За мной просили не занимать

Худосочный парень приложил ладонь козырьком и привстал на цыпочки, чтобы было лучше видно.

— Длинная очередь, однако. Конца не видно, — сказал он сам себе, — Давно стоите?

— Да, с самого начала, как подняли, — отозвался его сосед, — А тебе, что, больше всех не терпится? Я вот желанием не горю! Обычно, для таких как я, это дело виселицей грозит.

— Да, не то, чтобы хотелось… — парень почесал затылок, — Интересно просто, сколько тут всего людей?

— У тебя, парень, табачку не найдётся? – ткнул его в бок, не горящий желанием, сосед, — Сколько людей? Да, чёрт его знает! Иди, посчитай!

— Чёрт? Скорее Бог! У Него и спросить надо! – подали голос откуда-то сбоку.

— Кстати, — оживился парень, — а тут, как, зовут или в порядке живой очереди, Ну, как стоишь, так и попадёшь?

Ответом ему был смех.

— Ну, ты даёшь, парень! Чудной ты, однако! Хотя я тут много чудных видел. Вон, например, сидит один на камне, горюет. Вон-вон, видишь в зелёном такой?

Худощавый пригляделся: на обочине спиной к общей массе сидел парень с рюкзаком в охотничьем костюме цвета хаки.

— Да и кроме него таких полым-полно. Старушку одну видел. Она гроб свой тащила. Я её крикнул, брось, мол, зачем гроб-то тебе. Да ещё и здесь! А она давай на меня ворчать, что я не в своё дело лезу. Всё своё, она, понимаешь, с собой носит! Да так орала, что убить захотелось, но, как-то нечем! Да и старушка эта, как тащила гроб, так и не остановилась даже. Тащит, ворчит и тащит. Где-то там уже вместе с гробом с этим!

Худощавый парень кивнул и сказал:

— Я к тому, на камне, схожу?

— Да, конечно, иди! Кто тебя держит? Только табачку оставь, если есть у тебя! – гикнул сосед.

Худощавый вынул из-за пазухи пачку сигарет и не глядя протянул её. Люди стояли довольно плотно друг к другу, поэтому чтобы пройти к камню пришлось потолкаться.

— Здорово! – парень протянул руку сидящему на камне горемыке.

— Привет, — тот не глядя пожал её.

— Тебя как зовут?

— Серёга!

— Кузя. Чего грустишь, Серёга?

— Да, как-то иначе себе я это дело представлял. Понимаешь, Кузя, я из выживальщиков. Мы, нашей бандой, все сценарии на тысячу раз продумали. И ядерную войну, и катаклизмы всякие, и эпидемии, даже в порядке бреда про зомби-апокалипсис думали. Готовились, в общем. Я вон макинтош себе купил, рюкзак собрал с провизией, да всё без толку! Неинтересно даже!

Кузя оглянул очередь. М-да, абсолютно ничего интересного. Подумаешь, конец света наступил! Страшный Суд идёт – что тут может быть интересного? Ну и что, что всех живых в один миг словно тысячей огромных мётел смело в одну большую кучу, да к ним в придачу намело всех мертвецов, которые одновременно выскочили из своих гробов? Такая картинка же каждый день! Удивляться тут нечему.

Кузя улыбнулся своим мыслям.

— Ты чего лыбишься? – одёрнул его Серёга.

— Знаешь, на что мы все похожи? – спросил Кузя.

— На что?

— На гигантскую полоску соринок. Ну, когда пол веником подметаешь, весь сор сметаешь в одну кучку. А потом заметаешь это всё на совок. Так вот, в самом конце остаётся такая полоска из соринок, которую никак на совок замести не выходит. Думаю, сверху вся очередь на эту полоску похожа.

— Кузя? У тебя с головой всё в порядке?

Кузя присел на корточки.

— Бред, конечно, но мне показалось забавно. Так, что вы после ядерной катастрофы собирались делать-то?

— Мы рассчитали максимально безопасное место в России…

— С учётом всех вариантов? – перебил Кузя.

— С учётом всех вариантов, — кивнул Серёга, — Это оказалась глухая деревушка в Томской области. Скинулись, купили там участки возле леса. Деревушка вымирает, там эти участки за копейки продаются. В лесу сделали тайники с припасами и огромную землянку. Продуктов туда натаскали! На перовое время. Медикаментов! У нас даже врачей трое было! Книжек всяких тоже… Случись чего, успели бы добежать.

— Не помогло?

— Абсолютно! Бесит аж!

— И что теперь делать будешь?

— Не знаю…

— Ладно, посиди, подумай тут, а я пойду, — Кузя хлопнул по плечу выживальщика и встал.

— Бывай! – кивнул Серёга.

Кузя пошёл обратно, туда, откуда оглядывал очередь. Его сосед, которому Кузя отдал пачку с сигаретами, так и не закурил. Мужчина, одетый в давно выцветший грязный изначально красный камзол, который выдавал в нём дезертира войск Её Королевского Величества Елизаветы Первой, вертел её в руках, то открывал, то закрывал, вытаскивал сигареты, нюхал их, но как их курить, так и не понял. При этом он явно чуял запах табака, понимал, что желанное курево рядом – только руку протяни, но явно недоступно. Это его злило.

— Вот дьявол! – сплюнул он.

— Давайте помогу! – протянул руку Кузя, — Извините, не подумал, что это вызовет трудности.

Он забрал пачку, открыл её, достал две сигареты – одну себе, одну дезертиру – достал зажигалку и прикурил обе.

— Кузьма, — представился он.

— Эдвард Броули к вашим услугам, сэр! – кривляясь, произнёс дезертир войск Её Королевского Величества, — Зови просто – Эд.

— Хорошо. Эд, то, что вы тут с самого начала, это я уже понял, а как попали сюда?

— Да, как все, парень! Помню, зашли мы как-то в один портовый кабак…

Эд почесал в бороде.

— А дальше?

— А дальше не помню! Видать не вышел я оттуда! – и дезертир войск Её Королевского Величества Эдвард Броули зашёлся в приступе смеха. А смех его напоминал смесь конского ржания и кашля туберкулёзника.

— Значит, зашли мы в кабак, ага. Потом слышу – труба! Подъём играет.

А мне та-ак противно, вставать не хочу! Вообще! А труба эта, значит, громче, прям как капрал наш, покойничек… Я же так капрала-то нашего и убил.

Зашёл он как-то в казарму к нам утром рано, да как гаркнет: «Подъём! Подъём, пёсье племя!». Я и швырнул в него чем-то, чтоб заткнулся. Кто же знал, что у меня под подушкой нож из столовки был? Швырнул я, значит, тесак этот. Да так удачно! Прям в горло капралу нашему. Тот руки к тесаку тянет, ртом воздух хватает, кровяка из раны фонтанчиком брызжет, а я пока никто не прочухал какого дьявола тут твориться ноги-то и сделал оттуда.

Потом боцманом был.

— У флибустьеров? – уточнил Кузьма.

— Ага, у них. Джентльменом удачи был, сынок. Много я удачи-то повидал. А потом кабак. Зашли мы в него, значит.

— И не все вышли.

— Не все. А что ты хочешь? Время такое было! Хорошее время. Уж точно не хуже и не лучше многих других времён.

А потом труба подъём играть стала. Долго играла, видать, всех будила. Я встал. Другие тоже встали. Стоим, ждём. Потом пошли в одну сторону цепочкой. Немного прошли, остановились и стоим. Вот так как-то.

Кузьма докурил и выбросил окурок.

— А ты как тут оказался? А, парень? – спросил дезертир войск Её Королевского Величества.

— Прозаично. Машина сбила.

— Не повезло.

— Последнее, что помню, номер: «Эн двести семнадцать тэ у». И хруст. Костей, видимо.

Кузьма замолчал. Его глаза, до этого момента живые, изучающие, любопытные, потухли. Не совсем, свет в них так и оставался, просто, если раньше они светили как солнце летним днём, то теперь пришла пора сумерек. Старый пират тоже замолчал. Он знал, что людям, если они редко встречаются со смертью, нужно время, чтобы принять её. Ему, дезертиру войск Её Королевского Величества, было гораздо проще, полжизни Эдвард Броули прожил рядом со смертью. Когда он просыпался, где-то рядом была смерть. Когда садился обедать, смерть сидела за этим же столом. А когда напивался – смерть была вокруг, словно воронка. А вот однажды Эдвард Броули и сам побывал в этой воронке.

— Ну, так что этот-то, на камне?

— А? – переспросил Кузьма.

— Парень! На камне! Чего с ним?

— А, с этим! Сейчас попробую объяснить, — Кузьма немного замялся, подбирая слова, — Из пушки стрелял?

Дезертир войск Её Королевского Величества опять зашёлся в приступе смеха, который ещё больше стал напоминать смесь конского ржания и кашля туберкулёзника.

— Стрелял ли я из пушки? Ну, ты даёшь! Да я за свою жизнь рядом с нашими корабельными пушками больше времени провёл, чем с портовыми девками! А у тех я неделями торчал!

— Тогда скажи, что можно из пушки разнести в щепки? – спросил Кузьма.

Старый пират сразу стал серьёзным.

— Это, смотря какая пушка, — начал перечислять он, — Смотря, чем стрелять – ядрами и разрывными там… Куда попадёшь, опять же. Если разрывным в пороховой склад, то там бабахнет, так бабахнет!

— А можно одним снарядом фрегат взорвать? – спросил Кузьма

— Фрега-ат? — дезертир войск Её Королевского Величества задумчиво почесал в бороде, — Чтобы прямо целый фрегат одним снарядом по гвоздику?

Кузьма кивнул:

— По гвоздику.

— Ну, нет. Большую дыру в палубе проделать можно. Половину всего, что в трюме, ты при этом снесёшь к морским чертям, это ясен пень! Если течь будет, то и потопить можно. Но вот по гвоздикам, не выйдет.

— А представь, что такая пушка есть.

— Да ну? Врёшь!

— Не, не вру. Есть даже круче, целый остров в щепки может. Не веришь мне, у того, на камне спроси!

— Острова тоже разные бывают, знаешь ли, — отмахнулся старый пират.

— Средний остров. Да, думаю, средний по величине можно,

Дезертир войск Её Королевского Величества присвистнул.

— Это как её заряжать-то?

— Там не совсем пушка, но принцип похожий. Придумали и как заряжать и в кого разряжать, если что. Пушек таких много по всему миру, наставили друг на друга и сидят, ждут, кто первый рыпнется, чтобы в него разрядить.

— А в Англии есть такая? – спросил с надеждой в голосе старый пират Эдвард Броули.

— В Англии? Вроде есть, — стал вспоминать Кузьма, — Да, есть!

— Ну, слава Богу! – обрадовался пират.

— Так вот. Пушки-то те, большие, заряжены, нацелены уже, стреляй – не хочу! И все сидят, ждут, в кого первого выстрелят. Есть такие люди, которые грозят, что выстрелят первыми. Есть такие, которые боятся, что выстрелят по ним. И таких много.

— Так, и что?

— Вот тот парень, на камне, из тех, кто боится. Вот он и его дружки начали готовиться к тому, что по ним будут стрелять.

— Так им же хана придёт! Как готовиться?

— Спрятаться!

— Это мужики или сборище католических монашек? Что они бегут с поля боя? Кто-то ляжет, ясен пень! Но кто-то будет жив!

— Тут, чтобы выжить, нужна как раз тактика монашек. Я про другое сейчас говорю. Ребята эти думали, что конец света придёт, когда все большие пушки выстрелят. Или большинство, этого бы хватило.

— Ага, а пушки не выстреляли? – до старого пирата начел доходить смысл аллегории.

— Не, выстрели, — кивнул Кузьма.

— И все планы полетели к чертям морским?

— Именно туда или ещё дальше.

— А планы были грандиозные?

— Думаю, да. Пережить конец света, по мне, будет посложнее, чем организовать всемирную пьянку!

Дезертир войск Её Королевского Величества воздержался от приступа смеха, напоминающего смесь конского ржания и кашля туберкулёзника, и просто одобрительно хакнул, оценив сравнение.

— Обломался, значит, парень!

— Ага!

Они замолчали, подходящих тем для разговора навскидку не находилось, а имеющиеся были исчерпаны.

Люди, стоявшие вокруг них, тоже заводили разговоры на одни и те же темы, типа «Кем был при жизни?», «Как умер?», «Куда хочешь после Суда, в рай или ад?», «Как движется очередь?», и тоже уставали от этих тем, исчерпав самые закономерные ответы. А, устав разговаривать с одним человеком, отправлялись на поиски другого, того, с кем ещё не говорили, будто бы он, этот другой, мог сказать что-то кардинально отлично от услышанного ранее. И только один грустный Серёга, неподвижно сидя на камне, поминал и проклинал так и не случившуюся ядерную войну.

В очереди опять наметилось движение – кто-то решил сменить собеседников, и взгляды Кузьмы и Эдварда Броули сами собой остановились на девушке, молчаливо курившей через мундштук в пяти-семи метрах от них.

— Ты глянь, какая стоит! – цокнул языком дезертир войск Её Королевского Величества.

— Которая?

— Да, вон та, с пером у уха! – кивнул Эдвард.

Кузьма пригляделся. Девушка как девушка. Хотя, конечно, дезертиру войск Её Королевского Величества было на что посмотреть. Туфли на каблуках, сантиметров тринадцать-пятнадцать. Тёмные почти чёрные чулки обтягивали стройные ноги. На девушке было надето чёрное прямое платье, драпированное тем, что Кузьма бы назвал бахромой. Платье не было коротким, юбка заканчивалась на ладонь выше колена, но у пирата семнадцатого века такая длина женского одеяния вызывала ассоциации только с ночными рубашками. Вэ-образный вырез платья позволял декольте быть одновременно и глубоким, и в тоже время не оголять грудь ни на миллиметр, что, честно говоря, интриговало. Да, и к тому же белые бусы, которые украшали девушку, резко контрастировали с цветом платья, обращая внимания на себя. Перо, которое заметил Броули, явно декоративное было прикреплено к повязке, фиксирующей каре девушки. Однако это не помогало: от ветра волосы постоянно лезли девушке в глаза. И той приходилось поправлять их рукой, наряженной в длинную чёрную атласную перчатку. Или сделанную под атласную.

— Я, однако, подойду к ней, — сказал дезертир войск Её Королевского Величества

При этом выглядел он так, будто собрался на абордаж.

— Не одобряешь? – спросил Броули, заметив что-то в глазах Кузьмы.

— Нет, напротив, только за.

— Смотри у меня, — на всякий случай пригрозил пират.

Кузьма в ответ только пожал плечами.

— Подходящая погодка, чтобы поднять якоря, не так ли? – спросил дезертир войск Её Королевского Величества Эдвард Броули, подойдя к девушке.

— Вообще-то, я замужем…

— Была при жизни. Во-вторых, мы и так находимся на Страшном Суде, и очень скоро и меня и вас за все наши с вами грехи будут судить. Так что предлагаю усложнить им работу, увеличив количество грехов. А в-третьих, предлагал я поднять якоря и отчалить из этого не самого гостеприимного порта, и пойти, найти тёплую гавань, где и дожидаться Суда. Поверьте моему опыту, а он у меня имеется и значительный, для многих из нас суд, какой бы он не был, заканчивается виселицей. А у меня на них аллергия! Что скажете?

Девица заколебалась.

— Как думаете, сколько у нас времени?

Эдвард Броули задумчиво оглянулся, в поисках крепкого аргумента. Заметив Кузьму, который из любопытства подошёл ближе, старый пират ткнул его в бок и спросил:

— Парень, как думаешь, долго нам ещё здесь стоять?

Кузьма оглядел очередь и сказал:

— Дня два у нас есть.

— А как думаешь, есть ли поблизости местечко, где можно отыскать бутылочку приличного вина?

— Смотря, где мы находимся, — задумался Кузьма, но наткнувшись взглядом на красноречивую гримасу дезертира войск Её Королевского Величества, поправился, — Но поискать стоит.

— Так что, отдаём швартовы? – при этих словах пират взял девушку под локоть.

— Да, — тихо кивнула та.

— Кузьма, ты с нами? – спросил пират, — Если да, то и этого, грустного, с камня прихвати! Пусть развеется салага!

И с этими словами спросил дезертир войск Её Королевского Величества Эдвард Броули мягко, но настойчиво потянул девушку к краю очереди на Страшный Суд. Кузьма пожал плечами, хмыкнул и пошёл в сторону выживальщика.

— Слышь, Серёга, сдаётся мне, будет у тебя постапокалипсис!

— Это как?

— Пошли, покажу! – хлопнул его Кузьма по плечу, — Давай, за мной!

Дважды уговаривать Серёгу не пришлось.

— Знаете, Фима, шо я не понимаю? – глядя вслед всем четверым произнесла одна из женщин в очереди.

— Шо, Сарочка?

— Шо всеми прызнанные евреи здесь-таки ми, а как культурно слинять придумал вот этот хороший господин, — и женщина указала рукой на пирата.

— Это потому, Сарочка, шо ми бохоизбранный народ.

— И шо, Фима, ви хотите ентим сказать, шо поэтому ми должны тут тихо-мирно стоять?

Пожилой еврей, которого женщина называла «Фима», вздохнул.

— Полохаю, шо в ентой ситуации, таки да! – сказал он.