Десять или одиннадцать дней охоты
День ноль.
Что вы знаете о жизни канцелярской крысы? Нет. Что Вы знаете о жизни канцелярской крысы в самой затхлой глубинке, самой никчемной колонии, на маленькой забытой всеми планете? Подобными вопросами Верис нередко встречал непрошеное утро рабочего дня. Для рассказа о своих злоключениях сложно было найти подходящего адресата, так как окружение Вериса бытовало в той же глубинке, на той же несчастной планете, с неблагозвучным названием ПЗТ-28. И потому самоуничиженная «канцелярская крыса» предпочитала обращаться к незримому, но участливому слушателю с далекой Земли. Благополучный, избалованный земным уютом собеседник сочувственно кивал, ахая, удивлялся: «Да как же это Вы? Да как же Вы выживаете?» (когда Верис описывал только десятую часть ужасов внеземного быта). Однако Верису приходилось браться за работу и огорченный, хоть воображаемый, но очень понимающий слушатель лишался продолжения истории о непростой судьбе инженера-техрайтера.
Довольно часто Верис заключал, что является одним из несчастнейших существ во Вселенной. На то у него было два весьма веских основания: во-первых, он был явно не на своем месте, а во-вторых, ему (в отличие от большинства коллег) хватало ума это осознать.
В свое время Управление Центральной Лабораторией (оно же УЦЛ, оно же Лаборатория) предлагало ему разные специальности. Верис успел побыть машинистом на стройке, младшим техником оборудования B-C в отделе разработок, даже помощником районного инспектора начальной категории. Но все это было не его. Верис смутно чувствовал, что его готовят к чему-то более важному, что за ним с детства присматривают, и к нему присматриваются (поэтому Верис трудился с отдачей). Усердие и целеустремленность помогли оставить нелюбимую работу и получить работу ненавистную.
Что ж, с повышением, как говорится. Заняв должность заместителя директора по вопросам связи в одиннадцатой лаборатории, Верис погрузился в ад бессмысленной и бесконечной отчетной деятельности.
УЦЛ одновременно двигалось в двух направлениях: проводило оптимизацию, сокращая должности, и увеличивало количество отделов, открывая новые вакансии. И если в Центре эти противоположные процессы как-то уравновешивались, то в провинции творился хаос. Число сотрудников в «Одиннадцать Л» сокращалось, число обязанностей росло. На Вериса навалилась вся отчетная деятельность по всем отделам УЦЛ (а их насчитывалось до пятнадцати). И все эти пятнадцать вечно голодных монстров стучали ложками, требуя в качестве пищи все новые и новые пакеты данных. Ко всему имелось ещё одно большое чудовище – ЦОК (Центр общественного контроля, или просто Контроль) которого боялись даже эти пятнадцать: запуская щупальца в чужие дела, оно то и дело требовало крайне срочные и крайне идиотские справки.
Верис возненавидел свою работу довольно скоро. Возненавидел всерьез, убежденно, с надрывом. Ненавистью, как новым органом чувств, он ощупывал неоправданно требовательного шефа, ограниченных коллег, Лабораторию с ее тупой бюрократией, навязчиво встревающий в эту бюрократию Контроль. И конечно, с особым изощренным вниманием – планету, на которой родился и жил, чуждую и недружелюбную. В колонии действовали почти земные законы, росли земные растения, содержались земные животные. Но это была лишь симуляция Земли, без земного благополучия и земных перспектив.
Ненавидя свое рабочее место, Верис закономерно обрадовался известию о включении его в экспедицию. Злость пришла позже, когда Верис узнал, что выход приходится в аккурат на его драгоценные выходные. Ни в чем неповинные выходные стали первой жертвой операции, которую позже кто-то назовет охотой.
День первый.
Насколько помнил Верис, их было девять. Однако после четырех часов пути по болоту это число казалось не более реальным, чем обилие мероприятий в его ежеквартальных отчетах. Верис даже представил, как составляет рапорт о походе. В графе «кол-во учстн.» он, как положено, пишет «девять», а в уме с злорадным презрением к будущему читателю вспоминает, что было их двое-трое, в лучшем случае три с половиной. Ощущения, впрочем, твердо настаивали на цифре два: он – несчастный Верис, и второй – идущий впереди высокий и широкий парень. Все другие, согласно тем же ощущениям, ушли, растворились в болоте, стали призраками. Именно тот второй и был самым что ни на есть реальным. Именно его шкаф-спина заслонила собой весь остальной мир. Коллегу звали Ропером. Больше о нем Верис ничего не знал. Но, как известно, чтобы ненавидеть, часто достаточно странного имени и широкой спины. Впрочем, и на ненависть сил уже не было.
Чтобы развлечь изнывающий мозг, Верис решил припомнить остальных. В уме стали появляться малосимпатичные лица: недобро зыркающий милитарист Майор, два раздражающе веселых друга – Марто и Нильсон, суровый, с отталкивающе нездоровым цветом лица, Колдун, атлетичный, как тошнотный греческий бог, Ларос, высокомерная Нур и странноватый сутулый Врогн. Хотя Врогн в этой компании был, пожалуй, единственным более-менее нормальным, даром, что с непропорционально большим, по-птичьи загнутым носом, и свисающим из-под плаща раздвоенным крысиного вида хвостом.
Никого из них Верис давно уже не видел. Кроме, разумеется, Ропера. Его тяжело ворочающиеся в болотной жиже мясистые ноги навязчиво заполняли ослабевшее сознание Вериса, представлялись подлинной и законной опорой мироздания. Движения тела были громоздкими, тяжелыми, под стать тягостному духу этого серо-зелено-рыжего болота. Ропер, казалось, свое родство с болотом ощущал и его не чурался.
-Уф-уф, – натужно пыхтел Ропер, выдергивая из болота собственную ногу, словно бревно.
- Чавк-чавк, - отзывалось болото.
Их монотонный диалог длился бесконечно. Ропер исправно предъявлял болоту свое натужное пыхтенье, и болото неизменно отвечало своим смачным чавканьем.
Внезапно он остановился и развернулся на сто восемьдесят градусов. Верис вздрогнул, едва не столкнувшись с коллегой.
- Долго там? – Раскрасневшееся лицо исходило потом. Массивное тело слегка качнулось, так что Верис всерьез испугался, что Ропер завалится на него и точно погребет под собой в болоте.
Верис пожал плечами.
- Не знаешь, а? – не понял его жеста Ропер. – Долго нам?
- Не знаю, - осторожно ответил Верис. – Первый раз здесь.
- Что, не знаешь? – повысил голос Ропер, почти переходя на крик. У усталого человека притупляется слух, и чтобы он услышал надо кричать. Наверное, в отношении Ропера это было справедливо. – Далеко?
- Не знаю! – на всякий случай в полный голос ответил Верис. – Не был я здесь. Не знаю.
- Не был здесь? – в тон ему прокричал Ропер. – А куда идем-то? Знаешь?
Верис не знал. От того, что кто-то еще не знал цели их странствия, ему стало одновременно тепло и тревожно. Тепло потому, что он был не одинок в своем неведении, а тревожно от возникшего ощущения неведомого.
- Не знаю! – проорал Верис, опасаясь дальнейших переспрашиваний.
К облегчению Вериса, кто-то сзади невежливо пихнул его в спину, и он двинулся, вынуждая продолжить движение и Ропера.
И снова неживописная спина, упрямое пыхтение и монотонное: «чавк, чавк, чавк». Но теперь идти было несколько легче. Помогало осознание, что движение освобождало от необходимости участия в диалоге.
День второй.
Верис едва помнил окончание вчерашнего дня. Его скудные мысли как никогда соответствовали форме его отчетов: «участок болота был преодолен в соответствии с графиком, ночлег разбит за болотом. Особых происшествий не наблюдалось». Правда, ночью прибегал шеф. Дрожащий от промозглой болотной сырости, в грязной липнущей к телу рубашке, в офисных туфлях хлюпает мерзкая жижа. Размахивая охапкой бумаг, шеф бросился к Верису: «Что ты мне тут написал?! Какие девять человек?» «Давайте, давайте исправлю, - лепетал виновато Верис. – Что не так?» «Какие девять человек?! - орал шеф, - Ты что, уже себя за человека посчитал?» «А что, нет?» - хотел возразить Верис, но вспомнил, что документов, подтверждающих его принадлежность к человеческому виду, ему, кажется, не выдавали. Это было ошеломляюще унизительно, и Верис заплакал. Постыдно и безутешно, как в юности, когда узнал, что его родители переселяются и по какой-то странной бюрократической причине пока не могут взять его с собой. Шеф принялся орать что-то про родителей, разбрасывая по ветру белоснежные листы. Верис проснулся.
Детская обжигающая обида, жалость к себе и иррациональный животный страх еще вжимались в слабое сонное тело своими когтями, но уже отпускали, вынужденно уступая реальности. Реальность на этот раз была на стороне Вериса.
Выбравшись из спальника, он огляделся. Стоянку устроили на камнях - серых щербатых булыжниках, поросших рыжим мхом, плешивых и несимпатичных. Верис не знал, насколько вообще булыжники бывают симпатичными, но решил, что этим на каменном конкурсе красоты вообще не светило. Однако бросив взгляд на преодоленное с трудом болото, Верис к камням отнесся с большей теплотой. Определенно, только за то, что они лучше болота, булыжники стоило расцеловать прямо в их мшистые бока.
Слева вдалеке островерхими пиками маячил лес, справа пузырями вздувались невнятного грязного цвета холмы. Впереди едва заметная (настолько, что Верис сомневался в ее реальности) тропа петляла между каменных нагромождений и дальше задиралась высоко к темнеющему массиву скал.
- Чай будешь, - прогнусавил Врогн. Ниже среднего роста, к тому же немного сутулый мутант почти никогда не смотрел в глаза. Взгляд мелких черных зрачков суетливо ощупывал ландшафт, пробегал по одежде, по рукам собеседника, лишь изредка добираясь до лица. Сейчас Врогн глядел в дымящийся овал своего небольшого заварника.
«Хороший он парень, - окончательно решил Верис. – кабы не хвост… да не нос, цены б не было».
Верис охотно согласился, и отрыв в рюкзаке щербатую кружку, подставил её ароматному потоку.
-Травяной? – Верес вдохнул незнакомый сладковатый аромат. – Сам собирал?
-Да, да, - довольно закивал Врогн. Нос его подрагивал, напоминая недоразвившийся хобот или размякший в кислоте клюв диковиной птицы – Пока дежурил, собирал. Местная. У нас-то не растет такое. Все потоптали, пожгли у нас.
- Не ядовитая? – с сомнением поглядел Верис.
- Не, не! – истово помотал головой Врогн. – это ж не Живодавка какая, не Перечник. Я все сорта знаю. Кое-чего еще с болота учуял. Чуял, как пришли?
Верис не чуял, и был тому рад, невежливо разглядывая уродливый нос нового товарища.
Помимо Врогна, в отряде было еще два мутанта. Не столь экстравагантно, но значительно опасней выглядела Нур. На первый взгляд она не особо выделялась, кроме излишней бледности и какого-то странного взгляда, но все понимали: «с ней что-то нечисто». И сама, она тоже, вероятно понимала: «со мной что-то нечисто». И может оттого держалась подчеркнуто отстраненно. Верис видел ее сидящую поодаль, укутанную в черную меховую накидку.
«Цирк уродов какой-то», - процедил вчера утром Майор, впервые оглядывая подопечных. Верису даже показалось, что рожки на голове командира неодобрительно зашевелились. Майор был третьим мутантом, который, впрочем, кроме дюжины коротких кожных наростов на месте волос, ничем не выделялся.
- Попрошу внимания, – отрывистым криком возвестил Майор, поднявшись в полный рост у костра. – Небольшой брифинг. Давайте поближе, чтоб я не орал. Подходите, говорю, орать не буду.
На возглас Майора стали стягиваться члены отряда. За исключением Нилсона и Марто, которые уже активно завтракали у костра. И Нур. Она не подошла.
- Чего это он? – услышал Верис над ухом тяжелое сопение. Ропер был по-детски встревожен.
- Большинство из вас не знают о цели… экспедиции, - вопреки обещанию проорал Майор, так что сидящие возле него пожалели о поспешности в выборе места. – Это потому что цель секретна!
Майор огляделся. Все молчаливо внимали. Ничего другого, впрочем, в этой ситуации не предполагалось. Удовлетворенный реакцией, он продолжил.
- Цель секретна! – повторил он чуть тише. – Хотя подписей с вас не собирали, надеюсь на понимание. Лаборатория паники не хочет. Нужна Лаборатории паника? Не нужна! А Контролю нужна паника? - тоже не нужна. Потому запоминайте и помалкивайте. Наш противник – зверь. Неописанная пока крупная особь. Колонии эта тварь нанесла заметный ущерб. Были жертвы.
Майор замолчал, поджал нижнюю губу, вгляделся в публику.
- Обозначаю задачи. Первое: обнаружить зверя; второе: обезвредить; третье: доставить на изучение. Или, если доставка будет невозможной, произвести первичный осмотр, взять анализы. Этим займется Колдун. Вопросы есть?
- Есть, - поднял руку долговязый Нилсон, поймав неодобрительный взгляд Марто, – два вопроса: как мы его обнаружим и опознаем, если он не описан, и какова вероятность, что мы с ним справимся?
- Отвечаю, - с готовностью отозвался Майор. – Не описан не значит неизвестен. Информации о нем мало, но информация есть. Так вот докладываю: зверь небольшой, килограмм сорок-шестьдесят, довольно мобильный. Оснащение предположительно обычное – клыки, когти… может быть, рога… Подробней спросите Колдуна. (Колдун – серолицый мужчина в синем с красными полосами костюме, кивнул, не отрываясь от портативного компьютера на запястье). Второй вопрос. В нашем распоряжении три образца автоматического огнестрельного оружия и пять единиц специализированных ловушек. Справимся с животным?
Майор вновь обвел всех взглядом.
- Справимся. Также имеется табельное оружие, - добавил он, похлопав по кобуре с правой стороны штанов цвета хаки. – Пятнадцать минут едим, пятнадцать минут сворачиваем лагерь. Через тридцать минут выдвигаемся. Все ясно?
Майор отодвинулся. Кто-то начал греметь котелками. Оживились беседы.
- Это охота, парни, - громко заявил атлет Ларос. – Считайте себя охотниками.
-Бред какой, - донесся чей-то шепчущий недовольный голос. Кому этот голос принадлежал, и к чему относилось замечание, Верис не понял.
День третий
Весь прошлый день они двигались по огромным валунам, заросшим бурым мхом. Некоторые камни с зловещим утробным рыком ходили под ногами, грозя сбросить непрошенного наездника, большинство вело себя прилично, покладисто, как камням и положено. Ближе к вечеру путники встретились с узкой быстрой речкой и дальше шли вдоль нее, периодически припадая к чистой холодной воде. Правда, отряд шел на север, а речка текла на юг, видимо намекая, что отряд выбрал не то направление.
Привалов становилось больше, привалы становились дольше. Само движение приобрело какой-то вялый, вязкий характер, будто в успех мероприятия никто толком не верил. Даже Майор никого не подгонял.
Свободное время дало Верису возможность ближе познакомиться с коллегами. К тому же его «выходные» подошли к концу, что снизило градус его ненависти и позволило спокойно воспринимать поход в качестве не худшей альтернативы кабинетной волоките. Сердце даже немного грела злая радость от представления, что кто-то (может, сам шеф) вынужден делать за него его запутанную никчемную работенку.
Врогн, кажется, чувствовал в Верисе какую-то поддержку (может быть потому, что тот старался не выказывать отвращения к его анатомическим особенностям), и то и дело заводил разговор о местной флоре и фауне. Верис, хоть и не жил на Земле, привычен был именно к земной природе. Колония старалась окружить себя вполне привычными формами жизни. Потому настоящей и, по сути, единственной родиной, Верис считал далекую Землю. Врогн, напротив, видимо чувствуя некое родство с ПЗТ-28 (в конце концов, это она сделала его таким) испытывал к среде неподдельный интерес. Он периодически хвастал перед Верисом какими-то редкими, не растущими в пределах колонии, цветами, сообщал их научные названия, взахлеб рассказывал об удивительных свойствах. Свойства, правда, были по большей части однообразными – убийственными в отношении всех непрошенных форм жизни.
Ропер, хоть и являлся человеком докучливым и весьма недалеким, был при этом открытым и почти добродушным. А это Верис ценил, так что, привыкнув к Врогну, он смог убедить себя, что и Ропер вполне неплох.
Нилсон и Марто подошли к Верису сами, когда тот умывался холодной речной водой.
- Что жарко тебе? – обратился невысокий широколицый Марто, почесывая грубые заросшие щетиной скулы.
- Жарковато, - согласился Верис.
- Я - Марто, помнишь меня? – сообщил Марто. – А это Нильсон (Марто мускулистой волосатой рукой ткнул в долговязого товарища) Но он, если что, тупой. Ты его не слушай.
Верис вопросительно уставился на высокого с меланхоличным взором человека.
- Все тупые, - философски заметил тот.
- За всех не надо, - возразил Марто. – Слушай, Верис, тебя же Верис зовут, да? Ты как, почему с нами пошел?
- Да меня никто не спрашивал. Отправили - пошел.
- Да понятно, не спрашивал, - Марто покривил лицо, отчего глаза его резко сузились. – Я говорю, цель у тебя какая? Вот тот хвостатый зверя учуять может за километр…
- Метров четыреста, не больше, - перебил его Нильсон.
- Да помолчи ты. Ну вот, нюхач этот понятно… Колдун опять-таки, по приборам его найти может. Я стрелять умею. Этот жиробас тоже говорят типа снайпер, но я бы посмотрел, конечно… Ну так. Ларос вроде проводника, хотя на кой хрен нам проводник? А ты-то зачем?
- Зачем? – В самом деле, этот вопрос Верис себе не задавал, хотя считал себя в общем человеком неглупым. Ему казалось вполне логичным, что Лаборатория набрала обычных сотрудников, не особо выдающихся (чтобы ЦОК не заметил заварушки) и отправила на несложное такое задание. – Без понятия... А Нур зачем?
- Нур? – переспросил Марто.
- Рептилоидиха твоя, - подсказал Нильсон.
- А, змеебаба! – понял Марто. – Так ты чего, не слышал про нее? Она ж машина-убийца, говорят. Года два назад за Четвертый пригорок людей посылали. Нарвались они, короче, на стадо каких-то копытных, хрен из знает…
- Зельдероги, - подсказал Нильсон. – Довольно свирепы по весне.
- Ну, короче затоптали там всех. Она одна выжила. И поговаривают, что все стадо перекромсала. Руки вот по сюда (Марто хлопнул себя по плечу) в крови были.
- А еще поговаривают, - покачал головой Нильсон. – Что она и была причиной гибели команды. Говоря прямо, порешила всех.
- Да заткнись ты, - зашипел Марто. – Я ж говорил, он тупой.
Верис переводил глаза с одного на другого.
- Хотя знаешь, - доверительно вполголоса и чуть наклоняясь к Верису, проговорил Марто. – Может, и порешила. Кто этих мутантов знает.
День четвертый.
Движение вовсе встало. Под утро зарядил ливень, так что не спасало водоотталкивающее покрытие спальных мешков. Утром над лагерем растянули широкий серый тент, разожгли костер и, сгрудившись вокруг огня, пытались сушить вещи.
- Эй, Колдун? – крикнул Марто, вытягивая к огню растопыренные короткие пальцы.
Серолицый, с раздвоенным подбородком мужчина, неодобрительно оглядел Марто.
- Может ты того, нормальную погоду уже наколдуешь?
Колдун брезгливо поморщился и опустил голову, уткнув взгляд в носки черных походных сапог.
- Не, ну а чего, вызвал бы солнышко, а? – не отставал Марто. Для дела ж надо.
- Рекомендовал бы воздержаться от диалога, - улыбнулся Нильсон. – Шутки с колдунами заканчиваются не лучшим образом.
– И то верно, - согласился Марто. – Тебе - то что терять, ты тупой. А меня не тронь. Я вообще не в претензии, знаешь. Дождь так дождь…
Марто играл на публику, пытаясь хоть как-то поднять боевой дух отряда.
- Не, ну все-таки ты какой-то неправильный колдун, - не унимался он. – Другой бы давно нас уже куда надо переместил. Или лучше хворь какую на этого зверька наслал, чтоб вообще никуда не ходить.
- Есть вероятность, что тебя превратят в лягушку, - констатировал Нильсон. – И что значительно хуже, нас обоих, по недоразумению. Представляешь, завтра собираются все, а вместо нас две лягухи. Боюсь, даже Контроль наши права защищать не станет.
– Кстати, о лягушках, - будто спохватился Марто - Не холодно ей?
Взгляды обратились к широкому плоскому валуну поодаль, где сквозь плотный дождь проступал темный силуэт Нур. Верис почувствовал какую-то сентиментальную жалость. Мало того что девушка находилась под проливным дождем, она была там совсем одна. «Отверженная», – пришло на ум поэтическое слово.
- А ее что, к костру не позвали? – на всякий случай поинтересовался Верис. – Холодно там.
- Видимо, ей ничего, - предположил Врогн.
- У нее из-за генетических изменений проблемы с теплорегуляцией. У нее смешанный тип, - тихо заговорил сидящий слева от Вериса Ларос. Ларос обладал героической внешностью, легкой сединой в волосах и не героическим, но вполне мужественным шрамом на переносице. – Температура ей нужна близкая к человеческой, а организм сам до нее недотягивает. Недостающее тепло костюм накручивает. Так что прикид как у пилотов, снег-дождь - параллельно.
- И сама она как из параллельной вселенной, - заметил Нильсон. – Как говорят на Земле: умом рептилий не понять.
- Мужика у ней нет, - подытожил Марто.
День пятый
Они снова шли. Лес, который прежде робко наблюдал за группой издалека, осмелел и решительно придвигался к тропе, все ближе выставляя свои пока еще не окрепшие патрули: изогнутые малокровные деревья, приземистые кустики, высокую желтую траву. Камень еще чувствовал свое превосходство, но медленно, неохотно отступал. Некоторые широкие курумы, задушенные цепкими худыми корнями, утопали в зеленом и рыжем, погребались под нарастающим слоем нанесенной земли.
Почти со всеми попутчиками Верис достиг той степени знакомства, когда можно было без напряжения перекинуться парой ничего не значащих фраз. Без особого удовольствия, впрочем. Это не касалось угрюмого Колдуна, и, разумеется, это не касалось Нур. И хотя Верис неоднократно признавался себе в нелюбви к людям, какое-то смешанное чувство подталкивало к ней. Может, ее негласное положение изгоя заставляло ощущать некое скрытое родство, может, в интересе к ней выражался протест против всего человеческого. Так или иначе, Верис твердо вознамерился наладить с Нур контакт.
Уже после болота отряд двигался без всякого порядка. Все больше делая крен в сторону, Верис как бы невзначай поравнялся с девушкой. Нур, по шею облаченная в свой изящный технически совершенный костюм, несла за спиной небольшой зеленый рюкзак и свернутую меховую накидку. Внимательный взгляд изучал окружающую растительность и на подошедшего не отвлекся.
-Привет, - Верис попытался совместить в приветствии небрежность и максимальное дружелюбие.
- Чего тебе? – Холодно отозвалась девушка, сверкнув зеленоватыми вертикально сужеными зрачками. Голос ее был негромкий, шипящий. Верис прочувствовал сомнения в успехе своего мероприятия.
- Хотел узнать, как ты вообще, - он постарался идти со спутницей в одном ритме. – Ты, вроде, не особо компанейская, да? Не скучно тебе?
Техрайтер заметил, что лицо Нур тронула легкая многозначительная улыбка. Верис твердо знал: если серьезных мероприятий для квартального отчета нет, нужно лить больше воды. Обилие текста создает ощущение важности и производит на читателя благостный эффект. И Верис лил.
- Как тебе вообще наш поход, бывала ведь в таких, поди? Часто, небось?
- Бывала, - прошипела Нур.
- А я вот не ходок. Все ноги уже в мозолях, - жаловался Верис. – Плечи отваливаются. Но ничего, держусь пока. А главное, знаешь, коллектив нормальный!
- Ага, - неожиданно согласилась Нур.
- Я ведь никого не знаю. Не знал четыре дня назад, - внезапное согласие нелюдимой Нур как-то воодушевило Вериса, и он стал болтать лишнее. – Сначала, по правде сказать, думал, кретины какие-то. А сейчас смотрю – нормальные, адекватные люди. Зря ты всех игнорируешь.
- Ага, - подтвердила Нур невпопад. – Кретины.
Верис умолк, стараясь тем не менее не отстать от спутницы
- Ты, если чего надо, обращайся, - сменил он тему. - Врогн вот всякие травки полезные знает, может чего надо.
- Ага, - прошипела Нур, снова едва заметно улыбнувшись.
Через несколько шагов она наклонилась и выдрала охапку пробившихся сквозь камни бледно-розовых цветов. Аккуратно запаковав в мешочек, она стала пристраивать их в своей поясной сумке. Верис заметил, что в многочисленных отделах уже поселились пучки свернутой желтой травы, диковинное вытянутое растение с острыми бордовыми листьями, серого цвета ягоды и что-то еще. Верис догадался, что в травах она разбиралась не хуже Врогна. С какой-то травинкой девушка никак не могла совладать: подносила к лицу, принюхивалась, наконец, коснулась языком: узким, темным, раздвоенным на конце. Это было для Вериса уже слишком, и он отстал.
- Решил змейку закадрить? – похлопал по плечу поравнявшийся с ним Марто. – Симпотная тварь?
- Я бы на твоем месте подумал о потомстве, - заметил Нильсон, поправляющий лямки рюкзака. – Хотел бы в качестве наследников иметь выводок зубастых крокодильчиков?
- Идите вы, - отмахнулся раздосадовано Верис. – Вот ребята вроде вас ее, видать, загнобили… с ее аномалией. А ведь на этой мерзкой ПЗТ останемся - все такими будем.
- Или не будем, - возразил Нильсон.
- Я так точно нет, - уверенно решил Марто.
- Вообще знаешь, это от чего? – спросил Нильсон.
Официальная версия гласила, что причиной появления мутантов было аномальное излучение планеты. В месте колонии оно оказалось не таким интенсивным, но то и дело рождались дети с изменениями в ДНК. В своем детстве Верис их помнил много. Потом Лаборатория как-то научилась это излучение подавлять, и число новых мутантов резко пошло на убыль. Но все знали, что есть другая версия.
-Как устроена колония? – спросил назидательно Нильсон.
-Началось, блин, - сплюнул Марто.
- Как? – спросил, как положено, Верис, хотя конечно знал.
- У нас два управляющих органа: Лаборатория и Общественный Контроль. Кто главнее?
- Никто, пока вроде.
- Вот именно. УЦЛ и ЦОК должны уравновешивать друг друга: Лаборатория, то есть мы, занимаемся вопросами выживания. Контроль отвечает за гуманистический образ нашего существования, то есть за то, чтобы мы действовали в соответствии со всеми правовыми нормами. А что будет, если Лаборатория серьезно прокосячится? Контроль ее раздавит. Подчинит полностью.
- Ну и? – не понимал Верис.
- А дело в том, что Лаборатория уже прокосячилась. Планета дала пищу для удачных генных модификаций, но инициировала их не планета. Видимо, было немерено опытов поставлено. А результат – такие как Нур, и Врогн, и Майор. Наши хотели получить сверхспособности. Отчасти, кстати, получили, как видишь. Но объяснять Контролю, что мы плодим уродов для всеобщего блага – сам понимаешь, мероприятие сомнительное. Нужно было это на что-то списать. Дескать, само все получилось. Планета такая.
- Ты тупой, если в это веришь, - спокойно заметил Марто. – Или, может, не тупой, но если говоришь об этом – значит тупой.
- И к чему это я? – продолжил Нильсон. – Как Лаборатории окончательно замести все следы? - Сейчас ведь ЦОК уши навострил. Избавиться от них! Мутанты ведь больше не появляются, а прежних – в расход.
Верис оглядел Нильсона и Марто. К походному рюкзаку Марто справа крепился небольшой автомат.
- У тебя тоже автомат есть? – зачем-то спросил он Нильсона.
- Кто этому придурку оружие доверит, - бросил помрачневший Марто и ускорил шаг.
***
Майор упал внезапно. Прямо. Лицом вперед. Ропер удивленно застыл над телом, вопросительно оглядывая остальных. Это был не испуг, просто непонимание. Как ребенок с удивлением смотрит на разбитую вазу, не осознавая, как с ней могло такое произойти. Подбежавший Ларос схватил тело, перевернул, прижался ухом к груди.
- Мертвый, - бросил он.
- Что с ним?
- Не прикасайтесь, вдруг какой-то яд!
- Началось, - хмуро заметил Колдун.
- Что началось? – хотел было спросить Верис, но не спросил. Да и вряд ли получил бы ответ.
***
Этой ночью дежурил Верис. Сидел у костра, безучастно глядя, как тонкие ветки чернели и исчезали, поглощенные безликим пламенем. Настроение было скверное, так что он был рад подошедшему Ларосу.
- Не спится? – поинтересовался Верис.
- Нет, - ответил тот. – Знаешь, кто убил?
Верис полагал, что Ларос ответит на свой вопрос сам, но тот выжидал.
- Нур? – нехотя произнес Верис.
Ларос кивнул:
– Я тебе честно сейчас скажу: нет никакого зверя.
Это была, конечно, новость, но Верис почему-то ей уже не слишком удивился.
- Или иначе скажу: есть зверь. Но зверь этот с нами, среди нас, понял? - вкрадчиво заговорил Ларос. – Она опасна. Очень опасна. Сильна. Всех нас может прикончить. На нее охота, понял?
- Почему не дома?
- Что не дома? А если что пойдет не так? – Ларос наклонился к самому уху Вериса. – А если она вырвется, как думаешь? Ты знаешь все ее фишки? Нет ведь. И я не знаю. И Майор не знал, и Колдун не знает. Я тебе так скажу: Контроль нас душит просто. По всем фронтам душит. Шпионы их кругом. Только здесь у них глаз и ушей нет.
- А я-то зачем? – Верис искренне не понимал, почему он должен был участвовать в этом задании.
- Затем, что ты член Лаборатории, блин, - с нажимом проговорил Ларос. – Здесь, я тебе скажу, все люди проверенные, с детства в Лаборатории. Понимаешь?
- Я не умею убивать, - настаивал Верис.
- А никто не умеет. Никто, понимаешь? Ты просто знай: мне твоя помощь нужна. Всех помощь нужна. Вот просто, как на духу: если выжить хотим (ты выжить хочешь?) – нужно действовать сообща, понял?
Верис кивнул, с трудом преодолевая мышечный паралич.
-Ну все, иди спать, - хлопнул по плечу Ларос. - Моя смена.
День шестой
Почти весь день шли молча. Верис вслушивался в это молчание, слышал позвякивание пряжек, шарканье подошв о камни, чье-то редкое перешептывание или недовольное бурчание (он не мог понять). И конечно, тяжеловесное натужное дыхание Ропера. Верис представил, что несчастный бог ветров оказался заточенным в это громоздкое тело и ежесекундно пытается вырваться, докричаться, позвать на помощь. Но сквозь непроходимую преграду рта темницы-Ропера доносилось лишь бессильное «Уфф»…
Растительность редела, деревьев почти не осталось. Условная тропа все настойчивее уводила вверх, туда, где лес окончательно терял свои права, уступая скалистой серости. Ожидавшее впереди место носило незамысловатое название «Долина Пещер». Как доверительно сообщил Ропер, долиной Пещер она называлась из-за обилия природных пещер.
Границу с Долиной охраняло широкое (в человеческий охват) и высокое хвойное дерево. Иглы на нем были разной толщины и длины. Большинство мелких зеленых иголок согласно смотрели вниз, но некоторые, рыжеватые и длинные, ощетинились к небу, обнаруживая, видимо, свою протестную суть. Верис не был ботаником ни в прямом, ни переносном смысле и потому для себя обозначил дерево сосной.
Слева от сосны была ложбина, в которой находился блистающий на солнце водоем. Если мысленно достроить недостающий угол, то озеро представляло собой почти идеальный ромб. Но эта планета, как и все другие, создавалась не геометром, и ромба не получалось. Верис представил, как творец беззастенчиво отчитывался: «Озеро образовано согласно изначальному проекту. Форма – ромб».
- Остановимся здесь, - распорядился Колдун, по привычке втянув голову глубоко в плечи и кинув взгляд на продолговатый дисплей на левой руке.
Путники принялись на автомате скидывать рюкзаки, разминать затекшие шеи и плечи. Нур сбросила плащ и направилась к озеру. В пути она ловко расправлялась с заклепками на черном облегающем костюме. Верис поймал себя на том, что следит за ней с нескрываемым интересом. Такое же внимание он заметил у Марто с Нильсоном, Ропера и даже Врогна. Интерес, надо полагать, был сугубо зоологический. Оставшись в купальнике, Нур демонстрировала зеленоватую бледность. Местами кожа наслаивалась, образуя подобие чешуйчатого узора. Родство с холоднокровными братьями обнаруживалось со всей очевидностью. Впрочем, прослеживались и вполне женские черты.
- Купаться пошла, - объяснил Ропер.
- Ты как понял-то? – покосился Марто. – Сам допер?
- Лучше бы топиться, - безнадежно заметил Нильсон.
- Плохое место здесь для остановки, - Врогн подошел к Колдуну, который теперь признавался всеми главным. – Здесь кабаны рядом.
То, что рядом обитают какие-то животные, многие уже успели заметить, соприкоснувшись с пометом, но с кабанами ассоциаций ни у кого не возникало. Свиней в колонии разводили в большом количестве, а вот с их дикой родней знакомство было по большей части по голограммам. Скорее даже по мультфильмам про маленького любопытного кабаненка.
-Кто? – Колдун презрительно оглядел мутанта. Конечно, Колдун знал больше. У Колдуна были радары. На то он и Колдун.
– К-к-кабаны, – проскрипел Врогн. Его гнусавость и так-то затрудняла понимание, а появившееся заикание и вовсе делало его речь похожей на шифрованные инопланетные сигналы.
- Кабанчики? – радостно вскрикнул Ропер, видно, ощутив что-то очень родное из его пухлого детства.
– Кк-к-б. Кабанчики! – Подтвердил Врогн. – Н-не х-хорошо!
- Какие кабанчики? – покровительственно улыбнулся Ларос, положив Врогну руку на плечо. Непривычный к тактильным контактам, мутант отпрянул.
- К-кабанчики! – Повторил Врогн с нажимом, слегка пятясь – К-как с Земли…
-Но не наши, - подсказал Ларос.
- Не наши, - облегченно согласился Врогн.
- Ну, значит, поохотимся, - улыбнулся Ларос, и в этой улыбке скользнуло что-то опасное, хищное.
Верис отрубился, но проспал минут десять, не больше. Врогн, нервно расхаживавший между отдыхающими, замер и непривычно отчетливо произнес:
- Они идут.
- Кто, блин? – Крикнул Марто.
-Кабаны, кабанчики, кабаны, - Замотал головой Врогн, раскачивая «клювом». – Это их место. Стоянка их.
Колдун кивнул.
Ларос не был растерян. Он неспешно поднялся, уверенно держа автомат. Его невозмутимое спокойствие как-то передавалось и другим.
- Сезон охоты объявляю открытым, - констатировал он. – Понеслась!
- На-за-ад! – крикнул кому-то Колдун скулящим надломленным голосом, когда из-за высоких камней вынырнуло широкое рыло, обрамленное тремя парами костяных наростов. На кабана это чудовище походило очень отдаленно.
- А-а, черт! – завопил кто-то.
Раздалась автоматная очередь. Свирепый, невероятно громкий рев оглушил, лишив возможности трезво соображать. Кто-то метнулся к озеру. Все заполнили вопящие грузные коричневые существа.
Верис побежал в сторону, упал, сильно ушиб колено, цепляясь ногтями за камни, поднялся, сделал еще рывок, рухнул за нагромождением валунов, прижался к камню лицом. Не в силах противиться страху, он крепко зажмурил глаза и стал считать до ста. Все продолжалось, возможно, минут пять, а может, и того меньше. Звери умчались, кроме пяти-шести распластанных на месте бойни. Рядом с одним из них лежал нанизанный на бивни Врогн.
Нур стояла в узком черном купальнике, мокрая и дрожащая, то ли от холода, то ли от злости, может от того и другого разом. В руках она сжимала свой терморегуляционный костюм.
- Кто? – прошипела она, обнажая пару длинных клыков. – Кто испортил?
Марто, не выпуская из рук автомат, осматривался в поисках чего-то или кого-то. Поодаль стоял Ропер. Стойка его была вполне уверенной, и только подрагивающий в руках автомат (который на фоне массивного тела выглядел игрушечным) выдавал волнение. Ларос полулежал, опершись на камень, кривясь и зажимая ладонью бок – его все-таки проткнули. Колдун отрешенно двигал пальцами по дисплею.
- Почини! – Нур ткнула скомканным костюмом в Колдуна, так что тот отступил. – Быстро!
Несмотря на ярость в голосе девушки, было ясно, что ей очень холодно. Солнце уже грозилось скрыться за горизонтом, и она никак не могла согреться.
- Пошла ты! – ругнулся Колдун, распрямив узкие плечи.
Нур надвинулась на серого мужчину, тонкие пальцы обхватили его шею.
- А ну прочь! – заорал Ларос, не поднимаясь.
Ропер наставил на девушку автомат.
Нур освободила горло Колдуна и мгновенно нырнула за каменный выступ.
- Возвращаются, - просипел Колдун, постучав указательным пальцем по экрану.
- Черт! – Выругался Марто, меняя магазин.
Не дожидаясь повторения кошмара, Верис схватил рюкзак и устремился прочь. Оружия у него не было, все, что ему оставалось - переждать. Под животное визжание и выстрелы он бежал, что есть сил. Не прислушиваясь и не оглядываясь. Когда сил больше не осталось, он начал рыскать глазами. Заметил пещеру и бросился внутрь. Верис отдавал себе отчет, что не знает, насколько пещера необитаема, что если «кабаны» его настигнут, деться будет некуда, но все, чего он хотел – укрытия. Хотя бы иллюзорного ощущения дома.
Вход был почти в человеческий рост. Дальше пещера то расширялась, доходя до двух метров в высоту, то сужалась, заставляя ползти на четвереньках, влача за собой схваченные пожитки. Наконец он посчитал, что довольно. Замер, уткнувшись носом в пропахший дымом рюкзак и неподвижно слушая собственное тяжелое дыхание.
***
Она пришла поздно. Когда выход из пещеры уже не обозначался дневным свечением. Он не испугался, узнав ее в темноте по звуку стучащих зубов. Нур обхватила безвольное тело Вериса и, не говоря ни слова, тесно прижалась.
Дни с седьмого по девятый или около того.
Верис заболел. Болезнь обрушилась решительно и внезапно, с фатальной неотвратимостью годового отчета. С маниакальной неотступностью хакера она взламывала систему защиты организма. Болезнь была коварна и непредсказуема: атаковала и пряталась, выжидала и вновь набрасывалась уже с другой стороны, совсем другими симптомами. То все внутри начинало гореть, то голову разрывало монотонное громыхание, то все в животе сжималось и кололось. Симптомы уходили почти так же быстро как появлялись, и Верис хотел уже считать себя идущим на поправку, как вдруг его почти полностью парализовало. В течение нескольких минут Верис не мог двигаться, едва шевеля лицевыми мышцами. И снова все пришло в норму. Отношения со временем совсем разладились, Верис не знал, неделя прошла, или это был один затянувшийся день. Однажды в этом безвременном полузабытьи он стал задыхаться. Легкие словно восстали против всего организма и отказывались принимать воздух. Но длилось это тоже недолго – секунд десять, так что Верис не успел как следует испугаться.
Все это время Нур исполняла роль заботливой медсестры. Насколько она это умела. Девушка собирала для больного местные ягоды, разводила у входа в пещеру костер, заваривала какие-то целебные травы, которые, впрочем, не отличались ни приятным вкусом, ни лечебным эффектом. Но отказаться от помощи Верис не решался.
- Ну как? - почти участливо шипела Нур, протянув кружку с очередным отваром.
- Необычно, - бессильно просипел Верис, с трудом глотая тошнотворно кислую жидкость. Только неустанный в своей заботе взгляд девушки не давал содержимому кружки сгинуть в темном углу пещеры.
Вериса стошнило.
-Удивительно, - прошипела она, покачивая головой.
-Ага, - простонал Верис, жадно глотая воздух. – Такое лекарство перевел.
Когда изможденный от стресса и болезни разум Вериса прояснялся, техрайтер начинал думать о своей судьбе. Он внезапно с полной отчетливостью осознал, что все его претензии к жизни, все его наивные предвкушения чего-то грядущего, значащего, великого – всего лишь глупые непреодоленные детские комплексы. Вот сейчас он лежал вдали от дома. Вдали от пустого дома. Дома, в котором его штопаная подушка, деревянная полка с подборкой любимых книг, техноблок с голограммами земных видов, старых коллекционных фотографий и редкой доколониальной музыкой. Все это может достаться кому-то, кто вовсе этого не оценит, не поймет. А ведь это же его, Вериса, вещи. Вещи, которые он сам для себя подбирал, которые любил со всеми их потертостями, шероховатостями, просто за то, что они «свои». А сам Верис лежит в далекой пещере и, возможно, умирает. Ему было плевать на Лабораторию, на Контроль, даже на Землю, которой он всегда грезил. Хотелось только жить, хотелось наполнить свой маленький, но нет, не ничтожный мирок каким-то смыслом, каким-то теплом.
Верис научился ценить тепло в самом буквальном его понимании. К своей терморегуляции он стал относиться с серьезным уважением, ведь, не исключено, что именно она спасала ему жизнь. Верис был нужен Нур. День она проводила на солнце, а под вечер или в ненастье предпочитала держаться поближе к Верису, беззастенчиво прижимаясь к нему всем своим вполне женским телом. В первые минуты таких прикосновений больной испытывал широкую гамму самых противоречивых чувств, которые старался игнорировать, зло и неумолимо считая до ста и обратно. Еще долго хотелось вертеться, переложить спальник, расположить существо «смешанного типа» поудобнее. Но такую роскошь Верис позволить не мог. «Я всего лишь слабенький, но надежный обогреватель, - успокаивал он себя. – От меня требуется только греть. Больше ничего. У меня нет эмоций. Я просто батарея».
Нур не отличалась многословием, но нельзя сказать, что их симбиоз носил исключительно деловой характер. Она могла выражать озабоченность, тревогу за больного, или простую человеческую радость.
- Температура повысилась, - констатировала Нур, обхватив лежащего Вериса со спины.
- Да, - пролепетал Верис, и сам чувствуя, что горит.
- Тепло, - удовлетворенно шепнула Нур, накрывая их черной меховой накидкой
На второй или третий день пребывания в пещере Нур принесла свой термокостюм.
- Можешь починить? – спросила она, вперив в Вериса немигающий взгляд.
- Попробовать можно, давно я с техникой не общался, - с сомнением протянул Верис, разглядывая инженерное чудо. На плечах крепились плоские и гибкие энергоблоки. Пулевое отверстие в одном из них наводило на тяжелые мысли. – Но инструмент нужен. У Колдуна должен быть.
Нур ушла, как показалось, раздраженной. Ее не было достаточно долго, и Верис всерьез испугался, что ее убили при попытке завладеть инструментами. Но она вернулась, посетовала, что Верис не удосужился развести огонь, и обыденно обвилась вокруг уже привыкшего к такому поведению больного.
Чтобы отвлечься от мрачных предчувствий, Верис все чаще думал о доме, о вещах, которые стали частью его и о ком-то еще, кто мог бы разделить его домашний уют. Но то ли фантазии у инженера-техрайтера было маловато, то ли болезнь уже разложила мозг, а только никто на ум не шел, кроме Нур. В конце его полусонных фантазий она без спроса врывалась в его комнату и на правах хозяйки ложилась рядом. «Грей меня» - шелестела она, обнажая пасть, неожиданно заполненную двумя рядами непропорционально длинных, торчащих наружу зубов.
Как-то Верис проснулся, не ощущая прикосновения прохладной слегка шершавой кожи. Открыв глаза, он встретился с тусклым свечением вертикальных зрачков. Через секунду в его плечо впились клыки. Верис вскрикнул.
Нур привстала и отодвинулась.
- Ты чего?! – крикнул Верис в растерянности, ощупывая онемевшую руку. – Тебе чего, крови надо?!
Нур не ответила. Выждала минуту и прилегла, тесно прижавшись к спине недоумевающей жертвы. В тот вечер Верис решил, что понял смысл статуса отношений «все сложно».
День последний
- Ты здоров, - сообщила Нур без эмоций.
-Здоров? – на всякий случай спросил Верис, пытаясь анализировать противоречащие сигналы со всех концов непослушного тела.
- Здоров, - подтвердила Нур. – Ты достаточно окреп. Пора возвращаться.
Ощущение крепости и желание возвращаться менее всего подходили для описания самоощущений Вериса. Зато было ясное понимание, что в их партнерстве за анализ чьих-либо состояний отвечает не он.
Нур шла впереди в своем купальнике, дразня бледной обнаженной спиной утреннее ленивое солнце. Верис двигался следом, осматриваясь и пытаясь запомнить местность.
- Может, ушли они? - предположил он.
- Не ушли, - Нур двигалась уверенно и спокойно, как будто не чувствовала никакой угрозы от отряда. Закралась мысль, что она и вовсе ничего не поняла. Верис уже твердо определил, что у ящеров и женщин мозг устроен не как у людей. Особенно, конечно, у женщин.
Великанская «сосна» показалась значительно раньше, чем Верис ожидал ее увидеть. «Недалеко я убежал» - подумал он, спускаясь к Кабаньей стоянке. Все было на месте: рыжие мшистые валуны, выстреливающая из-под камней тонкая высокая трава, ромбовидное озеро. И даже отряд был там же. Верису пришла обнадеживающая мысль, что несчастные члены лаборатории, благодаря судьбе, нашли-таки истинное назначение, свой «райский уголок» - здесь на лоне дикой природы, среди зелени и кабаньих туш.
Лагерь теперь состоял из троих: Марто, Ропера и Колдуна. Посреди стоянки горел костер. Ропер деловито обрубал нижние ветки «сосны», уже существенно раздетой у основания. Колдун разложил вокруг себя свои колдунские приборы – разноимпульсные датчики. Марто, запрокинув голову, смотрел в небо, как обычно смотрят в потолок. Возможно, некоторым людям разница между небом и потолком представляется несущественной.
Нур прошла, ни с кем не здороваясь и, устроившись на своем излюбленном плоском камне, принялась разбирать содержимое поясной сумки.
Верис неуверенно кивал, стараясь не смотреть коллегам в глаза. Мало ли как они могли воспринимать его исчезновение, а потом и появление в такой компании.
- Ты где пропадал? – буркнул ему Колдун, как-то неожиданно надвинувшийся на Вериса.
- Болел, - честно ответил тот, подставляя взгляду Колдуна свое изможденное (как он полагал) лицо.
- Держи, - Колдун сунул в руку Вериса пистолет. – Обращаться умеешь?
- Да – кивнул Верис. Он был в этом не уверен, но расстраивать человека с таким серым лицом и решительным взглядом не хотелось.
- Миссия продолжается, - шепнул колдун, отходя.
- А где… - громко начал Верис, чтобы как-то возобновить общение, но осекся. Спрашивать о судьбе отсутствующих не хотелось. Он протащил свой серо-зеленый потрепанный рюкзак к камню и сел у костра.
«Ну вот опять, - грустно подумал Верис. – Все тоже». В глубине души он надеялся, что за время их отсутствия все вопросы как-то сами собой разрешились и теперь никого убивать не нужно. Вот и Ларос уже, похоже, «доохотился». Но его охота продолжалась и, видимо, Верису предстояло занять чью-то сторону.
Колдун, оторвавшись от своих приборов, взялся рассматривать автомат. Проверял затвор, считал оставшиеся патроны. Делал это подчеркнуто небрежно, будто говоря: «А чего такого, я перед едой всегда автомат проверяю». Ропер издал протяжное «Уфф» и опустил тонкий черный топор. Стер с неизменно красного лба пот. Марто потянулся и принялся шарить в вещах.
Молчание было вязким, тяжелым. «Зачем так молчать? – бессильно подумал Верис. – Убить бы всех, чтоб не молчали».
- Верис.
Верис оглянулся. Шипящий голос Нур звучал с редкими для нее нотами не то флирта, не то мольбы
- Принеси воды. Холодной.
Верис не стал допытываться: есть ли уже вода в лагере (должна же быть!). Покинуть стоянку хоть на время хотелось под любым предлогом
***
Когда Верис вернулся, все было кончено. Все трое были мертвы. Нур сидела на камне, бессильно опустив руки.
- Вода, - произнес Верис, обреченно покачивая котелком.
- У вас была задача убить меня, - прошипела Нур, не поднимая головы. – У меня – убить вас. В задание Колдуна, думаю, входило убить по возможности всех.
- Зачем это? – Верис держал котелок в руках, уставившись на свое отражение в воде. На него смотрело хмурое, несколько худое, но вполне здорового вида лицо.
- Лаборатория избавляется от модификантов, - Нур приблизилась, запустив окровавленные руки в котелок.
- Но мы ведь… - отшатнулся Верис. – Мы ведь не эти…
- Не всегда модификация проявляется внешне. Иногда это добавленное свойство, которое еще надо обнаружить.
Верис оглядел Нур с недоверием.
- У тебя, например, устойчивость к природным ядам. Несколько на тебе пробовала, даже собственный.
- Да? – спросил Верис.
- Ага, - кивнула Нур. – Немного завидую. Полезно на этой ПЗТ.
- И что теперь?
- Ничего. Надо возвращаться. Свою часть задания, можно считать, я выполнила. К тому же, если хочешь знать, я тайный сотрудник Общественного Контроля, - Нур подняла глаза и посмотрела на Вериса. Он поймал ее усталый, и казалось, сочувственный взгляд. - Все в порядке. Охота окончена.
- Охота окончена, - повторил Верис. Это звучало страшно, но больше успокоительно. – И больше никаких ядов?
- Никаких ядов, - согласилась Нур. – Если починишь мой костюм.
