Светлана Ледовская

Империя наносит ответный удар

Империя наносит ответный удар
Работа №241. Дисквалификация за отсутствие голосования

Есть дни и таких, как мне кажется, подавляющее большинство, о которых одного доброго слова не вымолвишь. Они пролетают незаметно, проходят тихою сапой, не оставляя в памяти ничего, кроме... ничего. Из них, в общем-то, и складываются жизни львиной доли земной популяции. Эти бесцветные, если не говорить честно, серые будни и представляют собой наше настоящее - тот невзрачный мосток, соединяющий безвозвратно и непоправимо ушедшее прошлое с окутанным туманным флером мечтаний и надежд, но совсем таким необязательным, однако легко предсказуемым будущим.

Но бывают деньки...

...Вахта началась за час до рассвета, когда черноту ночного неба начинает разбавлять крайними оттенками темно-серого. «Технически» я проснулся, то есть на мостик пришел и на вахту заступил, однако появись по курсу нашего судна айсберг (из породы истребителей Титанов кораблестроения) я бы его не заметил. И произошло бы это (не переживайте! в Средиземном море айсберги не водятся) по самой простой и наибанальнейшей, не зазорно подчеркнуть, причине: я, как беспородный, но хорошо приспосабливающийся к разным средам обитания лошак, додремывал свое, упершись лбом в лобовое стекло рулевой рубки. У покоившихся на планшире локтей располагалось мое главное «производственное орудие» - Штайнеровский бинокль.

Вы догадались? Поздравляю! Действительно в наши технологически продвинутые времена на флоте еще не изжила себя такая архаическая специальность, как впередсмотрящий - именно в этом качестве я и находился на мостике, а миссией моей было наблюдение за морской обстановкой, а если точнее, то дублирование и сверка показаний приборов (обычной РЛС и АПРА радара) с реальной, видимой вооруженным глазом ситуацией на водных просторах. Да, мы по-прежнему смотрим вперед (по сторонам тоже) и иногда кое-что замечаем...

Но беду, признаюсь честно, углядел не я, а рулевой матрос. Произошло же это в конце второго часа вахты, приблизительно за полчаса до подъема основной (преимущественно обслуживающей туристов) массы экипажа. Почему я об этом упоминаю? Да от того, что главный ответственный на этот час за безопасность судна - он же второй помощник - имярек, отправился в собственную каюту для того, чтобы пробудить ото сна свою пассию (на этот рейс) - одну из горничных, обслуживающих верхнюю палубу. Покидать мостик без соответствующей замены он не имел права ни при каких обстоятельствах. Это было вопреки всем уставам и уложениям, но что не делается на флоте именно вопреки этим самым правилам и регламентам? Если кто знает - пусть скажет! И не надо смешить курей, обвиняя в морских, речных и прочих катастрофах инопланетных извергов. Если уж и причастны к этим трагедиям зеленые человечки, то и они имеют вполне земное происхождение. Все уголья на собственные головы и на чужие (к величайшему сожалению) тоже, люди собирают собственными грабками, ну или другими своими неспокойными, выходящими из под контроля разума членами...

Впрочем я отвлекся...

Итак, на «голубятне» нас осталось двое. Я уже проснулся настолько, что изредка прикладывался (обратите внимание! - не к кружке с ромом, как герои романов Стивенсона), а к биноклю, но интересовала меня не гладь морская, а берег чужеземный. Я сосредоточился на разглядывании легендарной полоски земли, открывавшейся по нашему левому борту, мы приближались к знаменитым Сиракузам...

Однако насладиться видами исторических земель (где невежественный и безжалостный римский легионер одним ударом гладиуса оборвал жизнь величайшего из великих - Архимеда) мне не довелось, созерцательную идиллию нарушил истошный крик рулевого,

- Шлюпка по курсу!

Не знаю, какая возжа попала мне под хвост, но в душе взыграл шестой год пестуемый в училище командирский инстинкт.

- Право на борт! - скомандовал я, принимая на себя бразды правления «оставленным на произвол судьбы» теплоходом. Через мгновение новая команда,

- Лево на борт! Так держать!

Мы снова на прежнем курсе. От фелюки, бросившейся нам наперерез в попытке обратить на себя внимание и тем самым спасти рыбацкое снаряжение, мы уклонились, но удалось ли избежать встречи с сетями? А если нет, а если на гребные винты, а если на баллер руля, а если на лаг?

Мы замерли в ожидании перебоев в работе двигателя, скрежета в винтовой установке, замедления движения, изменений в показаниях скорости хода, или еще какой-нибудь подобной пакости, в общем чего угодно, но только в отрицательном контексте.

Судно тем временем, вернувшись под контроль не знающего ни усталости, ни других присущих «человеческому фактору» слабостей автопилота, возобновило свой бег в направлении Сциллы и Харибды а.к.а - Мессинского пролива (спешу разочаровать футбольных фанатов - пролив назван не в честь знаменитого аргентинца, это случилось намного раньше времени его появления на свет), а мы с таможенной дотошностью продолжали выискивать последствия незапланированной встречи с местным рыбопромысловым флотом. Когда стало очевидно, что винты и руль избежали контакта с рыболовным инструментарием наше внимание сосредоточилось на показаниях гидродинамического лага.

- Намотали! Сто пудов, намотали! - отреагировал рулевой матрос на едва заметный и кратковременный скачок стрелки на электрическом счетчике.

- Какого хрена и на что вы там еще намотали?! - донесся с левого крыла мостика язвительно-саркастический возглас возвратившегося штурмана, - Здесь вам не Колбасный переулок, чтоб чего-то там на что-то наматывать, (информация к размышлению: Колбасным переулком в Генуе морской народ называет узенькую, извивающуюся колбаской улочку, расположенную неподалеку от порта, где моряки не только затоваривались, но и... - легенда от бывалых мореманов; некогда, в стародавние времена, когда нравы были попроще, а люди посмелее и погостеприимнее, в холодное время года жаркие генуэзские рагацци (девчонки) горячо встречали вразвалочку сошедших на берег матросов не только распростертыми объятиями, но и раздвинутыми ногами, между которых на земле стояли ведерки с тлеющими угольками... - конец информационного блока) - глумливо продолжил он, подходя к курсографу. - Вижу вы тут посвоевольничали в мое отсутствие? - совершенно безо всяких эмоций поинтересовался второй помощник, переводя свои кристально чистые голубые глаза с ленты прибора, зафиксировавшего наши кренделя, на виновников незапланированных изменений курса.

- Да, понимаете, Лев Соломонович, тут рыбаки под носом крутились... - выдавил я из себя нелепое, но тем не менее близкое к истине объяснение.

- Что тут непонятного, все предельно ясно. Опять эти чертовы макаронники забрались порыбачить в запретную для них зону... Надеюсь, не придавили никого, а то с этими засранцами нахлебаешься потом дерьма, хотя американцы топят их почем зря и ничего, и ни гу гу... оплатят раздавленную посудину и всех делов...

Мы тут боимся, что могли трубкой Пито сеть зацепить... - изложил свое главное опасение рулевой матрос.

В ответ мы получили очередной ироничный смешок и наставление в духе времен парусного флота,

- Не бзди, братва! У этих итальяшек снасти сильно притопленные, с нашей осадкой мы в чистую поверх них проходим.

После этих слов мы смогли не только свободно выдохнуть, но также свободно и вдохнуть. Собравшаяся над нами гроза не разразилась, прошла на этот раз мимо. Вахтенный помощник уселся в капитанское кресло (это тоже запрещено и в какой-то степени даже противоречит морской этике, но наш мастер был либералом и смотрел на это понимающе - на кой черт нужно выстаивать четыре часа на ногах, когда в некоторых «безопасных местах маршрута» можно спокойно присесть и расслабиться) и безмятежно... задремал. До пролива, охраняемого античными чудовищами, было еще далеко, а сил на пробуждение любовницы им, наверное, было потрачено изрядно.

Мы, довольные благополучным разрешением кризиса, вернулись к своим непосредственным обязанностям - «смотрению в горизонт», только изредка оглядываясь на прикорнувшего судоводителя, мысленно мы удивлялись его нордическому спокойствию и спартанской невозмутимости,

- С него как с гуся вода! - вполголоса ответил на мой невысказанный вслух вопрос рулевой, - Не зря же у него фамилия такая - Гусев!

Я был полностью с ним согласен. Несмотря на то, что мы давно прослышали об имеющейся у нашего Льва мохнатой лапе в министерстве, относились мы к Гусю (вполне естественное для такой фамилии «погоняло», правда женская часть экипажа называла его намного деликатнее, можно сказать нежнее - Левушкой) по-доброму. Мужик он был справедливый и понимающий, и индюком не пыжился. Дело знал свое туго, ну, а за такие весьма ценные на флоте качества можно было простить и невиданное его рас...... ство. И хотя моя фамилия не была птичьих кровей, я дал себе зарок стать таким же мужественным и бесстрастным морским волком, как Лев Соломонович Гусев.

Вахта закончилась без происшествий, но отдохнуть не удалось. Вскоре палубную команду «пригласили» занять места по швартовому расписанию. Теплоход входил в Неаполитанский залив, оставляя за кормой Капри, одну из вилл которого облюбовал и долгое время в ней гнездился горький буревестник революции. Еще немного, еще чуть-чуть и на траверзе по правому борту появляются очертания прославленного братьями де Куртисами городка Сорренто...

Приблизительно час спустя судно было ошвартовано у пассажирского причала и обслуживаемые советскими морскими трудягами капиталистические разложенцы, едва протрезвевшие после ночного разгула, отправились на погрузку в ожидавшие их туристические автобусы. Было в этом, конечно, нечто неправильное, а если по-честному, то изуверское: мы - представители лучшей на свете страны, люди наивысшей морали, вынуждены были угождать этим зарубежным выродкам?!? Держава нуждалась в твердой валюте, и мы, на ровне с Большим театром, были в первых рядах ее добытчиков. И в этом (тоже) мы с ней (державой) были заодно, потому что лиры, песеты, франки, марки, драхмы, ну и конечно же баксы со стерлинговыми фунтами, нам тоже очень были нужны. Естественно, что мы не знали всех способов, которыми страна зарабатывала иностранные деньги, поэтому и о своих уловках в пополнении тощих кошельков мы тоже сильно не распространялись. Но опять я отвлекся! Кому какое дело до частнособственнических, шкурных интересов водных пилигримов. Вернемся к нашим баранам, т.е. морским путешественникам. Что туристы посещают в Неаполе в первую очередь? Ну, конечно руины! И конечно же Помпеи!

Было такое правило на пассажирских судах - при наличии свободных мест в автобусах (с одобрения и согласия первого помощника капитана, разумеется) отправлять в поездку с туристами членов экипажа. Приобщать, так сказать, рабочие массы к зарубежным культурно-историческим ценностям (скоро все нашим будет!). Ну, а как не отправить народ поглазеть на развалины древнего, погрязшего в разврате мегаполиса.

«Это же самое, что ни на есть материальное и фактически-документальное подтверждение марксистской теории общей и неизбежной для всего кап. мира судьбины - полного и тотального уничтожения.» - было поведано нам помпой (основным пастырем (или апостолом) загранзаплавцев - первым помощником капитана) во время очередного еженедельного окормления экипажа политинформацией и другой идеологической нетленкой. У нас же по поводу трагических событий из далекой древности сложилось собственное мнение: «Поразвлекались, мол, болезные, по б....ли на всю катушку и вот вам за это, пепел и камни на грешные ваши головы и похотливые тела»...

В общем, вполне пропагандистско-поучительная такая экскурсия наклевывалась, трехмерно-панорамная, так сказать, иллюстрация к картине Карлуши нашего, Брюллова....

Но я не поехал, я там уже был и почему-то разруха меня не испугала, может от того, что и на родине нашей с руинами было все в порядке... В общем, миру уже однажды разрушенного капитализма я предпочел мир еще не окончательно сгнившего общества, но находящегося уже на той стадии, когда источаемые им запахи, демонстрируемые виды, как впрочем и другие показатели признаков упадка и разложения сильно привлекают разного рода... падальщиков и насекомых. Захотелось, знаете ли, заново вкусить, нюхнуть, воззреть, ароматы пока еще живого города, расположившегося по северную сторону зловещего Везувия. Города еще настолько бойкого и эмоционального, что вряд ли у земных недр достанет духу завалить отходами своей жизнедеятельности этот веселый и бесшабашный человеческий муравейник.

Но не срослось, не склеилось, не задалось, короче - не свезло! Не знаю, по какой такой причине, но в первый раз за всю практику в увольнение на берег меня приписали в группу к «тетушкам» (женщинам бальзаковского возраста и раблезианских размеров) из ресторанного камбуза. На судне я против них ничего не имел, даже наоборот! Они были женщинами простыми и сердобольными. И у них всегда можно было чем-нибудь поживиться (с пассажирского стола), но фланировать с ними по Неаполю!!! Они были настолько без комплексов, что сходили на берег в комнатных тапочках и домашних халатиках, а единственным местом их интересов были специализирующиеся на обслуживании моряков из-за железного занавеса магазинчики, в которых они так беззастенчиво напористо и расторопно торговались с итальянскими маклаками, что те вынуждены были уступать им в цене намного больше, чем нам - «сильной» половине экипажа. И все из-за того, что дамы эти ни во что не ставили эту самую заграницу, тем более ее мужское народонаселение. К итальяшкам, впрочем, как и к французишкам, отношение у них было плевое, и как я понял из их рассказов, местные синьоры и французские мусье в подметки не годились их деревенским мужичкам...

Пришлось терпеть. Делать вид (естественно - безуспешно!), что я не с ними, что я вообще случайный прохожий. Но кого я мог обмануть кроме самого себя, когда нашего соцреалистического брата неаполитанские фрателли (братки) - местная мелкая мафиозная шелупонь - вычисляла за морскую милю.

Итак, увольнение провалилось во всех аспектах и никакого тебе «кина» для совершеннолетних.

Ну и ладно! Подумаешь! Завтра в Генуе, на родине самого знаменитого мореплавателя первой половины второго тысячелетия, оторвемся по полной программе! Главное, что утром все гладко сошло. Могло быть и хуже. С такими позитивными мыслями, ну и с несколькими объемными пакетами, набитыми колониальными товарами я и вернулся на борт.

Дневные вахтенные часы прошли, вернее проползли в стоянии у трапа. Делать было абсолютно нечего, кроме постоянного поглядывания на вестибюльный указатель времени. Туристы начали возвращаться, когда нас уже сменили. До отхода из порта оставалось менее двух часов, а это означало, что поспать опять не удастся.

Вышли мы из Неаполя точно по расписанию, к счастью, никто из пассажиров не отстал от групп и не потерялся. К полуночи со всеми служебными обязанностями было покончено и я, добравшись (наконец-то!) до своей каюты, с удовольствием растянулся на койке, вполне справедливо рассчитывая на непрерывный трехчасовой сон. В морфейное беспамятство я провалился мгновенно, стоило только присесть на постель. Но судьба-индейка оказалась ко мне немилостива. В самое сонное время, в половине третьего ночи палубную команду вновь подняли на трудовые подвиги. Начальство решило, что пришло время избавляться от балласта. Но, не хватайтесь за сердце и не пугайтесь! Не думайте, что кровожадные краснофлотцы замыслили недоброе - сброс за борт доверившихся нам туристов. Нет и еще раз нет! Все гораздо проще. Нужно было срочно освободиться от накопившегося за три дня мусора. Им уже были переполнены все пластиковые мешки и контейнеры. Не трудно предположить, что эту проблему запросто можно решить в любом порту захода, но ведь за эту услугу надо платить, платить немало и платить с таким трудом заработанной для страны валютой. Русские, в большинстве своем, нежадные люди - лишнего нам не надо, но за свое - мы горой постоим, особенно, когда главным лозунгом в стране является выдвинутый вторым Ильичем тезис : «Экономика - должна быть экономной!». Вот мы и помогали стране экономить, как могли - вместо сдачи мусора на суше мы попросту засевали им гладь морскую. Нехорошо это, скажете вы и будете... неправы! Сколько им там еще осталось до полного загнивания? Пятилетка, ну две, от силы три... Ничего страшного, если мы немножко им поможем, ускорим, так сказать, естественный эволюционный процесс. Тем более, что делать это с каждым разом становится сложнее и сложнее, и все из-за криков о помощи зажравшихся буржуев. Не по духу им, видите ли, горы мусора, завалившие лучшие пляжи Лазурного берега. Полно его и в Портофино, немало в Ницце и Каннах, с избытком на побережье у горы (папы) Карлы. Подумаешь, какие нежные, вас же не нефтью залили и не мазутом! На ихних пляжах душевые кабинки на каждом шагу, можно бы и отмыться "без шуму и пыли"... Следствием же этих жалоб стало усиление контроля за прибрежной полосой со стороны береговой охраны. К делу они отнеслись серьезно - подключили к патрулированию не только катера, но и вертолеты. Естественно, что это создало для нас определенные трудности. Сбрасывать отходы в дневное время стало невозможным делом, да и в ночные часы можно было нарваться на мощные прожектора барражирующих вдоль побережья геликоптеров, и тогда штрафных санкций не избежать, суровых, кстати. Однако, какова главная черта русского характера? - чем задача сложнее и ситуация критичнее, тем нам веселее и настрой патриотичнее ...

Именно с таким позитивным и жизнерадостным настроем мы, шесть человек палубной команды, возглавляемые драконом (боцманом), скопились у грузового люка по левому борту. Операция была отработана до мелочей, очистить судно от балласта предполагалось менее чем за одну половину склянки (четверть часа). Но, как нередко бывает в таких ситуациях уложиться в норматив не удалось вследствие «маленькой технической неувязки» - подвели любезно предоставленные греческими (а еще братья по вере называются!) снабженцами пакеты для мусора. Они на глазах расползались по швам, досрочно выпуская на волю свое неприглядное содержимое. Ночь, к счастью, была безветренная и безлунная, что с одной стороны не позволяло мусору слишком сильно разлетаться, а с другой (безлунной) стороны, гарантировало нам большую скрытность. Тем не менее скорости хода в двадцать узлов было достаточно, чтобы обеспечить вокруг судна турбулентный поток, превративший наше мероприятие в конфетти-шоу.

- Вы мне только засрите борта этой дрянью, будете на ходу в люльках болтаться, дерьмо свое отскребать! - Вполне справедливо, но несколько сгущая краски, возмущался дракон (работать за бортом во время движения судна было категорически запрещено).

Чувства его были, как и понятны, так и легко объяснимы - представьте себе входящий в Генуэзский порт белоснежный пассажирский лайнер с середины борта до кормы изгаженный всевозможными отходами жизнедеятельности плавучей блудодельни...

Однако к несказанному нашему удивлению и вящему удовольствию ни одна женская гигиеническая прокладка, ни один использованный по назначению предохранительный «бэлун» не прилипли и не приклеились к непорочно белой крутобокости нашего горячо любимого парохода. В душах моряков отлегло и потеплело, как и должно быть у людей, достойно реализовавших свою сиятельную миссию - от балласта мы избавились и на горячем пойманы не были. Можно было сделать мусору ручкой адье или, что было ближе и географически, и лингвистически пропеть: О, мусор, чао, мусор, чао, мусор, чао, чао, чао... А затем строить предположения: «На какой пляж высадиться наш новый десант?» Будет ли это Лидо ди Остия или Чвитавеккья...

Маленькая, но очень важная ремарка: Подобной практикой грешили не одни лишь экипажи судов стран соцлагерной дружбы, но и местные - вполне себе капиталистические мореходы... и не только в Средиземноморье, и не только в Атлантике, но и на других необъятных просторах Мирового Океана.

С этими радужными мыслями и чувством исполненного долга я и вернулся в каюту. До заступления на вахту еще час, не думайте (о мгновеньях свысока!), что этого недостаточно, чтобы успеть дать богатырского храпака - это ведь целых 60 минут - 3600!!! секунд личного, свободного от профессиональных и общественных забот времени. Сбрасываю обувь, сажусь на койку, а в голове туда-сюда бегают воспоминания о событиях прошедших в суматохе суток, за которые я порядочно устал и сильно недоспал, но в общем и целом, ночь и день прошли удачно - утром свезло, да и сейчас с мусором тоже, нужно признать, подфартило, как с погодой, так и с береговой охраной. А будь ночь ветренной и дуй навстречу трамонтана, не избежать бы нам тогда печальных последствий. Одним словом пронесло...

Вот, не говори гоп пока не... Не успела идея об успешно завершающихся сутках окончательно выкристаллизоваться и прочно осесть в ячейке памяти, как судно здорово тряхнуло...

«Айсберг?!?» - предположила не изжитая еще во мне окончательно чисто обывательская, чайниковско-сухопутная, частичка подсознательного, но ее тотчас же оборвала и пристыдила разрастающаяся и с каждым днем все более укоренявшаяся в молодой душе мореманская составляющая формирующегося характера: «Какой к черту айсберг! Это все-таки пойманные нами утром сети дали о себе знать!» От этой мысли мне сразу, резко и сильно поплохело. Все! Милых сердцу снов не будет. Сейчас начнется поиск виноватых!

Как в воду глядел... Из динамиков полилась леденящая душу трель сигнала общесудовой тревоги. Занудный 30 секундный звонок громкого боя не предвещал ничего хорошего. На учебную тревогу это было не похоже, но пояснений в словесной форме пока не поступало. Похоже, что на мостике еще сами не разобрались с чем столкнулись и во что вляпались.... В рулевую рубку, к месту сбора согласно своему судовому номеру я несся с душой, прочно обосновавшейся в нижней части тела. Представлял - вхожу в рубку, все на меня оборачиваются, указывают (тычут в харю) пальцами и укоризненно заявляют: «Это он виноват! Это он не доглядел, он рыбаков не заметил! А еще впередсмотрящий называется! Гнать его с флота! Таким бракоделам у нас не место!» Дальше - хуже и в том же духе, но несколько в иной стилистике и чисто морской лексике. Уши и щеки мои уже горели еще до того, как их успели оттягать и отхлестать.

На мостик я просочился полевою мышкой - зря старался! Вломись я на голубятню панцирным суматранским носорогом на меня и в этом случае никто бы не обратил внимания. В рубке присутствовал весь топ брасс (как говорят англичане), а если по-нашему, весь судовой комсостав. Судя по их напряженным спинам, я догадался - дело швах и, что наша давешняя промашка здесь ни при чем. Никак, слышите, никаким образом, утренний инцидент с рыбаками не мог привести к столь серьезным последствиям.

К каким? Этого я еще не знал, а спрашивать... постеснялся... Курсантским нутром почуяв, что я здесь лишний, что и без меня обойдутся, я крабьим шажком «слинял» на левое крыло мостика. Если, что - чего я на своем, указанном в авральном расписании месте.

На свежем воздухе меня отпустило. Сначала стало поспокойнее, ведь как-никак, а гора с плеч! Не из-за меня, выходит, весь этот ночной сыр-бор! А затем захотелось узнать, что же, доннерветтер, происходит на самом деле? Почему ход судна заметно замедляется при работающих на полных оборотах двигателях (успел приметить положение ручек машинного телеграфа). Я стал вглядываться в даль... и... толком ничего не разобрал. Глаза не привыкли еще к темноте, но даже того, что я увидел, вернее предположил, что увидел повергло меня в ужас...

Никого и ничего более не стесняясь, я вернулся на мостик за биноклем. Хрена вам лысого, а не бинокль, товарищ практикант! Все находящиеся на мостике оптические приборы были задействованы командирами всех мастей и служб. Но я же не лыком шитый! Я к РЛС. У радара тоже столпотворение, но экран у него большой и защитная крышка снята... Картинка, отображенная радиолокационной станцией, была из какого-то совсем не повседневного, некого другого, непривычного нам мира. Судя по ней, наш теплоход вонзился своим бульбом (лукообразной частью носа судна, находящейся ниже ватерлинии и выступающей вперед) в нечто аморфно-полутвердое, едва отражающее лучи радиолокатора.

- Что это? - ну, как дитё несмышленое, огласил я вполголоса давно подвисший в рулевой рубке вопрос.

- Может это гигантский кальмар или спрут ? Я таких на старых картинках видел ... - предположил дышащий мне в затылок напарник по утреннему безобразию.

- А может и осьминог, - вставил свои непрофессиональные пять копеек главный пастух туристических барашков - старший пассажирский помощник.

- Это активная протоплазма! - выдавил из себя старший штурман, припомнив главного героя фантастического рассказа некогда популярного у нас писателя Роберта Шекли.

- Это ни что иное, как Левиафан, - подал голос обычно молчаливый начальник радиостанции.

- Кракен это! Наверняка кракен! - пробурчал глуховатый на одно ухо, “дед”- старший механик.

- Нет! Это Вий! Определенно, морской Вий! - авторитетно и без тени сомнения заявил наш Лев, который Гусев, и сделал то, за что любой другой бы горько поплатился. Соломоныч истово и троекратно перекрестился. И мне от чего-то почудилось, что последовать его примеру захотели почти все присутствующие в рубке, кроме

- Кончайте байки травить! - с характерной для него нетерпимостью по отношению ко всему аномальному и научно необъяснимому оборвал старпом едва начавшуюся дискуссию, - Скорее всего это какой-то неизученный вид планктона (офисный наверное?). Надо добавить оборотов до «самого полного» и прорываться.

- Согласен! - сказал мастер, - Павел Николаевич, самый полный вперед. Старший штурман (это была его вахта) перевел рычаги дистанционного управления двигателями в положение «Самый полный вперед!» Несколько мгновений спустя по судну прошла дрожь - это дизеля заработали на полную мощность. Однако вопреки ожиданиям и надеждам судно не то что не ускорилось, оно практически остановилось, и...

На носовую швартовую палубу стало вылезать нечто бесформенное - серо-буро-малиновое. По началу - этого - ЧЕГО-ТО было немного, но оно все лезло и лезло на палубу, как тесто лезет из квашни. Одновременно, Нечто стало издавать едва улавливаемый ухом, но сильно угнетающий нервную систему звук, а как сказали бы в Одессе - принялось тошнить нам на нервы. На мостике полный ступор. Никто ничего не понимает, все пялятся на незваного оккупанта.

- Чудище, обло, озорно, огромно, стозевно и лайя, - произнес помполит хорошо поставленным, протодиаконовским голосом, малопонятную, но почему-то очень, как мне показалось, подходящую случаю фразу. Слова попали в точку, но ничего не изменили. Все по-прежнему в остолбенении смотрели в сторону вторжения...

Наконец мастер, после кратковременной прострации приходит в себя (почти как Сталин!) и возвращается к командованию вверенным ему автономным водоплавающим кусочком нашей великой Родины,

- Приказываю: палубной команде - вооружившись всем, что есть на пожарных щитах, плотницкой, столярной и слесарной мастерских - выдвинуться на полубак и постараться сбросить эту гадость за борт; пожарным матросам - раскатать пожарные рукава и поддержать усилия палубной команды струями из брандспойтов; первому помощнику - спуститься в мою каюту и принести мое личное оружие, второму помощнику Гусеву - вместе со своими вахтенными доставить на мостик все имеющиеся в фитнес-центре ружья для стендовой стрельбы с максимальным запасом патронов. Всем старшим групп приказываю быть на постоянной радиосвязи. Выполняйте!

Всё и все пришло в движение. Рулевая рубка пустела на глазах, когда настал наш черед покинуть мостик, мы услышали очередные команды капитана,

- Обе машины стоп! Обе машины полный назад!

Мастер предпринял попытку стряхнуть с судна непрошенного визитера. Что из этого вышло? Да ничего! То есть - ничего хорошего. Мы это поняли не сразу. Только тогда, когда добрались до расположенного на корме спортивного центра, устраивавшего во время дневных морских переходов соревнования в стрельбе по тарелочкам. На ют тоже лезла морская нечисть. И это уже не была бесформенная масса, оккупировавшая бак. На корме хозяйничали членистоногие. Число их было - легион. Гады были самых разных видов, размеров и сортов. Они забирались на теплоход через кормовую швартовую палубу, одно из немногих открытых пространств на судне.

Второй помощник. - Мостик. Гусев на связи, на корме проблемы. Нас атакуют гады морские.

Капитан. - Ружья при вас?

Второй помощник. - Так точно!

Капитан. - Защищайте судно всеми возможным средствами! Открывайте огонь на поражение!

- Заряжай! - скомандовал Соломоныч и подал пример, переломив ствол своего Серебряного Голубя от Беретты. Мы сделали тоже самое. Секундное дело и патроны в стволах,

- Огонь! Мочи гадов!

И началось и понеслось. Выстрелы следовали один за другим, иной раз мы стреляли дуплетом. Во все стороны летели ошметки; раков-богомолов, крабов, омаров (лобстеров), лангустов и прочей подводной средиземноморской фауны.

- Сколько деликатесов набили, хватит всей команде и на завтрак, и на обед с ужином, - прокомментировал побоище второй помощник во время перезаряжания.

- Это если они сами нами не позавтракают, - предположил рулевой матрос, наученный жизнью не верить в чудеса, а быть готовым к наихудшему развитию событий и ковать свое счастье, а может быть и несчастье собственными руками.

Мы и ковали, то есть продолжали стрелять, как заведенные. Горы трупиков вокруг нас росли, но гады - они на то и гады, чтобы делать гадости. Наших усилий было явно недостаточно, чтобы сдержать эту чертову прорву - и мы отступили, вернее (что должно прозвучать более героически), отошли на заранее подготовленные позиции. На самом же деле, мы пятились назад, (подобно тем же ракообразным) поднимаясь по трапам спиной вперед, а твари морские, не давая нам передыху продолжали наседать. Наступил момент, когда и я поверил, что завтракать будут нами. Последние фразы, услышанные мной, были,

Рулевой матрос - За что это они на нас взъелись, неужели за срач, который мы им устроили?

Второй помощник. - За него, родимый! За него и не только! Достали человеки своим безостановочным прогрессом, как морскую тварь, так и земную с небесной. Пришла, видимо, пора ответ держать за свои шалости бездумные...

Тут у нас закончились патроны, и мы, как настоящие суворовские гренадеры, были вынуждены перейти к штыковому, точнее прикладному(Пуля - дура, приклад - молодец!) бою. Сколько ударов о палубу и переборки выдержал приклад моего ружья я не знаю, думаю немного. Предпоследний из них я нанес по невиданно большому лупоглазому чудищу, ухватившему меня клешней за щиколотку. Удар не получился, прошел вскользь, но нажим свой на мою тонкокостную ногу, гадина на миг ослабила. Однако из инструмента своего полностью меня не выпустила, а когда я замахнулся для того, чтобы размозжить уродливую черепушку членистоногой мерзости, она изловчилась выбить хвостом мое оружие и, перегруппировавшись, перекинула клешню на мое колено... Еще одно подобное усилие со стороны морской паскудины и ее биологические кусачики схватят меня за самое святое место... Вот тогда-то я и закричал, благим матом заорал,

- Не виноватый я! Меня заставили!

----------------------------------------------------------------------------

- Чего орешь-то! Сон, что ли плохой приснился? На вахту пора подыматься, голубчик (!?), - услышал я знакомый голос пожарного матроса (в чью обязанность входило во время последнего (четвертого) обхода судна будить сменщиков) и начал постепенно приоткрывать сильно, до боли зажмуренные глаза...

Я лежал в моей каюте, на своей койке. Рядом стоял коллега по работе и его крепкая натруженная долгой морской службой рука покоилась на моем голом колене...

Ну, это мне точно не привиделось - грубая мужская длань на моем уже порочном, но еще вполне юношеском колене. Это случайно? Или я, что-то пропустил, следуя в кильватере (по женской части) за своим вахтенным начальником? Может это новый-старый тренд в человеческих взаимоотношениях и очередные Помпеи с Содомом и Гоморрой на подходе? Но, как бы то ни было, думается мне, что Соломоныч этого не только бы не одобрил, но и, вполне вероятно, озвучил бы свое оригинальное мнение соответствующим моменту образом... коли был бы еще жив, а не пал в неравной схватке с обитателям морских глубин. Если бы мерзопакостные членистоногие не порвали его на части и не сожрали со всеми потрохами и деликатесной, лишь немногим не дотягивающей (из-за чрезмерного употребления представительского алкоголя) до фуагры, гусиной печенкой... Или как?

Другие работы:
-1
21:09
473
Комментарий удален
Долго, нудно, куча разных несовместимых стилей, нецензурщина открытым текстом, юмпортные, тюремные и из других эпох жаргоны, лишние детали, кошмарная пунктуация… После наконец-то случившейся «фантастики» низведение её к сонному кошмару и тут же возведение обратно в кошмар реальный, с приправой из намёков на полупризрачные неуставные отношения…
Автор, ЗА ЧТО вы так с читателями?..
VVA
05:23
Сюжет неплох, а вот удобочитаемость оставляет желать лучшего. Если была цель сломать читателю мозг конструкционными нагромождениями и ненужными деталями, то получилось прекрасно. Текст можно было бы на треть сократить, сделав более лаконичным и динамичным.
Загрузка...

Достойные внимания