Игрушка

Медленным неожиданным шаром октябрь вкатился в город. Жара спала, зелень травы начала приобретать буроватый оттенок. С океана налетал порывистый ветер, время от времени принося с собой холодные дожди. Школьники и студенты высыпали на улицы (а разве им не положено сидеть на лекциях?), галдя и создавая в размеренном спокойствии осени невообразимую и неуместную суету. Почему люди не рождаются сразу взрослыми и остепенившимися? Это позволило бы избежать многих проблем. Кто-то скажет, что я рассуждаю, как зануда, и что разве сам я не был студентом и не совершал безумства и глупости, не презирал таких вот старых тридцативосьмилетних ворчунов? Разумеется, совершал, и множество, но всё это далеко в прошлом и забыто, стёрто из памяти навсегда. Теперь я совсем другой человек. Все ошибки молодости кажутся чем-то призрачным и несущественным. У меня престижная и стабильная работа, в жизни всё устроено, она идёт намеченным курсом, в ней уже давно нет места приключениям и неожиданностям. Я смирился с этим, оставил прежние напрасные мечты и не жду ничего подобного, отдавая приоритет другим ценностям.

***

В понедельник я шёл с работы пешком. Живу недалеко и люблю иногда прогуляться. Я свернул на проспект, и мой взгляд привычно скользнул по строящейся высотке.

Мне нравится наблюдать за изменениями, которые, вроде и незаметно, но неотвратимо происходят день ото дня, следить, как здание постепенно увеличивается, обрастая новыми этажами и стенами. Строящиеся дома очень похожи на разрушающиеся, они взирают на нас чёрными провалами окон и подставляют ветру серые шершавые стены. Но в них есть что-то притягательное. Я люблю стройки. Пока здание не достроено, пространство внутри него едино, не разделено на отдельные квартиры или офисы, там можно бродить свободно, все помещения одинаковы, нет стен, ограничений и строгой специализации. Возникает ощущение перспективы — здесь может появиться что угодно. Я сам никогда не был внутри строящегося дома, могу только представить ощущения, которые возникли бы у меня там. Готовое здание уже не так интересно, там нет неопределённости, всё распланировано и окончательно.

Моросил мелкий дождик, и стены были покрыты тёмными пятнами, отчего здание казалось более суровым и строгим, чем в сухой солнечный день. На верхних этажах тут и там появлялись и исчезали рабочие, стрела крана описывала плавные дуги, а где-то на головокружительной высоте сидел в кабине крановщик. Интересно, каково это — страшно? Или красиво? Или он уже привык к своей работе, воспринимает её, как должное и не замечает опасности и красоты. Я даже ощутил лёгкий укол зависти к строителям. Это так романтично, зимой и летом, в любую погоду ходить по пустым этажам без стен, строить новые дома там, где ничего не было. Я знаю, это кажется романтичным только со стороны, а им бывает трудно и холодно. Всё же сложности оправданы, ведь это так приятно — создавать новое. Вот я на своей работе создал хоть что-то новое?! Но стройка это ещё и немного грустно. Кажется, что это возводится огромный космический корабль, и как только его закончат, он улетит к далёким планетам.

***

На прошлой неделе у нас с коллегами неожиданно появилась возможность повышения. Эта вакансия возникла странным и необычным образом. Руководитель отдела Нил Стешерс попал в серьёзную аварию, но отделался лишь синяками и царапинами. Это произвело на него такое ошеломляющее впечатление, что он продал всё, машину сдал в переработку, снял все деньги, что было очень предусмотрительно, и улетел в Восточную Азию. На меня его авария тоже повлияла, ведь несмотря на то, что он был моим начальником, у нас были хорошие отношения. У меня нет таких сбережений, чтобы ехать познавать дзен, поэтому я просто решил не водить машину, пока хотя бы частично не отойду от шока.

На место Нила претендовал я и ещё двое моих коллег. Шеф намекнул, что если я потороплюсь с одним интересным делом и закончу его за три дня, то место достанется мне. Я шёл и думал о повышении по службе и о повышении дохода, а также о будущих расходах. Эта логическая цепочка привела меня к продуктам. Я вспомнил, что вчера во время большой закупки забыл хлеб и молоко, и зашёл в небольшой маркет по пути. Почему-то я не отправился сразу в нужный отдел, а прогуливался по магазину без особой цели.

Проходя мимо одной из полок с игрушками, я вдруг заметил боковым зрением, вернее, мне показалось, что я заметил, как одна игрушка — небольшой зверёк — подмигнул мне, причём всеми четырьмя глазами. Это было именно подмигивание, а не просто моргание. Сначала я решил было не обращать внимание на это странное действие. Современная индустрия детских товаров достигла невероятных высот, игрушки улыбаются, пищат, трещат и издают другие звуки при приближении человека, чтобы привлечь внимание и заинтересовать ребёнка. Неудивительно, что они могут и подмигивать. Но что-то насторожило меня, что-то было такое в этом необычном подмигивании, земные игрушки подмигивают одним глазом, а тут – четырьмя. Это чтоб уж наверняка? Никто не подмигивает четырьмя глазами сразу! Он подмигнул не просто потому что мимо проходил человек — он подмигнул именно мне. Как я это понял? Даже не спрашивайте, я и сам не могу это объяснить. Я повернул голову, встретился глазами с этим существом — а это было именно существо — и оцепенел.

Меня охватил ужас, просто первобытный страх, самый жуткий из всех — страх неизвестности. Неизвестность смотрела на меня. Удерживало меня от крика и панического бегства только то, что рациональная часть меня ещё помнила: я нахожусь в магазине и было бы неприлично так себя вести при виде игрушки.

Когда-то давно мне приснилась игрушка. Обычная игрушка, плюшевая, с глазами-пуговичками. Но она была живая! Это было жутко, и там во сне вызвало у меня страх, доходящий до отвращения. Острота ощущений со временем сошла на нет, но я хорошо помню свои чувства. Теперь мой сон сбывался наяву.

Существо смотрело на меня весьма дружелюбно и подмигнуло опять, на этот раз только двумя левыми глазами. Я говорю "существо", потому что, как только я взглянул на него, сразу понял, что этот зверёк не игрушка, а нечто живое и, возможно, даже разумное. Человеку в ходе эволюции дана способность распознавать живое по определённой структурированности и симметричности материи. Так палеонтологи видят среди камней и минеральных пород кости и раковины животных. Я не учёный, но сразу распознал – передо мной живое существо. Игрушки вокруг были другими, и дело даже не в том, что они отличались внешне – они вели себя иначе: спокойно сидели на полке в статичных позах и не проявлял ко мне никакого интереса.

Несмотря на ужас, что-то меня притягивало в нём, не давало отвести взгляд от странного пугающего существа. Ростом зверёк был с фут, похож на мишку или на дракончика с четырьмя лапами, которые выполняли роль рук и ног. Бирюзовый и ярко-малиновый цвета составляли основу окраски его шкуры. Тело покрывала густая шерсть, отдельные пряди которой выглядели словно отлитые из пластика. Надо сказать, как игрушка, он был весьма милым. Два глаза — большие, круглые и чёрные с зеленоватым оттенком, а два других, поменьше, словно дополнительные, располагались на лице немного выше и были шире расставлены, светились сероватым светом. Чуть приплюснутый драконовский нос. На голове торчали два выроста, напоминающие ушки или гребни.

Зверёк довольно щурил глаза. Потом помахал мне мохнатой лапкой и что-то сказал на непонятном языке, звуки которого напоминали писк и щебетание. Он поднялся, сделал шажок и потянулся ко мне. Я осторожно, со страхом, скорее неосознанно, чем специально, поднял руку и коснулся его лапки. Она была тёплой, и он не отдёрнул её. Я понял: он хочет, чтобы я забрал его с собой. Необычность ситуации отключила во мне критическое мышление, да и зверь не проявлял агрессии, и я решил выполнить его негласную просьбу.

Нельзя вынести что-то из магазина просто так, это кража. Я снял ценник с лежащей рядом игрушки, прикрепил его к лапке существа и аккуратно двумя руками снял его с полки. Тело его было тёплым и приятным на ощупь. Мне даже показалось, что он довольно фыркнул. В моих руках зверёк замер, изображая игрушку очень натурально. Я подумал о том, что если я принесу его домой, мне придётся его чем-то кормить, и это напомнило мне о первоначальной цели.

Я взял хлеб и молоко и направился к кассе. Я уже привык, что держу в руках неизвестное в природе, неземное и, возможно, разумное существо, но испытывал неловкость, что у меня, взрослого мужчины, в руках игрушка. Я успокоил себя простым объяснением — мужчины покупают игрушки своим детям, а ведь никто не знает, что у меня нет детей. Главное не встретить сейчас знакомого, это было бы совершенно некстати.

Кассир, молодой человек с немного напряжённым и усталым взглядом, пробил хлеб и молоко и взял в руки моего нового приятеля, казалось, не заметив, что тот тёплый. Зверь лежал замерев и даже не моргал, искусно притворившись игрушкой. Я засомневался в реальности происходящего, всё было, как во сне. Может, мне всё показалось? Я боялся, что в таком маленьком магазине кассир помнит, что маркировка не соответствует товару, но он отсканировал код, аккуратно отложил «игрушку» на стол и назвал мне сумму. Я поспешно расплатился, убрал продукты в сумку, а зверька посадил к себе за пазуху. Он был не против, видимо, понимал необходимость такой меры. Хоть у него и шерсть, но на улице прохладно и ветрено, а у меня под курткой было тепло и сухо. Там он ожил и зашевелился, устраиваясь поудобнее.

***

Дома я немного сбросил напряжение. Меня знобило. Я убрал продукты, а зверька достал из-за пазухи и посадил прямо на кухонный стол. Уселся рядом и наконец смог расслабиться и подумать, кто это, что с ним делать и вообще что случилось? Интуитивно я понимал, что в моей жизни произошло не просто необычное, но судьбоносное событие.

Инопланетянин сидел на столе, такой маленький и забавный, и действительно напоминал игрушку, но это было обманчивое впечатление. Его спокойная и расслабленная поза, и уверенный взгляд, и весь его облик говорили о том, что это разумное существо. Он моргнул. Мне стало неловко, что я мысленно допустил такое сравнение.

— Есть хочешь? — спросил я тоном, обращённым скорее к другу, который приехал ко мне погостить.

Вряд ли он понимал меня, но я продолжал говорить, ведь мы люди, и коммуникация наше неотъемлемое свойство.

Я присмотрелся к груди и животу зверька. Я не силён в инопланетянах, но наверняка он дышит. Всё живое также ест. А раз он дышит одним со мной воздухом, то вероятно, и наша пища ему подойдёт. При нём я не заметил каких-либо припасов. Я достал ломтик хлеба — самому мне есть не хотелось — отломил немного и протянул ему. Зверёк взял хлеб и сразу же с аппетитом начал жевать, из чего я заключил, что он видит и ест хлеб не впервые. Теперь вода. Я не мог знать точно, но всё же склонялся к гипотезе, что передо мной разумное существо. Брат по интеллекту. Я хотел, чтобы трапеза отвечала его удобству и достоинству. Не стоит считать кого-то хуже или глупее тебя только потому, что он выглядит иначе или не понимает твой язык. Я достал самую маленькую рюмку, какую смог найти — но для него она всё равно была огромной — налил молока. На этот раз пришелец отказался от предложенного, я сам выпил молоко, вымыл рюмку, налил простой воды и поставил перед ним на стол. Вдруг произошло то, чего я никак не ожидал. Пришелец извлёк из своей шкуры (у него там карманы?) небольшой приборчик необычного вида, поднёс к сосуду с водой, немного подождал и убрал приборчик обратно, да так быстро, что я не смог разглядеть, куда, и только после этого стал пить. Я сегодня видел достаточно необъяснимого, но это меня удивило. Что же ещё у него там спрятано? Оружие против человечества? Он не выглядел угрожающе. Конечно, это не довод. Многое из того, что не выглядит угрожающим, смертельно опасно, но моя интуиция подсказывала мне, что его внешность не врёт.

Хотя произошло столь экстраординарное событие, всё же я планировал сегодня ещё поработать, ведь мне отвели три дня, один из которых уже подходил к концу. Вспомнив об этом, я собрал всю волю и уселся за компьютер. Пришелец расположился справа от меня и внимательно наблюдал за тем, что я делаю. В процессе я отпускал замечания и комментарии вполголоса, как это бывает, когда рядом есть кто-то, способный слушать.

***

Я сделал перерыв, и мы опять отправились на кухню. Доставая посуду, я болтал, говорил всё, что придёт в голову и соответствует текущему моменту.

– Ты всегда пьёшь только воду? Я понимаю, ты её очищаешь или даже модифицируешь, как тебе нужно. А не хочешь чего-нибудь другого? Молоко ты не пьёшь. Тогда, может, сок или кофе?..

– Мо-ло-ко... – неожиданно повторил за мной гость.

Я был ошеломлён и смотрел на него широко открытыми глазами. Он и раньше что-то говорил на своём языке, похожем на скрипы и жужжание, но сейчас это было слово на английском. Его было совершенно не разобрать, если бы я только что не произнёс его, я бы и не догадался, что именно сказал пришелец. Все звуки были искажены и не похожи сами на себя, "м" и "л" были жужжащими и звенящими, я и не знал, что такое возможно — но это был наш, земной язык! Однако повторить слово это одно, а понимать его значение — совсем другое.

– Ты умеешь говорить? – я не мог поверить, – А меня ты понимаешь? Понимаешь, что я говорю? Если да, то кивни, – я сам слегка наклонил голову, – и скажи "да".

Гость внимательно и серьёзно посмотрел мне в глаза, наклонил голову сначала чуть влево, а потом слегка подался вперёд всем корпусом и произнёс всё с тем же шипением.

– Да.

Я поставил на стол чашку, которую всё ещё держал в руке. Меня охватил восторг, сердце колотилось. Теперь это не просто безмолвный загадочный пришелец – теперь я могу многое узнать о нём и сам много рассказать. Конечно, меня в первую очередь интересовал он сам, кто он и откуда, какова его цель, почему он выбрал именно меня для межпланетного контакта и чего ждёт от нашего общения. Я знал, что сразу нетактично задавать такие вопросы, он сам расскажет, когда сочтёт нужным.

– Так, надо успокоиться, – сказал я больше себе, чем ему, – с чего начнём? Со знакомства! Я Риндлай Джоттон, или просто Ринди. А как зовут тебя?

– Сиюлетер.

– Что, – не понял я, – ты уходишь?

– Моё имя. Примерный перевод на ваш язык. Ещё там указание на мой народ и планету. Тебе не скажу. Секретно.

– Значит, Сиюлетер. Ладно. Можно я буду звать тебя Сию?

— Хорошо.

Я совсем забыл про ужин, но увидев чашку, я достал себе молока, а для Сию воды и печенье.

***

Вскоре, когда мы болтали сидя на диване в гостиной, я поймал себя на мысли, что прекрасно понимаю его. Он говорил на чистейшем английском и практически без акцента, в основном, короткими предложениями и иногда странно строил фразы, но в целом очень даже прилично.

— Адаптация, — ответил он на мой очередной вопрос, — свойство нашего вида адаптироваться к окружению. К любым условиям.

— Например?

Два глаза Сию, те, что поменьше, вдруг отделились от головы — оказалось, что они растут на тонких ножках — и развернулись назад.

— Увеличивают обзор, — пояснил Сию.

— О, так вот для чего они! А что ещё?

Я знаю, он не хотел меня напугать, но к такому я был решительно не готов. Я ещё не полностью привык к тому, что у меня живёт инопланетянин. Одно дело гуманоид с двумя руками и двумя ногами, и совсем другое…

Его тело вдруг вздрогнуло, как будто по нему прошла внутренняя волна, туловище расширилось и набухло, приняв форму груши. Словно ниоткуда показались ещё четыре конечности, и весь он стал напоминать паука-мутанта. Я с большим трудом сдерживался, но всё же не отвернулся и не закрыл глаза, ведь это невежливо, когда мне демонстрируют возможности адаптации чужого разума и тела.

— Хорошо-хорошо, я понял! А теперь можешь принять свой прежний облик?

Быстро и без видимого напряжения Сию вернулся к виду двуногого дракончика.

— То есть ты можешь принять любую форму?

— Практически любую форму. И цвет. Есть ограничения.

— Ты притворился игрушкой. А какой же твой, так сказать, природный вид?

— Такой, — Сию развёл руки в стороны, показывая, что вот он, такой, как есть, — не нужно меняться, чтобы быть среди ваших игрушек. Случайно совпало.

— И к нашей речи ты адаптировался?

— Да. Нужно строение горла. Особое.

— Но ты учился говорить довольно долго, а все эти превращения практически мгновенны.

— Речь — новый для меня. Язык — самая уникальная область в любом обществе. На каждой планете свой.

— И для чего же вам такая способность к адаптации?

— Изучаем.

— Что? — не понят я.

– Других.

– Других? Что значит — других?

– Разумные миры.

— Разумные миры… — я понял: как антропологи изучают другие общества Земли, так он изучает другие планеты. Мне это казалось логичным, хотя я только сегодня узнал о существовании других разумных миров. — Значит, для этого ты прилетел. И меня ты исследуешь?

— Тебя. Твоё общество. Да.

– А вот сейчас ты со мной просто общаешься или тоже изучаешь?

– Любое общение — изучение.

— Ты знаешь кое-что обо мне, но ты сказал, что для меня знать о твоём народе — секретно. Почему?

— Я ученый. Ты нет.

— А почему же ты выбрал именно меня?

— Помощь. Мне нужна. Изучаем — не контактируем. Если учёный контактирует — нарушает естественность объекта. Контактировать нельзя. У меня исключительный случай, нужна помощь.

— И чем же я могу тебе помочь?

— Нужны карты тоннелей. Четырёхмерные. Во времени и пространстве.

— Тоннелей? Каких?

— Коридоров, точнее.

— Что ещё за коридоры?

— Галактика вращается. Вселенная вращается. Всё вращается. В подпространстве тоже вращения. Там коридоры. Образуют лабиринт. Чтобы лететь, нужно, чтоб коридоры совпали.

— А что, если нет.

— Корабль врежется в стену. Исчезнет навсегда.

— Врежется в стену? В космическом вакууме?

— В подпространстве.

— И те, кто врезался, они исчезли?

— Точно. Исчезли навсегда. Не подавали признаков жизни.

— А откуда же вы знаете, что они врезались? — я отметил про себя, что это был очень странный разговор. Подпространство, космические корабли, коридоры… Но я устал удивляться и просто задавал интересующие меня вопросы.

— Это наука. Сначала в теории. Затем проверяют на практике. Кто-то исчезает.

Я знал, что на Земле ситуация в науке аналогичная, по крайней мере, была в прошлом.

— Если через 119 ордитов не выйду на связь, — продолжал Сию, — сочтут погибшим. Вашу планету – непригодной для жизни и исследований.

— И что тогда?

— Больше не прилетят.

— Но в этом ведь ничего страшного, да?

— Это в лучшем случае.

— А в худшем?

— Секретно.

— А ты не можешь выйти на связь отсюда?

— Только в подпространстве.

— 119 ордитов... — я понял, что решать проблему всё же придётся, — Сколько это по-нашему?

— В какие единицы перевести?

— Давай в сутки, — предложил я.

— Две сутки.

Хоть Сию и не дал никаких намёков, но я заподозрил неладное. Если его раса, способная к адаптации практически к любым условиям, сочтёт нашу Землю непригодной, то ничего хорошего это не предвещает. Мне совсем не хотелось брать на себя ответственность за спасение планеты. Через два дня мне нужно закончить дело, от которого зависит моя карьера. А тут – планета. К такому я не был готов.

***

Сию попросил у меня «информацию». Я дал ему свой телефон с интернетом. Сначала он нажимал на сенсорный экран, но ничего не происходило. Потом он сказал «Понятно» и через несколько секунд уже набирал что-то в поисковике. Однако ему было неудобно, телефон был слишком велик относительно его тела.

Сию достал из недр своих карманов ещё один прибор, навёл его на телефон, и… тот мгновенно уменьшился раз в пять, так что стал подходить Сию по размеру. Такой прибор — это же мечта любого путешественника! Хорошо, что для звонков у меня был второй телефон.

— А твой корабль тоже у тебя с собой, в уменьшенном виде? — поинтересовался я.

— Нет. Там двигатель — нельзя. Он спрятан… где-то, — Сию хитро сощурил глаза.

Затем Сию сказал, что у него работа, отвернулся и погрузился в исследование всемирной сети Земли.

Хотя мы просидели почти всю ночь, я долго не мог уснуть, но потом психика всё же поняла, что после таких событий ей нужен отдых, и я отключился.

***

На следующий день я чуть не проспал, а ведь сейчас мне как никогда важно было приходить на работу без опозданий. Я не придумал ничего лучше, чем применить один известный метод — чтобы решить проблему, нужно на некоторое время отвлечься и не думать о ней. Тем более думай — не думай, я совершенно не знал, в каком направлении двигаться. Я работал над делом, которое принесёт мне долгожданное повышение, и почти забыл о Сию и его просьбе. Я уже собирался идти домой, как вдруг вспомнил, что, по слухам, брат моей однокурсницы и мой приятель Кифер Лаунш работает в каком-то учреждении, связанном с космосом. С его сестрой Ангеликой мы учились на одном курсе и дружили. Киф был на пять лет младше сестры, но это не мешало нам, мы много времени проводили компанией втроём.

Я решил тут же позвонить ему. У меня был только его старый номер, я не знал, сменил ли он его или нет. Долго никто не брал трубку, и когда я уже хотел отключить вызов, услышал энергичный голос Кифа.

— Слушаю!

— Привет, Киф! Это Ринди.

— Рад тебя слышать! Только говори скорей, я за рулём.

— Слушай, у меня есть к тебе один вопрос, мы можем встретиться прямо сейчас?

— Я еду в аэропорт встречать Лику, может, позже?

Когда я услышал про Ангелику, внутри у меня что-то дрогнуло. Но вовсе не из-за этого, а исключительно из добрых побуждений, чтобы помочь попавшему в трудную ситуацию инопланетянину, я настоял на своём.

— А мы не могли бы поговорить по пути, дело весьма срочное и важное. Я бы сказал, вопрос жизни и смерти!

— Ну раз так… Ладно, я заеду за тобой. Ты сейчас где?

В университете Ангелика была первой красавицей. Все парни, в том числе и я, сходили по ней с ума. Многие — но только не я — подбивали к ней клинья, кто-то в шутку, кто-то нет, но все неизменно получали отказ. Мы почти сразу сблизились с ней и очень весело проводили время, но только как друзья, что, я считаю, уже было немало. Никто всерьёз не думал, что Лика Лаунш пойдёт работать по профессии. Ей прочили или успешную карьеру модели, или удачное замужество. Либо и то и другое. Она действительно ни дня не работала по специальности, но воплотила свой талант и стала скульптором. Она всегда любила рисовать, вечно придумывала что-то необычное. Однажды она долго таскала разные склянки и перья и говорила, что это будет инсталляция "летающие письма".

***

Кифер заехал за мной через пятнадцать минут.

— Ничего себе, у тебя японская машина! — я оглядел грубоватые, но динамичные линии и внимательно посмотрел на Кифа, словно пытался найти в его лице японские черты, — откуда она?

— Конечно, из Японии! — улыбнулся Киф.

Я сел на пассажирское кресло, которое находилось слева, и машинально пытался нажимать педали и даже хвататься за воображаемый руль, но поскольку был только пассажиром, никак не мог влиять на управление.

— Так какой у тебя ко мне вопрос? — Киф, как человек практичный, перешёл сразу к делу, что мне было на руку и избавило от длинных предисловий и объяснений, ведь мы должны были успеть поговорить, пока едем до аэропорта.

— Я слышал, ты связан с исследованиями Дальнего космоса.

— Допустим, — ответил Киф уклончиво.

— Мне нужны четырёхмерные карты подпространсвенных коридоров, — выпалил я. Если я ошибся, и Киф не может мне помочь, то просьба выглядела бы, по меньшей мере, странно.

— Четырёхмерные карты подпространсвенных коридоров, — повторил он медленно, и я понял, что он слышит о них не впервые.

— Именно так. Ты можешь мне их достать?

— А позволь полюбопытствовать, зачем?

— Так у тебя они есть? — обрадовался я.

— Пока ничего не обещаю, но просьба необычная, и я должен знать, зачем тебе эти карты.

Я заколебался, рассказывать ли другу об инопланетном исследователе, который живёт у меня дома и изучает человеческое общество в целом и меня в частности.

— Понимаешь, всё непросто.

— Знаешь, Ринди, я убеждён, что всё непростое можно разделить на множество простых составляющих. Так что давай, постарайся объяснить.

— Может, ты притормозишь?

— Нет, иначе не успеем к самолёту. А что так так переживаешь, я хорошо вожу машину.

Мне не хотелось открывать Кифу свои страхи.

— Ладно, скажу всё, как есть. Только не подумай обо мне плохо, я ничего не принимал.

— Я и не сомневаюсь. Рассказывай уже.

— У меня дома живёт инопланетянин.

Киф на миг взглянул на меня, чуть сощурил глаза, и продолжал всё так же спокойно смотреть на дорогу. Я вглядывался сбоку в его лицо. Не страх и даже не удивление, а скорее радость и неподдельный интерес отразились на нём.

— Ты уверен? — спросил он после паузы.

— Что он инопланетянин? Поверь, ошибиться невозможно.

— Он сам тебе сказал? — спросил Киф, вроде бы, в шутку.

— И это тоже.

— Разумный?

— Не то слово!

— И он правда говорит? — Киф снова вернулся к этой теме.

— Да.

— Реально говорит, по-английски?

— Конечно, а что такое? Обычно инопланетяне не говорят? — я был не в курсе, как ведут себя пришельцы.

— Хо! Чего мы только не изобретаем, чтобы общаться с ними. Естественно, по радио, а не лично. И мы не говорим «инопланетяне», мы называем их соседи.

— Ничего себе соседи! Они же живут за сотни световых лет.

— Всё относительно. Всё же Вселенная у нас одна.

— Ты говоришь — общаетесь по радио. А часто к нам сюда прилетают разные соседи?

— Сюда — на Землю или в наш город?

— И так, и так.

— На моей памяти… — Киф помедлил, — они не приземлялись ни разу.

— Да мне — то есть нам обоим — повезло!

— Ты должен нас познакомить, — уверенно заявил Киф.

— Тогда ты поможешь с картами?

— Я подумаю, — улыбнулся он.

***

Мы успели во время. Лика как раз выходила из здания и помахала нам рукой.

– Ангелика Лаунш, – прочитал я на её посадочном талоне.

– Ты что же, Ринди, совсем меня забыл?

– Конечно нет, Лика, как можно тебя забыть, — я смутился, — просто твоя фамилия... Ты не замужем?

– Моя сестрёнка совершенно свободна, — засмеялся Киф, укладывая сумку Лики в багажник, и подмигнул мне, словно бы незаметно для Лики, но она, конечно, это заметила.

Бывает, что красивые в молодости женщины с возрастом увядают, теряют яркость, и ничего не приходит ей на смену. Нельзя сказать, что Ангелика совсем не изменилась: её длинные светлые волосы стали более короткими и более тёмными. Но она выглядела младше своих лет и вся светилась от счастья. Её ясные серо-голубые глаза как прежде внимательно и открыто смотрели на меня.

Мы попрощались с Ангеликой возле её дома. Она достала карандаш, написала на своём посадочном талоне номер телефона и протянула мне.

Затем мы поехали ко мне знакомить Кифа с первым в его жизни пришельцем, которого он увидит лично.

***

— Привет, Сию! — Киф протянул ему руку, — Ты действительно говоришь по-английски?! Это поразительно! — он всё не мог прийти в себя от этого удивительного открытия.

— Он адаптировался, — пояснил я, — они так устроены. Вообще, это их стратегия жизни — адаптироваться. Сию, например, может превратиться в паука!

Киф был поражён. Он смотрел с таким трепетом, нетерпением и страстью, явно желая увидеть возможности Сию, но из тактичности к пришельцам, которой я, по-видимому, был лишён, не мог попросить продемонстрировать их. Честно говоря, я никогда не видел, чтобы Киф относился к кому-то с таким пиететом.

— Он мне не говорит, откуда он, потому что я не учёный.

— Но мне-то ты можешь сказать, — усмехнулся Киф.

***

— Сию, — попросил я, — можно мы оставим тебя на минуту, у нас с Кифом важный разговор, насчёт твоих карт.

Сию махнул лапкой — мол, ничего страшного, вы меня абсолютно не смущаете, говорите — и уткнутся в телефон.

— Я могу предоставить информацию, — наконец сказал Киф, — но только сотруднику Института.

— Что это значит? — у меня появилось нехорошее предчувствие.

— Значит ты будешь работать у нас. Тогда ты получишь допуск.

— А зачем мне допуск? Пусть Сию пойдёт с тобой, возьмёт карты и...

— Нет-нет, не переводи стрелки. Насколько я понимаю, Сию у нас с неофициальным визитом, — Сию поднял глаза, Киф взглянул на гостя для подтверждения своих слов и подмигнул ему, тот подмигнул в ответ двумя правыми глазами, — мы не уполномочены… Он выбрал тебя и попросил о помощи, можно сказать, по дружбе. А ты — попросил меня. По дружбе. Но чтобы помочь ему, тебе нужен допуск.

Мне с самого начала было интересно, почему Сию выбрал меня, был ли это случайный выбор или он подчинялся какой-то методике. Я спрашивал его, но он только сощурил глаза и не выдал мне метод отбора, видимо, тоже секретный.

— А что, если я откажусь? — Спросил я.

— Я скажу, что ничего не знаю о картах и поеду домой.

— Ты действительно так со мной поступишь?

Я видел по лицу Кифа, что он именно так и поступит. И я его понимал — ведь он тоже связан секретностью и не может раскрывать кому попало важную информацию. Он и так много мне рассказал.

Выбор — это всегда сложно. Особенно такой важный, и особенно когда мало времени. На одной чаше весов возможность помочь пришельцу, а, может быть, и спасти всю планету, а на другой — моя новая должность, которую я так мечтал получить, а планету, вероятно, вообще не нужно спасать. Бросить стабильную высокооплачиваемую работу вот так, спонтанно и пойти на новое место, где я ничего не знаю — но, правда, место интересное и интригующее, или остаться на этой работе и никогда не узнать ничего по-настоящему интересного и интригующего.

— Что я буду там делать? У инопланетян, то есть, соседей, тоже есть финансы?

— Бывает по-разному. Не волнуйся, найдём тебе работу, надёжные люди нам всегда нужны. Но должен предупредить, у нас секретное учреждение, поэтому есть некоторые моменты.

— Какие ещё моменты?

— Например, ты не сможешь выезжать из страны. По крайней мере, обычным способом.

— Обычным? А есть ещё какой-то способ?

— У тебя есть время подумать до завтра. Идти нужно утром, раз, вы говорите, это срочно.

— Но у меня работа.

— Возьми отгул, — бросил Киф просто, — да ведь ты больше не собираешься там работать.

Для меня это было совсем даже не просто, за всё время работы я никогда не брал дополнительных выходных. Я явился в офис, даже когда получил растяжение голеностопа и вообще с трудом передвигался в сдавливающей повязке.

Я видел, как Кифу не хочется расставаться с Сию. Перед уходом Киф обернулся ко мне.

— Лика ведь оставила тебе свой номер?

— Да, а что?

— Позвони ей!

— Зачем?

Киф наклонил голову и сделал движение бровями, из которого я понял, зачем звонить Лике.

— Позвони, обещаешь?

Утром на следующий день я всё же собрался с духом, позвонил на работу и попросил день за свой счёт. Шеф был так поражён, что без вопросов дал мне отгул, хотя всё это было лишь формальностью, через несколько часов я официально стану сотрудником секретного Института, который занимается инопланетянами!

Ангелике я так и не решился позвонить, но переписал её номер с посадочного талона в свой телефон.

***

Здание загадочного Института, где занимались вопросами взаимодействия с соседями и другими космическими штуками, выглядело вполне обычным. Если не знаешь, никогда не догадаешься. Наверное, это было логично. Киф сделал мне пропуск и проводил нас с Сию в нужный отдел.

Под впечатлением от увиденного я всё же позвонил Ангелике. Мне так хотелось поделиться с ней. Я знал, что ей нельзя ничего рассказывать, но можно было просто увидеться и поболтать.

***

Я собирался на свидание и так волновался, что бегал по квартире в панике и даже не знал, что надеть, а ведь раньше у меня такой проблемы никогда не возникало. Я даже решил посоветоваться с Сию, хотя и не сильно надеялся на его помощь в этом вопросе.

— Что мне надеть на свидание с девушкой? — спросил я, раздвигая створки шкафа.

— Расскажи о ней.

— Её зовут Ангелика, она сестра Кифа, мы вместе с ней учились и были друзьями. Потом связи ослабли, мы долгое время не виделись. Но она мне всегда нравилась не только как друг. Теперь мы снова встретились. Она скульптор и художник.

— Вот это, — Сию указал на рубашку в дальнем углу шкафа.

— Но она розовая! — я даже и сам не помнил, как она ко мне попала.

Сию вопросительно посмотрел на меня.

— Скажем, это не самый мужественный цвет, — объяснил я, доставая странную, словно чужую, рубашку и примеряя её.

— Тебе цвет идёт. Гармонично. Она художник. Понравишься — если будешь выглядеть естественно.

— В этом я выгляжу естественно?! — Я оценивающе разглядывал себя в зеркале, — ты так в этом разбираешься, у вас тоже два пола?

— Нет. У нас иначе. Я учёный. Знаю, как устроено.

***

Я знал одно кафе рядом с моей работой. Моей прежней работой. Стильное и уютное. Туда я и пригласил Ангелику. Я решил заехать за ней сам. Меня охватила такая лёгкость и уверенность, ничего плохого со мной не могло случиться! Вот только я переживал насчёт этой рубашки, и в целом волновался перед встречей. Ангелика в ответ на комплимент тоже оценила мой внешний вид.

— Тебе очень идёт этот цвет.

— Ты говоришь, как художник? — это было скорее утверждение, чем вопрос.

— Как художник и как женщина, — лёгкая улыбка скользнула по её лицу.

Я успокоился и больше не думал о рубашке. Если Лика сказала, значит так оно и есть. Я знал, что она всегда прямо и честно высказывает своё мнение.

Чтобы избежать банальностей или неловкого молчания людей, которые давно не виделись, мы решили поиграть в «три вопроса», как часто играли раньше.

– Ты была замужем? — Начал я. Сам не знаю, почему меня это так интересовало.

– Нет, — ответила Лика. Она взяла со стола салфетку и начала крутить её в руках.

– Почему? – Я бы никогда не решился затрагивать такие личные темы, но поскольку это была игра, то я спросил.

– Это уже второй вопрос, – в глазах Лики мелькнули хитрые искры.

– Хорошо, второй.

– Ты так меня расспрашиваешь, как будто изучаешь.

– Один мой друг говорит, что любое общение это изучение.

– Я считаю, выходить замуж нужно только если это что-то особенное, на всю жизнь. Конечно, у меня были отношения, но никогда мне не хотелось скрепить их, — салфетка в руках Ангелики превратилась в необычную конструкцию и к ней уже присоединилась вторая.

Меня удивил такой ответ и, видимо, она прочитала это на моём лице.

– Что-то не так?

– Если говорить честно — а ведь мы говорим честно — я не ожидал от тебя такой позиции. Мне казалось, что раз ты выбрала профессию по велению сердца, то и в отношениях будет так же.

– Здесь нет противоречия. Я выбираю по велению сердца. А что ты решил с работой, той, что предложил тебе Киф?

— Это вопрос?

— Несомненно, — улыбнулась Ангелика.

— Я согласился.

— О, поздравляю! — Лика искренне обрадовалась, — вы будете работать с братом вместе, это так здорово.

— Так-то так, но вся моя работа будет секретной, ничего не рассказать, ни с кем не поделиться.

— Будете делиться с Кифом, — Ангелика улыбнулась обворожительной, светлой и открытой улыбкой, — ты рад, что согласился? Это тоже вопрос.

— Ты знаешь, это что-то сложное, секретное и непонятное, но я давно не был так счастлив. Нельзя же всю жизнь бегать от приключений.

После ужина мы решили прогуляться. Когда мы проходили мимо стройки, у меня вдруг возник неожиданный и смелый план. Я чувствовал, что вот сейчас всё могу, и нет лучшего момента, чтобы осуществить мою давнюю, хотя и неосознанную мечту.

— У меня есть к тебе одно предложение, — сказал я Лике, показывая взглядом на тёмную громаду дома. Я и сам не ожидал от себя таких спонтанный действий.

— А вдруг там рабочие? — Лика, как я понял, не возражала.

— Никого нет, — заверил я её, хотя совершенно не знал реального положения дел.

Мы прошли за ограждение и проникли на первый этаж. Шепчась и подсвечивая себе телефонами, мы отыскали лестницу и поднялись выше. Ветер, сдерживаемый стенами, завывал недовольно по углам. Пахло дождём и пылью. Город светился снизу и подмигивал сотнями огней. Мы бродили из комнаты в комнату, наполненные восторгом и ощущением новой жизни и перспективы, которое я давно позабыл. Лика подошла к окну и стояла, глядя в туманное небо, я наблюдал за ней. Она обернулась как раз в тот момент, когда я решил подойти ближе, мы столкнулись и наши глаза встретились в полумраке…

***

Я ехал домой в приподнятом настроении, мне так хотелось рассказать Сию про Ангелику и про то, что он был прав насчёт рубашки. Когда я вошёл в дом и позвал его, никто не ответил. На столе лежал мой телефон, тот, уменьшенный, и записка, словно послание дьявола — буквы были выжжены на бумаге, ровные, одинаковые, тем шрифтом, которым я пользуюсь обычно. Сию благодарил за помощь и сообщал, что он закончил исследования и ему пора, нужно выйти на связь, чтобы его не сочли пропавшим, а нашу планету — непригодной для жизни. В конце Сию советовал мне тоже заняться изучением. Мне было очень грустно, я привык к нему, хотя мы были знакомы всего пару дней, я уже считал его своим другом. Я улыбнулся и мысленно пообещал ему, что теперь я непременно займусь изучением!