Всего лишь сон

У Лёшки Григорьева были все признаки деятеля искусств: отдельная квартира, автомобиль последней модели, водопады алкоголя, калейдоскоп подружек. Только самого главного не было – таланта. Но это и не важно, так как его отец являлся председателем городского комитета по культуре. Поэтому любой местный критик или искусствовед, присутствуя на выставках молодого дарования, старательно искал в его картинах что-то и, несомненно, находил… из принципа. В тени этого светоча находился его двоюродный брат Егор Караваев. Он также был художником, но нищим и безвестным. Его полотна оценят только лет через 50-60 как бывало у многих гениев, считал он. Ну а сегодня финансовый вопрос встал очень остро: оплата съёмной лачуги, долги банку и всем друзьям, пустой холодильник. Кто спаситель? – Дядя.

Щелкнул замок на металлической двери, затем на деревянной. На пороге появилась Валентина Ивановна, худая маленькая старушка в дурацком цветастом платье, - домработница, а по совместительству бывшая тёща. Зачем дядя её у себя держит для Егора оставалось загадкой.

-Опять ? – холодное надменное лицо Валентины Ивановны раскрасилось удивлением.

-Не опять, а снова, - буркнул Егор.

-Так и быть, проходи, - снизошла домоправительница. - Не забудь надеть бахилы. Пыли-то сколько притащил! – командовала она.

Совсем помешалась на чистоте бабуля. Всё-таки неудивительно. Антикварная (якобы) мебель, огромные зеркала, канделябры, лепнина, орнаментированные обои, тяжелые шторы, каскадные люстры, бесчисленное количество вазочек и статуэток- всё нужно стерилизовать чуть ли не каждый день. Дворцовый стиль в провинциальном жилище – апогей пошлости.

-Когда ж ты сюда дорогу забудешь?- совестила бабуля внука, пока вела по анфиладе к кабинету хозяина хенд-мейд музея.

-Всего-то третий раз,- оправдывался проситель.

-Хе, счетовод-любитель. Лучше бы ты так работал, как клянчил. Ты на Алёшу посмотри. И умный, и работящий и хвалят его все. А ты что?

-Ну, баб, не начинай...

-Что за шум, а драки нет?!- в дверях кабинета образовался Анатолий Владимирович-дядя, высокий грузный мужчина почти пенсионного возраста с каменноподобным лицом( в общем памятник самому себе). – А, Егорка! Заходи, - голос у него был под стать-монументальным. – Смотри, что мой сын написал.

В широком кожаном кресле расположился портрет Анатолия Владимировича. Ничего примечательного. Любой ученик что-то наподобие может наваять. Егор повернулся к дяде. Руки в боки, ноги на ширине плеч, восхищённый взгляд – он был в крайней степени гордости( за Лёшку? или за себя?)

-Неплохо, не правда ли?- не унимался восторженный ценитель.- Думаю, куда повесить.

Племянник изобразил задумчивость, дядя недовольно хмыкнул.

-Ладно, потом решу,- продолжал Анатолий Владимирович,втискивая себя в любимое кресло, которое с каждым днём становилось всё меньше и меньше по неизвестной причине.- Ну давай выкладывай, зачем пришел? Враги подослали? Ха! Шутка. Если денег – не дам.

-Почему?- искренне удивился бедный родственник.

-За тобой и так большой должок. Каждый месяц одно и тоже: дай, дай. А отдавать когда будешь?

-Заработаю – отдам,- оправдывался должник.

-Чем?

-Картинами!

-Какие картины - не смеши меня. Что-то я ни одной не видел. В каком подполье ты их держишь?

-Разве я виноват, что их никуда не берут.

-А ты хоть каплю усилий приложил, чтобы взяли. У Алексея ведь принимают.

-Что вы мне всё вашим Лёхой тычите?- вскипел Егор.- Да кому нужна была бы его мазня, если бы не папаша.

-Ну спасибо, родственничек, отблагодарил!- заскрежетал памятник.- Сестра со слезами просила: помоги, мол, ребёнку, не место ему в деревне, талант пропадает. А он вот значит как! Ест, пьёт за мой счет, да ещё и поучает. Сопляк. Вон отсюда!

Анатолий Владимирович, красный и потный от крика, пытался выбраться из кресла, однако терракотовые подлокотники надежно удерживали его мощную тушу…

Ночью Егор стоял как вкопанный, подпирая косяк головой пока ещё своей квартиры и слушал беспрерывную трель звонка.

-Свет, открывай!- ревел жилец.

Внутри царило гневное молчание. Егор вытащил из мятых шортов ключ – замок нервно забегал по двери. Вдруг он услышал сзади себя требовательное мяуканье.

-Ой, Дашка пришла, молочка принесла,- заплетающимся языком пропел хозяин и неожиданно попал в замочную скважину.

Когда оба попали в иссиня-черную прихожую, тот что повыше сразу же встретился копчиком с полом. Всего-то одна чекушка, а как накрыло(первая мысль), на старые дрожжи(вторая). Сбоку почувствовалось что-то мягкое, горячее и мурчаще-хрюкающее.

-Дашка, ты единственная, кто меня понимает и жалеет в моей… жизни,-резюмировал обиженный гений, закуривая последнюю сигарету.

Пробираясь сквозь тьму на четвереньках, он ткнулся носом в кровать, выплюнул тлеющую никотиновую смерть и рухнул рядом со своим лежбищем.

Солнечные лучи впились в закрытые глаза Егора. В следующее мгновение головная боль бетонной плитой прибила к полу, мышцы одеревенели, в животе разгорелась революция между тонким и толстым кишечником. Преодолевая вышеперечисленные симптомы, больной принял вертикальное положение. Комната кружилась и приплясывала. Среди порванных эскизов, искареженных тюбиков с краской, пестрой палитры, сломанных карандашей и кисточек, крошек раздавленного угля, вперемешку с окурками и бутылками разномастного алкоголя, не было ничего, что могло бы облегчить страданиянесчастного. Тогда он решил совершить утренний моцион: обычно помогало при отсутствии других средств.

-О, реновация коснулась своим инновационным крылом и наш городок,- заключил Егор, увидев существенные изменения в подъезде, а именно: кипельно белые стены и пол, прозрачные перила, потолки на каждом этаже источали мягкий ровный свет. Художника замутило от такой идеальной картины. Он прислонился к прохладной стене со стоном «ой, плохо мне». В стене появилось отверстие. Выплыл стакан с нежнобирюзовой газированной жидкостью. Егор не задумываясь опустошил содержимое. Блаженство растеклось по всему телу. Лекарство от похмелья?!Служители муз поют вам оду. Вдруг где-то рядом раздался бодрый голос:

-Доброе утро! Сегодня 1 июля, 10:00, температура +55⁰, влажность 0%, давление 700мм.рт.ст., скорость ветра 3м/с, интеллектуальное покрытие 100%.

Н-да, насчет песен поспешил.

На свежем воздухе бред приумножился. Вместо привычного пятиэтажного уныния в небо устремились огромные стеклянные цилиндры. Из их недр выплывали бледные человеческие фигуры в деловых костюмах. Они, подождав немного, когда из дыры в расступившемся асфальте появлялись забавные агрегаты (помесь пылесоса и помидора), садились внутрь и уносились прочь. На газонной травке в центре двора расположилась группа любителей йоги с девушкой-инструктором, лицо которой изображало такое счастье, какое бывает только в рекламе. Егор от увиденного зажмурился, помотал головой, потер лицо руками. «Глюк-глюк, уходи. Дрянная шипучка!» - заклинал Егор. Однако ничего не изменилось. Тогда, повинуясь укоренившемуся в подсознании обезьяньему инстинкту, он полез за телефоном. Похлопал себя по карманам – ничего. Ни телефона, ни денег, ни ключей. Вернуться? Э-э, к чёрту. Караваев медленно опустился на тротуар. Он прогнулся под парнем как диван. Полился релакс:

-Собственное производство, любой метраж, эксклюзивный дизайн, от эконом до элит класса.

Каждое слово дублировалось светящимися строчками, которые летали перед глазами.Жертва отмахивалась, однако предложение повторялось всё настойчивее. В конце концов голосок предъявил счет под названием « смотрел - плати». Редкие прохожие настороженно косились на подобное зрелище. Остановилась девочка лет семи. Она коснулась пальчиками своего виска – истерическая реклама исчезла. Егор поблагодарил маленькую спасительницу, она пожала плечиками и вприпрыжку помчалась по очень важным детским делам.

Караваев еле-еле встал, рефлекторно отряхнулся (хотя казалось в этом не было никакой необходимости) и побрел в неизвестном направлении. Он смотрел себе под ноги: они слегка погружались в асфальт как в пляжный песок. Егор обернулся – его следы исчезали, превращаясь в ровную поверхность. Так незаметно для самого себя он очутился около проезжей части, точнее почувствовал потрескивание в волосах. Невидимая электромагнитная стена надежно защищала пешеходов от автотранспорта. О её наличии свидетельствовало только небольшое голубоватое свечение вокруг тех частей тела, которые непосредственно попадали в поле её воздействия. Большой мальчик таким образом и развлекался бы, если бы не предупредительно-заботливый разряд (просунул руку слишком далеко). Получив легкий ожог, Егор обратил наконец-то внимание на окружающую его среду. Любой мировой мегаполис померк по сравнению с увиденным. Гигантские небоскребы переливались товарами и услугами, зазывали в свои хищные объятия приятными голосами. На дороге, уходящей по длине и ширине далеко за горизонт, а также на несколько метров выше, в воздухе, практически бесшумно проносились «сосиски», «помидоры» и даже «пиццы». На пару мгновений данный гастрономический ряд застывал перед красным полупрозрачным барьером. Желтым. Зелёным. И вот транспортные средства уже опять пролетали мимо. Нутро художника запросило пропитания.

По широкому тротуару неспешно прогуливались люди в странных одеждах, похожих на дядюшкины обои, и головных уборах точь-в-точь как люстры из той же серии. Они выглядели бодрыми, веселыми, довольными жизнью. Среди них попадались те бледные личности, которых Егор видел во дворе. Их лица ничего не выражали, двигались они поодиночке. К одному из этих индивидов пристроилось четверо подростков. Трое шли сзади след в след, четвертый вытащил из уха светящуюся нитку, растянул её вдоль и поперёк, отчего она превратилась в плоский экран, на котором появилась схема перекрёстка (туда приближался «паровозик»). Тинейджер проделал над ней какие-то манипуляции, затем дотронулся до неизвестно откуда материализовавшегося стаканчика кофе, мгновенно исчезнувшего после прикосновения, в одно движение сжал карту до яркой точки и спрятал обратно в ухо. В это время человек в сером костюме, идущий во главе колонны, повернулся на 90⁰ и замаршировал прямо на дорогу. Защитная преграда игнорировала данное событие. На середине полосы, когда исчез зелёный барьер, поток машин пронесся стремительно – нарушитель рассыпался на пиксели и исчез. Мелкие хулиганы ликовали.

- Десятый! - завопил один из них. - Я заказал выпить. Поехали отмечать.

Невдалеке послышалось противное кряканье полицейской сирены – правонарушители уже растворились в толпе.

Из здания, возле которого пребывал в апатии Караваев, вышел человек. Он нечаянно задел плечом нашего зеваку, извинился и неожиданно расплылся в хитрой улыбочке.

- Горыч? Это ты?! А! Здорово братан!

Перед ним стоял мужчина средних лет в тунике явно женской, батистовых штанах поверх болотных сапог. На груди красовался портрет Анатолия Владимировича, не оцененный гением от живописи.

- Лёха? - не поверил своим глазам Егор.

- А кто же ещё?! - обнадежил двоюродный брат. - А ты кто: тело или сознание?

- В каком смысле? Я - это я.

- Не обращай внимания. Потом объясню.

Милый женский голос прошелестел:

- У вас поднялось давление, участилось сердцебиение , уровень стресса вышел за пределы среднего значения. Вам необходимо закрыть глаза, сделать три глубоких вдоха.

- Кто это говорит? - не переставал изумляться Егор.

- Вот до чего ты меня довёл, - в шутку стыдил Алексей, выполняя рекомендации. - Слушай, а тебе имплантировали пищеварительную функцию? - Егор недоумевающе пожал плечами. - Есть хочешь?- Голодный кивнул.

Через пару секунд они зашли в уютное кафе. Там были расставлены столы, напоминающие палитры, вокруг них - стулья, похожие на скрученные листы ватмана. В противоположной стороне от входа разместилась барная стойка. За ней скучал бармен, развлекая себя тем, что подшучивал над официанткой, которая выглядела как манекен нежели человек. Потянуло гарью…

- А это ещё что такое? - возмутился Алексей, быстро подходя к двум девушкам, которые весело щебетали за крайним столиком около окна.

- Вы где должны сейчас быть? - обрушился с гневом Григорьев на посетительниц.

- Не пойду в инкубатор. Он визгливый и сопливый, - капризничала одна.

- Я тоже нет. Там скучно, - не отставала другая.

- Разве вы не знаете, привилегии просто так не дают. Сколько я сил потратил на это.

- Тебе надо сам и забирай.

- Вообще-то это нужно всему обществу. Не каждый день дети рождаются и не у всех, сами знаете.

- Уровень стресса критический. Вам необходимо… - начал было информировать умиротворяющий голос.

- Молчать всем!!! - Алексей Анатольевич побагровел, став абсолютно похожим на своего родителя.

- Дорогой, дорогой, - залепетали дамы, подскочив к нему. - не злись. Мы сделаем всё, что захочешь, только дай денежку, - Они принялись поглаживать и теребить его модную тунику.

- Опять? Я же вчера перевёл.

Девицы замялись. Из-под стола вылетело бело-меховое существо и приютилось на руках одной из хозяек. У зверька были крылья летучей мыши и павлиний хвост, а во всем остальном – обычный котенок.

- Это кто? - раздраженно спросил Алексей, указывая на раскатисто-мурлыкающее животное.

- Дашка! - в два голоса заявили девушки. - Милый, тебе нравится?

- Какая Дашка? - процедил сквозь зубы «милый». - Ни копейки не получите, если…

Испуганные дамы выскочили вон. Алексей рухнул на стул и высказал слова возмущения в адрес удалившихся.

- Кто они тебе? - полюбопытствовал Егор.

- Жёны, - отмахнулся Алексей.

- Почему две?

- Слишком много было требований. В одну все не поместились.

Караваев почувствовал приближающееся сумасшествие и запах чего-то горелого.

- Лучше расскажи о себе, - продолжал Алексей. - Я тебя 50 лет не видел.

- Сколько? Почему?

- Видимо совсем недавно… и только тело… - загадочно сказал Алексей. - Сделаем заказ?

Григорьев поводил глазами по барной стойке – пробежал хоровод еды и напитков. Через пару секунд манекен- официантка включила улыбку и ноги - доставила две крохотные антоновки. Фрукты имели вкус жареной курицы. Почувствовалось переполнение.

- Представляешь, - продолжал повествование Алексей. - я уже 30 лет председатель городского комитета по культуре.

- Должность перешла по наследству, - пытался съязвить Егор.

- Обычное дело, - согласился кузен. - А хочешь и тебе работу найду. Дураком, например.

- Что?

- Не обижайся. В наше время дурак – очень редкая востребованная профессия. Кругом все такие умные, талантливые ещё до рождения. Аж тошнит.

Едкий щиплющий запах заполнил всё пространство.

- Где у них горит? - спросил Караваев, покашливая. - На кухне, наверное. Ты чувствуешь?

- Нет, здесь ничего не горит, - отрезал Алексей. - Кроме того, такой атавизм как кухня давно устранён. Скорее всего у тебя всплыло воспоминание о последнем дне, когда ты в своей берлоге сгорелвместе со своей мазнёй. Да-да, и не надо на меня так смотреть. Никто не узнал о тебе и не оценил твои шедевры даже через 50 лет, как тебе представлялось. Какой только идиот решил тебя пересоздавать?

Последнюю фразу Егор толком не расслышал, потому что уже задыхался от кашля. Дым раздирал горло и нос. Ловя воздух ртом, он сполз со стула на пол и… проснулся. Предрассветный час серыми мазками расцветил комнату. Прямо перед глазами огненная бороздка тихо поедала валяющийся на полу холст. Краска на нем шипела и чадила. Виновница торжества - сигарета - скатилась к недопитой разбитой бутылке. Егор вскочил, стащил с кровати одеяло, надежно пришлепал всё то, что оказалось внизу. Стало совершенно невозможно дышать. Погорелец открыл окно, чтобы выгнать дым и остатки сна. «Конечно же, - вдруг его осенило. - это был всего лишь сон. Сон. Всего лишь сон?»