Свеча

Света с детства была девочкой полной, а к шестнадцати и вовсе растолстела, напоминая круглощёкого колобка из советского мультика, что её совершенно не беспокоило. Ведь её мама и бабушка тоже словно сошли с полотен Рубенса, дышали пышностью и румянцем, как сдобные булки. Питались, к слову, в семье Рябцевых плотно и вкусно. В общем, лет до двадцати пяти Света жила, как тот сыр в масле, не зная ни забот, ни хлопот, кроме как учёбы да типично женской подработки бухгалтером в офисе, пока не умерла бабушка, а затем внезапно и мама. Теперь и денег резко не хватало, а доучиваться ещё целых два года. Не бросать же.

Поэтому пришлось Свете устроиться в другой офис, где больше платили. Вот только там работали ушлые и красивые женщины, которые пышной простушке быстро глаза открыли, разъяснив суровую правду жизни: принцам теперь настоящих принцесс подавай, ухоженных, стройных, а не таких, как Света. Конечно, они говорили очень деликатно и пальцем не тыкали, но оттого, наверное, Свете было гораздо больней, и елось потом, как нарочно, с аппетитом, так много, что словно в наказанье.

И всё бы ничего, слова мамы и бабушки ещё прочно удерживали её склонность к романтическим, пусть наивным фантазиям, что настоящим мужчинам нужна только настоящая женщина, которая умеет вкусно и разнообразно готовить и подаёт обед как минимум из пяти блюд. Но на проходной появился новый охранник, молодой и очень симпатичный парнишка, взамен старого бородатого гремлина, как про себя называла его Света: по утрам он бросал на неё сальные взгляды и требовал пропуск, дожидаясь, пока она наклонится пониже, чтобы заглянуть в вырез блузки. Фу, и несло же от старого гремлина смесью амбре из алкоголя и адски крепкого парфюма.

Нового охранника звали Никитой. То Света прочитала на бейджике паренька и всегда при встрече старалась улыбаться, чтобы при возможности позвать обедать вместе. Увы, все усилия оказались напрасны, хотя Света наряжалась, красилась и волосы, густые, темно-каштановые, всю жизнь заплетённые в косы, распускала и укладывала. Никита её игнорировал: пусть и улыбался из вежливости, но такие вещи женщины интуитивно чувствуют.

А больше всего Свету расстраивало, что Никита начал встречаться с одной из сотрудниц, Машей, тоненькой, как тростинка, но в остальном совершенной пустышкой, которая интересовалась разве что жизнью звёзд, сплетнями и модой.

Влюблённая Света не унывала, а решила изменить себя к лучшему, начав с диеты, и записалась в спортзал, потратив отложенные на ремонт квартиры деньги. Диету она усердно соблюдала, считала калории и, выполняя рекомендации тренера, старалась на занятиях фитнесом до седьмого пота. А вес едва ли сместился на пару килограммов. Ещё и усталость добавилась, и в сон, вопреки лошадиным дозам кофеина, Свету нещадно клонило, что опечалило как её, так и тренера, который вдруг посмотрел на девушку и нахмурился, неожиданно предложив сдать анализы крови на гормоны.

Света с расстройства объелась мороженым и вместо намеченной прогулки перед сном смотрела романтические фильмы, а потом ревела в подушку. Во сне Никита целовался с Машей, а над Светой смеялся. Она проснулась с головной болью и, позвонив начальнику, отпросилась на пару часов, пояснив, что нужно к врачу. Решила воспользоваться платными услугами частной клиники. Ведь из-за диеты за месяц девушке удалось неплохо сэкономить на продуктах.

Обследование прошло быстро, но результат оказался неутешительным. Солидного вида доктор в очках сказал, как отрезал:

- У вас, Светлана Иннокентьевна, серьёзно нарушен обмен веществ, а из-за редкого заболевания щитовидной железы и надпочечников… - Выдержав паузу, доктор добавил: - Есть осложнения. Но наша клиника может предложить вам гормональную терапию или порекомендовать качественное лечение за границей, в Германии или в Израиле. Конечно, такого рода услуги и стоят соответственно. Поэтому подумайте хорошенько. Кстати, с кредитованием у нас тоже имеются варианты…

Света ответила, что подумает, и покинула клинику совершенно разбитой. На работу ехать не хотелось, но что делать. И всю дорогу, сидя в метро, она крепилась и морально готовилась к вопросам любопытных коллег, которые, как и предполагалось, посыпались как из рога изобилия.

«Не ваше дело. Отстаньте. Всё у меня хорошо». Вскоре от вопросов и снисходительно сочувственных взглядов у Светы разболелась голова, поэтому во время обеда она скрылась в туалете, где, выпив таблетку, долго смотрела на себя в зеркало и раз за разом снова умывала лицо, словно пыталась смыть водой навалившиеся проблемы.

Коллеги вскоре замолчали, но Света всё ещё чувствовала себя некомфортно из-за неприятных взглядов и потому, что знала: за спиной о ней шушукаются. Она вздыхала, с головой погружаясь в работу. Всё равно было тяжело.

Купила в утешение торт и ела его до позднего вечера, запивая какао. Попутно шерстила инет, наведывалась на форумы, где, предположительно, можно найти истории с похожей болезнью. Увы, далеко за полночь она так и не нашла ничего конкретного, только узнала в бесплатной медицинской консультации: с её диагнозом живут и без лечения. Лечение, кстати, оказалось настолько дорогим, что Свете пришлось бы заложить квартиру, но даже так гарантий излечения нет. А выбросить на ветер бешеные деньги?.. Вот. Не быть тебе стройной, как осинка, красоткой, Светка. Смирись… Она доела третий кусок торта, поставила остатки в холодильник, вздохнула и пошла спать.

Никита на проходной всё так же неестественно ей улыбался - и Света ничего не могла с собой поделать, всё так же жадно смотрела на паренька. Пусть ей ничего и не светило. Она с этим обязательно справится, но почему же тяжело на душе, почему никак не получается успокоиться? Кто бы дал ей чудодейственное средство от неразделённой любви.

Вскоре сосредоточиться на работе Свете мешали тяжёлые, нерадостные мысли, и всё, как назло, валилось из рук. Косметика по утрам и былые наряды исчезли вместе с улыбками Никите. Под глазами от недосыпа появились тёмные круги.

Она всё чаще задерживается после работы, а потом ещё и об учёбе думать надо, но та, треклятая, совсем в голову не лезет, сколько ни сиди над ней заполночь. В офисе коллеги бросают всё более встревоженные и в открытую насмешливые взгляды, возможно, подозревая, что девушка запила. И Света, услышав своё имя, каждый раз вздрагивает, предполагая, что именно сейчас позовут к начальнику. Что же будет, если её с работы выгонят?

Так, в мареве мыслей, очередной рабочий день заканчивался, и в офисе все разошлись, кроме заработавшейся Светы.

… Когда она, спохватившись, смотрит на время, то вскрикивает. Елки-палки! Света опаздывает на метро.

На скорости собравшись, пулей выскакивает из офиса, но всё равно по времени не успевает, поэтому вздыхает и снижает темп ходьбы.

Что толку сидеть в зале ожидания в ярко-белом свете и в одиночестве. Лучше, наверное, походить по подземному переходу, посмотреть, что нового в маленьких, допоздна работающих магазинчиках, и даже прикупить себе очередной вкусный тортик в небольшой частной кондитерской, пусть цены там и кусаются. Так решает Света и, выбирает тортик с шоколадной глазурью. Затем собирается было вернуться в метро, как внезапно обращает внимание на магазинчик, который она никогда здесь не видела раньше.

Вывеска светится мягким светом. Буквы названия, острые, резкие, разноцветные, образовывают слово «Мистик», на конце его сияет золотая пентаграмма.

Ноги сами потянули Свету к магазину. Плохое настроение вдруг сменилось живым любопытством, желанием приключений и новизны.

- Здравствуйте. Чем могу вам помочь? – мягким, хорошо поставленным голосом отозвалась женщина у прилавка. Настоящая красавица, неопределённого возраста, в тёмной водолазке под горло и узкой юбке чуть ниже колена, появилась так внезапно, что Света вздрогнула, выходя из транса, вызванного мелодичным переливом колокольчиков у дверей. Помещение было небольшим и плотно заставленным стеллажами до потолка. Пахло травами и благовониями, но так, слегка, что совсем не раздражало.

- Я только посмотреть, - замялась Света. Взгляд быстренько пробежал по полке с загадочными толстыми книгами, по хрустальным шарам всевозможных видов и размеров и остановился на свечах.

Она только сделала шаг в сторону, как женщина произнесла:

- А давайте я вам погадаю, и всё станет ясно. И вам, и мне. Не переживайте, это бесплатно.

В ухоженных руках женщины тут же появилась колода карт таро...

Мама с бабушкой скептически относились к гадалкам, больше доверяя церковному учению и считая гадалок либо шарлатанками, либо слугами дьявола. А вот Света с удовольствием смотрела выпуски битвы экстрасенсов, пусть мама и бабушка недовольно прицыкивали и хмурились, одаривая её многозначительными взглядами. На девушку они не действовали, ведь смотреть шоу так интересно, что не оторваться. Сейчас же бабушки и мамы нет рядом, чтобы поучать и отговаривать от приключения.

- Хорошо, - сказала Света. Погадать – это ведь тоже очень интересно, ей ведь никто ещё не гадал, а вдруг чудо какое расчудесное произойдёт, как происходило на битвах экстрасенсов по телевизору.

Женщина умело перетасовала колоду, раскинула карты, предварительно сказав, чтобы Света подумала о наболевшем, или – о самом важном, что у неё на душе. И она думала и смотрела, а в магазине вдруг стало так тихо, что слышно: щелкают, ложась на прилавок, карты, да бьётся собственное сердце, пока Света разглядывает затейливые, яркие и непонятные рисунки, цепляясь взглядом за карту с мужчиной и женщиной.

- Так, всё дело в психосоматике. Слышали такой термин? - обратилась женщина к Свете.

Она кивнула.

- Знайте, что всё поправимо, даже если вам говорили обратное врачи. Только нужно дать себе желаемое. В этом всё дело. Знайте: ваше тело стройное и прекрасное в душе, пусть этого сейчас и не видно за слоем жира.

У Светы вдруг закружилась голова, она облокотилась о прилавок, пока женщина плавно двигалась к полкам с товаром и вскоре вернулась с красной свечой в руках, красиво и достоверно сделанной в форме обнажённой и очень привлекательной женщины.

- Я предложу вам решение проблемы и скажу, как всё исправить, начать путь к выздоровлению. Но только вы должны строго выполнять все правила, иначе последствия будут печальны и необратимы.

Приятный голос женщины убаюкивал.

- Сколько это будет стоить? - спросила Света.

- Сейчас всё, что у вас с собой в кошельке, в другой день – для всех разная цена, - пояснила женщина.

Затем она объяснила правила использования свечи, а Света отдала тысячу рублей, плюс вытряхнула всю мелочь.

- Вы запомнили, что я сказала? - уточнила продавщица и, дождавшись кивка, положила деньги в кассу, упаковала свечу в небольшую ярко-алую коробку. - Забирайте. И пользуйтесь с умом. Зажигайте вечером не дольше получаса. Результат увидите очень скоро. А когда всё наладится, принесите свечу обратно в магазин. Вы поймете, когда придёт время.

- Но… - зевнула Света, моргнув, и на мгновение ей показалось: всё в магазине размылось, став нечётким и нереальным, и даже запах сменился на пыльный и затхлый.

- Только, никогда не позволяйте свече догореть до конца. Запомните крепко-накрепко, Светлана.

Женщина усмехнулась, обнажив белоснежные зубы, кончики которых были острыми, как у хищной рыбы. Свету вдруг пробрало холодком, она забрала свечу и попрощалась не в силах больше оставаться в магазине и смотреть на женщину.

Быстро покинув магазин, она в темпе двинулась через подземный переход к выходу, сама толком не понимая, что произошло.

«Вот снова на метро опоздала», - решила Света и посмотрела на кружок аккуратных золотых часиков на запястье. Сердце замерло в груди, всё внутри похолодело. Она провела в магазине не больше пяти минут. Да, быть такого не могло! Или как? Бабушка с мамой точно бы сказали, что это происки чертовщины, и выбросили бы свечу, наказав Свете всё забыть и лучше сходить в церковь.

«Хватит, - сказала себе Света, - надоело. Это ведь моя жизнь, и только мне решать, как быть и что делать».

Перед тем как зажечь свечу, нужно принять ванну с солью, что Света и сделала. Затем надеть халат на голое тело. Завесить шторы и только тогда зажигать свечу в изголовье кровати. Засечь время и, сидя либо лёжа, смотреть на пламя свечи и ни о чём не думать.

Руки Светы дрожали, когда зажигала свечу. Сразу стало как будто бы теплее и запахло чем-то приятным и сладким, похожим на персиковое варенье, которое бабушка варила в детстве в конце лета. Его Света лопала всю зиму вприкуску к чаю. Даже во рту сейчас вдруг стало сладко, тело расслабилось. Потянуло в дрёму, в ней Света парила в кипенно-белом раю из пышных облаков, вся такая тоненькая, звонкая и красивая… Будильник вернул в реальность. Свечу пришлось потушить и снова пойти спать, к собственному удивлению проигнорировав ужин.

Утром проснулась вспотевшей, с промокшим бельём – хоть выжимай, и с жаждой – такой сильной, словно во сне побывала в пустыне. Света приняла душ и выпила почти целую бутылку минеральной воды. Есть, к очередному удивлению, совсем не хотелось, что сильно подняло настроение, как обрадовали и исчезнувшие круги под глазами, и кожа на лице, буквально дышащая свежестью и здоровьем, а также юбка, ставшая в поясе немного свободней, как и блузка. Ну, не чудеса ли?

На работе все засматривались на Свету и засыпали комплиментами и вопросами, а она лишь отмахивалась, списав все улучшения на диету. В обед, окрылённая радостными изменениями девушка пошла в ближайшее кафе, где заказала греческий салат, зелёный чай и отварную рыбу, не переставая удивляться собственному организму, попросившему именно полезной еды.

Домой Света ехала в нетерпении: так сильно хотелось снова побыстрее зажечь свечу и посмотреть, что будет дальше. На этот раз она поставила будильник на полчаса, но никак не могла зажечь спичку, тупо уставившись на свечу, которая словно совсем не изменилась. Вчера же Света была уверена, что верхушка свечи основательно подтекла, и воск застыл каплями на боку, а сейчас всё цело и невредимо, как новенькое. Она вздрогнула, пожав плечами, и таки зажгла спичку, настраиваясь на чудеса.

Утром юбка стала велика и блузка тоже. Света обнаружила это, выйдя из душа и залпом выпив два стакана воды. Лицо в зеркале заметно осунулось, и как же оно похорошело, став более точёным, что ли, как и проступившая талия на её вчера ещё круглом животе. Невероятно. Пришлось надеть свободного покроя брюки, потуже затянув ремень. И захотелось накраситься.

Коллеги весь день за спиной обсуждали преображение Светы, перешёптывались вовсю; ну и пёс с ними. Её настроение было таким великолепным, что хоть пой.

И именно сегодня Света впервые заметила, как Никита на проходной на неё посмотрел. Так, словно видел впервые, и улыбка его стала настоящей – с неприкрытым удивлением и восторгом.

Окрылённая успехом, Света справилась с работой пораньше и даже успела заскочить в магазин, закупившись только полезными продуктами и минералкой. Как же ей хотелось скорее приехать домой и снова зажечь свечу!..

Она приняла ванну и, поставив будильник на полчаса, зажгла свечу, улёгшись на кровать, приготовившись к умиротворённым, наполненным счастьем грёзам.

… В дверь позвонили. Настойчиво, громко, хоть тресни. Гостей Света не ждала, но и проигнорировать звонок не могла, так уж воспитали. Подошла к двери и посмотрела в «глазок». За дверью стояла соседка, с этажа ниже, Клавдия Ивановна. Ох, ёлки, как назло именно сейчас припёрлась.

- Чего ты, Светочка, так долго не открываешь? Я же с гостинцами.

И ввалилась в квартиру с пакетом в руках, сразу начав тараторить. Тощая, выхоленная и некрасивая, что та зубастая лошадь, ещё и говорила невнятно, зато богатая. С ней в жизни Рябцевых была отдельная история: мама с бабушкой крепко с соседкой дружили. А Света терпела, не понимая, что в Клавдии Ивановне такого интересного и очаровательного. На её взгляд, соседка неимоверно пресная и ездила отдыхать в одни и те же места в Европу. И рассказывала о поездках скучно и совершенно одинаково.

- Как ты поживаешь, деточка, одна, без матери и бабушки? Схуднела совсем вижу. Так откормлю, не думай, не брошу. Я свои дела иностранные все порешила, теперь здесь останусь. Не зря говорят, где родился, там и помирать легче.

- Ну что вы, тётя Клава…

- Давай ставь чаю, Светка. Вот пирожки в пакете, колбаска вкусная, на рынке у знакомой покупаю, без всякой химии. Сейчас покушаем, поболтаем.

И снова затараторила, с увлечением забубнила Клавдия Ивановна. Света обо всём на свете забыла. И пирожки ела, и колбаску. Поначалу давилась, а потом вроде во вкус вошла. Всё же приятно, что соседка приехала, с ней веселее. Вскоре Клавдия Ивановна раззевалась, решив уже уходить, а в коридоре вдруг спросила:

- А чем это горелым так пахнет. Утюг, что ли, ты, деточка, не выключила?

Света остолбенела и, попрощавшись, кинулась в спальню. Свеча догорела, полностью расплавившись. То, что осталось, даже огарком трудно назвать.

Она села на пол и разрыдалась: страшно стало – до одурения, и ознобом, как в лихорадке, накрыло. Потом вдруг рези в животе пошли и затошнило. Еле до туалета успела добежать. Всю ночь она сидела на унитазе, рвало - и голова кружилась невыносимо. Много пила воды, угля, таблеток от диареи. К утру полегчало и даже поспать удалось пару часов, что удивительно, ведь Света думала взять отгул.

Когда в душе мылась, ошалев – завизжала: живот исчез, а тело сильно постройнело, стало упругим, подтянутым, с правильными изгибами. Божечки. Лицо тоже изменилось, совсем чуть-чуть, но в отражении была словно другая девушка: с пухлыми губами, энергичным взглядом, без привычных круглых щёчек и двойного подбородка. А шея, шея-то у Светы стала что лебединая – нежная, длинная. Так она и стояла столбом, не в силах отвести от зеркала взгляда, а в голове крутились мысли о настоящем чуде и о том, что теперь сказать коллегам, как объяснить невероятное преображение. Хм. Додумалась Света только до липосакции и специальных, экспериментальных биодобавок.

Никита на проходной её не узнал, а затем всё же очумело признал, ведь голос Светы не изменился. Он даже присвистнул и слегка покраснел от смущенья.

Она наслаждалась: ведь посмотрел он так, как всегда мечтала, как на привлекательную женщину в его вкусе.

Коллеги просто офигели и сразу засыпали вопросами. Света отмалчивалась и отвечала загадочно, хотя внутри вся тряслась как от радости, так и от злорадства. Нате вам! Хоть изведитесь, выкусите. Начальник впервые вызвал к себе и говорил об успехах Светы и о старании, выписал премию, чего никогда не было, и подмигнул, поглядывая с восхищением. Она и замечталась, как кардинально обновит гардероб, позволит, наконец, себе носить каблуки.

- Сходим куда-нибудь поужинать? - напролом предложил Никита в обед.

- А как же Маша?! - съязвила Света.

- Мы расстались сегодня, а давно надо было, - хмыкнул Никита.

- Ну, раз так, тогда сходим. А лучше поедем ко мне, я отлично готовлю, - предложила Света, чувствуя себя сейчас невероятно смелой. Ведь Никита так на неё смотрел, что чуть слюной не давился.

До ужина дело не дошло. Разделись ещё в коридоре и бросились в спальню. Никита целовал умело, и Света совершенно растаяла, чувствуя: всё идёт правильно. И ни страха, ни сомнений, ни неуверенности. Вся неопытность растаяла. Только вот смущал сладкий запах и ощущение горящей свечи, но ведь того быть не могло, не так ли?

Вскоре все мысли уши на задний план.

Никита нашёптывал жаркие и очень откровенные слова. Но Света внезапно вздрогнула, как от холода. В животе тоже образовалась холодная и очень голодная пустота. Ну что же это такое?! Как не вовремя! Перед глазами девушки потемнело, затем прояснилось, став острым, резким и таким голодным!.. Света куснула Никиту в плечо, тихонько, а потом начала кусаться всё сильнее. Неимоверно сильными руками заткнула ему рот и придушила. Затем уже и вовсе стала грызть до кости, жил и сладкого, тёплого, кровяно-медного мяса. В этом вкусе всё как-то размылось, всё стало всем и ничем. Голод взял верх над Светой, как и её знающее, что нужно делать, словно какое чужое тело.

Утром наваждение спало. Простыни, пол – всё плавало в крови. Собственный раздутый живот Светы не оставлял сомнений в произошедшем. Она сожрала своего кавалера, своего горячо любимого человека! Превратилась в кровожадное чудовище… Божечки! Она зарыдала – так страшно стало, до умопомрачения, но в полицию Света звонить не могла, в тюрьму не хотела. Поэтому собралась с силами и принялась за уборку, складывая обглоданные кости и разорванные сизые кишки по мусорным пакетам, ужасаясь, что от смердящего запаха в спальне её совершенно не тошнит, а наоборот, вкусно едой пахнет. Божечки, это же кошмар какой-то жутчайший и нереальный с ней происходит, да?

Конечно, на работу Света не пошла, сказав начальнику что-то об очень срочных семейных делах, и снова занялась уборкой, затем так же долго отмывалась в ванне, жалея, что в доме нет ничего крепче бабушкиного абрикосового ликёра. «Бери себя немедленно в руки, Света! Раз попала, так попала! Но раскисать нельзя», - твердили мама с бабушкой в любой сложной ситуации. Она хмыкнула и сконцентрировалась, начав составлять последовательный план действий. И истерически захихикала, добавляя в кофе остатки ликёра и обнаружив, что в пустой морозилке имеются свои плюсы. И то, что осталось от Никиты, переждёт там какое-то время. Его телефон Света тоже выключила и положила в морозилку: видела такой трюк в детективном фильме.

Одежду кавалера Света спрятала в спортивную сумку, решив спалить в глухой части города – забросить в мусорный контейнер и сжечь. Но сначала нужно наведаться в треклятый магазин и отдать им свечу. И пусть потом Света снова станет толстой и некрасивой – неважно.

С этими мыслями она замерла на пороге спальни, чувствуя, как тугим кулаком всё сильнее сжимается в груди сердце, а воздуха начинает не хватать. Огарок свечи на столешнице в спальне трансформировался, полностью вернув первоначальный вид. И теперь словно ей усмехался. Брр.

Свеча как новая, и в руке Светы ощущалась тёплой и слегка влажной. Застонав, девушка зло топнула ногой и положила свечу в сумку, вытерев пальцы о брюки: было такое мерзкое чувство, что вместо воска она касалась кожи гадюки.

Наверное, целый час расхаживала по подземному переходу в поисках магазина «Мистик». Так и не нашла. Злилась всё сильнее и проклинала в сердцах как себя, дурёху, так и продавщицу, уговорившую купить свечу.

- Сука!.. - в сердцах матюгнулась Света и, дождавшись вагона метро, рванула до конечной, оттуда до леса рукой подать. И пусть уже темнело – тем лучше: меньше людей встретится по пути.

К тому же Света отупела после произошедшего. Да хоть самого чёрта встретить в лесу её, наверное, не испугало бы.

Дорогу девушка знала прекрасно: с бабушкой и мамой ездили за ягодами, грибами и травами летом почти ежедневно. Удача – безлюдно!.. И, выдохнув, Света избавилась от вещей Никиты, оставив их в мусорке и залив керосином (бабушка хранила в доме керосин для лампы на случай отключения электричества). И, подпалив, отошла, наблюдая за ревущим пламенем, намереваясь чуть что не так – бежать. Смотреть на огонь было приятно. Пламя будто очищало и умиротворяло Свету, словно говоря, что всё будет в порядке. Она вздохнула и через некоторое время, убедившись, что вещи сгорели, ушла.

Дома ожидал сюрприз в виде Клавдии Ивановны.

- И куда это ты ездила, дорогая моя девочка? В такую-то погоду и темень. Себя беречь надо, - поучительно наставляла соседка.

Она снова была с пакетом в руках, и оттого Света поняла, что от соседки не отделаешься.

- Как сильно хлоркой пахнет! Фу, - возвестила, едва переступив порог, Клавдия Ивановна и снова начала поучать Свету, что для уборки лучше всего использовать соду, уксус, горчицу с песком, а не все эти химии бытовые, разрекламированные по телевизору. И, направляясь на кухню, словно хозяйка, бурчала, что мама и бабушка Светы убирались правильно.

Света вся кипела. Если бы не сильная усталость, наверное, сорвалась бы, о чём, конечно, потом бы пожалела. Ну да ладно, она, зевая, попивала чай, едва притрагиваясь к пирожкам и ватрушкам Клавдии Ивановны, отмалчивалась и всё больше зевала, лишь иногда выдавливая односложные ответы… Соседка жаловалась на здоровье и холод, ругала коммунальщиков, правительство и цены, потом, наконец выговорившись, тоже раззевалась и таки попрощалась. И слава Богу. Света сказала, что обязательно зайдёт в гости и будет хорошо питаться, затем больше уже не слушала, мечтая лишь рухнуть на постель.

Всю ночь донимали кошмары. Кажется, стоило только закрыть глаза, как они наступали со всех сторон, яркие и реальные. И в этих кошмарах её бесконечно допрашивал толстый и потеющий следователь, затем был суд и тюрьма. А в других кошмарных снах к Свете наведывалась продавщица из магазина «Мистик» и всё хохотала и хохотала, да так сильно, что у девушки от её громкого хохота закладывало в ушах, и от этого становилось невыносимо, до одурения плохо и жутко. Света кричала в ответ, угрожала, топала ногами и просыпалась в изнеможении от сильного кашля и жажды.

Половина шестого утра. Она встала, на кухне выпила литр минералки. Затем пошла в душ, включила горячую воду и мылась упорно и долго, желая, чтобы вода чудесным образом смыла всё это жуткое наваждение. Увы. Света вздохнула, почистила зубы, а позже, собираясь на работу, поняла, что снова похудела. Одежда на ней висела мешком, словно никогда и не её собственная. Ёшкин кот, в таких широких и свободных нарядах даже появляться на работе неприлично и стыдно. Пришлось Свете пересиливать себя и идти к Клавдии Ивановне с утра пораньше и просить выручить. Затем слушать её охи и ахи, кряхтенье, ловить на себе негодующие и вопросительные взгляды и терпеть, пока соседка выуживает из шкафа подходящие на её усмотрение вещи для Светы и улыбается, прицыкивая языком, пока девушка прямо перед ней примеряет одежду возле зеркала, желая провалиться сквозь землю. Особенно от приговариваний соседки:

- Как же так исхудать, девочка моя? Одни кожа и кости остались. Ай-яй-яй.

- Я болела сильно, Клавдия Ивановна, - отвечала Света. Пока выбрала себе что-то подходящее, уже опаздывала на работу, поэтому пришлось вызвать такси.

На работе все были озабочены пропажей Никиты. Начальник ходил хмурый и предупредил, что к обеду заглянет следователь. Света чувствовала, как её раз за разом прошибает холодный пот, ведь следователь будет разговаривать и с ней. И что она ему скажет? От тревожных мыслей разболелась голова. Пришлось выпить несколько таблеток.

- Что ты сегодня совсем зелёная? Плохо спала? - с откровенной издёвкой спросила Маша, девушка Никиты, впервые заговорившая со Светой. Та заледенела: неужели её подозревают?

- Кстати, ты позавчера Никиту после работы не видела? - Маша словно прочитала мысли Светы. - Мы с ним поругались, и он пропал, - говорила и смотрела, как коршун на мышь-полёвку. Света сглотнула и покачала головой. Затем потрогала свой лоб и закашлялась, сказав:

- Маш, ну чего ты взъелась, а я вот чувствую себя совсем хреново. Какой к чёрту Никита, он же на меня и не смотрел никогда.

И, не ожидая ответа, вышла в коридор. Но слышала, как кто-то из коллег постарше в спину сказал, что Света не из таких барышень, как думает Маша. И не важно, что она изменилась, а завидовать вредно. Посыпались упрёки на Машу со всех сторон. Света улыбнулась и почувствовала, как распрямились плечи.

- Светлана Иннокентьевна, - неожиданно открыла дверь кабинета директора холёная секретарша. – Зайдите, на разговор со следователем.

Делать нечего, пришлось идти. Только вот руки в момент неприятно липкими и холодными от пота стали.

Следователь, хорёк, с глазами хитрющими, маслянистыми, бегающими, но цепкими: ничего не упустит. Брр. Сам мелкий, и голос тихий, и говорит медленно, а Свете оттого ещё страшнее. Сама не знает как, но отвечает спокойно, уверенно, хотя напряжена так сильно, что кажется, голос вот-вот сорвётся, и вообще она встанет и закричит.

- Итак, можете быть свободны, Светлана Иннокентьевна, - неожиданно выносит вердикт следователь, черкая что-то в блокноте. Она встаёт, чувствуя, как дрожат ноги, и тут же накрывает облегчение, такое невероятное, что на глазах выступают слёзы.

- Скажите остальным, чтобы по очереди на допрос приходили, - голос секретарши заставляет Свету вздрогнуть. Она не может выдавить из себя хоть слово, но кивает.

В туалете плёскает холодной водой из крана в лицо и жадно пьёт, пока желудок не начинает возмущённо булькать, желая вернуть воду обратно. Божечки, прокатило. Ей поверили и ни в чём не подозревают.

Коллеги смотрят с настороженностью, а потом активно возмущаются, когда Света передаёт им слова секретарши. Свете всё равно, она садится на своё место и полностью погружается в работу, не поднимая головы и ни на что не обращая внимания.

За пять минут до конца рабочей смены пикает телефон, оповещая эсэмэской из банка, что на карточку переведены деньги. Света улыбается полученной премии и тут же думает, куда поехать за обновками, где купить больше по низкой цене. Вскоре автоматически прощается с коллегами и уходит, а в ногах и теле ощущается необычайная лёгкость и энергия, хоть Света сегодня и не обедала.

Она наспех перекусывает дешёвым сладким кофе из ларька «Горячие напитки, сдоба» в подземном переходе, заставляя себя съесть обеденный бутерброд с сыром, совершенно невкусный, но не выбрасывать же. Хлеб не лезет в горло, как и сыр, и недоеденное перепадает голубям. Света же направляется в торговый центр, зная, что там, в подвале, есть отдел одежды эконом-класса, довольно неплохого качества.

- А я давно тебя жду, красавица, - уперев руки в бока, заявила Клавдия Ивановна, ждавшая у двери Светиной квартиры, и тут же нахмурилась, не заметив по лицу девушки проявления радости.

- Я, наконец, вещей прикупила и вкусностей к чаю, конфет разных, там, по акции. Премию дали, - вымученно улыбнулась в ответ Света и добавила: - Заходите. - А что ей ещё оставалось.

- И чем же ты таким болела, дорогая моя девочка, что так исхудала? Совсем на себя не похожа, и вижу, что аппетит у тебя тоже плохой. Поэтому вот травки тебе витаминной, стимулирующей и укрепляющей принесла. Пей, как написано на коробке, и всё снова наладится. Вернётся румянец на щёчки, и вес прибавится, дорогая моя, – бросила в рот очередную конфету Клавдия Ивановна.

А Света промолчала, хотя сильно хотелось рассмеяться, ведь соседка тощая, как селёдка, хоть ела отменно за троих: и макароны, сваренные наспех Светой, с томатной пастой и яичницей-глазуньей, и принесённую с собой морковную запеканку. Видимо, ей-то травки совсем не помогали вес набрать. Ну да ладно.

- Я не хочу об этом говорить, Клавдия Ивановна. Хочу забыть как кошмарный сон. Расскажите лучше, как дела у вас. Затем могу показать вещи, что купила, идёт? - предложила Света, и соседка кивала, прожёвывая третий кусочек запеканки, затем ещё конфетку и ещё.

До просмотра вещей дело не дошло, перенесли на завтра. Клавдия Ивановна переела и, пожаловавшись на тяжесть в животе, пошла к себе, чтобы выпить травки для улучшения пищеварения.

А Света, выпив только чая, пошла спать со спокойной совестью, решив, как пресловутая Скарлет, подумать обо всём завтра.

Проспала, но выспалась, поэтому засуетилась, но свечу с собой взяла и выбросила в урну на остановке. Почувствовав облегчение, поторопилась к метро.

К слову, на работе у Светы всё спокойно, никто не донимал вопросами. Маша неожиданно уволилась, и все обсуждали её. А начальник, солидный неженатый мужик лет пятидесяти, ни с того ни с сего стал оказывать Свете недвусмысленные знаки внимания, что было лестно, но при этом смешно и грешно. Он же ей в отцы годился, пусть и богатый, но такой некрасивый, рябой, с усиками, притом, что низкорослый. На полголовы ниже Светы, вот уж кавалера нелёгкая (именно она, кто иначе?) подослала. И вот же незадача. Света не знала, как себя с директором вести и что делать, при этом сохраняя вежливость и бесстрастное лицо. А он всё настаивал, всё подсаживался на обеде, приглашал на ужин, и коллеги уже зашептались.

И Света, наверное, бы лучше уволилась или осмелилась отказать, как, придя домой, обнаружила свечу из магазина, у изголовья кровати. Свеча вдруг загорелась сама по себе, словно её, Свету, дожидалась, и завоняло сразу так сильно да невкусно, что девушка закашлялась, и от накатившего внутреннего холода затрясло. Чертовщина какая-то творилась, не иначе.

Света вскрикнула, когда затошнило, и побежала в туалет, где сидела очень долго над унитазом. Выворачивало желчью и, что страшнее, кровавыми сгустками. А бледное лицо в зеркале она не узнала, настолько осунулось, что краше в гроб, наверное, кладут. Она так испугалась, что едва доползла до кухни, там, где с вечера оставила сумочку с телефоном, сама не зная, кому звонить, кроме скорой. И разрыдалась, а тут соседка пришла, в дверь позвонила, и с горем пополам Света ей дверь открыла. Клавдия Ивановна взвизгнула, запричитала, помогла добраться до дивана, принесла воды, дала активированного угля, поставила чайник, чтобы заварить крепкого чаю. Тоже предложила скорую вызвать, а Света отнекивалась, и соседка стала допытываться о причине и так ласково и заботливо спрашивала да смотрела, что Света не выдержала, всхлипнула и во всём ей призналась.

- Ох, деточка! Как же так! – И Клавдия Ивановна перекрестилась три раза. Затем Свету обняла, крепко прижав к себе, и начала шептать: «Ну ничего, я тебе помогу, вылечу, не брошу, моя ты родная девочка». И плакали уже вместе до поздней ночи, потом Свете полегчало, она даже есть захотела, и Клавдия Ивановна куриного бульончика мигом приготовила и травы заварила, уговорив Свету выпить. И ночевать осталась, сказав, что на работу Свету не пустит.

Утром с начальником сама говорила, голосом строгим, учительским, не терпящим возражений. Никогда ещё Света не слышала, чтобы её солидный начальник так быстро соглашался и сам предлагал на работу не торопиться. Убедившись, что у Светы нет температуры, Клавдия Ивановна забрала свечу, предварительно надев на руки резиновые перчатки, сказала, что поедет в храм за святой водой и там же, на освящённой земле, свечу закопает. Подмигнув Свете, ушла.

Звонок в дверь вырвал девушку из полусна. Света, шатаясь, поднялась с дивана, думая, что Клавдия Ивановна быстро вернулась. Но за дверью стоял директор, с букетом цветов и пакетами. Увидев Свету, он вдруг побледнел и извинился, наверное, уверившись в её болезни, или просто не ожидал, что Свете плохо настолько сильно.

- А вы заходите, чаю попьём, - вдруг заявила Света.

В животе заурчало, и она улыбнулась. Сейчас директор показался ей очень даже миленьким, такой пухленький, аппетитный. Он сопротивлялся недолго. Света же, ощутив внезапный прилив энергии, помогла ему раздеться. Директор замялся, чувствуя себя неудобно, и только то пялился на Свету, то хвалил высокие, что сейчас редко, потолки и планировку квартиры.

Чай едва пригубили, Света смотрела на его растопыренные уши с неким умилением и заявила, что директор ей всегда нравился. Он расцвёл и совершенно расслабился… А потом для Светы всё заволокло ярко-алым цветом, оглушило хрустом костей, полузадушенным криком и… сытым наваждением.

- Святая Пречистая Дева, спаси и помилуй!

От голоса Клавдии Ивановны Света пришла в себя и завыла, зарыдала, поползла к женщине, умоляя, прося…

- Ничего, родная, разберёмся, - говорила соседка, гладя Свету по влажным от крови волосам, утирая кровь с лица полотенцем. Света вздрогнула и вырубилась: переполненный живот больше не урчал. Не слышала Света и приглушенного рукой вопля Клавдии Ивановны, когда та в спальне обнаружила целёхонькую и слегка тёплую свечу у изголовья кровати.

- Я пойду к знакомому священнику, всё расскажу, он поможет.

Света очнулась и помогала убирать кухню, запаковывать остатки, ошмётки, обглоданные кости директора по мусорным пакетам, запихивая их в морозильник. Всё не влезало, мешали пакеты с Никитой…

- Я себе положу, у меня морозилка большая. Тише ты, успокойся… - погладила соседка по спине Свету, а та всё сильнее и громче заливалась истерическим смехом.

Клавдия Ивановна сходила к священнику и обо всём договорилась. Света же выглядела и чувствовала себя просто великолепно. Но пришлось ехать на метро с соседкой до храма, а там, возле ворот, девушку так сильно скрутило, что хоть помирать ложись. Резь в животе, тошнота, слабость одуряющими волнами, и ноги Светы дальше не идут. Маялась с ней Клавдия Ивановна, и батюшка подходил, чтобы помочь, да не сумел: от воды святой Свете только хуже становилось. А как затащить вдвоем её решили в храм, так девушка упёрлась и тяжёлая стала, как глыба каменная. Зашипела, захохотала вдруг Светка, заохала и вдруг отбиваться стала, сильная-пресильная, отбилась и убежала. А дома в себя пришла, заплакала, в угол забилась и давай молитву читать, а слова не идут, путаются, оттого всё страшнее ей, всё хуже. И мысли такие жуткие и словно чужие в голову приходят, что хоть вешайся, хоть с крыши прыгай или под машину.… Ведь всё о крови думает, о том, как бы снова мяса человеческого поесть и какой вкусный директор был, жирненький – пальчики оближешь,…

Клавдия Ивановна вскоре пришла, заохала, снова попыталась Светку святой водой напоить, а та взяла и скрутила соседку, осилила и загрызла, да кровь из разорванного зубами горла стала жадно пить. Есть мясо Клавдии Ивановны ей не хотелось совсем: соседка тощая, оттого Свете невкусная.

А дальше что было, то Светка совсем не помнила. Разве что вся в крови вымазанная, растрёпанная на улицу вышла и на проезжую часть к машинам направилась. Сигналили сильно, водители ругались, а она стояла так на пешеходном переходе, пока скорая не приехала и санитары не повязали. Помнила, как отбивалась, но на этот раз не получилось вырваться.

После больницы началась канитель, расследование, её сбивчивый рассказ – ему не верили. И Свету отвезли в психушку с питанием внутривенно, потому что есть девушке и не хотелось – и не могла, всё назад рвотой выходило.

Худела Светка страшно и быстро, словно снег по весне, таяла на глазах. Санитары, врачи – все разводили руками. Заходя в палату, чувствовали странный запах, словно что-то горело, а что – непонятно, палата ведь крохотная, матрас на полу, стены обиты войлоком, и решётка на маленьком окошке под потолком.

Ночами её посещали кошмары, один страшнее другого. В них женщина из магазина говорила: «Скоро всё кончится». В словах таилось холодное обещание, и Света знала, что конец – это смерть для неё.

Она сломала все ногти, до мяса, и слизывала кровь с расцарапанных ран на теле, пока её не связали, лишив и этой отрады. К глубокому сожалению Светы, с собой покончить ей тоже не удалось

Конечно, ей никто не верил: ни санитары, ни врачи, ни даже журналистка с суровым взглядом, которой разрешили снимать в её палате.

Врачи дискутировали, изучали её случай пристально, словно под микроскопом, но так и не пришли к какому-то однозначному выводу.

В последние дни Света весила меньше сорока килограммов. Её лихорадило от высокой температуры, сколько ни кололи жаропонижающего, и даже ванна со льдом не помогала.

Находясь в полусознании, едва отличая сон от реальности, она увидела рядом с собой свечу, как видела её здесь каждую ночь. Свеча снова превратилась в огарок и теперь едва мигала, растекаясь красной лужицей воска по полу. И, обессиленная, уставшая и совершенно потерявшая волю к жизни, Света знала: когда догорит свеча и потухнет пламя, уйдёт из жизни и она.

Об этом нюансе не писали в газете, не прилагали в участке к делу о сошедшей с ума Рябцевой Светлане Иннокентьевне, ибо такое необъяснимое действие обычно не выходит за рамки больниц, превращаясь в местную легенду, в которой слухов всегда больше, чем правды. Позднее больничные санитары об этом необъяснимом часто судачили, потому что утром в палате Светы никого не нашли. Только на полу стояла красная свеча в форме обнажённой женщины, и пахло очень приятно.

Когда позвали врача, свеча исчезла, как и Света, таким же странным образом. Ещё говорили, что старенькая уборщица мельком в фойе больницы видела элегантно одетую высокую женщину с красной свечой в руке, которая так быстро и неизвестно куда делась, что уборщица и моргнуть не успела. Камера слежения, увы, никакой женщины со свечой не зафиксировала. Поэтому все только развели руками и вернулись к работе, намереваясь как можно быстрее об этом случае забыть.