Слонапокалипсис

Ружьё – наисквернейшая игрушка для детей, думал я, глядя на Синди. А вот она на меня демонстративно не обращала внимания. Не спуская с неба пристального взгляда, малышка сдула со лба мешавшую чёлку. Крошечные, точно кукольные, пальчики легли на курок.

Стальной с графитовым отливом ствол в руках малолетней девочки выглядел столь же нелепо, как я в тёмно-серой униформе Центра на фоне этого безумного мира. Мои чёрные ботинки топтали траву цвета маджента, что изо всех сил тянулась к лавандовому небосводу, по которому плыли пышные светло-кремовые облака. На эти облака походили здешние деревья, сплошь облепленные розовато-сиреневыми бутонами. Как будто всё вокруг сделано из цветной сахарной ваты или приторно-сладких грёз. А посредине – я, реальный, но от того чужеродный и неуместный.

– О, летит, – хищно, совсем по-взрослому, ухмыльнулась девочка, и большущие, обрамлённые пушистыми ресницами глаза угрожающе сощурились.

– Шплямс! – донеслось неведомо откуда.

Предзакатное небо над верхушками буйно цветущей павловнии закочевряжилось на манер воронки, и оттуда неспешно выплыл розовый слоник. Не вылетел, хотя из спины этого несуразного порождения фантазии торчали карикатурные крылышки, а натурально выплыл, точно огромный фигурный шар. Задорно воздев хобот, летающая фантасмагория плавно покачивалась, подхваченная лёгким бризом. Выпученные глаза без тени намёка на разум, казалось, смотрели одновременно во все стороны, а с лица не сползала идиотская улыбка. Понятия не имею, откуда у слона лицо и улыбка, но они у него были, и их вид внушал беспокойство, если не сказать, иррациональный страх.

– Бабах! – грянуло над самым ухом, в воздухе растянулся характерный горьковатый запах.

Пуля прошила невесомую тушу, оставив на лоснящейся розовости чёрную крапину. Через миг с хлопком, но тише, слоника разнесло в клочья. Создание оставило после себя облако радужных блёсток, и те плавно опали, покрыв цветы и листья павловнии, траву, кусты – всё вокруг. Лёгкий конфетный запах, смешавшись с ароматом цветов и терпкостью пороха, пробрался в нос.

– Так… Как там тебя? – хмыкнула Синди, наконец повернувшись. В свои семь она едва доходила мне по пояс, розовое платьице и тугие кудряшки придавали ей схожесть с куклой. Но под колким взглядом снизу-вверх я невольно робел, понимая, насколько обманчива её внешность.

– Дейтур, – напомнил я.

– Точно. Передай в Центр, что у меня всё под контролем, – добавила девочка.

– Нам стало известно, что частота появления слоников ощутимо возросла, – возразил я.

– Есть такое, – согласилась малышка. – Раньше хорошо, если раз в месяц хоть один появлялся. А тут… Бывает и по три раза на дню.

– Три в день?! – я невольно охнул.

Ружьё Синди закинула на плечо, будто лёгкий пластиковый муляж. Украшенная гравировкой махина портила восприятие нежного образа так же, как взгляд малышки, в котором явственно читалось мнение обо мне: прислали офисного жука, пороха не нюхавшего.

– Да говорю же, всё под контролем, – с нотой раздражения повторила она. – Патронов хоть прислали? Мне такими темпами ещё на неделю хватит, не больше.

– Да, конечно. Патроны, провизия. Выгрузили с моим багажом, – поспешил заверить я, и тут же спохватился: – Мне же нужно взять пробы!

– Успеешь ещё. Идём, – отрезала Синди.

Мы вернулись к двухэтажному строению в пастельно-персиковых тонах, похожему на жилище Барби или пряничный домик ведьмы, заманивающей детишек себе на обед. Под руководством Синди я не без труда оттащил ящики с припасами на склад – розовый, конечно же – а затем отнёс свои вещи в гостевую комнату.

– Особо не располагайся, ты тут ненадолго, – недружелюбно буркнула Синди. Я промолчал в ответ: можно подумать, мне самому эта миссия в удовольствие. Да она бы и не стала слушать – хлопнула дверью.

Тесная комнатушка под крышей, как и большинство локаций в этом мире, изобиловала оттенками розового, но не была лишена уюта. Не считая того, что габариты мебели в ней подходили разве что ребёнку. Вещей я взял немного, поэтому в маленьком шкафу они легко поместились. А вот сидеть за низкорослым столом, и, в особенности, спать на кровати только частью туловища было очень неудобно. Я ворочался так и эдак, но в акробатических позах заснуть казалось невозможным.

В приоткрытое круглое оконце вползал тихий стрёкот местных насекомых. Как бы они ни выглядели, в одном можно не сомневаться – они розовые. Если не считать этих звуков, дом и сад тонули в тишине, мягкой, как подушка, которой могут задушить во время сна. И в этой тишине я вдруг в полной мере осознал, во что вляпался.

Уже за полночь, в поисках способа убаюкать себя, решил полистать документы.

С фотографии, вклеенной в досье, на меня смотрел мощного телосложения рыжебородый мужчина за тридцать. «Эх, Синди-Синди», – поёжился я.

Позывной «Синди» майор Гард Альсен получил лет пять назад, после первого инцидента со слоновьей аномалией. О странном атмосферном явлении, проявившем себя близ местечка Розаленд, сообщили перепуганные селяне. Но имеет ли оно отношение к природе, Богу, или, как предполагали уфологи, к пришельцам, никто не смог выяснить по сей день. Слоников на тот момент не появлялось, лишь воронка в небе настойчиво привлекала внимание своей чужеродностью.

Тогда моей должности в Центре не было даже в планах, как и самого Центра, так что ситуацией располагаю понаслышке. Знаю, что майор был первым человеком, отправившимся в воронку на разведку. Что там на самом деле произошло, ведает только он, да сотрудники Центра с особым кодом доступа. Но вернулся он уже Синди. И рассказал об этом бредовом мире, слониках, и прочей несуразице, которая при всей своей невероятности оказалась очень даже реальной.

Для второго фото из досье майор позировал в новой ипостаси – удивительно, но он и сейчас выглядит точно так же. По-хорошему, после такого Альсен имел право уйти в отставку и до конца жизни получать неплохое пособие. Но нет: противостояние этой розовой заразе стало его персональным смыслом. Ничто не смогло бы заставить его отступиться.

Терять Альсену всё равно больше нечего, потому он находится в аномалии постоянно. Я же, по сути, ежечасно рискую, но за это мне и платят. Почему неопытный, без секретных допусков и регалий, я удостоился этой миссии? В Центре никому не будет жаль потерять такого сотрудника, почему-то думалось мне.

До сих пор не решил, считать ли задание подарком судьбы или неудачей. Но аномалия сама привела меня к себе. Когда года два-три назад, будучи студентом, я наткнулся на упоминание о ней, тема для диплома сама пришла на ум. Я рисковал, и изложенная теория действительно вызвала много споров и скандалов – но именно благодаря этому меня заметили, и после выпуска пригласили в проект Центра. Там от теории перешёл к практике – созданию прибора, который мы в шутку называем «слоник-метр».

А споры гремят до сих пор. «Это угроза. Единственное, зачем её стоит изучать – чтобы понять, как уничтожить!», – категорично утверждал мой сокурсник Воллес. Как и я, он живо интересовался аномалией, но совершенно под иным углом. И разделявших его мнение тоже хватало. Интересно, где он сейчас?

Надеюсь, в отличие от меня, подальше от этой чертовщины. Мысленно спланировав задачи грядущего дня, я закинул папку на стол и наконец-то заснул.

Вид мой наутро был жалок, да и ощущения не лучше. Лицо помято, как мои рабочие бумаги, мышцы, не привыкшие к физическому труду, ныли после вчерашней выгрузки ящиков с припасами. Проклиная миссию и неудобную кровать, я спустился на кухню, рассчитывая на хозяйский завтрак, но вместо него мне вручили сковородку.

– Ты же гость, ты и готовь, – заявила Синди.

Я не понял логики, но спорить не стал из соображений субординации. Провизии со мной отправили в достатке, так что уже через полчаса мы сидели за круглым, накрытым розовой скатертью столиком, и жевали сэндвичи.

Шумно прихлёбывая, Синди допила кофе и удовлетворённо выдохнув, отвалилась от стола. Фривольно раскинув ноги в малиновых сандаликах, она сыто поглаживала живот.

– Да ты хозяюшка, умеешь проложить путь к сердцу, – хохотнула Синди. Эти взрослые сальности ей тоже были не к лицу.

– Рад, что оценила, – сдержанно процедил я. – Кстати… Раз уж мы теперь в команде, можно вопрос?

– Ну, попробуй, – сощурилась Синди.

Я уже засомневался стоит ли его задавать, но под сверлящим взглядом собеседницы понял, что проще спросить, чем объяснять, почему передумал.

– Что тогда произошло?

Синди вскинула бровь, слегка склонив на бок хорошенькую головку.

– Ну…, – многозначительно протянул я, в надежде, что она догадается и мне не придётся произносить это в слух.

– Вот вы мутные все из Центра, ничего прямо сказать не можете, – покачала головой Синди, но тут же показала жестом, что поняла меня. – Что-что… Да ничего такого не произошло, не понимаю, зачем из этого делать тайну. Слон произошёл этот ублюдский, вот что! Вылез, мать его, из этой дырки жопной, как глиста розовая, висит, харю свою драную лыбит. А я что: стою, наблюдаю, не ясно же ещё было, к чему всё приведет…

Чувствуя, как лицо и уши наливаются жаром, я смущенно отвел взгляд. Давненько не доводилось слышать столько бранных слов подряд, а уж из уст миловидной малышки – пожалуй, что никогда. Ладно, сам же спросил.

– А потом эта хрень опустилась на землю. Совсем рядом со мной, – тут голос Синди изменился, что побудило всё-таки посмотреть на неё. Глаза девочки застыли, будто она переживала вновь события того дня.

– И потом оно взглянуло на меня. Оно меня увидело… И как бы позвало. Не знаю, что заставило забыть об осторожности, но моя рука коснулась этого, и…

– И? – затаил дыхание я. Синди уставилась на меня, словно только сейчас заметила.

– И всё, сука! Очухиваюсь уже вот так, – развела она руками. – И рядом домик этот кукольный. А, да… Тут же нормальным всё раньше было: травка зелёная, небо синее. Всё из-за мудацких слонов такое теперь.

Я выдохнул, осмысляя услышанное. Действительно, зачем засекречивать такие сведения, ситуацию они нисколечко не проясняют.

– Спрошу ещё кое-что? – решил обнаглеть я. Синди дозволительно кивнула. – Как по-твоему: что это за штуки, и с какой целью они тут?

– Да хер их разбери! – в своей безапелляционной манере выдала Синди. – По началу, грешным делом, мне на ум шла кара Господня. Но, чем дальше, тем больше убеждаюсь: эта херня не иначе проделки Дьявола.

– Вот как, – невольно фыркнул я, и тут же смутился: не сочтёт ли Синди мой скептический тон оскорбительным.

– Так, а какие официальные версии у Центра? – глядя исподлобья, спросила она.

– Ничего конкретного. Пока анализируем данные, – пожал я плечами, – Совершенно никакой логики в происходящем, действие аномалии непредсказуемо. Но лично моё мнение, что это вовсе и не слоники.

– Да то и ежу ясно, – буркнула Синди.

– А какие-то частицы, проникающие через слои пространства, – не обращая внимания, продолжал я. – Да… Я думаю, что пространство имеет что-то вроде слоев, где каждый слой – параллельный мир. Все миры существуют, не пересекаясь, но вот эти частицы вследствие данной аномалии стали проваливаться сквозь…

– Это, конечно, интересно, – зевнула Синди. – Но не пора ли за работу? Помоешь посуду, можешь браться за свои пробы.

Вот тут я всё же возмутился. Но только когда Синди вышла из кухни, не хватало только проблем на службе.

Покончив с бытовыми хлопотами, я прихватил приборы и отправился на место вчерашнего инцидента. Да, я мог бы дождаться следующего появления, чтобы взять образцы посвежее, но мне не терпелось перейти к главной цели моего тут пребывания – испытать тестер.

По счастью, не все блёстки сдуло с травы, удалось прилично наскрести. Пока портативный «слоник-метр» пережёвывал пробирки, я засмотрелся на деревья. Кудрявые гроздья соцветий свисали, маня ароматом. Я не удержался, и, поймав цветущую плеть, вдохнул запах полной грудью.

– Что за чёрт?!

Розовато-лиловые лепестки в моей ладони ехидно сложились в фигуру слоника. Сотни, тысячи цветущих и пахнущих слоников облепляли ветви надо мной, понял я.

Похоже, влияние аномалии на среду растёт вместе с частотой появления слоников. И об этом стоит сообщить в Центр, отметил я. Ведь, получается, что даже изменённые предметы могут искажаться всё больше и больше, стремясь… К чему? Какова конечная форма и существует ли она вообще? Неужели, это…?

Впрочем, нет резона гадать, нужны данные. Как раз подоспели результаты тестов.

Стоило потянуться к клапану, как воздух распорол оглушительный вой сирены. Отложив на потом любопытство, я сгреб прибор в сумку и понёсся к домику.

– Алярма! Слоны наступают! – заорала Синди, выскочив на крыльцо с ружьём на перевес. – Тащи патроны!

– Сколько? – заметался я.

– Весь ящик! – крикнула Синди, стремительно удаляясь в сторону рощи павловнии.

– Да зачем весь? – притормозил я.

– Делай, твою мать!

Я метнулся на склад, а когда покинул его – небо над домиком и садом потемнело. В нашем мире я бы решил, что собирается гроза. Но тут никогда не бывает гроз. Что-то было не так.

Руки жгло ноющей болью, пока тащил ящик до сада, но я понимал, что это меньшее из зол. Синди стояла там, посреди деревьев. Ветер нещадно трепал обшитый кружевом и бантами подол, на что девочка не обращала внимания: её напряженный взгляд был прикован к проступающей на небе воронке.

– Вот срань, – протянула она. Я смущенно кашлянул. Никак не мог привыкнуть к её лексикону, точнее, к диссонансу его и миловидной внешности.

Однако, Синди была права: сверху надвигалась она самая. Воронка слишком нехарактерная для стандартного слоника. Мы замерли, в предвкушении худшего – и оно долго ждать не заставило.

Слева от первой воронки прорезалась ещё одна. Затем справа. И ещё. Чувствуя, как в ужасе замирает сердце, я считал всё новые червоточины.

– Вскрывай. Подавать будешь, – вывел меня из ступора голос Синди. Я не сразу понял, что речь о патронах.

Её решимость поражала. Двадцать! Двадцать воронок я насчитал – да тут пулемёт нужен, а не ружьё! Но спорить с вышестоящими по рангу дело гиблое.

Не успела крышка ящика коснуться земли, как из воронки показались цилиндрические лапы. Розовый слоник с неизменной идиотской улыбкой выпростался в этот мир – и тут же получил пулю в надутое брюхо. Ещё вчера на этом наша миссия бы и закончилась, но ему на смену тут же явилось ещё три.

Небо рвало пулями на розовые ошмётки, запах пороха смешивался с душно-приторной карамельной вонью. Лиловая трава под ногами вмиг скрылась под слоем блёсток, став искристо-радужной. А слоны всё прибывали. За время существования аномалии это был первый такой массовый случай. Оставалось только надеяться, что отклонение единственное на сегодня. Что в воронке, по традиции, только один слоник, а не десяток-другой, например.

Время как будто застыло на одном бесконечно повторяющемся эпизоде: патроны, курок, выстрел, слоник разлетается на клочки с характерным хлопком, новый поток блёсток выблёвывается в небо.

И тут всё стихло.

Воронки ещё темнели над нашими головами, в воздухе кружили оседающие блёстки, но розовые тела с нелепыми крылышками больше не показывались.

Замерев в напряжении, я слушал стук собственной крови в висках и своё прерывистое дыхание. Синди тоже не двигалась, словно окончательно превратилась в куклу или манекен.

С не предвещающим ничего благого звуком воронки слились в одну огромную, как бы выразилась Синди, жопную дырку. Как будто эта безумная реальность приготовилась неслабо обгадить и без того нерадостное существование двум её единственным разумным обитателям.

Дыхание застряло в горле, когда я увидел четыре толстенных розовых столба, лезущих из дыры. Бесполезно, всё бесполезно, нам это не одолеть – крутилось в голове.

Острая боль в руке вырвала меня из тисков остолбенения, я вскрикнул, одёргивая пальцы.

– Какого хрена?! Не расслабляемся, тут только самое интересное начинается! – орала Синди.

Если бы она смогла достать до моего лица, то наверняка влепила бы пощёчину. Но в силу роста не придумала ничего лучше, чем впиться мелкими молочными зубками в бессильно опущенную кисть.

Рука теперь ныла ещё и от укуса, но я не обращал внимания, снова подавая патроны. На раздумья не было времени, я действовал механически, до тех пор, пока не увидел под ногами горсти слоновьих блёсток. Они сверкали, переливались множеством оттенков, и как будто впитывались в траву и почву. Я вспомнил бутоны на ветвях павловнии. От внезапной догадки чуть не сделалось дурно.

– Не стреляй.

– Что ты там бормочешь? Соберись, мы почти справились! – Синди сверлила взглядом розовое брюхо, застрявшее в небе ровно над нами. Она тщательно целилась, хотя промахнуться мимо такой мишени было невозможно даже с закрытыми глазами.

– Не…! – уже громче начал я, когда прогремел выстрел.

– Стреляй… – запоздало прозвучал конец предложения.

Лавина блёсток накрыла нас с головой.

Я зажмурился, задержав дыхание, и стоял так, пока от нехватки кислорода не закружилась голова. Странно, но тяжести не ощущалось, а ведь с виду вес слоновьих останков должен исчисляться центнерами, если не тоннами. Они оказались совершенно невесомыми.

Не выдержав, открыл глаза – холмики блёсток медленно всасывались в ландшафт. Прямо напротив меня, слегка покачиваясь в метре над землёй, парило гротескное порождение худших кошмаров: с раздутой ушастой головы опадали белокурые кудряшки, на искажённом, ежесекундно меняющемся теле трещало кружевное платьице.

Меня шатнуло, к горлу подкатила тошнота.

– Прощай… Как там тебя? Пусть ненадолго, но ты был хорошим боевым товарищем, – с трудом просипела Синди, перед тем как её миловидное личико вытянулось в уродливый шланг на нелепом слоновьем лице.

Я хотел ответить, но ощутил, что не управляю собственным языком. Наверное, со мной происходит то же самое. Во всяком случае, я видел, как кожа на руках приобрела ненавистный розовый оттенок, пальцы расплылись и раздулись, слившись в два цилиндрических обрубка. Они мне тоже не подчинялись. Даже слеза застыла под веком, так и не выкатившись. Я представил вместо своего лица этот ублюдский розовый блин с колбасоподобным носом по центру – и захотелось не то зажмуриться, не то завыть.

Но я продолжал пялиться на мир распахнутыми глазами, и даже, вроде бы, улыбался. Видел, как подо мной в траве раскрылась воронка, и ноги-обрубки засосало в неё. Но куда?

Об этом я боялся даже подумать. Если моя теория верна, и этот розовый слоновий Ад – лишь слой параллельного пространства, то под ним…

Наша Земля.

Подтверждая мои худшие опасения, сквозь белёсые клубы облаков проступили знакомые очертания крыш – база в Розаленде, откуда два дня назад я отправился в аномалию.

По суше посторонние сюда не пройдут: с высоты я видел ограждения, призванные удерживать любопытных селян и журналистов от попыток сунуться куда не следует. Видел и человека в униформе цвета хаки.

Часовой поднял глаза к небу: да я же его знаю! Это дружище Воллес, бывший однокурсник! Какой невероятный кульбит судьбы свёл нас сейчас.

Вот только на его лице нет той беззаботной приветливости, как прежде при наших встречах. Теперь там смятение и ужас. Дрогнувшие руки вскинули винтовку, направив хищное дуло прямо мне в пузо. А что я могу сделать? Ни воли, ни голоса.

Пуля прошла насквозь – хотя бы это не больно. «Абсурд…», – успел подумать я, прежде чем сознание развеялось так же, как дурацкие блёстки, что наполняли моё тело-шарик.

Жизнь окончилась не просто бездарно, но ещё и бессмысленно – ведь за мной придут другие, и это не остановить.

Чёртов слоновий апокалипсис.