Вечный вызов

— Вот и ваше жилище.

Михаил откинул занавеску. По его руке мазнула красная точка и тут же погасла.

— Минуточку подождите.

Он скользнул внутрь. Татьяна осталась.

Через плоскогорье катился ветер. Бесконечная масса холодного влажного воздуха взбиралась на зелёную равнину с востока, гнула траву, тесала камень, еле слышно бурчала что-то сердитое и плелась дальше, в западные низины. Свинцово-серое небо равнодушно смотрело с высот.

Однообразный пейзаж никак не вязался с местом, где лейты раз в десять лет бросали вызов Тёмному Богу. Ни зловещих провалов, ни нагромождения острозубых скал. Не было ни единого дерева, которое своим величественным видом намекало бы на древнюю тайну, на ничтожность человека и быстротечность его жизни. Ни таинственного озера, на худой конец. Ничего. Только в отдалении приподнимался над общей ровностью бугор, плотно заросший тростником. Там, видимо, почвенные воды подходили ближе к поверхности, отчего и пышнела растительность. Из отчёта обзорной экспедиции Татьяна знала, что на бугре и будет проходить основной ритуал. Но до него ещё два дня, за которые она должна многое успеть.

Полог откинулся вновь.

— Всё, — улыбнулся Михаил, — можно заходить.

Сразу две красные точки упёрлись в Татьяну, ищуще забегали по фигуре; мягкая невидимая сила уплотнила воздух. Одна точка уселась на браслет персонкома, другая чиркнула по глазам. Спустя секунду охранная система признала в нарушителе разрешённый объект и отключилась.

— Это только в первый раз, — успокоил Михаил, заметив растерянность Татьяны. Не так-то часто её, жительницу Земли, куда-нибудь не пускали.

То, что представлялось снаружи тростниковой хижиной, жавшейся к громадному валуну, оказалось внутри стандартным экспедиционным домиком. Входы в пищеблок, санузел и другие отсеки располагались по задней стене небольшого полукруглого помещения, центр которого занимал стол-виом с основанием-интелматом. Левый от входа сектор стены занимал випласт, где крутилась запись с морского берега, правый сектор — пустые стеллажи. Тройка регулируемых кресел довершала обстановку.

Всё было так привычно Татьяне и в то же время не хватало главного. Дважды по месяцу она жила в подобных домиках во время полевых экспедиций, но тогда рядом был Дима. На вешалке болтался плащ с наклейками на спине, развёрнутый журнал всегда валялся в кресле, а в дальнем углу стояла гитара. «Соберись», — приказала себе Татьяна.

Пискнул сигнал защиты. Не задумываясь, желая сбить воспоминания новыми тревогами, Татьяна решительно вздёрнула полог и закрепила наверху. Пусть будет открыто. Подскочил обеспокоенный Михаил.

У входа замер робот-погрузчик, навьюченный багажом.

— Уже своим киберам не доверяете, — съехидничала Татьяна, протиснулась мимо робота и зашагала к авиетке. Несмотря на замечание, были предметы, которые не доверила киберам и она.

Шейла спала. Или делала вид, что спит. Сквозь прозрачную крышку Татьяна видела, как мерно вздымается и опадает серый в пятнышках бок. Что ж, придётся разбудить. Татьяна поскребла боковину. Шейла сразу вскочила, спина выгнута, хвост упирается в крышку, пасть оскалена. Миг и поза сменилась на ленивые потягушки, но Татьяну обмануть не удалось — Шейла действительно спала и снилось ей что-то крайне нехорошее.

Контейнер-переноска весит около сорока килограммов и плывёт по воздуху сам, если включено статик-поле. Конечно, Михаил не включил поле, оно ему не нужно. Несколько минут Татьяна размышляла, как обойтись без помощи и при этом не тащить переноску сто двадцать шагов от авиетки до домика, а потом поняла, что боится обратиться к Михаилу из-за предательства Димы, из-за недоверия к мужчинам вообще, и рассердилась на себя. «Миша славный парень и ни в чём не виноват».

— Миша, включите на минутку статик-поле, — проговорила она в персонком.

Словно по волшебству контейнер оторвался от пола. Метровый куб висел, ни на что не опираясь, оставив между собой и полом ровно такую щель, чтобы только свет мог протиснуться сквозь неё.

Внутри засуетилась Шейла.

— Э, нет, подруга, летать ты пока не будешь.

Татьяна убедилась, что включена блокировка ручного управления, чуть потянула контейнер на себя и, когда он поднялся на уровень плеч, лёгкими касаниями повела к домику. Приятно чувствовать, что она, такая хрупкая и слабая на вид, повелевает тяжёлым и громоздким предметом. Настроение с каждым шагом улучшалось.

На випласте мелькали кадры старого фильма, но внимание Татьяны не привлекали. Забравшись с ногами в кресло и прихлёбывая чай, она наблюдала заключительную фазу настройки домика — на Шейлу.

В отличие от системы защиты детекторы дверей не желали снизойти на кошачий уровень. А любая закрытая дверь вызывала у Шейлы острое желание проникнуть в недоступное место. Дополнительную трудность вызывал опознавательный чип — он был вшит в загривок, а не крепился к ошейнику, которых Шейла не признавала. На кораблях и орбитальных станциях, заражённых патологической боязнью грызунов, насекомых и других вредителей, таких проблем не возникало, там просвечивался каждый кубический сантиметр. Но полевой домик — совсем другое дело.

— Осталось проверить два отсека, киска, — уговаривал Михаил Шейлу.

Та развалилась на полу и неторопливо вылизывала переднюю лапку.

Татьяна не удержалась и рассмеялась.

— Кошки — не собаки, Миша. Им быстро надоедает делать глупости.

Михаил обиженно посмотрел на неё.

— Это не глупости, это проверка системы.

«Рослый, как Дима. Но у того глаза льдисто-прозрачные, а тут — тёпло-карие, с огоньком в глубине. И, конечно, значительно моложе», — промелькнуло в голове у Татьяны. Ещё на орбите, только войдя в станцию, она удивилась, что встречает её такой молодой парень. Лет двадцать пять, почти её ровесник. Подумала, сын смотрителей, но ошиблась. Техником-смотрителем или, как называли должность неофициально, опекуном планеты оказался именно он. Обычно в опекуны подавались пожилые супружеские пары, решившие с пользой провести заслуженный отдых, а тут… За два дня, проведённых вместе, Михаил ни разу не упомянул причину, по которой выбрал такую отшельническую профессию, а Татьяна посчитала невежливым спрашивать, у неё и самой была причина избегать людей.

Татьяна присела на корточки рядом с Шейлой, провела тыльной стороной ладони по мягкому бочку, почесала за ушком.

— Вставай, подруга, надо доделать работу.

Шейла повернулась на спину, прижав передние лапы к мордочке. На кошачьем языке это означало: «Так точно, выше высокоблагородие!»

Татьяна представила себе кошачью армию — перед строем хлещет себя по бокам хвостом седой генерал-котяра, оглашая воздух шипением и угрожающим рыком, а солдаты в знак согласия с речью предводителя валятся на спины и задирают лапы — и улыбнулась.

Наконец Шейла поняла, что получила всю отпущенную ласку, подошла к закрытой двери и стукнула по ней лапой. Створка двери отъехала в сторону.

Михаил метнулся к виому, руки забегали над столом, в воздухе бабочками забились окошки, графики, строки цифр.

— Есть, — наконец сказал Михаил. — Следующую.

Шейла посмотрела на Татьяну. Та кивнула.

Процедура повторилась.

— Ну вот, — удовлетворённо сказал Михаил. — Настройка завершена.

Шейла словно только этих слов и ждала. Снова плюхнулась на пол и, казалось, задремала.

Михаил снял с вешалку свою куртку.

— Давайте прощаться. Мне ещё надо проведать старичка-гляциолога на Северном полюсе. Дмитрий Александрович прилетает завтра?

Татьяна готовилась к этому вопросу давно, но все объяснения разом вылетели из головы.

— Профессор Смеляков не прилетит. У него… конференция… где-то там… — Она вяло махнула рукой, показывая на потолок. — Или там…

Михаил подошёл вплотную.

— В заявке указаны двое этнографов. Если бы я знал, что вы останетесь здесь одна, я бы вас не пустил.

Он пристально посмотрел Татьяне в глаза.

Она ответила шёпотом:

— Я знаю.

Они молчали, глядя друг на друга. Наконец Михаил повернулся и молча вышел наружу.

— Я не поблагодарила вас за оперативность, — крикнула вдогонку Татьяна. — Не думала, что удастся так скоро договориться с лейтами. Вы молодец.

Михаил замер в дверном проёме, развернулся, опёрся руками в стены.

— Я подарил вождю молекулярный нож.

— Нож?

— Силовое лезвие двадцати сантиметров длиной.

Татьяна похолодела. Шейла, чувствуя настроение хозяйки, вскочила и стала бить хвостом по бокам.

— Это серьёзное нарушение культурного эмбарго.

Михаил пожал плечами.

— Батарея ножа рассчитана на два года. Воспроизвести или зарядить его местные умельцы не смогут.

— И всё равно это серьёзное нарушение. Если об этом узнают, вас могут снять с работы.

— Да, — согласился Михаил и впервые за весь день по-мальчишески широко улыбнулся. — Но ведь об этом никто не узнает.

Он подмигнул и исчез.

Татьяна опустилась в кресло. Шейла успокоилась и села, обвившись хвостом и держа передние лапы прямо.

— Он это сделал ради меня? — спросила Татьяна у пустоты.

Шейла укоризненно, как любят делать кошки, уставилась на хозяйку.

«Нет, — казалось, говорил её взгляд, — он нарушил инструкции ради профессора Смелякова, которого в глаза не видел. Не будь дурочкой, ты ему понравилась».

Татьяна ворочалась в постели, размышляя: «Зачем он признался? Мог бы промолчать или что-то выдумать. Хотел похвастаться? Нет, не похоже. Тогда что?» И вдруг поняла, что действительно нравится Михаилу. Нравится настолько, что ему не пришло в голову что-то от неё скрывать. «Теперь я его сообщница». И с этой волнующей и отчего-то приятной мыслью она заснула.

Спустя пару минут у кровати возникла Шейла, прислушалась к дыханию спящей, легко вскочила на подушку и улеглась над головой Татьяны — охранять сны хозяйки.

А над плоскогорьем всё так же катил свои неповоротливые телеса бесконечный западный ветер.

***

Утром Шейла попросилась летать, и Татьяна включила статик-поле, ограничив его стенами дома. Не забыла она установить и безопасный режим движения — контейнеру ничего не будет, а вот побитые стены произведут на Михаила неприятное впечатление.

Шейла впрыгнула в переноску, створки крышки сошлись и контейнер начал бешено носиться по всему центральному отсеку. Время от времени раздавался недовольный мяв Шейлы — безопасный режим не позволял закладывать виражи круче пятнадцати градусов и плавно притормаживал кошколёт перед препятствиями.

Татьяна тем временем сверяла информацию интелмата и персонкома, скачивала новые версии программ и попутно освежала в памяти скудные данные о лейтах — кочевом племени малонаселённого материка.

Наконец контейнер замер в воздухе и неспешно опустился на пол. Створки разошлись и из переноски выпрыгнула налетавшаяся Шейла. Она присела умыться, потом отправилась в пищеблок, погремела-пошуршала там своим завтраком, заглянула в санузел, снова появилась в общей комнате, прошлась под ногами Татьяны, умылась ещё раз и с разбега вспрыгнула на стол.

— Что ж, подруга, — философски заметила та, — ты великодушна дала мне достаточно времени. Можешь развлекаться.

Она включила трёхмерную игру «Шарики», пересела в другое кресло и оттуда наблюдала, как Шейла крутился на столе, пытаясь как можно быстрее хлопнуть по появлявшимся в разных местах красным шарикам. «Хлопнутый» шарик исчезал, и интелмат с машинной покорностью запускал в виом следующий. Потом шарики стали появляться по два, по три, размер их уменьшился, оказывались они преимущественно за спиной или над головой кошки, но Шейла каким-то внутренним чутьём безошибочно угадывала место их появления и пока выигрывала.

«Пусть резвится, — подумала Татьяна. — Пройдёт десять-пятнадцать лет и моя подруженька превратится в сонную меховую подушку. Впрочем, через пятнадцать лет и я заведу семью, детей и стану добродушной толстушкой». При мысли о детях кольнуло сердце, вспомнился выкидыш и облегчение на лице Димы. Это стало последней каплей.

Татьяна поспешила переключить випласт на раздел науки.

Шла подборка предложений. Где-то ждали геолога, где-то — специалиста по тропическим растениям; сообщали об удивительных находках и неразгаданных явлениях, делились новыми открытиями, научными теориями и предположениями.

Вдруг зазвучали фанфары и в виоме засветилось число 10384. Под ним тяжело дышала обессиленная Шейла.

«Ого, — подумала Татьяна. — Да её можно выпускать на всепланетные соревнования по шарикам. Жаль, что таких соревнований для кошек нет».

Входная занавеска приподнялась.

— Всем привет! А вот и я! — с порога сообщил Михаил, сделал шаг и… ногами вперёд влетел в интелмат.

Татьяна удивлённо распахнула глаза.

— Что с вами, Миша?

— Со мной?! — Михаил завис у края стола, потыкал в виом интелмата и наконец спустился на землю. — Зачем вы включили статик-поле?

Татьяна хотела было объяснить, но тут ей в голову пришла ошеломляющая догадка.

— У вас ботинки со статик-вставками! — выпалила она. — Как у геймеров! Вы что, Миша, — она понизила тон, — предаётесь подростковым забавам? Летаете в объёме и косите из имит-пушки пришельцев с Альдебарана?

Михаил покраснел.

— Не ваше дело.

«И правда, не моё. Что это я насела на парня? Один на станции, свободного времени много, почему бы и не поиграть? — устыдилась Татьяна. — Сама-то хороша: включила поле для кошачьей гонки».

— Извините, Миша, — сказала вслух. — Конечно, не моё.

Но Михаил всё равно выглядел хмуро. Он прочистил горло и сказал:

— Значит, так… — Бросил взгляд на Шейлу. — Уберите вашего зверька с прибора.

«Зверька! Ах ты…» — подумала Татьяна, но осеклась, молча взяла Шейлу на руки, отнесла в кресло, вернулась к столу.

— Это карта местности, — всё тем же сухим тоном продолжал Михаил.

В виоме отобразился полупрозрачный рельеф.

— Жёлтая точка в центре — интелмат. Две синие точки рядом — люди. Остальные крупные теплокровные — красные точки. Они вот где, — Михаил сдвинул жёлтую точку с картой к краю виома, появилось большое красное пятно. — Здесь их основная стоянка. Женщины, дети, старики, хормы. Хормы — это…

— Я знаю, — перебила Татьяна. — Тягловые животные лейтов.

— Так… — Михаил сдвинул карту ещё раз. — А здесь у них лагерь посвящённых.

Ещё одно скопление красных точек, меньшее. Все три объекта: две стоянки и полевой домик находились в вершинах равностороннего треугольника, только жирная красная вершина лежала ниже, чем две другие. Ритуальный бугор, как отметила про себя Татьяна, находился на равном расстоянии между домиком и лагерем посвящённых, почти на полпути, только чуть в сторону. Она не удержалась и ткнула в значок линейки, затем провели пальцем линию от бугра до домика. 134,3 метра по прямой.

— А где Шейла? — вскинулась Татьяна.

— Ваш зверёк дрыхнет на стеллаже, — ровным тонм ответил Михаил.

Татьяна невольно обернулась. Шейла вовсе не спала, а внимательно следила за людьми.

— Нет, я про карту. Почему на карте нет Шейлы?

— Слишком мелкое животное для орбитальных теплодатчиков. Да и к чему? Наружу вы её выпускать не будете.

Проснувшись утром, Татьяна сомневалась, разрешить ли Шейле гулять по незнакомой планете, хотя все необходимые прививки Шейла получила вместе с Татьяной. И вот теперь решение созрело: никакого ущемления кошачьей свободы!

— Михаил, не говорите ерунды. Вы отслеживаете людей не по теплодатчикам, а по персонкомам. У Шейлы есть такой же. Вчера вы сами настраивали дом… — тут Татьяна запнулась, так как в технике разбиралась слабо и не была уверена, что и как настраивал Михаил. Глубоко вдохнув, она закончила: — Как руководитель этнографической экспедиции я прошу техника-смотрителя планеты обеспечить всех членов экспедиции необходимым техническим сопровождением.

— То есть ваш зверёк теперь член экспедиции? — спросил Михаил.

— Да… то есть временный… консультант.

— Ага. Ясно. — Пауза. С ехидцей: — Позвольте уточнить, по каким же вопросам консультант?

— По… по разным… по установлению контактов, — придумала формулировку Татьяна. Язык её запинался, но взгляд она не опускала. День, начавшийся так хорошо, с каждой минутой присутствия Михаила становился всё тягостней и мрачнее. «Гадкий мальчишка! Почему ты всё портишь?» Глаза предательски увлажнились.

— Слушаюсь и повинуюсь, — буркнул Михаил и направился к стеллажу, а Татьяна, стараясь сохранять достоинство, прошла в санузел. Пустив воду на полную, она разревелась.

За стеной раздавались мяв, шипение, крики «Стой! Я же не хочу ничего плохого…», лязг падающей мебели и звон разбитой кружки.

Наконец слёзы кончились. Татьяна взглянула в зеркало. «Хотела показать самостоятельность? Хотела доказать, что ты не аспирантка-любовница, а настоящий исследователь? Тогда перестань хныкать. Выбралась из одной любови, нечего влезать в другую. Думай о работе». Она привела лицо и волосы в порядок и открыла дверь.

Теперь на карте появилась зелёная точка рядом с синими, стеллаж завалился набок, на полу блестела лужа, а левую руку Михаила украшали две длинные вспухающие царапины. Шейла в кресле отфыркивалась и вылизывала заднюю лапку.

— Закончили? — спросила Татьяна.

— Вполне, — сказал Михаил. — Получите. — Он показал на виом. — Кстати, обязан информировать руководителя экспедиции, что один из её членов, он же временный консультант по… — тут Михаил поморщился и потёр руку, — контактам, имеет встроенный механизм управления и может контролироваться чуждыми экспедиции силами.

— Я знаю, — тихо произнесла Татьяна.

Конечно, Михаил преувеличивал: чип позволял по сигналу с персонкома всего лишь парализовать животное, а не управлять им, но всё равно признаваться в этом Татьяне было стыдно. Биомеханик уверял, что это стандартная функция, иначе убежавшее животное будет нелегко поймать, но Татьяна сразу поклялась себе никогда-никогда не прибегать к подобной возможности.

— Надеюсь, — добавила Татьяна, — чуждые экспедиции силы на планете отсутствуют.

Они направились в лагерь посвящённых. Как пояснил Михаил, вождь находился сейчас там, но вскоре перейдёт в общий лагерь, потому что уже бросал вызов Тёмному Богу и не будет присутствовать на новой церемонии.

Татьяна прижимала к груди Шейлу. Раз уж позволила кошке гулять где вздумается, нужно познакомить с ней лейтов и попросить не трогать «консультанта», и уж тем более не убивать.

Всю дорогу Михаил по большей части молчал и на попытки Татьяны завести разговор отвечал односложно. Небо по-прежнему закрывала пелена облаков, ветер не утихал, и Татьяне самой захотелось бросить вызов любому богу, лишь бы разбить унылость, царившую и вокруг и внутри неё.

Наконец они пришли в лагерь. Из данных интелмата Татьяна знала, что лейты передвигаются по степи в крытых широких повозках, запряжённых шестью-десятью хормами, видела изображения жилищ, но только сейчас поняла, почему шатры выглядят ровными прямоугольниками. Повозки служили задней стенкой шатрам, два параллельных ряда тростниковых шестов поддерживали тканный верх и боковины, и потому жилища вытягивались в длину в зависимости от желания владельца, но оставались одинаковы по ширине.

Поняла Татьяна и то, почему костры лейты разводили так далеко от шатров: одно дело — лишиться временного пристанища, другое — постоянного дома. Дерево редко, ценится высоко, и потерявший повозку лейт с семьёй становился изгоем. Перебираясь на новое место, племя оставляло бесповозников одних.

Небольшой лагерь посвящённых состоял из десятка шатров, не больше. И костёр здесь был только один — на разровненной, очищенной от травы площадке. Идеальное место для первого знакомства, хотя пока никого из обитателей лагеря не видно.

Навстречу землянам вышел вождь. И вновь Татьяна подумала, как мало дают виснимки и описания из цифровой памяти по сравнению с видом вживую. Можно сколько угодно разглядывать строение скелета, читать о биологии или вертеть виграфии под разными углами, но так и не понять, как же выглядят лейты на самом деле. Перед землянами стоял трёхметровый утопленник. Синюшная кожа, раздутое горло, вылезшие из орбит глазищи. Ушей не видно, верх головы зарос болотного цвета лохмами, подбородок скошен, губы отсутствуют, мясистый язык исчерчен белыми жилками, зубы крупные, ровные, без резцов. При ходьбе вождь помогал шаговой ноге, выставляя вперёд то же плечо, как бы толкая себя вперёд.

Шейла дёрнулась, вырываясь из рук. Растерявшаяся Татьяна ослабила хватку, и вот уже на вождя несётся серый в пятнах мини-леопард. Михаил поднял руку в знак приветствия, но всё внимание вождя сосредоточилось на пушистом снаряде. Шейла добежала до лейта, взлетела по прикрывавшей тело тунике и, пока вождь пытался прихлопнуть увёртливого противника, взгромоздилась на плечо.

Татьяна в ужасе замерла на месте. Что делать?

Рука вождя опустилась на кошку. Огромная четырёхпалая лапища накрыла Шейлу целиком, но вместо предсмертного писка Татьяна услышала громкое урчание. Шейла прижалась головой к щеке вождя и включила внутренний моторчик.

Вождь, судя по всему, тоже остался доволен знакомству. Татьяна облегчённо выдохнула.

Из ближайшего шатра появился один лейт, за ним другой, и вскоре позади вождя собрались все обитатели лагеря.

Татьяна быстренько включила переводчик в персонкоме. Помогал он слабо — диалект племени никто не изучал, — но в рабочем положении накапливал информацию, сопровождаемую тихими заметками Татьяны. После, перенеся данные в интелмат, она рассчитывала существенно улучшить качество перевода. Пока же переговоры вёл Михаил.

Беседовать расположились на костровой площадке. Как пояснил Михаил, шатры, как и повозки, были личным пространством и приглашение туда надо было заслужить. Шейла, задрав хвост, важно прохаживалась перед рядом восхищённых лейтов, и Татьяна подумала, что оказалась отчасти права, определив пушистую подругу на должность специалиста по контактам.

Обговорили условия: Татьяне разрешалось наблюдать ритуал с расстояния сто метров, нельзя вмешиваться, нельзя шуметь; до ритуала она могла общаться с любым лейтом здесь или на стоянке племени, но не торговать и не дарить ничего без позволения вождя; после окончания ритуала Татьяна не должна приближаться ни к кому из племени, лучше — сразу исчезнуть. Никаких вопросов, никаких бесед.

Условия вполне устраивали Татьяну, ведь примитивный великан не знал о технических микросредствах слежения, а они были заботливо рассыпаны повсюду рукой Михаила. Плюс наблюдение со спутника. Плюс многоканальный вседиапазонный визор на крыше полевого домика. Единственное, что оставалось все поля записи, это шатры лейтов. При желании можно было охватить и их, но для этого требовалось включить статик-поле и расширить его до границ обоих лагерей, чтобы микрошпионы, управляемые интелматом, могли по воздуху проникнуть внутрь жилищ лейтов. Такой необходимости не было — Татьяна рассчитывала получить приглашение сама.

Потом все вместе отправились в основной лагерь. Впереди шествовал вождь, на плече у него сидела Шейла. Татьяна шла сразу позади и молилась всем богам, чтобы благодушное настроение кошки не изменилось.

Основной лагерь был настоящим стойбищем. Запахи, которые вечный ветер методично уносил из лагеря посвящённых, здесь цвели букетом. Смешалось всё: вонь отхожих мест, аромат пищи, тяжёлый дух тел, дым костров и запах скошенной травы. И каждый разделялся на облака, заводи, струи, ручьи, фонтаны и дождь, раздражая меняющимся составом обонятельные рецепторы. Не лучше обстояло дело со слухом. Разнообразные звуки издавали не только лейты и хормы, но и, казалось, каждый предмет. Кто-то протяжно мычал, кто-то взвизгивал, что-то равномерно стучало, шипело, шелестело, дети бегали топоча и стуча палками по всему, что видели, кто-то пел, кто-то стонал — гам и грохот стояли неимоверные.

Лагерь замер, стоило вождю выйти на костровую площадь. Высоко подняв над головой Шейлу («Продержись, подруга, ещё немного!»), вождь произнёс большую энергичную речь, после чего лагерь взорвался криками. Михаил, склонясь у Татьяне, пояснил, что вождь благодарил Светлую Богиню за расположение и, перечислив прошлые беды, уверил лейтов, что с обретением талисмана дела у племени пойдут лучше. «Что за талисман?» — спросила шёпотом Татьяна. «Ваш консультант. Неплохая карьера за один день, а?» Но Татьяне было не до шуток. Успокаивало одно — пока лейты так относятся к Шейле, той ничего не грозит. «Миша, попробуйте объяснить вождю, что талисман нельзя запирать в клетке. Шейла вечером должна возвращаться в полевой домик». — «Как я это сделаю?» — «Скажите, что талисману надо отгонять злых духов, что Богиня рассердится, если талисман не встретится с ней на закате, да придумайте что угодно! Участник земной экспедиции может попасть в рабство, а вам всё равно! Вы опекун или нет?!» — «Хорошо. Я попробую».

После двухчасового пира Михаил и Татьяна вернулись домой одни. Михаил попрощался и сразу улетел.

И вновь Татьяну пронзило чувство одиночества. Приведя общую комнату в порядок, она приняла ванну, немного вздремнула, поработала с интелматом, но ничто не приносило удовлетворения. Мысли неотступно вертелись вокруг Шейлы, руки непроизвольно искали мягкую шёрстку, уши вслушивались в тишину, ища и не находя знакомого урчания, мявканья или писка; взгляд всё время утыкался то в контейнер-переноску, то в задёрнутый вход. Измучившись, Татьяна зашла в пищеблок, достала тщательно оберегаемое кошачье лакомство и выложила в миску сразу недельную норму.

Шейла так и не появилась. Ночью Татьяну мучили кошмары.

***

Михаил заявился с раннего утра. Помня вчерашний инцидент, Татьяна старалась никак не задевать ранимого смотрителя.

— У вас, наверное, много дел, Миша?

— Хватает. Вчера прилетели биологи. На соседнем континенте расположились. Будут изучать древесную лягушку.

— А как поживает ледяной старичок?

— Жалуется, что в доме жарко. А снизить температуру не удаётся: выброс тепла растопит окружающий лёд. Что делать, ума не приложу.

Татьяна подвинулась ближе.

— А как дела с Шейлой? Поговорили с вождём?

— Конечно. — Михаил удивился. — Разве она не вернулась?

— Нет.

— А что сообщает карта?

Татьяна мысленно взвыла. Вот дурёха! Она была настолько уверена, что Шейлу удерживают в лагере, что не подумала проверить! Опрометью кинулась к интелмату, вывела на виом рельеф. Где же ты, зелёная точечка?! Какой-то неправильный масштаб, ничего не понять. Надо сжать. Пальцы дрожат и не попадают по кнопкам. Вот, наконец удалось. В центре одна красно-сине-зелёно-жёлтая точка. Спокойнее! Увеличить.

— Давайте, я помогу. — На карту легли уверенные руки Михаила, забегали, закрутили прозрачные грани, вытянули и остановили. — Вот где она, у места ритуала.

Татьяна облегчённо вздохнула. Нашлась!

— Ой, а можно показать картинку?

— Со спутника?

— Откуда угодно.

— Сейчас.

Пара секунд и на випласте изображение бугра. Высокий тростник колышется под вялым напором ветра, в центре вытоптанный круг, у края круга сидит живая и здоровая Шейла, пригнулась, морда вытянута вперёд.

«Охотится, зараза! Я тут с ума схожу, а она решила побаловать инстинкты!»

Словно почувствовав к себе внимание, Шейла подняла мордочку, вскочила и скрылась в зарослях.

Успокоенная, Татьяна уверенно уменьшила масштаб карты и с холодной яростью наблюдала за передвижением зелёной точки. Но чем ближе точка подходила к полевому домику, тем тише становилась злость, а душу Татьяны наполняли теплота и нежность. Появившуюся на входе Шейлу она схватила на руки и расцеловала.

— Что ж, мне пора, — заявил Михаил.

— Да, конечно, Миша, летите. — Татьяна оторвалась от нежной шёрстки, улыбнулась Михаилу и вновь впилась взглядом в обожаемое существо. — С нами ничего не случится, правда, Шейла?

Вопрос был риторическим, однако Шейла повела себя странно. Вырвалась из рук, вскочила на стол, где ещё висела карта местности, и принялась хлопать лапкой по красным точкам в лагере посвящённых.

— Что это с ней? — спросил Михаил.

— А, ерунда, — отмахнулась Татьяна. — Наша охотница — чемпионка по игре в шарики. Пропустила утренний сеанс, вот и упражняется.

— Не похоже, чтобы ей это доставляло радость.

И правда, шерсть на спинке Шейлы поднялась дыбом, лапка бешено колотит по столу, а на мордочке выпрашивающее выражение.

— Кажется, она хочет что-то сообщить, — решил Михаил. — Пожалуй, я немного задержусь.

Обеспокоилась и Татьяна. Подошла вплотную к столу, но не притронулась к кошке. Лишь стала уговаривать:

— Лапушка, ну что такое? Ну успокойся, маленькая. Всё хорошо.

Однако просьба на Шейлу не подействовала. Поняв, что ничего не добьётся, она с утробным рёвом бросилась наружу.

Михаил и Татьяна по карте следили, как Шейла стремглав добежала до малого лагеря, закрутилась вокруг него, и так же скоро двинулась обратно.

Прозвучал сигнал тревоги. В проёме билась сжатая силовым полем Шейла, зубы сжимали какого-то грызуна.

— Это тарк — местная крыса, — пояснил Михаил.

— Да пустите же вы её! — вскричала Татьяна.

— Но биозащита…

— Пустите немедленно!

Михаил подчинился. Шейла скинула мёртвую добычу к ногам Татьяны. Та наклонилась.

— Опасность от этой твари?

Шейла отошла в сторону, села и стала умываться.

— Миша, — сказала Татьяна, отступая на шаг от трупа, — я прошу вас передать грызуна тем биологам, пусть проверят.

— Как руководитель этнографической экспедиции? — попробовал пошутить Михаил, хотя по лицу было понятно, ему не до смеха.

Татьяна пристально посмотрела на него.

— Шейла никогда не ошибается.

После ухода Михаила Татьяна прошлась ультразвуковой щёткой по всем предметам, хоть отдалённо попадавшим в цепь взаимодействия с грызуном. Тщательно вымылась сама и вымыла Шейлу. Заперлась с кошкой в пищеблоке и запустила цикл биоочистки. Потом, не зная, чем заняться, включила випласт.

Показывали удивительных бабочек. На некоей планете — Татьяна пропустила название — обитали бабочки-строители. Закончив цикл воспроизводства, эти создания летели в определённое место, где высилась крутая гора. С помощью особых выделений бабочки крепили себя на самую вершину горы и умирали. Вся гора состояла из трупиков погибших бабочек.

Вид горы сверху… Вид поверхности вплотную… Вид пёстрого облака летящих на смерть бабочек, за облаком синеет небо…

Татьяна расплакалась.

Зуммер вызова. В виоме лицо Михаила. Шейла насторожила уши.

— Ребята говорят, тарк совершенно безвреден. Ни яда в слюне, ни яда на когтях. Есть несколько патогенных микроорганизмов, но они сейчас инертны. Требуется специфический возбудитель активности. Сложное название.

Шейла сорвалась с места.

— Видимо, такой возбудитель есть поблизости, — заметила Татьяна, проводив взглядом убегающую кошку.

Мелькнули минуты. Шейла вернулась с парой тростинок.

— Таня, положите стебель в пищевой синтезатор. Там есть блок анализа.

Обернув руку краем кофты, Татьяна подняла тростник. На вид это был тот самый, что рос на бугре.

Данные анализа она перекинула в интелмат.

— Да, — подтвердил Михаил. — То самое вещество. Но биологи уверяют, что и в этом случае для человека опасности нет.

«Бедная Шейла, — подумала Татьяна, наблюдая за рванувшейся с места кошкой. — Набегаешься ты сегодня».

И вновь осыпались минуты. Время шло, а Шейлы всё не было. Татьяна не удержалась и вывела карту на виом персонкома. Маленькая зелёная точка бежала к дому, за ней цепочкой тянулись красные.

— Миша, — Татьяна вскочила с кресла. — Вам лучше вернуться. За Шейлой гонятся лейты.

— Скоро буду! — крикнул Михаил и отключился.

«Только бы сработала защита!»

Зелёная точка влетела в жёлтый круг. Таня проводила взглядом Шейлу и впилась в дверной проём. Вот появился первый лейт. В руке копьё. За ним ещё двое.

На полу кровавый след. «Неужели ранили?» Татьяна схватила Шейлу и забилась в простенок у стеллажа. Кровь запятнала кофточку. Нет, Шейла не ранена, у неё в зубах новый подарок — ухо лейта.

Сбоку видно застрявшее в силовом поле копьё. Надрывается сирена. Затем крики лейтов заглушает один зычный рёв. Включается переводчик. «Накопил словарный запас, — мимоходом думает Татьяна. — Хорошо».

— Я, Коар-лейт всех лейтов, требую назад моё ухо.

Лучше бы не переводил.

Где же Михаил? Миша, Мишенька, ау!

***

— Очень редкое стечение обстоятельств, — сокрушённо сказал Михаил. — Только в это время года тростник вырабатывает достаточное количество…

— Зачем вы мне объясняете, Миша? — перебила Татьяна. — Суть проста: грызуны наедаются тростника, кусают лейтов, желательно поближе к голове — а в ритуале предусмотрено долгое и неподвижное лежание, — микроб попадает в кровь, мозг воспаляется, лейты в безумии бегают кругами, думая, что сражаются с Тёмным богом, а на самом деле убивая и калеча друг друга, затем природный иммунитет берёт верх, и утром выжившие спускаются с победой.

— И что делать?

— Ничего. Я пронаблюдаю ритуал из спальни, туда же перетащим интелмат. Молекулярный нож нас с Шейлой там не достанет, а силовое поле удержит остальное оружие. Утром я улечу.

— Вам их совсем не жалко?

— Жалко. Но это их выбор. Вы дважды носились к биологам за антитоксином, притащили целый ящик, а что сказал вождь? Нам это не надо.

— Можно объяснить другим, не только вождю.

— А вмешательство в чужую культуру? Мы и так нарушили много законов. И потом, вы знаете, Миша, сколько случаев религиозного помешательства на Земле объясняется плохим вином, сонливостью, голодом или приступами эпилепсии? Разве это останавливало верующих? Нет.

— Но надо же что-то делать! Нельзя смотреть, как гибнут десятки живых существ.

Татьяна устало опустилась в кресло.

— Можно, Миша, можно. Давайте я расскажу вам о бабочках.

***

Через ночное плоскогорье усталый ветер переносил себя с восточных равнин в западные низины. Привычно пригибал траву, касался камня, шевелил одежды лейтов, живых или мёртвых — ветру всё равно.

И на его пути не было преград.

Хотя бы из крыльев бабочек.