Компромисс

Автор:
Александр Соловьев
Компромисс
Работа №467
  • Опубликовано на Дзен

***

– Том, тормози... Том!

– Да слышу я, не кричи. – отмахнулся водитель.

Том, бородатый хиппи за сорок, щёлкнул парой тумблеров, и судно мягко остановилось. Пол под ногами немного вибрировало и дребезжало – грави-подушка в последнее время барахлила на морозе. То есть всегда. Том надел шлем. Удостоверившись, что мой тоже надёжно врос в шею, я постучал товарищу по макушке.

– Не пойдёшь на улицу? – спросил я, хотя ответ был известен.

– Да нет, что я там не видел. Иди уже... Предводитель туристов. – скрыл усмешку под стеклом и рыжими кудрями водитель гравибота.

Я молча кивнул. Мне не нравилось, когда он называл меня так, ведь это была моя работа. Экскурсовод... Впрочем, бывает и хуже, верно? Юрист там, не знаю… Педагог. Взглянув на монитор пассажирского салона, я полюбовался своими подопечными, прилипшими к окнам окулярами своих смарт-очков. Казалось, они и не заметили, что мы остановились. Прочистив горло, я включил микрофон в шлеме.

– Кхм... Дорогие друзья, попрошу вас покинуть судно и продолжить наше приключение на улице. Держите ваши камеры включёнными, чтобы ничего не пропустить.

Полтора десятка туристов, облачённых в уродливые модные скафандры, закопошились на своих местах, гравибот заходил ходуном. К горлу подступил ком. Меня не укачивало даже во время межзвёздных перелётов, но именно перед экскурсиями я старался даже не смотреть на еду, если она была. А то мало ли... Что.

Щелчок – боковая дверь поехала вверх. Спасибо, Том. Вдохнув очищенный фильтрами холодный воздух, я спрыгнул с подножки корабля, под ногами хрустнул свежий белый снег. Его ровная гладь простиралась всюду. Просто. Всюду. Огромное, размером с планету поле, на котором лежит такого же формата белый ковёр. Снег, снег, снег... Снег. Я поднял голову вверх, и он стал прилипать к шлему, скользя почти по моему лицу. Вот-вот наступит ночь, и снегопад прекратится, планету поглотит мрак, но пока сверкающее холодные искры наполняли небо светом. Они сцеплялись друг с другом, кружились, ослепляли своей чистотой, но с каждым мгновением их становилось всё меньше и меньше. Я раскрыл ладонь, и на непроницаемую чёрную ткань упала одинокая снежинка. Самоцвет. Ледяной, переливающийся светом кристаллик. Я не видел ничего подобного на Земле уже давно... Никогда за свою жизнь, если быть точным. Там были только серые мутные, полуразложившиеся осколки, а это...

– Лёш, не спи, – по внутренней связи прогундосил Том, отчего я, вздрогнув, уронил снежинку вниз. – Все уже вышли.

Вздохнул поглубже и повернулся лицом к группе. Гравибот раздражающе бренчал за спиной, будто хотел взорваться. Было бы неплохо, кстати.

Пятнадцать пар тяжёлых грубых ботинок, убивавших девственный снег. В этот раз детей в группе не было, так что никто хотя бы не пытался надругаться над ним игрой в снежки. То и дело туристы смахивали с плеч и шлема белую пудру, из чего можно было сделать вывод, что уличная часть экскурсии никого не впечатляла. Снегопад тем временем слабел с каждой секундой – становилось темнее. Осталось совсем немного времени. "Тик-так, тик-так" - я вёл внутренний отсчёт.

– Кхм… Дорогие друзья, через несколько минут вы сможете увидеть одно из самых красивых явлений во Вселенной – ночь на планете Фалина. Как вы могли заметить, всё время нашей поездки шёл снег. Таков здесь каждый божий день. Неизученная аномалия планеты: ночью снег не идёт никогда, а тот, что успел покрыть землю днём, довольно быстро тает, – перед моими глазами на шлеме замигал красный вопросительный знак, кто-то из туристов решил меня прервать. – Да, задавайте ваш вопрос.

– Товарищ экскурсовод, а где животные, обещанные в программке? – какой-то женский занудный тягучий голос. – Здесь о-о-о-очень красиво, но мы ведь приехали на сафари!

Дура, если бы ты лучше смотрела в окно, ты, может быть, кого и заметила. Снег ещё падал, но уже становился совсем редким – стало видно небо, какого оно цвета... Чёрное с синим, как океан. Успокаивало.

– Днём животные прячутся в сугробах и за стенами снега, но не беспокойтесь, вы вот-вот их увидите во всей красе. – снег перестал. Мир стремительно чернел, будто глаза слепли. В общем, всё шло по графику. – Друзья, попрошу всех выключить вспышки на смарт-очках, животные их не любят, да и поверьте, дополнительный свет вам не понадобится.

Послушают меня хоть на этот раз? Все эти туристы, как пещерные люди, боятся остаться без огня. На планетарных и космических станциях, в кораблях и крейсерах лампочки не выключаются никогда, а на Земле так и вообще круглосуточная дискотека пару последних веков. Так что эта тьма сама по себе уже аттракцион... Стоит заплатить таких денег, чтобы раз в жизни не увидеть ничего вокруг.

Сделав глубокий вдох, я задержал дыхание и открыл прозрачное забрало шлема. Воздух не был таким холодным, как могло показаться в изоляции, он только приятно покалывал небритую кожу. Здесь был кислород, даже, в принципе, можно было дышать, но концентрация была такая, что сосуды в теле полопаются через пару минут. Так что сойдёт и так, без дыша. Было бы ещё и абсолютно тихо – Том выключил двигатель гравибота, если бы не перешёптывание туристов, которое пробивалось через скафандры.

"Как темно... Страшно".

"Я заплатил целое состояние, чтобы ничего не увидеть?"

"Хоть глаза выколи... Потрясающе!"

"Чтоб я ещё хоть раз тебя послушал, блин."

"Лучше бы на Крым-6 поехали, там хоть пляжи есть."

"Как мы увидим животных в этой темноте?"

"Лохотрон какой-то."

"А ведь что-то в этом есть... Завораживающее."

"Следи за карманами как бы эти мошенники нас ещё больше не обокрали."

"Да тихо вы, неужели не видите?!"

Вначале послышалось лёгкое шуршание, будто кто-то гладил лежавший на земле ковёр. Это ветерок прошёл, облизав мне лицо. Все заткнулись. До глаз дотронулись первые лучики света: прозрачные, незаметные, тонкие. Почувствовав лёгкое головокружение, я захлопнул шлем. А потом они начали пробиваться сквозь снег, прорываться на свободу, дабы посмотреть на мир. В них чувствовалась сила, спокойная, робкая, но необузданная мощь, которая текла в их стеблях. Из снежных сугробов вылезали и тут же плавно раскрывались сияющие цветы. Они источали яркий, но не резкий свет: то ли голубой, то ли красноватый; он заполнял собой всё вокруг. Но глаза ничто не слепило, только убаюкивало своим мягким теплом. С лепестков соскользали и медленно поднимались в небо маленькие огоньки, их становилось всё больше, и вот они уже неясным отсветом рисовали тусклые облачка мотыльков и их отражений.

Все туристы – 15 пар широко открытых глаз, не шевелились. То же делал и я. Огоньки-пыльца дотрагивались до шлема так, что их почти можно было рассмотреть, но тут же отталкивались и улетали. Неуловимые и прекрасные.

Ну как, стоит это заплаченных денег?

Я прочистил горло и снова включил микрофон. Красота красотой, но у меня были и свои обязанности.

– Первым человеком, увидевшим и описавшим это явление стал Говард Филлипс, командир геологоразведочной экспедиции "Бета-13". Он назвал это, цитата: «Свет из другого мира». Пыльца этих "сияющих подснежников" или tophos anthos по научной номенклатуре...

Вряд ли меня кто-то слушал. Все уже даже перестали смотреть на выраставшие прямо из-под ног внеземные цветы.

Как и принято на сафари, туристов привлекло то, что побольше. Значительно побольше и их, и их кошельков, и уж тем более каких-то цветков. Задрав головы так, что вот-вот все скопом упадут навзничь, люди смотрели на животное, пролетавшее на огромной высоте прямо над нами.

– …Хотя учёные до сих пор теряются в догадках о сущности этих квазирастений. – говоря это, я врал, потому что научного отдела на Фалине давно нет из-за дефицита бюджета. – А сейчас над нами пролетает одно из самых больших животных в этой части вселенной - небесные киты Ефремова, левиафаны. Планета Фалина, что в переводе с греческого означает "кит", названа в их честь, так как именно это животное стало первым существом, которое увидели экспедиторы после входа в атмосферу. С тех пор многие называют этот мир именно так - планета летающих китов.

По правде, это был не совсем... Совсем не кит. Да, животное было огромно, но вместо плавников у него были сплошные крылья, отчего снизу создание больше походило на ската. Левиафан взмахивал ими, будто действительно плавал в плотном воздухе. Как несколько десятков тонн могут передвигаться на огромной высоте как в воде? Неизвестно. Это победа над силой притяжения на недосягаемом для человеческого мозга уровне. Пролетев нас, левиафан стал снижаться, и вдруг из его небольшой круглой пасти тонкой змейкой вылез язык. Он стал медленно тянуться к земле и, дотянувшись, слизнул с одного из цветков нектар. Китовый язык был едва заметен, хоть мы и стояли всего в сотне-двух метров, нужно было прищуриться... Или настроить максимальный zoom в смарт-очках. Каждый турист, не убирая руки с виска, только и успевал, что нажимать кнопку фоторежима, кто-то поленивей снимал видео. Вдруг по глазам резанула вспышка, на обожжённой сетчатке загорелись белые звёзды.

Как всегда. Найдётся дятел. Которому всё равно. Что я сказал. Отключить. Фотовспышку.

Левиафан быстро втянул в себя язык и поплыл прочь, скрываясь в облаках пыльцы.

Ослепило всех, так что я даже не стал ничего говорить, 14 человек вполне лаконично зашипели вместо меня. Сделав несколько шагов по таящему снегу, я нащупал рукой корпус гравибота и привалился на него спиной. Лёгкая конструкция, больше не удерживаемая над землёй из-за выключенных двигателей, чуть укоренилась в рыхлую субстанцию. Том не ругается, значит всё нормально.

Группа быстро пришла в себя и уже разбрелась в разные стороны, щёлкая смарт-очками. Эти аппараты появились на рынке недавно, лет 10 назад. Долгое время думал себе такой же купить, но денег на девайс не было вообще, а если учесть, что каждый год выходит новая модель дороже предыдущей, то идею приобщиться к всеобщему прогрессу я отверг. Оно и к лучшему, наверное. Зачем? Выкладывать в сеть обрывки своей жизни? Можно её целиком хранить в себе. Часть правды без остального есть ложь. Хотя штука удобная, ничего не скажешь, если не на голове дятла находится. И то, это оскорбительное сравнение для вымершей птички. Выключив микрофон, я сложил руки на груди и стал следить, чтобы подопечные далеко не уходили. Мои комментарии им уже интересны не были, что вполне объяснимо и даже простительно. Им в принципе многое можно было простить... 150 тысяч кредитов, которые каждый заплатил, чтобы увидеть диковинную планету на другом краю Вселенной, её спасут. На некоторое время. Да и мне не дадут умереть с голода... Кормильцы.

Тем временем, прилетели фетлины. "Толстые львы". Странное название, но довольно подходящее. Эти неказистые смешные животные всегда всем очень нравились: что-то среднее между домашним котом, голубем, слоном и пингвином, которых я видел в детстве в зоопарке. Стая летучих пушистых комков ростом с человека спикировала на землю и сразу стала новым объектом для фотографирования. Было, на что посмотреть: яркий чистый мех белого цвета, три огромных милых глаза на симпатичной мордашке, и это не считая наполовину висевших ушек, свободно болтавшихся крыльев-тряпочек и меховых хоботков, которые животные опускали в цветки, чтобы вдохнуть нектар. При этом фетлины издавали мурлыкающе-журчащие звуки.

У кого-то в группе (чаще всего это бывали женщины, но в скафандрах точно не определишь) начался приступ неконтролируемого умиления. Это проявлялось в чуть ли не прыгании на месте, дёргании других туристов и каких-то визгах-ультразвуках. Через какое-то время это состояние передалось всем. Всегда такая реакция. Я непроизвольно улыбнулся. Включил микрофон.

– Это стая фетлинов. Одни из самых известных и распространённых животных на планете. Можете подойти, аккуратно их погладить и сфотографироваться, фетлины абсолютно безобидны. Но напоминаю: никаких вспышек!

И туристы чуть ли не побежали к бедным животным, давя молодые побеги, выглядывающие из-под исчезающей корки снега. Через полминуты мои подопечные уже вовсю обнимались и фотографировались с "внеземной милотой", как когда-то выразился про фетлинов Том. Животные вряд ли понимали, что за твари к ним пристают и зачем, но не было ещё ни одного случая, чтобы пушистые пухляши как-то агрессивно реагировали на людей. Даже на детей. Животные только мурлыкали, вдыхали нектар и помахивали двойным хвостом из стороны в сторону.

Я прикрыл глаза. Три года. Я безвыездно работал на этой планете три года, но всё ещё слабо её понимал. На Фалине не было хищников, не было жертв, не было борьбы за выживание – все просто жили. Всё просто существовало, как оно есть. Огромные левиафаны, несуразные фетлины, сияющие подснежники и многие другие... Все они просто были, а я всё задавал себе вопрос без ответа. Как. Или зачем. Но это не имело значения, потому что этот мир был прекрасен, этого было достаточно. Но мне хотелось всё же его понять...

– Лёша! – окрикнул меня по связи Том.

Я оттолкнулся от гравибота и побежал к группе.

Но всё произошло слишком быстро.

Турист наклонился и дотронулся до цветка, все фетлины отвлеклись от пищи и уставились большими глазами на человека. Я не верил, что можно было догадаться сделать то, что произошло после. Как? Главное, зачем?! Никто за всё время до этого не догадывался. Землянин взял подснежник и вырвал его из земли. Из разорванного стебля полилась... Кровь? Подбежав к туристу, я выбил обмякший цветок из его руки.

– Что вы делаете?! – возмутился женский голос из скафандра.

– Что я делаю?! Да что ты, су...

Я осёкся на полуслове и схватился за гудящий вибрирующий шлем. Она прорывалась сквозь стекло, сквозь непроницаемую оболочку, сквозь кость. Она замещала мысли. Она убивала, перерождая в себя.

Все фетлины смотрели на лежавший в проросшей окровавленной траве мёртвый цветок и выли, наполняя небо плачем. Я никогда не видел и не слышал ничего подобного. Я не знал, что они так могут. Чувствовать.

Боль.

К горлу подступил ком, в затылок будто загоняли неточными ударами раскалённый гвоздь. Подталкивая идиотку с Земли в сторону гравибота, я по микрофону сказал всем идти туда же. Или я их грубо послал... Не помню. В себя я пришёл уже внутри. Шлема на голове не было.

– Очухался? – спросил Том, не вынимая сигарету изо рта. – Ну ты дал, конечно, маху.

– Кажется... Ты тоже это… Чувствовал? Как им больно. – голова гудела невыносимо.

– Больно? Да не, Лёх, они просто мычали. – Том пожал плечами, выпустил дым. – Я так понимаю, драконов мы им показывать не будем.

– Не будем, давай домой. – я поморщился. Отдавало в затылок. – Чёрт побери, какие же кретины, ааа...

– Это у тебя от напряжения. В отпуск тебе надо, переработал по ходу. Может, затяжечку? – Том протянул мне сигарету, которую я тут же отверг. Усмехнувшись, водитель завёл двигатель. – Ну как хочешь.

***

Взмах крыльев – и порыв ветра погнал облака пыльцы в стороны. Ещё один взмах – и громадное тело зверя оторвалось от земли. Ещё один – и он взмыл в небо. Окаймованная рогами голова разорвала воздух на потоки, обтекавшие грубую чешуйчатую шкуру. Внешний скелет рвал её то тут, то там, костяные шипы шли вдоль спины, на хвосте, в суставах лап, над глазами, на шее. Это было то самое чудовище из древних легенд, то, которое никто на Земле никогда не видел, но о котором знал даже ребёнок. Образ из космоса, с противоположного края Вселенной.

Дракон.

Чувствуя хозяина планеты, мелкие животные поднимали глаза к небу, левиафаны опускались почти до земли, а люди... А люди не чувствовали его. Металл и стены не давали это сделать. Они были здесь чужими. От них пахло ядом и близкой смертью - пришельцы рождались, будучи уже приговорёнными к концу, обречённые. Так просто и сложно одновременно. Они были не просто чужие, но другие. Люди понимали и знали, что умрут, и когда... Поэтому они могли убивать?

Дракон нёс в лапах мёртвый цветок и пытался это понять. Получается, если в его мире всё измеряется вечностью, то в мире людей есть место только времени.

Время... Зверь помнил этот звук, который шёл из виденных им людей. Тук-тук, тук-тук. Прямо внутри них. Наверное, это оно и было. Дракон не был уверен, ведь внутри себя он слышал только спокойную тишину. Люди, уже с рождения осознав смерть, были сильнее любого другого существа и пользовались этим.

Что дракон мог сделать? Убить их? Людей. Он не понимал, как причинить смерть. Он никогда никого не убивал, в его мире смерть – это величайшая ценность, которую можно только постичь и достичь. Пища его – утренние росинки, застывшие на лепестках перед восходом звезды, страсть его - снег, падающий с небес. А смерть дракона была ещё далеко, на границе между вечностью и концом.

Рассыпавшись в прах, мёртвый цветок соскользнул с когтей и пылью полетел вниз.

"Прощай".

Сам дракон был далёк от постижения величайшей тайны, но, как говорят люди, его время просто ещё не пришло. Но оно пришло для Древнейшего.

Древнейший. Он был стар, когда дракон был молод, он был стар, даже когда дракон увидел свой первый снег. Наверное, он был с самого начала вечности. Только Древнейший своей жизнью был достоин умереть и поведать величайшую тайну остальным. Возможно, это поможет понять пришельцев из другого мира. Или достичь чего-то намного большего.

Вдруг огоньки пыльцы сменились снегом. Резкая граница между ночью и метелью издалека была незаметна, можно было удивиться, если не знать, куда лететь. Снежинки приятно покалывали чешую, покрывали грубую шкуру тонкой пеленой.

Дракон сложил крылья, завис, камнем полетел вниз... И мягко опустился на сугробы, оставив на них еле заметные следы. Когти и шипастый хвост еле касались белой поверхности, чтобы не потревожить её красоту. Пройдя какое-то расстояние и собрав на рогах хрупкую корку, зверь остановился и направил голову в небо. Он был не один - рядом сидели другие драконы, образовывая круг, в центре которого, погрузив лапы в снег, стоял Древнейший. Огромный, больше любого другого дракона, его корона подпирала, а расправленные крылья затмевали небо. Ярко чёрная шкура была испещрена костяными наростами, покрытыми толстой коркой льда.

Он был жив, но смерть была совсем рядом, они все чувствовали её дыхание, слышали её шёпот.

"Расскажи нам".

Древнейший открыл глаза – красные раскалённые угли, распахнул пасть, и синее пламя обожгло воздух, превращаясь в облако искр, перемешавшихся со снежинками в танце. Они поднимались и медленно падали. Приближаясь к драконьим телам, искры оживали и вместе с воздухом попадали в звериные лёгкие. Вспыхивающий там огонь шептал истину. Часть истины.

Смерть была рядом.

***

– Зачем ты её ударил?

Кабинет Владимира Медовского, который был комендантом подразделения Правительства Земного Содружества на Фалине, разительно отличался, например, от моего кабинета как руководителя егерско-туристического отдела. В первую очередь тем, что такое помещение вообще существовало.

Комендант ходил вдоль длинного отполированного конференц-стола, тщетно пытаясь унять нервы. Казалось, что он вот-вот протрёт свои дорогие очки до дыр.

Я её даже пальцем не тронул. – голова до сих пор болела, так что мне было сильно наплевать, кого я там якобы ударил.

Медовский кинул очки на стол. Хорошие линзы, не сломались.

– 14 человек видели, как ты сначала её ударил, а потом толкал до аэробота. 14 видеозаписей, которые вовсю сейчас обсуждают в интернете во всех сетях во всех галактиках. 15 жалоб на тебя, которые сейчас лежат у меня на почте! Алексей, посмотри на меня, – я перестал сверлить пустотой стену и впился в красные, часто моргающие глаза Медовского. – Ты же наш лучший экскурсовод. Объясни, как это произошло?

– Внештатная ситуация. Клиентка нарушила технику безопасности. Кхм… Я действовал, исходя из сложившейся обстановки. – как можно спокойнее произнёс я.

– Твою мать, Алексей, – он уже еле сдерживался, цедил слова сквозь плотно сомкнутые зубы, кожа на скулах натянулась. – Она просто сорвала цветок! Нет ничего про это в технике безопасности! Цветок!

– На записи не видна реакция животных? Им это явно не понравилось. – голову чуть отпустило, я начинал злиться. – Значит это нарушает безопасность.

– Какая н-н-н... Нафиг реакция животных?! Ну замычали они, и что? Зато там видно, как у тебя сорвало крышу! Ты хоть знаешь, кто та женщина, которую ты ударил?

– Нет. – коротко ответил я, чтобы не перейти на мат. Какая мне разница, кто она? Жена сенатора? Любовница? Дочь хлебного магната? На-пле-вать. Дура, она и на Фалине дура.

Медовский отвернулся, отодвинул стул и рухнул на него, закрыв лицо руками.

Пауза. Переводим дух.

Древние механические часы, висевшие на стене, своим стуком возвращали боль в затылке.

Тик...

Так...

Тик...

Так...

Тик...

– Так, ладно, – комендант попытался взять себя в руки, подобрал очки. – Алексей. я могу тебя понять. На твоём месте я бы тоже наверняка не сдержался. Уволить я тебя не могу, так как ты уникальный специалист, столько проработал на этой планете. Да и привлечь сюда кого-нибудь мне будет трудно на замену...

На работу с ненормированным графиком, хреновыми бытовыми условиями проживания, без возможности замениться, уйти на больничный или прогулять, потому что больше некому работать экскурсоводом-егерем; на другой планете с аномальной атмосферой, продолжительностью светового дня, да ещё и с зарплатой в 5 кредитов? Да, трудновато будет на замену кого-нибудь найти.

– Может ты устал? Не хочешь в отпуск? – поинтересовался Медовский.

Земля... Захламленный, светошумовой шарик. Люди. Бывшая жена, живущая двумя этажами выше. Уже наверняка с новым мужиком, да что там – с ещё более новым после нового. Пыльная брошенная квартира.

– Нет. – резко отрезал я.

Снова пауза. Тик-так, тик-так. Бульк. На руке коменданта замигал смартбраслет. Медовский отвлёкся на него, посмотрел пришедшее письмо. На лбу у него выступила испарина.

– Из канцелярии пришли новые данные. Посмотри. – комендант кинул на стол голографический текст и опять закрыл лицо. Пробежав сообщение глазами, я свернул голограмму и посмотрел на начальника, который продолжал прятаться от мира. – Видишь? Отменили почти все брони на ближайшие три месяца. Это конец квартала... Нужно платить колониальный сбор на Землю, зарплаты сотрудникам, оплачивать долги за обслуживание антибраконьерской системы перехватов кораблей, за текущий ремонт гостиничного комплекса, да ещё и потенциальную моральную компенсацию, Господи... У нас же все деньги от туристов, весь бюджет. Нет клиентов - нет денег! А их и так всегда не хватало. Нам конец...

Я сжал зубы и посмотрел на коменданта, ожидая его решения. Это был явно не конец. Был один выход. Я знал это и боялся того момента, когда комендант произнесёт эти слова. Но что я мог сделать? Речь шла о силах больших, чем просто жизнь - речь шла о деньгах. Тик-так, тик-так.

– Ладно, – Медовский пригладил редкие брови, облизал губы. – Выход тут один, и он был делом времени. Львиная доля денег и так шла куда надо, чтобы... В общем, вариант не хуже и не лучше...

Я мысленно чертыхнулся.

– Завтра же запущу тендер на сельхоз освоение Фалины. Если всё пройдёт гладко, до конца недели условные Food Corp или какая другая корпорация фермеров-производителей сделают нам авансом три годовых бюджета.

Фудеры. Чёртовы фудеры. На Земле живёт 15 миллиардов человек, в колониях по всему космосу ещё около трёх. И всех их надо чем-то кормить. Лет сто назад пытались просто перерабатывать экскременты и пластик, сейчас на это наложен запрет Правительства, но пищевой кризис никуда не делся. А чтобы вырастить еду, нужна земля. Много земли. И притом плодородной. Такой, что была на Фалине. Здесь было всего два ценных ресурса, которых почти не найдёшь во Вселенной: почва и девственная биосфера. И если на втором больше не получится делать деньги, то вся планета покроется плантациями и теплицами. Всё вымрет. Я знал, что Медовский платил кому-то из Сената и Правительства большие деньги, лоббируя запрет на сельхоз деятельность на Фалине. Его отмена - вопрос времени, и это время фудеры с радостью купят. Выхода действительно нет?

– Ладно, Алексей, ты свободен, можешь идти. – махнул рукой комендант и включил голограф, полностью посветив себя ему. – Но месяц работаешь бесплатно.

Хотя он ещё за прошлый не заплатил.

Я встал из-за стола и подошёл к двери. Протянув было руку к кнопке открытия, отдёрнул её, тихо выругался и повернулся к Медовскому. Я не должен был говорить ему то, о чём подумал. Или должен? Чёрт побери.

– Есть ещё один способ.

– Ммм? – комендант меня не расслышал.

Я вздохнул, набрал в грудь побольше воздуха. К чёрту всё.

– Трофейная охота. – услышав это, Медовский оторвался от голографа и задумчиво уставился на меня.

– Продолжай.

– Трофейная охота. Нужно ввести лицензии на платный отстрел, сафари-охоту на некоторые виды животных. Это принесёт столько же денег, сколько фудеры предложат за землю.

– Хм... – начальник почесал гладкую щёку и облизнул губы. – Это может сработать. Покупательский спрос на животных так или иначе огромный, самих их полно, цены мы можем установить, какие пожелаем. Может даже в научный отдел и совершенствование антиполётной системы от браконьеров сможем вложить. Вряд ли, конечно, но это мелочи.

– А как же министерство экологии, – напомнил я. – Ведь они на голом энтузиазме поддерживали запрет на приватизацию планеты, а вы введёте лицензию на охоту. Они не наложат вето?

Комендант хмыкнул.

– Алексей, ну ты же должен понимать, что это не проблема. Мы, люди, всегда найдём, как договориться. Да и с точки зрения экологии регулируемая охота наносит меньший ущерб, чем даже частичное освоение земли. В общем, Алексей, отличная идея, молодец! Пожалуй, со следующего месяца я подниму тебе зарплату на пару кредитов. Правду говорят: что ни делается, всё к лучшему.

Когда за спиной схлопнулась дверь, я пошатнулся и схватился за стену. Мне было максимально паршиво, притом непонятно: физически или морально. Я попытался взять себя в руки, уверяя свою совесть, говоря ей, что гораздо важнее спасти планету, пускай заплатив за это жизнями отдельных животных. В конце концов, нет смысла спасать каждого условного фетлина, важнее спасти их всех. Меньшее зло, которое не даст родиться большему. Это рациональный компромисс.

– Компромисс. – прошептал я одними губами.

Гвоздь в затылке продолжал разламывать череп.

***

Исторгнув из себя утренний завтрак, вытер рот рукой. Не давая себе вдохнуть настолько нужный воздух, залез в гравибот и захлопнул дверь.

Дерьмо. Второй месяц не могу нормально питаться. После первой же охоты начало рвать, до сих пор не могу привыкнуть.

– Будешь? – Том протянул мне фляжку, из которой тянуло дешёвым земным коньяком. Вот гад, а ведь раньше воду предлагал, а не своё пойло. – А то у тебя лицо уж слишком зелёное, главный следопыт.

Оттолкнув его руку, я вдохнул тяжёлый отфильтрованный воздух корабля и снова задержал дыхание. На дисплее управления мигали цифры часов, отсчитывая секунды. Они делали это бесшумно, но у меня в голове стучали часы коменданта. Тик-так, тик-так...

Выдохнул.

– Я не пью, – выдавил я из себя. – И тебе в который раз не советую, ты за рулём.

Том как ни в чём не бывало отхлебнул из фляги и спрятал её под сиденьем.

– А я тебе ещё раз скажу: хочу, могу, практикую. Дорожная инспекция сюда всё равно не долетает. – его спокойные блестящие глаза зацепились за монитор салона. – Кого это вы там поймали?

Я отвернулся, впился глазами в окно. Дневная метель уже скрыла реки крови. Есть у снега такая черта, он не любит показывать правду.

– Сегодня нам п... Повезло. Пара монопусов. Уже сцепившихся.

– Сцепившихся? Вот это редкость. – сказал Том, хотя удивления в его голосе не было слышно.

– Да, редкость. – я тоже пытался сделать вид, что всё нормально. В конце концов, это моя работа.

Том уже начал заводить гравибот, но продолжал поглядывать на монитор.

– А второго почему не убили? Вон он, дёргается. – поинтересовался водитель.

– Кхм... Клиенту стало его жалко. – не смотря на все усилия, голос дрогнул. – Хочет отвезти на Землю дочке.

– А так можно? – Том двинул гравибот сквозь буран.

– Не знаю, пусть комендант разбирается. – махнул я рукой и продолжил про себя: "Мы, люди, всегда найдём, как договориться".

Отвернулся и стал смотреть, как мимо проносятся снежинки.

Монопусы были далеко не такими редкими животными, как, например, драконы, на которых охоту не разрешили, но крайне скрытными. Днём они целиком зарывались в снег и наружу не появлялись до тех пор, пока он не растает. Странные одноглазые существа, они были телом похожи на фетлинов, только человеку по пояс и вместо крыльев были маленькие двупалые лапки. Милые, но не более того. Но была у монопусов одна особенность, которая сегодня стоила одному из них жизни. Они выживали парами, в прямом смысле этого слова. Цель жизни - найти себе партнёра. Одиночки, коих большинство, имели вид довольно жалкий: облезлые, худые, никакой ценности. Но когда они находили пару, то сплетались своими хвостами так, что разорвать этот морской узел было невозможно. Объединившись, они моментально преображались: переставали прятаться в снегу, выходили на свет и днём, и ночью, а ещё обрастали красивым белым мехом с голубоватыми пятнами. Они становились почти единым целым, как сиамские близнецы.

– Лёш, посмотри.

Мы выследили их случайно. По-другому самых юрких жителей Фалины обнаружить сложно. Клиент решил, что это одинокий фетлин-отщепенец, и выстрелил по нему из своей лазерной винтовки. Точно в глаз одному из монопусов. Когда мы подошли ближе, то увидели связанных животных, у одного из которых не было половины головы, а второй в оцепенении дрожал на чёрном, будто обуглившемся, снегу. Своим единственным глазом он смотрел на партнёра и часто моргал.

На мои просьбы добить второго клиент приказал своим охранникам разъединить животных. Когда сделать это руками не удалось, они притащили лазерный резак и стали пилить узел. От вопля животного гвоздь в затылке медленно рвал голову.

– Лёша.

Монопус не хотел, чтобы их разъединяли, он не мог понять, что его избранник мёртв. В этом мире самая удобная охота во Вселенной: ценные трофеи и лёгкий последний выстрел, потому что ни одно существо не знало, что такое смерть и не боялось её. Лазерный резак, предназначенный для освежевания дичи, вгрызался, рвал и мёртвую, и живую плоть. И правильно, кровь по цвету была одинаково чёрной. Когда узел был разорван, ещё живой монопус завопил ещё громче и вцепился своими маленькими лапками в труп сородича. Чтобы это прекратить, клиент ударил его прикладом по голове.

– Лёха!

Вздрогнув, я вырвался из ковырявшего голову кошмара и уставился на Тома. Он был чуть менее спокоен, чем обычно, под рыжими кудрями проглядывалось напряжение. Водитель сосредоточенно смотрел вперёд.

Я перевёл взгляд туда же.

– Вот дерьмо... Тормози!

Гравибот дёрнулся и застыл. Клиент по внутренней связи пытался что-то спросить, но я не обратил внимания. Есть проблемы поважнее, чем недовольный олигарх с лазерной винтовкой.

Например, браконьерский корабль. Огромная межзвёздная посудина разверзла пасть грузового отсека, а маленькие фигуры людей у лебёдок затаскивали внутрь тушу левиафана. Целиком он бы туда не пролезал, поэтому одно из крыльев валялось в сугробах, будучи отделённое от остального тела. Браконьеры, а это были, без сомнения, они, либо нас не замечали, либо им было просто всё равно.

Встав, я достал из-под своего сиденья сейф, ввёл код и взял в руки кинетический пистолет. Это предусматривал протокол 36-У, если мы встречаем браконьеров, которые каким-то образом пробились сквозь антиполетную защиту планеты.

– Лёш, сядь. С тем же успехом ты мог бы закидать их снежками.

Простой кинетический пистолет. Огромный космический корабль.

Дерьмо, чёрт побери.

Бросив квазиоружие на пол, я рухнул обратно. Просто сидел и смотрел, как искалеченный мёртвый гигант, совсем недавно плававший в воздухе, будто это была вода, скрылся внутри корабля. Когда нелегалы закончили погрузку, межзвёздник оторвался от снега и с грохотом скрылся в небе. На том месте, где он до этого стоял, остался прожжённый до самой почвы участок и оторванное крыло, из которого сочилась чёрная кровь.

– Том... Как это может быть?.. Зачем?

– Не принимай так близко к сердцу. По-другому не бывает, – водитель зажёг сигарету. – Всё нормально.

***

Комендант не сразу меня принял: робот-секретарь сначала заставил написать отчёт об экспедиции, прочитал его и только потом пустил к начальству. Переубедить его было невозможно. Идеальный гражданский служащий, конечно.

Внимательно слушая мой рассказ, комендант постоянно моргал и теребил свои очки. Молча, не перебивая, он только иногда облизывал губы.

–… Как это могло произойти? У нас ведь теперь есть деньги, в том числе на антиполётную систему, разве нет? – я не спал почти двое суток и очень устал. Голос звучал убедительно. Агрессивно.

– Так, ну… Да. Деньги у нас теперь есть. – Медовский кивнул на стул, и я не без радости на него сел. Честно говоря, я и сам не понял, почему всё это время стоял. – Лицензии охотно скупают, мы уже заплатили на Землю колониальный сбор и оплатили долги… Но денег всё равно недостаточно.

Я не верил своим ушам. По телу пробежала судорога. Кажется, хрустнул височно-челюстной сустав. Больно. За спиной отчётливо стучало как-то по-новому, хлёстко и резко. Тук-тук, тук-тук.

– Как это? – я не нашёл, что ещё можно спросить в этой ситуации.

– Понимаешь, Алексей… На охоту стали приезжать люди более, так сказать, ценные, чем прежние туристы. Старый гостиничный комплекс своё уже отжил, так что значительная часть новых доходов идёт на строительство нового. Ты разве не заметил, что уже привезли каркас для новой гостиницы? – я покачал головой. Не до того было. – Странно, но ладно. Суть в том, что мне пришлось оптимизировать бюджет, сэкономив на наиболее неперспективных статьях.

– На антиполётной системе?

– Да! Тут целая планета, браконьеры наносят незначительный ущерб окружающей среде, чтобы вкладывать в его предотвращение такие деньги. А там средства нужны значительно большие, чем ты можешь себе представить.

– Незначительный ущерб? – я уже особенно ничего не понимал, что происходит.

– Алексей! – Медовский взорвался. – Тебе напомнить, из-за кого мы оказались в такой ситуации? Помнишь? Тебе повезло, что ты вообще не вылетел с выговором с должности! Природа баланс восстановит, а вот наши деньги не вернёт. Ради спасения всех животных на планете придётся пожертвовать чем-то.

Я открыл было рот, чтобы сказать, что всё неправильно, всё не так, что меньшее зло остаётся злом… Но понял, что комендант прав. Ничто не достаётся даром. За всё нужно платить.

– Ладно, в принципе, есть один вариант, как нам увеличить бюджет так, чтобы оплатить и неперспективные статьи бюджета. Я думаю, ты можешь помочь, – комендант задумчиво покачал головой. – Есть один человек, который очень хочет поохотиться на дракона.

Загоревшаяся было надежда вспыхнула матерными словами. Непостижимо.

– Мы не можем, Правительство запретило, ведь мораторий…

Медовский поднял руку, и я замолчал.

– Это вопрос времени, когда на драконов разрешат охоту. Вдобавок, есть факты, свидетельствующие о том, что они сейчас находятся под большей угрозой, чем просто устранение одного из них.

Комендант включил голограф. Драконий вожак – самый большой из них, с пышной короной на голове, я много раз его видел на сафари, сидел, расправив крылья, а остальные драконы расположились вокруг него. Их было много, кажется, вся стая. Единственная стая на Фалине.

– Что это? – спросил я.

– Вот и мне интересно. Некоторое время назад я проконсультировался с одним зоологом с Земли, и он сказал, что ситуация критическая. Вот этот большой, – Медовский ткнул своим безупречным маникюром в вожака. – Вроде как глава стаи. Ты, наверное, и так это знаешь. Так вот, они так сидят уже очень долго, никуда не улетая и не потребляя пищи. Стая голодает, но, как считает мой друг, для этого вида инстинкт иерархии важнее выживания. Это немного нелогично и странно звучит, но на то это и другая планета, иная экосистема, иные правила, здесь и законы физики не всегда работают… Так вот, этот альфа-дракон, судя по всему, просто поехал крышей, что ставит под угрозу существование всей стаи.

– Вы предлагаете, – я запнулся. – Застрелить его?

– Именно – Медовский хлопнул в ладоши. – Это спасёт данный биологический вид. Ну а мы значительно пополним бюджет. Твоя роль, соответственно, провести с клиентом охоту.

Я молчал и смотрел на голограмму. Всё снова шло к чёртовой матери. Да, допустим, всё так, как говорит комендант. Он тоже по-своему пытается спасти Фалину. Но что-то было не так, неправильно.

Чёрт.

– Алексей, смерть одного больного дракона спасёт жизни десятков других, это же очевидно. О чём здесь думать? Ты согласен? Клиент сможет прилететь уже на следующей неделе.

За спиной щёлкали часы. Тук-тук, тук-тук. Новые? Чуть повернул голову назад. Да, новые, больше старых и маятник появился. Вокруг циферблата инкрустация из жемчуга с планеты Солэрис. Дорогие, наверное. Стоят целое состояние.

– Хорошие часы. Но старые мне больше нравились.

– Что? Не понял.

Сжав зубы, повернулся обратно к коменданту.

– Я согласен.

***

Смерть была уже почти здесь. Дракон чувствовал тот жар, что рос в груди Древнейшего, слышал тот голос, что исходил из умирающего. Снежинки переплелись с искрами, лёд стал пламенем, и уже нельзя было понять, где лежит снег, а где раскалённые до бела угли. Тот момент, которого Древнейший ждал всю свою вечность, скоро настанет, верховный зверь постигнет сущность смерти, вернётся, чтобы поведать об это, и исчезнет, соединившись с потусторонним. Великое схождение возвеличит его. Все эти годы, триллионы прожитых звёзд ради единственной достойной цели – постижение истины. Пламень смерти пожрёт оболочку и вырвется наружу, и драконы вдохнут его, наполнят жгучей истиной свои лёгкие ради единственно важного – чтобы понять.

Дракон заглянул в полузакрытые глаза Древнейшего и увидел, что осталось ждать недолго. Его шкура раскалилась и стала пульсирующе синей – она уже не могла сдержать ту силу, что выросла внутри Древнейшего.

«Смерть».

Вдруг дракон почуял что-то чужое. Этот звук…

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

Ослепительный луч света разрезал воздух, испарил летевшие на своём пути снежинки и ударил в голову Древнейшего. Великий зверь пошатнулся, но устоял на месте. Выстрел снёс часть короны и расколол череп, из раны пошёл чёрный дым.

«Нет».

Второй луч ударил в сустав крыла, раздробив его. Отсечённая часть повисла на ткани перепонки, из которой потекла кровь. Третий выстрел ударил в грудь Древнейшему, раскроил её. Из расщелины показались синие языки пламени, но тут же скрылись в чёрном смоге.

Древнейший стоял. Он не мог упасть, только не сейчас. Пламя, оно должно быть освобождено.

Ещё один выстрел.

Древнейший вновь пошатнулся и начал заваливаться на бок, на сломанное крыло. В последнем предсмертном рёве он пытался выпустить смерть, но… Грохот. Ударно-звуковая волна смела весь снег, все искры, всех драконов.

Тишина, в которой было слышно только…

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

Пытаясь прийти в себя, дракон поднял голову и огляделся. Шёл непривычный серо-чёрный снег.

«Смерть?»

Он вдохнул этот снег и начал задыхаться.

Пепел.

***

Я помнил каждый миг той охоты. Каждый свой шаг, каждое слово. Я помнил, как они... Как мы стреляли в него. Как делали что-то такое, что не понимали, что делать были не должны. Я помню каждую снежинку, которая испарилась, каждый цветок, который рассыпался в прах. Каждого дракона, рёв которого был наполнен лишь отчаянием.

Болью.

Нет, все они пережили взрыв, который произошёл, когда их вождь рухнул на землю, но они хотели не этого. Убив, мы… Я сделал что-то непоправимое. Оно застыло болью в мне, раскалённым углём, от которого я не мог избавиться. Не в силах это терпеть, я взял отпуск на следующий день после роковой охоты.

И вернулся на Землю. Ту странную планет. Где день перемешался с ночью. Ночь стала утром. А вечер днём.

Когда заорал телефон, я наполнял стакан. В результате прозрачная вонючая водка полилась мимо, на грязный пол. Выругавшись, я залпом выпил то, что успел налить, скривился и поплёлся в другой конец квартиры за телефоном.

Череп дробили раскалённые тупые гвозди. Я запивал старые просроченные анальгетики алкоголем, но отпускало лишь на время. Каждый шорох отдавал в затылок болью. Вернувшись на Землю, первое, что я сделал – это выкинул все часы. Хоть со звуком, хоть без, это были молотки, которые каждую секунду долбили мне в мозг, они постоянно стучали, постоянно боль. Только чтобы прекратить её, я поднял телефон и провёл по экрану пальцем, даже не посмотрев, кто звонит.

– Алексей, здравствуй! Это Пётр, Медоновский! Ты куда пропал, Алексей? Ты вчера должен был уже выйти из отпуска, клиенты беспокоятся, мол, «а где лучший следопыт Фалины, охотившийся на самое грозное чудовище в мире?». Так ты где? Завтра прилетишь?

– Нет. – я нажал на красную трубку и выключил сытое лицо коменданта вместе с телефоном.

Бросив заткнувшийся девайс на кровать, я сел на пол и схватился за голову. Казалось, что она вот-вот развалится на части. Снизу пьяная жена орала на мужа, за то, что тот опять нажрался. Он отвечал ей вялым блеющим матом. За стеной у соседей задыхался от неимоверно важных новостей ведущий из телевизора, из другой стены летели включенные на полную громкость крики выстрелов и взрывов, а из другой колотили басы. Сверху то ли бегал, то ли бился башкой об пол ребёнок, сотрясая весь дом. Ещё выше кто-то так громко трахал мою бывшую, что было слышно даже здесь. Всё, что было снаружи: крики, стоны, стук, выстрелы, взрывы, дифирамбы, шёпот, мелодии, звон, ор, дыхание, песни, хохот, плачь, соседи, люди, твари – всё это дробило череп, ковырялось в нём, вкручивало в затылок ржавые шурупы, вгрызалось грязными длинными зубами в мозг, рвало на куски, прожигало едкой слизью, с каждым ударом стуча всё громче…

– С**а… Б***ь! – я резко встал и пнул кровать.

Трясущейся рукой надавил на дисплей аудиоплеера на стене, и жёсткий, тяжёлый грохот выбил весь мусор из моей квартиры. Клин клином. Теперь незаслуженно забытый метал начала 21 века в одиночку ковал на моём черепе боль. Чёрт. Побери. Достав из-под кровати открытую бутылку, я сделал такой большой глоток, который только мог, закашлялся из-за обожжённого горла и пропал.  

Другие работы:
0
19:25
705

Достойные внимания