Марцек

Часть 1. Николай.

Николай Руст, системный администратор Института микробиологии, тщетно пытался отвинтить боковую панель допотопного системного блока. Выкинуть бы ее к чертям вместе с системным блоком и дело с концом, но нет. Эту списанную уже раза три компьютерную нежить надо было обязательно воскресить. Потому что нельзя обижать заслуженных сотрудников. А Зинаида Сергеевна только на нем может писать свои отчеты, которые ее лаборантка потом несет Русту же, чтобы перевел в читаемый формат, потому как иначе не распечатать.

-- Ник, тебя шеф ищет, -- заглянул в тесный кабинетик Руста его сослуживец.

-- Нафига?

-- Говорят, ты напортачил с кадровиками.

-- С кем? Я даже близко не подходил.

-- Блин, Ник! Просто передаю, что тебе надо к шефу. Сам там как-нибудь разберись.

Руст с досадой кинул на стол отвертку, вздохнул и отправился к начальнику. По пути он пытался вспомнить в какой жизни и при каких обстоятельствах он вообще мог встретиться с кадровиками и хоть как-то притронуться к их технике? Не его участок же?

В кресле начальника сидел незнакомый человек. Строгий костюм, коротко стриженые волосы и очень острый холодный взгляд. Человек молча указал Русту на место перед столом. Но Руст застыл в дверях.

-- Заходите, заходите! - услышал он знакомый голос ректора.

Руст сделал шаг вперед и оглянулся. Оказалось, ректор стоял справа у окна и в своем серо-синем костюме почти сливался с тяжелой шторой. Ректор помешивал ложечкой чай в стакане.

-- Не беспокойтесь! – сказал тот, отхлебнув чай. – Это Глеб Егорович, начальник отдела безопасности.

-- У нас есть отдел безопасности? – настороженно спросил Руст, садясь на стул перед загадочным Глебом Егоровичем.

-- У вас – нет, -- усмехнулся начальник чьей-то безопасности.

Руст посмотрел на ректора, пожал плечами.

-- Руст, Николай Тимович? – спросил Глеб Егорович. – Правильно?

-- Правильно.

-- Вы занимаете должность системного администратора в…

-- Да. Занимаю. А это что допрос?

Руст рефлекторно сжал кулаки. Тон непонятного начальника ему не нравился и злил. Застарелая обида на отца полицейского, который не видел разницы между своими подопечными, преступниками и собственными детьми, дала о себе знать, как только он услышал знакомый «казенный» тон.

-- Ну почему сразу допрос? – голос Глеба Егоровича стал мягче, только вот взгляд не изменился. – Просто стандартные вопросы.

-- Для чего стандартные? – желваки заплясали на лице Руста.

-- Для меня, -- Глеб Егорович примирительно поднял руки. – Прошу прощения. Много работы, знаете ли.

Руст нахмурился. Человек перед ним словно маску сменил. И взгляд потеплел и голос забархатился.

-- Николай Тимович, вам знаком Родион Марцек?

-- Кто? – от удивления у Руста даже голос дрогнул.

-- Родион Марцек, младший научный сотрудник этого института, кафедра микробиологии, -- начал своим фирменным тоном зачитывать Глеб Егорович. – Так он знаком вам?

-- Это тот, с модулятором голоса?

Глеб Егорович переглянулся с ректором.

-- Да, у Родиона Александровича была проблема с голосом. Он носил на шее специальный аппарат, -- как-то заискивающе и будто извиняясь заговорил ректор, поводя рукой возле своей шеи. -- Марцек мог говорить только через него, да и то шепотом.

Глеб Егорович кивнул и снова повернулся к Русту. И взгляд его опять стал стылым и тяжелым.

-- Ну как знал? – у Руста вдруг похолодела спина. – Как и всех, кто работал в лаборатории. Я налаживал сеть, антивирусники устанавливал по графику, ну и чинил что-то.

-- И все?

-- Ну иногда в столовке вместе в очереди стояли.

-- Говорят, что Марцек заходил к вам в кабинет?

-- Кто говорит? – ощущение, что он все же на допросе, Руста не оставляло.

-- Не важно. Просто видели, что Марцек заходил к вам. Зачем? – Глеб Егорович словно давил голосом.

-- Модулятор у него ломался, я чинил.

-- Вы специалист?

-- Нет. Там просто контакт отошел. Я дольше гуглил, чем налаживал. А что произошло?

-- А вот это, -- Глеб Егорович положил на стол перед Рустом большой черный ноутбук. – Вот это вы ему чинили?

Руст задумался и закусил губу.

-- Вы узнаете это ноутбук?! – спросил Глеб Егорович.

-- Да в смысле узнаю? Мне такие то и дело носят, а я чиню!

-- Чините? На рабочем месте? Вам не хватает зарплаты?

-- Чего?! – Руст заерзал на стуле. – Я же не сказал, что беру за это деньги! Просто по доброте. Меня просят, и я чиню. И такие вот у многих.

-- На крышке ваши отпечатки пальцев, -- сказал Глеб Егорович.

-- О! Значит, все же допрос?

-- Да что ты заладил, Никас! – возмутился где-то за спиной Руста ректор. – не допрос! Просто пытаемся выяснить.

-- И что выяснить? – холодно спросил Руст.

-- Понимаешь, Марцек пропал, -- ректор уселся на край стола рядом с Рустом.

-- А я причем?

-- Ты можешь помочь?

-- Чем?

-- Ты можешь взломать пароль на ноутбуке Марцека, -- сказал Глеб Егорович. – Может, мы сможем найти какую-то информацию.

-- Да бросьте! – рассмеялся Руст. – Не было у Марцека никакого пароля. Он умел сопли в банке разводить да плесень в чашках выращивать, но в технике ничего не смыслил и пароли всегда забывал.

Рассмеялся и осекся. А Глеб Егорович с довольной улыбкой сказал:

-- Все правильно. Пароль поставил я сам. Но вы все же взломайте. Я уверен, вам это по силам.

-- Зачем это?

-- Это что-то вроде собеседования. Обойдете пароль. Посмотрите содержимое…

-- Зачем?

-- Посмотрите содержимое и скажете, имеет ли оно научное значение. Или хоть какое-то вообще значение.

-- И что тогда?

-- Хотите место в системе кибербезопасности корпорации «Биотех-Н»?

-- Ох ты как! – вырвалось у Руста.

-- Да, именно этой безопасности я и начальник, -- улыбнулся Глеб Егорович. – И мы очень тесно сотрудничаем с вашим институтом.

-- А Марцек-то причем?

-- Может и ни при чем. Главное, чтобы он не держал на своем личном ноутбуке ничего, что могло бы принадлежать корпорации, понимаете?

-- Но почему вы не выясните, где он сам?

-- Где он сам, пусть выясняет полиция, Николай Тимович, – проговорил Глеб Егорович, поднимаясь с места. -- И пусть каждый делает свое дело.

Из кабинета ректора Николай Руст отправился в ближайший сортир на этаже. Открыл окно настежь в общем «предбаннике»-курилке и очень шумно вдохнул холодный апрельский воздух. Мысли в голове скакали как бесы по адовым углям, а перед глазами метались кровавые мухи, будто не с каким-то посторонним мужиком поговорил, а опять с отцом сцепился. Руст постарался глубоко и ровно подышать – в легких будто ерш забился. Черт! Он отца последний раз лет пятнадцать назад видел, неужели все никак не отпустит? Руст подышал ещё. Мысль об отце поблёкла и схлынула. Перебилось другой: Русту предложили работу! В корпорации. В кибербезопасности. Да там у них охранник больше получает! А что нужно сделать? Просто взломать ноут какого-то лаборантского упыря, которого Руст и знать-то толком не знал. Или знал? У Руста заболела голова. Будто затылок прострелили. Он даже потрогал этот злосчастный затылок, и ощущение было странным: рука чувствовала, а затылка словно не было. Руста затошнило. Он аккуратно положил ноутбук на подоконник и по стеночке побрел к раковине. Трясущимися руками он открыл кран и стал плескать холодную воду себе в лицо. Облился, правда, весь, но боль неожиданно отступила. Практически совсем. Как будто и не было вот только что.

Руст схватил ноутбук и побежал в свой закуток, который почему-то все называли «кабинет», закрылся, чтобы никто не мешал и решил сразу взяться за дело. Если даже ректор ничего не сказал, значит надо просто немного поработать. Немного нормально поработать и свалить отсюда ко всем чертям на нормальную работу, раз уж ее так прямо под нос подсовывают. И фиг с ним, с этим странным Марцеком. Какое Русту дело вообще до совсем ему незнакомого человека? Который, к тому же еще и дебил, потому что таскает рабочие файлы на личный комп. Не надо так, как говорится.

Руст довольно потер руки и включил ноут Марцека. Ноут действительно был запаролен.

-- Корсика.

Руст вздрогнул. Он четко услышал, как прозвучало слово. Никто, кроме него в пустой комнате сказать его не мог. На всякий случай он встал, проверил под столом и даже в шкафчики заглянул. Прислушался возле двери: может там кто? Потом открыл дверь – за ней был только пустой коридор. Руст вернулся за ноутбук и вдруг увидел, что в окошке для ввода пароля семь жирных точек. Руст набрал пароль.

• Часть 2. Рогнеда

Она не успела нажать на кнопку звонка. Дверь открылась, и полноватый невысокий мужчина, глядя на нее поверх очков, спросил:

-- Абраменко Рогнеда Дмитриевна?

-- Да это я. Я звонила.

-- Проходите.

-- Вы должны подписать документ, -- заговорил мужчина, приглашая Рогнеду в небольшую гостевую комнату. – Потом я дам вам ключ. В котором часу мне подъехать за ним?

Рогнеда тяжело опустилась на предложенный стул и уныло посмотрела на стоящего перед ней человека. Неужели он думает, что вот она сейчас вот прямо возьмет, соберет вещи из квартиры в свою сумочку, отдаст ему ключ и поедет обратно трястись триста километров в общественном транспорте?

-- Машина за вещами подъедет завтра, -- устало сказала она.

-- Какая машина, простите? – удивленно прогундосил хозяин.

-- Грузовая, -- вздохнула Рогнеда.

-- Что значит, грузовая? Мебель в квартире принадлежит мне! Вот документ-опись, в ней указано, что должно остаться после отъезда квартиросъёмщика – возмущенно затараторил хозяин жилплощади.

-- Да никто не собирается вывозить вашу мебель, успокойтесь! – Рогнеда, сморщив нос, посмотрела на протянутый ей «документ-опись». – Просто я знаю своего брата. Наверняка мне придется паковать целую библиотеку. И коробки с макулатурой.

-- Какой макулатурой? – опешил хозяин.

-- Ну… Черновики его записей. Он же ученый, что вы в самом деле? – Рогнеда бросила бумажку с описью на стол. – Я соберу вещи и уеду завтра.

-- Но это никак невозможно! – сказал хозяин и возмущенно поправил очки средним пальцем. – Договор только до сегодняшнего дня! Потрудитесь! Потрудитесь или я просто выкину его вещи вон!

Он даже притопнул от волнения. Рогнеда зевнула.

-- А я предъявлю вам иск за порчу имущества, -- со скукой в голосе сказала она. – Причем имущества видного ученого, востребованного. Его на зарубежную конференцию пригласили, на минуточку! Он там может открытие какое сделал на благо государства, а вы ты такое говорите?

-- Это еще неизвестно, -- не унимался хозяин. – Ученых много, но не они кормят мою семью!

-- От одного дня ваша семья не оголодает.

-- Возмутительно! – мужчина ушел в другую комнату что-то бурча себе под нос.

Через несколько минут он вернулся со свежераспечатанным договором на посуточный съем квартиры.

-- Вот. Я не собираюсь разводить тут благотворительность.

Рогнеда спокойной взяла договор.

-- А я на благотворительность и не рассчитывала, с чего вы взяли? – она стала читать договор. – Сколько?! Вы с ума сошли?

Она даже подскочила от негодования: за ночь стоимость президентского люкса?

-- А что вы хотели? Посуточно всегда дороже.

-- Ты сбрендил что ли? – она была выше хозяина и теперь нависала над ним так, будто голову ему хотела откусить. – Я не на потрахаться хату снимаю, а вещи с нее гружу, понял? Чтоб тебе, упырь, не париться!

-- Что вы себе позволяете? Я вызову полицию, -- удивленно пискнул хозяин.

-- Вызывай! Покажем им твой договор, и посадим тебя за вымогательство!

-- Не докажете!

Рогнеда вдруг успокоилась и широко улыбнулась. Погладила пошедшего пятнами хозяина по рыхлой щеке и сказала:

-- Я адвокат, дорогой. И мне ничего не нужно доказывать. Иди перепечатывай свой договор.

Увидев квартиру своего двоюродного брата, Родиона Марцека, Рогнеда с досады так саданула рукой по стене, что чуть не сломала ее. Руку. Хозяин согласился на треть первоначальной суммы, но эта клетушка с совмещенным санузлом такого не стоила. От злости и усталости у нее, видимо, поднялось давление: так разболелась голова, что кровь пошла носом. Рогнеда сползла по стене прямо в коридоре, запрокинула голову и, глядя в обшарпанный потолок, грустно сказала:

-- Ох, Родик!

Немного придя в себя, она включила везде свет. Повсюду валялись книги и какие-то рукописи. Под ними даже пола не было видно. Кровать и маленький диванчик словно выпотрошены, полки сброшены на пол, все шкафчики открыты. Кто-то тут что-то искал. Но Рогнеду это совсем не интересовало. Ей просто хотелось спать. Она нашла покрывала и небольшую подушку. Постелила себе на диване и, не раздеваясь, легла.

Ей снился Марцек. Мальчик, который никому был не нужен. Тетка Рогнеды, Вера Марцек, родила его поздно: ей уже лет сорок пять было. И не потому что ей или ее мужу, Александру Марцеку, крупному инвестору и очень богатому человеку, был так нужен ребенок. Просто на этом настояла бабка Регина, мать Веры. Ей вдруг показалось, что Александр Марцек слишком часто стал ездить в деловые поездки. Что вот доездится и там и останется, пока Вера тут играет в общественницу и меценатку на деньги мужа. Александру нужен наследник и все тут.

Когда Родик появился на свет, старший Марцек какое-то время действительно чаще стал проводить время дома. Но это время быстро кончилось. Да и Вера не стремилась быть матерью. Ее все тяготило: и то, что ребенок часто болел, и то, что требовал внимания. Вера хотела нанять няню, но старший Марцек воспротивился. Он не любил чужих в доме. Так Родика отдали бабке Регине. Рогнеда помнила, как тетка Вера сказала своей матери: «Это тебе он был нужен. Теперь сама и воспитывай!». Родику тогда было всего пять лет. Рогнеде – почти одиннадцать.

Ей было его так жалко, так жалко! Совсем маленький, все время один: бабка тоже не особо разбежалась возиться с малышом. Зато все поручала Рогнеде. Девочке приходилось менять ему штанишки, одевать, водить в детский сад, готовить ему еду и играть с ним. Она терпеть все это не могла, ей казалось, что у нее отнимают детство. Она ненавидела маленького Родика, но очень жалела. И меняла ему штанишки, готовила есть, водила в детский сад. Сама такая же. Просто к бабке Регине попала не в пять, а лет в восемь, когда мать Рогнеды развелась и укатила хиповать аж в другую страну.

Родик был смышленый и спокойный. И так мило улыбался, если Рогнеда соглашалась с ним играть. Он говорил, что она его самый лучший друг. Рогнеда хмурилась и грозилась отдубасить его за такие слова и даже один раз отвесила пендель для виду. Но потом плакала очень горько в подушку. А утром Родик принес ей первый расцветший одуванчик.

Когда Родику исполнилось лет девять у него появился новый лучший друг. Это был их сосед, взрослый уже дядька. Андрей Григорьевич Мазуров. Он вроде в институте каком-то работал. Это он научил Родика выращивать кристаллы, плесень и еще какую-то муру. Родик пытался ставить эксперименты дома, но бабка Регина тут же смела все в помойное ведро. Потом как-то Мазуров приходил к ним домой, чтобы сказать бабке Регине, чтобы не беспокоилась за внука, потому что он, Мазуров, профессор, а мальчик любознательный и профессор рад с ним заниматься. Поэтому пусть Регина Робертовна не беспокоится, мальчик под присмотром. Вместо «спасибо» бабка Регина сказала, что денег не даст. Мазуров завозмущался, а потом, видимо, понял, что разговор бесполезен и тут же ушел. А бабка Регина до вечера хвасталась, как она ловко отшила этого «мытаря». А потом вдруг на нее снизошло: «А чем они там занимаются? Этот мужик часом не педофил?»

Рогнеда, правда, и сама так иногда подумывала. Но бабке не говорила ничего. Отмазывалась, говоря, что Родик за домом играет или спит, или уроки делает. Бабка все равно это не проверяла. Пройдёт, покомандует по дому и в телек свой уткнется или по телефону болтает часами. А Рогнеде хорошо: мелкий не путается под ногами, можно своими делами заниматься. В пятнадцать лет ей было не до мелких братьев.

А потом произошло несчастье: профессора Мазурова убили. Случайно. Воры забрались в дом, а он не вовремя проснулся или приехал, не суть. По голове приложили хорошо -- не выжил. Родик его и нашел. Сразу после школы к нему побежал. Как говорили потом, прибежал бы пораньше, еще бы смог позвать на помощь.

Как же он переживал! У Рогнеды все внутри сжималось каждый раз, когда она видела брата. Она снова, как маленькому, помогала ему одеваться, вела в школу, помогала делать уроки. И даже кормила это чудище, которое Родик принес от Мазурова. То ли крыса, то ли морская свинка, но огромная и жирная. «Деда Андрей ее очень любил, -- говорил Родик. – Я о ней должен позаботиться теперь». И заботился. Пока бабка Регина не узнала. Сроду к Родику в комнату не заходила, а тут вот. Визжала, как сирена. Тут же придумала, что у нее аллергия и что она умирает. Ага, полтора месяца не умирала и вот вдруг. Кое-как Родик выпросил три дня, чтобы как-то пристроить эту то ли крысу, то ли свинку. Бабка Регина согласилась. Но в первый же день, пока Родик был в школе, ее отравила. Говорила, что тварь сдохла сама, но Родик сунул бабке под нос пакетик от отравы. И ничего не сказал. Просто ушел в комнату. На следующий день он тоже никому ничего не говорил. Даже Рогнеде не отвечал. Просто смотрел на нее, как та то ли крыса, то ли морская свинка, открывал рот, но без звука.

То, что Родик молчал, бабке Регине было до фонаря. «Это психическое, говорила она. – Пройдет. Перебесится». Но возникли проблемы в школе. Там-то он тоже не говорил. Не отказывался говорить, а просто не мог.

По врачам таскали его долго. Пока не нашли того, кто выявил какую-то там патологию и придумал напялить на шею Родику модулятор. Родик стал говорить слова страшным скрипучим шепотом, от которого зубы сводило. Приезжала тетка Вера. Сказала, что это бабка Регина довела мальчика до такого состояния. Бабка Регина сказала, что ее дочь неблагодарная, и раз так пусть своего инвалида к себе и забирает. Конечно, они не такими словами это говорили, просто Рогнеда помнит только суть слов.

А потом Родика отправили в интернат. В город за триста километров от дома. Оказывается, Мазуров при жизни еще мальчику протекцию в Институте микробиологии сделал. Договаривался о подготовительных курсах. Вот и поехал Родион Марцек в другой город, чтобы ходить на курсы.

Отвозила Родиона Рогнеда. У взрослых нашелся миллион дел. А теперь Рогнеде снилось, как мальчик, который совершенно никому был не нужен, доверчиво сопит у нее на плече под стук колес пассажирского поезда, а она обнимает его и плачет, глядя, как на запотевшем окошке невидимый кто-то пишет комбинацию из букв и цифр и номер мобильного телефона.

Проснувшись и кое-как приведя себя в порядок, Рогнеда собирает разбросанные книги и бумаги, чтобы перевезти их в какой-то заброшенный дом на окраине города. Она совершенно не помнит, зачем. Но так надо. А еще надо отправить смс с комбинацией цифр и букв. Она тоже не помнит почему и зачем. Просто надо. Одно странно: она помнит номер мобильного телефона, на который надо отправить комбинацию. А свой номер не может выучить уже четыре года.

Часть 3. Голос Крысолова

Кто-то яростно колотил в дверь. Николай Руст поднял тяжелую голову, расправил затекшие плечи. Как так получилось, что он не заметил, что уснул?

-- Да иду!

За дверью стоял институтский охранник, пожилой дядька уже, но дотошный и бойкий.

-- Я слышу, что музыка, значит кто-то есть, -- заявил дядька.

-- Да-да. Я заработалася что-то, -- забормотал Руст.

-- А чего моська в крови? – встревоженно спросил охранник.

Руст потер лицо, нос. На руке остались частички запекшейся крови.

-- Да меня давление мучает что-то, -- сказал Руст.

Охранник внимательно посмотрел на Руста, нахмурился.

-- Ты не шути с этим, -- сказал он. – Инсульт молодеет. Допуск есть тут оставаться?

-- Что? А, да… есть. Вот.

Руст показал карточку, попрощался с охранником и вернулся к ноутбуку. Последнее, что он помнил – это то, что ввел пароль, который сам собой прозвучал в его голове. Потом резкая боль… Руст некоторое время разглядывал загаженный немыслимым количеством «Новых папок» рабочий стол ноутбука. Проверил файлы и систему, но ничего кроме мусора обычных пользователей не нашел. Было много музыки. Были скачанные фильмы. Они занимали большую часть памяти. Больше ничего не было. Странно.

Руст вдруг вспомнил, что сам придумал эту смешную штуку. Даже думать ничего не надо было. Так уже делали, просто он прописал пару примочек для натуральности, чтобы даже опытный программер без бутылки не разобрался -- чистая мимикрия и художество. Причем так легко все получилось: замаскировать папку под известный браузер. Браузер был вполне рабочий, просто папку нужно было вызывать через поисковик, главное правильно ввести название. Название было паролем. А чтобы папку не засекли в оперативной памяти, Руст сделал, а в прочем не важно, что. Важно, что он абсолютно не помнил названия.

-- Бунгелозенштрассе! – прозвучал скрипучий шепот в голове.

-- Что? Кто тут? – не выдержал Руст.

Ему никто не ответил. Руст потер лицо, побил себя по щекам. Ввел странное слово в поисковик.

Перед ним была папка с видеофайлами. Какое-то время файлы обновлялись и их нельзя было открыть. Но вот все загрузились, и Руст понял, что это файлы видео в онлайн режиме. Он открыл несколько наугад, но ничего не понял: на многих была темнота и какой-то шуршащий звук или хруст.

-- Телефон!

Руст посмотрел на свой телефон. Значок непрочитанного сообщения. Незнакомый номер, но это не важно, надо открыть файл с указанным номером и удалить сообщение. Руст открыл файл.

Сначала он смотрел в бесконечный коридор из экранов ноутбука. Потом на бесконечную вереницу собственных рук перед глазами. Потом на то, как на клавиатуру капает его идущая носом кровь.

-- Марцек? – дрожащими губами прошептал Руст.

На экране появилось окошко загрузки. Потом исчезло, оставив новый видеофайл. В реальном времени Руст видел, как глупо и жалко он выглядит со стороны: сгорбленная взъерошенная фигурка перед экраном ноутбука, которую видно в небольшое окно его институтской каморки-кабинета.

-- В этом году ранняя весна, Руст. Теплая, -- зашептал Марцек в его голове.

-- Как?

-- Как сделать так, чтобы я смотрел на мир твоими глазами? Слышал твоими ушами, говорил внутри твоей головы?

-- Да!

-- Когда я был маленький, у меня был друг. Профессор Мазуров, что был мне будто родной дед. Я его так и звал. Дед любил эксперименты. Он все говорил, что если бы мы могли видеть глазами животных! Как часто звери бывают безмолвными свидетелями человеческих преступлений. А будь у них в глазах записывающее устройство, которое работало бы как видеорегистратор, к примеру, как все было бы просто.

Марцек рассказывал, а Руст смотрел его глазами с крыши института на ночной двор, на редких прохожих и огни торгового центра напротив.

-- Потом дед рассказал мне как-то, -- продолжил Марцек, -- что у него все получилось. Что он вживил образец. В свою ручную домашнюю крысу.

-- Что было потом? – спросил Руст.

-- Потом деда убили. В тот день, когда он должен был тестировать программу приема и записи сигнала. Он сказал мне, что покажет. Я бежал к нему сразу после уроков. Но нашел только развороченную квартиру и его – мертвым.

-- А крыса?

-- Крысу я себе забрал. Никому и в голову не пришло, что она и есть образец.

-- Ты увидел, кто убил?

-- Нет. Я не знал, как работать с видеозаписями. Я даже не знал, как и на чем их сделать. Мне было тогда лет двенадцать. Я только забрал крысу и стал искать решение. Но не нашел. Тогда не нашел.

-- Почему?

-- Бабка убила крысу.

-- Что ты сделал потом?

-- Сделал все, чтобы оказаться там, где Мазуров начинал свой эксперимент. Потом сделал все, чтобы этот эксперимент восстановить. И у меня получилось. Я нашел способ инвазии нанотранслятора. Через респираторный вирус.

Руст схватился за горло и вскочил.

-- Ну, не пугайся. Ты уже переболел. Вирус погибает, как только нанотранслятор встроится в мозг.

-- Но у меня кровь и голова раскалывается! И ты в моей голове!

-- Ты просто активирован. Это побочный эффект. Который быстро проходит.

-- Я не хочу этого эффекта! – заорал Руст и со всей силы ударил по столу. – Отключи меня! Я не просил делать меня ходячей видеокамерой. Ты не имел права!

Марцек молчал, но Руст видел, куда тот идет. Он схватился за телефон. Нужно быстро передать информацию. Руст стал набирать номер. Но вдруг подумал, что Марцек его так услышит, он стал набирать сообщение, но через секунду просто бросил телефон в стену и истерично расхохотался.

-- Ты же все видишь, да? – хохотал Руст.

-- Вижу, -- услышал Руст холодный шепот. – Но это не важно.

-- А что важно?!

-- Что видишь ты?

Руст видел глазами Марцека, как тот входит в торговый центр, как подходит к зеркалу в одном из бутиков. Руст видел белокурую девушку в сиреневом полупальто.

-- Что это, черт возьми? – шепчет Руст.

-- Это Ирэна, она знает, что обязательно нужно подойти к зеркалу в этот момент. -- Руст услышал в своей голове шипящий смех Марцека. – Поздоровайся, Ирэна.

Девушка помахала рукой своему отражению.

-- У заказчиков Института, ты уже кое с кем из них знаком, -- заговорил Марцек. – Тоже получилось воссоздать эксперимент Мазурова.

-- Они тоже так могут? – похолодел Руст.

-- Они могут засылать крыс-наблюдателей.

-- Зачем им ты, если они уже все могут?

-- Они хотят, сделать то же с людьми. И ты видишь, что это реально. Транслятор работает в обе стороны. Человек будет думать, что простудился, а на самом деле это будет лишь этап активации. И вот уже кто-то внутри его головы управляет образами и воспоминаниями. Никто ничего не заметит. И ты не заметил. Ты сопротивляешься только на последнем этапе. А эти крысы знают, что у меня получилось. И если они меня найдут, все получится и у них. Мне нужна твоя помощь. Ты согласен?

-- А если нет? – спросил Руст.

Изображение на мониторе вдруг схлопнулось. Появилось и пропало сообщение об удалении файла. Потом в папке вдруг стали пропадать и другие файлы.

-- Стой! Ты же знаешь, что я смогу восстановить файлы?

-- Не сможешь. Ты помнишь, что сегодня ты должен уехать из города?

-- Что?

У Руста заболели виски, но он вдруг отчетливо увидел, как покупает билеты в какую-то глушь, как смотрит на часы на вокзале.

-- Я этого не делал!!!

-- Через несколько минут ты не будешь в этом так уверен. Мозг не делает различий между реальностью и выдумкой.

-- Я согласен! – Руст устало опустился на стул.

Опять появилась и загрузилась запись. Руст открыл ее. Он снова видел себя в маленькое окошко откуда-то с крыши соседнего крыла института.

-- Зачем ты это делаешь, Марцек?

-- Я должен остановить крыс.