​Странная штуковина

Шофёр остановился на пороге комнаты. По телевизору, в срочном выпуске новостей показывали страшные кадры: огромный, нависший над Питером, окутанный облаками корабль пришельцев. Тысячи людей, бегущих по улицам в панике. В объектив камеры попала длинноногая девушка-корреспондент, на фоне бегущей толпы пытающаяся взобраться на припаркованную у обочины машину. Оказавшись на крыше, она повернулась к оператору.

- Это что-то невероятное, - взволнованно заговорила она, - что-то необъяснимое! Я просто не могу поверить в происходящее, не могу найти нужных слов. Мы стали свидетелями… простите, я до сих пор не могу прийти в себя… я…

Оператор тем временем тоже взобрался на соседнюю машину и продолжил съёмку оттуда.

- Прямо в эту минуту, - взяв себя в руки, продолжила корреспондент, - на Невском проспекте рядом с Александрийским театром происходит самое трагичное представление в истории человечества. Десятки тысяч людей бросают свои дома и спасаются бегством от катастрофы планетарного масштаба. Ещё вчера подобные монстры, - девушка ткнула пальцем в небо, - были всего лишь плодом воображения фантастов, но уже сегодня…

Сильный порыв ветра, поднявший на улице пыль до верхних этажей, едва не сбил девушку с ног. Её длинные волосы растрепались.

- …уже сегодня, - продолжила корреспондент, справившись с волосами, - эти чудовища реальность, и они в каждом крупном городе мира. К нам поступают сообщения со всех уголков планеты. На текущий момент известно, что корабли появились над Токио, Берлином, Лондоном, Сиднеем, и Торонто. Их видели над водами…

Тут оператор что-то закричал девушке, прерывая её репортаж. Он махал ей рукой и велел обернуться. С облаков на Невский проспект тонкой змеёй опустился вихрь. Обломки асфальта закрутились в бешеном танце.

- Сейчас мы видим, - сбиваясь, проговорила девушка, - как очень сильный вихрь словно голодный зверь раздирает улицу. Это первое проявление агрессии со стороны пришельцев. Но мы можем лишь догадываться, что будет дальше…

Оператор продолжал снимать, а девушка говорить, но Шофёр не обратил на происходящее на экране внимание. Он неверяще смотрел на разбросанные по комнате карты. В приоткрытое окно будто ворвался ураган и буйствовал тут всё утро – так всё выглядело. Самая грандиозная стройка в жизни Шофёра – карточный домик из четырёх толстенных колод и неделя кропотливого труда – разлетелась, как от торнадо. Карты лежали повсюду: на диване, телевизоре, подоконнике, они образовали на ковре дорожку до самого порога, словно затухающий вихрь урагана, вылетая из комнаты, до последнего тащил за собой обломки. И имя этого урагана, натворившего тут делов, Шофёр прекрасно знал.

Он снял тряпичную кепку с козырьком, тыльной стороной ладони вытер вспотевший лоб, пригладил светлые волосы и надел кепку обратно. Он подзатянул подтяжки джинсовых штанов и почесал шею за воротом белой футболки. В другое время Шофёр обязательно бы обратил внимание на пятно солидола на козырьке кепки, следы грязных пальцев на белой ткани, зелёные пятна травы на коленях, но сейчас его волновало только одно. Губы мальчика сжались в тонкую линию, дыхание участилось. Он повернулся спиной к телевизору, и его маленькие кулачки сжались против воли. Ещё через секунду к щекам прилила кровь, из горла вырвался гневный крик:

- Индеец! Надо поговорить!

Ответа не прозвучало. Тогда Шофёр заорал ещё сильнее:

- Индеец!

Но дом по-прежнему хранил молчание. Шофёр вгляделся вглубь коридора, пытаясь сообразить где может скрываться его старший брат. Он пробежался по коридору и распахнул дверцы шкафа с одеждой. Пусто! Через три секунды он уже был на кухне и тыкал шваброй в щель между диваном и батареей. Пусто! Через пять он нарушил священную границу: вломился в комнату брата, но и там нашёл лишь не заправленную постель и разбросанную на полу одежду. На столе была настоящая мусорная свалка. Мятые банки из-под газировки закрывали своими телами карты пешеходных троп, туристических маршрутов, схемы городских канализаций. Шофёр с сильно бьющимся сердцем поднял со стола расписание автобусов: только бы Индеец не уехал в поход, как собирался! Дрожащими ладонями Шофёр превратил расписание в комок и швырнул его в угол.

- Хватит прятаться! – закричал Шофёр на весь дом. – Где ты?

Он бросился в свою комнату, едва не сбив растопыренными локтями вазу с тумбочки в коридоре. Но комната осталась прежней: модель гоночной машины на столе, заправленная кровать, аккуратно сложенная стопкой одежда, несколько полок, занятых книжками. На всякий случай Шофёр заглянул в шкаф и под кровать, проверил шторы, и разъярённым шмелём вылетел на улицу.

День выдался тёплый, во влажном воздухе пахло черёмухой, над высаженными вдоль тропинок цветами порхали бабочки, трудились пчёлы и всякие мушки, в кронах подступающей к участку рощи чирикали птички, но первый же резкий порыв ветра принёс холодный запах грозы. С востока вслед за жарким майским солнцем надвигались сине-лиловые тучи, не обещая ничего хорошего. Шофёр тем временем промчался вдоль кустов барбариса и чёрной смородины к сараю, заглянул внутрь. Ничего, кроме дров и поломанной старой мебели. На всякий случай он разворошил в углу мешки, чихнул от поднявшейся пыли.

Снова оказавшись на улице, Шофёр метнулся по тропинке к мастерской, обогнул кусты крыжовника, и тут со стороны рощи донёсся резкий, оглушительный треск. Шофёр остановился, не добежав до двери мастерской пяти шагов, озадаченно посмотрел в сторону деревьев. Треск пришёл из тени подлеска, из места, скрытого стволами берёз, разлапистых елей и массивных сосен. И он не был похож на раскаты грома. Шофёр поправил тряпичную кепку, сжал кулаки и побежал в сторону рощи – в место, которое он всегда обходил стороной. Не только потому, что эта была территория наглого и самодовольного Индейца, просто Шофёру не нравилась мягкая земля, в которой можно замарать сандали, ползающие в траве насекомые и колючие ветки, лезущие в лицо.

Но сейчас было всё по-другому, сейчас причина была особенная!

Решительным движением Шофёр убрал с дороги еловую ветку, встретившую его на входе, продрался сквозь заросли дикой малины, перелез через толстую валежину, обросшую мхом, и наконец выбрался на поляну, окружённую толстыми соснами. В центре поляны вокруг висящего над травой металлического куба бродил Индеец. Выше Шофёра на полголовы, худой, загорелый и жилистый, босиком и в одних чёрных шортах с оторванными карманами. В тёмные волосы на голове Индеец вставил разноцветные гусиные перья. На краю поляны Шофёр заметил вигвам из толстых веток и старых одеял.

Куб был размером с большой ящик для инструментов. Он висел над землей в полуметре, издавая ровное и тихое гудение. На секунду он приковал к себе взгляд Шофёра, который поразился гладкости и переливчатости металла: от ливогого до тёмно-синего, иногда бирюзового, и вновь к тёмному и ровному, блестящему, будто покрытому росой. Воздух вокруг куба колыхался в мареве, какое можно увидеть в жаркий день над дорогой.

Индеец бродил вокруг этой странной штуковины, на лице была сосредоточенность. Он ткнул сосновой веткой в пространство возле куба. В мареве тут же проскочили хлёсткие, стремительные вспышки. Шофёр вновь услышал оглушительный треск, поймавший его у дверей мастерской. Ветка в руках Индейца стала короче. Шофёр понадобилось время, чтобы сбросить с себя наваждение.

- Индеец! – тяжело дыша, позвал он.

- Да подожди ты, - даже не обернувшись, отозвался брат, словно и не замечал Шофёра всё это время. – Не мешай.

- Ты был в большой комнате! – выпалил Шофёр, делая шаг вперёд. – Ты тронул мой карточный дом, который я строил всю неделю!

- Может, и тронул, - отозвался Индеец равнодушно, делая новую попытку достать веткой куб. – И что?

- Ты разрушил его! – прокричал Шофёр под новый, оглушительный треск, распугавший птиц в кронах.

Ветка в руках Индейца обломилась. Передний её конец словно исчез в мареве. На это Индеец усмехнулся и наконец посмотрел на Шофёра, лицо которого покраснело от гнева.

- Да ладно тебе. Подумаешь, домик. Посмотри лучше, что я сегодня нашёл. Он с самого утра тут висит. Когда подносишь ветку, воздух трещит как в трансформаторе, а потом палка исчезает. Я так и не смог дотронуться куба. Ветка исчезает или ломается раньше.

- А в прошлый раз ты сломал самолёт!

Индеец откровенно заусмехался:

- Надо быть дураком, чтобы строить самолёт из досок и запчастей от мотоцикла. Разве нет?

- А до этого крылья!

Сильный ветер встряхнул кроны во всей роще. На землю упало несколько шишек.

- Ты пойми, - сказал Индеец проникновенно, - полиэтилен и палки не годятся для крыльев. Для крыльев нужна ткань. Ты бы разбился, если бы прыгнул в них с крыши.

Возможно, это оказалось бы правдой. Но возможно, и нет. Шофёр не хотел так просто сдаваться.

- Но это из-за тебя зимой пропал кот!

На это Индеец просто отвернулся. Он подобрал шишку и швырнул в куб. Громкий, пронзительный треск, и шишки не стало.

- Что правда, то правда, - проговорил Индеец. - Я свои ошибки признаю. Надо его было впустить в дом, а так бедняга наверняка примёрз к опалубке. Он вечно там шлялся.

- А попугай? Ты же специально оставил клетку открытой!

- Птицам нужна свобода. Они страдают в неволе, клянусь тебе, - тут Индеец сам сделал шаг в сторону Шофёра и спросил с прищуром: - Слушай, а чего хочешь-то?

- Я?

Шофёр ладонью провёл по лицу, стирая выступивший пот. Его лицо раскраснелось, футболка липла к телу. Отступать как раньше он больше не желал. Он сам сделал шаг навстречу.

- Я хочу, чтобы ты перестал рушить то, что я строю! Сам ничего не делаешь! Только ломаешь!

Индеец остался непробиваем к таким доводам. Наоборот, в нём как будто проснулся азарт к новым набегам.

- Хорошо, хорошо. Только не плачь, - сказал он.

- Ааа! – заорал Шофёр и бросился вперёд. Индеец выбросил ветку, и оба брата сшиблись в противостоянии у самого куба. Шофёр рычал, мутузил как мог, вырывался из захватов, пытался свалить Индейца на землю, в горле у него клокотала ярость. Но каждый раз оказывался в траве сам. Противостояние длилось, пока у Шофёра не стало сил. В конце концов Индеец в очередной раз уронил запыхавшегося брата на землю и с самодовольной улыбкой навис над ним, открыто насмехаясь над его нежеланием принять очевидное.

- Хватит с тебя, - с насмешкой произнёс он. - Или попробуешь ещё раз?

Тяжело дыша, Шофёр поднялся на ноги. Он взмок. Светлые волосы были всклокочены. На белой футболке рыжели пятна земли, к джинсовым штанам на подтяжках налипли сосновые иголки. На левой щеке и лбу остался земляной след с травинками. Однако, досады и обиды во взгляде не стало, а вот решительности и злости прибавилось. Он смотрел на Индейца исподлобья, кулаки снова медленно сжались. Заметив это, Индеец отмахнулся, бросил холодно:

- Не ерепенься давай. Всё и так ясно. Плеши отсюда, а то ещё сильнее замараешься.

- А может я и хочу замараться! – со злостью выдохнул Шофёр и толкнул Индейца в сторону куба.

Индеец от толчка сделал шаг назад, его нога зацепилась за что-то в траве. Индеец покачнулся, взмахнул руками. Не смог удержаться, спиной и руками задел дрожащее марево. Над поверхностью куба вспыхнули молнии. Воздух на поляне наполнился треском. Запахло озоном. Марево, словно живое, прыгнуло на Индейца, обволокло с головой…

… а затем всё исчезло в яркой, стремительной вспышке.

Протерев глаза, Шофёр огляделся.

На поляне никого уже не было.

Куба не стало тоже.

Шофёр сел на землю, стащил сандали. Он засмотрелся на птичек, порхающих в кронах. Сквозь бегущие облака пробился солнечный луч, стрельнул в глаз, в носу защекотало. Шофёр задышал спокойней, глубже. Кровь отхлынула от лица. Шофёр поднялся, побрёл в сторону дома. Трава приятно холодила ноги. По пути из рощи с наслаждением сшиб пару поганок, поймал толстого жука и кинул в муравейник, долго наблюдал за белкой. Он вышел на тропинку, до дома оставалось шагов двадцать. Ворота в этот момент открылись, и на участок вбежала тётя. Её бежевое пальто было нараспашку, светлые волосы растрёпаны, с бледным лицом она присела возле Шофёра на колено.

- Как хорошо, что ты здесь, - выпалила тётя, заключив Шофёра в объятия. – Как хорошо… С тобой ничего не случилось?

Шофёр помотал головой. Тётя вздохнула, голос её дрожал:

- Это какая-то нелепица… этого не может быть…

- Вы про что, тётя Маша?

- Нас эвакуируют! – вскричала она в ответ в ужасе. – Пришельцы вторглись в наш мир! Я наверно схожу с ума, раз говорю это, - затем, взяв себя в руки, она потрепала Шофёра по голове, сняла травинки с его грязного лба и попыталась улыбнуться. – Тебе пять минут на сборы, ладно? Не трать время зря, бери только самое важное. Понял?

Шофёр кивнул.

- Тогда иди, - велела тётя и тут же остановила его. - Хотя постой! А где твой брат? Где Индеец?

Шофёр пожал плечами.

- Не знаю.

- Но ты-то в порядке?

Шофёр снова кивнул. Конечно, он был в порядке. Ну разумеется!

- Хорошо, - сказала тётя, - я сама его найду. А ты живо беги собирайся!

- Ладно!

С охотой отозвался Шофёр и, подпрыгивая на каждом шагу, побежал к дому.