Нахтмар

Огромный город Нахтмар простирался на сотни километров в длину. К сожалению, в связи с определёнными условиями город нельзя было строить в высоту. Потому корни организма, скованные из пластбетона устремились вниз, почти на сотню километров в глубину планеты, вгрызаясь с упорством паразита. 

Так называемые «светлячки» — наземные, или те, кому, можно сказать, повезло жить под куполом искусственно созданного неба — привилегированное меньшинство богатеев плюс слуги, обслуживающие правящий класс. Вторая половина населения — «мурлоки» подземные обитатели.
В небесах планеты сияло аж три луны. Казалось будто здесь наступили вечные сумерки. До светила было далеко. Всё работало на поглотителях излучений снаружи, многотысячных генераторов ни на секунду не прекращающих своё дело. Подпитка шла прямо от ядра планеты, энергия никогда не была в дефиците у «мурлоков». Неоновые огни сияли повсюду, света было так много, как будто город никогда не засыпал.

Население циклопического города составляло девяносто миллионов человек. По автострадам мчались сотни тысяч машин. Люди быстро перемещались по улицам. В огромных зданиях вершились финансовые сделки. Предприятия работали круглосуточно. С каждого угла реклама кричала: «Купи! Купи! Купи!».

Нахтмар прекрасно забирал у людей всё: деньги, время, тело, душу, если она существовала конечно. Всё можно было продать. Возле небольших магазинов с надписью «мясо» всегда можно было увидеть проституток самого разного типа. Мужчины, женщины, трансгендеры, с уродствами, мутациями, любое желание будет исполнено.

Городскую администрацию волновало только одно: термогенераторы должны работать. Как? Это неважно. За тендеры на очистку и ремонт труб сообщения шли настоящие войны банд. Разумеется, под видом официальных фирм. В таких организациях числился штат ремонтных машин, — специальных небольших роботов с десятком маннипуляторов системой сварки — настоящих тружеников, как лейкоциты в крови человека. И, если они выглядели тружениками, то по факту ситуация была иная.

Звук кнута, этот хлёсткий, жёсткий щелчок сложно перепутать с чем-то иным. Именно удары этим древнейшим орудием подчинения познали все обитатели приюта для сирот «Заря Нахтмара». Число беспризорников было огромным. Одних покупали за жалкие гроши у алкоголиков и наркоманов, других набирали прямо из госучреждений.

Мужчина под прозвищем «Папа Иона» был жестоким человеком, умевшим держать в подчинении почти две сотни своих воспитанников, которые постоянно обновлялись. Этот мужчина имел черты древнего народа Африки, которые за долгие годы селекции практически утратились. Больше своего кнута старый рабовладелец любил только цитаты из «Книги Вестников», которыми он сыпал, пока порол провинившихся.

Смерти из-за несчастных случаев были обычным делом. Большая часть воспитанников гибла от укусов огромных крыс. Пытаясь соответствовать по комплекции роботам-ремонтникам, дети трудились в трубах, отрабатывая своё пропитание. Как только они вырастали, их ждало два варианта: либо также станут надсмотрщиками над будущими обитателями, либо, что куда вероятнее, их ждёт судьба рабов. Подростков продадут в бордели, на арены, извращенцам или просто богатым людям. В «подземном мире» всё решала удача: если тебе не повезло родиться бедным — ты обречён познать все прелести ненависти, презрения перенаселённого города. Каждый пытался отыграться за твой счёт.

Её номер был два-один-семь. Раннего детства она не помнила, зато прекрасно помнила крики Ионы, его помощников, звуки ударов хлыстов. Тех, кого ловили на попытках к бегству, ждала ужасная смерть: их заживо скармливали голодным крысам. О побеге ребёнок даже не думал.
Костлявая, с спутанными волосами девочка десяти лет, как остальные дети, лазила по трубам, убирая налёт, грязь, прочищая от забивки древние сооружения. Вместе с напарником она таскала небольшой сварочный аппарат, которым они «спаивали» трещины. Халтурить было нельзя: у «Папы» был специальный дрон, которым он просматривал места их работы. Если обнаруживалась неисправность или «след лености» (красивое выражение, применявшееся Ионой), то наказание было жестоким.

Старшим среди детей бригады два-один-семь назначили мальчика двенадцати лет, по прозвищу «Крепок». Номер парня был один-восемь-четыре. Мальчишка явно хотел стать надсмотрщиком в будущем, поэтому пускал в ход кулаки по поводу, без повода, вместо повода. Двести семнадцатой прилетело как-то раз так сильно, что она два дня не могла выйти на работу — тело болело слишком сильно, даже «оздоравливающий» кнут не помогал встать.

За это время она всё продумала, глядя в стальное перекрытие потолка, пожёвывая тонкие губы. Как только двести семнадцатая смогла подняться с кровати, она сразу нашла небольшой кусок металла, который тайком точила с одной стороны, буквально до бритвенно-острого состояния. Когда она снова вышла на работу, оставалось только поймать момент…
Утром одного из дней, так похожим на остальные, вой сирены требовал бригады собраться у входа в тоннели. Cотни небольших комков жизни ждали, когда откроются, подобно гнилой пасти, ржавые ворота. Огромный надсмотрщик ходил с небольшим планшетом, пересчитывая детей в бригадах, их погнали вперёд, в раскрывший ржавый стальной зёв.

«Крепок» как раз бил одного из подопечных. Просто так, дабы тот запомнил, кто главный. Он не услышал тихих шажков за спиной, зато прекрасно ощутил режущую боль в боку, прямо под рёбрами. Будущая убийца упёрлась рукой ему в спину, с силой вспарывая плоть. Кровь хлестанула прямо на ржавые трубы. Крепыш с воплем развернулся, наотмашь нанося удар, девчонка отлетела в сторону. Она не думала выпускать оружие. Щека начала опухать, с разбитых губ текла кровь. Два-один-семь лишь сплюнула её. В ушах звенело, в серо-стальных очах была решимость: убить любой ценой.

Паренёк, схватившись за бок, с ненавистью закричал на неё. Порез был глубоким, для дилетанта хорошая работа. Крепок угрожал двести семнадцатой, что расскажет всё «Папе», и её скормят крысам. Но не смотря на угрозы два-один-семь приближалась, больше в этот момент напоминая зверя, чем человека. Спутанные волосы, костлявые плечи, холодный взгляд хищника на жертву.

Паренёк попытался ударить девицу по лицу. Противница смогла уклониться, отведя корпус назад, и нанести порез уже на руке. Боль в боку сковывала парня. Тот застонал, отступая назад. Крови становилось всё больше. Убийца больше не спешила. Как кошка на охоте, она с осторожностью нанесла ещё несколько порезов, ослабляя противника. Два по рукам, один во внутреннюю сторону бедра — глубокие раны сочились от алой влаги. Маленькая убийца загоняла свою жертву, медленно тесня к неровностям в трубе. Мальчишка затравленно озирался, глядя на своих подчинённых, прижавшихся к стенкам. Он требовал помощи, угрожая наказать так, как никогда раньше.

Поймав момент, мстительница бросилась вперёд, нанося колющий удар прямо в глаз. Вой поднялся жуткий, «Крепок» упал. Два-один-семь оказалась сверху, сразу лишая жертву второго глаза. Тот пытался махать руками, уже бесполезно. Бывшая подопечная, кривясь, с лёгкостью уклонялась от дёргающихся рук. Она отступила назад, глядя на умирающего. Губы жертвы зашевелились: он шептал «Литанию о спасении», это было понятно не сразу. Настоящая молитва Вестникам, которой их по вечерам учил Папа.

Два-один-семь с ужасом опустила голову в плечи. Что она сделала!? Кровавый туман ненависти исчез, пришло осознание всей тяжести содеянного. Ведь это ужасный поступок, теперь её настигнет кара! «Вестники всё видят» так говорили им. «Вы должны быть благодарны за спасение от голода». С ужасом, медленно переведя взгляд на потолок, где-то там жили Вестники, ребёнок ждал наказания, опустив глаза к стальному полу, испещрённому ржавчиной и запёкшейся кровью. Сверху раздавался гул автострады, трубы так же шипели, скрипели, гудели, ревели. Ничего.

Прошла минута, не было никакой кары, вой да, стоны умирающего да. Ребёнок осознал, как никогда раньше – нет никаких высших сил. Если и есть, то им плевать. Люди здесь сами по себе.

Серо-стальные глаза оглядели притихших и замерших детей. Те смотрели на неё с ужасом, но было ещё кое-что. Восхищение. Ей восхищались. Два-один-семь указала на «Крепка»:

– Бейте его.

Сперва робко, потом уже смелее, один мальчишка приблизился, ударив стонущего мучителя, от испуга отскочив назад. Чувство безнаказанности знакомо каждому ребёнку. Другой мальчишка оказался рядом, ударив ногой в лицо один-восемь-четыре. Остальные дети вскоре подключились, осыпая ударами, плевками, беззащитного парнишку. Два-один-семь смотрела на это с спокойствием танка, серо-стальные не выражали ничего.

– Сбросьте его в коллектор. – приказала она.

Упирающегося, слабо стонущего паренька поволокли к трубе вниз. На лицах детей была присущая только им озорная жестокость. Один из мальчишек растолкал остальных, с ненавистью помочившись на мучителя. После чего «Крепка» ногами спихнули вниз, в трубу. Под визги вперемежку с улюлюканьем, тот летел с криком ударяясь о края, превращаясь в фарш из плоти и костей внизу. Когда будут смотреть дроном, то не поймут что произошло. Двести семнадцатая всё рассчитала. Дети привели её в порядок, кое-как смыв с неё кровь, после чего закончили работу под радостные разговоры. Они смаковали свободу от мучителя.

Позже воспитанники сообщили о несчастном случае Папе. Все как один, они твердили об этом. Ещё бы, ведь они все принимали участие. Проверка дроном не выявила ничего подозрительного, но у Папы всё же остались некоторые сомнения. Однако он решил не обращать внимание. Главное, чтобы дети работали исправно. Иона решил не обращать внимание, главное что дети работали исправно. Два-один-семь была взята на заметку. Интуиция не подводила старого рабовладельца.

Жизнь раба номер два-один-семь несколько улучшилась. Другие дети теперь откровенно побаивались её. Однако в какой-то момент всё же нашлось несколько смельчаков, которые проверить её на прочность. Но два-один-семь cнова помогали подручные средства: она бросалась на врага как зверь, используя всё, вплоть до зубов. Кровь стала хорошим аргументом в общении с людьми, доводящим любой довод до, скажем так, «собеседника».


Арена

Когда ей исполнилось четырнадцать, Папа продал раба мастеру Гримвальду для боёв на арене. Пригодных для боевых схваток детей везли покупателям со всех концов нижних районов. Гладиаторские бои неумолимо набирали популярность. Ранее зрелище было признано незаконным на Нахтмаре. Но только поначалу. На других планетах возвращение к традициям было воспринято иначе. Уже скоро на нескольких мирах был издан законопроект, по которому в гладиаторских боях могли участвовать «добровольцы» после подписания контрактов с шестнадцати лет.

Два-один-семь привезли вместе с другими подростками на небольшую площадку с лифтовой шахтой. Пятачок стали по площади был примерно двадцать квадратных метров. Вход в грузовой отсек был сделан прямо в полу. Когда-то помещение было складом, к которому вело два пути: либо вход из двери, расположенной у стены, либо шахта давно не работающего лифта. Подростков построили в количестве сорока штук, именно штук. Они были товаром без имён или прошлого, со смутными перспективами будущего.

Беспризорница помнила стоявшего перед ней мужчину детально: крепкий, как грузовик, в простой синтикожаной безрукавке, в ярко красных штанах и фиолетовых ботинках. Волосы, выкрашенные алым цветом, спускались до спины. Виски были выбриты, лицо в шрамах. Глаза — пронзительно яркие, голубые, явно имплантированные. На поясе мужчины была плеть с нейростимулирующим эффектом.

Разумеется, он был не один. Рядом с ним стояли ещё пять человек, ярко одетые, как их главарь. Очевидно такие образы нужны для шоу. Мужчины изучали «товар». Cам Гримвальд шёл перед строем детей, глядя тем в глаза. Каждого, кто отводил взор, он бил в челюсть, приказывая поднять тупую башку.
Одному из мальчишек не повезло: очевидно он был похищен или продан за долги. В общем, он был не из «крысят», как негласно называли работников труб. Слёзы потекли по щекам мальчишки, заставив мужчину оскалиться неестественно яркими зубами (явно лучшие стоматологи ставили эти импланты). Парнишка был выдернут из строя мастером, с криком оказавшись в крепких руках других бойцов из банды: их его вопли забавляли.

Два-один-семь смотрела в глаза своему хозяину как положено, без единой эмоции. Мысли не посещали её голову. Хозяева любили такие взгляды, потому гладиатор прошёл мимо. Одного совсем щуплого паренька дёрнули из строя, после чего потащили к шахте. Мальчишка отчаянно упирался, пытаясь сопротивляться почти ста килограммам химических мышц. Гримвальд подошёл к стальному зеву, который шёл вниз, одним движением кидая туда ребёнка. Тот с воплем отправился вниз. Дети вздрогнули, глядя на это.

— Значит так. Слабаки мне здесь не нужны, завтра проведём отбор. – голос хозяина банды был глубокий, как будто он говорил сквозь трубу, – Хотите жить — убивайте. — одним движениемГримвальдразвернул кнут.

— Все вниз! – раздался щелчок. Дети, толкаясь, наперегонки рванули к люку, который, спустя несколько секунд, уже был открыт самыми шустрыми из них. Один за другим они запрыгивали в помещение склада.. Благо, оно было невысоким — всего два метра, для «крысят» практически не проблема.

Они рассредоточились по углам в молчаливом ожидании. Ни еды, ни воды не было. Нужно было терпеть, ничего нового. Сверху они слышали глумливый хохот, истошные вопли вполне конкретного содержания. Кто-то стал секс игрушкой на ночь или какое сейчас время дня? Два-один-семь молча подняла глаза к потолку, потом уселась поудобнее. Ей нужно спать. Скоро недобитый паренёк заткнётся, он всё равно уже не жилец. Херовая, кончено, смерть, не более. Глаза дитя Нахтмара закрылись.

Какой-то мальчишка начал говорить с остальными насчёт борьбы против системы, мол, они, подростки, должны её сломать. Нужно только начать. Его звали Самот. Такого парня можно было назвать симпатичным, по-своему. Юный лидер пытался собрать вокруг себя самых бесстрашных, чтобы броситься на врагов. В какой-то моментобразовался круг детей, готовых на шаг. Два-один-семь на его предложения лишь промолчала. Лицо девочки оставалась непроницаемым. Она знала, чем это кончится.

Неизвестно, сколько времени прошло. Люк открылся, оттуда спустилась рампа, которая гудела от десятков грязных ботинок, медленно поднимающихся наверх. Теперь взору будущих гладиаторов предстало растерзанное тело мальчишки. Он ещё шевелился. Cудя по крови вокруг него, паренькупорвали всё что могли. Бандиты Гримвальда с довольным видом попивали пиво, курили синтисигареты, смеясь, травя истории, пока сам хозяин следил за реакцией своих потенциальных бойцов. Его взор упал на Самота, тот был самым старшим. Паренёк неотрывно смотрел в глаза мужчине. Было видно: ему страшно, но гены героя всё-таки оказались сильнее. Гримвальд мрачно ухмыльнулся, уложив руку на кнут. Наконец, лидер подростковой войны скомандовал:

—Вперёд!

Четырнадцать детей бросились вперёд с криками на своего мучителя. Вот только сложно поверить, но молодость, сила, задор может проиграть против опыта. Если он помножен на силу, то бунт молодых и дерзких обречён.

Хлыст ударил бунтаря прямо в грудь, заставив отлететь в сторону. От боли лидер начал бить ногами, хрипеть, царапать ногтями пластсталь. Бойцы-гладиаторы вскочили, с гиканьем рванули на детишек, без труда раскидав их, как котят. Они избивали ногами лежачих, правда, не сильно: берегли до отсева.

Наконец, всех бунтовщиков закинули обратно в строй, после чего Гримвальд взял два стальных прута. Кидая их в центр миниарены, он указал пальцем на двух мальчишек:

— Ты и ты. В центр.

Негнущиеся ноги доставили молодёжь в указанное место. Хозяинуказал на пруты:

—Деритесь.

Замешательство длилось пару секунд, потом они синхронно бросились к оружию, начав неуклюже бить друг друга. Наконец, один из парнишек упал, окропляя кровью пластбетон.

– Добей, – приказал Гримвальд.

Как ни молил соперник этого не делать, труба с чавканьем пробила череп. Не сразу, сноровки не хватало для одного хорошего удара. Крики замолкли. Пришёл черёд новой пары. Так продолжалось пока где-то с десяток тел не отволокли к шахте, сбрасывая вниз, как использованный материал. В целом, логично: мяса с них всего ничего.

Наконец, указали на два-один-семь и изрядно побитого Самота. Тот увидел, что сражается против девушки, совсем девочки, демонстративно положил трубу.

— Они нам не хозяева, пойми. Они не могут нас заставить сражаться. – он пронзительно смотрел в глаза юной девы, — Ты и я. Мы свободны, мы можем их победить.

Вот тут два-один-семь поняла, с кем имеет дело: мальчишка, начитавшийся голокниг о подростково-системных войнах, насмотревшийся голофильмов о победе над злой системой. До сих пор искренне веривший в это, пытавшийся изменить ход событий.

Серо-стальные глаза два-один-семь изучали его с ног до головы. Она медленно положила трубу и направилась к держащемуся за бок парню. Тот повернул голову к Гримвальду с торжествующей улыбкой хмыкнул:

—Видите, вы нам не… — его слова прервал удар по голове. Девушка схватила трубу, которую он положил на пол и, пока тот отвернулся, без жалости ударила прямо в затылок. Паренёк упал, оглушенный. Перехватив прут с осколками черепов других претендентов поудобнее, два-один-семь нанесла новый удар по голове, затем ещё. Крепкие руки наносили удар за ударом, пока кровавое пятно из-под разбитой головы не дотекло ей до ботинок. Безжалостный «крысёнок» отбросила трубу под смех будущего хозяина. Вся его банда гоготала, глядя на это. Это в книгах подростки раскидывают здоровых мужиков, как детей, стреляют лучше корпоративного спецназа, хитрее лучшего учёного. В жизни именно взрослые решают, в каком мире ты будешь жить. Будущий гладиатор понимала это, как никто другой.

Колизей.

Таким образом, осталось девятнадцать детей, для которых началось обучение в «школе гладиаторов». Их учили биться на холодном оружии, голыми руками, зубами, подручными предметами. Подготовку закончили лишь двенадцать человек. Тогда два-один-семь начала познавать мир подпольных боёв с миллионными трансляциями. Тайными конечно. Просто немалое количество чиновников так же смотрели эти матчи, многомиллионные ставки ЕРВ смазывали коррупционный механизм.

За два года обучения её любимыми оружием стал короткой меч в паре с нейрокнутом, разумеется, ослабленный, иначе она вырубала бы каждого противника на пути. В итоге ей предложили выбратьимя: надо же знать на кого ставить. Ей протянули сборник имён с аудиогидом, ведь читать двести семнадцатая не умела. К удивлению Гримвальда, рабыня выбрала первое же словона первой странице. Аудиогид безэмоциональным голосом сообщил: «Августа». Та лишь пожала плечами — не хуже чем у других.

Первый выход на арену никто никогда не забывает. Со стороны ворот слышен рёв беснующейся толпы. Ржавые стены, с которых тихо капает конденсат, как часы, отсчитывающие время до выхода. Гримвальд, стоящий перед ними вещал:

—Помните чему я вас учил? Убейте там всех. А если вдруг будете умирать, то забрызгайте врага своей кровью, утопите его!!! Заставьте сдохнуть вместе с вами! Вы поняли меня, псы?!

Гладиаторы подняли самое разное оружие, крича, заводясь, как следует разогреваясь перед боем морально. Раздался рёв сирены — сигнал готовности. Все повернулись к выходу.

Облачённая лишь в самую простую одежду — очень открытую рубашку и короткие штаны — Августа была вооружена любимым нейрокнутом в правой руке, сжимая в левой короткий клинок. Талант с рождения помножился на подготовку: она прекрасно владела обеими руками. Волосы тёмно-фиолетового цвета, длиной до лопаток, были заплетены в косу. Бойцы напоминали толпу оборванцев, которые должны сражаться на руинах разрушенного мира. Каждый был облачён в никчёмное рваньё, руки сжимали самое разное оружие.

Сирена взвыла вновь, выпуская «Псов Гримвальда». Они быстро направились на выход, сохраняя подобие строя. Ещё бы, обученные бойцы были «вишенкой» «изюминкой» вечера. Теперь в схватке десять на десять им предстояло показать себя. Главное, отработать деньги на обучение. Со всех сторон били прожектора. Казалось за ними настоящая живая волна теней, как будто тьма ожила, крича что-то через вспышки света, требуя крови.

Августа помнила план: каждый боец берёт свой квадрат для боя на арене, этого требовало зрелище. Она встретилась глазами с мужчиной, сжимающим в руках подобие копья. Он был облачён в простую рубаху с кожаными элементами и короткие штаны, едва скрывавшие крепкие босые ноги. Он встретился с ней глазами. Контакт длился лишь пару мгновений. Противник отсалютовал девице, бросая вызов. Та ловко провернула клинок над головой, принимая вызов.

Мужчина бросился к ней, стремясь занять свою часть квадрата. На месте он принял стойку, подгибая ноги и перехватывая оружие поудобнее, готовый к колющему удару в грудь или лицо девушки. Та согнула ноги уменьшая профиль для атаки. Левая рука с клинком будет её защитой, закрывая грудь, голову, ногу до ступни. Кнут был предназначен для молниеносной атаки.

В остальных квадратах так же распределились бойцы. Схватки вспыхнули повсюду.

Первый же удар оппонент Августы направил ей в ступню, используя малый рост противницы и понимая, что контратаки не будет: она не дотянется. Всё, как на тренировках, когда они сотни часов отрабатывали защиту корпусом и стойкой. Иначе говоря уклоняться от удара, ловко убирая ступню подгибанием ноги, мгновенно возвращая ту обратно. Гладиатор сразу нанёс укол ей в грудь в связке, тоже заученно нога-грудь, клинок отразил копьё, в этот миг она быстро сменила стойку на правостороннюю мгновенно нанося хлёсткий удар кнутом в ногу мужчины, рассекая мышцы сокрытые под кожей. Ранение в ногу в схватке на холодном оружии по своему гораздо хуже чем в руку, ведь руку худо-бедно можно поменять, на ногах можно убежать, чтобы принять бой в нужном тебе месте. Теперь инициатива ушла Августе. Она подкручивала кнут, мужчина поставил копьё перпендикулярно готовый принять выпад. Публика кричала, требовала крови, которая щедро лилась на пол, люди с самым разнообразным оружием убивали друг друга, бойцы которые заканчивали одну схватку быстро переходили в другой квадрат, к тем кто уже закончил бой. Августа спокойно пыталась достать щелчками противника, тот уклонялся, пытаясь в ответ ужалить её копьём, судя по всему ей не хватило силы чтобы глубоко ранить врага, он сопротивлялся более чем достойно. Толпа орала: «БЕЙ! БЕЙ! БЕЙ!»

Они дрались, как дикие звери. Но вот, противнику удалось подловить удар: её кнут намотался на копьё. У девушки не было шансов состязаться с парнем в грубой силе, поэтому, когда противник рванул кнут, девицапоследовала за ним, сжимая рукоять, идя на сближение. Мужчина поздно понял суть манёвра: девица буквально проехалась по пластбетону, подрезая вторую ногу противника клинком. Оппонент потянулся было к ножу, закреплённому за поясом ножом, но опоздал на долю секунды: Августа, вскочив, запрыгнула ему на спину, обрушивая серию ударовв горло оппонента. Тот схватился за её руку, но было уже поздно: она успела нанести два сильных точных удара. Захлёбываясь кровью, мужчина упал, булькая. Он попытался потянуться к копью, но вместо этого с силой вцепился в шею. Он умирал захлёбываясь своей кровью. Августа смотрела на это пару секунд, потом перевернула его на спину, нанося быстрый удар в сердце, прекращая мучения человека. Её руки были в горячей алой жидкости. Влажные пальцы с трудом распутывали длинное «тело» кнута с копья убитого. Грохот аплодисментов, крики боли вперемежку с яростью… Наконец, оружие снова было в руках. Новая схватка ждала…

К концу боя на счету Августы было двое убитых. В живых осталось восемь гладиаторов Гримвальда. Теперь они стали настоящими «Псами». Главными звёздами вечера.

Год за годом шли бои. Количество трупов росло в геометрической прогрессии, за что Августу стали звать «Мясорубка». Публика не меньше любила парные клинки чем кнут вместе с тесаком.

Нередко Августу выпускали сразу против нескольких рабов. Вопрос в том, что у них редко была серьёзная подготовка, да и у неё было преимущество по оружию. На её невозмутимом лице гладиатора никогда не отражалось эмоций. Да, она не была звездой общения с публикой, но в этой холодной манере боя многие видели нечто интересное привлекательное.
Августа подымалась во всё более высокие ранги турниров, пока, наконец, к немалому удивлению самого бойца, её не купила некая Бриггита. Возможно, для секс услуг — богачи много платили за близость с гладиаторами. Они разбавляли пресное, беспечное существование. Многим нравилось даже, когда гладиаторы не успевали помыться, нравился запах крови с потом. Для рабов же это была возможность вкусить сладкой жизни, стать «халифом на час».

Нет, её отобрали для другого…

Просторная белая приёмная. Такие есть у частных врачей Нахтмара. Августа видела подобные. Разумеется, мельком: здоровье — товар дорогой, бедные вкупе с рабами в нём не нуждаются.

Стянутые на затылке в косу волосы, без макияжа или иных украшений на лице, облачённая в простые рубашку и штаны, на ногах самые простые кеды. Это было странно: как правило, таких как она заказывали в образах, там суровых варваров или проституток или в чём посимпатичнее. Однако, других посетителей на сегодня назначено не было.

Сцепив пальцы на коленях, с пустым лицом Августа смотрела в стену, ожидая, когда намалёванная секретарша вызовет её к заказчице. Гримвальд ждал на выходе из больницы, расположенной в одном из самых криминальных районов города.

Здесь властвовало несколько банд. Самая знаменитая из них называлась «Гиганты». Это были сверхздоровые мужики, накаченные боевыми наркотиками, различной химией, плюс ненавистью ко всему живому. Поговаривали будто именно эта «докторица» Бриггита или как там правильно её называют, помогала бойцам банды с улучшением их тел через благословлённые химвещества.

Наконец, раздался, по мнению бойца арены, чуть ли не писклявый голос секретарши, одетой в дорогой деловой костюм:

– Леди Августа, прошу Вас пройти в кабинет. Доктор Бриггита ожидает Вас.

Августа поднялась, направляясь в помещение кабинета. Дверь открылась автоматически. Вдоль левой стены были установлены синтипластиковые стеллажи с самыми различными блоками данных, очевидно медицинской тематики. На правой стене голопроекторы отображали человеческое тело в разрезе, выделяя группы мышц, органы, особенности строения.
За столом восседала сухая, даже в какой-то мере костлявая женщина неопределённого возраста — ей могло быть и тридцать, и все пятьдесят. Ухоженные короткие рыжие волосы были расчёсаны назад. В длинных тонких пальцах правой руки с прекрасным маникюром, был сжат мундштук. От сигареты в нём подымался тёмно-сиреневый дым, растворявшийся почти мгновенно.

В Августу сразу впился взгляд льдисто-голубых глаз доктора. Бойца изучали, проходясь взглядом по всему телу. Такой взор ни с чем не перепутаешь — её оценивали, как кусок мяса на рынке. Точно так же сама два-один-семь изучала людей, стоимость одежды, оружия или сколько выйдет из такого тела объём синтикаши после посещения рециклмашины.
Августа не прятала глаза, уверенно встретившись с льдисто-голубыми «айсбергами». Тонкие бескровные губы учёной тронула едва заметная улыбка. Невыразительное лицо, серо-стальные глаза, крепкое тело — кандидат был идеальным объектом для её проекта. Всё-таки «Гиганты» были хороши только для лобовых столкновений. Для большего же предстояло много работать с генетикой. Закон сохранения энергии всегда работал в точных науках, равно как в генетике. Концепт идеально быстрого, крепкого, сильного, умного существа был, конечно, соблазнителен, только вот не работал априори.

Женщины какое-то время изучали друг друга взглядами. Наконец, Бриггита произнесла несколько хрипловатым, даже правильнее сказать, уставшим голосом:

– Августа, верно? Итак, знаешь зачем ты здесь?

Два-один-семь медленно подняла глаза, уставившись в стену. Хозяевам нравился такой тупой, «скотинный» взгляд:

– Нет. Не знаю. Сделаю, что скажете.

Генетик хмыкнула, ей нравилось это отыгрывание роли тупой куклы. Кажется, кто-то был достаточно умён, чтобы притворяться тупым.
- Хорошо, не для постельных игр или чего подобного. У меня будет предложение поинтереснее. Что ты умеешь?
- Убивать.
- Знаю, а что ещё?
- Хорошо убивать.

Скульптор человеческой плоти тихо засмеялась. Юмор, особенно если он своеобразный, — один из самых простых показателей разума.
- Ясно. Думаю, комедию ломать не будем. Сделаем так. Я хочу предложить тебе работу: убивать за деньги уже не на арене. Ты пройдёшь обучение, сможешь жить в городе, периодически выполняя различные поручения «мусорного толка». –учёная улыбнулась идеально ровными зубами, явно довольная своим остроумным афоризмом, – Проще говоря, станешь свободным человеком. Свободы хочешь?

В серо-стальных глазах не отражалось ничего, однако сухой голос твёрдо произнёс:

-Хочу.
Доктор затянулась сигаретой:

-Всех, кого я скажу, отправишь в рецикл?
- Всех, кого скажете, отправлю в рецикл, госпожа.
- Не называй меня так. Я не госпожа. Зови Бриггита. Тебе предстоит пройти анализы, чтобы стало понятно, подходишь ли ты для дела. Предупрежу сразу, при процедурах можно умереть. – генетик прекрасно знала ответ девицы. Такой тип людей идеально ей подходил по психическому типу — никакой жалости к себе или другим. Десятки часов просмотренных боёв при компьютерной аналитике показали – этот человек не испытывает никаких эмоций при причинении вреда представителям своего вида. Даже кровожадности не было: перелом руки для таких персонажей есть лишь простое механическое действие, где просто нужно применять силу, направленную в нужную точку.
Так же компьютерная программа показала пропорции и кондиции Августы. В целом, судя по всему, она могла пережить процедуры — мышцы не лопнут, сухожилия не порвутся, биоматериал останется функциональным.
- Кого скажете — в рецикл, Бриггита. – ответила Августа, не отрывая взора от своего потенциального освободителя - Хорошо, тогда добро пожаловать в проект! – обнажая идеальные зубы, улыбнулась Бригитта
– Иди в третий кабинет, там всё расскажут.
Девица медленно кивнула, затем направилась на выход из кабинета к новой жизни.

После всех анализов, Августа попала в программу «Новое Золото». Почти на целый год она потерялась в мире анабиозного сна. Она не понимала, что с ней происходит, почему она всё ещё на операционном столе, зачем к телу подключено столько трубок… Ширма, расположенная у самой шеи, скрывала от Августы происходящее с ней. Когда девушка засыпала вновь, понимание этого едва успевало промелькнуть в её голове.

Когда, наконец, девица смогла посмотреться в зеркало, результат поразил её: тело стало заметно крепче. Казалось, будто мышцы буквально сделаны из стали. При этом они не были чрезмерно большими. Хоть внешне Августа и оставалась такой же сухой, cилы в ней заметно прибавилось.

У Августы началась новая жизнь участника банды. Шло долгое обучение по огневой подготовке, обучение «городской мимикрии» - навыку сливаться с толпой, прятаться на самых видных местах среди людей, в целом не самая выразительная внешность была идеальным оружием. Умение накладывать макияж, менять стиль одежды, всё это было обязательной частью программы подготовки.



Свобода

В небесах плыли тяжёлые серые облака, в которых отражался свет неоновых огней. С высоты было видно, как внизу мчались тысячи машин. Для «светлячков» это было обычное явление, для «мурлоков» — роскошь.

Миска натуральной лапши быстрого приготовления на поверхности считалась едой бедняков. Для тех, кто жил внизу, это cтоило целое состояние.

Небо как обычный вид, натуральная, пускай с огромной долей химии, еда были нормой здесь наверху, и тем, за что тебя убьют внизу. Маленькая однокомнатная съёмная квартира в двухсотэтажном, казавшимся карликовым на фоне своих подземных собратьев, доме обставлена минимумом вещей: кровать, шкаф, головизор, который был выключен, окно с видом на город.

«Сегодня жестоко убит известный шоумен Маркус Гримвальд. Прямо в своём доме, во время празднования дня рождения. Так же были убиты ещё пятеро мужчин. По предварительным данным — это Хорхе Эфо, Слай Марена, Коллин Фихт, Оливер Томпсон, Люк Тинред. По неподтверждённым следствием данным они входили в группировку, которая занималась подпольными боями. В данный момент следствие не разглашает подробностей»

Палец в запёкшейся крови провёл по экрану голокоммуникатора, отматывая дорожку видео на начало. Журналисты снимали здание — дом 176 по улице 121-8-271. Как часто Августа здесь бывала, сколько времени провела… На экране крупным планом показали убитого мужчину в коридоре. Его глаза были широко распахнуты. Причина смерти не была видна сразу, но синеватый цвет лица наводил на мысли об асфиксии.

О том, что ещё два подельника были убиты, пресса пока не сообщала.

Одного она убила прямо в его собственном доме, прекрасно зная куда и когда он выходит. Тот шёл на вечеринку.

Игнат (так его звали) всегда был стилягой. Существовал единственный способ заставить Игната растрепать причёску — выгнать его на арену. Как толькомужчинаоткрыл дверь своей квартиры, убийца сделала шаг навстречу. Прямо из темноты площадки, где разбила все гололампы — ничего нового для бандитских районов.

Он был опытный боец, матёрый воин. Тёмные очки были его слабостью. Cтилягашёл на тусовку в клуб, где его ждал другой подельник Маркуса Гримвальда, Ленс Дауртон.

Красивое лицо Игната было разбито мощным ударом кулака, в котором была зажата игла с нейротоксином, приготовленным самой Августой по рецепту Бриггиты. Ничего сложного, а работало прекрасно.

Пальцы с перстнями схватились за лицо. Мужчина попытался закричать, но не выходило. Токсины, введённые почти прямиком в мозг, вызывали спазм. Игнат упал на пол, отчаянно пытаясь достать пистолет из-за пояса. Шум не был нужен. Фигура зашла в богато обставленную квартиру, закрыв за собой дверь. Всё тихо.

Уже почти три года Августа была ассасином в банде. Она умела действовать бесшумно, с предельной эффективностью. Нередко она работала вообще без оружия, её тело cамо было прекрасным инструментом. Игнат знал об этом уже тогда, когда все восемь парней устраивали ей «тест-драйв», уча всему, как они считали, нужному. Таким способом Августаполучила на руки первый голокоммуникатор, через который научилась читать. Она много читала в перерывах между боями и тренировками. Чтение стало фактически единственной отдушиной в мире подпольных боёв.

Вены на шее жертвы вздулись, окрасились в чёрный цвет. Мужчина, одетый в яркий пижонский костюм, хрипел, корчась. Фигура над ним была в простой серой куртке, брюках, непримечательных кедах. Её можно было принять за подростка. Из-под капюшона смотрели серо-стальные глаза.

Игнатне узнал её, это было понятно по взгляду. Он тянул к ней руку, заламывая пальцы в агонии, пока пена медленно сочилась с его губ. Другую руку она прижала ногой, молча глядя на умирающего бандита. Наконец, искра жизни покинула глаза мужчины, он затих. Фигура в серой куртке вышла наружу, растворяясь в темноте.

Почти годубийцаготовилась к этому. Опыт подсказывал, где убивать и как именно это делать.

В небольшой сумке в машине был необходимый инвентарь для переоблачения. Смена внешности — простое дело: добавь заурядному лицу косметики — ты красотка с обложки, убери её — ты другой человек. Для её работы это было сверхудобно.

Она знала каждую свою жертву. У неё было время изучить их привычки, слабости. Тогда, несколько лет назад, она запоминала и слушала, изучая привычки хозяина. Теперь, через три года, она лишь собрирала актуальную информацию, подтверждая старые данные. Люди — инертные существа. Их привычки редко меняются. Этим воспользовалась Августа.

В клубе играла музыка. Девицы, почти обнажённые, танцевали на шестах, бились в клетках. На танцполе, разодетые в самые пёстрые цвета, извивались посетители, сдобренные наркотиками или залитые алкоголем. В ярком свете вспышек они казались себе чем-то большим, чем просто прожигателями жизни. Похмелье, вместе со старой подругой ломкой, придут потом. Сейчас ты король/королева, может даже и то, и другое.
Ленс как раз принял новую дозу «Смешинки». Он был доволен, как никогда. Скоро приедет Игнат, они поедут тусоваться дальше. Маркус наверняка пригласит шлюх. Лучше даже, если кого-нибудь из рабынь опять пустят по кругу. Жизнь прекрасна.

К Ленсу подошла высокая девушка в обтягивающем корсете. Ярко подведённые фиолетовой подводкой глаза контрастировали с бледной кожей. Волосы, выкрашенные в ярко-фиалковый цвет, были собраны в несколько хвостов. Она двигалась плавно, приближаясь к бритоголовому Ленсу, облачённому в стильную, из натуральной кожи, куртку. Тот оценил её взором, и довольно оскалился ярко-золотыми зубами. Она приблизилась к нему давая обнять себя за талию, произнесла на ухо:

- Есть «Смешинка»?

Тот сразу понял кто, перед ним. Наркошлюха. Они сделают всё ради дозы. Такие мотыльки — обычные обитатели в клубах. Они просыпаются ближе к вечеру и идут зарабатывать на новые дозы. Потом спят. И так по кругу, пока наркота не убьёт идиоток.

- Есть, – ответил мужик, хватая её за зад. Очень крепкий зад, такие ему нравились. – Что предложишь?

- Сними «приватку» на два часа, сразу узнаешь.

Ленс цыкнул:

—Мне скоро ехать надо.

- Тогда на часик. Хоть на полчасика… Я всё сделаю, пожалуйста! – в глазах девицы появилась отчаянная мольба, она боялась ломки. Такой взгляд молебного ужаса часто можно увидеть у наркомана, жаждущего новой дозы.

-Ладно, полчаса. – оценив её затянутую корсетом грудь, сказал мужик направляясь к частным комнатам. На входе на второй этаж он оплатил проход. Пока огромный жирный охранник просканировал их обоих, Дауртон с ворчанием сдал оружие — большой автоматический пистолет.

-Надеюсь ты того стоишь, шлюха. – пробубнил он. О да, Дауртон, как всегда, был вспыльчив. Она помнила его удары, когда ему казалось будто партнёрша плохо старалась. Главное, не по лицу. Вот такие были правила Гримвальда.

Они шли по коридору, выкрашенному в томно красный цвет. Комнаты были звукоизолированы. Поэтому стонов и криков со всех сторон слышно не было, хотя наркошлюх было здесь много. Они зарабатывали себе на дозы, клуб получал деньги.

Ленс с девушкой зашли в небольшое помещение с кроватью, небольшим головизором и крошечной душевой. Ленс толкнул её на кровать, отмечая, что баба была в туфлях на высокой платформе. Наверное, сантиметров десять, не меньше.

Крепкая рука с короткими пальцами потянулась к шее девицы: он любил придушивать, это факт. Жертва мягко ухватилась за его ладонь, как будто это могло помочь.

Боль пришла внезапно, сразу за хрустом: она сломала ему одним движением сразу четыре пальца. Мужчина едва распахнул рот для крика, но в висок уже прилетел короткий быстрый удар. Мир поплыл, почернел, потерял очертания. Ленс вскрикнул, делая шаг назад, пытаясь схватить хоть что-то, как оружие. Cнова мощный «щелчок» по виску левой рукой. Удар под колено заставил мужчину припасть на него. В этот момент убийца обхватила его за шею сзади, беря на удушающий приём, оттягивая корпусом назад, не давая импульса чтобы встать. Рука с поломанными пальцами ударилась о руки душителя. Старый гладиатор понимал, что времени у него немного. Здоровая рука потянулась к глазам противницы, но была перехвачена крепкими зубами.

Этому приёму учил её он…

На секунду Ленс понял, кто это. Он забился в отчаянии, безмолвно крича, пока Августа выдавливала из него весь воздух. Наконец, он посинел. Красные глаза едва не вылезли из орбит. Убийца давила до тех пор, пока бывший гладиатор не затих окончательно. Мышцы открытых рук налились огромной силой.

Наконец, бывшая рабыня отпустила труп, после чего разбила коммуникатор. Когда его найдут, то вряд ли успеют быстро найти номер Гримвальда. Убийца всё рассчитала: по плану до целей ехать двадцать минут. Она прошла к диванчику, включила головизор и уселась, закинув ногу на ногу, чтобы десять минут побыть здесь, а потом спуститься.

По головизору крутили какое-то ток-шоу, про то как мужчина изнасиловал генетически изменённую собаку. Говорят, раньше он был знаменитым актёром… На труп она даже не смотрела.

Ленс учил её многому. Одним из самых важных уроков было нанесение жертве моментального повреждения. В такой ситуации у человека срабатывает «защитный механизм»: организм хочет защитить себя. В редких случаях это порождает агрессию, но, в основном, злоба рождается из страха.

Дауртон был очень крепким бойцом, поэтому здесь ассасин рассчитывала на свои внезапность и скорость, быстро лишив жертву руки: без одной конечности он был уже не так опасен.

Она достала пакет чипсов из миски, и тихо захрустела ими. Самое неприятное, что найдут матёрого бойца с обоссаными штанами… Не только от страха или чего подобного, нет. Он ушёл, как мог, достойно. Дело здесь в том, что у тела наступает период дефекации после смерти, когда все мускулы расслабляются.

Закрыв за собой дверь, Августа направилась вниз, сообщив охраннику что клиент под кайфом. Сама она, как дурочка, улыбалась, изображая опьянение «Смешинкой». Охранник лишь пожал плечами: деньги были уплачены, дальше — не его дело.

Убийца покинула клуб, прошла полквартала и оказалась возле машины, где были её вещи. Это была машина покойного Игната. На ней она отправилась к дому 176, который прекрасно знала.

В четырёхкомнатной квартире играла музыка. Шестеро крепких мужчин пили дорогой алкоголь, ели самую дорогую еду, «закидываясь» самыми разными веществами. Смеялись, глядя на стоящих на коленях, прикованных к стене двух женщин и мужчину. Это были подарки на праздник — парни «подогнали» боссу всё, как он любил. Натуральные фрукты, настоящее мясо (не человечина), всё проверено, как надо. Наркотики, алкоголь, секс. Всё включено.

Когда в дверь позвонили, встречать отправился Оливер. Он посмотрел в камеру на входе в дверь. Одна девица, явно «шлюховатой» наружности.

-Кто? – раздался голос через микрофон.

- Я от этого…как его…— она жевала жвачку, положив руки на бёдра. – Как его, Игната Соммера, вот. Сказал, долбёжка знатная будет, обещал щедро оплатить… Ну, я и это… Согласилась. Типа подарок для босса. Только без животных, хорошо?! – она сразу подняла руки в защитном жесте.

Томсон засмеялся. Да уж… Да тут скоро так жарко будет, что животных не понадобится. Он приказал ей повернуться. Нет, всё в облипку, открытые плечи, штаны подчёркивают зад, в ботинке оружие не спрячешь. Поправив пистолет за спиной, боец открыл дверь, впуская деваху. Та неуверенно прошла внутрь, потирая плечи.

- Без животных, ладно? – ещё раз уточнила она, встречаясь с мужчиной глазами.

Оливер засмеялся:

— Мы сами звери, так что… — он замолк, приглядываясь к ней. Мгновенный удар он пропустил, игла вошла в шею. Следующим ударом локтя она буквально пробила парню кадык, ломая трахею. Тот, хрипя, сполз на пол, не успев до конца поверить в происходящее. Убийца же быстро достала пистолет у него из штанов. Как она и рассчитывала: Оливер был, как всегда, «бдителен».

Женщина ловко извлекла пулевой пистолет у умирающего, пока тот, тихо сипя, смотрел на неё, поняв, кто перед ним. Это же просто шутка! Так не бывает!

Августа прекрасно знала, что в этой модели пистолета боезапас на десять выстрелов. Память подсказывала, где комнаты, как они расположены. Главное было убедиться, что сам Маркус Гримвальд (некогда Хозяин), отмечает праздник, где обычно. Мужчины, смеясь, громко обсуждали недавние бои. Играла музыка. Августа появилась в проходе, без лишнего пафоса и разговоров открыв огонь. Смех сменили крики. Пока она быстро переводила ствол оружия с одного врага на другого, тяжёлые пули пробивали плоть, без труда проходя сквозь яркую одежду. Когда в помещении много целей, задача в первую очередь каждого ранить. Убить всех скопом она не сможет. А быстро добить раненных —вполне.

Пять выстрелов вошли точно в цель, опрокинув сидевших за столом на пол. Августа быстро оказалась рядом, держа ствол наготове. Поражать в «треугольник жизни» — сердце-лёгкие-голова.

Коллин в отчаянии уже почти достал пистолет, когда пуля пробила ему голову. Хорхе успел вскинуть руку, когда пуля вошла в сердце. Тинред смотрел в потолок, сипло дыша. На губах вздымалась кровавая пена, лёгкое было прострелено. Второй выстрел заставил его вздрогнуть и затихнуть. Сипы прекратились…

Гримвальд выхватил пистолет. Это заставило Августу резко сместиться, но она успела сделать выстрел и попасть в цель. Сам работорговец промахнулся. Мужчина вздрогнул от попадания, рыча проклятия, роняя оружие.

Убийца оказалась у него на груди. Тот смотрел на неё с ненавистью, скаля, как всегда, идеально-белые зубы. Она молча смотрела на него. Наконец, Маркус медленно произнёс, удивлённо приподымая брови:

—Ты?

В ответ он получил лишь удар, затем ещё: девица крошила ему лицо крепкими кулаками, разбивая их в кровь о зубы. Она била до тех пор, пока физиономию было уже не узнать.
Августа поднялась, хватая со стола нож, раздался треск ткани, отвратительный хлюп, тихий стон из разбитого рта, когда достоинство хозяина было отделено от тела. Он скоро умрёт от потери крови. Убийца медленно поднялась. Её лицо было в алых каплях. Рабы испуганно смотрели на неё, ожидая своей смерти. Как говорила её наставница, которая любила старые сериалы: «Есть два типа тайных операций: успешные и со свидетелями».
Женщина с фиолетовыми волосами молча смотрела на несчастных пару секунд, после чего взяла у одного из убитых пистолет-пулемёт, давая длинную очередь в сторону рабов.

Места креплений цепей разлетелись в хлам, давая узникам возможность освободиться и встать. Оружие упало перед ними: теперь они сами по себе. Убийца шла на выход. Ей предстоял долгий путь в верхний район.

По головизору звучали слова диктора: «Сегодня, прямо в собственном доме, был жестоко убит известный шоумен Маркус Гримвальд. Убитый праздновал свой день рождения. Так же были убиты ещё пять человек. По предварительным данным — это Хорхе Эфо, Слай Марена, Коллин Фихт, Оливер Томпсон, Люк Тинред. По неподтверждённым следствием данным они входили в группировку которая занималась подпольными боями. В данный момент следствие не разглашает подробностей»

Журналисты всегда обожали смаковать такие события. Но о том что кто-то убил Иону «Папу» Брукса, никто не думал сообщать, как и о том, что вместе с ним легло двое охранников. Самого пожилого бандита задушили собственным кнутом вчера.

Изображения мелькали в головизоре, когда она смотрела на город, сидя на подоконнике. В руке был сжат автоматический пистолет. Августа курила синтесигарету. Рядом стояла полупустая бутылка настоящего виски.

Она сидела возле окна. Звучит, как «ванильная» цитата из голонета. Но всё было не так просто: Августа знала, что, если полицейские войдут в помещение, то, когда она откроет огонь, в ответ её превратят в решето. Её тело вывалится вниз из окна, и никакие хирурги не соберут воедино всё, что от неё осталось. Она не вернётся в клетку.

Два-один-семь сделала это. Все эти годы только мечтала об этом дне. Каждого. Каждого. Собирая информацию, вычисляя. Убила их всех. Вот теперь наступила свобода. Как никогда раньше, пальцы быстро прошлись по уголкам глаз. Убийца так всегда поступала, когда эмоции били через край. В Нахтмаре никому не нужны твои слёзы.

Медленно алел рассвет, ознаменовывая новый день. Где-то по улице мчалась машина полиции, сверкая мигалкой и огнями фар…