Нереальная любовь

Нереальная любовь
Работа №214

Я ждал соединения почти час. Квадратные икеевские часы на столе отмеряли бесконечные минуты, а в лежащей рядом телефонной трубке едва слышно играла идиотская музыка. Тех, кто ее сочинил и исполнил, и в особенности того, кто загрузил ее в офисную АТС, следовало убить самым беспощадным образом.

Без интернета я даже не мог узнать, чья эта мелодия. Выделенный канал сломался, сотовую связь отключили три дня назад, с последними лучами солнца. Чрезвычайное положение… Зачем, что оно может исправить? Новости узнать негде. По телевизору бесконечно крутится обращение президента к нации, на дециметровых каналах — старые “Уральские пельмени” и советские фильмы.

Я встал из-за компьютера, оттянул краешек тяжелой шторы и выглянул в окно. Торчащая над Можайкой многоэтажная башня пылает ярким факелом, озаряя тьму вокруг багровыми всполохами. Еще дальше, на Рябиновой, горит что-то огромное: алое зарево подсвечивает горизонт, насколько хватает взгляда. Прямо под окнами, во дворе соседского института темные фигуры окружили большой костер. Вдалеке переливисто ноют сирены. Если бы не пожары и не звук сирен, зыбкая тьма за окном выглядела бы как обыкновенная майская ночь… если не знать того, что на часах скоро полдень. Каждый человек на Земле знает: дневного света мы больше никогда не увидим. Это начало новой, бесконечной ночи.

Слухи о том, что солнце погаснет, поползли пару лет назад. Впервые об этом сказал известный в узких кругах алармист Андрей Шальнов. Я хорошо помнил тот видеоролик. Крича и гримасничая в своей неподражаемой истеричной манере, он объявил, что высшие силы, природу которых он не имеет права раскрыть, доверили ему важное знание о конце света. Все посмеялись и тут же забыли. Блогер всегда был странным. Прежде он пугал зрителей заговором рептилоидов, но внезапно стер свой канал на ютьюбе и куда-то исчез. Два года назад он объявился с новым, нынешним каналом и принялся “продавать” гибель всей жизни на Земле из-за остановки солнца.

Никаких признаков этого не было, за исключением исчезновения солнечных пятен. Однако спустя год после памятного ролика официальные ученые, которых Шальнов глубоко презирал, сделали траурное заявление: солнце действительно гаснет. Мир в ужасе смотрел на приговоренное к смерти светило; для невооруженного взгляда оно выглядело совершенно обыкновенно. Власти всех стран начали рыть глубокие бункеры и подземные города, отапливаемые теплом земного ядра. Явных свидетельств конца света по-прежнему не наблюдалось, за исключением того, что воздух стал невероятно чистым. Исчезли облака, а небо было таким прозрачным, что сквозь него, казалось, можно увидеть рай. За неделю до предсказанной Шальновым даты из Москвы исчезли все птицы. Разлетаясь встревоженными стаями, они вели себя странно, ужасно волновались и даже нападали на людей и машины.

Солнце погасло три дня назад, в точно указанный видеоблогером час. Это случилось в полдень. Как многие, я вышел на улицу, чтобы стать свидетелем позора горе-предсказателя. Я смотрел в небо, сощурившись и прикрывая глаза ладонью. Вдруг солнце исчезло, на несколько секунд сохранившись лишь на сетчатке, — будто в подвале внезапно погасили электрическую лампочку, — и мир погрузился во тьму.

Я вернулся в квартиру, освещая путь предусмотрительно захваченным фонариком. Было стыдно и неловко брать его с собой, но когда все случилось, я мысленно поблагодарил судьбу и Шальнова, — не только за фонарик, но и за набитый едой холодильник.

В эти три дня тьмы я так и не решился выйти наружу. Прилипнув к экрану компьютера, я смотрел новости со всего света вперемешку со старыми роликами Шальнова в попытке увидеть хоть малейший намек на то, что сломанный мир каким-то образом вернется в порядок. Рассудок в это не верил, но в душе теплилась отчаянная надежда, питаемая безмолвно вопящим инстинктом самосохранения.

Вчера блогер анонсировал важное заявление. Он обещал рассказать о чем-то грядущем, что окажется хуже сбывшегося конца света. Что может быть хуже?! Он, конечно, псих, но псих гениальный. Я считал, что человека, точно предсказавшего апокалипсис, слушать обязательно стоит, что бы там ни творилось у него в голове.

Еле вытерпев день, я открыл прямую трансляцию. Шальнов начал говорить — и тут интернет исчез, оборвав его на полуслове! После отключения сотовых сетей следовало ожидать подобного… но не в такой же момент, господи! Сознавая тщетность попытки, я набрал номер техподдержки провайдера, был проинформирован о том, что все операторы заняты и стал слушать идиотскую мелодию, закипая от ярости и ощущения собственного бессилия.

Вдруг тихая музыка в трубке исчезла, сменившись какими-то словами. Мне кажется?! Я схватил трубку и вжал ее в ухо до боли. В ней зашуршало, а потом нервный, но приятный женский голос сказал:

— Здравствуйте, вас приветствует служба поддержки интернет-провайдера “А—л”. Меня зовут Анна, чем я могу вам помочь?

Она оттарабанила заученное приветствие, лишь в конце сбившись на всхлип. То ли рыдала все время, пока я ждал, то ли собиралась начать это делать прямо сейчас.

— Э-э… послушайте, Анна! Не плачьте, пожалуйста! — воскликнул я.

Она молчала.

— Все будет хорошо, — неубедительно соврал я, не веря сам себе.

— Не будет.

— Да, не будет, — согласился я.

— Так чем я могу вам помочь?

— У меня… э-э… сломался интернет, — сообщил я с нервным смешком.

— А зачем он вам?

— Ну, я хотел бы следить за… ходом апокалипсиса.

— Просто посмотрите в окно.

Я хотел объяснить, что мое окно выходит на дворик НИИ, где годами ничего не происходило, как не происходит и сейчас, за исключением того, что какие-то люди разожгли большой костер из мебели и бумаг и молча стоят вокруг него, но меня охватило раздражение. С чего это она будет указывать мне, что делать?

— Вообще-то я оплатил услуги вашей компании на год вперед и рассчитывал, что она будет честно выполнять свои обязательства…

“До конца”, — этого я не произнес, а подумал про себя. Собственно, она права: наличие интернета уже ничего не изменит… но, черт возьми, я должен досмотреть это видео!

Мой сердитый тон включил в голове Анны рабочие рефлексы.

— Назовите номер абонентского договора.

Я назвал.

— В вашем сегменте сети пропала связь с сервером. Приносим свои извинения.

— И когда она появится… предположительно?

— Ремонтная бригада выезжала час назад, но им пришлось вернуться, чтобы взять фонари. Сейчас они должны работать в вашем доме. С ними нет связи.

— Что же мне делать?

— Ждите. Ничем помочь не могу.

Я поблагодарил и повесил трубку. Можно взять фонарик и сходить на чердак, чтобы посмотреть, как продвигаются дела у ремонтников, но покидать квартиру боязно: недавно в подъезде звенели бьющиеся стекла и страшно, будто его убивают, кричал какой-то мужчина. Я сел на диван. Настроение отвратительно трезвое — бутылку водки отняли у меня прямо на выходе из магазина. Наверное, я был последним честным покупателем: потом толпа разбила витрину и втекла внутрь, громя и переворачивая полки с товарами.

Включил радио — ничего, только записанный голос диктора, желающим всем удачи в эти нелегкие времена. Они ушли к своим семьям, их нельзя винить. На журнальном столике книги, которые я читал до того, как солнце погасло: “Ложная слепота” Уоттса и томик Чехова. Рука привычно потянулась, огладила потертый переплет, но потом уронила книжку на столик. Все это кажется сейчас совершенно нелепым, особенно Чехов. Интересно было бы почитать его рассказ о смерти солнца, но, увы, он не дожил. Да и не смог бы написать ничего путного в эпоху соцсетей, хотя лайков за посты имел бы множество.

Как тоскливо сидеть дома одному! Связи нет ни с кем: родители и друзья давно отказались от проводных телефонов. На улицу лучше не высовываться, там рыщут какие-то тени во тьме. Да и смысл? Метро наверняка не работает.

Я потыкал в закладки: Интернета по-прежнему нет. Поколебавшись немного, снова набрал номер провайдера. Анна ответила сразу.

— Вас приветствует служба поддержки…

— Это опять я, — прервал я ее.

— Вас еще не починили.

— Я знаю. Просто захотелось поговорить. Сижу дома один, совершенно трезвый.

Какое-то движение и шорох в трубке.

— Я тоже одна. Но не совершенно трезвая. Здесь осталось вино от корпоратива.

— Вы не представляете, как я за вас рад! — искренне произнес я.

Она хихикнула.

— Завидуете?

— Белой завистью. Нет, черной, конечно.

Анна рассмеялась. У нее был чудесный смех. На душе слегка потеплело.

— Так зачем вам интернет? — снова поинтересовалась она.

— Хочу досмотреть видео блогера Шальнова. Слышали о таком? Он предсказал все, что сейчас происходит.

— Не слышала. В последнее время я старалась смотреть что-нибудь позитивное. “Теорию большого взрыва”, например. Представляла, как Шелдон и Леонард реагировали бы на погасшее солнце.

Она фыркнула, но смех перешел в плач. Я терпеливо ждал.

— Зачем вам смотреть его, если он уже все предсказал? — спросила она, взяв себя в руки.

— Он собирался объявить что-то еще.

— Что-то еще? Кроме конца света?

— Ага, — я издал смешок. — Наверное, будет просить донаты.

Она вновь засмеялась. С поправкой на качество телефонной связи ее смех звенел как серебряный колокольчик.

— А у вас сейчас есть интернет?

— Конечно, — гордо ответила Анна. — Это же служба поддержки провайдера “А—л”!

— Может быть, вы посмотрите его, а потом расскажете мне?

— Не могу, в офисе заблокированы все соцсети.

— Жаль.

— Да, жаль. Я ни с кем не могу связаться.

— Я тоже.

Мы замолчали.

— А что вы делали в последнее время? — вдруг спросила она. — Ну, я имею в виду, не подготовку к концу света, а… что-нибудь нормальное? Из нормальной прошлой жизни?

Что я делал? Всякие глупости, не веря в конец до последнего. Я рассказал ей, как неделю назад встречался с потенциальным партнером для инвестиций в небольшую гостиницу. Как отчаянно бодрился перед инвестором и переборщил, — он почувствовал что-то и сказал, что еще подумает… Наверное, думает до сих пор.

Анна хмыкнула.

— Может, он уже покончил с собой?

— Может.

Это было бы разумно. Я читал статьи о том, как будет умирать биосфера. Сначала загнутся какие-то микроорганизмы в почве, — вернее, встанут на паузу, впадут в спячку, чтобы пережить темные в буквальном смысле времена… а потом, через миллионы лет, их найдет земноход с Марса. Следом помрет флора, а вслед за ней и питающаяся ею фауна. Непонятно, как начальство надеется выжить в своих подземных лабиринтах.

— А что из нормального делали вы, до того как… оно погасло?

— Рассталась с парнем.

— Серьезно?

— Ага.

Она тихо всхлипнула.

— Чего так?

— Поняла, что мы не подходим друг другу.

— Перед концом света?!

— Лучше поздно, чем никогда.

Когда мы перестали смеяться, я подумал, что она сделала это зря. Я бы многое отдал, чтобы быть сейчас с кем-то. Хотя, лучше ни с кем, чем с кем попало… так, кажется?

— Еще что-нибудь нормальное?

— Успела сказать маме и сестре, как люблю их.

Я не успел. Но если интернет починят, успею тоже.

— Может, все еще обойдется? — спросила она. — Как в том рассказе Лео Каганова?

— Может, — я пожал плечами, подумав про себя, что едва ли. — В каком? Я не читал.

— Ну, там тоже был апокалипсис… Земля налетела на блуждающую звезду, но в последний момент они разминулись. А народ поверил, что это конец, и пустился во все тяжкие. Люди творили ужасные вещи. Многим потом было стыдно, а кое-кто даже застрелился.

— Ужас.

— Точно, — сказала она. — Вдруг и в этот раз все так будет…

Я промолчал. Надежды никакой.

— А вы успели сделать ужасные вещи? После наступления тьмы?

Я задумался. Когда толпа хлынула в магазин, я зашел следом и украл с полки красно-зеленое манго. Честно говоря, я хотел водки, но алкоголь сразу смели, будто ураганом. А то, что не смогли унести, побили об пол. Запах стоял, как из желудка алкоголика. Можно было выпить из лужи на полу, но я побрезговал — грязно, да и битое стекло…

— Вы съели манго?

— Нет. Отдал девочке с первого этажа. Он стояла на балконе, смотрела в темноту и плакала. Я поговорил с ней и отдал манго ей.

— Вы хороший человек, — серьезно сказал Анна. — Гораздо лучше тех, что в рассказе Каганова.

— Это вряд ли. Впрочем, я не читал.

— Поверьте! Много-много лучше.

— А что вы сделали ужасного? — спросил я, смущенный.

— Ничего. Я на дежурстве.

— Как ничего?! — возмутился я. — Немедленно сделайте что-нибудь! Разбейте компьютер, телефон…

— Тогда я не смогу разговаривать с вами.

— Верно. Не смейте ничего трогать!..

Мы снова рассмеялись.

— Но вы ведь делали плохое в своей жизни? — вдруг тихо спросила она. — Что-то, за что вам потом было очень стыдно?

— Приведите пример, — попросил я.

— Я однажды убила котенка.

— Господи, зачем?! — воскликнул я с отвращением. — Вы что, сатанистка?

— Нет, конечно. Нечаянно. Мне было пять лет. Родители каждый год возили нас с сестрой на Черное море. Там я играла с местными мальчишками… и у них был котенок. Он все время куда-то убегал и мы… чтобы он не исчез, пока мы купаемся, накрыли его ведром. И забыли! Вспомнили через три часа, прибежали — а он мертв. Я так плакала… Я до сих пор плачу, когда вспоминаю…

Она всхлипнула.

— Печально. Сколько же вам сейчас лет?

— Зачем вам?

— Ну, вдруг захочу познакомиться…

— Это вряд ли… — нервно засмеялась она.

— Почему? Вы некрасивая? — подначил я.

— Вот еще! Могу отправить фото.

Я продиктовал свою почту и стукнул себя по лбу — интернета-то нет! Анна проверила: бригада ремонтников словно сгинула в темной бездне, в которую превратился внешний мир.

— Все равно отправлю. Если заработает, получите.

— Спасибо. Отправить вам мое?

Она продиктовала адрес. Повыбирав немного, я послал ей свое фото трехлетней давности, на пляже с волейбольным мячом. Мы вряд ли увидимся, так что неважно. И потом, если побриться и похудеть килограммов на семь, я буду почти таким, как тогда.

— Теперь ваша очередь!

— Моя?

— Исповедоваться. За что вам стыдно?

— А, это… — я подумал немного. — Однажды, примерно в таком же возрасте, я парализовал работу детского сада.

— Как это?

— Украл все ключи от шкафчиков. Когда родители пришли забирать своих чад, никто не смог открыть шкафы и переодеть их.

— Но зачем?!

— Ты не представляешь… можно на “ты”? — запоздало спросил я.

— Можно.

— Ты не представляешь, какие они были красивые! Эти ключи, они так завораживающе блестели на солнце! Я не устоял. Никто бы не смог, и ты тоже.

Она хохотала так громко, что я отвел трубку от уха. Наш разговор нравился мне все больше и больше.

— И вам… тебе было стыдно?

— Сначала нет, я был счастлив, но меня застыдили родители. Я даже боялся, что шапка загорится у меня на голове.

— На воре шапка горит? — засмеялась она.

— Именно.

— Постой-ка!.. Кажется, канал пингуется… Ага, починили. Проверь интернет.

Воодушевленный, я схватил мышку и кликнул на перезагрузку страницы. Работает! Странно, я так ждал этого, но совсем не рад, ведь это означает конец разговора. Соврать, что не работает? Но она же увидит со своего компьютера.

— Ты, наверное, хочешь смотреть этого блогера? — спросила Анна разочарованно.

— Нет, что ты! Давай поговорим еще.

— Но тебя же починили… И мне тут другие клиенты звонят.

— Анечка, не клади трубку! — запаниковал я.

— Мне нужно ответить. Перезвони, когда посмотришь. Расскажешь, что нас ждет хуже конца света.

— Вдруг я не дозвонюсь? Первый раз я ждал целый час.

— Дозвонишься. Я чувствую, ты упорный.

Звякнула электронная почта — новое письмо. Писем оказалось несколько: от мамы, от друга в другом городе, файлы с работы… и фото Ани. Я немедленно раскрыл его. Лицо крупным планом: солнце сияет в разметанных ветром волосах, изумрудный перелив смеющихся глаз с лучиками-морщинками в уголках, рот до ушей, ямочки на щеках… Господи, она прекрасна! Я даже на миг забыл, что снаружи конец света.

— А если меня соединят с кем-то другим? — спросил я в отчаянии.

— Я здесь одна. О, твое фото… Симпатичный! Перезвони мне. Ну все, пока!

Она отключилась. Едва я положил трубку, как телефон мой зазвонил. Я моментально ответил. Механический голос предупредил, что все разговоры записываются, и поинтересовался, доволен ли я услугами компании. “Сволочь!” — отчетливо произнес я и бросил трубку.

Полюбовавшись Аней еще немножко, я открыл фейсбук и позвонил родителям. Соцсеть работала, но я не стал читать ленту: посты слились в один отчаянный, панический вопль. Мы проговорили час с лишним. Мама плакала, я успокаивал, как мог. В конце разговора я сказал, что люблю ее.

В принципе, шанс добраться до родителей был. До них можно дойти пешком часа за три… или больше с учетом отсутствия света: из-за перегрузок электросетей целые районы лежат во тьме. Мы решили, что лучше не рисковать до прояснения обстановки. Отец категорически против такси: во дворе прямо под их окнами ярко пылает желтая машина. Рядом на асфальте неподвижно лежит человек, — наверное, водитель, — и тоже горит. Я обещал, что не выйду наружу, не предупредив их. Договорились созвониться снова.

Звонок другу. Он не в сети. Рабочие письма я открывать не стал. Наверное, потом мне будет стыдно, но на повод для суицида это явно не тянет.

Снова посмотрев фото Ани, я вздохнул и вернулся к странице Шальнова. Ролик запустился с того самого места, где его прервал разрыв связи. Расплывшийся в кресле тучный мужчина лет шестидесяти в круглых очках молчал и жевал губами, с сомнением глядя на меня с экрана, точно решая, достоен ли я знания, которое он намерен сообщить. Всегда опухшее, небритое лицо нервно подергивалось. С последнего раза, что я его видел, он поседел, как лунь: резкая седина, какая обычно бывает у брюнетов, сменилась сплошным белым, словно на голову ему свалился ком снега.

Наконец, блогер заговорил — медленно, тяжко вздыхая и делая длинные паузы, будто находился под седативными препаратами. Привыкший к экспрессии и крикам, я с трудом узнавал его. Впрочем, театральная манера прежняя: каждая фраза начинается с вопля, снижаясь до едва различимого шепота в конце. Морща брезгливое и печальное лицо, Шальнов без всякой прелюдии переходит к сути:

— Сегодня, как и обещал, я расскажу вам нечто такое, что вы не услышите никогда и нигде, только на этом канале. Эта информация перечеркнет все, что вы знали о мире и о себе... поэтому предупреждаю слабых нервами: закройте мой канал и возвращайтесь к своим делам... хотя какие у вас могут быть дела в мире погасшего солнца? Спойлер для самых нетерпеливых — оно погасло не навсегда, но в свете того, о чем я скажу, это неважно, потому что есть оно или нет, вас это уже не спасет.

Я нервно вздохнул, обнаружив, что перестал дышать с момента, как он заговорил.

— Итак, внимайте! — призвал блогер хриплым раскатистым басом. — Я догадался о виртуальной природе нашего мира много лет назад. Я занимался тогда научной работой для одного секретного проекта... впрочем, неважно, ее суть вы все равно не поймете… и в процессе анализировал кое-какие метеорологические данные. В частности, изменения температуры за сто лет на одном маленьком и чрезвычайно интересном участке Антарктиды. Почему именно там и чем интересен этот пятачок, я, возможно, расскажу в следующих видео... если еще буду жив.

Шальнов покачал головой, выражая крайнее сомнение в благополучном исходе для себя и своих зрителей.

— И что же я обнаружил?! — драматически вскрикнул он. — Показатели температуры хотя и выглядели случайными, в действительности циклически повторялись примерно каждые двенадцать лет: каждый божий день с точностью до десятой доли градуса! Словно кто-то швырнул горсть песка на пол, а потом начал рисовать рисунок из песчинок, — случайный, несомненно, — повторяя его снова и снова!

Слушая все это, я решительно не понимал, как температура в Антарктиде связана с погасшим солнцем, но был страшно заинтригован. Шальнова всегда было интересно смотреть, даже не понимая. Этот театр одного актера никогда меня не разочаровывал. Блогер смотрел в камеру, подслеповато моргая. “Вы все идиоты”, — читалось в его взгляде. Сделав драматическую паузу, пробравшую меня до дрожи, он зловеще прошептал:

— Собственно, дальнейшие объяснения излишни, но, снисходя до уровня аудитории, я растолкую так, чтобы понял даже… в общем, любой человек с самым скромным умом.

Внезапно оживая и указуя дланью в зрителей, Шальнов громогласно рокочет:

— Что же следует из этой информации, годами лежавшей у всех перед глазами, которую обнаружил только я?! А вот что! Творцы нашего мира, кем бы они не были, грубо схалтурили. Они поленились сделать погоду истинно случайной, сэкономили... Или намеренно оставили нам подсказку, тайный сигнал, чтобы мы смогли догадаться?! И что он говорит нам об их мотивах и природе? Это будет темой следующего видео, — если я останусь жив, — пока лишь скажу, что управляющие нашим миром высшие силы имеют электромагнитную природу, то есть невидимы для нас непосредственно, но их присутствие может быть зафиксировано измеряющей аппаратурой, и я провел соответствующие эксперименты и зафиксировал их... но об этом потом. А сейчас...

Он тяжело задумался о чем-то. Потом встрепенулся, будто вспомнив, где находится и зачем.

— Так что же следует из моего открытия? А следует вот что...

Он опять завис на миг, а потом хрипло прокаркал, словно ворон:

— Наш мир нер-р-реален! Нер-реален, вир-р-ртуален, иллюзорен — выберите слово на свой вкус. И какое же следствие этого?! А вот какое: если мир нереален, то нереально все, что находится в нем — все, что мы можем воспринимать... в том числе и солнце! И высшие силы довели до меня информацию, что солнце, вопреки мнению так называемых ученых, которых я презираю!.. — тут Шальнов переходит на крик; он никогда не устает повторять о своем к ним презрении, — погасло не навечно и вскоре появится вновь! Но не потому, что горит на неизвестных науке принципах, а потому, что оно — иллюзия, имитация, эмуляция... и, следовательно, может светить в каком угодно режиме. Высшие силы довели до меня информацию о том, что сейчас происходит перезагрузка этого мира, поэтому солнце погасло на время — ровно на три дня, как они сообщили мне. Сегодня в полдень по Москве оно сново будет светить, как светило всегда! — все сильнее заводясь, кричит он. — И где еще вы бы узнали об этом, как не на моем канале? Подонки, которые травили меня, — вы готовы извиниться?!

Я окаменел, не понимая, как относится к услышанному. Дикий бред, конспирологическая ахинея, безумие... но так страстно хочется верить каждому его слову, ведь он обещал отмену катастрофы! На икеевских часах ровно одиннадцать тридцать; до проверки его правоты осталось всего полчаса.

Это еще не конец. Дальше он несет такое, что проняло меня даже трезвого.

— Теперь главное. Как мы установили, мир и все, что находится в нем, нереально. А значит?.. — он свирепо смотрит с экрана прямо мне в душу — Что это значит?! Догадаетесь сами? Если мир нереален, то все живущие в нем люди, включая меня и вас, нереальны тоже. Вас не существует! Это открытие страшнее конца света! — кричит он. — Вы все — иллюзия, имитация, дурной сон высших сил! И что тогда хуже, я вас спрашиваю: реально существовать и погибнуть в апокалипсисе — или не существовать вовсе, а лишь казаться?

Набрав воздуха, Шальнов опять вопит про клеветников… и видео заканчивается.

Множатся комментарии, их уже сотни, тысячи. Я долго неподвижно сижу, обдумывая его откровение об иллюзорности всех людей… и следовательно, меня самого. С холодком в спине понимаю, что выбрал бы взаправду существовать и погибнуть, чем лишь казаться существующим. Получается, реальность гибели для меня лучше нереальности продолжения жизни. Наяву и смерть красна… или как там?

Вспоминаю про Аню. Рука сама тянется к телефону. Она ответила лишь спустя десять минут, за которые я успел взмокнуть от волнения.

— Это я! Можешь говорить?

— Да. Решала вопросы оплаты, представляешь? Мы все умрем, а люди спорят о ста рублях! Да я бы дала им интернет бесплатно, сколько угодно, но каналы выделяет компьютер на основании данных биллинговой системы, я не могу ему приказать…

— Аня, замолчи! Мы не умрем!

“Хотя лучше бы умерли”, — отчетливо произносит бесовский голосок в голове.

— Как не умрем? Я уже готова. Почти все вино выпила…

— Я послушал Шальнова.

— И?

— Открой окно. Он сказал, что солнце вновь появится через полчаса… — смотрю на часы на столе, — уже через три минуты.

Я слышу звук брошенной на стол трубки и ее удаляющиеся шаги. Потом резкий частый треск, похожие на далекий стук отбойного молотка. Через пару минут Аня снова на связи. Она испугана и плачет.

— Что там?

— Не знаю. Темно и стрельба! Из полицейской машины стреляют в окна дома напротив.

— Господи! Спрячься, залезь под стол! Я сейчас приеду! Где ты находишься?

— На Московском проспекте.

— Где это? Какое метро?

— В Петербурге.

— Что? — растерянно пробормотал я. — Почему в Петербурге? Я думал, ты здесь, в Москве…

— Колл-центр находится в Петербурге. Я тут живу.

— Погоди, дай мне сообразить…

Я тупо смотрю в экран, а потом на внезапно вспыхнувшие светом плотные шторы. Не веря в происходящее, кладу трубку на стол, подхожу к окну и раздвигаю их. На небе, подрагивая в отвыкших от света глазах, ослепительно сияет раскаленный добела диск — родное и привычное солнце, щедро светящее этой планете уже миллиарды лет, если верить науке… которая знает о мире меньше, чем сумасшедший блогер с ютьюба.

Аня кричит. Я хватаю трубку, не отрывая глаз от выжигающего их солнца.

— Солнце!!! Он-но…снов-ва горит! — кричит она, захлебываясь словами от счастья и страха.

Она пьяна и напугана до смерти. Если верить Шальнову, она даже не существует, как не существую и я. Я все равно люблю ее. “Диктуй адрес и телефон, я выезжаю”, — велю я. Она послушно диктует. Я записываю и целую трубку, прежде чем разорвать связь. В фейсбуке буря: спятившие френды кричат в ужасе и восторге.

Я захожу на сайт продажи билетов. Мне нужен билет до Петербурга… возможно, в один конец.

Конец

Другие работы:
+1
11:13
441
Владимир Чернявский

Достойные внимания