Девушка по имени А.

Девушка по имени А. старалась соблюдать режим, чтобы совсем не потерять контакт с миром. Да и плохо спать днем, если у вас в районе нет круглосуточных магазинов. Покупайте еду при свете солнца, таков закон нашей ежедневности!

Но впихнуть себя в эту ежедневность А. не могла. Бодрствовать по 16 и спать по 8 часов ей не удавалось… Дабы войти в единый режим с прочим миром девушке приходилось в одну ночь ложиться за три часа до пробуждения, кое как вставать, идти в офис, побеждать таки сон, приходить домой, добивать сон просмотром сериалов и только после этого ложиться вовремя… Только балансируя между возмутительно коротким и нормальным сном А. удавалось удерживать себя в лапах рутины.

Но бывали в ее отлаженном цикле и сбои. Вот и сегодня мир дал сбой, очередной сериал не утянул в себя, а лишь, как недопитый кофе, поставленный на край стола, качнулся и разлился по полу жгучим раздражением. Бормоча, ну что за нудятина, дуратские алгоритмы подбора сериалов… то, что я девочка, не означает, что мне нравится размазывать по щекам сопли, хотя нравится… но не всегда же… А. отложила планшет со светившемся на экране названием «Слезы Лу». И на мгновение прильнула головой к спинке кресла.

Ее взгляд проскользил по завитушкам на обоях, поплавал в побеленном потолке… Через два часа она проснулась, вскочила с кресла, ее ступни погрузились в мягкий ворсистый ковер, но ноги подогнулись и девушка снова села в кресло, голова кружилась.

А. сидела вцепившись подлокотники, ей хотелось кричать от злобы, швырнуть кресло в стену, но по телу продолжала плыть слабость. «Гадский сон! Пришел слишком рано, ушел еще раньше! Вот поди теперь усни! Тварь!» Но девушка осадила себя…

Хотя прошлый опыт подсказывал, что она вновь будет ворочаться, путаясь в мятой простыне, будет упирать взгляд в потолок, будет проваливаться в сон на мгновение, но нечто вновь будет выпихивать ее наружу и страх, раз за разом будет окутывать ее холодом.

«А вдруг усну!» - А. прошла в спальню, легла, укуталась.

Однако щелчки стрелок часов постепенно складывались в шум, и вот он уже гудел у А. в голове. Стоило девушке сомкнуть глаза, как они невольно открывались, нечто первобытное, тяжелое, темное, пребывало вокруг. Сон ушел, бросил А. одну внутри ночи.

Взгляд потихоньку начал вылавливать вещи, плывущие в потоке тьмы, проходившем сквозь квартиру. Зеркало, шкаф, тумбочка, плюшевый медведь, флаконы духов, косметичка, ваза без цветов…

Девушка в очередной раз попыталась закрыть глаза. К кровати начали подходить люди из ее прошлого, без лиц, они говорили фразы, давно ставшие внутренним фольклором А. Когда они ушли, возникли лица из недавнего, побросали в А. репейники дел и пропали. Вновь вокруг осталась только...

А. открыла глаза, казалось, комнату поглотил черный зев дверного проема, ведущий в зал. Девушка встала и закрыла его. Утихли щелчки стрелок часов. А с облегчением закрыла глаза. Деревянная дверь будто отгородила ее от шума прочего мира, от людей, от неизведанной ночи, от…

Чего-то еще… А. проснулась насовсем.

Девушка встала, включила свет, открыла шкаф. Соприкасаясь с одеждой, тело измятое полусном, начало ощущать себя. Тугие колготки, мягкая футболка, щекочущая кофта, теплая юбка. А. вышла в коридор, оставляя за собой комнаты с зажженным светом.

Накинула плащ, обулась, вышла. Каждый пролет подъезда, заслышав шаги девушки, рассветал, это радовало раз за разом ее, страшащуюся темноты.

А. вышла во двор, шел снег, она прошла вдоль дома, начала подмерзать, ускорилась, завернула за угол, еще один многоквартирный дом, прошла мимо него, еще угол, поворот, и… Вот она Улица! Та нужная улица… частные дома, луна, искрящийся снег на крышах, трубы дымят, заборы, собаки бегают, стуча цепями, сугробы по краям дороги, деревья. Улица, где свежевыпавший снег хрустит под ногами, луна, звезды, ночь такая, что гляди - оторвешься от земли, упадешь в небо и звезды насыпятся за шиворот.

Со спины к А. подошла девочка и взяла ее за руку.

Девочка: Пойдем, А! Жалко же на такую красоту одной смотреть, давай вместе!

А. (вздрогнув): Здравствуй… давай… смотреть.

Они зашагали, хрусть, хрусть.

А.: Снег…

Девочка: Да…

Улица тянулась. Домишки, домики. Один с нарисованными на стенах красивыми оленями (с блестящими стекляшками-глазами), другой - высокий кирпичный за громоздким забором, третий – обветшалый, обитый фанерой, четвертый… пятый… шестой… седьмой…

Восьмой - настолько знакомый, словно все пространство вокруг есть лишь для того, чтобы он в нем был. Просто домик, беленные стены, синие оконные ставни, сетчатый забор, углярка… И бабушка в окне, машет рукой.

Девочка: А я помню бабушкины похороны, мне сказали надо подойти и поцеловать ее… в лоб… а я испугалась, мне сказали, что еще надо прощаться, а я не знала, как прощаться. Я не знала, что сказать... и просто подошла и поцеловала. И все плакали, когда подходили… а я не плакала. Точнее плакала, но про себя, потому что сначала забыла как плакать… А когда вспомнила, все уже перестали… И потом гроб начали закапывать, а я стояла и смотрела… потом меня увели и дали компот.

А.: А я уже ничего не помню.

И снова луна, искрящийся снег, единственный не разбитый фонарь, теряется среди звезд, девочка и девушка идут, взявшись за руки.

А. поежилась… вот дом Дергуновых, у них же всегда пес не на привязи, сейчас рванет… Но нет, за забором послышался звон цепи, лай, потом несколько ударов приколоченной к сараю цепи… и снова лай. Прошли мимо.

За ним стоял дом Жилиных, там жила Ленка, у ее родителей была корова и сарай, а в сарае сено для коровы. А. любила ходить в гости к Ленке. Обыкновенно они вдвоем лежали на стоге сена, болтали о ребятах с переулка, а иногда закрывали глаза и, обсуждали каждый шорох, что услышат, придумывая ему объяснение, мол, вот - домовой стучит, а вот крысиная королева побежала, понесла сыр своим детишкам, а вот кот по потолку идет, а вот паучки на солнечных лучах паутину плетут, чтобы поймать жучков, которые ветер носят… Тогда девочки снимали паутинки с солнечных лучей, что бы план паучков провалился, и жучки, которые носят ветер не пропали! В том далеком мире дома Жилинх для двух девочек не было границ или пределов, все вокруг жило, дышало, а каждый сон был как глава книги, которую они с Ленкой зачитывали до дыр.

А. с девочкой подошли к перекрестку. Налево был магазин, направо аэродром и дорога. Спиной А. все еще ощущала свою улицу, словно та вперилась в нее ласковым, провожающим взглядом. А. повернулась и снова вдали увидела бабушкин дом, он все еще выпирал среди прочих, будучи особо подсвечен луной.

Бабушка и ее подруги часто собирались в том доме, сидели, пили чай, вспоминали…

А. всегда думала, что бабушки перестают жить задолго до смерти, они всецело превращаются в прошлое. Весь их мир соткан из памяти, они не могут узнать ничего нового… Ведь уже так много всего произошло в их жизнях, что им кажется, будто любое событие – лишь повтор. Стоит случиться новому, как они тут же зачерпывают из котла своей памяти – и говорят, это у меня у меня уже было, было! Их прошлое, огромное яркое прошлое поглощает настоящее…

А: А я не стану бабушкой, я все забыла.

Девочка (улыбнувшись): Я тоже, хотя все помню!

А. повернулась к перекрестку, но его уже скрыл снег. Ветер неспешно передувавший шлейфы снежинок с сугроба на сугроб, раздувался, раздувался, и раздулся в пургу. Мир затянуло белой пленой беспамятства, пока, наконец, сквозь мельтешение снежинок не прорезалась луна. Луна подмигнула А. и одним своим лучем прорезала выход из пурги.

Девочка и девушка направились к выходу из пурги, однако когда А. перешагнула ее границу, она поняла, что осталась одна.

Резко повернувшись, А. увидела девочку, выглядывающую из за далекого-далекого сугроба, ее маленькое личико было безмятежно, однако в грустно поблескивали: Я не смогу… дальше… тебя поведу не я… не скучай, А… *ветер съел остаток фразы девочки*.

А. осталась одна, она стояла на тротуаре, по щиколотку в снегу. Высоко над ней мигал фонарь. Справа возвышался ровный ряд пятиэтажек. Слева пустовала дорога, за ней тоже ряд пятиэтажек. А. показалось, что она видела эту улицу раньше… Наверное, подумала девушка, да… Она зашагала вперед, к Т-образному перекрестку.

У перекрестка А. повернула направо, да, это оказалась она – улица, на которой А. живет сейчас… Пустая, заснеженная окраина. А зашагала по ней. Пятиэтажки справа, пятиэтажки слева… и слева же лес. Густой, хвойный лес. Небольшие деревца уже почти подходили к домам на улице, а огромные древесные исполины стояли у них за спиной. А никогда не ходила в этот лес. Пару раз она приближалась к деревьям, но каждый раз останавливалась и уходила проч.

А. подошла ко входу в свой двор, оттуда на нее вышел мужчина в фуфайке с лопатой. Его покосившаяся шапка-ушанка и косая улыбочка не внушали доверия.

Дворник: Я с вами пойду.

А.: Здрасти, спасибо… Я сама.

Девушка направилась к своему подъезду, но дворник преградил ей дорогу: Нам не сюда, нам напротив, пойдемте со мной… Вот…

Напротив многоквартирного дома, в котором проживала А., через дорогу, стояло огороженное стальным забором трехэтажное здание. Девушка поглядела на дворника, тот в ответ пожал плечами…

А.: И что, не получится увильнуть?

Дворник: Если хотите, то всегда можно увильнут, но вы уже долго идете, будет обидно все сейчас бросить.

А.: Мне страшно…

Дворник: Однако я тут, не бойтесь…

Девушка и дворник подошли к изгороди, за которой пряталось старое административное здание, давно брошенное, обветшалое… Трехэтажное, так что на его фоне особо возвышались лесные громадины, которые росли чуть поодаль.

Отворили ворота… с резьбы которых на А. с дворником глядели олени… стройные, пышнорогие, вечно бегущие вдаль.

Дворник: Тут, говорят стрельба была… Как-то пришла женщина с ружьем и обстреляла стены, а хотя дом и так уже лет десять был заброшен. Во видишь… окна до сих пор от пуль разбитые, а вона дыра в штукатурке, вот тут еще хорошо видно… Вот…

Мужчина похлопал себя по карманам: Я тогда тут патрон нашел! Смотри.

Он протянул его А., та взяла патрон. Подул сильный ветер. Что-то внутри здания от этого захлопало и заскрипело.

А: Это же… это же просто ветер!?

Дворник: Не ветер, ох не ветер это совсем, совсем…

Вой ветра неожиданно стал похож на волчий вой, и на клекот птиц... И даже далекий гуд фабрики. Все громче и громче шумел лес, расстилавшийся буквально в паре десятков метров от огороженной территории здания. А. вошла на территорию. Ветер задувал все сильнее, выл… Продувал А. так, что ей казалось, будто она голая

А.: Как холодно…

Дворник: Так разведи костер!

Девушка удивленно на него посмотрела. Он пожал плечами.

Вдоль забора внутри территории росли кривенькие деревья. А. оглядела их, костер так костер, подумала она. Затем подошла к ближайшему дереву и обломила пару сухих веток, потом к следующему и с него отломила веточку. У третьего дерева высохла половина ствола, так что А., повиснув на большой ветке, смогла ее отломить. От чего упала попой на заасфальтированную землю. Девушку снова прошиб холод.

А поняла, что почти не чувствует пальцев рук, ноги еле шевелятся… Она медленно встала, собрала все отломленные ветки в кучу. И принялась шарить в карманах.

А.: Зачем, зачем я бросила курить, вот и зажигалки нет…

Мелочь, чеки, ключи, фантики… пальцы еле шевелились и с трудом разбирали, что там в кармане. Знакомый пластик, вот она, зажигалка!

А. поднесла ее к самым мелким веточкам, прикрыла рукой от ветра и подожгла. Одна из веточек задымилась. А выронила зажигалку, чертыхнулась. Снова ее пронзил холод.

Кое-как А. вновь нащупала зажигалку и обжигая пальцы, все же подожгла одну веточку, придвинула к ней еще одну… и вот уже две горят. А. осторожно сложила небольшой костерок, потом об колено разломила на несколько частей большую ветку, и когда пламя занялось посильней, положила эти обломки сверху.

А подняла голову к небу. и увидела, как сквозь дым от костра проносятся какие-то птицы или тени птиц… Или..

Дворник: Это духи ветра зашли на огонек.

Вдруг А. почувствовала на себе внимание одной из проносившихся сверху теней… Та метнулась в сторону девушки и пролетела сквозь. А. сковало то ли холодом, то ли страхом…

Прошла наверное минута… И девушка ощутила, что поднимается в воздухе. Вот ее ноги медленно потеряли контакт с землей, вот она уже поднялась на полметра вверх…. А. попыталась дернуться вниз, но не смогла… Она лишь барахталась в воздухе. Дворник стояли возле костра. А потянула к нему руку, но он не шелохнулся.

Прости, что ты одна.

Тогда А. поддалась подкрадывавшемуся все это время к ней ужасу и попыталась кричать. Но ветер съел крик. Еще вопль. Опять тишина.

А. начала панически озираться. Стены домов, деревья, забор, костер, дым, духи, машина… Да, машина! Вот же она, припаркована возле забора! Значит люди, другие люди, они же вот здесь не далеко, они услышат!

А. полезла в карман куртки, на этот раз быстро нащупала там патрон! И швырнула его в костер.

И… тишина…

Тишина…

Тишина…

И…

Ба-БАХ…

Прогремел выстрел, от чего завыла сигнализация машины!

А. взглянула вниз, костер уже горел метрах в трех от нее… Высоко подняли девушку эти духи. Затем она перевела взгляд на окна многоэтажки напротив. Они все еще чернели… Засасывали внутрь себя черноту ночи.

Наконец, нечто зашевелилось. А. буквально услышала щелчок выключателя в одной из квартир. И зажегся свет! Одно окно… И второе окно! Третье! Три окна! Люди. Люди проснулись…

Их умы вмешивались в происходящее, начинали его осознавать, их взгляды пронизывали пространство, а мысли искали причин для происходящего! Задергались шторы, сонные и злые глаза посмотрели на улицу, пара любопытных глаз поглядела на происходящее, на машину, костер и парящую в воздухе девушку. И холод отступил от А.

Она полетела вниз, бах… Девушка упала возле костра, больно ударившись об асфальт. Голова у нее кружилась. Пространство каруселью неслось вокруг, сигнализация машины ревела громче, громче, потом резко замолчала. А. отключилась.

Спустя двадцать минут к заброшенному зданию подъехала машина полиции. Двое сотрудников зашли на территорию, увидели лежащую возле догорающего костра девушку.

Полицейский постарше: Вечно сюда лезут эти бомжи, чудят…

Полицейский помоложе: Да вроде приличная девушка…

Полицейский постарше: Ладно, тащи ее в машину, отвезем в участок, там проспится.

Полицейский помоложе: Так скорую может?

Полицейский постарше подошел к А. проверил пульс на запястье, осмотрел ее: Ну, баба жива, ран нет, только синяк на роже, жить будет… А скорую… Че их дергать, глядишь посерьезнее вызовы будут… Эта и так очухается.

Пожав плечами, полицейский помоложе поднял девушку и отнес в машину.

А. медленно пришла в себя в помещении поста милиции, она осознала, что лежит на скамье, что вокруг очень светло, а поодаль суетятся люди. Не открывая глаз, А. почувствовала, как была до этого напряжена и как сейчас расслабляется. А также – как у нее болит лицо.

Полицейский постарше: Да что эта бабка не уймется, мол, вот эта девка летала у нее перед окном, ага летала… Насмотрятся этой херни по телеку… И звонят. Сидела поди там, закладку искала… А потом давай костер жечь…

Полицейский помоложе: Да бывает же, бывает же что-то еще! Я в книге читал, там писали про таких, кто по снам ходит, и может вот так - не просыпаясь и на улицу выйти, и полететь даже! И эта может летела…Ну там в лес, с духами говорить…

Полицейский постарше: Так все, завязали, к лесу… из леса… Старуха эта опять позвонит – скажи, что наряд из дурки вызовем, если не угомонится. Девку мы забрали, костер затушили, что ей надо еще…

Еще один полицейский: Ладно, мужики, пусть тут спит, я бумажки напишу. Вы езжайте если что надо еще… А ты девочка, коли такая податливая… возле леса очисти голову, прежде чем спать. А то так лес через твою неуверенность, через обрывки памяти твоей пустит свои корни. И будешь ты видеть лесные сны. А такое до добра не доведет.

___________________

• * Возможно ее звали Анастасия, но она плохо помнит