@ndron-©

​Полынь или петрушка?

Автор:
Оксана Лесовик
​Полынь или петрушка?
Работа №245
  • Опубликовано на Дзен

В ночной тишине оглушительно тикали часы с боем. Лунный свет лился через мутноватое оконное стекло в комнату, задевал краешек настенного календаря, освещая надпись: «Июнь 1953 года», и мягким сиянием путался в тёмных кудрях Зои. Она ворочалась во сне, иногда всхлипывая. Вдруг она резко села на кровати, и, вытирая слёзы белым рукавом рубахи, снова жалобно всхлипнула. Затем медленно опустилась на пол. Панцирная кровать тяжело скрипнула.

- Зоюша, заюшка, что случилось? - хриплый, надтреснутый голос Юры чиркнул по гробовой тишине, но Зоя молча пересекла комнату, и скрылась в ванной. Он услышал, как вода брызнула из крана, и как его жена исступленно шепчет: «Куда ночь – туда и сон, куда ночь – туда и сон, куда ночь – туда и сон». Она вернулась к нему мокрая и растрепанная, большие карие глаза ярко блестели в лунном свете.

- Юра, ты можешь говорить мне, что хочешь, но я не выдержу больше. Такой страх, такой мрак. У нас маленькие подрастают, я думала, ужасы давно позади, я не выдержу, - сбивчиво забормотала она и снова заплакала.

- Что случилось-то?

- Ты хочешь, чтобы я была счастлива?

- Конечно.

- Тогда ты должен быть живой и здоровый, рядом со мной и девочками.

- Но я и так..?

- Ты слышал, что его арестовали? - перебила Зоя, кивая на портрет в углу. Муж кивнул, ещё не до конца понимая, что она хочет сказать.

- Мы должны выбросить это.

- Как можно, милая?

- Портрет и наградной кортик, - не терпящим возражения тоном сказала Зоя.

- Снова ты за своё! Ты зачем так много думаешь? Пусть лошадь думает, у нее голова большая.

- Выбросить, уничтожить. Ты забыл тридцать седьмой? Забыл, сколько мы натерпелись? Всё может повториться.

Часы с боем громко пробили три раза.

- Ты спала в лунном свете, вот тебе кошмары и снятся. Плохая примета.

Зоя мотнула головой.

- Я обещаю тебе, что…

- Не нужно обещать ночью. Забыл? А про луну помнишь.

- Неужели для твоего счастья нужно всего лишь выбросить вещь?

- Это не просто вещь, а кортик с гравировкой. На нём – твоя фамилия. Наша фамилия. Найдут кортик, и из-за него нас могут убить. «Кто не слеп – тот видит».

Повисло молчание. Юра вздохнул, встал с кровати и подошёл к кортику, бережно снял его со стены. Рукоятка сверкнула в лунном свете, и витиеватая гравировка проступила на медной табличке. Он несколько минут всматривался в него, затем обернулся на жену. Она спрятала лицо в ладони и тихонько всхлипывала.

- Ночью выбрасывать – плохая примета. А днём как? Поймают.

- А мы не будем выбрасывать. Одевайся. Мы его утопим, спрячем, как клад.

Получасом позже они спешили по лестничному маршу от Петровского сквера вниз, к улице Лётчика Замкина, к быстрой, глубокой реке. Их шаги дробно стучали по каменным ступеням. Лестничный марш был совсем новенький, и эта ночная прогулка могла бы доставить удовольствие, если бы сердце Зои не разрывалось от страха.

Она облегченно вздохнула только тогда, когда, завернутый в пыльный мешок из-под картошки, наградной кортик быстро ушёл на дно реки Воронеж.

***

В комнате было темно – хоть глаз выколи, только на прикроватной тумбочке горели зелёные цифры электронных часов. Вдруг в окно раздался тихий, настойчивый стук. Сердце Вадика подпрыгнуло в груди. Он резко обернулся, ища взглядом электронные часы. Вот они! Горят зелёные цифры: половина второго ночи. «Снова – здорово! Не уйдёшь!», - весело подумал он и резко отдёрнул шторы. Сквозь стекло на него ещё секунду смотрела бледная, почти прозрачная молодая девушка. Её черные волосы отливали зеленым блеском, а тёмные, подернутые белой мутной пленкой, глаза не мигая смотрели в окно. Девушка взвизгнула от неожиданности, обернулась сорокой, и, каркая, улетела прочь.

- Русалка! – в изумлении вскрикнул Вадик, провожая взглядом тёмные очертания сороки, вскоре скрывшиеся от него в темноте. В коридоре послышались торопливые шаги, открылась дверь, и в комнате вспыхнул свет. Вадик заморгал: от его вскрика проснулась бабушка и поспешила на помощь.

- Вадим! Сколько раз тебе повторять: чтобы счастье не покинуло дом, не смотри до восхода солнца в окно.

- Не учи учёного, бабуля. Я не верю в приметы, - пожал плечами Вадик.

- Выискался! Учёный шестнадцати лет, - рассердилась бабушка. Она всегда сердилась, когда он говорил заветное: «Я не верю в приметы». - Бабка, по-твоему, дура? Дед – дурак был? И прадеды мои, все предки наши испокон веков верили в ерунду всякую? Приметы – это мудрость народная, они веками складывались. Ты пойди дружков своих спроси, коль бабке не веришь: всё сбывается, что примечается.

Вадик вздохнул. Да, все вокруг верили в приметы, и строго им следовали, а он не верил. Как говорила бабушка: от этого все беды его.

- Давай не будем ссориться, ба. И причём тут вообще дружки? Ты скажи лучше, отчего русалка мне в окно стучит четвертую ночь?

Бабушка ахнула и перекрестилась.

- Ты не ошибся?

- Нет, девушка сорокой обернулась и улетела. Какие тут ошибки?

- Сорокой? Это хорошо, сороки – к прибыли. Или к гостям. Надо будет утречком марафет навести. А ты головной убор снял перед ней?

- Какой убор? Два часа ночи, алло! Не отвлекайся, бабуля, чего ей надо?

Бабушка задумалась на минуту, а потом тихо сказала:

- Русалки обычно стучатся в окна, если что-то у них украсть. Ходит она вокруг дома, ждёт, когда ты ей украденную вещицу вернешь, страх наводит.

- Ничего я у неё не брал! Я спать люблю ночами, а не хлам у утопленниц воровать.

- Ишь ты. Не говори о мёртвых плохо. Примета такая.

Вадик вздохнул и снова посмотрел в окно. У него был план, и бабуле бы это точно не понравилось.

***

Лет пятьдесят назад реку Воронеж перегородили плотиной: залили зеленоватой речной водой цветущий луг, заброшенные, снесенные домишки. Город обступил со всех сторон водохранилище и ласково назвал его: «Воронежское море». Поговаривали, что Воронежское море скрывает самые настоящие сокровища, мол, горожане не успели унести до затопления все свои богатства. Правда или ложь, кто знает? Никто эти сокровища особенно не искал: все знали, что в затаённых уголках и заводях водохранилища стали водиться русалки. Русалки проточную воду не любят, и у реки их не было, но сейчас водили они хороводы под ветвями зеленых ив. Ночами люди слышали девичьи голоса, в которые вплетался сорочий стрёкот. Вадик знал, где искать русалок. «Доберусь до тебя, доберусь! Не только тебе знать, где мой дом и в гости захаживать!» - сердился он.

Как стало вечереть, он сунул крестик в карман, а ещё два повесил на шею – один свешивался на спину, а другой – на грудь. Известное дело: так русалки не смогут напасть со спины.

- Ба, я к Толику!

- Возьми с собой скатерть.

- Чего? На кой она мне сдалась? А, главное, зачем она Толику?

- Хочешь быть желанным гостем или нет? Если хочешь, возьми скатерть, я недавно новенькую купила, в самый раз в подарок-то.

- Я ушёл, буду завтра.

- Ишь, деловой! Иди, да не оборачивайся, не накликай беду в дом.

Вадик не собирался оборачиваться, только махнул рукой и поспешил к Висячему мосту.

Горожане любили Придаченскую дамбу Воронежского водохранилища. Днём по Висячему мосту гуляли мамы с колясками, вечером – парочки. В выходные женихи и невесты приезжали защелкнуть на перилах висячий замок и выбросить ключик в воду. Делалось это для того, чтобы никто не нашёл ключик и не смог испортить нерушимый союз двух влюблённых сердец. Правда, делать так перестали достаточно быстро: обиженные русалки стали появляться у всех на виду и при свете дня, швыряться в новоиспеченную чету ключиками из воды, показывать языки и недвусмысленно подмигивать женихам из камышей и рогоза. Обычно встретить русалок здесь можно было только ночью, они также недолюбливали людскую компанию, как люди – русалочью.

На подходе к Висячему мосту Вадик задумался об этом и некстати споткнулся о бордюр. Приложился правой ногой хорошо, да в придачу с размаху чуть не дался головой о фонарный столб. Чертыхаясь и потирая ушибленную ногу, посмотрел на столб и зацепился взглядом за объявление: «Приглашаем всех желающих посетить выставку «Дары Воронежского моря», которая продлится с 17 июня по 23 июня в «Рыбацком домике». Вход свободный!».

«Налепят всякую ерунду!» - сердито подумал он, ступая на мост.

Висячий мост дробно раскачивался под его уверенными шагами, и через пару мгновений он шмыгнул под сплетающиеся кроны плакучих ив. Уже начало смеркаться, когда он забрался в самое сердце Придаченской дамбы, начертил на влажном прибрежном песке круг с нарисованным посередине крестом, уселся в него и стал ждать. Его было почти не видно из-за высокой зелёной травы, и он в глубине души этому очень радовался.

Прошёл час. Затем – второй. Тёплый ночной ветерок шелестел в кронах деревьев и сминал гладь речной воды, взъерошивал Вадику волосы и трепал за капюшон толстовку. Юноша через некоторое время стал дремать: бессонные ночи давали о себе знать. Плеск воды убаюкивал: ему казалось, что он плывёт куда-то, качаясь на морских волнах.

Он очнулся ото сна из-за запаха затхлой воды и закашлялся. Запах был неприятный, сладкий, душный, он щекотал горло и набивался в легкие как вата. Прокашлявшись, он поднял взгляд и, задохнувшись, теперь уже от неожиданности, чуть не выпал из своего нарисованного круга: не мигая смотрела на него вчерашняя гостья. Она была наряжена в когда-то белое платье невесты, и корсет туго стягивал её бледную грудь. Она стояла перед ним на коленях, сильно подавшись вперед. С тёмных волос капала вода, и Вадим увидел, что капли вот-вот размоют нарисованный круг. Где-то за камышами он услышал потусторонний смех других русалок, и мурашки предательски побежали по спине. Нужно было что-то придумывать.

- Я знаю тебя, - сказала русалка, - ты вор! Вор! – последнее слово она гаркнула громко, по-птичьи, и зло сверкнуло в её подернутых бельмами глазах.

- Я клянусь, что не крал у тебя. Ты ошиблась! Ошиблась!

Русалка тряхнула волосами, и посмотрела на него ещё злее.

- Ты украл моё сокровище, ты! Нашёл в камышах моё сокровище, бессовестно взял его, когда я не могла защитить! Всё ты!

- Нет, нет, - Вадим на всякий случай, отодвинулся от неё подальше. - Чего ты орёшь как потерпевшая? Я сказал, что не брал. С чего ты взяла, что это я? Объясни толком.

- Зачем явился ко мне? Отдавай похищенное, а то защекочу до смерти! Защекочу, - прошипела она, а потом захохотала, - утащу на дно! Будешь лежать на дне с сокровищами, если они тебе важнее жизни!

«Эх, поди, все мозги уже сгнили. О чём с ней можно говорить? Талдычит своё. Всё равно ведь будет шастать ночами, и покоя не даст. Если сейчас не сожрёт, конечно», - вертелось у Вадика в голове.

- А чего сразу на дно? Мне и тут хорошо. Со мной весело. Хочешь, загадку загадаю?

Круг был разорван водой, и русалка начала потихоньку подбираться ближе.

- Хочу.

- Полынь или петрушка?

Русалка замерла. Сама она сотни раз спрашивала это у заплутавших горожан, но ей отвечать на такое не приходилось. Воспользовавшись её замешательством, Вадик молниеносно сунул руку в карман и накинул крестик на шею зазевавшейся русалке. Та взвизгнула и завертелась волчком, пытаясь сбросить ненавистную веревку, но её попытки были тщетны. Крестик жёг её огнём и накрепко припаялся к коже.

- Сжалься! Сними! Сними! - верещала она. Пение других русалок смолкло, раздался плеск воды. Наконец, русалка замолчала, осела на землю и вперилась взглядом в Вадика. Стало тихо-тихо. Где-то рядом квакали лягушки. Стало слышно, как гудят машины на Чернавском мосту.

- Успокоилась? Взрослая тётка, а комедию ломаешь не хуже моей младшей сестры. Теперь, поскольку я, начиная с этого исторического момента, являюсь кое-чьим хозяином, предлагаю начать наше знакомство заново. Как тебя звать?

- Водяниха зовёт Купавой.

- Очень хорошо, Купава. Я Вадик. С этого следовало начать, прежде чем переводить наши отношения на новый уровень. Я имею ввиду: ко мне незнакомки ночами не ходят. Поняла?

- Поняла.

- Ты замужем, Купава?

- Свататься собрался? Мне такие женихи как ты не к чему, мал клоп.

- Да я не потому спрашиваю. Наряд у тебя больно праздничный.

- Так праздновала, что не рассчитала и утопилась от избытка чувств. Зачем я тебе? Сначала сокровище украл, а теперь и меня.

- Снова – здорово! Я тебе говорю ещё раз, что я ничего у тебя не крал, я вообще тебя второй раз в жизни вижу, и то только потому, что ты повадилась меня ночами будить. Чего украли-то хотя бы?

- Кортик. Красивый, любимый. Мой!

- Зачем он тебе? – удивился Вадик. - Он тебе нужен как козе баян. Сидишь с карасями целыми днями, на кой тебе кортик?

- С чем хочу, с тем и сижу. Верни чужое.

- Знаешь, хоть хвоста у тебя и нету, всё равно ты наполовину рыба. Памяти у тебя совсем нет, да и тупая ты как валенок. Ну-ну, не сопи, мне боязно становится. Почему ты решила, что это я? Кто тебе сказал?

- Старуха сказала. Говорит, чей кортик был, тот за ним и вернулся. Говорит, старинные вещи от отца к сыну передают, сын придёт и заберет. Узнала, что я потеряла, запозорила. Старуха чует, чья вещь, она показала мне твоё окно.

- Что за старуха? Главная над вами, что ли? Водяниха?

Купава кивнула.

- Дура твоя Водяниха. Я ничего не брал. Теперь мне интересно, что за кортик ты у моей семьи стащила, рыбина?

- Я нашла его в воде! Он мой по праву! Навка нашла машину весной, она на дне в ней спит, не пускает никого, а у меня моё маленькое сокровище отняли, - вдруг ни с того ни с сего обижено сказала она.

- Ладно, устал я, - махнул рукой Вадик, силясь отогнать яркое видение русалки в стареньких жигулях, - договоримся так: я тебя отпущу, если поможешь мне кортик найти. Такова цена твоей свободы.

Видно было, что Купаву оскорбил подобный торг. По её бледному лицу пошла рябь и болотные пятна.

- Ты подумай. А то придётся тебе год у меня жить и прислуживать, пока не испаришься совсем. Я ведь могу тебя и к тете Любе устроить, рыбой торговать, чтоб была от тебя польза обществу: тут тебе и исправительные работы в назидание за твои проделки, и мне прибыль, и тете Любе помощь. Ну как? Тебе фартук в горошек очень к лицу будет, зелёненький.

- Откуда я тебе его возьму? Ходила бы я к тебе, противному, как же, если б только знала, что ты не крал.

- А у нас с тобой спозаранку планы. Наряжайся, дорогая, поприличнее, мы с тобой утречком идём на выставку.

Купава горестно вздохнула. Последние несколько дней у неё выдались тяжёлыми. Сначала какой-то хмырь украл её сокровище, потом крепко досталось от Водянихи, а теперь её взяли в плен. И ладно бы ещё хозяин попался симпатичный, но нет, её перехитрил какой-то малец, который, в довесок, тронутый. На тебе, Купава, кушай, не обляпайся!

- Зачем, хозяин?

- Культурно обогащаться.

***

В «Рыбацком домике» было несколько залов. В первом рассказывали историю Воронежского флота, во втором – историю Воронежского водохранилища и его влияние на облик города, а в самом маленьком, третьем, на стенах и полках, под стеклом и без лежали экспонаты, поднятые со дна Водохранилища. Вход в третий зал был за закрытой дверью: торжественное открытие выставки должно было состояться завтра, семнадцатого июня.

Вадик маялся недалеко от группы школьников, слушающих историю Воронежского флота. Вообще-то, он был смышлёным, но всяческие «культурные мероприятия» нагоняли на него вселенскую тоску. Часом ранее он заставил Купаву обернуться майским жуком и затолкал её в карман.

Гид в очках с толстыми линзами рассказывала что-то о галере «Принципиум». Глаза её были закрыты, монотонный голос убаюкивал слушателей. Казалось, будто она видела всё это когда-то, и теперь только вспоминает о минувших днях. Её нисколько не волновало, слушают её или нет: слова речными волнами бились о ребят и уносили куда-то. Тучный охранник дремал, сидя на стуле у входа. На его широкой груди поблескивал бейджик: «Валерий Иванович».

Воспользовавшись общим оцепенением, Вадик тихонько шмыгнул за закрытую дверь с красной табличкой: «Дары Воронежского моря».

Чего тут только не было! На полу лежал огромный ржавый якорь. На стенах висели разного рода крючки и поплавки, солнечные очки, панамки, ласты, свистки. На столе посреди зала покоились перочинные ножи, цепи, кольца, ключи, бусины, осколки бокалов и блестящие старинные монеты. Вадик, открыв рот, рассматривал большой плакат с надписью: «Спасибо нашим водолазам, что к чистоте нам путь указан!». На плакате в героической позе стоял водолаз, выбивающий щёткой мусор из подвешенного на прищепках синего полотна. Поперек полотна значилось: «Воронежское водохранилище». Мальчик чуть не забыл о томящейся в душном кармане русалке. Впрочем, она не заставила себя долго ждать: осторожно вылезла из кармана, пошевелив коричневыми усами, и вмиг обернулась девушкой. Тут же с волос на пол закапала вода.

- Тише ты! А ну-ка, осмотрись внимательнее: нет ли тут твоего сокровища?

Не нужно было просить: Купава и так бросала жадные взгляды на невиданные доселе богатства. Вадик отвернулся от неё на минуту, чтобы глянуть на дверь, и это было ошибкой. Надев на шею потемневшие от воды пластмассовые бусы, Купава деловито ощупывала горсть старинных монет. Вдруг она заметила своё сокровище: на бархатной подложке мутно поблескивал рукояткой кортик.

- Сокровище! - прошипела она, и руки её стали неестественно вытягиваться. Миг: и она уже держала его в руках, любовно прижимая к груди холодные ножны.

Увы, беда не приходит одна: и Вадик бы знал это, если бы слушал свою мудрую бабушку. Хватая кортик, Купава задела погнутую вилку, лежавшую на столе. Вилка тут же, с оглушительным звоном упала на кафельный пол.

- Купава! Быстро к двери! Они сейчас войдут, - в отчаянии шикнул на неё Вадик, пытаясь открыть окно. Ручка не поддавалась.

Купава от неожиданности уронила и кортик, обернулась чёрной кошкой и шмыгнула за дверь. За дверью послышались торопливые шаги, и кто-то встревоженно вскрикнул: «Глядите! Чёрная кошка расхаживает по залу! Кто её сюда впустил?»

Вадик заулыбался, подбирая с пола кортик и затыкая его за пояс. Он знал, что у него есть немного времени, чтобы убраться отсюда. Никто не сунется первый мимо чёрной кошки, ищи дурака.

Он забрался на стол и стал пытаться влезть в открытое окно. Оно было слишком высоко.

В коридоре послышались торопливые шаги охранника.

- Фу ты, ну ты! А ну, брысь! Чур меня!

Купава зашипела. Дверь скрипнула, и Вадик со страхом увидел, как охранник входит в помещение спиной вперед. Вадик обмер, он уже подтянулся и перекинул одну ногу, сидя на подоконнике верхом.

- Что тут происходит! А ну-ка стоять! Сейчас я тебя поймаю, паршивец! - оторопело вскрикнул перепуганный Валерий Иванович.

- Не поймаете, дяденька.

- Это ещё почему?

- Потому что сейчас ровно двенадцать, - Вадик постучал по наручным часам, - а ровно в двенадцать никакие дела начинать нельзя!

Охранник опешил и замер в нерешительности: его круглое лицо пошло от злости багровыми пятнами. Вадик спрыгнул с подоконника и быстро пошёл прочь от «Рыбацкого домика». Охранник было кинулся обратно к двери, поскальзываясь на лужах на кафельном полу, но не тут-то было. Купава обернулась девицей и, поправляя на шее новенькие бусы, ласково сказала:

- Полынь или петрушка?

- Ты ещё кто? Выйди из зала, он ещё закрыт!

- Разве так можно разговаривать с барышней, хам! - фыркнула Купава, и по её рукам и лицу полилось неестественное сияние. Зеленоватые волосы струились по плечам тёмным блеском, и лукавая улыбка играла на её пухлых, почти белых, губах.

- Знаете, - отчего-то хрипло сказал Валерий Иванович, не отрывая зачарованного взгляда от блеска разноцветных бусин на белой шее, - у меня сегодня чесалась правая ступня.

- Только ступня? – серьезно спросила Купава.

- Только, - кивнул охранник, - это значит, что я познакомлюсь с любимым человеком.

- А у меня кто-то украл моё сокровище. Это значит, что я защекочу шутника до смерти.

- Какое ещё сокровище, лапушка? Хочешь, я подарю тебе новое? Это! – одурманенный охранник схватил со стола золотые монеты и в горстях протянул их русалке.

- Нет, дорогой, - нежно сказала Купава, - ответь мне. Полынь или петрушка?

Охранник не успел ответить: дверь в комнату распахнулась, и в зал вбежала гид. Купава взвизгнула, обернулась сорокой, и, хлестнув гида крылом по лицу, вылетела в распахнутое окно.

***

Смеркалось. Вадим сидел на песке у воды и рассматривал кортик. Он почти оттёр граненое лезвие от ржавчины, и пускал острием солнечных зайчиков. У основания лезвия проступали угловатые буквы: «ЗИК». Целый день юноша рассматривал кортик, и гадал: к кому из его семьи принадлежало такое дорогое для Купавы сокровище? Почему этот кто-то выбросил оружие в воду? Как оно оказалось на илистом дне?

- У нас был уговор. Я помогаю красть, ты – отпускаешь меня, - Купава неслышно подкралась к нему со спины. Вадик вздрогнул и медленно кивнул.

- Подставляй шею.

Лезвие кортика порвало натянутую веревочку, и крестик упал под ноги. В ту же секунду Купава извернулась и повалила Вадика на мокрый песок. Она щекотала его, мальчик задыхался от приступов хохота, бился о землю как пойманная птица.

- Уговор исполнила! - скалилась русалка, - Помогла найти! Свободна! Удушу! Сокровище моё!

Вадик чувствовал, что силы покидают его. Вдобавок ко всему, к нему каким-то образом подбиралась речная вода: она уже хлюпала под спиной, подползая к горлу.

Вдруг Купава резко отпустила его и громко вскрикнула.

- Ты!

- Убирайся прочь! – рявкнул на неё знакомый голос, и Вадик увидел, как кто-то швырнул в лицо Купавы пучок травы.

- Сам ты сгинь! – только вскрикнула она, и обрушилась на песок литрами ледяной затхлой воды. Рассыпались, покатились по песку разноцветные бусины.

Вадик во все глаза смотрел на Валерия Ивановича. А тот, крякнув, присел рядом на песок.

- Я свататься пришёл. А она вон чего, того, это самое, скандалистка оказалась, - грустно сообщил охранник, как ни в чем не бывало.

- Вы всегда свататься с полынью ходите?

- Нет, только если к утопленнице. Вставай, мне тебя ещё к участковому отвести придётся.

- За какие такие грехи?

Охранник нахмурился.

- За кражу кортика с выставки. Зубы-то мне не заговаривай.

- А я не крал. Я его нечаянно нашёл на полу. Я для вас старался, вы же знаете, что если поднять найденный нож, то приключатся неприятности.

- Приключились?

- Приключились, - вздохнул Вадик, потирая рёбра.

Чуть позже Вадику крепко досталось от родителей, когда Валерий Иванович рассказал про его сегодняшние похождения. Благо ещё, к участковому не повёл. Мальчик очень устал, синяки на ноющих рёбрах противно саднили, но всё это было неважно. Важно было только одно – радостный вскрик бабушки: «Вадюша! Это же папулино сокровище!». 

Другие работы:
+4
23:30
748
09:01 (отредактировано)
+1
Энциклопедия примет ))). Русалки в городе — это плюс, это необычно. thumbsupНо и сомнительных моментов наловил тоже. Если в комнате темно, хоть глаз выколи — то и за окном темно, и увидеть за стеклом почти прозрачную русалку с водянистыми глазами — ну никак нельзя. Да и как сорокой обернулась — не разглядишь…
Молниеносно выхватить из кармана крестик и набросить веревочку кому-то на голову… eyesПолучится один раз из тыщи, наверное. Очень-очень-очень маловероятно. Веревочка же распрямиться должна, а с чего это она вдруг распустится в круг? Не со стола, а случайно выхваченная из кармана?

завернутый в пыльный мешок из-под картошки, наградной кортик быстро ушёл на дно реки Воронеж.


Цельный мешок выкинули??? Совсем перепугались… Ладно бы тряпку, а так… Хороший мешок — ценная вещь! no

… и пускал острием солнечных зайчиков. — Острием фиг чего запустишь. Им только колоть можно. А зайчиков запускать — другим местом, самой плоскостью ножа.

Не придирка, но обратите внимание.
Гид в очках с толстыми линзами рассказывала что-то о галере «Принципиум». Глаза её были закрыты, монотонный голос убаюкивал слушателей.… И далее там в зал вбежала гид. Строго говоря — гид — мужского рода. По умолчанию так. Вы выбрали на эту роль женщину, имеете право. Но так обозначьте это явно, дайте ей чуть больше портрета. А то непонятное существо в очках с толстыми линзами; пол обозначается только местоимением и окончанием сказуемых — это нехорошо. Такие выкрутасы с грамматикой — гид женского рода — они сомнительны. Напишите один раз «толстая женщина, сухонькая старушка, рыжеволосая девушка» — читатель создаст себе образ и сразу все шероховатости снимутся.

Она облегченно вздохнула только тогда, когда, завернутый в пыльный мешок из-под картошки, наградной кортик быстро ушёл на дно реки Воронеж. А портрет? Понятно, что для сюжета портрет не важен, поэтому про него забыли. Но по факту — портрет на стенке для них куда опаснее, чем надпись на кортике, которую ещё разглядеть надо. И блин — выбрасывать наградной кортик? Ни один офицер на это не пойдет, на самом деле. Если уж на то пошло — содрали бы гравировку напильником, выбрасывать-то зачем?

В целом — нормально. Кое-где стилистику можно править, в стиле Костромина:
Он услышал, как вода брызнула из крана, и как его жена исступленно шепчет: «Куда ночь – туда и сон, куда ночь – туда и сон, куда ночь – туда и сон». Она вернулась к нему мокрая и растрепанная,… Ну и т.д. Докапываться ещё есть где, но не хочется, честное слово.

Русалочьих хвостов вам!
18:17
+1
Интересная сказка, если бы не ряд моментов, из-за которой кажется, что перед нами сказка-не сказка, шутка-не шутка… Читается, конечно, легко, но особо приятного послевкусия, к сожалению, нет. А быть может это я слишком до всего докапываюсь.
Что помешало мне:

1. Как, правило, все истории, связанные с русалками или иными сверхъестественными тварями-выходцами из сказок, легенд и мифов, уже настраивают на определенный стиль, на напевное повествование. Здесь же взят только образ, который оказался вытянут из привычной среды и помещен в иную, несколько чужеродную.

2. Вера в приметы — это, конечно, хорошо. Это наша история, но… Но автор описывает более-менее современный населенный пункт. Пусть в нем обитают русалки, но как-то сомнительно, что из-за этого все население настолько следует приметам. В это я просто не могу поверить, как ни пытаюсь. И даже литературное допущение здесь почему-то не работает, простите. Не складывается все это в одну картину. Да, вначале автор намекает на роль примет в жизни предыдущих поколений, но ощущение инородности все равно не покидает.

3. Начало обещает что-то такое таинственно-загадочное. А затем словно автор передумал писать что-то серьезное и решил развлечься. И такой несколько резкий переход тоже смазывает впечатление.

4. Посещение музея тоже сбивает с толку. Почему экспонаты не под охраной (видео-, сигнализация?) или не под стеклом? Если жители знают, кто еще обитает у них под боком, то должны были бы все спрятать надежно, чтобы утопленницы не пришли за своими сокровищами. Не порядок!

Ну и, наконец, почему-то все время хотелось слово «сокровище» переиначить на «моя прелесть»

Вывод: любителям русалок и примет можно ознакомиться с этим произведением, хотя лично мне не хватило определенной атмосферности.
05:51
обернулась сорокой, и, каркая, улетела прочь
русалки карка́ют? тьфу ты, тобешь сороки? им не положено, раз не вороны. Пральна Вадик говорит, нечисть бестолковая, попутала всё с перепугу.

Эх, насчёт десятки Ветер походу пошутил, а жалко. Я-то разбежалась…
А вещица оказалась несколько детская, без претензий. Но зато хоть легко читаемая и без излишних нагнетания, уже хорошо. Чисто по грамматике — ну отдельные блохи проскакивают, но в целом пойдёт. wink
Загрузка...

Достойные внимания