Капсулы для оболочки или как я почувствовал себя человеком

В пособии «Бытие планеты Земля» пишут, что более тысячи лет назад, чтобы испытывать чувства и эмоции, людям не требовались капсулы «AMV». Чувства и эмоции зарождались в душе. И порой их было невозможно сдержать. Человек мог рассмеяться, даже если сам этого не хотел и обрадоваться, даже если ему было грустно.

Мне мало в это верится, но если это так – то хорошие были времена.

До этой истории я никогда раньше не испытывал любви, радости, нежности, никогда не смеялся и не удивлялся, но и не чувствовала обиды, злости, зависти, разочарования или тоску. Мне не снились яркие сны и не приходили в голову картины, пестрящие цветами и запахами, но и черная пустота не наполняла мою душу, не раздирала в клочья сознание, что хотелось умереть, лишь бы боль прекратилась.

Нет, конечно, если я уколю палец или ударюсь локтем, я почувствую боль. Но не досаду или злость, просто физическую боль. Кстати, говорят, когда умирает близкий человек, некоторые люди вопреки всему разумному, испытывают ноющую боль и судороги в мышцах или сильнейшую мигрень.

С 2321 года нет войн, самоубийств и почти нет убийств. Последнее убийство было восемьдесят три года назад, то есть в 3293 году. Тогда один из Элитных переборщил с капсулами «AMV». Он принимал злость, обиду и себялюбие, не одну за сутки, как полагается, а каждой по три. Пренебрегая инструкцией и намудрив с коктейлем, он убил своего брата. После этого случая капсулы с чувством злости выпускают с измененной формулой. В том же пособии пишут, когда действие капсул прошло, человек умер от жуткой мигрени, еще до вынесения приговора Верховного суда.

В общем, мир сейчас спокойный и размеренный. Каждый знает, что нужно делать для общего блага. Знает свою цель жизни, данную при рождении. И никто не переживает, что это может быть не его путь. И я не переживаю. Правда не сегодня, но завтра уже не буду. Лишь иногда, во снах, я смеюсь и плыву на авиа-лодке и ем пироги со сливками.

Меня зовут Макс.

Вы, наверное, удивляетесь почему Макс, а не АрДва или ГрэтТри или Сильва.

В тот день, когда родители выбирали мне имя, они подарили друг другу по капсуле любви. Уж не знаю, как получилось у таких людей, как мои родители заработать на них. Любовь доступна только Элитным. Но именно поэтому меня зовут просто Макс.

- Хай.

Гувэ поравнялся со мной, и мы зашагали в университет вместе. Стояла слишком жаркая погода для начала весны. Я надел красную шапку и голова чесалась от пота. Было тихо, слышалось лишь легкое жужжание проносившихся над нами турбо-каров, они доставляли Элитных сразу на верхние этажи университета.

- Какие планы после уроков? – спросил я.

Я спрашивал об этом каждый день, это было проявление уважения, которому учили в школах.

- Работаю сегодня, а потом нужно купить крупы домой, мама будет варить кашу на вечер. И хочу предложить ЭсТри жить вместе.

- Хм.

- Да.

- Интересное решение.

- Да. Будет помогать моим родителям содержать квартиру. И не нужно будет ездить к ней. Знаешь, через мост - это долго. Верное решение.

- Да.

Мы зашли в аудиторию. Ровный круг стен, без окон. На сплошном гало-экране уже горели формулы. Столешницы и стулья на магнитах обращены к экрану, большую часть уже заняли ученики, некоторые даже успели включить тетради.

Еще подходя к аудитории, я услышал, как вьется заливистый звук. Когда же мы зашли внутрь, то это был уже громкий, почти звенящий, прерывающийся, вырывающийся наружу звук. Я знал, что это было. Смех. Иногда я слышал его на улице, видел, как люди раскрывают рты и я, пожалуй, в такие моменты действительно не понимал для чего они вообще это делают.

Лейла, девушка с соломенной копной волос, худая и обычно мраморно-бледная, была красная, как моя шапка. Это была не просто девушка, она была из Элитных, тех кто мог с легкостью позволить себе любые капсулы «AMV». Но смеющейся ее я видел впервые. На ее глазах выступили слезы, она прикрывала руками рот, но через пальцы все равно сочился смех.

В аудиторию вошла преподавательница.

- Простите, - сказала Лейла, голос был похож на лязганье, она сжимала губы до белизны, но смех извергся и становился все громче.

Когда ее уводили, она шла, согнувшись, а в коридоре издала дикий звук, как будто закричала.

Весь урок я думал о случившемся. Я никогда не смеялся.

Да и зачем это?

Глупо и непрактично так тратить время.

Но меня тянуло к смеху. Хотелось почувствовать тоже, что и Лейла. Интересно, когда она смеялась, остальным тоже хотелось? В голову пришла странная мысль, сидеть рядом с ней и смеяться. Также абсурдно, как писать карандашом, вместо того чтобы твои мысли проецировались в тетрадь или смотреть на закат, вместо выполнения работы, которая принесет благо в мир.

Лейла так и не вернулась.

После уроков я попрощался с Гувэ и пошел на склад.

- Снова на два часа раньше, а отдыхать? – спросил начальник.

- Я не устал.

- Похвально.

Обычно на складах орудуют роботы, но я работал на мелком предприятии и содержание левитирующих роботов-чистильщиков было дороже, чем парочку людских рук, готовых забраться на верхние полки и потрудиться.

Я влез на самый верх, с ручным пылесосом прополз вглубь и не успел начать расчищать полку, как наткнулся на бежевый мешочек. Я взял его в руки и сел. Это был редкий материал – хлопок, мешочек был плотно набит и завязан веревкой на бантик, словно подарок. Странно, подумал я, сейчас если и дарят что-то, то капсулы «AMV», а это очень дорого.

Я развязал бант и не моргая уставился на содержимое. Внутри были те самые капсулы. Я никогда прежде не видел их вживую, но точно знал, что это они. Всевозможные цвета, каждая в защитной обертке, которую нужно раскатать в ладонях, чтобы появилось описание и способ применения.

Я сидел минут пять, смотрел на содержимое мешочка и думал. Все внутри меня говорило, что нужно отнести это начальнику, а тот непременно отнесет в отдел розыска, а там уже точно найдут владельца и вернут ему его сокровище.

Так я и решил сделать.

Дошел до кабинета, занес руку, чтобы постучать…. Перед глазами смеющаяся Лейла, красное довольное лицо…. В ушах звенит ее смех…. Такой же громкий, почти оглушающий, будто я снова в аудитории…. Я поспешил на улицу и засеменил к метро.

Жил я в трехъярусной коммуналке, комнату снимал, на заработанные на складе деньги. Квартира родителей была слишком мала, чтобы жить в ней вместе со взрослым сыном.

Я запер свою комнату и высыпал содержимое мешочка на кровать.

Ровно тысяча семьсот семьдесят семь разноцветных капсул с чувствами и эмоциями. Я включил гало-экран и начал искать в интернете значение цвета каждой капсулы. Элитный узнает без справочника, но я не был Элитным, а раскатывать каждую не хотелось.

Оранжевый.

Такой не тусклый, не темный, а яркий, переливающийся, как закат, цвет.

Я отыскал такую, раскатал на ладони, чтобы появилась инструкция и прочел:

«Капсула содержит 1 меру смеха.

Срок действия: 24 часа. Принимать внутрь.

Не превышать 1 капсулу за сутки.

Можно употреблять с любыми другими эмоциями и чувствами.

При правильном приеме не имеет побочных действий».

Я засунул ее в рот и проглотил. Безвкусная, будто кусочек пластика заскользил по языку и провалился в пищевод.

Я сидел около минуты, как мышцы на лице дрогнули, губы сжались, задрожали, живот и грудь завибрировали. Три дня назад Гувэ поскользнулся на мокром полу и повалил вместе с собой девчонку, задрав ей юбку.

Я засмеялся.

Это же было так смешно. Гувэ, сморщившись, лежит и потирает бок, а девушка безуспешно пытается вытащить из-под него подол юбки. Потом я вспомнил краснющее лицо Лейлы, меня наполнила легкость, я повалился на кровать и смеялся, пока из глаз не потекли слезы.

Это было лучшее, что я испытывал за всю свою жизнь. Как объяснить? Словно вы всегда видели мир черно-белым, а потом в нем появляется еще цвет - оранжевый. И вам вроде бы рассказывали, что он когда-то был, но ведь пока не увидишь, не почувствуешь – разве поверишь в это?

Действие капсулы не прошло, когда следующих утром я явился в университет.

Гувэ бросил на меня взгляд каштановых глаз, но ничего не сказал. Это не принято. Просто так, по счастливой случайности, капсулы ни у кого не могли оказаться и, если они у тебя были, значит ты выше, лучше, важнее обычных людей. Поэтому Гувэ весь путь до аудитории учтиво молчал.

Лейла стояла у окна с подружками. Проходя мимо, я подмигнул и улыбнулся ей. Этот позыв я не смог сдержать. У нее были яркие изумрудные глаза.

- Привет, Макс, - просияла она.

Все ученики обратили взгляды на главный гало-экран, включили тетради, подключили к затылку переходники, а я вытащил из кармана капсулу с симпатией, которую захватил с собой, раскатал и проглотил.

Меня наполнило приятное чувство добра ко всему. Свет стал ярче. Пространство аудитории запестрило красками. Среди гомона мыслей, проносящихся по переходникам учеников и голоса преподавательницы, слышалось завывание теплого ветра за окном и далекое жужжание турбо-каров.

Мне все стало нравится, даже запах Гувэ, который толи не мылся пару дней, толи пропах тушеной капустой, которую каждое утро готовила его мама. Я похлопал Гувэ по спине и облокотившись на стул хотел погрузиться в изучение предмета, как увидел лицо Лейлы. Девушка улыбалась мне. Я снова подмигнул ей.

Мне было так хорошо. Все было прекрасно. Люди прекрасны. Жизнь прекрасна! Как можно не чувствовать это каждый день?

После уроков Лейла подбежала ко мне и предложила прогуляться. Мы вышли из университета и только на улице она возбужденно сказала:

- Я подумать не могла, что твоя семья принадлежит к Элитным!

Она укуталась шарфом и распустила поверху золотые локоны.

- Да, родители не афишируют это. Но сейчас отец стал выделять мне капсулы.

- А мне мой дает с рождения. Конечно, лет через пять я смогу сама зарабатывать на них и помощь предков мне будет не нужна.

- Я тоже буду зарабатывать на них сам…, - мысли обрели форму и я продолжил, - когда стану инженером.

- Ого, отличная цель! Мой отец инженер. Ну точнее был инженером, а сейчас у него своя компания. Это очень классно, Макс. Я очень рада.

Она провела рукой по моей куртке, красивые тонкие пальцы и аккуратные розовые ноготки.

Мы прогулялись по парку и дошли до набережной. У моря стало прохладно, ветер переменился, но рядом с Лейлой мне было тепло. Мне нравился свежий ветер и запах моря, и плеск волн и блики солнца на морской глади.

- Я не часто прихожу сюда. Одной не хочется, а подружки… Ну ты понимаешь. Им не каждый день дают капсулы. А тебе частно будут их выделять?

Я кивнул.

- Это хорошо.

Лейла достала из кармана капсулу: насыщенно-желтую, раскатала и разломала на две части, одну протянула мне.

- Хочу разделить с тобой радость.

Я проглотил и обнял Лейлу, а она положила на меня голову. Я выше ее, и она уместилась под рукой, словно птичка под крылом.

- Хорошо тут.

- Да. Я раньше сюда не приходил, но теперь не понимаю почему. Надо чаще здесь гулять, нет не чаще, а каждый день. Надо везде побывать! Прям везде, везде!

Я засмеялся.

- Хочу много путешествовать, – сказал Лейла. – Но отец говорит только после того, как закончу университет. И если я куда-то выезжаю, то не дальше материка и всегда с родителями.

- А я еще не выезжал из города.

- Тогда мы обязаны куда-нибудь съездить. Я думаю, родителей можно уговорить на одну прогулку загородом без сопровождения.

- Было бы чудесно.

Я решил принимать капсулы «AMV» только когда виделся с Лейлой, не хотел растранжирить их все, до того, как смогу устроиться работать инженером.

У нас совпадали уроки во вторник, среду и пятницу. В эти дни с утра я делал себе коктейль из капсул со смехом и радостью. Принимал их за два часа до выхода, чтобы не хохотать на людях, как сумасшедший. Я усмехнулся, подумав об этом и вышел на улицу. Сегодня я принял еще одну, капсулу со смелостью. Мне она сама попалась в руки – такая салатовая круглая таблетка. Я был готов ко всему и взял капсулу для Лейлы.

Я подстерег ее у поворота к аудитории и, выдернув из толпы девчонок, потащил к лифтам.

- Пошли гулять по городу, – я отдал ей капсулу со смелостью.

Она восторженно шлепнула меня по плечу кулачком. Одевшись, мы побежали прочь от здания.

- Ручаюсь, в парке развлечений сейчас никого.

- Отец разозлится, если узнает, что я прогуливаю уроки, - сказала Лейла.

- Ты еще не прогуливала?

- Неа, смелость мне отец не дает.

- Это твой первый раз?

- Ага, а у тебя.

- Тоже.

Пешком мы добрались до парка через час, и Лейла вытрясла почти все деньги из кошелька, чтобы купить нам билеты. Мы катались на «жужжащем ветре», «пуле», «верх-тормашками» и «канатоходце», а потом на оставшиеся деньги купили по сладкому пирожку и пошли к морю.

- Я тогда приняла две капсулы со смехом, - призналась Лейла. – Стащила у отца из кабинета. Смеялась так, что было трудно дышать. Я, конечно, ни о чем не жалею, но потом мне дома дали страх, и я поняла, что так делать нельзя. Со смелостью тоже так, больше одной за сутки нельзя. Отец говорит, в них добавляют страх, чтобы крышу не снесло.

- Страх? – усмехнулся я и снял куртку, ботинки, рубашку.

Лейла засмеялась.

- Ты замерзнешь. Эй, что ты делаешь?

- Пойду купаться. Трусишь?

Она вскочила.

- Еще чего!

Рассекая волны, мы вбежали в море и завизжали. Вода кололась, пальцы на ногах свело, но мы шли наперегонки и смеялись. Людей на берегу в это время не встретишь, поэтому мы были совсем одни.

Когда мы вышли, Лейлу трясло от холода, и я растер ее руками. Ничего подобного я прежде не чувствовал. Она мягкая, приятная и на удивление горячая.

- Пойдем ко мне? – спросил я, соленая вода стекала с волос мне на лицо.

***

Мы, уставшие и довольные, валялись в кровати, когда Лейла резко вскочила, залезла в свою сумочку и достала светло-розовую, на цвет сладкую, капсулу и проглотила ее. Потом посмотрела на меня. Ее взгляд постепенно менялся и, наконец, она смотрела на меня, словно впервые видела.

Я соскочил с кровати и обнял ее. Она так вкусно пахла и рядом с ней мне было тепло и хорошо, словно я принял сотню капсул радости.

- Кажется, я влюбилась в тебя, Макс.

Я посмотрел в ее изумрудные глаза, они блестели. Я знал, что она говорит правду. Если принять капсулу с влюбленностью, но в человека ты не влюблен, то она не подействует, но она подействовала - а значит Лейла действительно была в меня влюблена.

Она протянула мне такую же светло-розовую капсулу.

- Я хочу знать, что ты чувствуешь ко мне.

- И я влюбился в тебя.

В животе разлилось что-то теплое и тягучие.

- Эй, когда ты принял ее? Я не видела. И почему первый не признался?

Я не знал, что ответить. Я не принимал капсулу с влюбленностью и до сих пор не понимаю, почему чувствовал влюбленность к ней.

***

Подружить Лейлу с Гувэ и ЭсТри меня надоумила капсула с энтузиазмом. Теперь я сидел в комнате и собирал рюкзак для нашего совместного путешествия. Я виделся с Лейлой два дня назад и все два дня не принимал капсулы. Внутри меня почти ничего не было. Пустота, дыра, бездна, остались лишь воспоминания. Одновременно спокойно и как-то не по себе. Словно ты в лодке посреди моря. В лодке, понимаете? То есть не утоните. Море спокойное, безмятежное и вокруг такие же люди в лодках. Но весел у тебя нет, и ты просто сидишь и не можешь задать курс, не можешь управлять лодкой и в принципе тебя это устраивает. И чем дольше ты не принимаешь капсулы, тем больше тебя это устраивает, пока память совсем не сотрет воспоминания. Но мои воспоминания были свежи.

Я высыпал из мешочка капсулы, их по-прежнему было много, достаточно чтобы закончить университет и устроиться инженером, а потом я сам смогу покупать их.

Для путешествия я отобрал самое нужное: радость, блаженство, нежность, удовлетворенность и смех – я принял прямо сейчас, а с собой взял счастья и любви на двоих. Засунул их в карман джинсов, а мешочек с капсулами «AMV» спрятал в самый угол кровати между рейками, заправленный матрац аккуратно положил сверху, накинул на спину рюкзак, вышел и запер дверь.

Мы встретились с Гувэ и ЭсТри у поезда и почти сразу я пожалел о встрече. Поговорить нам было не о чем и разделить наши с Лейлой эмоции мы тоже не могли, во всех смыслах.

В скоростном поезде мы с Лейлой хохотали, от того, как быстро мимо проносился ландшафт, на телепорт ни у кого, кроме Лейлы, не хватило бы денег, но мы ни о чем не пожалели. Напротив нас сидела молчаливая парочка из моих друзей, один с безразличием смотрел в окно, другая с таким же безжизненным лицом в противоположную сторону, было неприлично пялиться на тех, кто принимал капсулы, поэтому они, следуя правилам, на нас не смотрели.

- Давно вы вместе? – спросила Лейла, когда мы вышли из поезда и направились к морю.

- Полгода, – ответила ЭсТри.

- Ух, и вы уже живете вместе?

- Да, так удобнее.

Ее спокойный и равнодушный голос угнетал.

- А на кого ты учишься? Я не видела тебя в нашем университете.

- Я учусь в колледже. На гувернантку.

Лейла поджала губы.

- А почему у Гувэ нет капсул? – шепотом спросила она у меня. – Если он учится вместе с нами, то его родители должны быть не так бедны и могли бы дать хотя бы одну на поездку.

- Гувэ, как я…. То есть, каким я был. Его родители не афишируют положения и ждут, когда он закончит университет.

- Ааа….. Хорошо, что тебе стали давать их сейчас, а то еще полтора года бы не общались.

Мы арендовали авиа-лодку на четверых и отправились в плаванье.

Я подарил Лейле капсулу с счастьем и мы умиротворенно сидели и наблюдали за птицами, что кружили в небе и рыбами, что плавали в воде. Редко сейчас встретишь рыб, только загородом с специальных, как этот, парках у моря.

- Как приедем домой, надо будет поставить стираться постельное белье, - услышали мы позади себя. Это говорила ЭсТри. – И зашить простынь, которую я уже постирала.

- Хорошо, – ответил Гувэ.

- А ты утром вынес мусор?

- Нет, не вынес.

- Твоя мама сказала, чтобы ты вынес мусор.

- Я был в нашей комнате и собирал вещи для поездки, поэтому не услышал просьбы.

- Это твои обязанности, как приедем сразу выкинь мусор.

- Да, кончено.

- Вот поэтому в выходные дни всегда лучше оставаться дома, помогать семье, убираться, готовить. Поездки только расхолаживают.

- Согласен.

Гувэ обратил на меня взгляд.

- Мы, пожалуй, поедем домой.

Несколько секунд я не понимал, что он такое говорит и как вообще он может хотеть домой, когда вокруг такая красота. Целуй свою девушку, люби, радуйся, а потом я вспомнил. Мы повернули авиа-лодку и Гувэ с ЭсТри, попрощавшись, ушли.

- А ты вынес мусор из дома? – гримасничала Лейла. – Пошли купим пирог со сливками и пойдем к берегу есть.

Мы так и сделали.

- Хочу подарить тебе вот это, - сказал я, когда Лейла доела кусок пирога.

Я протянул ей капсулы любви.

- И я взяла, - у нее тоже было две.

Она взяла одну с моей ладони и проглотила, я взял одну с ее и тоже проглотил.

Я почувствовал прикосновение мамы, ее объятия и древесный запах духов, увидел, как папа улыбнулся, взял мамину руку и поцеловал ее. Я вспомнил, как познакомился с Лейлой, когда поступил в университет. Оказывается, она еще тогда мне понравилась. Вспомнил, как Гувэ помог мне встать в шестом классе, когда группа старшеклассников сбила меня с ног, так что я разбил нос до крови.

Я посмотрел на Лейлу. В ее глазах стояли слезы, она прижалась ко мне, обхватила руками. И я заплакал и от этих слез было светло вокруг.

Если вы хотя бы раз любили, то понимаете меня, нет мгновения прекрасней, чем когда ты любишь.

Мы вернулись в город только к ночи.

- Я хочу, чтобы ты познакомился с моими родителями, придешь к нам в гости?

- Кончено.

- Тогда завтра договоримся о встрече. Я люблю тебя.

Она поцеловала меня в губы и упорхнула за ворота, а я пошел домой. Воодушевленный и счастливый. Жизнь по-настоящему прекрасна. Надо позвонить родителям - подумал я, рассказать обо всем, подарить им пару капсул «AMV», пусть будут счастливы, хотя бы еще один раз.

Дверь моей комнаты была не заперта, закрыта, но не заперта. Я помнил, что запирал ее. Сердце ухнуло вниз, это было неприятное и тяжелое чувство, ладони вспотели, я словно не мог дышать.

В комнате все было перевернуто, вытряхнуто и скомкано. Постель я будто не заправлял. Я ринулся к кровати, откинул матрац, но между реек ничего не нашел. Я огляделся, тяжело дышал. Голова закружилась. Я сел.

- Не может быть.

Счастья как ни бывало. Улетучилось. Растаяло.

Я не принимал капсулу со страхом, но я почувствовал его. Он просто был во мне, родился откуда-то изнутри и не желал уходить. Теперь все, что я чувствовал - это страх. Я не смогу быть с Лейлой. Не добьюсь успеха в жизни. Не стану инженером. Никогда больше не почувствую себя счастливым.

Я сидел на полу и плакал, даже не заперев за собой дверь и когда встал чтобы закрыть ее, то обнаружил одну из капсул – мятно-зеленую. Я стал рыскать по всей комнате, но она была всего одна. Это была надежда.

Утром я принял ее и пошел в университет, навстречу с Лейлой. У аудитории она сразу накинулась на меня, расцеловала, обняла, но вдруг отстранилась.

- Что с тобой?

Я отвел ее дальше по коридору, где никого не было и все рассказал. Я знал, верил, что она поймет меня. Она любит меня, а значит все сможет вынести и вместе, только вместе, мы справимся. Ее любви хватит на нас двоих.

- Ты врал мне. Но что же делать теперь?

- Будет не легко, - начал я. - Но мы справимся и через пару лет, когда я закончу учиться и заработаю на капсулы «AMV», мы снова будем счастливы, также, как и вчера, как все это время, что были вместе.

Лейла опустила взгляд, потом пошарила в сумке, но ничего не достала.

- Мы опоздаем на урок, - она направилась прочь от меня, но я ее остановил.

- Встреча с твоими родителями, когда мы пойдем?

- Да… завтра. Завтра.

Лейла ушла сразу после первого урока и не появлялась в университете несколько дней.

Действие капсулы с надеждой прошло, и я стал пустой, как и раньше. Просто оболочка, в которой должно быть что-то, но нет ничего.

Я не искал ее. Я помнил свои чувства к ней, но не испытывал их. А воспоминания с каждым днем становились все тусклее и тусклее.

К концу недели Лейла вернулась на уроки веселая и беззаботная. Она не разговаривала со мной, даже не смотрела на меня, словно мы никогда друг друга не знали. Но однажды, я увидел ее на улице перед университетом.

Она отвела меня за угол здания.

- Я готовилась к нашей встрече.

Она протянула мне темно-темно оранжевую капсулу. Я не знал значения этого цвета.

Лейла положила ее мне в руку. У нее была теплая ладонь и что-то мне навеяла.

- Прощай, Макс.

Я принял эту капсулу спустя три года, когда закончил университет и устроился работать помощником инженера, в очень маленькой фирме, поэтому капсулы «AMV» мне не светят. А капсула, что дала мне Лейла - это была Горечь. Сегодня я принял ее и поэтому рассказываю вам мою историю. Мне казалось, что за годы чувства к Лейле должны были притупиться, а затем вовсе исчезнуть, ведь воспоминания то ушли. Но когда я принял горечь, все вспыхнуло и расцвело, причинив мне столько боли.

Но впервые за три года я, наконец, почувствовал себя человеком.