История, в которой есть Игорь

История, в которой есть Игорь, Любовь и Смерть, а также немножечко сатанистов

Июльский день был соткан из траурных одежд, разноцветных оградок и ярких букетов бумажных цветов. Люба горько плакала в розовый, кружевной платочек, а Игорь хмуро разглядывал ладони и не знал, как её утешить.

- Готов? – услышал он голос позади себя. Потянуло холодом.

- Можно мне ещё раз, хотя бы ненадолго, прикоснуться к ней? – не отрывая взгляда от Любы, жалобно протянул Игорь. – Ну пожалуйста?

Голос вздохнул: - Можно. Но придется подождать.

- Долго? - обернулся Игорь.

- Всю жизнь, - пожала костлявыми плечами Смерть.

+++

Игорь остался ждать. Всю осень просидел на памятнике, передразнивая ворон и слушая шелест упавших листьев. Зимой ловил языком снежинки, удивленно смотря, как они пролетают сквозь призрачное тело. Потом задули холодные, колючие ветра и принесли на хвосте весну; в глубине грязных луж на мгновение отразилось небо – голубое и невозможно далекое. А следом проснулось лето, короткое и торопливое, и к Игорю, с блинами и стопками, нагрянули гости. Среди них была и Люба – похудевшая, но уже не такая печальная. Год прошел… и наступил новый.

Иногда Игорь вспоминал, что больше всего на свете мечтал лежать и ничего не делать. Желание сбылось, но это оказалось не так весело, как он полагал. Его никто не видел, и никто не слышал – нельзя было даже выйти за пределы светло-зеленой оградки. Знай себе, почивай на земле, как на пуховой перине, и отсчитывай дни, месяцы и годы.

- Не надоело еще? – сипло спросила Смерть. Она забегала время от времени, присаживалась рядом на узенькую скамеечку и курила трубку, постукивая клюкой по надгробной плите. Игорь сначала пугался, а потом привык и даже радовался – какая никакая, но всё же компания.

- Скучно, - кивал он Смерти. - Скорей бы Люба смогла меня увидеть!

- Уверен? – затянулась трубкой старуха и выпустила из ноздрей дым в виде крошечных черепов, – На эту сторону можно попасть только в одном случае. Хочешь сократить ей жизнь? Это так легко…

Игорь подскочил: - Нет, я ведь… вовсе не это!…не смей, слышишь?.. Буду ждать, сколько потребуется!

- Вот и славно, - Смерть затушила трубку и растаяла в воздухе.

+++

- У неё на кончике носа веснушки. И уши торчком. Шутит не смешно и чуть что - орать начинает. И голос такой пронзительный, даже тараканы дохнут. Жить не может без сладкого, но вечно на диете. Я однажды купил ей абонемент в тренажерный зал, и знаешь что?

- Что?

- В буфете его спустила. На шоколадные батончики. Угадай, кто потом оказался виноват, что юбка не застегнулась?

Смерть гнусно захихикала.

- Вот тебе смешно, а я целый месяц траву жевал! Ещё и без масла…

- Зачем же ты ждешь?

Игорь почесал подбородок: - А зачем я ездил на другой конец города, чтобы встретить её с работы? Зачем заваривал чай с малиной, когда она болела? Зачем смотрел дурацкие фильмы про сопливых вампиров? Она просто… моя. И я с ней счастлив. Так что плевать на торчащие уши и несмешные шутки.

+++

- Удивительно, – шептал Игорь, подставляя лицо восходящему солнцу. - Знаешь, я думал, что после… не будет ничего. Мир исчезнет, сотрется, погибнет вместе со мной. Но смотри, всё на месте. Меня больше нет, но жизнь продолжается. Так бывает всегда?

- Да.

+++

- А это еще кто? – Игорь удивленно показывал на компанию подростков, непонятно как оказавшихся на кладбище посреди ночи. Глаза, выпачканные гуталином, перевернутые кресты поверх чёрных одежд.

- Поклонники,- зевнула Смерть. - Видишь того длинного и носатого? Влюбился в меня!

- Да ну? – искренне изумился Игорь и украдкой, критически осмотрел Смерть. Ничего привлекательного. Георгий Миллер в образе Бабы-Яги, только…покостлявее.

Смерть закатила глаза: - Я принимаю тот образ, какой ты хочешь видеть! И некоторые, между прочим, придают мне романтические черты!

- Ну да! - скептически усмехнулся Игорь. Смерть есть смерть, чего тут романтического?

Носатый тем временем вычерчивал известкой пентаграмму, пока остальные зажигали продолговатые свечки-палочки.

- Тяжелый случай, - покачала головой Смерть. – Слышишь, как взывают ко мне? Вены режут. Улицу на красный свет перебегают. Каждый день растворимую картошку едят.

Подростки выстроились на вершинах звёзд пентаграммы и хором закричали: - Вельзевул! Вельзевул! Вельзевул!

Игорь прыснул: - Кажется, зовут вовсе не тебя!

Смерть поднялась и распрямилась. Образ Бабы-Яги поплыл, подернулся рябью, и Игорь вздрогнул.

- Вы всегда зовете кого-то другого. Во веки веков верите, молитесь и поклоняетесь тысячам имен. Но прихожу только я.

Пентаграмма засветилась. Смерть исчезла и через секунду появилась ровно в центре пятиугольника. Трость превратилась в длинную, острую косу и со свистом рассекла воздух. Свечи выпали из дрожащих рук в пожухлую траву и моментально вспыхнули. Дети закричали, разбегаясь врассыпную. Остался лишь Носатый, рухнув перед Смертью на колени. Та нагнулась и ласково поцеловала его в бледные, тонкие губы.

После, Игорь сидел, освещаемый полной луной, и смотрел за танцами маленьких светлячков.

- Зачем? – повторял он снова и снова. – Чего им не хватает?

Светлячки упорно летели в огонь, опаляя крылья и падая замертво.

- Не всем дано встретить Любу, которую можно ждать всю жизнь, - ответила Смерть.

+++

- А что, если она забыла тебя?

- Как это, забыла? – встрепенулся Игорь, приподнимаясь. С каждым годом это становилось всё труднее – он будто срастался с землей, растворяясь в окружающем мире. Смерть говорила, что иногда души, не успевшие уйти, просто поглощаются, съедаются жизнью, и тогда от них точно ничего не остается.

- Сам подумай. Когда Люба приходила последний раз? Она наверняка встретила кого-то другого, вышла замуж и выбросила тебя из головы.

- Ну, знаешь! – дернул Игорь плечом, снова становясь материальнее. – Любовь не забывается никогда!

- Даже такая короткая?

- Это неважно! Главное, чтобы она была настоящая!

Игорь улегся обратно, закрывая глаза.

- Еще не поздно уйти, - шепнула Смерть.

- Я буду ждать.

+++

Люба листала тяжелый фотоальбом, со страниц которого на неё смотрело множество улыбающихся глаз – детей, внуков и правнуков. Задумавшись на минутку и присев на кровать, она открыла альбом с начала, чтобы снова ласково погладить ту самую, выцветшую фотографию вихрастого, зеленоглазого прошлого.

«Ах, если бы, - пробормотала она, - хотя бы раз, один только раз…»

Позвоночник стрельнуло знакомой болью, она устало откинулась на подушки, почувствовав, как тяжесть целого мира упала на её старческие плечи. Фотоальбом выпал из слабых рук, Люба провалилась в глубокий сон.

Её разбудило тихое, осторожное покашливание. Перед кроватью стоял тот, кого Люба давно хотела, но боялась позвать.

- Совсем как у Терри Пратчетта! – восхищенно сказала она.

- ЗДРАВСТВУЙ, ЛЮБАША,- молвил Смерть. - ДОЛГОЖДАННАЯ ТЫ НАША.

+++

Игорь из всех сил старался вспомнить. Что-то важное, что-то, о чем никак нельзя забывать. Но мысли путались и становились такими же невидимыми, как и он сам. Жизнь – слишком долгий срок, чтобы безнаказанно задерживаться на переправе. В конце концов, всё исчезает. Даже самая твердая вера, даже самая сильная надежда, даже самая безумная…

- Эй, - вдруг позвал до невозможности знакомый голос. - Прости, что припозднилась, но ведь... девушкам свойственно опаздывать!

Игорь вздрогнул и открыл глаза. Она стояла так близко, что он видел каждую черточку её лица - большие глаза, широкую улыбку, и ямочки на щеках. Россыпь веснушек на кончике носа.

- Люба…- прошептали непослушные губы.

- Ну? - устало спросила Смерть, - И чего же ты ждешь теперь?

Игорь ожил, поднялся и сделал шаг.