теперь кричал Яков. — Сюда! Быстро сюда!

Два стражника с мушкетами наперевес ломанулись туда, где стоял мэров помощник.

— Да, мессер?

— У вас тут труп под мостом, — уже спокойнее сказал Яков. — Вытащите его. Я сообщу мэру. А вам, мессер Охотник, желаю приятного пути.

— Я хотел бы осмотреть тело.

Что бы это ни было, такая реакция организма на обычный труп ненормальна. Уже тогда было понятно, что это убийство. Но осознать это мог только Охотник.

— Прощу прощения, сударь, но это не ваше дело. Видно же, что обычное самоубийство.

— Тогда тем более вам не убудет, если я просто его осмотрю.

Яков насупился, затем глянул на стражников и в своей спокойной манере добавил:

— Глаз не спускать.

— Так точно!

Едва Яков исчез с моста, Охотник начал действовать.

— Нужно вытащить тело, — сказал он. — Поможете?

— Все равно придется, — кивнул один из стражников. — Пойдем, мессер.

Его коллега вмешиваться не решился. Он лишь дошел до противоположного берега вместе с ними, но в воду не полез. Его можно было понять: на улице почти ночь, середина сентября, вода ледяная.

Через минуту тело уже лежало на остывающей земле.

— Не старше двадцати лет, блондин, — пробубнил Охотник, садясь на колени. — Без внешних повреждений головы. Начальная стадия мацерации. Значит, в воде пробыл менее суток. Во рту скопление воды. Странно.

Это было необычно. Создавалось ощущение, что глотка была чем-то перекрыта, что не позволило воде попасть в легкие. Охотник легонько надавил на шею, потом сильнее, чтобы убедиться. На подсознательном уровне он почувствовал, что не ошибся.

— Асфиксия. Без внешних повреждений. Его не душили, а как будто сжали глотку изнутри. Человек бы так не смог.

— Вы хотите сказать…

— У вас проблемы, господа.

— Очередная тварь? Мессер Охотник?

— Очень специфичная. Я таких признаков убийства людей не знаю. Его, считай, задушили изнутри и скинули в реку. Возможно, это случилось выше по течению, а возможно и прямо тут. Но ваш мэр явно дал понять, что моя помощь ему не требуется. Поэтому, — Охотник встал с колен, — я передам ему все, что сейчас узнал и исчезну.

— Но как же так, мессер? Неужели вы бросите город твари на растерзанье?

— Я работаю за деньги. Не бесплатно. И если мэр меня не наймет…

— Если то чудище явилося, то наймет.

— Да? — усмехнулся Охотник. — Ну давай подождем. Посмотрим, что он скажет.

***

— Вот же зараза! Опять бестии на мою голову!

Яков был куда более сдержан, чем мэр. Он подошел к Охотнику и аккуратно спросил:

— Узнали что-нибудь?

— Да. Удушение. Но неестественное. Как будто душили изнутри, а не снаружи. Торс и ноги я не осматривал, этим ваш врач может заняться. Но он вам скажет то же, что и я. В воде он пролежал около суток, может меньше.

— То есть, вы хотите сказать, что у нас еще одно чудище завелось?

— Есть такая вероятность, да.

— А знаете, что я вам скажу, мессер?! — Мэр резко оборвал Охотника и поравнялся с ним, лицом к лицу. — Вы просто денег наших жаждете. Увидели, что город богатый, вот и придумывайте всяких тварей по парей.

— Но ведь господин мэр… — вмешался один из стражников.

— Молчать! Он вам в уши насрал, теперь и мне пытается!

— Прошу прощения, господин мэр, но не лучше ли позволить осмотреть тело герру Рунцу? Он опытный специалист и сможет установить точную причину смерти. Тогда уже и решите, стоит ли нанимать охотника.

— Яков, ну ты-то куда? Он лжец и вор! Двести пятьдесят гольденов за коха. Двести пятьдесят! Мой месячный оклад! А ты ему еще хочешь предложить? Нет, я против.

— Так и быть, возьму сто пятьдесят, — язвительно произнес Охотник.

— Ах ты зараза, еще торгуется!

— Господин мэр. Пожалуйста. Даже стражники в ужасе. А они ребята крепкие. Если это действительно чудище, лучше один раз потратить пол кошеля, чем потом хоронить дюжину мужиков.

— Обдираловка! Пока Рунц не подтвердит его слова, хрен, а не гольдены.

— Идет, — согласился охотник. — Я сопровожу вас до морга, если вы не против.

— Не против, — сказал мэр, не скрывая раздраженности. — Мужики, везите телегу! Ах, за что мне это, Господь Святой…

***

Господин мэр хотел избежать лишнего внимания к персоне умершего. Если бы сейчас был день, тело привлекло бы немало внимания, пошли слухи, из уст в уста, из дома в дом, подогрели бы панику в городе, и тогда ему пришлось бы вновь нанять Охотника. Но господин мэр, как человек благоразумный, не верил в то, что на их маленький городок могли ополчиться бестии. Скорее уж лживый охотник на чудовищ решил подзаработать.

Но на Амберг уже опустилась ночь. И это играло мэру на руку. Мало того, что все горожане сидят по домам и потчуют себя вечерней похлебкой, так еще и городской доктор, Лотар Рунц, предпочитает именно это время для негласных практик.

Поэтому, когда господин мэр и его свита появились на пороге городской больницы, герр Рунц вышел их встречать.

— Тальберт? — У него был грубый голос, пробиравший до костей. — Почему так поздно? Что-то случилось?

Доктор стоял посреди дверного проема, не давая никому войти. Руки были испачканы в крови, на фартуке тоже были остатки крови, но запекшейся. Чуть ниже скулы был виден давно заживший шрам, тонкий, словно игла.

— Да случилось. Вот, глянь-ка! — Господин мэр отошел в сторону, более на загораживая телегу с телом. — Нашли под мостом. Мессер Охотник настаивает, чтобы вы его осмотрели.

— Так вы не уехали? — удивился герр Рунц. — Думаете, у нас завелся еще один зверь?

— Господи, Лотар…

— Возможно, — кивнул Охотник. — Я провел первичный осмотр тела, теперь жду вашего заключения. Если оно совпадет с моим, господин мэр наймет меня на службу.

— Дай Бог, чтобы это было обычное самоубийство. — Мэр запричитал вновь. — Ну нет у нас больше для вас работы, мессер. Нет! Вы свое дело сделали, так и шли бы.

— В первую очередь посмотрите глотку, — невозмутимо продолжил Охотник. — Если обнаружите неладное, проведите трахеотомию.

— А там есть что-то неладное?

— Сами увидите.

— Вот-вот, неча его слушать. — Мэр все продолжал бурчать. — Открывай ворота. Мужики, тащи повозку вниз. Потом обратно на пост.

— Так точно! — дружно ответили стражники.

***

— Так, посмотрим…

Тело юноши лежало на хирургическом столе. Никто из присутствующих не обращал внимание на смрад мертвечины, стоявший тут, вероятно, всегда. Даже Яков, привыкший сидеть в мэрии, вел себя отстраненно, будто в этом поганом запахе не было ничего необычного.

Герр Рунц прощупал горло покойника.

— Странно. Глотка как будто затвердела. — Он обернулся к мэру. — Это не нормально, чтобы ты знал.

— Дальше давай.

Герр Рунц кивнул. Он взял в руки скальпель и аккуратно разрезал горло. На мгновение, лишь на мгновение из рта трупа вырвался гортанный вздох.

— Это, сука, что такое было? — испуганно крикнул мэр.

— Он вдохнул. Как я и говорил, трахея была сжата изнутри. Но теперь мы знаем, что еще и в легких не было воздуха.

— Такого не может быть, мессер Охотник, — испугался даже герр Рунц. — Это неестественно. Как можно заставить человека выдохнуть столько кислорода, а затем просто перетянуть носоглотку?

— Есть одно такое чудовище. Зовется «гурья». Но это не ваш случай. Высосать воздух для него лишь способ убийства. Тело оно забирает с собой и постепенно жрет. Трупоед. Продолжайте.

— Что-ж… Начальная стадия мацерации, в воде пробыл не больше суток. Глаза целые. Конечности…

Дверь морга резко распахнулась. В комнату влетел пожилой мужчина в белой рясе. На цепочке у него висел большой деревянный крест.

— Богохульники! Оставьте этого юношу в покое, его нужно отпеть!

— Успокойтесь, мсье Морсаль… — Герр Рунц попытался было возмутиться, но святой отец и слова не дал вставить.

— Нет, Лотар, я не успокоюсь. Я могу понять, когда ты просишь себе покойников. Одного из двадцати я тебе могу отдать на твои опыты безбожные. Но этот юноша погиб мученической смертью! Я не понимаю, как мэр это допустил!

— Позвольте представить, — шепнул Охотнику Яков, — настоятель местного прихода, отец Шарль Луи Морсаль.

— Франк? — удивился Охотник. — В Баварии? Каким ветром занесло?

— Далеко не попутным. Его назначил Папа, за какие-то проступки. Сами знаете, Папа у нас главный орган.

— Нужно думать, орган он вполне определенный.

Яков лишь едва заметно улыбнулся.

— Тальберт, хоть ты безбожником не будь!

— Все, Шарль. Все. Заканчивай этот цирк. Мы не расчленяем труп, а лишь проводим расследование. Парня нашли в реке. — Мэр жестом указал на Охотника. — Достопочтенный мессер уверяет нас, что это дело рук не людских, но бестии.

— Отчего ж бестия-то, Охотник? Доказательства есть?

— Неестественная асфиксия, отсутствующий в теле воздух, дополняем к этому то, что внешних повреждений нет. Получается, что это не самоубийство. И уж тем более не убийство.

— Вынужден согласиться с мессером Охотником, — кивнул герр Рунц. — В моей практике такое впервые. А практикую я уже пятнадцать лет.

Мсье Морсаль задумался. Вся его спесь сошла на нет.

— Если так, то…

— Лотар, ты уверен? — спросил мэр. — Полностью уверен, что это не человек сделал? Не убийство, не самоубийство? Можешь поручиться?

— Да, могу.

Мэр резко развернулся и поторопился к выходу. Поравнявшись с охотником, он остановился и взглянул в его серебряные глаза.

— Сто пятьдесят гольденов сударь. И ни шиллингом больше.

— Еще один момент, господин мэр, — сказал охотник. — Этот юноша из вашего города?

— Да. Стефан Яхницкий, сын портного. Силезец.

— На рассвете я приступлю к расследованию.

— Уж будь добр, не обосрись.

***

И вновь Охотник стоял на мосту. На том самом месте, где остановился впервые. Именно здесь он увидел тело, но теперь намеревался увидеть нечто большее. Он достал из поклажи свое кремниевое ружье. Полностью серебряное, с изящным золотым узором, выполненным в технике каталонской филиграни. В небольшое ложе на прикладе был вставлен камень темно-фиолетового цвета.

Аку-Енчами, его сокровище. Камень, питающий своего владельца силой Сердца Оскверненного Бога.

Охотник поставил ружье перед собой, стволом вниз, встал на одно колено и прислонился лбом к прикладу.

— Покажи мне образы, — взмолился он, — последние минуты жизни Стефана Яхницкого.

Аку-Енчами ответил. Он был не в силах воссоздать все в точности, но Сердце Оскверненного Бога позволяло увидеть образы. Примитивные, похожие на черный туман, и лишь Охотник мог их видеть и понимать.

Туманная дымка, бывшая Стефаном, плыла в воздухе от края моста вглубь, продвигаясь в город. Она резко остановилась, постояв пару мгновений подалась назад, но далеко не ушла. Уменьшившись в размерах, она подплыла к перилам моста и сиганула вниз, в реку. Неспешно ее прибило к опоре.

Когда дымка растворилась, Охотник поднялся с колен. Он прошел по следам Стефана, повторил их точь-в-точь до того момента, когда он упал вниз. Ничего не произошло.

— Ничего не происходит. — Охотник оперся на перила. — Хорошо, пойдем от обратного. Дымка была только одна, значит существо это не живое. Полуночница, хим или вампир. Последнее отпадает, кровь осталась на месте. Остаются двое.

Он вновь сел на одно колено.

— Покажи мне все смерти, происходившие тут за последние двести лет.

Перед глазами пролетели десятки образов. Люди убивали друг друга, тела уносили далеко, хоронили в лесах, на городском кладбище. Кого-то уносило потоком Штиерфлюс. Но была одна дымка, очень слабая, не имевшая даже человеческих размеров. Просто путь, который вел к перилам.

Охотник поднялся, подошел к краю моста и взглянул вниз. На глади воды было небольшое затуманивание, но оно продолжалось, иду вглубь, ко дну.

— Убили зимой, скинули на лед, потом спустились, пробили лед и опустили тело на дно. Странно. Подводное течение должно было унести тело, но след дальше не идет. — Охотник протер веки. — Зараза, вода ледяная.

Собравшись с мыслями, он сиганул через перила. Было бы отлично, если бы вода расступилась перед ним, как перед Моисеем, но этого не случилось. Он плюхнулся в воду, тут же нащупал дно и встал на ноги. Вода была ему до груди.

Прощупав ногой то место, где кончался след, он почувствовал лишь камни.

— Каменистое дно. Вот почему тело никуда не делось. Его просто придавили камнями. Нужно достать… сука, ледяная.

***

Охотник выложил человеческий скелет на окраине моста. Многих костей не было, но основные сохранились. Было несложно очистить их от тины и водорослей. На некоторых костях были сколы, характерные для бывалых солдат.

— Женщина, двадцать пять-тридцать лет. Рост пять с половиной футов. Сколы на костях, нанесенные при жизни. Лиходейка. Череп проломлен, вероятно от падения на лед. Нет половины зубов. Выбили, либо болела цингой. Или и то, и другое. По состоянию костей, хм… — он на секунду задумался, — убита лет пятнадцать назад. Может больше. Убита на мосту, толком не похоронена, а значит призрак. Не полуночница, иначе бы появилась, едва я коснулся костей. Значит…

Он не хотел, чтобы именно этот вид призраков встретился здесь. Им могла стать только женщина, убитая на мосту своим любимым, в котором она души не чаяла. И теперь, бродя по своей переправе, она будет искать тех, кто похож на этого мужчину, и предлагать станцевать с ней танец. А в случае отказа — он погибнет той же смертью, что и она.

— Белая Дама, призрак мостов. Ее, хотя бы, можно расколдовать. — Охотник отошел от костей. — Скорее всего, она выбрала Стефана по возрастному признаку. Значит, ее мужчине было не больше тридцати. Вот только что лиходеи делали на этом мосту, близ Амберга? Они бы не осмелились подойти так близко. Значит они жили здесь, но тогда откуда у нее столько сколов на костях? Видимо, были кончеными идиотами. В любом случае, есть только один способ ее расколдовать.

И Охотник очень не хотел прибегать к этому способу. Хоть Белая Дама и не могла покинуть свой мост, на нем она была очень опасна. Вызывать ее было рискованным даже для него.

Но иного способа нет.

Охотник поднял взгляд к горизонту. Сейчас уже поздно было что-то делать. Солнце начало подниматься, медленно, но верно наступало утро. Охотник достал из поклажи спальный мешок, завернул в него кости и спрятал их в ближайшем кусте, около моста. Относить их далеко было опасно, тем более брать с собой.

Еще раз взглянув на восход, Охотник взял коня за узду и медленно побрел в сторону лучшего постоялого двора Амберга.

***

Милая девушка с постоялого двора разбудила его именно тогда, когда он ее попросил. На часах было за полдень, и Охотник смог отоспаться после тяжелой ночи.

Все это время ему не давали покоя кошмары. Никогда раньше он не видел Белую Даму, но она все равно пришла к нему во сне. С распущенными, спадающими на лицо волосами, в белом рваном платье и с ужасающей улыбкой. Она схватила его за горло и начала душить, душить, пока воздух совсем не перестал поступать в легкие. Затем последовал легкий поцелуй, удаливший остатки воздуха и бросок с моста вниз.

Головой Охотник понимал, что все было совсем не так, что Белая Дама — призрак безопасный. Но все равно не мог отделаться от чувства, что следующая ночь будет сложной.

Пообедав картофельной похлебкой с редкими кусочками говядины, Охотник двинулся в сторону мэрии. Вряд ли господин мэр будет рад тому, что он не добился результата сиюминутно, но выбора у Охотника не было. Заказчик есть заказчик.

Как и ожидалось, господин мэр сидел за столом с кипами бумаги. За тем же столом, но сбоку, работал Яков. Единение начальства и подчиненного было редкостью в это время, и оттого ценилось. Охотнику нравилось, что мэр добр к своим людям.

— Новости есть? — не отрываясь от бумаг, спросил он.

— Конечно. Я нашел еще один труп.

Господин мэр с грохотом положил перо на стол и окинул Охотника взглядом, полным гнева.

— Может ты еще погост откопаешь? Был тут раньше один, недалеко за городом.

— Трупом это назвать сложно, — продолжил Охотник. — Скорее, останки. Кости. Пролежали на дне реки около десяти лет, обложенные камнями. Кто-то пытался создать обряд погребения, да вот забыл, что в неспокойных местах души не упокоятся.

— Ты хочешь сказать, у нас на мосту завелся призрак? — усмехнулся мэр.

— Да.

— Сказки, мессер. Сказки и бред. Все знают, что призраки — порождения магии. Которой, увы, нет.

Охотник улыбнулся. Люди почему-то считали, что раз чародеи и волшебницы исчезли, магия тут же испарилась из их жизни, из быта.

Из воздуха.

— Когда женщина рождает ребенка, их разделяют на три дня. Организм женщины очень слаб и вряд ли выдержит прямого попадания сковороды в лицо. Потому что весь дом, все, что видит ребенок, ходит ходуном. Летает, скачет, поджигается. Люди изначально рождаются с магией внутри, но тратят, не осознавая этого. Она сохраняется в воздухе, чем и пользуются реликты, например, призраки.

— Складно говоришь, вот только… мы-то магию не используем. Детьми мы ее выбрасываем и все, ее нет.

— Для нас может быть и нет. Человек не может принимать силу из воздуха. Его организм для этого не подходит. А реликты могут.

— Реликты, пф. Бестии!

— Называй их как хочешь. Важно другое. Этот призрак — Белая Дама. Сама по себе она не опасна, если выполнить ее условие.

— Какое?

— Она хочет, чтобы с ней танцевали. Не все, только юноши того же возраста, что и ее возлюбленный.

— И Стефан подошел по возрасту?

— Да. Не знаю, что он делал на мосту в столь поздний час, но увидев призрака, он испугался. Она предложила ему танец, он решил убежать. Убежать не получилось, и Белая Дама его убила и сбросила вниз. Так же, как и ее когда-то.

— Убить-то сможешь?

— Я не собираюсь ее убивать.

— Не понял.

— Я ее расколдую. Это проще. Но мне нужно найти человека, который ее убил. Возраст — сорок-пятьдесят. Бывший военный. Солдат или лиходей. Девушка тоже. У нее множество сколов на костях, будто от холодного оружия.

Яков и мэр переглянулись.

— С убийцей я тебе помочь не могу, а имя девушки подскажу. — Мэр встал из-за стола и подошел к окну. — Луиза Гуттенбранд. Ты прав, она была преступницей. Но мой предшественник дал ее банде возможность искупить вину, живя здесь и помогая городу. Они стали местными наемниками, охраняя купцов в пути из Амберга в Бамберг или наоборот, в сторону Пользеньской лиги.

— Они живы? — Охотник надеялся, что выжил хоть кто-то.

— Да куда уж там.

— Плохо. Возможно, ее возлюбленный был из этой банды.

— Но ты все равно будешь пытаться ее расколдовать? — недоверчиво спросил мэр.

— Да. Вызову ее сегодня ночью.

— Ты же сказал, она только на молодых цепляется. Я городских не дам.

— И не надо.

Охотник приспустил платок, показывая свое лицо. Рот мэра медленно раскрылся, он был поражен.

Перед ним стоял молодой человек, амаленсиец с загоревшей кожей и характерными для иберийца чертами лица. На подбородке у него был небольшой шрам, давно затянувшийся.

— Тебе сколько лет?

Охотник ничего не ответил. Он натянул платок обратно на лицо и аккуратно сказал:

— Я буду на постоялом дворе. За час до полуночи я выйду на мост и проведу ритуал вызова. Спрошу у Белой Дамы имя убийцы. Потом приду к тебе, так что спать не ложись. Если он мертв, я вернусь и проведу ритуал изгнания. Если и это не сработает, убью ее еще раз.

— Присоединюсь к тебе на мосту, — кивнул мэр. — Чем быстрее разберемся, тем быстрее я избавлюсь от двух проблем.

Охотник пропустил это мимо ушей.

— Хорошо, — сказал он. — За час до полуночи, не забудь.

— Не забуду, можешь не сомневаться.

***

Охотник встретился с мэром в назначенное время на самом краю Амберга. Еще шаг, и начнутся владения Белой Дамы. Владения, на которые мэр не рискнет ступать ночью. Его сопровождали два стражника с ружьями наперевес.

Все присутствовавшие здесь не на шутку нервничали, но лишь Охотник понимал всю грозящую опасность. Грозящую только ему, разумеется.

— Ну иди, чего встал. — Голос мэра дрожал.

— Я с мыслями собираюсь. Если сейчас кто-то и умрет, это будете явно не вы.

— И благо, что так. Иди.

Охотник зажмурился, будто собирая разбросанные по голове мысли в одну большую кучу. Все, что он знал о Белой Даме было только теорией. Она могла повести себя не так, как он ожидал. И если ситуация выйдет из-под контроля, спасет его только Аку-Енчами. Ружье было предусмотрительно закреплено под плащом на спине. Скрытый от людских глаз, он был в секундной доступности для Охотника.

Он стянул с лица платок и положил его в карман штанов. Призрак должен видеть его, чтобы рассудить, похож он на ее возлюбленного или нет.

Шаг.

Еще один.

Белый силуэт появился посреди моста. Через миг он принял очертания красивой девушки в дешевом белом платье. Рыжие волосы спадали на плечи, но не на лицо. Добрая улыбка придавала Охотнику уверенности.

Взмахнув рукой, Белая Дама застыла, словно приглашая его на танец.

Тяжело выдохнув, Охотник направился вперед.

— Приветствую тебя, Луиза, — сказал он, едва коснулся ее руки. Как и положено, он взял ее правую руку своей левой, свою же правую положил призраку на талию. — Ты знаешь, кто я?

Призрак учтиво кивнул. Она не могла не понимать, кто стоит перед ней. Мертвецы хорошо ощущали силу Сердца Оскверненного Бога, даже если не понимали, как она оказалась тут, за границей своей реальности.

— Я хочу помочь тебе, освободить твою душу. Я знаю, ты мучаешься. Жизнь в мире живых невыносима для мертвых.

Она улыбнулась.

Охотник знал, что он прав. Этот мир для призраков как кислота для живых. Обжигает, причиняет невероятную боль, и не дает просто так приглушить ее. Настоящая мука для той, кто некогда был живым.

— Я должен узнать имя возлюбленного, убившего тебя.

Призрак тут же отстранилась. В ее лице читался страх. Она понимала, что ее возлюбленному придется сделать, чтобы даровать ей покой. Но такая реакция давала Охотнику надежду. Белая Дама боялась, а значит ее любимый еще жив.

— Прошу тебя, леди. Лишь имя.

Она покачала головой.

Она не могла.

— Если вы умрете по отдельности, ваши души никогда не соединятся. А так… вы будете привязаны друг к другу до конца веков. Обещаю тебе, те годы разлуки, что ты пережила, окупятся сполна.

Призрак посмотрела в глаза Охотнику. Он не врал. Любая фальшь заметна для призраков, особенно здесь, в месте, принадлежавшем Белой Даме.

Луиза кивнула. Она медленно подошла к Охотнику, склонилась над его ухом и тихо прошептала. Сказанное ей заставило Охотника застыть в изумлении. Кивнув еще раз, Белая Дама растворилась так же быстро, как и появилась.

Растерянный Охотник побрел в сторону Амберга. Мэр и его люди как завороженные смотрели за танцем чудовища и охотника за чудовищами. Идеальный танец, омрачавшийся недоумением в глазах Охотника.

— Ты узнал имя? — аккуратно спросил мэр.

— Да, — сказал Охотник. — Это был ее воевода. Шарль Луи Морсаль.

***

У него было много времени. До рассвета оставалось несколько часов, и мэр, хоть и с неохотой, дал Охотнику возможность поговорить со святым отцом. Бывший командир отряда бандитов стал священником в самом приметном месте этой страны. Там, где проходят границы четырех других. Там, где очень легко затеряться среди паствы.

Двери небольшой церкви распахнулись, Охотник неспешно зашел внутрь. Впереди, около алтаря, сидел мсье Морсаль. Его голова дернулась, он услышал шаги, но молитву не прервал.

Охотник прислонил ружье к одной из скамей в первом ряду и сел на нее. Он ждал, пока святой отец закончит предполуночный молебен.

— Аминь, — сказал Морсаль.

— Аминь, — вторил ему Охотник.

Святой отец поднялся с колен, еще раз поклонился кресту и развернулся к нежданному гостю.

— Что привело вас в такой час, мессер?

— Твое прошлое. Не расскажешь, как воевода разбойничьей банды стал служителем валлонской церкви?

— Чт… откуда вы… — святой отец не мог скрыть ни страх, ни отчаяние, — этого быть не может. Они все мертвы.

— Как и та девушка, что тебя любила? Луиза?

— Как ты узнал?

— Стефана убил призрак моста, Белая Дама. Это была Луиза.

— Моя… — Морсаль побледнел. — Моя Луиза?

— Рассказывай. С самого начала.

На уголках глаз Морсаля проступили слезы. Он сел рядом с Охотником, вытер слезы и заговорил.

— Мы все были солдатами Ла-Белякеля. Дезертировали после битвы при Зеликфурте. Обратно возвращаться было нельзя, вот мы и стали разбойничать тут. Пока не взяли в плен моего предшественника, достопочтимого герра Сутенсбахта. Он вымолил у Папы прощения для всех нас, меня возвел в сан, а ребятам дал честную работу. Большинство подалось в наемники, охранять торговцев на тракте, но мы с Луизой… — Морсаль хлюпнул носом. — Мы пожениться хотели. Она стала подмастерьем пекаря, а я вот тут, помогал отцу Сутенсбахту.

— Но что-то пошло не так.

— Да, сука, все пошло не так. Луиза стала часто ходить к кузнецу, к батьке Стефана. Я начал подозревать. Каждый день она там была. Ну я и решил с ней поговорить. Пришли ночью на мост, я было начал. А у Луизы норов был такой, что хоть стой, хоть падай. У редкого мужика столько смелости было, сколько у нее. Она взбрыкнула. И на меня будто нахлынуло что-то. У меня под рясой крест был для таинства, ну я и дал ей по башке. Она отошла к краю моста. Уже ни слова не говорила. И тогда я понял, что наделал. Понял, сука, что свою любовь, кровиночку вот этими руками погубил. Хотел было одернуть ее к себе, но она перелетела через перила и туда, вниз, в реку.

Охотник сидел молча. Ему просто нечего было вставить в рассказ святого отца.

— На кладбище я ее нести не решился. Нас бы из города выкинули, если бы узнали, что мы убивать начали.

— Вас?

— Ганзу мою. Банду. Они ж хорошие мужики да бабы были. Честные. И я не хотел, чтобы из-за меня у них жизнь второй раз псу под хвост. Поэтому я положил ее там и курган сделал, по иберийскому обычаю. Ты понимаешь?

Охотник кивнул.

— Да хер ли ты понимаешь? — Морсаль махнул рукой. — Луиза ходила к кузнецу, чтобы проверить, как куется меч. Когда ее хоронили, он подошел и сказал, что это был ее свадебный подарок. А я, сука, думал…

Морсаль больше не мог сдержать слез. Больше он их не вытирал. В такой ситуации кто угодно мог позволить себе скорбеть.

— Скажи мне, Охотник, ее можно расколдовать? Чтобы она упокоилась?

— Такой способ есть, — сказал Охотник. — Но из-за того, что погребение было совершено неверно, он требует твоего прямого участия.

— Говори, что нужно. Все сделаю.

— Я бы на твоем месте не зарекался, — поднявшись с лавки, произнес Охотник. — Нам придется сжечь останки. И ее, и твои. Ты готов к самопожертвованию?

— Я давно готов ко всему. — Теперь встал и Морсаль. — Подожди меня тут, я надену мундир и пойдем.

Охотник кивнул. Он был уверен, что Морсаль никуда не сбежит. Его эмоции были настоящими, а скорбь искренней. Как и любовь к Луизе Гуттенбранд.

Святого отца не пришлось долго ждать. Теперь он был действительно похож на солдата. Синий мундир, белые штаны, заправленные в высокие серые сапоги. Цвета Ла-Белякеля.

— Ответь, Охотник: гореть заживо больно?

— Обычно да. Но тебе не придется страдать. Я наложу заклятие, которое испепелит вас. Ты умрешь от болевого шока в первые две секунды.

— Колдун, значит. Мало вас осталось.

— Вообще не осталось. И даже я не колдун. Так, бледная тень.

— Хорошо. — Морсаль улыбнулся сквозь слезы. — Пойдем. Упокоим мою дорогую Луизу.

***

Мэр и его люди ждали около моста. К ним подтянулось еще несколько стражников. Один из них держал в руках колодки. Морсаль и Охотник спокойно прошли вперед, не обращая внимания ни на кипящего от злости мэра, ни на засыпающую стражу.

— Я надеялся, что больше не ступлю на этот мост, — сказал святой отец.

— Пойдем. Я оставил кости на том берегу.

Они перешли через мост быстро, едва ли не бегом. Было заметно, что святой отец ждет появления своей возлюбленной, но она не откликнулась. Охотник знал почему.

Они подошли к кустам, достали спальный мешок. Морсаль медленно развернул сверток, будто боясь увидеть, что внутри. Дрожащими руками он коснулся черепа.

— Моя Луиза, — тихо простонал Морсаль. — Прости меня за все.

— Возьми сверток в руки и коснись хотя бы одной кости. — Охотник достал из-под плаща ружье. — Приготовься.

— Давай уже.

Морсаль поднялся с колен. Он прижал сверток к груди, обнял его, как обнимал Луизу при жизни. Палец касался берцовой кости. Священник в последний раз глубоко вздохнул и зажмурился.

Рука Охотника легла ему на лицо.

— Надеюсь, вы обретете счастье по ту сторону, священник. Аку-Енчами.

От ружья, по правой руке к левой заструилась темная энергия, похожая на пыль. Едва она коснулась кожи Морсаля, он вспыхнул черным пламенем. Не кричал, не падал, даже не пах. Волшебный огонь сжег его кожу и внутренности за секунду. Еще меньше понадобилось, чтобы превратить в пыль кости.

Охотник обернулся к мосту. Никто не видел, как Белая Дама откланялась и растворилась в воздухе.

Никто, кроме него.

Еще дальше, на противоположном берегу стояли мэр со стражей. С тех, кто хотел спать, сонливость как рукой сняло. Мэр же был просто ошарашен.

— Ты… — запищал он, — ты… убирайся из моего города, выродок! И никогда не возвращайся!

— А плата? — Охотник показательно закинул ружье на плечо. — Ты обещал мне заплатить.

Мэр в растерянности сорвал с пальца обручальное кольцо и кинул его Охотнику. Тот поймал.

— Убирайся!

Охотник легко кивнул. Из камня на ружье вновь заструилась таинственная энергия. Сначала был дымок, затем кучка пыли, из которой поднимался четвероногий силуэт. Скоро он приобрел очертания вороного коня. Охотник забрался на него и поскакал вперед.

Амберг был небольшим городом, не более двух тысяч человек, но достаточно заурядным, чтобы найти печальные истории людей. Стоило лишь копнуть чуть глубже, чем это делают приезжие.

Все кончилось как обычно. За спиной оставались люди, боящиеся того, чего не понимают. Крики, проклятия в адрес ближайших родственников и особенно матерей. А впереди дорога другому небольшому, но достаточно заурядному городу.