Андрей Лакро

Маяк

Автор:
Андрей Ваон
Маяк
Работа №1. Тема: Одержимость
  • Опубликовано на Дзен

Около шести утра с Успенской церкви сорвался колокол и, рухнув с пятнадцатиметровой высоты, тягучим грохотом разбудил весь посёлок.

- Опять… - просипел Георгий и, повернувшись под одеялом, вцепился в матрас в ожидании повторных толчков.

Но остров Одержимый, несущий на себе посёлок Самово, гору Самовую, маленькое озерцо и несколько ручьёв, рыбколхоз, маяк и церковь, совершив ночной манёвр, остановился.

Тягуче кашляя, Георгий уселся на кровати. Тёмный, тощий, с поникшей густой шевелюрой и обвислыми усами под горбатым носом. Утра последних недель давались Георгию тяжело. Его одолела тяжёлая простуда.

- Ладно! – скомандовал он себе. Получилось хриплое, гортанное "Ладнэ".

Таким вот иногда прорывающимся акцентом он оправдывал свою фамилию Нодия, хищный нос и чёрные усы, хотя по-грузински он умел только петь, да и то, одну лишь песню. Но изредка вставлял в речь такие вот грубоватые округлости. Из уважения к памяти своего деда Иосифа.

Гия (так, на грузинский манер, называл себя Георгий) пробовал прочистить горло после глотка горячего чая с малиной, сказать пару ласковых, но изо рта вырывались лишь безнадёжные хрипы. Чертыхнулся, качая головой; пока он без голоса – остров так и будет двигаться, а колокол срываться вниз. Его надо возвращать на место, а завтра или послезавтра остров тронется в дальнейший путь, и колокол, сотрясённый неустойчивой землёй, оторвётся вновь.

Опять и опять, в эти сиплые для себя дни вспоминал Георгий деда и всю историю острова.

***

Иосиф Нодия попал в госпиталь в конце войны и после выписки женился по большой любви на медсестре; на "моей сиротинушке", как он её называл. И уехал с ней в деревню Самово, где та жила до войны у двоюродной бабки; не увёз её Иосиф на родину, в благодатную Грузию, где тепло, шашлык и цинандали. Он, растворившись в жене, перенял и её любовь к родной земле, прилипнув намертво к северной деревне, к равнинным, заросшим бескрайней тайгой просторам, где великая река поворачивала на юг.

Она умерла при рождении первенца, и Иосиф остался один с младенцем на руках.

В это же время в рекордные сроки возвели ГЭС на великой реке в той самой излучине.

Вода расплескалась огромным озером, затопив низменности, городки, деревни и погосты, заливные луга и сведённые леса. Деревня Самово (посёлком став в семидесятые) лежала на пригорке, и воды обошли её по извилистой кривой, родив остров. В те годы названия всему и вся давали устремлённые ввысь, громкие и выстреливающие: Решительный, Побеждающий, Свершающий; а то и просто печатали отрывистым рыком – рабочие посёлки Победа или Ура тому свидетельства. Вот и новому острову досталось от бешеного времени - вписали свежий географический объект во все возможные реестры и карты "о. Одержимый".

И то ли место оказалось таким (поговаривали, что недалеко покоился под искусственным морем замшелый в легендах Китеж-град), то ли строители плотины тогда и правда бурлили чем-то нечеловеческим, но вскоре после своего рождения, остров начал "чудить".

Так и сами жители, и капитаны катеров, которые доставляли на Одержимый продукты, перевозили людей и прочее, стали называть дрыганья острова во все стороны по дну водохранилища.

Иосиф, заторканный отцовством, бытовыми заботами, трудовыми буднями и проклюнувшейся тоской по Грузии, на родину всё же не сорвался. Напротив, раскуроченный личной трагедией, лишь крепче врастал в землю острова. Наперекор. Словно долг у него теперь был перед сыном, перед умершей женой – жить и работать "здэс", где любовь свою похоронил. Сельчане его зауважали, да и трудился он в рыбколхозе не покладая рук, даром, что до этого ни одной рыбёшки не выловил. Но вечерами, когда засыпал сын, когда стихал посёлок, стыли звёзды в бездонном небе, и слышалось шуршание перемещающегося острова, пел песню Иосиф, необычно глубоким голосом проговаривая дивные для этих мест слова:

"Шенма сурвилма дамлиа

Шензе фикрма да севдама…"

Отрешался от действительности, погружался в мир глубоких ущелий, дышащих вечностью горных вершин, ледяных ручьёв, огненных маков и печальных ирисов. Когда пел Иосиф, слышал он и напряжённые вздрагивания острова, натянутые его струны; отзывались они в пении Иосифа, дёргая глубинный нерв - остров улавливал желания и самые буйные мысли живущих на нём; ловил отчаянно, осатанело, с одержимостью. И воплощал в собственном безумном движении.

Иосиф, напевая про вечность и ирисы, убаюкивал движимый страстью людей остров, оставляя его на месте, утихомиривая его одержимость. И только маленький холмик на берегу, где стояла изба Иосифа, становился выше, тяжелее и потихоньку выдавался в песчаное ложе водохранилища гранитным мысом.

Иногда было тяжеловато удерживать остров Иосифу: вдруг на целину начинала рваться молодёжь, на похороны Сталина плакальщики засобирались, для стройки металлургического комбината бригада образовалась – подхватывал тут же остров чаяния людей, чувствовал Иосиф по вечерам звенящие вожжи и ещё глубже погружался в свою песню, усмиряя остров. В такие дни особенно заметно подрастала гора Самовая.

***

Упустил за всем этим пением Иосиф сына; тот вырос расхлябанным, равнодушным лентяем: танцульки, ветер в голове и мечты о столице. Иосиф бросился нагонять упущенное, стал в сыновью голову втюхивать островное своё знание.

Сын оказался глух к песне Иосифа и его колдовству. Так и сказал: "Отец, гори оно всё синим пламенем: этот остров, твоё колдовство и песня твоя тарабарская". Иосиф налился гневом, но смолчал, ушёл песню петь. А патлатый под битлов сын, продолжил крутить ручку приёмника в поисках "вражеских голосов".

А потом появился маленький Гия, и Иосиф, разочаровавшись в разболтанном сыне-хипаре, всё своё внимание переключил на внука. К тому времени построили уже маяк на выросшей метров на сто над водой горе Самовой; Иосиф стал смотрителем - зажигал вечером и гасил утром огонь, обозначающий неожиданное и опасное для хода судов препятствие.

Как подрос немного внук, разъяснил он маленькому Гие то, что не смог вдолбить сыну. Внук с младых ногтей внимал деду жадно и без остатка, старательно подражая акценту – пели песню они теперь вдвоём; Гия учился слушать остров и усмирять его гон, рождённый под людские неуёмные мечты и желания.

Сложно стало в восьмидесятые – дед ослабел, а Гия не вошёл ещё в силу, подростковыми умениями тормозя остров кое-как. Народ же как раз хлынул из посёлка в разные стороны, разбередив нутро Одержимого. Укротили они тогда его вдвоём, но уехал средний Нодия с женой. Георгий насупился, словно окаменел; мать ломала руки, уговаривая, но Гия смотрел вдаль и глаза его были сухи.

Остров, конечно, дёргался, но на сантиметры, самое большое - метры, и никто кроме Нодия этого и не замечал. Народ волновала тогда разваливающаяся на глазах страна.

***

Иосиф умер в девяностые, и Гия целиком перенял его пост на маяке. Мало стало ходить суда, редко стали бурлить желаниями жители Самова – проще стало Георгию удерживать остров на месте. Но не забывал он песню:

<em>  "Шен чем гулс вегар моигеб</em>
<em>  Чеми саткмелиц ис арии&hellip;"</em>

Летом лишь когда наезжали рыбаки, дачники и родственники оставшихся на острове старожилов, тогда случались, конечно, ощутимые колыхания. Особенно последние годы, когда насквозь городские ребятишки, оставленные у дедов и бабок на каникулы, мучились без интернета в деревенских буднях, маялись скукой, слонялись по острову и мечтали с этого острова смотаться поскорее. Тогда Одержимый с готовностью отзывался на эти желания, начинал шоркаться во все стороны, беспокоя жителей ощутимыми толчками. Брался за дело Георгий, уходил в мир безмятежного покоя, где сосна под седой громадиной, где отара овец, и прохладный ветерок холодит лицо свежестью.

Застывал остров, внимая Георгиевой музыке.

***

И ведь сроду не болел. А тут в жестокий октябрьский шторм вылез зажигать маяк, вымок (будто в первый раз), да и свалился с температурой, голос заодно потеряв. Старый, видно, стал – решил Георгий.

Маяк без обслуживания он не оставил, таскался наверх и в ознобе, и в слабости. А вот петь не получалось. И остров, словно сорвавшись с катушек, закусил удила и двинул прямым курсом на юг, к плотине. Изредка делая резкие остановки, чем и скидывал колокол с церкви.

- И кто ведь остался? – недоумевал Георгий хрипло, перебирая в уме обитателей острова.

Семь стариков, три калеки и ни одной девушки; все те, кому уже некуда было перебираться на большую землю, или как он, Георгий, редкие патриоты, которые и умереть хотели здесь – затопление пережили, тут прадеды лежат, тут наша земля и куда уже на старости лет… В таком вот духе. Скованные одной цепью, никуда они уже не стремились. А чужаков по осени на острове никаких и не осталось.

Но Одержимый, познав невиданную свободу, шпарил к дамбе. Пожирая километр за километром, он неумолимо приближал катастрофу.

Гия слышал, в местных новостях передавали (а кто-то говорил, что забеспокоились уже и в Москве), что наморщили на берегу высокие лбы, забурлили в волнении спасатели – а что сделаешь, коли такая махина с гранитным форштевнем прёт… Ходили слухи про мега взрыв с предварительным выселением.

Георгий про то услышав, чуть не упал от острой, пронзительной тоски и внезапного осознания.

- Это горы зовут… - просипел он, глядя на юг, где на горизонте уже замаячили строения плотины.

Не пел он песню, в медитативный покой не погружался, но мысль всё равно строчила мозг трассирующей очередью: про горы, про вино, про песни и море. Настоящее, глубокое, чёрное…

Это Георгий, это его единственную мечту, задвинутую куда-то в такие глубины, что и не знал о ней и сам Гия, уловил Одержимый. Сдерживаемый песней, он набухал горой Самовой, но стоял на приколе. Осип Георгий, и остров двинул на юг, к замороженному в веках Казбеги.

***

Чем ближе становилась плотина, тем больший ход набирал остров. А голос к Георгию всё не возвращался. И вот уже засновали кругом катера и кораблики. На острове замельтешили люди в оранжевых куртках и с папочками в руках. Шумели назойливо про срочную эвакуацию.

Будут взрывать – понял Гия. И решил, что никуда он не поедет. Пусть с ним взрывают. Хоть и звали его горы, манили ущелья, ирисы и та сосна с отарой склоняли в приглашении головы. Нет. Тут он родился, тут и умрёт.

- Здэс! – решительно крикнул он в лицо ханурику с папочкой, который велел расписаться, срочно собирать вещи и поторапливаться на причал.

- Вы зря сопротивляетесь, Георгий. Всё равно ведь вывезем. Хоть бы и пришлось с полицией приходить, - строго поджал губы тот. И оставил полоумного грузина в покое.

А Георгий вышел за ним во двор, крикнул вслед чиновнику ещё раз громогласное: "Здэс!" и пошёл к маяку.

Оттуда хорошо было видно, как сгрудились на причале островитяне с пожитками. Снулой, грустной кучкой они погружались на транспорт.

Георгий запел.

Остров вздрогнул вместе с опустевшим посёлком, обезглавленной церковью, заросшим озерцом и несобранными грибами в лесу. Дёрнулись люди на берегу, качнулись катера упругой волной.

Остров остановился.

А Георгий всю душу, всё, что было ещё не растрачено, не прожито, вложил в эту песню, и не осталось в нём больше ничего. Пустотой звенели теперь и ущелья, и озерцо с окуньками, и маки, и ядрёная клюква на болоте.

Остров Одержимый, лишённый людских стремлений, мечтаний и желаний, вобрав в себя всю Георгиеву чёрную бездну, погружался под воду.

И когда только одна верхушка маяка осталась над водой, да всякий мусор, да растерянные, брызнувшие во все стороны кораблики, только тогда остров замер навсегда.

Оставив после себя проблёскивающую над самой водой лампу маяка.

Итоги:
Оценки и результаты будут доступны после завершения конкурса
+12
12:24
1164
12:44
+2
Годно, крайне-крайне годно.
Есть вопрос к трассирующей очереди… но, это такое… НУ и пара очепяток. Ладно, поехали далее — что там еще интересного?!
15:22
+2
Неплохой рассказ, но тема шита белыми нитками.
15:41
+2
Остров, одержимый желаниями своих жителей. Герой, одержимый идеей «умереть, но остаться». Не скажу, что выбор героя мне близок. Сохранить, ведь, можно и уехав, увязя с собой — в памяти, в сердце, в песне. А так совсем ничего не осталось. Будто сюда та пустота пробралась из первого тура, из «На каждого довольно пустоты».
А история хорошая получилась, душевная.
17:57
+2
Оччень странно. И ни одного Паттинсона.
От первого предложения я чуть не прослезился — пополнит мою копилочку шикарных начал рассказов. Вот только чем дальше, тем страннее и скучнее было читать. Только на моменте с уходящим под воду островом снова стало любопытно — а остальное не зашло совершенно.
Автор определенно писать умеет, и пишет хорошо, знает о чем. Но тут просто вкусовщина. Все равно что я признаю значимость Максима Горького как классика и писателя, но его произведения мне вообще не нравятся
21:25 (отредактировано)
+2
Очень интересная эмоция главенствует в рассказе, подбираю еще слова для описания… Полное нежелание отступать от своего, и притом симпатичное. Не животное даже, а именно — упрямое до вещности, как упряма земля, вода, горы. Мне это понравилось. Это я не каждый день в рассказах встречаю. Поэтому мой ГОЛОС здесь.

В качестве просто так:
прохладный ветерок холодит лицо свежестью.
Как-то многовато прохлады… )
12:21
+2
«Если Гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к Горе».

«Маяк» — это, по-моему, случай, когда автор в небольшой рассказ впихнул повесть временных лет. Тут и Великое переселение народов, и Великие стройки века, и грандиозные планы по преобразованию природы, и чего только нет. «Библейская» история крушения СССР в виде притчи. Круто! Хотя и тяжеловато для восприятия. В одних только грузинах, и кто кому из них кем приходится, можно запутаться)
21:31 (отредактировано)
+2
Ага))) «Старик и море»)))))
Классно сделано, кстати
Очень хороший рассказ
И идея прозрачная и чистая как озеро Байкал
Написано на «5+».
И вообще, человек как часть Природы может поговорить с ней (сам с собой) и она услышит. Романтика взаимодействия. Магия. Соленый ветер в морду лицо) Стихия как человек, человек как стихия.
ГОЛОС
22:08 (отредактировано)
+2
Ммм, рассказ мне понравился. Понравилось, как написано, герой понравился, так и представила этого грузина с его «ладнэ», с его пением. Это хорошо, по-доброму так.
Идея острова, ушедшего под воду, кое-что мне напомнила, улыбнуло.
Единственное, к чему у меня придирка, так это привязка темы. В чём одержимость? Кто одержим, остров? А чем? Убежать? А зачем?
Это я всё к чему: вот отдельно от темы — отличный рассказ, сам по себе.
22:24
+1
Остров одержим не конкретным желанием, а аки кошка, чувствующая настроение хозяина и нервничающая вместе с ним. Вот и остров, чуял беспокойство, а че с ним делать — не понимал… Все ж просто
Ок, а чем одержим хозяин?
23:16
+1
Хозяин маяка, читай внучек, одержим тоской о прошедшей мимо него жизни. Той самой жизни, которую он проживал, напевая убаюкивающие песни острову. Ту самую жизнь, которая бурлила в его крови, но которой узнать ему суждено просто не было.
Людям, вообще, свойственно желать того, чего они не имеют. Это нормально
Одержим тоской? Так бывает?
Ладно, пусть будет)
23:26
+1
Во, чудак-белк… он одержим не тоской, но тоской по тому, чего НИКОГДА не видел.
Понимаешь, насколько глубок конфликт: человек, посвятил жизнь мятежному духом острову, отказавшись от всего, что могло бы стать ему дорогим… От того, что было ему дорогим по крови…
То есть, герой, выбрал долг, поставив его превыше всего личного. Насколько данный поступок оправдан — дело уже десятое, но подобная последовательность и верность своему решению, точно, заслуживает уважения.
И, в самом конце, перед затоплением острова, ГГ, осознавая весь груз последствий, которые неизбежно наступят, если он продолжит мечтать о несбывшемся — отрекается от всего, принося не только свои желания, но и себя в жертву.
Короче, это все чертовски глубоко и многослойно. Уровня Василиска, вполне себе, думаю (хотя, автор, возможно, это комплиментом и не сочтет).
Это всё понятно, и глубина, и самопожертвование. Но одержимость ли? Не знаю.
09:35
А что есть одержимость, по твоему?
10:00 (отредактировано)
Ну, чё пристал?)) Есть здесь тема, есть) Тут просто кроме этой темы много других более важных тем, они одеяло перетягивают. Вот всё, что ты перечислил: тоска, долг, отказ от мечты, преданность и т.д. Одержимость у острова, но ведь не остров Гг.
И ваще, рассказ хорош, чего тут обсуждать какую-то тему. Есть и ладно.
10:17 (отредактировано)
+2
Белка, расскажи нам, как автор темы, ты какую одержимость от авторов ждала? Это я щас без подкола. Всегда интересно, что заказывающий думает.
Как в фильме «Одержимость»?
Хагока даже спрашивать не буду про «список Травкиной»)))
И ты туда же sadВсё, я в домике. Больше ничего писать не буду. До следующей темы.
10:32
«Роковое влечение» мб ещё? Кроме «Одержимости». Ещё «Монстр Франкенштейна», «Она» (и французская, и с Фениксом). Сюжетов одержимости много, это первое, что в голову приходит. Белочка, ты такого плана имела в виду сюжеты?
Ты когда фалафель предлагала, какого плана сюжеты имела в виду?)))
10:38 (отредактировано)
Я как-то смотрела фильм про молодого Королёва, кажись, «Разбег» называется. Вот там одержимость во всей красе. Он там на крыльях летал. Ещё «Нежность к ревущему зверю». Такое люблю. Вообще одержимость моя любимая тема, и люди такие бабахнутые, люблю про них писать.
10:38
+1
Английский детектив. Либо викторианский, либо современный в духе Джонатана Крика.
Нефиговую я сейчас подсказку дала потенциальным участникам следующего тура?)
Хех))) толку от этой подсказки, если человек не может про это ничего написать)))
10:39
Про нас тоже можно написать… как я понимаю, один рассказ тут именно об этом. Но я пока ничего не читала. Постараюсь…
10:40
На то и расчёт))) шутка.
Я тоже много про че не могу написать, как оказалось, но ничего. Надо преодолевать себя и расширять горизонты
Про нас тут отлично написано)))
10:52 (отредактировано)
+1
Ты же в домике crazy
Выманила тебя Таша drink
10:53
Ладно, чего прилипла?))
10:56
Вот будет твой «Тёма», я к тебе прилипну)
Ну, я ответила на твой вопрос?)) Я из домика, через дверь)))
11:08
Да. Спасибо drink
11:10
+1
Опа! На фальфель английский детектив? Это прям неожиданно.
Уфф, пойду чаек пить))
11:14
Героическая одержимость, короче. Ну, мне такое тоже нравится.
Почему героическая? Обычная)
11:31 (отредактировано)
+1
Просто то, что ты перечислила — Королев и «Нежность», по мне, так это про героев в своем роде и их одержимость на благо человечества в том числе. Своего рода героика.
Одержимость в лучшем своем проявлении. Одержимость как упорство, зов, преодоление ради высоких целей.
11:34 (отредактировано)
И, кстати, этот рассказ подходит под одержимость во благо людей. Одержимость не только «для себя». Для меня Гг этого рассказа тоже герой.
Не, во благо людей это уже следствие, понимаешь. Не надо путать тёплое с мягким. Просто есть люди, увлеченные чем-то до чертиков. Во благо, не во благо, это уже не столь важно.
Я промолчу, я в домике))
12:02
Ага)) это прям такая неожиданная неожиданность, учитывая все английские колонии и связь культур)
12:29
+1
Я так широко не мыслила в категории «фалафель». crazy
12:43
+1
Хах) ну да… можно просто рецепт же написать… че-т я загналась с колониями…
12:47
+1
И правильно)
12:56
+2
Вот именно dance
13:03
+2
Профит
Воооо! Рецепт и будет))) максимум, про ресторанного критика)))))
10:21
+1
Не все поймут… не многие оценят. Да, она коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт. А он вот так. Миф, былина, притча. Потрясно.
10:54
Не все поймут… не многие оценят.

Вот и ты статусами ВК заговорила laugh
10:55
Что ты знаешь про статусы…
11:01
Живи сейчас, а не однажды! Жизнь одна, и не даётся дважды! !
11:02
+1
Все сложно…
11:06
Тем, кто уходит, дверь открой пошире — проветрив помещение души… Поверь, что есть другие люди в этом мире… и возвращать Сухарей не спеши..
12:50
+2
Сук, до слез…
15:10
+2
сос мыслом
22:56
+2
Разрывался между этим рассказом и Танцем, никак не мог выбрать. В итоге оставлю ГОЛОС «здэс» и надеюсь, что вы в одной команде. Так-то вы равны, просто разные. Разные эмоции, разное настроение финала, разные энергии. А в литературной части одинаково хороши.
20:11
+1
Трогательно, пронзительно, выразительно, проникает в душу, вызывает сочувствие
22:13 (отредактировано)
+1
Красивая история, очень понравилась. И интересно одержимость раскрыта, как-то для меня логично и понятно. Я б даже сказала, что эта история наиболее литературна из всех четырех (чего бы это ни значило).
Но… наверное просто сейчас не хочется чего-то тоскливого и щемящего душу, поэтому голосовать буду не здесь…
00:00
+1
ГОЛОС. Понравился стиль повествования, немного тягучий как песня-тоска. Фант-допом напомнил мне А.Грина — смешение мечты ГГ и обычного-в-необычном.
10:23
+1
Живой остров получился…
13:07
Одержимый — дрейфующий остров с редкими домиками и одиноким маяком. Георгий — не менее одинокий смотритель маяка, получивший свой пост от деда. Здесь он вырос, здесь нашел призвание. «Здэс!»

История о жизни, о родине, о желаниях.
Очень сильное произведение от Андрея Ваона.
Загрузка...
Владимир Чернявский

Достойные внимания