​Новый фикус

Старый фикус, доставшийся от бабушки, сбросил ещё десяток листьев, и у Фёклы что-то сжалось в груди. Программа-садовник, установленная на ее наручные часы (красивые, блестящие, мама купила за хорошие оценки) сообщила, что растение требуется пересадить и выдала инструкцию вместе с предпочтительными габаритами горшка — тогда фикус сможет обновиться и продолжить своё улучшенное существование.

Ещё недавно поэтому фикусу можно было отследить историю семьи: нижние листья, отросшие ещё до бабушкиного отъезда и получившие необходимую порцию заботы, были большие и гладкие; верхние же, поздние — мелкие и пятнистые. А теперь все они стремительно облетали.

Последний раз Фекла видела бабушку, когда ее садили в тридцать седьмой автобус, едущий прямиком на Золотой Хутор. Бабушка вроде бы обещала по возможности не пропадать, но в сети с тех пор не появлялась. Мама говорила, что на Золотом Хуторе порядок совсем другой — оттуда никто никому не пишет.

— Мам, нам бы фикус пересадить, тут горшок большой нужен...

— Фикус? — с непониманием спросила мама, отрываясь от ноутбука — ей надо было уже срочно записываться на плановую операцию: появились седые волосы, а значит, тело не справлялось и требовало очередного обновления, — какой фикус?

— Ну бабушкин же, он у нас один!

Мамино лицо скривилось.

— Фёкла, заканчивай с вот этим вот, не отвлекай меня!

— Но фикус!

Говорить с мамой в такие моменты было бесполезно. Оно и неудивительно. Как гласила реклама: «сложно оставаться собой, когда твой организм изнашивается».

Фёкла беспомощно свалилась на диван и возвела глаза к потолку. Наручные часы настойчиво запищали, напоминая габариты горшка вместе с адресами реальных и виртуальных садоводческих магазинов.

Из реальных ближайшей была хозяйственная лавка. В основном там продавалась дешевая бытовая химия и винтажная посуда, но и садовые принадлежности тоже встречались. Фекла помнила, что бабушка всегда закупалась в таких магазинчиках, и никогда не заказывала он-лайн: «я же должна вещь сначала пощупать!» .

Прямо над лавкой сверкающая реклама напоминала записаться на плановую операцию по обновлению организма — после бабушкиного отъезда она смотрела на такие с особой тоской — те, у кого исчерпывался лимит обновлений, уезжали на Золотой Хутор и обустраивались там в более комфортных для их физического состояния условиях. «Будь свежее, новее, ЛУЧШЕ» — настойчиво рекомендовала девушка в открытом спортивном костюме, кокетливо накручивая на палец цветные пряди.

— У вас есть такой же, только большой? — Фёкла надела на голову голубой горшок, голова почти поместилась.

Со всех сторон стояли полки с кучей хлама, который никто не торопился покупать. Винтаж нынче не в моде.Вуглу пряталось зеркало, в прошлой жизни бывшее дверцей от шкафа. Зеркало отражало любопытную девчушку с ярко-розовыми волосами и в странном головном уборе.

— Большой? А этот что, не большой? — продавец с роскошными бурыми усами задорно подмигнул, — тебе может тазик нужен, а не горшок? Или ты каску ищешь?

— Мне надо фикус пересадить, бабушкин. Он уже вырос в целое дерево, и кажется, ему нехорошо на старом месте...

— Ааа, для бабули ищешь, да? — он одобрительно кивал, переставляя с места на места пачки порошка.

Фёкла пожала плечами и сняла горшок.

— Бабуля пару лет назад на Хутор уехала, и совсем не пишет. Думаю, вдруг она внезапно в гости приедет, увидит, во что мы цветок превратили, ругаться будет страшно... обидится ещё!

— На Хуторе значит?... — продавец посмотрел с подозрением, — я тебе так скажу: моя жена тоже уехала на Хутор и вот знаешь, что?

— Что? — с надеждой спросила Фёкла.

— Ни слуху, ни духу!

— Мне кажется это нечестно, у них там суперские условия, что можно обо всем забыть, а мы тут скучаем...

— Или НЕ скучаем... —задумчиво протянул продавец. Фёкла недоверчиво покосилась на него.

—Так у вас есть побольше?

— Не поверишь: стащили. Покупать не покупают, а крадут охотно...

Когда дверь за девочкой закрылась, он сердито посмотрел на чёрную шайбу под потолком с новой охранной программой.

С отъездом жены на Хутор (ее лимит обновлений исчерпался пару месяцев назад) дела в магазине неожиданно расклеились. У них было уж стишком много разногласий по поводу ведения бизнеса и он был уверен, что в одиночку бы точно справлялся лучше, но эта проклятая охранка... она, пожалуй, была самым неудачным его приобретением. Работала отвратно, срабатывала на пустом месте, а сегодня ночью вдруг самовольно открыла дверь и какие-то дети-хулиганы стащили пару пакетов моющего средства и пускали гигантские мыльные пузыри на тротуаре.

— Довольна, да? Все портишь!— прошипел он черной коробочке.

Коробочка в ответ (или просто среагировала на голос?) пибикнула. На секунду его схватило сильнейшее чувство дежавю.

***

Фёкла смотрела на высохший фикус и не могла понять, почему ей от этого так грустно. Наручные часы заунывно пищали, что возможности обновления и восстановления этого растения исчерпаны. Девочка думала, что хорошо бы наконец-таки взять ситуацию в свои руки и самостоятельно написать бабушке обо всем. Но адреса ни от кого так и не добилась.

Когда она была младше, то, что бабушке никто не писал и не звонил, принималось как факт. На хутор никто никогда не звонит. Оттуда — тем более. Но чем дальше, тем хуже картинка укладывалась в голове: никаких объективных причин не выходить на связь не было. Она, Фёкла, могла бы ей написать. Позвонить.

Да что уж там, она могла бы сама к ней поехать!

Знать бы только куда.

— А что ты хотела, он уже не новый, — брезгливо заметила мама, заметив, как дочка сидит над фикусом, — что ещё можно от него ждать?

Эти слова зародили в ее сердце мысль, странную и пугающую — не новые вещи высыхают. Высыхают насовсем. А люди? Не новые люди едут на Хутор...

— Мам, а когда люди перестают быть новыми, они...

— Ну, к счастью мы можем себе позволить находиться в нормальном состоянии и не портиться.

— Ты хочешь сказать, что бабушка того... испортилась?

Мама скривилась.

— Она уже не в том состоянии, чтоб цвести и пахнуть. Знаешь ли, сложно оставаться собой, когда организм изнашивается.

— Мам, слушай ... на хутор, туда ведь... Я бы... я бы сама хотела туда съездить! Очень-очень, хочу проведать ее... я ведь уже большая, я смогу!

Мама устало вздохнула

— Куда ты так торопишься, подожди, все там будем. У тебя запас операций ещё даже не распакован!

— Но если я хочу сейчас?! Я сейчас хочу к бабушке!

— Есть же правила, у тридцать седьмого автобуса есть своё расписание. А у тебя своё. Тебя ж никто туда не пустит.

— Ты главное объясни, в чем сложность? — голос Феклы становился все выше и тоньше, маму она уже не слушала, — я же тебя не прошу со мной ехать, хотя, думаю, тебе бы тоже не помещало, я считаю, мы все вместе должны поехать! Ну почему я не могу ее сейчас увидеть?

— Как-то я упустила, что ты обществоведение в школе прогуляла... надо тебе купить репетитора по обществу, не сдашь ведь ничего... Говорю же: не пустят.

* **

На солнце сверкала табличка остановки тридцать седьмого автобуса. Сам автобус, чистый, свежепокрашенный, горел красным огнём и суетливо тарахтел. Водитель в униформе автобусного бюро курил поодаль.

Люди прощались, обнимались, выстраивались в очередь. Фёкла, набравшись смелости, встала в конец. Сейчас или никогда!

Водитель открыл дверь и дал знак заходить.

— Хорошей дороги! — вразнобой прокричали несколько голосов, — доброго пути!

Фёкла, глядя под ноги, шаг за шагом приближалась к металлическим ступеням. Метр, ещё один. Все заходили спокойно и водитель, кажется, никому ничего не говорил, всех пропускал, значит и ее пропустит. Последний шаг...

— Так, что тут у нас? — прогремело над ухом. В нос ударил запах курева, — направление есть?

Дрожа, как осиновый лист, Фёкла подняла лицо. Водитель внимательно посмотрел на неё, а потом разразился смехом.

— Ты что такое придумала? Ребёнок, ты чего?!Тебе нельзя!

Фёкла не выдержала и расплакалась.

— Почемууу нельзяя?

— Ну зачем, скажи на милость тебе туда надо?

— Хочу поговорить с баааабушкой! Хочу ей рассказаать...

— Ну так и расскажешь! Когда сама поедешь! Лет через 70!

— Это ведь не скооро...

— Зато... — водитель почесал затылок, — зато будет что рассказать! Иди домой! Без направления тебя никто не повезёт.

Фёкла развернулась, вытирая с глаз слезы. Часы запищали, сообщая, что в продажу поступила рассада декоративного фикуса с фиолетовыми листьями.

* * *

Программа [охрана] подаёт запрос на чат с [садовник]

Чат открыт:

[охрана]: электричество так подорожало, ты видела, да?

[садовник]: Да не говори, кошмар какой-то! Спасло, меня тут частник один купил, хочет себе версальский сад на заднем дворе устроить, взял полный пакет! Думаю, мне хватит себя побаловать, устрою обновление! Как раз и цену поднять можно будет... а там может и Фёкле какой подарочек...

[охрана]: Никитична, ну ты сдурела?! Ты ещё письмо ей напиши! Нельзя же!!! Тебя ж в чип для кофе-машины сошлют!!!

[садовник]: Ой, кто бы говорил! Сама-то своему устроила имитацию супружеской жизни — он небось и не заметил что ты того, оцифровалась! Сколько раз магазин с твоей помощью обокрали?

[охрана]: ничего, скоро его тоже сюда привезут... вот уж кого сразу в кофе-машину надо!

[садовник]: и тебе не жалко?

[охрана]:да может и жалко, только разве ж с него полезное чего выйдет? На сервер приличный он не заработает все равно, а я не хочу его и здесь тянуть... Слышь, Никитична, ты ж серьезно, внучке не будешь сигналить? Что я без тебя буду делать? А то Петровна вон, своим написала, хотела предупредить, и что теперь? Сидит в какой-нибудь газонокосилке! Тоже захотела?

[садовник]: Да не могу ее бросить, она волнуется... цветы мои портит... жалко девочку.

***

Огромное здание, виртуальное кладбище почти вибрировало от внутренних сигналов. Потоки информации, пронизывающие пространство, скользили от устройства к устройству, невидимые человеческим взглядом, преодолевали сотни километров и приводили в движение механизмы из мира людей, оживляли их, обновляли...

Фёкла сидела в своей комнате перед новым фиолетовым фикусом, читала свежие советы по уходу, и думала, что 70 лет это конечно очень долго, но ведь лучше так, чем никогда?