Анна Неделина №2

Парадокс Перкса

Автор:
Лариса Зохан
Парадокс Перкса
Работа №297
  • Опубликовано на Дзен

Дом профессора Лисовского окружал высокий забор из покрытого белым налетом кирпича. Впрочем, в этом коттеджном поселке каждый стремился прикрыть свое жилище надежной оградой не менее двух метров высотой. Перкс подошел к глухим железным воротам. Привычно придерживая одной рукой шляпу, поднял голову, зажмурился от попавшей в глаз снежинки. Целых две камеры горели над ним красными от бессонницы огоньками. Подавив желание покурить, прежде чем дать знать о своем прибытии, Перкс нажал на кнопку домофона. Звонка он не услышал, но через пару мгновений в динамике раздался электрический треск и ровный мужской голос осведомился, кто пришел.

- Я Перкс. Саймон Перкс, журналист. Мы с вами договаривались об интервью, профессор.

- Перкс? Ах, да, как же… Я помню. Не ожидал, что вы так хорошо говорите по-русски. Пожалуйста, подождите немного. Здесь электронный замок, я не очень с ним лажу…

Связь прервалась. Перкс поднял воротник пальто, заслоняясь от холодных порывов ветра со снегом. Ждать пришлось довольно долго, он успел пожалеть, что не закурил. Наконец в воротах что-то задребезжало, как будто невероятно длинные железные штыри заскользили в плохо пригнанных пазах. Перкс, у которого уже зуб на зуб не попадал, поморщился от звука. Высокие створки ворот разъехались в стороны медленно и совершенно бесшумно, и мужчина вошел в небольшой довольно захламленный дворик.

Обычно за подобным забором ожидаешь увидеть залитую бетоном площадку, открытую створку гаража, из которой выглядывает дорогой автомобиль, навес с мангалом и качелями с одной стороны и хилый розарий на крошечном прямоугольном пятачке – с другой. Однако во дворе профессора Лисовского не было ничего подобного. От ворот куда-то за дом, вероятно, к гаражу, вела потрескавшаяся асфальтовая дорожка без бордюра. По обе стороны от нее была только голая припорошенная снегом земля, да у самого забора высились кучи хлама, в которых угадывался строительный мусор, да аккуратные стопки прикрытых картоном кирпичей. Справа от входа чернело уродливо изогнутое дерево с небрежно опиленными ветвями.

Перкс прошел по дорожке, думая про себя, что, если бы не снег, двор профессора сейчас представлял бы собой совсем неприглядное зрелище. По выщербленым бетонным ступеням поднялся на крылечко, но постучать не успел – дверь с негромким скрипом отворилась.

- Проходите! – донеслось из глубины дома. – Только дверь захлопните.

Рассеянно оглянувшись, Перкс заметил, что ворота снова заперты и подивился, как это он не услышал, как они закрылись.

Перкс задержался на мгновение в захламленной прихожей, ища, куда бы пристроить шляпу и пальто, и тут же получил очередной окрик от бдительного хозяина дома:

- Прошу вас, не разувайтесь! Здесь не прибрано.

Чистотой и порядком дом действительно похвастаться не мог. Впрочем, едва ли от пожилого холостяка, каким был профессор, можно ожидать рвения по части уборки. Не найдя достойного места для своей шляпы, Перкс снял пальто, повесил его на локоть, и пошел на голос.

Из прикрытого старой желтой занавеской дверного проема тянуло теплом и запахами кухни. Не бабушкиной, с насыщенными ароматами супа, специй и свежей выпечки, а скорее, кухни дешевой забегаловки: недорогого средства для мытья посуды, пережаренного масла и лука, которым повар маскирует несвежие продукты, и вареных овощей.

- Профессор Лисовский?

Стоявший к нему спиной у плиты пожилой мужчина обернулся и проговорил несколько сконфуженно:

- Прошу прощения, господин Перкс. Я варю кофе, не могу оставить его ни на минуту. Выпьете чашечку?

Перкс хотел было вежливо отказаться, но потом вспомнил, как долго ему пришлось ждать на холодном ветру под прицелом камер, так что ответил:

- Да, конечно! – И мстительно добавил: - с сахаром, пожалуйста.

Профессор кивнул не глядя и рассеянно поманил Перкса рукой. Тот подошел ближе, машинально прижимая к груди неприкаянную шляпу.

- Вот, взгляните! – профессор указал на джезву. Он опустил в нее длинную ложку и сделал несколько энергичных поворотов по часовой стрелке. Густая ароматная жидкость уверенно обтекала ложку, закручиваясь в противоположном направлении. Когда профессор вынул ложку, содержимое джезвы продолжило быстро вращаться против часовой стрелки. В ответ на недоуменный взгляд Перкса, профессор, кажется, немного смутился: - Понимаю, это выглядит не слишком впечатляюще. Но сейчас я не так уж многим могу похвастаться. Знаете что? Вы пока присядьте на диван, вон там под окном, а я все принесу, и мы с вами поговорим, хорошо?

- Конечно, - Перкс с улыбкой кивнул и прошел в указанном направлении, где обнаружился обитый коричневой кожей диван, совершенно необъятный и очень потрепанный.

Когда молодой человек сел, диван недовольно заскрипел, словно возмущаясь подобной наглости. Холодный утренний свет из прикрытого тканевыми жалюзи окна и танцующая вокруг взвесь пыли создавали впечатление, что эта половина комнаты находится в тумане. Силуэт профессора казался размытым, хотя тот стоял всего в нескольких шагах. Перкс положил пальто на спинку дивана, а шляпу пристроил на стоящий перед ним низкий журнальный столик. Заметив полную окурков пепельницу, Перкс повеселел. Похоже, хозяин дома курит, так что и ему наверняка разрешит.

Спустя минуту подошел профессор, шаркая разношенными тапочками, небрежно сдвинул в сторону стопку газет и журналов и поставил на столик осторожно две крошечные чашечки и джезву, полную кофе. Придвинул Перксу одну из чашек, в которой легко звякнули два кубика рафинада.

- Благодарю! – Перкс подставил ее под джезву, и профессор налил ему первому.

- Из какого вы издания? – спросил он, усаживаясь на диван, и запахивая поплотнее коричневый махровый халат. – Science? Nature? «Популярная механика»?

Последнее явно было шуткой и Перкс в ответ улыбнулся, стараясь, чтобы получилось искренне.

- Я… как это у вас говорят? Свободный художник. Возьму интервью у знаменитого профессора и продам тому, кто заплатит больше.

- Что ж, неплохо, - Лисовский улыбнулся и отпил глоток кофе. Свет, просачивающийся сквозь жалюзи, полосами лег на толстые линзы его очков. – Вы так свободно говорите на русском, а уж готовился давать интервью на английском, фразы подбирал. Вы из Америки?

Перкс покачал головой, слегка улыбнулся:

- Из Америки мой отец. И от него у меня только имя и фамилия.

Профессор молча кивнул.

- С чего вы хотели бы начать? – спросил он.

Перкс мгновенно посерьезнел, вынул из внутреннего кармана пиджака блокнот и карандаш, и сказал:

- Если вы не против, я бы попросил рассказать обо всем с самого начала. Когда вы впервые стали свидетелем этого вашего… феномена.

- Простите, - развеселился профессор, - но я думал, журналисты сейчас пользуются более современными средствами записи.

- Электроника иногда подводит, - серьезно сказал Перкс, стараясь не выдать смущения и, постучав по краю стола карандашом, добавил: - механика – никогда!

Его слова, похоже, развеселили профессора еще больше.

- Простите, - сказал он со смехом, - меня, к сожалению, чаще всего подводила именно механика!

Перкс сдержанно улыбнулся. Конечно, он понимал, что его желание подстраховаться выглядит забавно, но сейчас он действительно не мог полагаться на диктофон.

Профессор тем временем перестал смеяться и, кажется, настроился на беседу. Сделав еще один небольшой глоток, он начал говорить, словно рассказывал эту историю уже не один десяток раз:

- Итак, вы спрашиваете, с чего все началось? Примерно полгода назад я выступал с докладом на одной зарубежной конференции. Мои изыскания были посвящены некоторым аспектам теории относительности. Впрочем, вам, я думаю, эти подробности будут не очень интересны, а если все-таки интересны, то материалы конференции можно найти без особого труда. Скажу только, что на тот момент в моей научной работе было много спорных моментов. Многие из них я в дальнейшем был вынужден пересмотреть, но тогда я был опьянен гениальными, на мой взгляд, догадками и научными перспективами, которые они открывали. Словом, выступал я вдохновенно, а после мои коллеги не менее вдохновенно задавали вопросы и критиковали мои идеи, - профессор мечтательно улыбнулся. – Интересный тогда вышел диспут. По правде сказать, я был в ярости. Один из моих оппонентов, профессор Браун из Кембриджа, просто вывел меня из себя своими придирками. Буквально на каждое мое утверждение у него нашелся вопрос или опровержение. Дискуссия получилась бурной, он кричал, что я грешу против науки, а я как мог защищался. Я неплохо владею английским и со мной был переводчик, но в тот момент все слова вылетели у меня из головы, даже русские. Признаться, поступил я тогда очень некрасиво.

Рассказ явно привел профессора в волнение. Пошарив в карманах халата, он вынул пачку недорогих сигарет и серебристую зажигалку с гравировкой. Подвинул пепельницу на середину стола, жестом пригласив Перкса присоединиться. Тот отложил блокнот, достал из внутреннего кармана пиджака свои сигареты. Профессор, щурясь, протянул ему зажигалку. Перкс с благодарным кивком прикурил.

- Так что же вы тогда сделали, профессор? – не выдержал он.

Тот в ответ расплылся в довольной улыбке и без тени раскаяния в голосе произнес:

- Я запустил в него стаканом воды, который стоял на кафедре. Я выступал очень долго и потом еще дольше отвечал на вопросы. Так что налил себе воды и сделал пару глотков. Но когда профессор Браун вывел меня из себя, я схватил этот стакан и запустил прямо в его лысую голову, - профессор снова затянулся и слегка раздосадовано добавил: - жаль, что стакан до нее не долетел…

- Завис в воздухе? – Перкс, конечно, слышал эту историю раньше, но ему хотелось подбодрить профессора.

- Именно так, - Лисовский со значением посмотрел на журналиста, направив ему в грудь кончик сигареты. – Завис на полдороге. И даже ни капли не пролилось. Но я тогда не обратил внимания на этот феномен. Я чувствовал себя нашкодившим школьником. И поступил соответственно. Забрал с кафедры свои бумаги и сбежал. Уже в аэропорту мне позвонили и рассказали про этот стакан, и что он все-таки упал, когда я уехал. Думаю, меня спасло то, что мои коллеги все-таки ученые. И изучение зависшего в воздухе вопреки всем законам физики стакана для них важнее звонка в полицию. Возможно, в тот момент они просто не связали случившееся со мной. Поэтому мне все-таки удалось улететь на родину.

- Но ведь кто-то потом связал? – спросил Перкс, закончив делать пометки в блокноте.

- Конечно. Я сам, - профессор сделал паузу, собираясь с мыслями. – Дома я попробовал повторить тот трюк со стаканом, и мне это удалось. Любой предмет, - понимаете, любой! – который мне удавалось поднять и бросить, зависал в воздухе и задерживался в таком положении столько времени, сколько я находился рядом. Стоило мне отойти на тридцать-пятьдесят метров, и он падал. Я обсудил это по телефону с коллегами в институте, и мы даже спланировали несколько экспериментов, но приступить к ним так и не успели – через пару дней этот феномен прекратился так же внезапно, как начался. Какое-то время я думал, что все прошло бесследно. Но потом оказалось, что я ошибался. Некоторые эффекты я не замечал, скорее всего, потому что просто не обращал внимания или не создавал подходящих условий. Сами посудите: не приди мне в голову тогда на конференции бросить стакан в профессора Брауна, я бы долго еще пребывал в неведении. Поверьте, я не из тех, кто привык кидаться предметами.

- А какие были самые яркие проявления?

- Тут сложно судить, - профессор усмехнулся. – Самым тяжелым и изматывающим для меня был, пожалуй, период, когда я не мог довести воду до кипения. Мог сколько угодно держать чайную ложку воды над огнем: ложка нагревалась, а вода в ней – нет. Я за это время сжег несколько чайников, в том числе электрических. К счастью, если жидкость кипятили без моего присутствия, то у меня в руках она не замерзала. Поэтому горячие блюда и напитки приходилось заказывать с доставкой или искать большой ресторан, чтобы мое присутствие не влияло на то, что происходит на кухне. Я тогда впервые в жизни пожалел, что не женат. Приходишь с работы, а там – горячая свежая еда, для меня в тот момент это было пределом мечтаний. Вы женаты, господин Перкс?

Перкс смущенно потер кольцо на безымянном пальце.

- Разведен.

- О, вот как. Но это не важно, думаю, вы все равно меня понимаете.

Перкс неопределенно кивнул и одним глотком допил остывший кофе. Профессор затушил сигарету и тут же закурил следующую.

- Мне интересно узнать ваше собственное мнение о том, что происходит, – начал Перкс. - Я немного читал о вашем феномене, знаю кое-что на уровне слухов, но так и не понял, к какому выводу пришли вы сами. Такое впечатление, что вы это скрываете.

Профессор усмехнулся:

- Знаете, выводы, к которым я пришел сам, я действительно стараюсь не афишировать. Уж очень они неоднозначны.

- И все-таки? – Перкс продолжал смотреть в свой блокнот, чтобы не смущать профессора излишним давлением.

- Видите ли, природа происходящих со мной странностей не ясна. Я не думаю, что современная наука способна дать им какое-то объяснение. Доподлинно ясно только одно – время от времени на предметы, с которыми я взаимодействию перестают действовать некоторые законы физики. Или даже не совсем так. Они, вероятно, продолжают действовать, но не так, как должны с точки зрения науки. Иногда действуют ровно наоборот. Иногда не совсем, но все равно не так, как должны бы. Например, был забавный период, когда я, пытаясь придвинуть к себе какой-либо предмет, отталкивал его. То есть, я хочу придвинуть к себе, например, эту пепельницу, - профессор подцепил пальцем грязный край стоящей перед ним пепельницы, - а она, вместо этого отодвигается от меня все дальше, - изображая усилие, профессор подвинул пепельницу ближе к Перксу. – И чем больше усилий я прилагаю, тем быстрее она движется в обратную сторону. Или вот абрикосовое дерево, которое растет у меня во дворе. Когда я проходил под ним – и только под ним, ветви наклонялись к земле так резко, что неизменно били меня по голове. Нормальному человеку такое даже вообразить невозможно. Я бы и сам думал, что сошел с ума, если бы у этих феноменов не было столько свидетелей из числа людей, которым я доверяю, и которых знаю много лет. В итоге я пришел к выводу, что то, что со мной происходит – это своего рода наказание. И профессор Браун был в чем-то прав.

- Профессор Браун? – удивился Перкс. – Тогда на конференции?

- Да, когда сказал, что я грешу против науки. Иногда мне кажется, что он был прав, и я действительно совершил ужасный грех.

- Все мы грешны, - бездумно вставил Перкс.

- Нет, я не совсем об этом, - профессор затянулся, выпуская дым густым облачком изо рта. – Грех не в его мистическом понимании. Скорее, в научном.

- Научном? Разве в науке есть такое понятие?

- В науке, пожалуй, нет. Но я не знаю, как еще объяснить этот феномен. Вот смотрите. Обычно совершение греха предполагает какое-то наказание, верно? Это довольно логично, если задуматься. Каждое действие рождает противодействие, мы знаем об этом со школы. В религиозных традициях это наказание часто настигает человека только после смерти. Но иногда оно может последовать и при жизни. Должно быть, когда-то в своих научных изысканиях я серьезно согрешил против законов физики. Грех ведь не обязательно предполагает конкретное действие: идеи или неосторожного слова может быть достаточно. Я не силен в вопросах религии, к сожалению, но думаю, основная мысль вам ясна. Я совершил нечто недопустимое с точки зрения сил природы, которые изучает физика. И теперь они мне мстят, отказываясь действовать как должно в моем присутствии.

Перкс сам не заметил, в какой момент перестал писать и непонимающе уставился на Лисовского.

- Я понимаю, без небольшой демонстрации нам не обойтись, - вздохнул профессор. – Сейчас я не смогу порадовать вас чем-то действительно зрелищным. Впрочем… Видите эту пыль? - профессор повел рукой над журнальным столиком, и с его поверхности тут же поднялось облачко мелких частиц. – Знаете, что это такое?

Перкс покачал головой. Ничего необычного он в этой пыли не видел.

- Я и сам случайно обнаружил, - профессор улыбнулся. - А когда понял, не поверил. Это фотоны. Я думаю, вы как образованный человек знаете, что фотон одновременно может проявлять свойства частицы и волны. Сейчас в моем присутствии некоторые из них ведут себя как частицы в самом буквальном смысле этого слова. Вот, взгляните на это пятно солнечного света на столе.

Перкс посмотрел на место, на которое указал профессор, где притаился бледно-желтый солнечный зайчик в форме неровного овала. Лисовский положил сигарету в пепельницу и взмахнул прямо над ним ладонью. Солнечный зайчик тут же взлетел над столешницей облачком тончайшей пыли.

- Дайте бумагу! Скорее! - негромко сказал профессор.

Перкс вырвал чистый лист из блокнота и, стараясь не дышать, подал ему. Профессор подставил под облако танцующих в воздухе пылинок бумагу, как будто стараясь зачерпнуть их. Второй рукой взял сигарету и снизу быстрым движением прожег ею дырку в листе. Прямо на глазах Перкса пылинки ринулись в образовавшееся отверстие. Проходя через него, они превращались в желтоватый луч. Перкс глядел на тонкий столбик света и круглый блик под ним на столешнице, не веря своим глазам. А потом взглянул на профессора. Тот следил за его реакцией с добродушным вниманием.

- Как вы понимаете, то, что я вам сейчас продемонстрировал – своего рода фокус, - заметил Лисовский. – Парадоксальное, противоречащее законам физики поведение фотонов, которое возможно только в моем присутствии и ничем, кроме последнего, не объясняется.

- Вы не боитесь, что однажды эти… аномалии убьют вас?

Профессор вздохнул, положил бумагу на стол и сцепил руки в замок на коленях.

- Почему же не боюсь? Боюсь. Действительно боюсь. Было бы неприятно, конечно, если бы на меня в какой-то момент, к примеру, перестала действовать сила трения. Или гравитация. Но что я могу сделать? Не грешить больше? Искупить содеянное? Но как, если против меня ополчились силы безликие, лишенные сострадания и при этом очень могущественные? Чего они могут ждать от меня? Сколько я ни ломал над этим голову, так ничего и не придумал. Возможно, само мое существование является ошибкой столь чудовищной, что ничего сделать просто невозможно?

- А как насчет окружающих? Вы не думали, что представляете угрозу для человечества?

Лисовский с усмешкой покачал головой:

- Думал, но не так масштабно. В конце концов все аномалии происходят только в непосредственной близости от меня. Не уверен, что в масштабах Вселенной или даже нашей планеты они имеют какую-то значимость.

Перкс кивнул, усердно записывая слова профессора в блокнот. Перелистнул страницу и задал следующий вопрос.

- Не думаете, что могли бы стать супергероем? Простите за этот вопрос, но вдруг интервью заинтересует журнал с молодой аудиторией.

Профессор засмеялся:

- Может быть и хотел бы, но я ведь совершенно все эти аномалии не контролирую! К тому же, они вовсе не помогают мне ни в чем, только отравляют жизнь. Не представляю, как можно использовать их во благо человечества или, если уж вам так интересно, для его уничтожения. В любом случае, я ученый. Роль супергероя меня не привлекает.

- А как-то передать эти свои способности… дар, проклятие, даже не знаю, как назвать, другому человеку вы не можете?

Профессор рассмеялся:

- Нет, не думаю. Во всяком случае все, кто работал со мной, в полном порядке. Сами подумайте – разве грех заразен?

- Ну, некоторые сказали бы и так, – проговорил Перкс. – Во всяком случае, мог бы иметь такие же последствия, как и ваш.

Когда он поднял голову от блокнота, то увидел, что Лисовский смотрит прямо на него напряженным взглядом.

- Знаете что, господин Перкс, - проговорил Лисовский медленно, и его левая рука потянулась куда-то вбок, в сторону диванной подушки, - знаете, что во всей этой истории ставит меня в тупик?

- Нет, - Перкс слегка улыбнулся, хотя глаза его остались серьезными. Он подался вперед, демонстрируя заинтересованность, и опустил правую руку, так что спрятанный в рукаве нож незаметно скользнул в ладонь.

- Меня, как человека старой закалки, очень смущает, что мною до сих пор не заинтересовались никакие спецслужбы.

Профессор проговорил это с улыбкой и пожал плечами. Его левая рука быстро скользнула под подушку, но Перкс не стал ждать и кинулся первым. Схватка вышла короткой и не слишком яростной. Пистолет, которым так и не успел воспользоваться профессор, соскользнул по гладкому сиденью дивана на пол. Перкс поднялся, вытер нож о полу халата Лисовского, подхватил шляпу и пальто и быстро вышел из комнаты.

Перкс спустился с крыльца, ежась на холодном ветру. На последней ступеньке остановился, поднял воротник пальто и закурил. Быстрым шагом, не оглядываясь, двинулся в сторону медленно раздвигающих створки железных ворот. В теле чувствовалась приятная легкость, шаги его были невесомы, а под ребрами даже зародилось какое-то приятное ощущение, вроде щекотки. «Интересно, достаточно ли серьезен грех, который совершил сейчас я?» - подумал Перкс, выдыхая в прозрачный зимний воздух облачко белого дыма. Снежинки за его спиной плавно поднимались вверх.

0
23:12
661
21:41 (отредактировано)
Полное разочарование. Как физик-теоретик по образованию (и даже по аспирантуре) клюнул на интересное название… а оказалась фигня полная. Было интересно до тех пор, пока летящий стакан в воздухе не повис. Я, было, приготовился слушать интересный рассказ двух физиков о законах вселенной в какой-нибудь оригинальной научной трактовке (что, кстати, далеко не все читатели любят и называют «болтологией»), а получил хрень полную… болтология, да ещё и глупая. В чём прикол? Что у чокнутого профессора в саду дерево рядом с ним ветки опускает и всякая другая бытовая чушь? А Перкс зачем его замочил? — Правильно, незачем — потому и парадокс, такой же как и этот рассказ — ни о чём и незачем. А ведь автор владеет языком и пишет грамотно. Наверное, не его конкурс.
15:36
«Дом профессора Лисовского окружал высокий забор из покрытого (белым налетом) кирпича...» Автор, прочтите это вот так, со скобками. Видите, что у вас получается?.. «Впрочем, в этом коттеджном поселке каждый стремился прикрыть свое жилище надежной оградой не менее двух метров высотой.» — это еще «лучше»! Прикрыв дом оградой?? Дальше все в том же духе… «Здесь электронный замок, я не очень с ним лажу. … «ЛАЖУ»??
Сюжет, в принципе, есть. И даже разговор на научные темы читается с интересом! В общем, тут однозначно есть над чем поработать!
16:50
Я не имею широких познаний в физике — поэтому оставлю замуту с фотонами — другим критикам. меня резануло слово «джезву» — зачем оно тут? разве не в турке кофе варят? так не проще и понятнее для читателя? какие-то странные, мутные разговоры о науке и «грехе». и главный вопрос — о чем все это?? где история?? К чему вся эта аномалия с профессором? почему он именно профессор? на его месте мог быть любой. к чему этот финал с убийством? Что хотел всем этим сказать автор??
13:38
по-моему, вполне годный рассказ.
Считаю, что минус здесь совершенно не по делу.
Загрузка...
Анна Неделина №2

Достойные внимания