Владимир Чернявский

Камень с души

Камень с души
Работа №56

В нашей горной каменистой стране богатство и нищета всегда идут рядом. В саманных1 домиках с плоскими крышами, прячась от обжигающей жары днем, и от пронизывающего холода ночью, огромными семьями живут бедняки. И моя семья ютится в такой же хижине из глиняных кирпичей. Все вокруг выжжено солнцем, тощая скотина лишь в короткий промежуток весенних дождей наедается вдоволь сочной зеленью, а все остальное время довольствуется сухими пучками травы тех горных склонов, где нам еще разрешено пасти своих животных…

А вот богачи живут, словно в сказке. На вершине каждого из семи высоких холмов находится дворец того или иного властелина, или хозяина, как мы их называем. К их горам нам запрещено приближаться, но все наши дороги проходят между основаниями этих возвышенностей, так что мы все равно поневоле постоянно мозолим глаза охранникам, прохаживающимся по дорожкам, опоясывающим каждый холм. Они свысока поглядывают на нас, но молчат. Мы же всегда делаем вид, что не смотрим ни на них, ни даже в небо, и, опустив голову, бредем по своим делам, подгоняя скотину, или таща на спине вязанку хвороста.

Дворцы у властелинов знатные. Нам, конечно, мало что удается разглядеть за несколько секунд, если случится незаметно поднять голову вверх. Но понятно, что каждый властелин горы старается порисоваться перед остальными, потому что ни один дворец не похож на другой. Один из белого камня, другой – из черного; у кого-то вообще дворец не виден из-за высокой, искрящейся разноцветной мозаикой ограды, а в каком-то дворце вместо изгороди – постоянно меняющие форму многочисленные фонтанчики… И это в наших землях, где каждая капля воды на вес золота… Богачи совсем не спускаются в долину, в каждом дворце обязательно есть площадки для вертолетов, это их основной транспорт. А если им требуется что-то приказать нам, простолюдинам, то для этого снаряжается отряд из нескольких хорошо вооруженных охранников.

К слову сказать, эти хозяева холмов – не совсем обычные люди. Сам я, конечно, ни одного из них не видел, но слышал, как взрослые говорили о том, что богачи отличаются от бедняков. И среди детворы ходят слухи, что рождаются богатеи ничем не примечательными, но с возрастом их тела покрываются чешуйками, и к старости они становятся похожими на ящериц, только с человеческим лицом, и без хвоста. Не знаю, насколько это правда, но на дороге властелина горы не встретишь. Может, потому они и общаются только между собой, что пытаются скрыть о себе нечто ужасное?

В тот день мы с друзьями, соседскими мальчишками, отправились к одному из дальних холмов, чтобы на северной стороне в рощице за короткое время набрать приличную охапку сушняка для растопки тандыра2. До полдня оставалось еще далеко, но и ранним это утро уже не назовешь: нашим матерям пришлось основательно потрудиться, чтобы поднять нас и вытолкать за хворостом. Утренний сон, как известно, самый крепкий, если учесть, что вчера до самой темноты мы гоняли латаный кожаный мяч по пыльному пустырю на краю нашей деревни.

Мы обходили очередной высокий холм, дурачась между собой, подначивая и задирая друг друга, и, как обычно, не глядя вверх. Но это лишь пока мы шли в тени холма. Как только мы шагнули на освещенный восходящим солнцем участок дороги, мы все от неожиданности зажмурили глаза… Но не солнце так ослепило нас, а его лучи, что отражались от камней, покрывавших крутой склон горы. Каждый камешек этого склона сверкал, блестел, искрился, переливался разными цветами, и все это безумие искр и бликов сливалось в общий мощный водопад света, от которого до слез резало глаза.

Мы все одновременно остановились, прикрыв лица широкими рукавами халатов. Хорошо еще, что охранник уже прошел мимо нас по своей дорожке, и, находясь к нам спиной, не видел нашего минутного замешательства. Вот оно что! Оказывается, все семь холмов, что прибрали к рукам богачи, состояли из драгоценных камней! А бедняки столетиями жили здесь, и не догадывались, в чем тут дело. Пока мы случайно не увидели эти камни в косых солнечных лучах знойным утром начинающегося жаркого летнего дня…

Мы, стараясь не подавать вида, что что-то произошло, зашагали дальше, огибая предательски сверкающий холм… Хотя, надо заметить, блеск драгоценных камней длился всего около минуты. И с каждым нашим шагом постепенно сходил на нет. Через десяток метров я поднял с обочины дороги горсть камней. Мы раньше не присматривались к ним. А, наверно, стоило бы. Камни обычные, серые, в пыли, присыпанные вкраплениями черных и белых блесток песка. Я с усилием потер их между ладонями и сдул пыль. Потер снова, и увидел, что между более крупными камнями гравия сверкнули алые капли. О Аллах! Небольшие, с чечевичное зерно, кроваво-красные прозрачные камешки правильной формы… Не разбираюсь я в драгоценных камнях. Но, похоже, – рубины…

Быстро сунул все камни в карман, пока не заметили другие мальчишки, и у подножия следующего холма снова поднял горсть сошедшего недавно каменного обвала. Так же сдул пыль, и между простыми камнями я увидел синие, как утреннее небо весной, брызги. Сапфиры, не иначе. Сердце бешено заколотилось, но я, сжав зубы, чтобы не выдать своего удивления и восторга, снова опустил руку в карман, надеясь, что не растеряю свою драгоценную находку, пока буду собирать хворост.

А потом, уже ближе к вечеру, мне удалось улизнуть от своих друзей, и я, замирая от страха, отправился на базар к торговцу драгоценностями.

Маленькая комнатка, все стены завешены коврами, окон не видно, но светло: и на потолке, и на стенах множество больших и маленьких светильников… Я ожидал, что в комнате будет душно, но, как ни странно, воздух оказался прохладным.

Торговец в длинном красном полосатом халате и в чалме привел меня сюда. После того, как я, собравшись с духом, подошел к нему, и сказал, что у меня есть нечто, что его заинтересует.

– Показывай, юный джигит, чем ты хотел меня удивить! – ласково приказал он голосом сладким, как шербет3. Я разжал перед ним правую руку. На ладони синими и алыми искрами засверкали мои драгоценные камни.

– Откуда это у тебя? – вкрадчиво спросил торговец.

– Я нашел.

Он взял красный камешек, поднес его к прищуренному глазу. Взял синий, рассматривал и его несколько секунд. Затем наклонился ко мне, положив мне руку на плечо, и своим вязким голосом спросил:

– А не украл ли ты это сокровище? – и в его суженных зрачках блеснули кинжалы.

Я сжал кулак с остальными камнями, резко вывернулся из-под его пытавшейся удержать меня руки, и бросился наутек. Выбежав из лавки торговца, я, перепрыгивая через прилавки, или пригнувшись, проскальзывая под ними, виляя, резко меняя направления, бежал по базарным улочкам, стараясь смешаться с людьми и запутать следы. Но погони, кажется, не было.

Домой я пришел, когда уже стемнело. Оглядевшись по сторонам, и не увидев ничего подозрительного, я слегка приоткрыл дверь и шмыгнул в проем. Младшие братишка и сестренка, похоже, уже спали. Мать сидела у стола, и в тусклом свете слабой лампочки штопала мешок, который я порвал вчера, стараясь натолкать в него травы побольше. Увидев меня, она отложила шитье.

– Где ты был так долго, Ашин?

– Мама… Я даже боюсь тебе говорить.

– Не бойся. Я и так уже все знаю. Ты ходил на базар? Наверно, пытался продать камни?

– Да. Но откуда…?

– Тетя Малинур заходила. Рассказывала, какие возбужденные пришли ее мальчишки оттого, что увидели сверкающие камни на склоне холма. И еще они заметили, что ты был очень молчаливым весь день. А потом и вовсе куда-то исчез. Так что догадаться было нетрудно.

– Мама, но разве тебя это не удивляет? Про камни? Неужели ты знала?

– Для взрослых это не секрет, Ашин. Детям мы не говорим. Сами узнают, когда придет время. Вот и ты узнал. – Мать вздохнула.

– Но почему, мама? Там столько камней, целые горы! Каждый холм – это куча драгоценностей!

– Ну, скажем, не каждый. Не на каждом же живут богачи. Есть и обычные холмы, с простыми камнями. Где мы пасем скот. Но те холмы, в которых, действительно, есть сокровища – давно заняты, сынок. Торговцы драгоценностями почти наверняка могут определить, с какого холма взят камень. И всегда доложат хозяину горы, что его пытаются обокрасть. Так что смысла к ним идти нет.

– Что же будет со мной? Меня схватят и посадят в тюрьму?

– Нет, сынок. Надеюсь, что обойдется. Завтра утром выбросишь эти камни там же, где взял. И больше никогда не поднимай их. Может, в других странах им и цены нет… А для нас – это все равно что стекляшки. Мы не получим за них денег. Только неприятности.

– Столько богатства в этих горах… Мама, мы ведь ходим по ним! А покупаем за деньги у торговцев! Если хватит денег, конечно. Вот у тебя даже сережек с камешками нет… А я завтра такие же камешки выброшу как кусочки ненужного шлака.

– Так устроена наша жизнь, сынок. И ничего не поделаешь. Пей айран4, лепешка свежая на столе, да ложись спать. Скоро уже отец придет с работы.

Видеться с отцом после всех злоключений мне не хотелось, и я, не пререкаясь, поскорее разделался с ужином, и улегся на свой топчан. И даже не заметил, когда уснул.

Наутро мать разбудила меня, чтобы я с мальчишками отправился к дальним холмам за травой для нашей коровы. Отца уже не было дома. Он работал у одного из хозяев горы строителем, а стройка в наших краях начинается чуть ли не с первыми лучами солнца. Не знаю, рассказала ли мать ему о случившемся, но мне, вручая котомку с ножом для резки травы и заштопанным вчера мешком, она лишь напомнила:

– Камни с тобой?

Я кивнул, и побежал к ожидавшим меня друзьям.

По дороге я, выбрав удобную минутку, незаметно разжал ладонь с содержимым кармана. И синие, и алые камешки, вместе с простыми камнями, упали у подножия холма, где вчера мы увидели искрящийся склон. Странно, но мои товарищи вообще не вспоминали о вчерашнем событии. Я бы с удовольствием поговорил с ними о камнях, и о несправедливости, связанной с ними, но друзья – намеренно или случайно – обходили эту тему стороной. Самому же начинать разговор не хотелось, чтобы не показаться чудаковатым.

Я резал жесткую траву тупым ножом и размышлял… Выходит, в нашей гористой стране есть два вида холмов: те, которые состоят из драгоценных камней, и обычные, на которых растут трава и деревья… Конечно, быть хозяином горы круто! Любой позавидует такому богатству. И я завидовал всю свою короткую жизнь.

А, получается, завидовать-то особо нечему. Каждый богач привязан к своему холму вместе с семьей и приближенными. Конечно, он может на короткое время слетать на другой холм к соседям в гости, но все равно оставлять надолго свое сокровище никто не захочет. Вот и живут так, словно драконы из сказок, что рассказывала мне мама вечерами, – охраняя несметное богатство, в вечном страхе его потерять. Возможно, эти сказки возникли не на пустом месте, если богачи и в самом деле обрастают чешуей.

Даже не знаю теперь, будь у меня выбор, какую бы жизнь себе я захотел: свободную, но полную лишений, или в достатке, но постепенно превращаясь в чудовище…

– Эй, мальчик! – услышал я приглушенный шепот. Я повернулся на звук. За ближайшим кустом боярышника показалась девчачья физиономия с огромными от страха черными глазами и прижатым к губам пальцем. Я в недоумении огляделся по сторонам. Мальчишек рядом не было, значит, обращались точно ко мне.

– Да, это я тебя зову. Подойди, пожалуйста, поближе. Только не выдавай меня! – девочка высунулась из-за куста и поманила к себе. Примерно моего возраста, одежда яркая – видно, что курта5 и шаровары6 из дорогой ткани; в темные длинные косы вплетены алые ленты с монетками, в ушах блеснули сережки с красными камешками. Наверняка дочка хозяина горы. Только что она здесь делает?

Я спрятал нож поглубже в мешок с травой, и на несколько шагов приблизился к девчонке. Она смахнула со лба выбившуюся прядку, и приветливо улыбнулась. Но я оставался хмурым, поскольку ничего хорошего мне это знакомство явно не предвещало.

– Ты не бойся. Меня Лайнэ зовут. А тебя?

– Ашин. Ты заблудилась, Лайнэ?

– Нет. Я из дворца убежала.

– Зачем? Ты ведь не маленькая, понимаешь, что тебя искать будут. Нельзя тебе по холмам разгуливать.

– А я и не разгуливаю, – обиделась Лайнэ. – У меня здесь дело.

– Какое? – усмехнулся я. – Ты же из властелинов холмов, ты не должна ходить одна по долине, и, тем более, разговаривать с простолюдином. Не знаю, как тебе, а мне точно влетит за то, что я подошел к тебе, а не позвал твоих охранников.

– Телохранителей здесь нет. Я одна. Говорю же, что убежала из дворца. Это значит, что тайком. Никто не знает. И, наверно, еще не ищут, – она настороженно огляделась по сторонам.

– Ашин, мы уже домой собираемся, где ты? – донеслось из рощи, где находились мои товарищи.

Я, колеблясь, посмотрел на затаившую дыхание Лайнэ, а потом крикнул:

– Идите, я вас догоню! У меня еще мешок не полный!

Вскоре голоса в роще стихли, и я спросил у Лайнэ:

– Ну, так что у тебя случилось? Почему ты убежала из дому, и зачем тебе я?

– Идем со мной. Я все расскажу. Здесь недалеко, – сказала она, легко поднимаясь по заросшему высокой травой, кустами боярышника и тонкими березками склону. Хорошо ей идти в крепких ботиночках из настоящей кожи. Я же, скользя по камням в своих старых башмаках со стертой подошвой, да еще волоча за собой мешок травы, только через несколько минут дотащился до той площадки, где она меня поджидала.

– И что тут? – сердито пробурчал я, но сразу осекся. Посмотрев на меня, Лайнэ шагнула внутрь скалы. Оказалось, в скале имелся неприметный вход в пещеру, о которой я даже не подозревал, хотя бывал на этом холме не меньше сотни раз. Бросив мешок, я последовал за Лайнэ в холодный сумрак каменного грота.

Внутри я увидел Лайнэ, стоявшую возле большого, с ее рост, торчащего из земли, словно клык огромного зверя, серого менгира7. По его поверхности таинственным узором проступали непонятные знаки. А внизу, почти у самого основания, с обеих сторон виднелись две глубокие выемки, как будто сделанные для того, чтобы камень удобнее было приподнять. Хотя не уверен. Потому что эту глыбу не передвигали, по всей видимости, наверно, тысячу лет, настолько глубоко она вросла в землю.

После короткого замешательства я спросил:

– Лайнэ, может, уже объяснишь, что это? Если я застряну тут надолго, меня хватятся дома. Особенно после вчерашней истории с камнями.

Лайнэ быстрым взглядом заглянула мне в глаза:

– С какими камнями? Ты имеешь в виду драгоценные, те, что в холмах?

– Да. – Отрезал я, про себя недоумевая, как быстро она догадалась, о чем идет речь.

Лайнэ вздохнула:

– Давай, присядем здесь, – и опустилась на небольшой камень там же, где стояла. Я сел рядом на землю.

– Скажи, Ашин, что ты знаешь о властелинах холмов?

– То же, что и все. Только ты не обижайся. Говорят, что со временем вы превращаетесь в ящериц. Наверно, сказки. Ты вот кажешься нормальной.

– Правду говорят. У моего отца грудь, спина, руки и ноги до половины уже покрылись змеиной кожей.

– А мама? Тоже такая?

– Мама умерла. – Лайнэ отвернулась, рассматривая что-то на стене. – Давно уже.

– Извини…

– Ничего… Поэтому я здесь. – Голос Лайнэ как будто окреп. – Знаешь, она мне рассказывала одну историю, когда я была совсем маленькой. Ну, как мамы рассказывают детям перед сном разные выдумки. В ее истории говорилось про доброго, но немножко сумасшедшего волшебника, который жил очень давно. Однажды он решил доказать, что жизни всех существ подобны драгоценным камням, и что нужно бережней относиться ко всему живому.

Я слегка поерзал, предчувствуя, что мое приключение затягивается. Только Лайнэ, казалось, этого не заметила, и продолжила:

– Но семеро воинов прознали, над чем работал волшебник, и решили извлечь из этого выгоду. Они дождались, когда он произнесет первую часть заклинания, а затем ворвались, и убили его.

– Тебе это рассказывала мама, на ночь глядя? – уточнил, усмехнувшись, я.

– Да, только это еще не все. Душа волшебника воплотилась в большой красивый камень, который злодеи спрятали подальше, чтобы ненароком не выпустить дух волшебника на свободу. А сами стали направо и налево убивать всех вокруг, и возле них падали на землю драгоценные камни, потому что с того времени незаконченное волшебство превращало души убитых ими людей и животных в драгоценности. Одна душа – один камень. К слову сказать, эта способность притягивать камни убитых душ передалась от убийц – их детям, и детям их детей. Так и выросли за сотни лет семь холмов властелинов.

– Да уж. Красивая сказка… Только я пока не представляю, к чему ты клонишь. Мне уже и домой пора.

– Подожди. Я тоже так думала. Что сказка. А вчера… У меня щеночек был. Беспородный. Не знаю, откуда он взялся. Может, подкинул кто к нашему холму, а он уже сам пробрался во дворец? Не представляю. Он маленький такой, хорошенький. – Лайнэ вздохнула. – Я даже имя ему дала – Актос, Белогрудый. Вчера играла с ним, а отец шел мимо. Актос от меня убегал, и, так получилось, что рядом с отцом оказался. Вот отец, походя, даже не раздумывая, с такой силой поддел его ногой, что щеночек отлетел в сторону, ударился о стену, взвизгнул, и умер. А рядом с ним, зазвенев, на пол упало вот что. – И Лайнэ протянула мне на ладошке маленький розовый камешек. – Так что это не вымысел.

Я помолчал, с трудом сопоставляя услышанное со всем, что знал уже до этого. Вопросов, конечно, появилось немало. Но я задал единственный:

– Ну, допустим. А какое у тебя дело в холмах?

– Я хотела разыскать место, где спрятали самый первый камень. Понимаешь, в нашей библиотеке осталось несколько маминых книг. Вот мне вчера и стало любопытно, откуда мама могла узнать эту историю. Много чего интересного я в них нашла. И про волшебника, и, даже, про то, как можно снять колдовство… А еще, оказывается, время от времени появлялись те, кто не хотели становиться драконами. Но с ними всегда успевали разобраться. Вот и с мамой… Я уже давно задумывалась над тем, что за крупный рубин в золотой подставке стоит у отца на этажерке…

– Да уж… – Я помолчал. – Но, если есть способ разрушить чары, почему до сих пор никто не сделал этого?

– Это не так просто. Не всякий сможет…

– А ты сможешь? Что там такого сложного?

– Давай, сначала камень найдем. То есть, я его уже почти нашла. Он должен быть под этим менгиром. Только сдвинуть такую глыбу у меня сил не хватает. Поэтому и позвала тебя. – Лайнэ внимательно посмотрела на меня. – Попробуем вместе?

– Да, конечно!

Я вскочил, и, шагнув к каменному клыку, попробовал его расшатать. Камень не поддавался, словно действительно пустил корни.

– Вдвоем нужно, – услышал я негромкий голос Лайнэ, – и толкать в сторону выхода.

Мы встали рядом, уперлись ладонями в прохладную поверхность, и изо всех сил постарались сдвинуть менгир. Еще раз, еще… После нескольких упорных попыток он все же покачнулся, затем, выворачивая комья земли, тяжело и гулко упал на мелкие камни, и, скатившись по ним, высунулся своей заостренной частью за пределы пещеры.

Но меня поверженный великан уже не интересовал. Я с любопытством заглянул в чернеющее углубление, оставшееся от основания менгира, и увидел присыпанный влажной землей небольшой кованый сундучок. Лайнэ опустилась на колени, вытащила тяжелый ящик, смахнула крупинки земли, и откинула крышку. На дне сундука лежал округлый предмет размером с блюдце, завернутый в полуистлевшую ткань. Убрав остатки ткани, испещренной старинными письменами, Лайнэ осторожно приподняла идеальной формы синий камень, искрящийся множеством голубых, белых и фиолетовых бликов.

– Душа волшебника Альхассана. – Лайнэ несколько мгновений полюбовалась игрой света в сапфире, потом, взглянув на меня сказала:

– Теперь осталось самое главное. Я не буду тебя задерживать. Спасибо тебе за помощь, но дальше мне надо самой.

– А что ты собираешься делать?

– Не хочу рассказывать заранее, вдруг не получится, – смущенно пояснила Лайнэ. – Ты ступай, а то, и вправду, попадет дома.

– Хорошо, как скажешь, – повел плечом я, решив сделать вид, что не собираюсь спорить. – Точно сама справишься?

– Да, Ашин. Ты и так здорово помог мне…. – Голос Лайнэ слегка дрогнул.

Я понял, что мне пора убираться. Выйдя из пещеры, я подхватил мешок с травой, кивнул ей на прощание, и демонстративно шумно принялся спускаться с холма. Но, конечно же, уходить я не собирался. Как только меня скрыли ветки деревьев, я понемногу сбавил скорость, затем в кустах рябины спрятал мешок, и осторожно поднялся по склону, стараясь забраться выше того места, где находился вход в пещеру. Мне очень хотелось узнать, что же задумала Лайнэ. Может, ей и в самой деле еще понадобится помощь, а она просто из вежливости отправила меня домой.

Почти бесшумно я пробрался к месту, где рощица редела, но все еще можно было оставаться незамеченным. Тихонько раздвинув ветки, я принялся рассматривать, что же происходит внизу, на площадке, где виднелся краешек каменного клыка.

Я увидел, что Лайнэ вышла из пещеры, и на поваленном менгире, пристроила найденный синий камень. Постояла, размышляя о чем-то, потом подняла с земли обломок гранита, и с силой ударила острым углом в самую середину сапфира, отчего крупные осколки с мелодичным звуком синими брызгами разлетелись в разные стороны.

Затем, словно танцуя, собрала все части, и снова сложила вместе на поверхности менгира. Достала из кармана шаровар маленький кинжал; затем, держа его перед собой обеими руками, произнесла заклинание, которого я не расслышал, и внезапно быстрым движением провела кинжалом по раскрытой левой ладони.

Я бросился к ней, но замешкался на несколько мгновений, потому что тут началось нечто совсем уже невероятное. Капли алой крови, упав на обломки синего камня, вероятно, срезонировали с колдовством, и всколыхнули его. По арабеске знаков, выбитых на поверхности менгира, пробежали бледно-голубые огоньки, затем собрались вокруг осколков сапфира, и эти осколки задрожали, зазвенели, и вдруг выпустили вверх столбы синего света, постепенно голубеющего в высоте и сливающегося с бирюзой полуденного неба.

И в этот же миг с каждого холма, где жили властелины, устремились ввысь потоки красного, голубого, желтого, фиолетового, синего, розового и зеленого оттенков. Вся долина искрилась, переливалась разными цветами, звенела и пела, и отовсюду доносились крики людей – где-то с ужасом, где-то с восторгом.

Я подбежал к Лайнэ. Она сидела, прислонившись спиной к поваленному менгиру, поджав колени к подбородку, и сжав левую руку в кулак, но сквозь пальцы все равно сочилась кровь.

– Ты не ушел, – сказала она, ничуть не удивившись, увидев меня. – Видел, что произошло?

– Видел! На минуту из каждого холма фонтаны разных красок взметнулись до самого неба! Ты выпустила души на волю?

– Да.

– Но почему никто до сих пор этого не сделал?

– Первые столетия менгир очень тщательно охраняли. Ну а потом еще оказалось, что одного желания тут недостаточно… – Лайнэ помолчала, затем продолжила:

– Те книги, что остались от мамы – это записи самого волшебника, а что-то дописал его сын. И передал своему сыну… Так эти книги и переходили из поколение в поколение. Видишь ли, как выяснилось, я не только дочь хозяина горы, но и – пра-пра-пра-правнучка Альхассана. Нужна была его кровь, чтобы довести дело до конца. Не знаю, мог ли отец предположить, что женился на наследнице волшебника… Ну, зато теперь мы все свободны. Прямо камень с души… – она светло улыбнулась, и тут же поморщилась, очевидно, от боли.

Я взглянул на ее руку. Кровь никак не останавливалась.

– Слушай, тебе помощь нужна. В нашей деревне тетя Малинур хорошо раны залечивает. Глазом не успеешь моргнуть, как боль утихнет, и рука заживет. Или ты во дворец вернешься?

– Нет, – покачала головой Лайнэ. – Во дворец мне нельзя…

– Тогда не будем терять время. Я помогу тебе добраться до деревни, и там уже решим, что делать дальше. А за травой я позже вернусь.

Лайнэ согласно кивнула, и мы стали осторожно спускаться вниз по склону, скатываясь вместе с каменными осыпями, и цепляясь за ветки, чтобы удержать равновесие.

И уже на ходу я понял, что изменилось, когда я приблизился к сидящей на земле Лайнэ, и на что сразу не обратил внимания. Осколки волшебного камня, расколотого ею, исторгнув из себя потоки небесной лазури, уже не были синими. Обычные серые каменные обломки лежали на шероховатой поверхности менгира. И, кстати, красные камешки в сережках Лайнэ тоже превратились в невзрачные кусочки придорожного гравия. Значит, и все холмы богачей – благодаря разрушенному колдовству – теперь представляли собой лишь высокие насыпи гальки, гранитной крошки и щебня… Тяжело, наверно, это будет пережить богатеям…

Интересно, а в драконов они продолжат превращаться? Возможно, им достался такой побочный эффект за страсть к драгоценностям и желание убивать… Хочется верить, что с драконами теперь тоже будет покончено…


Саман1 – кирпич-сырец из глинистого грунта с добавлением соломы или других волокнистых растительных материалов.

Тандыр2 – печь-жаровня особого шарообразного или кувшинообразного вида для приготовления пищи.

Шербет3 – густая масса из фруктов, сгущенного молока, или шоколада и сахара, обычно с орехами.

Айран4 – кисломолочный напиток, разновидность кефира.

Курта5 – свободная рубашка, доходящая до колен владельца, которую носят как мужчины, так и женщины.

Шаровары6 – широкие штаны особого покроя, собранные у щиколоток.

Менгир7 – вертикально установленный, грубо обработанный человеком камень.

0
18:10
256

Достойные внимания