​Пальто бежевое

Чигринский устало откинулся на спинку кресла. Старые пружины отозвались скрипом и затихли. Лучи апрельского солнца тщетно вязли в занавесках, и только пыль танцевала и кружилась в матовом полуденном проблеске, сливаясь с сигаретным дымом. Подумать только - уже апрель! Целых полтора года дело об убийстве преуспевающего бизнесмена не давало Чигринскому покоя! И плюнуть бы, да никак - вопрос чести и достоинства. Не будь убитый знакомым Чигринского, почти соседом, дело бы наверняка как-нибудь замяли. Но ведь людям ещё как-то в глаза смотреть: следак-то под носом и за своим не усмотрел. Какой из него мент получается? Правильно, никакой.

Не успела истлеть предыдущая сигарета, как Чигринский зажжёг новую. Нервы ни к чёрту. Клубы белого дыма взвились вверх, невидимо оседая на пожелтевшем потолке.

Прикрыв глаза, Чигринский в очередной раз прикинул, что у него было на руках. Убит в собственной квартире. Орудие необычное - шило с удлинённой иглой. Убийца угодил в мозг, проткнув одним ударом через подбородок. Хорошим, точным ударом. Взлома не было, значит Кириллов открыл ему сам. Значит, знал. Мотив непонятен - ничего не украли. А вот приметы убийцы - уже интересно. Соседка случайно увидела кого-то в бежевом пальто со вздёрнутым воротником, выходящим из подъезда. Пальто принадлежало убитому, но, что странно, неизвестный буквально тонул в нём. При том, Кириллов обладал весьма средней комплекцией. Пальто нашли полгода назад в помойке. Тупик. Рост и худощавость - так себе доказательная база.

Мерно тикали часы. За окном лаяли дворняги вслед проезжающим мимо машинам, галдели синицы и две вздорные бабы, не поделившие последнюю корейку по скидке в местном магазине.

В папке с делом ещё не прошитыми лежали несколько страниц с финансовыми отчётами. Новая бумага разительно отличалась от других страниц, просаленных, затёртых частым перелистыванием. Но вот эти, новые бумажки, не радовали. Единственный подозреваемый, партнёр Кириллова, никак не распорядился долей убитого: все средства перечислил его бывшей жене с ребёнком. И не было ни рубля, которые бы не совпали с ведомостью. Последняя ниточка ускользала. И ладно, что тот партнёр не богатырь - на худощавую комплекцию можно натянуть всё что угодно - а вот мотив, за который хорошо было бы зацепиться, не подтверждался. Или просто Иванов работал осмотрительно и не торопился? Тогда чёрт знает сколько его ловить придётся!

Запахло свежим ароматным хлебом. На голодный желудок думалось плохо. Чигринский с утра не держал во рту ни крошки - распереживался (финансовый отчет получил только сегодня, даже в выходной, даже на дом). Чем не повод спуститься до магазина, подхватить чего-нибудь да хоть бы на перекус?

Выскочил. Деньги забыл - обратно. Примета плохая, так что и в зеркало глянул и по дереву постучал.

У входа в магазин вздорные бабы распоясались и теперь лупили друг друга сумками, которые в другое время таскала детвора, дескать, в помощь с ношей бедным женщинам. Мимо стеллажей с алкоголем Чигринский прошёл неохотно. Но если дал себе зарок, соблюдай. И так много всего по пьяной лавочке понаделал, сейчас бы хоть что-то исправить. Хоть с этим бы делом.

Колбасные-то как подорожали! Хватит наличных, нет? А то неудобно как-то. За кассой, сияя наивной улыбкой, Чигринского встретил Колька. Возмужал. С двенадцати лет тут батрачит, сирота. А растёт как! Казалось, собственные дети так не росли.

- С вас, дядя Саша, триста двадцать четыре.

- Ёшкин кот! - воскликнул Чигринский, распрямляя в руках три банкноты по сто рублей. Больше не было.

- Да ладно потом донесёте.

- Хороший ты, Колька, парень! Смотри, получишь нагоняй от Вахита.

- Ой, с ним я справлюсь, не впервой.

- Ну как знаешь. Если что, есть у тебя один знакомый мент...

- Да знаю, знаю, дядь Саш.

Лукаво подмигнув мальчишке, Чигринский зашагал к выходу. Там на него чуть не налетел местный пьянчуга, как обычно, не знавший ни меры, ни почтения. Отношения со следователем у него были сложные.

- Слышь, осторожней там! - недовольно воскликнул Чигринский.

- А то чё, а? Мент, бл*, без погон, без дела, - огрызнулся тот.

Что-что, а та история с делом Кириллова курсировала по двору и снова и снова пережёвывалась. Шептались бы себе и дальше, но так, в лоб, он не потерпит. Но не срываться же на забулдыгу! Есть-есть, кого прижать, кого подёргать...

***

Иванов гостей не ждал. Но больно настойчиво давили на звонок, так что лучше было бы открыть да прогнать. Не дай бог ещё ребёнка разбудят.

Видеть Чигринского в штатском было непривычно. Припёрся ещё с каким-то пакетом - вот зачем?

- Я вас слушаю, товарищ капитан.

- Открывай давай, не хочу общаться с дверью.

Иванов нехотя щёлкнул замком и отворил нараспашку. Опасаться следователя в штатском как-то неловко. Да и скрывать нечего.

Вдруг толчок, в щеке отдалось, острая боль, в глазах потемнело. Иванов с трудом удержался на ногах. Хороший удар, товарищ капитан - но совсем непрофессионально с вашей стороны, ой как непрофессионально.

Чигринский присел на корточки, глядя в глаза сгорбившемуся подозреваемому. Пакет плашмя упал на грязный бетон.

- Ты мне зубы не заговаривай, - со злостью процедил Чигринский, - не верю я, что с Кирилловым ты никаких счётов не имел. Так не бывает.

Иванов сплюнул. Алая пузырящаяся клякса осела на пакете.

- Бывает, - Иванов избегал назойливого взгляда обнаглевшего мента и, рукой изобразив пригласительный жест, добавил: - Не верите, сами смотрите.

Чигринский зашагал в квартиру как к себе домой. Алую кляксу он вытер с пакета полами висевшей в прихожей куртки. Комнаты три, плюс кухня. В первой - обычная холостяцкая спальная: расстеленная кровать, пустые бутылки, всюду окурки. Вторая заперта. Чигринский кивнул на замок: открывай. Иванов отправился за ключом. Третья - гостиная более-менее приличного вида. Убрано, расшторено, на чайном столике стояла дымящаяся чашка, работал телевизор, а по центру находилась небольшая колыбелька со спящим, запеленатым в белую простынку младенцем.

- Зря стараетесь, рабочих бумаг я дома не держу, - сказал Иванов, ковыряясь ключом в замочной скважине. - Да и те, что есть - все на виду.

Комната за закрытой дверью была завалена всяким хламом. Но по одному взгляду стало понятно, что никаких секретов там искать нет смысла. Хлам был памятный и принадлежал не злоумышленнику, а вдовцу: огромное трюмо, обрамлённое искусственными цветами, распахнутый шкаф, в котором проглядывался ровный ряд запыленных женских нарядов, скомканное свадебное платье, неуклюже висящее на вешалке, бесчисленное количество фотографий со счастливыми улыбками супружеской пары. Иванов не смотрел в комнату, уставился куда-то в сторону. Чигринскому стало стыдно. Сколько раз он надевал на него то бежевое пальто, пытаясь рассмотреть в нём приметы убийцы! Но приметы эти - они же не на виду, они в душе...

Из гостиной раздался детский плач. Иванов поспешил к дочке, оставляя Чигринского в неловком положении. Следователь несмело притворил дверь и нетвёрдой походкой поплёлся к гостиной: извиниться хотя бы. Иванов баюкал дочку, прижав к груди. Белая простынка свесилась с младенца, будто фата чересчур большого для ребёнка платья. Сквозняк распахнул форточку, и та со звоном ударилась об стену. Чигринский замер. Пазл сложился.

Иванов с беспокойством взглянул на следователя и неприязненно спросил:

- Что-то ещё?

- Прости, но у тебя не будет в долг двадцати четырёх рублей? Случайно?

***

Подозрения у Чигринского были смелые, но заранее бездоказательные. Скорей даже груди что-то ворочалось, но устаканилось. А подобные предчувствия никакими фактами не взять! Разве что нахрапом.

День неумолимо двигался к вечеру. Вечер весенний наступал не так охотно, как зимний, но многие по привычке зажигали фонари и вывески часа в четыре. Горела и вывеска магазина, куда направлялся Чигринский. На его удачу там было пусто.

Колька всё с тем же непосредственным и открытым лицом встретил Чигринского.

- Не понравилась колбаса, дядь Саш? - сказал он, с неловкой улыбкой кивнув на пакет, с которым Чигринский протаскался весь день.

- Да нет, Коль, не за этим зашёл. Должок занести.

- Я в вас и не сомневался, дядь Саш.

- Эти две клуши у входа успокоились? - спросил Чигринский с хитрым прищуром.

- Вымотались, погавкали, да распрощались.

- А ты сам, Коль, как считаешь, из них кто прав был?

- Та, что из семьдесят первой квартиры, вечно прибедняется. Врёт. Денег у неё на самом деле немерено: раз в месяц закупается тут как богачка, токо втихомолку и пока её никто не видит.

- Тётя Глаша, что ли? А откуда ты знаешь, что она из семьдесят первой?

- Ну как же... - Колька потупил взгляд - не заметил хитро расставленной ловушки.

Пацан побледнел, опустил глаза и принял задумчивый вид: как бы выпутаться.

Чигринский отложил пакет на пол, опёрся о прилавок и наклонился близко-близко к колькиному лицу.

- Ты зачем Кириллова грохнул?

В изумлении мальчишка уставился на Чигринского широко распахнутыми глазами и будто примёрз к полу. Остолбенел. От неожиданности у него в голове даже не проскользнула мысль отрицать, а напротив - оправдаться. Ведь... этот взгляд всё знает, наверняка знает, и сейчас судьбу его решит.

- Дык я... я... я ненароком! Не думал, что он на меня набросится! Да под рукой не оружие, а так, чем поддеть…

- А зачем лез к нему, форточник? - уже не говорил, рычал Чигринский.

- Он... он был тут... Пачку денег засветил во внутреннем кармане пальто... Я видел... И Вахит видел... вот меня и отправил. В пальто денег не нашлось... я и сам испугался. Схватил, да побежал... Додумался только на себя накинуть...

- Понятно. Собирайся, Коля, оформляться поедем. Если дашь показания против Вахита, срок скостим, - мягко проговорил Чигринский. Отлегло. Что полтора года тревожило, в миг отлегло.

Колька, опустив голову, послушно вышел из-за прилавка и спокойно дал следователю себя увести. А Чигринский тем временем думал: нет, по одним только приметам нельзя работать. Глубже надо смотреть. А приметы – так, в помощь. Да по ложному следу могут направить. Вот как, например, сейчас от них отталкиваться? Накинуть на плечи Кольке то бежевое пальто, по показаниям ничего же сойдется. Потому что время. Потому что вырос.