Крепость духа

Вечер на удивление был тихим. После очередной утренней атаки, Зеленая армия и в этот раз не смогла прорвать оборону врага, и небольшая, на первый взгляд, крепость Осорвец не была захвачена. Несколько человек из роты только вернулись с поля боя в поисках раненых и сбор мертвых для скромных, но всё-таки похорон. Каждая из сторон в такое время забывала о том, что каких-то пару часов назад они были готовы сойтись насмерть, без сожаления и страха, забыв о чувстве сострадания. Либо ты, либо тебя. Но не сейчас. Когда солнце скрывается за горизонтом, небольшой отряд всегда возвращается. Соберет трупы, обменяется иногда телами между сторонами, бывает, отряды пожмут друг другу руку и расходятся, чтобы наутро вновь направить дуло на окопы противника.

Колевский тихо сидел в окопе, рядом с другими солдатами, и бережно, стараясь не потерять зазря ни капли воды, очищал от грязи рваный мундир. Кто-то неподалеку тихо стонал, вокруг бегали молодые, одетые в белые халаты девушки, загруженные противно пахнущими травяными настоями. Кто-то им помогал. А кто-то просто сидел и смотрел.

- Командир, нашли живого. – Где-то вдали послышался приятный женский голос.

Колевский не придал этому значения. Он не слушал. Оглушенный после обстрела, он плохо слышал на правое ухо, и сейчас сидел почти полностью ушедший в себя, стараясь найти там ответы на интересующие его вопросы.

В чувства его привел ,сидевший рядом, Шеминский. Протянув товарищу флягу, он улыбнулся.

- На-ка, освежись.

Колевский не ответил. Лишь кивнув, он медленно, трясущимися от усталости руками открыл флягу и сделал пару глотков. Внутри побежало тепло, мир обрел краски.

- Посмотри, какой был бы красивый пейзаж. – Шеминский выглянул на пропитанное кровью поле битвы. – Вот здесь зелени добавить, да вон то дерево немножко удобрить, и можно хоть картины писать. Жаль, не время. Хотя, кто знает. Может сейчас и нужно, чтобы всякие художники нарисовали красивый мир, пока его не сгубили окончательно, как думаешь, а?

- Я ничего уже не думаю.

- А вот зря ты так. Знаешь, я думаю, завтра поутру найду, у меня там где-то кусочек бумаги лежал, и нарисую что-нибудь этакое, красивое, как я вижу, и тебе покажу.

Колевский сделал еще глоток и протянул фляжку товарищу.

- Собраться всем! У пересечения! Приказ! – По окопам пробежал солдат.

Проводив его взглядом, Колевский глубоко вздохнул, накинул на плечи мундир и последовал за Шеминским. Почти весь небольшой состав роты стоял, окружив командира. Он стоял в центре, уверенный в себе и в своих товарищах, которые сейчас ждут от него важных вестей. Было тихо. Как только топот сапог прекратился, командир поднял голову и на удивление смиренно посмотрел на всех.

- Видать, помирать нам завтра

Все молчали. Никто не понимал полного значения этих слов.

- Каждый день с такими мыслями ложусь. – Послышался откуда-то голос. Прошелся расслабляющий смешок.

- Травить нас собрались. Газом. Привезли зеленые… - Командир замолчал и посмотрел вниз.

- Это же каким таким газом?

- Не знаю я…

Командир вновь замолчал. Из последних сил он стоял, такой же как и все: в такой же одежде, с таким же грязным и уставшим лицом.

- И как же нам быть то? – Едва слышно спросил Шеминский.

- Как быть, как быть? Пойду, рубаху белую свою найду, переоденусь. – Другой голос ответил в толпе. – Да спать пораньше лягу.

- И нежель нет защит от него? – Неуверенно спросил Колевский.

Командир молчал. Молчали все.

- Найдите… повязки мокрые, найдите. В несколько слоев, да потуже. И поешьте.

Командир опустил голову, поправил ружье на плече и ушел к раненым. Кто-то последовал за ним, кто-то взял лежавшую на доске гармошку, звякнул ей, застегнул и тоже направился восвояси. Вновь стало тихо.

***

Солнце едва поднялось, согревая ,уставшую от крови, землю. Фриг сидел в окопе недалеко от больших, темно-зеленых баллонов. Впереди стояли два человека с небольшими флажками. Рядом с ними еще пара – с биноклями. Флажки уверенно были направлены в сторону.

- Ablassen! – один из стоящих впереди солдат махнул рукой и быстро натянул на лицо страшную, резиновую маску.

Остальные последовали его примеру. Вентили баллонов открылись в считанные секунды, и большая стена зеленого дыма стремительно пошла по ветру. Фриг мало что мог рязглядеть через, на первый взгляд, большие очки маски. Он глубоко дышал, его сковал страх. Время словно остановилось, пока зеленый туман отдалялся, расстилаясь всё дальше и дальше к крепости.

- Allestehenauf! Komm, lassunsgehen! – Голос командира в маске звучал страшно и противно.

Фриг, вместе с десятками других ополченцев, которые едва научились держать в руках оружие, встали из окопов. Только сейчас он заметил, как поле перед ним стало до ужаса неузнаваемым. Трава стала черной, словно смоль, деревья стояли мертвые, как зимой, а листья на них съежились в желтые, маленькие и гнилые ошметки. Кое-где лежали мертвые птицы.

Отряды шли неуверенно, увиденное поселило в них страх. Кто-то задержал дыхание. Медленно они шли вперед. Фриг, вместе с другими, был на острие этой атаки. Он шел, разглядывая и ужасаясь последствиям этого страшного газа.

Вскоре впереди он увидел тела.

Несчетное количество тел лежало впереди, в окопах, кто-то ближе, кто-то дальше. Отряд остановился. Фриг снял давящую маску с лица и сделал глубокий вдох. Внутри всё жгло, пахло чем-то неразборчивым. Глаза заслезились.

Вдалеке что-то зашевелилось. На колени встал один из лежащих мертвых солдат, за ним последовали остальные.

- Nurdie Totensindhier, richtig?

Один за другим мертвые вставали, кашляли кровью и ,полными ненавистью взглядами, смотрели на ,стоявших неподалеку, зеленых.

- Пали! – Послышался крик. За ним – пулеметная очередь. Мертвые взяли в руки оружие и начали обстреливать противника.

Никто не мог поднять оружие на мертвеца. Зеленые бежали обратно, к своим укреплениям, снимая противогазы и толкаясь. За ними следом шел небольшой мертвый отряд. Их глаза пылали гневом, ненавистью, болью и страданием.

Осорвец не был взят. На его защиту поднялись все, кто только мог сделать еще хотя бы один вдох. Колевский, вытерев с губ, кислую на вкус кровь, посмотрел на лежащего рядом Шеминского. Протянув товарищу руку и помогая встать, он что-то закричал и побежал на врага.

Крепости не суждено было пасть сейчас. Полумертвые солдаты были готовы до последнего вздоха стоять, обороняясь, отгоняя убийц, которые за такой короткий промежуток времени унесли множество жизней. Каждый знал, что умрет, но не собирался умирать сейчас. Казалось, гонимый самой смертью, отряд мертвецов шел вперед, ввергая зеленых в панику.

- Если бы я решился написать картину… - Шеминский закашлял. – Я бы изобразил, как мы с тобой ходим на острие ножа, меж жизнью и смертью.

Колевский его услышал. Смертельно раненый, глуховатый на правое ухо, он отчетливо слышал эти слова. И это давало ему силы идти вперед.