Метаморфоза

Пробуждение было не из легких. Голова трещала так, будто сейчас расколется на тысячу осколков и одновременно взорвется. Больно было даже моргать. Во рту – ощущение горечи и какой-то гадости. Сухо, как в пустыне. Ломота по всему телу. Суставы выворачивало. Желудок судорожно сжимался и просил исторгнуть то, что в нем было. А поскольку там было пусто, то рвотные позывы только усугубляли мерзость привкуса желчи.

«Так, надо вспомнить! Что было вчера? Где я сумел так нажраться? Где?», - я тщетно силился сообразить хоть что-то. Адская головная боль мешала сосредоточиться. «Где, с кем? Что же я пил?», - эти вопросы отдавались звоном в воспаленном мозгу.

Я снова закрыл глаза. Шум утреннего города постепенно проникал и успокаивал своей обыденностью. Запахи были острее, чем обычно. Такой специфически расширенной палитры я не припоминал. Я чувствовал все – от пыли на грязном полу до еле уловимого аромата незнакомых мне духов. Вдруг я услышал голос. Женский.

- Вроде живой. Эй, чудо, очнись!

«Это вы мне?», - хотел спросить я, но язык совершенно не слушался, только усугубляя мои страдания.

Я все-таки разлепил глаза и увидел незнакомую мне женщину. Судя по всему, я лежал на полу, а она стояла и пристально разглядывала меня.

-Живой. Ну и хорошо!

Дама, явно не первой молодости, ободряюще улыбнулась. Улыбка была искренней и доброй. Еще не слишком глубокие морщинки вокруг ее красивых карих глаз рассыпались мелкими лучиками, и она озорно подмигнула.

-Встать-то сможешь? - она с сомнением опять уставилась на меня.

-Может, поешь? - спросила она неуверенно.

Я опять попытался встать. Но, конечности меня не слушались. Я чихнул. Думал, что будет громко. Но звук вырвался какой-то странный и смешной.

-Будь здоров, бедолага! - женщина все также наблюдала за мной, словно не решаясь подойти ближе.

Наконец головная боль стала чуть-чуть отпускать. Я, с осторожностью, потянулся, чтобы размять кости. С моим телом было явно не в порядке. Ощущения какие-то странные. Кое-как, с трудом, я пытался встать на ноги. Странно, равновесие давалось мне сложно. Перед глазами все плыло и сидящая напротив меня женщина, то становилась черно-белой, то приближалась, то удалялась, а то и вовсе расплывалась в пятно Роршаха.

Я опять грохнулся на пол. Опустив глаза на свои непослушные ноги, я их не увидел. Их просто не было. Не было и рук, не было туловища…Я смотрел и никак не мог понять – где они? И что за шерсть я вижу? Чушь! Я разлепил пересохший рот и попытался спросить:

-Где я?

Вместо этого, звуки, вылезшие из моей глотки, слышались примерно так: «Ау, вау, уау…»

Дама сочувственно наблюдала за мной. За моими безуспешными попытками встать. В итоге я, конечно, встал. Правда, на четвереньки. Трехстворчатый шифоньер, что стоял у двери, на средней дверце имел большое зеркало. Чудовищным усилием воли я заставил себя подползти к шкафу. О, ужас! Из зеркала на меня смотрел большущий черный кот! Я потерял сознание.

Повторное пробуждение было не столь мучительным. Голова уже прошла, сухость во рту тоже. Женщины в комнате не было.

Я искренне решил, что это просто был дурной сон. Хотя комната та же, шкаф…Зеркало. Замирая от страха, я пополз к нему. Зажмурился. Резко открыл глаза. Кот! Я – кот???

Или я по-прежнему сплю? Что там делается в таком случае? Надо себя ущипнуть. Посмотрев на свою руку-лапу, решил, что ущипнуть не получится. Хорошо, укусить. И я со всей дури впился зубами себе в предплечье. Полный рот шерсти, крови, боль и ничего не изменилось.

Я впал в прострацию. Такого не может быть, потому что просто не может быть! Фраза рефреном стучала в мой растерянный разум. Прошло какое-то количество минут. Или часов? Тишина, если не считать привычного звука улиц. Я понимал, что я ничего не понимаю. Ныло укушенное место. Вчера…Что было вчера? Надо вспомнить…

Итак, я, Велерский Артем Николаевич, 1979 года рождения, коренной житель Санкт-Петербурга, высшее гуманитарное, временно и основательно не работающий, перебивающийся разовыми заказами, убежденный холостяк, не был, не привлекался, живущий в родительской (Царство им небесное!) квартире, пошел в кои-то веки в гости.

Мой приятель, еще со школы, Ванька Захаров, жил от меня в получасе ходьбы пешком или две станции на метро. У Ивана мы пили пиво. Много. Долго. Затем в холодильнике обнаружилась бутылка водки. А потом душа потребовала продолжения банкета. Мы отправились в бар. С деньгами, как обычно, было не очень, посему хватило только опять на пиво. Бар «Старый охотник» (хотя бар – слишком громкое название для давно не ремонтированного, прокуренного подвала в старой пятиэтажке), где трудился барменом старый Левушка, плешивый и добрый чел. Иногда и в долг наливал. Особо страждущим. На закуску нам уже не хватило, но две аппетитно запотевшие, покрытые пенной шапкой кружки, ласкали взор. Середина недели. В подвале, кроме нас двоих, никого не было. Левушка тоже куда-то отлучился. Мы выпили пиво и уже собрались уходить, когда в полутемный зальчик прошаркала старая бабка. То, что она могла быть ведьмой, мне подумалось сразу. Естественно, в переносном смысле этого слова. Такой комично-отталкивающей внешности надо было поискать. Седая, скрюченная, с огромным горбатым носом, вся в бородавках и с клюкой. Бабка резко засеменила к нашему столику.

-Вам повезло. Если вы меня угостите, я могу выполнить вам по желанию!- тон древней кокетки, ее интонация и неуклюжие попытки заигрывания были словно из плохой комедии.

Я был уже в расслабленном и благодушном состоянии. Ругаться не просто не хотелось, а не было сил. Я изрядно набрался и уже только мечтал, чтобы оказаться дома, в своей уютной постельке.

-Бабуля, мы бы с радостью, но, увы. Мы уже уходим.

Не буду же унижаться объяснениями, что в кармане осталась лишь мелочь на метро. Не солидно это. А бабка явно злилась. Она видела на нашем столике пивные кружки и ее мучила жажда. Наверное, она решила, что мы просто жадничаем. Иван и вовсе был еле тепленьким, с трудом ворочал языком и стал громко икать. Еще придется его провожать до двери, иначе его чудная женушка мне этого не простит.

Пока я обдумывал, как будут на практике выглядеть Ванины проводины и мое последующее возвращение, диалог Ивана и старой карги перешел на новый уровень. Иван, громко орал: «Нельзя приставать и-и-к к незнакомым и-и-к мужчинам! Что за игра и-и-к в кошки-мышки?». Ему видно очень понравилось это выражение, и он продублировал предложение несколько раз подряд. А вот то, что произошло дальше, в это поверить было сложно. Баба Яга, как я про себя окрестил старуху, разозлилась не на шутку. Это было видно невооруженным глазом. Ее пергаментно-желтое лицо стало багровым, носище зловеще зашевелился. Брызгая слюной, она заверещала во всю мощь: «Жалко стало пивка налить старой, больной женщине! Ну, так вот вам кошки-мышки!!!»

Изо всех своих старческих силенок она саданула своей клюшкой по башке Ивану, а потом и мне. Запах серы и помойки моментально распространился вокруг, клубы едкого дыма окончательно заволокли и без того тусклый подвальный свет. Дальше…Дальше был кошмар. Там, где минуту назад восседал вальяжный и пьяненький Ваня, сидела…мышь. Обыкновенная серая мышь. Попискивала и никуда не собиралась прятаться и убегать. Бабка просто исчезла. А я…Я вожделенно и завороженно смотрел на мышь. Я вдруг отчетливо понял, что хочу поймать и съесть ее. Да, я это сделал. Хруст косточек, вкус мяса и свежей крови мне очень понравился. А потом мне нестерпимо захотелось побежать на улицу. Я побежал. Тротуар. Длинный и мокрый. Дорога. Мне надо туда, на противоположную сторону. Оттуда этот упоительный запах…Бег мой закончился под визг тормозов. Темнота…И вот я здесь. Очевидно, сердобольная тетка подобрала меня и притащила к себе домой. И я – кот…Блин, я сожрал мышь…Я – долбанный каннибал. Мышь же была Иваном? Я съел своего единственного друга…И я, обливаясь слезами, шмякнулся в обморок. Опять.

На сей раз очнулся я почти сразу и вновь задумался. А что делать-то теперь? Никаких зацепок, где искать бабку-ведьму я не придумал, кроме как вернуться в тот злополучный бар. Но где гарантия, что она там появится? Тупик. В этот момент в дверь позвонили. Моя спасительница кинулась открывать и вернулась в компании холеного, но весьма уставшего от жизни джентльмена.

-Где наш больной?- деланно-участливо спросил сей господин. «Доктор», - подумал я.

-Вот он, бедняжка! - моя добрая фея подвела врача к шкафу, где я и валялся.

Руки доктора в медицинских перчатках деловито ощупали меня всего – от кончика носа до кончика хвоста. Еще одно неприятное открытие: у меня есть хвост. Елки-палки, у меня – хвост! Сюр!

-Переломов и вывихов нет, - констатировал врач, - только небольшие ушибы.

-На удивление, нет ни блох, ни лишая,- усталый лекарь бегло осмотрел мой волосяной покров.

-Может, сразу его кастрируем? Если вы собрались его оставить себе. А то будет углы метить.

При этих словах я чуть опять не потерял сознание. Дама лишь неопределенно пожала плечами.

-На улицу проситься не будет,- терпеливо объяснял доктор. Ему явно надоели эти домашние любимцы и их ненормальные хозяева. Моя, без пяти минут хозяйка, спросила про мой предполагаемый возраст.

Где-то года 4, - заявил эскулап, нагло засунув свои руки ко мне в рот для осмотра зубов.

-Так что решаем - яйца будем убирать? - седоватые брови доктора встали вопросительным домиком.

В этот момент на меня снизошло озарение. На прикроватной тумбочке лежал раскрытый блокнот и авторучка. Я неимоверным усилием воли вскарабкался туда, зажал ручку зубами, лапами придерживая бумагу, из последних сил накарябал: « НЕТ! Я – ЧЕЛОВЕК!»

Теперь по стеночке сползали дама-спасительница и совершенно ошалевший доктор.

Они оба непонимающе смотрели на меня, потом друг на друга, потом вновь на меня.

Бедный доктор покрылся испариной, снял запотевшие очки и протирая их, забормотал: «Я 30 лет без малого пользую разную живность, много чего повидал, к цирковым зверям был зван, но такое…»

Дама и вовсе была в шоке. Она лишь вздыхала и ойкала.

-И как же тебя…вас…зовут? - кое-как выдавила она.

Я вновь схватил ручку зубами и, преодолевая все неудобства, каракулями вывел свое имя, фамилию и домашний адрес.

-А почему вы- кот? - теперь доктор вступил в наш странный диалог. Он помог перевернуть листок в блокноте и даже помогал его придерживать, пока я карябал краткую историю своего перевоплощения. Дама сходила на кухню и вернулась с початой бутылкой хорошего коньяка и тремя(!) рюмками.

-Нам надо выпить!

Она лихо, по-гусарски опрокинула в себя полную стопку и полуприкрыла глаза, ожидая, когда алкоголь подействует. Доктор не стал отказываться и накатил по полной, причем дважды. А я сидел на тумбочке и плакал. Коты умеют плакать. Слезы, конечно, не такие обильные и крупные, как у людей, но тоже слезы, катились из глаз, стекали по шерстяной морде и мелкими брызгами растекались по бумаге. Коньяк лакать я не захотел.

Немного придя в себя, дама и доктор наперебой стали строить планы по розыску ведьмы. Доктор стал звонить своему знакомому журналисту. Не вводя того в искушение вызывать доктору бригаду из дурки, на ходу придумал легенду, что у его друга нищенка сперла портмоне. Что он подозревает бабку, что побиралась в баре. Журналист, естественно, поверил. Пообещал помочь, подключив знакомых оперативников. Моя почти хозяйка, оказалась бухгалтером и тоже имела много нужных знакомств. И одно из них – директриса модного бутика, что находится аккурат напротив того самого бара. И на бутике аж три камеры видеонаблюдения. Уже через полчаса ей на телефон прислали видео, где отчетливо видно бабку. Это изображение переслали другому знакомому, который из службы безопасности весьма солидного банка и имеет доступ к куче всяких баз, специализирующихся на розыске должников. Где и нашлась программа распознавания лиц. В общем, через пару часов они совместными усилиями выяснили адрес пребывания бабы Яги.

Допив коньяк, они вызвали такси. Доктор, спасительница и я (которого для конспирации посадили в сумку-переноску), поехали в нужный район. Было холодно и промозгло. Серые тучи угрюмо сгрудились наверху и с удовольствием плевались мелким снегом, пополам с дождем. Ехали долго. Далеко от центра улицы сменились переулками, старые, давно не видевшие ремонта дома, покосившиеся заборы и отсутствие уличного освещения делали ситуацию еще более неправдоподобной. Вот и нужный нам дом. Грязный, обшарпанный подъезд. Последний этаж. Квартира. Смешно, номер 13. Звонка не было, торчали оборванные проводки, решили стучать. Дверь оказалась незапертой и медленно открылась с препротивным скрипом. Под самым потолком болталась самая обыкновенная лампочка без абажура. Коридор был завален рухлядью. Спотыкаясь и чертыхаясь, брезгливо стараясь не наступить на какую-нибудь дрянь, наша троица пробралась к двери комнаты. Толкнув дверь, мы не увидели ничего, темнота. Доктор пошарил по стене и нащупал выключатель. Загорелся свет, и мы застыли в изумлении.

Отдаленно это походило на зал для королевских балов. Почему королевских? Почему балов? Стереотип мышления не позволял придумать более красочных эпитетов для этого фантастического зрелища. Каким чудом в обыкновенном панельном доме, где потолки – максимум 2.30 высотой впихнули ТАКОЕ пространство, где потолка не видно вовсе. Зал, куда мы попали, был просто огромен. Великолепный паркет, судя по всему, старинный, блестел словно зеркало. А зеркал здесь хватало. Они были кругом, разные, оправленные в резные позолоченные рамы, картины, тоже старинные, потускневшие от времени, но все равно прекрасные. Свет стал ярче, он лился сверху, немыслимой красоты мебель а-ля какой-то Людовик. Блин, круче любого музея, в которых я побывал. И аромат свежих полевых цветов. Мощный и нежный одновременно. Трансформированное пространство было не единственным чудом. Выше человеческого роста, в воздухе парила девушка, со сказочными золотыми волосами и платьице викторианской эпохи. Приятная негромкая музыка звучала непонятно откуда. Легкий ветерок, словно с альпийских лугов мягко прикасался к нам. Пахнуло свежескошенной травой и хлебом!

Девушка качалась на качелях. Где были закреплены веревки – можно было только догадываться.

-Вот вы и пришли! - торжествующий звонкий и резкий голос прервал нереальную идиллию.

А метаморфозы продолжались. Буквально на глазах усталый доктор стал видоизменяться. Его лицо постепенно превратилось…в волчью морду, одежда упала на блестящий паркет, и он быстро покрылся бурой шерстью, в течение минут 15 перед нами предстал волк…Дама-спасительница, добрейшая душа, тоже стала лишаться своей одежды и покрываться…перьями. Она стала …курицей…а я так и остался котом. Зеркала бесстыдно демонстрировали наше перерождение.

-Это есть ваша сущность! -злорадство так и сквозило в нетерпящем возражении тоне девушки. Она припечатала: «Прочувствуйте все, что вы есть на самом деле!».

Пространство вокруг нашей компании начало кружиться, все быстрее и быстрее, словно в детском калейдоскопе, картинки, многократно отраженные зеркалами, стремительно менялись, распадаясь на фрагменты и осколки и складывались вновь, как пазлы.

Не знаю, что видели и чувствовали остальные, а я …побывал в джунглях…в Антарктиде... в пустыне…полетал над средневековым замком…застал сражение рыцарей…заглянул на океанскую (или морскую?) шхуну…увидел сгоревшие и разрушенные города…горы трупов…Божечки! Это же концлагерь…газовые камеры…немецкие танки…горящие самолеты… а вот – цунами…землетрясение…Дальше я смотреть просто не мог. Я крепко зажмурился. Звуков и запахов не было. Звенящая тишина. Я не решался открыть глаза. Такого прихода не было даже после одноразовой пробы кокаина в ночном клубе в моей глубокой молодости. Открыл. Я был дома. Я был я.

Запиликал знакомой мелодией телефон. На экране высветился номер моей давней приятельницы Светки. Семь утра.

-Ой, привет! Прости, что так рано! Но мне надо знать- ты же на похороны Ивана идешь? Надо скинуться на венок, на поминки. Я собираю., - как-то слишком буднично спросила она.

Невнятное шипенье из моего рта сменилось речью. «П-похороны?!!»

-Ты что, не в курсе? Завтра, в 12, в зале ритуальных услуг. Так жаль, жил бы еще да жил. Жена его просто в трансе. Такая нелепая смерть.

-Что с ним случилось?!, - я сорвался на крик, холодея от ужаса.

-Так об этом весь город говорит, друг называется! Вечно ничего не знаешь! Ваня поздно возвращался с работы, решил срезать дорогу, транспорт уже не ходил, пошел через пустырь. На него напала стая бродячих собак, изгрызли так, что хоронить будут в закрытом гробу.

Светка еще что-то тарахтела в трубку. Я сидел на своем продавленном диване и пытался успокоиться, внутренне убеждая себя, что мне все почудилось, что был тяжкий похмельный сон. И вроде бы да, все логично, я снова почувствовал себя более-менее нормально, уверенным в себе циником, но, наклонившись за пультом от ТВ, я увидел сбоку от дивана сумку-переноску. Ту самую, ярко-красную, на замочке, что принес с собой ветеринарный врач.