Фантом

Как хорошо, как спокойно. В гостиной горит камин, сияет новогодняя ель. На стеклянном журнальном столе дымится грог в здоровенной кружке, в вазе с шишками и грецкими орехами убаюкивающе мигают огоньки. Сергей почесал бородку, почесал живот под свитером и блаженно растянулся на диване.

- Кайфуешь? – спрашивает Лена, не отрываясь от упаковки подарков для партнеров по бизнесу. Она по-турецки сидит на белом пушистом ковре, похожем то ли на шкуру полярного медведя, то ли на гигантское облако. На ней лишь атласный халат, тускло лоснящийся в свете огня. Вокруг разбросаны синие и зеленые коробки, ленты и бантики.

- Еще как. Я дом построил? Построил. Дерево посадил? Новогодняя елка стоит, значит, посадил. Сына вырастил? Ну, не сын, а дочь. Чего еще желать? Вот если бы ты…

Договорить он не успевает — в гостиную вваливается сияющая Карина в розовом джемпере, лиловой пачке и фиолетовым ободком в светлых волосах. Увидев родителей, Карина морщит носик.

- Фу-у-у, а папа запивает стресс!

- Папа, между прочим, директор целой корпорации. Чтоб ее… Один раз в году может и расслабиться! – Сергей говорит абсолютную правду. Он действительно очень давно не расслаблялся. Тяжелый был год.

- Почитай мне комиксы, - попросила Карина и протянула папе цветастый журнал.

- Разве тебе можно такое читать?

- Мне же семь лет! И в школе уже все читали этот комикс!

Сергей взглянул на жену, но та только улыбнулась и опустила взгляд в ворох упаковочной бумаги. Видимо, ему не отвертеться.

- Я буду читать за злодея?

- Да.

- А ты за кого?

- А я - за Ванессу, девочку с кибер-руками! – визжа от восторга, Карина уносится в свою спальню, Сергей следует за ней, и с полчаса оттуда доносились только веселые детские крики и родительские попытки изобразить злыдня.

- Мои магические барьеры остановят любой удар такой жалкой девчонки, как ты!

- Но только не удар моих супер-кибернетических рук!!!

- Бух! Бам! Бу-у… Бэмс? Что за звуки такие, интересно…

- Все! Ванесса победила!

- Потрясающе. А что стало с ее настоящими руками?

- Мы же это видели в первой главе! Их не было с рож-де-ни-я! Она инвалид. Забыл?

- Вот оно что.

- Ну ведь здорово, да? Она может так ударить, как супермен, ты прямо отлетишь! А еще она классно играет на пианино!

Внезапно Карина затихает, будто что-то обдумывая. Сергей перелистывает комикс, желтоватый в свете десятка гирлянд, которыми его дочь увешала свою просторную, заваленную плюшевыми единорогами и лошадками спальню. Задумка у комикса, вроде бы, неплохая. Ему даже нравится читать за злодея.

- Пап, а, пап? Ты помнишь, как спрашивал, что я хочу на Новый год? А можно мне кибер-руки? Я видела в интернете, такие уже делают!

Ну вот, приплыли. Хороший был комикс, но, кажется, Карина его больше не увидит.

- Конечно, нет. Ты же не инвалид, - Сергей хмурится, вспоминая, что подарки для семьи еще только предстоит покупать.

- Но это же нечестно, что им можно, а мне нельзя!

- Почему нечестно? У тебя есть настоящие руки, а им как быть?

- Ты сказал, что я могу просить все, что угодно! Хочу кибер-руки, хочу кибер-руки! Рррр!

- Рррр! Ха-ха! Не куксись, котенок.

- Я не шучу! – Карина вскакивает на кровать, упирает кулаки в бока, хмурится и пристально смотрит на отца. Начинается игра в гляделки – кто раньше отведет упрямый вызывающий взгляд, тот проиграл. Сергей держится совсем недолго. Победа, как и всегда, остается за слабым полом.

- Как я тебе за три дня такое раздобуду?

- Меня не интересует! – отмахивается Карина. Сергей отлично знает этот тон и эти слова – он сам много раз говорил такое своим подчиненным.

- Нет, - отрезает он, вспоминая, кто из его знакомых интересуется киборгами. Или хотя бы комиксами.

***

Настает долгожданный Новый год. Ковер-облако и бархатный диван усыпают конфетти и мандариновые шкурки (Карина знает, что ей попадет за это с утра, но ей очень нравятся мандарины и очень не нравится убирать за собой), в гостиной витает запах бенгальских огней. Лена с аккуратным шиньоном на голове, в платье золотого цвета, с новыми бриллиантами на шее и с бокалом шампанского в руке ослепительно улыбается мужу. Одетый в строгий костюм Сергей осушает свой бокал одним махом сразу после боя курантов и первым делом ставит перед утопающей в лиловых юбках Кариной большую блестящую коробку.

- Ой, папочка, что же там? – интересуется Карина хитреньким тоном ребенка, уверенного, что знает содержимое подарка. Папина любимая маленькая врушка.

- Это, дорогуша… - он нарочно медлит, пока Карина вытягивает из коробки длинную серебристую конструкцию. - Экзоскелет верхнего плечевого пояса! Это как перчатки на веревочке, только из металла и пластика. Надевай-ка… По размеру подходит? Теперь включаем… Готово. С ними ты будешь намного сильнее. Нравится?

- Да-а! Ура-ура-ура-ура-ура! – Карина разворачивается и без раздумий ударяет кулаком в стену. И тут же скулит от боли.

- Ну куда ты так! Думать надо! Руку не сломала? – Сергей хотел было подойти к дочери, но Лена опережает его и принимается утешать девочку.

- Это не как кибер-руки! – пищит Карина, оседая на ковер и растирая ушибленной рукой слезы. Перчатки все же смягчили удар, и плачет она явно от разочарования, а не от боли.

- Конечно! Иначе ты нас сейчас без стены бы оставила! Ничего, заживет. Может, хоть думать научишься, - Сергей закипает. Он с таким трудом, через такие связи достал этот подарок…

- Это не кибер-руки! Не кибер-руки!

- А ну, хватит!

- Милая, не плачь. Смотри, что я тебе купила. Нравится, а? Колечко с бриллиантиками, маленькое, для маленькой принцессы. Примерим? Снимешь эту железяку? Или не хочешь? – и Лена мягко пытается снять с дочери аппарат.

- У-у-угу, - Карина без охоты зажимает кольцо в кулаке, но снимать экзоскелет, кажется, не собирается.

- Ну, чего ты? Все еще больно? Дай ручку посмотрю. Не хочешь? Ну-ну, маленькая моя, не плачь…

Они молчат некоторое время: женщина в золоте и бриллиантах и заплаканная девочка в экзоскелете сидят на ковре в обнимку и покачиваются. Рядом на диване отец семейства раздраженно дергает себя за бороду, и без того короткую и редкую. Ну что он опять сделал не так?!

- Ну, я пошла, - Карина внезапно освобождается из объятий матери, театрально смахивает слезы, томно улыбается и удаляется за дверь. Некоторое время в глубине дома еще слышится ее топот, потом стихает и он.

- Вот артистка, - фыркает Сергей с облегчением. В ответ Елена неуверенно улыбается.

- Что это все было? Это из-за комиксов?

- Ага. Представляешь, комикс про девочку-инвалида без рук, но с протезами, которыми она мочит врагов и играет Баха. Возможно, одновременно.

- И что такого, отличная задумка. Ты Карише объяснил, что девочка – герой не из-за протезов, а потому что доброе сердце и огромная сила воли?

- Нет, - ну надо же, и впрямь мог бы и догадаться. – Разъяснишь ей это сама?

- Она у нас папина дочка, слушает только тебя. И ты сам этого хотел, мистер «Я все держу под контролем».

Их прерывает знакомый, но неожиданный шум – назойливое гудение какого-то механизма в недрах дома. Черт, этого еще не хватает! Они прислушиваются, пытаясь определить источник шума, но в следующий миг его заглушает страшный, захлебывающийся детский крик. Сергей и Елена одновременно вскакивают и бросаются к дочке..

- Карина! Карина!!! – кричат они, но крик только усиливается, пока в один момент… Не наступает тишина. Непонятная, зловещая, сгущающаяся, она подстегивает их, словно хлыст, бежать быстрее. Этот чертов дом такой большой...

После бега по коридорам в гирляндах, по лестнице, увитой мишурой, они, наконец, врываются в кухню. У стола на табуретке стоит Карина в экзоскелете, бледная, с закатившимися глазами, до пояса забрызганная кровью. Ее левая рука медленно погружается в трубу электрической мясорубки. Механизм словно заело, он гудит тише обычного, но продолжает медленно, со скрежетом пожирать добычу.

- Стой! Так!!! Лена, найди тряпки и жгут! – Сергей вырывает шнур из розетки и подхватывает завалившуюся на бок дочь, стараясь не смотреть на красную кашу, булькающую в трубе. Скорая, скорая, срочно!!! Жгут, быстрее!

Скорая приезжает быстро. Уже через полчаса Сергей и Лена сидят в пустом больничном коридоре и молятся, чтобы в ближайшей операционной все прошло хорошо. Сергей твердит про себя, что пока все идет гладко. И дороги пустые, и врачи на месте. Настоящее новогоднее чудо, которое просто не может закончиться прямо сейчас. Лена молчит, только сидит, согнувшись пополам и пряча лицо в ладонях.

- Кто в тот день готовил на кухне? Кто оставил мясорубку на столе?

- Катерина… — шепчет жена имя домработницы.

- Уволь к черту. Без доплаты. Чтоб на глаза не попадалась.

***

К Карине их пускают только через сутки. Девочка лежит в кровати белая, как простыня, и испуганными глазами смотрит на кинувшихся к ней растрепанных, обессилевших родителей. Все в тех же праздничных нарядах, не спавших, утомленных бессонной ночью. Вот тебе и Новый год…

- Мама-папа, простите за мясорубку! Я туда колечко уронила, которое мама подарила...

- Как? Случайно? – Сергей даже не понимает, что спрашивает. Главное, что их любимая доченька цела. Почти что цела…

- Н-нет. Мама сказала, что это бриллианты, а я читала, что они самые твердые на свете… Я хотела их проверить, включила мясорубку… Но колечко упало сбоку от этой, ну, спиральной штуки. Я хотела немного подтолкнуть, подумала, что раз на мне железные перчатки, то мне ничего не будет. А получилось… Получилось…

- Ну все, все, не плачь, – Лена садится на кровать, обвивает дочь руками, боясь сделать больно, и вдруг шипит на мужа. - Что ты нашей дочери, вообще, купил?

- На перчатках тонкий металл и пластик. Мне сказали, что она сможет с легкостью подтягиваться и поднимать школьные парты, а не развлекаться с колюще-режущими всякими… Ты думаешь, я ей военный образец купил? Я и это-то еле достал! А та адская машина может пережевать даже копыта, ты сама такую просила!

- Не кричи.

Они оба не могут отвести взглядов от дочери. Теперь она будто неполная, недорисованная, левая рука вместо кисти заканчивается маленькой округлостью. Лена не выдерживает и воет от жалости. Сергей только нервно трет глаза. И так они сидят до утра.

***

Через месяц вся семья возвращается домой. На улице стоит холодный февраль, но ни елку, ни украшения в доме не убрали. Родители почти сутками дежурили в больнице и реабилитационном центре, и остатки праздника в большой гостиной подернулись пылью.

Карина забегает в дом первой, смеясь и барабаня по стенам и шкафам обеими руками - правой настоящей и левым идеально подогнанным серебристым протезом.

- Как тебе? – неуверенно спрашивает Лена, устало стягивая с себя длинную шубу.

- Здорово! Спасибо папочке!

- Уже хорошо с ней управляешься? – улыбающийся Сергей вваливается в гостиную и оставляет пакеты с вещами Карины у дивана.

- Ага! Смотрите, как могу! – Карина выхватывает из вазы на столе среди шишек грецкий орех и сжимает его в левой кисти. Скорлупа ореха через секунду трескается, а через две – крошится и сыплется на стеклянный журнальный столик. Сергей и Елена хлопают.

Проходя мимо кухни, Карина заглядывает в нее и невинно интересуется:

- А где мясорубка?

- Выкинули, - отвечают помрачневшие родители.

- Больше никаких котлет?

- Да. Ты же все равно их не любила. Зачем нам дома что-то, что ты не любишь, верно? – Лена спешит увести дочь из страшной комнаты.

- Ну папа же алкоголь не выкинул, - Карина показывает язык отцу, который уже успел достать бутылку из холодильника.

- Ишь, какая… Иди давай, расскажи подружкам, что теперь можно приходить к тебе в гости, - и Сергей нежно гладит дочь по голове. Та еще раз, сморщившись, косится на бутылку и с радостным улюлюканьем уносится в свою комнату.

Сергея посещают странные мысли. Он повторяет себе, что счастлив выздоровлению дочери. Если это можно назвать выздоровлением. Но почему все это вообще с нею произошло? Неужели она…

Как бы там ни было, возвращение в дом теперь не кажется ему таким уж радостным.

***

Интересно, Карина спит?

- Лен, что творится в нашем доме?

- Ты о чем? – Лена скидывает атласный халат и ныряет под одеяло, подальше от сквозняка и от мужа. Весна нынче холодная и промозглая, небо то и дело покрывает плотный слой туч, оттого ночи до сих пор кажутся особенно долгими и мрачными. К тому же, обстановка в доме часто накаляется из-за Сергея, которого теперь раздражает любая мелочь.

- То есть я один это замечаю? – он укутывается в одеяло, но его все равно знобит.

- Я заметила только, что ты страшно злой и…колючий. Чуть что, огрызаешься. И выпиваешь чаще. Что такое? С работой что-то?

- Не с работой, а с Кариной.

- С ней? Ей было так тяжело, неудивительно, что теперь она радуется.

- Слишком сильно радуется. Ты что, слепая?

- А ты что, не хочешь, чтобы нашей дочери было хорошо? Не забывай, что все произошло из-за твоей игрушки в том числе. А сейчас ты просто провоцируешь ее своими придирками, вот она и отвечает не так, как тебе нравится. Оставь ее в покое. И меня тоже, - Лена обиженно замолкает и не отвечает, сколько бы Сергей ни ворчал на своей стороне кровати.

Сергей гасит свет и почти сразу проваливается в сон, но даже тогда в его голове постоянно, как заевшая пластинка, проматываются обрывки разговоров – такие обычные, но такие пугающие для семилетнего ребенка слова.

- «Тебе нравится твоя новая рука?

- Да, папочка, конечно, нравится. Ты уже спрашивал.

- Прямо как в комиксах, да?

- Не-а, не похоже.

- Почему это?

- Вот если бы у меня всю руку отрезали и поставили полностью железную, тогда да-а-а.

- Дурочка, куда тебе всю руку?!»

Может, она его дразнит?

- «Тебе хорошо с такой рукой?

- Ага.

- Не слышу энтузиазма в голосе.

- Я подумала, что было бы гораздо круче, если бы это была правая рука. А так не очень удобно.

- Да что ты понимаешь.

- А ты много пьешь!

- Молчи знай…»

Может, она ему мстит?

- «Это еще что?!

- Это боди-арт, пап.

- Зачем?!

- Мне предложили участвовать в фотосессии. Как будто я – робот. Но нужно было сделать так, будто у меня обе руки искусственные. Поэтому правую покрасили так же, как левую.

- Ты никуда не пойдешь в таком виде!

- Что?! Но почему?!»

Почему… почему же?

***

- Добрый день, помните меня? У вас есть еще какие-нибудь психологи? – с порога начинает спрашивать Сергей. В кабинете реабилитационного центра тихо и светло. Зеленые стены украшают фотографии улыбающихся детей с самыми разными протезами. Где-то в дальнем конце кабинета точно так же висит фото Карины, где она счастливо улыбается и машет фотографу серебристой ладонью. Сидящий в кабинете за белым столом специалист – худощавый немолодой мужчина в очках и в костюме, - привстает, а узнав Сергея, приветливо улыбается и предлагает присесть.

- Конечно, психологи есть. С вашей дочкой ведь уже работали наши сотрудники, при выписке проблем не было. Неужели ей не нравится протез?

- О-хо-о, нравится, еще как. И поэтому у меня ощущение, что она… знаете… повредила руку… Специально. Именно левую – чтобы сначала проверить, каково это. Может ей кто-нибудь объяснить… что это неправильно, в конце концов? А то мы уже… Я просыпаюсь по ночам и так и вижу, как она сует туда вторую руку. Вроде и мясорубки нет, а все равно как-то… ну вы понимаете.

Специалист удивленно поднимает брови, явно не зная, что ответить. Комнату заполняет тяжелое молчание. Сергею вдруг кажется, что Карина буравит его взглядом прямо со стены. Неужели он прав…

- Что вы на меня так смотрите? Думаете, это мне врач нужен? Я тоже об этом задумался, но у меня бизнес… я просто не могу взять и… лечь в психушку..

- Как я говорил, психологи у нас есть, но мы никогда не работали с такими случаями.

- Ни разу такого не было? Серьезно?

- Не было. На самом деле я сомневаюсь, что мы ее переубедим – ведь это противоречит основной нашей работе. Я могу посоветовать других, запишетесь к ним на прием, и… - специалист начинает рыться в ящиках рабочего стола.

- А побыстрее ничего нет?

Мужчина закрывает ящики и задумчиво оглядывается на фотографии детей.

- Еще один вариант приходит в голову – самый безопасный и надежный, на мой взгляд.

- Какой?

- У Карины сразу после установки протеза начались сильные фантомные боли. Тогда мы поставили в протез специальную программу. Она должна была распространять по телу электрические импульсы, чтобы мозг считал, что конечность на месте, и не паниковал. Мы можем отключить блок фантомных болей, и вашей дочери периодически будет отбивать желание иметь дело с искусственными конечностями.

Боль… Боль отрезвляет. Но подвергать Карину страданиям снова… Нужно ли? Сработает ли? Перед глазами Сергея как наяву вспыхивает красное месиво вместо ладони дочери. Вряд ли что-то может быть хуже этого. Самое страшное она уже пережила, и ей придется немного потерпеть ради ее же собственного блага и будущего. Совсем немного, а потом они снова станут счастливейшей семьей на свете.

После долгого молчания Сергей отвечает:

- Да, я думаю, это то, что нужно. Спасибо.

Она поймет. Когда-нибудь.

***

Звонок Лены раздался почти сразу, едва Сергей выехал из дома.

- Карине очень больно. Говорит, что болит левая рука. Ты можешь позвонить в центр, чтобы они что-нибудь посоветовали?

- Не хочу беспокоить их по пустякам. Давай сначала купим ей обезболивающее, а если не пройдет…

- Ладно, — глухо ответила она. А затем тихо добавила. — Возвращайся быстрее.

Вечером дома Сергея ожидают бардак и тревожное молчание. Первым делом он заглядывает в спальню дочери. Она лежит под одеялом и, кажется, спит. Ее лоб блестит от пота в свете ночника. От звука шагов Сергея она просыпается:

- Пап, привет.

- Привет, Кариш, - Сергей пытается выглядеть сочувствующим. По правде говоря, ситуация его очень даже устраивает — по крайней мере, она не в состоянии отрубить себе вторую руку. – Ты как?

- Да вроде ничего, - Карина запнулась. – Но вот проснулась, и снова болит…

Ее лицо медленно морщится. Сергей смотрит, не шевелясь, как она разевает рот и делает вдох, как широко раскрывает глаза, прижимает к себе руку с протезом. А потом начинает кричать.

Это было еще страшнее, чем сцена с мясорубкой, потому что ее Сергей не видел, а теперь же вся боль, все детское непонимание и дикий страх изливаются прямо на него.

Крик. Хриплый вдох. Снова крик и трясущийся серебристый протез.

Сергей стоит, как вкопанный, пока кто-то не хватает его за плечо и не отталкивает назад. Мимо проносится Елена со шприцем в руке. Сергей видит, как она на миг нависает над их дочерью, одной рукой хватает ее за плечо, а Карина в ответ вцепляется в ее локти.

- Больно!!! Вся рука, мама, больно!!! Давайте уберем ее, пожалуйста, давайте уберем всю! Мама, мне так больно…

Лена держит дочь крепче, словно пытаясь сломать ей ключицу. С минуту девочка надрывается, широко разевая рот и тяжело дыша, но постепенно успокаиваясь. Когда Карина, наконец, расслабляется и закрывает глаза, Лена поворачивается к мужу. Он видит, что в дрожащих пальцах она сжимает пустой шприц. На локтях виднеются красные следы Карининых пальцев.

***

- Здравствуйте. Что-то я к вам зачастил, да?

Снова кабинет, снова фотографии детей. Это неправильно. Как минимум Карина не должна так улыбаться.

- Что-то случилось? - специалист даже не здоровается и посматривает на Сергея недовольно.

- Да. Уберите обратно фантомные боли. Это невозможно. Мы так не выдержим. Кроме того, это не работает.

Специалист вздыхает, снимает очки и отворачивается к окну.

- Я вас, конечно, понимаю, но Вам не кажется, что это было бы…справедливо?

- Не понял? – Сергей действительно не понимает.

- Если она сама сделала выбор и отказалась от того, за что другие – наши пациенты в том числе – отдали бы многое, будет справедливо, если она понесет ответственность за последствия, разве нет?

- Глупости говорите. Это ребенок. Какая еще ответственность? Как она так будет жить?

- Фантомные боли можно подавить с помощью упражнений, осознания собственного тела, медитаций. Это трудно, но она не будет так мучиться, а необходимость следить за собой отобьет у нее желание…

- Я сказал — нет.

Специалист снова вздыхает, открывает ящик стола и достает оттуда одну-единственную визитку.

- Дело ваше. Если бы мы сразу знали, что она намеренно лишилась руки, может, и не поставили бы блок сразу, а дали ей почувствовать, каково это, понять ценность своего тела. Но сделанного не воротишь, да и не в наших правилах учить пациентов жизни. Поэтому настаивать не буду. Вот одна организация, наши партнеры. Помогают справляться со стрессом и с «противоестественными» мыслями… Физиологически. Надежно и навсегда. Но я бы не рекомендовал их. Это как…

- Уничтожить фантом? – усмехнулся Сергей.

- Простите?

- Ну, типа, нет фантома – нет болей…

- О, нет. Я бы сказал: как гланды удалить.

- А, ну да. Понятно. Звучит не страшно. Спасибо за совет, - Сергей, все еще злой, сгребает со стола визитку и, не попрощавшись, выходит из кабинета.

***

Как хорошо должно быть, как спокойно. Горит камин, сияет новогодняя ель, непочатая бутылка пива холодит ладонь. Сергей с показным удовольствием разваливается на диване, случайно толкнув ногой несколько уже пустых бутылок, стоящих рядом на полу.

- Кариша, милая. Иди сюда, помоги папе.

Карина с легкой полуулыбкой подходит и одним пальцем левой руки вскрывает напиток. Сергей не спускает с дочери глаз. Как она изменилась! Карина, словно читая его мысли, улыбается чуть шире, вручает отцу смятую крышку и спокойно удаляется в свою комнату.

Год без единого возражения. Год без простого упоминания о том, что рука ненастоящая и что папе нельзя из-за этого переживать и столько пить. Она просто ходит в школу, просто делает уроки дома. Она даже надевает перчатки на обе кисти, как будто протеза и нет.

Год Сергей жил с ощущением того, что его дочь подменили.

- Лена. Как думаешь… Бывают фантомные боли по живым людям?

- Карина больше не приносит домой двоек. Наверное, все к лучшему, - Лена приклеивает бантик на очередной новогодний подарок для партнера по бизнесу и снова замолкает.

Она часто говорит, что любит их дочь «и такой». Неясно, что она имеет в виду – то ли протез, то ли...

***

- Здравствуйте. Я у вас был год назад. Зачастил я к вам, да?

- Добрый день. Назовите фамилию, пожалуйста, мы найдем вас в базе данных.

- Да я сразу просто просить… А можно вернуть все, как было?

- То есть…?

- Я сюда дочку приводил. Без руки. Просил сделать так, чтобы ее никак не тревожил протез, чтобы ее устраивало собственное тело таким, какое оно есть. Но теперь она такая тихая. Можно это как-то…отключить?

- К сожалению, нет. У нас ни разу не было подобных запросов, исследования не проводились. Но все клиенты всегда оставались довольными. Вы хотели бы оставить отзыв в книге предложений или написать претензию? Мы очень сожалеем, что вам не подошел наш сервис, сделаем все возможное, чтобы это исправить.

- Нет, нет, не обязательно. А на здоровых людях такое можно провести?

- Не совсем поняла вас. Кого вы имеете в виду?

- Себя, кого ж еще. Я тоже хочу, чтобы меня ничто не тревожило. Особенно то, что теперь с нею стало… Где тут нужно расписаться?

- М-мы можем, но… Вы уверены?

- Да. Это будет… Справедливо.