Андрей Лакро

Поезд мертвецов

Автор:
Оксана Калакун
Поезд мертвецов
Работа №34
  • Опубликовано на Дзен
  • 18+

Этот поезд был наполовину ржавым, жутко скрипел, хоть и пахло от него свежей смазкой. Паровоз, тянущий всего три вагона, казался страшным монстром, открывшим свою пасть и готовым заглотнуть нерадивую жертву. Монстр весь состоял из железа непонятного предназначения, что кровь стыла в жилах. Окна вагонов напоминали пустые черные глазницы, и никогда ― никогда! ― не было в них ни малейшего огонька. Никто не видел ни машиниста, ни кого-нибудь другого. Поезд просто приходил в определенный час, раз в неделю, на нашу станцию и стоял ровно двенадцать часов. Приходил всегда с запада и уезжал на восток. О его маршруте ходили слухи. Будто он проезжает все населенные места в аномальных зонах. Но подтвердить не могли, только гадали. И каждый раз, когда железный монстр прибывал на станцию, веяло от него чем-то зловещим и недобрым… Дед говорил, что поезд собирает мертвых и их души, и больше ничего не хотел говорить. Помню, что люди иногда приносили на платформу большие мешки и оставляли там же, у поезда. А потом оттуда всё исчезало. И хоть карауль несколько часов кряду ― всё равно ничего не увидишь. В детстве этот поезд не давал мне покоя. Очень хотелось попасть внутрь, посмотреть, что там и как. И самым беспокойным был вопрос о машинисте. Как он выглядит? Кто он? Почему он не выходит из кабины? А может он сам ― мертвец? И собирает других таких же? От этих рассуждений по спине пробегал мороз, и ни шагу к поезду ближе сделать было невозможно. Оставалось завороженно наблюдать за этим жутким железным монстром ― поездом мертвецов. Взрослые говорили, что поезд появился после Большого взрыва и пришедшей за ним Тьмы. Так они называли внезапную перемену времени суток после взрыва. Поговаривали, что это какая-то аномалия, и ничего хорошего от неё ждать не стоит. Оно и понятно. Солнце появлялось всего часа на три, а в остальное время были сумерки и ночь. Дед говорил, что это Бог наказал людей за их грехи, за злость и жадность, меркантильность и безответственность, и вверг всё человечество в ад кромешный.

Мор, завладевший нашей землей, убивал медленно, подходя к выбору следующей жертвы избирательно. Каждый в поселке со страхом ожидал своей очереди. И несмотря на болезнь и голод, все дворы и семьи старались жить обычной жизнью. Взрослые работали, следили за хозяйством. Дети учились, шалили и совали свои носы куда не следует. Дети на самом деле смелые и отчаянные существа. Им нипочем дождливая осенняя погода, слякоть, грязь и ветер, который хлещет по лицу и забирается под одежду. Им невдомек, почему взрослые такие хмурые и часто шепчутся по углам. И уж тем более детям не понять переживаний и проблем своих старших родных и товарищей. Но только ровно до той поры, пока в их дом не придет беда.

Смерть не забирала всех без разбора и не приходила слишком часто. Ровно раз в неделю. За три дня до прихода поезда. В тот день мор забрал мать Ваньки Гришина, моего друга. Они жили с нами по соседству. Тетя Настя была очень доброй, угощала пирожками, а дядя Женя, папка Ваньки, кораблики стругал из деревянных чурок. Ваньке этим летом исполнилось семь лет, и мы теперь вместе ходили в школу. Он в первый класс, а я в третий. Ванька сидел во дворе на резиновом баллоне и размазывал по лицу сопли, слезы и грязь. Я сел рядом, плечом к плечу. Я не знал, что говорить, но понимал, что надо побыть рядом. Чувствовал что ли, что без мамки ему будет туго. Всем без мамки туго. И болит внутри так, как будто часть тела оторвали. Это я от тети Кати слышал, когда ее мужа тоже... сморило.

― Чего делать будешь? ― спросил я что попало, лишь бы не молчать.

― Папка мамку к поезду готовит, ― всхлипнул Ванька.

― Уже? ― кашлянул я, и получилось как-то глухо и глупо даже.

Всем известен порядок. Поезд не зря ведь приезжает. Дед говорил, что хоронить в землю уже нельзя. А на вопрос “почему?” отвечал про какие-то газы.

Ванька угукнул, вытирая лицо. Я заметил, что в руке он что-то держит.

― Что у тебя там?

― А? ― Ванька посмотрел на меня удивленно, потом посмотрел на свои руки. ― А, это… Амулет мамка сделала из осиновых палочек. На человечка похож, правда?

― Ага, ― вещица и правда была похожа на кукольного человечка. Несколько палочек были связаны жгутом. Дед рассказывал, что раньше так делали куклы вуду и втыкали в них иголки, чтоб другому человеку было больно. Но сейчас это не имело значения. Амулет так амулет. У меня тоже есть свой амулет. Дед как-то решил, что мне уже пора иметь защиту, и подарил мне медвежий клык. Он был на шнурке, и я носил его на шее под кофтой. Мама считала, что это не поможет, но и не помешает. Тем более, что того медведя убил мой отец.

Тогда медведь задрал много скотины, да и по улице ходить было опасно. Одни говорили, что он бешеный, другие - что он мутировал. Но несколько мужиков, в их числе и мой отец, все-таки убили его. Отцу тогда сильно досталось, думали, что сморит его. Но он выжил и ушел на охоту. А потом он не вернулся. Дед говорил, что это из-за медведя.

Вышел дядя Женя с нашим сельским учителем дядей Мишей. Оба были чернее тучи. В руках они несли большой мешок, положили его в кузов старенького пикапа. Дядя Женя посмотрел на нас и сказал:

― Ванька, сиди дома и никуда не ходи. Пожалуйста, Димка, ― обратился он ко мне, ― побудь за старшего. Последишь за ним?

― Да, дядь Жень, конечно, ― я усердно закивал головой.

Ванька отвернулся. Я видел, как подрагивали его плечи. Пикап завелся и медленно тронулся с места.

― Я все равно пойду смотреть, ― со злостью пробурчал Ванька, сжав кулачки.

― Вань, может, не надо? Дядя Женя просил же… ― я запнулся, глядя, как багровеет и злится мой друг.

― Я не успел попрощаться! ― крикнул он мне со слезами.

― Ладно, тогда я с тобой, ― я решительно взял его за плечо. Я хотел, чтобы он не чувствовал себя одиноким. Хотел как-то помочь, но не знал, не понимал, что я могу сделать.

Мы отправились на станцию коротким путем, через старое кладбище. Большинство крестов здесь уже покосились, а гранитные памятники крошились с каждым годом все сильнее. Уже не разобрать было имен и лиц, и все могилы поросли густой и колючей травой. А где-то и вовсе были непроходимые заросли деревьев. Но мы с Ванькой знали дорогу как свои пять пальцев. Часто бегали смотреть на поезд именно этой дорогой. Старое кладбище не охранялось, не убиралось, и сюда вообще никто больше не ходил. И для нас это было идеальным вариантом. Возможность, что нас увидит кто-то из взрослых, сводилась к нулю. А значит, нам не попадет.

Вид на станцию прекрасно открывался из двух мест ― из овражка неподалеку, куда можно было залечь и наблюдать, и с дерева, которое росло рядом с будкой станционного смотрителя. Самого смотрителя давно уже тут не водилось. Сюда приходил только один поезд и смотреть было не за чем. Маленькое здание станции рушилось от времени, не имело стекол в окнах и было запущенным и грязным. Зато имелась крыша, протекающая местами, но вполне способная укрыть от непогоды. Но осенью на дереве не спрячешься, листвы не было уже. Пришлось сидеть в овражке. Уже стемнело, когда мы уселись и высунули головы. И сразу же услышали паровозный гудок.

― Он приближается, ― зашептал Ванька взволнованно. ― Хоть бы успеть! ― он зажмурился, будто желание загадывал.

― Ты чего удумал? ― толкнул я его в бок, а у самого тревожно екнуло в груди.

― Ничего. С мамкой попрощаться, ― пробурчал он. ― Тсс, папка приехал, смотри, ― показал он рукой.

И правда, дядя Женя уже приехал. Им пришлось ехать по дороге в окружную, и это заняло больше времени, чем у нас. Дядя Женя и дядя Миша вытащили из кузова мешок как раз к тому времени, когда поезд подъехал и остановился. Они аккуратно положили мешок на землю, немного постояли и сели обратно в машину, хмурясь и тяжко вздыхая.

Не успел пикап отъехать, как Ванька, неожиданно для меня, вскочил с места и бросился к мешку. Я тоже поднялся, но бежать не стал, остался на месте. Ванька упал на колени перед мешком, причитал что-то, всхлипывал. Я не мог разобрать слов, но мне было жалко его. Где-то в груди сжался комок, и от обиды за друга даже скатилась слеза. Вдруг Ванька встал и, не глядя на меня, повернулся к поезду.

― Вань! Ванька! ― я стал кричать ему, но он будто не слышал. ― Вань!

Я побежал к нему, а он уже делал первый шаг на ступеньки вагона.

― Ванька! Нет! Не надо! ― мне было страшно. Я не знал, чем это может обернуться, и не хотел терять друга. Но его словно заговорили, и поезд теперь тянул его к себе как магнит. Еще пара мгновений, и Ванька скрылся в черной темноте вагона. Я успел только дотронуться до его кофты, но не успел схватить. Я ожидал падения и удара об металл паровоза, но меня волной отбросило назад, и я упал на задницу. Испугавшись, я смотрел на поезд и звал Ваньку. Но ничего не происходило. И все мои попытки забраться в поезд оканчивались одинаково. Я падал и поднимался, и снова падал.

― Ваня! Зачем? Ваня-я-я-я! ― кричал я, но это было бесполезно. Я бил кулаками землю, вгрызался в нее и плакал.

― Ванька! Ванька!..

Я проснулся от собственного крика. Подушку и майку можно было выжимать. Я спустил ноги с кровати. Мне было тяжело дышать. Этот кошмар, это страшное далекое воспоминание, преследовали меня всю мою жизнь, с того самого дня, когда я потерял друга детства и ничем не смог ему помочь.

После того случая моя семья уехала в другое место, искать лучшую жизнь. Так мы перебрались из сибирской тайги в места более теплые и населённые, к бывшему Волгограду. Там было не только тепло, но и светло. Аномалии обошли стороной эту местность. И жилось там неплохо, не смотря на то, что после Взрыва все изменилось. Людей стало меньше, власть переменилась, часть суши затонула, а часть поднялась. Звери изменились. Стали опаснее, страшнее, мутировали, в общем. Часто встречались места с очагами радиации и другими ядовитыми веществами в воздухе. Но стоило уехать или уйти на приличное расстояние, как вся отрава сходила на нет, и можно было дышать свободно. В тех отравленных местах и зародились Они.

Они пришли вместе с Тьмой. Большие и сильные, не люди и не животные, они сметали все на своем пути. Чудовища. Нелюди. Так их называли. Когда люди сообразили, что нужно защищаться и дали ответ нелюдям шквальным огнем, твари поутихли на время. Но нелюди очень быстро учились, и оказались достаточно умными, чтобы освоить не только военную стратегию и тактику, но и научиться пользоваться оружием. Это была армия монстров, не иначе. Уродливая, тяжелая, не знающая пощады. Они нападали исподтишка, убивали без разбора. В то время и была создана Новая Армия Союзных Государств. В этой армии обучали жестокому бою. Солдат буквально должен был стать сверхчеловеком. Превзойти самого себя во всем и уметь прыгнуть выше собственной головы. Для этого ученые умы придумали особые пилюли, влияющие на мозг, нервную систему, мышцы и кости. Не всем подходило это чудо-средство. А те, кому подходило, становились выносливее, быстрее, крепче. Против чудовищ не могло быть другого противника, кроме такого же “чудовища”, только с человеческим обличьем и разумом. На войне все средства хороши.

Союзными Государствами называли уцелевшие территории России, СНГ и Европы вместе с их жителями и самопровозглашенными правителями. Перед страхом смерти от лап невиданных монстров люди старались держаться вместе. Отчаяние заставило остатки человечества забыть все обиды и протянуть друг другу руку помощи. Так создали Общий Совет для решения насущных вопросов и Новую Армию ― для защиты и обороны оставшихся в живых на планете людей. И все разумные существа работали теперь не за деньги, которым в новом мире не было места, а за идею, результат и за еду. Именно так сработала разруха и всеобщая беда. Ученые же сделали резкий скачок вперед в своих исследованиях и изобретениях, создавая то, на что раньше никто бы не согласился. Создавая нечто фантастическое в борьбе за выживание. Создавая сверхлюдей, которым не было равных.

― Пал Третий Рубеж! Рубеж прорван противником! Остался последний Рубеж, Четвёртый! И противник не должен его пройти! ― комбат Светловский вещал так громко, что его слова эхом отражались от стен воинского штаба. ― Вы должны понимать! Обязаны сдержать и уничтожить! Каждого монстра! Каждого зверя! За дезертирство ― смерть! Мы очистим эту землю от гнили и вони, от смрада и яда!

― Ещё б стихами заговорил, ― прошептал Куркин мне на ухо.

Куркин, мой товарищ по несчастью, друг по совместительству, с которым мы вместе учились в школе, а после остались служить в Новой Армии, был тем ещё балагуром. Он при каждом удобном случае готов был высмеивать все и вся ― и сослуживцев, и начальство. Во всем искал позитив, как он сам выражался.

Мы с товарищем давно испробовали на себе новые средства наших ученых. Сила и выносливость действительно прибавляются. Но это было испытание на тренажёрах, а каково оно в реальности, в бою, неизвестно. Куркин помимо всех прелестей чудо-пилюлек обнаружил в себе способность прыгать в высоту достаточно ловко и молниеносную реакцию на все вокруг ― где, что и как двигается, кто в какой карман полез, кто каким глазом моргнул, и прочее. Я же поначалу ничего такого за собой не заметил, а потом понял, что знаю наперед, что произойдет. В день, когда пал рубеж и комбат Светловский распинался перед пушечным мясом Новой Армии, я увидел свою судьбу и судьбу всех, кто собирался сражаться с монстрами.

Их много. Мутанты выше человека, с сильными мускулами, шерстью только на спине, с собачьей пастью и без ушей. Нелюди становились умнее с каждым боем, с каждой атакой, с каждым ударом. Они могли бегать и как люди, и как волки. Прыгать далеко и высоко. Они рвали человека двумя руками. Могли одним ударом разбить голову вдребезги. И эти монстры шли убивать. Это была борьба за чистую территорию. У меня был только один вопрос ― зачем мутантам чистое место, если они и так неплохо себя чувствуют?

И ответ пришёл совсем скоро. Когда я стоял лицом к лицу с одним из этих монстров. Вокруг война, трещит пулемёт, крики и рычание, запах крови, гари и паленой шерсти. И он стоит передо мной совсем близко. Его израненный торс тяжело вздымается, он дышит прерывисто и смотрит на меня совсем как человек. А в глазах было столько боли и страха, что мне стало дурно, и я почему-то вспомнил свои кошмары. Я читал его мысли, а он ― мои. И время словно остановилось. Будто не стоим мы посреди поля боя, на четвертом рубеже, и не умирают рядом наши товарищи. Тогда я понял, что нужно эти мутантам. Размножение. Чтобы их детёныши эволюционировали ещё быстрее, им нужна была относительно чистая территория. Для меня это было шокирующим откровением. Мы боремся за одно и тоже. Мы боремся за жизнь, и выживет тот, кто сильнее, умнее, хитрее.

Вдруг резко заболела голова. Я согнулся и упал на колени, держась за виски. Потом удар и темнота. Помню лишь голос в голове, который просил меня, даже умолял: "Прислушайся! Прислушайся к своей судьбе! Прислушайся, и ты найдешь покой!"

Словно во сне я увидел Ваньку. Того маленького мальчика, не сумевшего пережить смерть мамы. Он звал меня, но был таким спокойным и улыбался.

― Дима! Пойдём, я покажу тебе поезд! Там все! Все, кого мы знали и потеряли, представляешь?

Я смотрел на него и не понимал, что это ― сон или явь? Кошмар или реальность? Думал, надо же, как тот мутант меня приложил.

― Дим, там твой отец, ― тихо сказал призрак-Ванька.

"Эх, по самому больному бьёт!"― скривился я, но встал и пошёл за Ванькой. Он оглядывался и махал рукой, подзывая. Из темноты вынырнул поезд. Огромная страшная махина из далекого детства. Сейчас он не казался таким пугающим и не отталкивал своим видом и единственным буферным фонарём. Я поднялся в вагон, в котором не горело ни одной лампочки. Тьма была такая вязкая, что, казалось, вот-вот проглотит меня всего без остатка. Потом мои глаза привыкли, и я смог разглядеть пустые полки и столики в плацкартных отсеках. Меня почти постигло разочарование, как вдруг воздух вокруг меня зашевелился, сгустился, и от ряби в глазах я зажмурился.

― Ну вот! ― радостно воскликнул Ванька. ― Теперь ты можешь видеть!

Я открыл глаза. Лица, лица, лица. Незнакомые и близкие, родные и чужие. Их было здесь сотни, тысячи. Не представляю, как они здесь уместились! Но да, они же бестелесные души. Призраки, которые смотрят на тебя и чего-то ждут, волнуются, трепещут. И папа здесь, улыбается, подмигивает. Я повернулся к Ваньке и спросил:

― Я умер?

― Нет. Ты не можешь умереть. Пока что, ―- пожал плечами мой юный друг.

― А что тогда? Зачем я здесь? ― я всё ещё не понимал, чего от меня хотят.

― Смешной, ― хмыкнул Ванька. ― Прямо как в детстве, вопросы задаёшь по существу. А почему не можешь умереть, ты не спросил, ― подмигнул он.

― Наверное из-за лекарств, которые в армии на себе испытывали, ― пробубнил я, лихорадочно пытаясь вспомнить, что еще нам могли подсунуть доблестные учёные.

― Верно. Мертвый солдат ― плохой солдат. А бессмертный любому врагу сто очков форы даст, ― подтвердил Ванька.

― Но откуда ты можешь знать? ― я удивлялся всё больше и больше.

― Здесь мы знаем всё наперед. Считываем с живых. Но всё же хотелось быстрее перейти к делу, ― Ванька оглядел толпу призраков. ― Как видишь, тел, которые обычно приносят в мешках, здесь нет. Машинист их сжигал. Это та энергия, топливо, если хочешь, которая даёт нашему поезду способность двигаться. Освобожденные души, желающие путешествовать по земле, остаются здесь. И вроде бы всё шло хорошо, по порядку, как и положено. Но наш поезд остался без машиниста.

― И куда же он делся? ― я чувствовал, как пересыхает моё горло от волнения или ещё чего-то, и мне жутко захотелось пить.

― Он умер, ― спокойно ответил Ванька.

― Но я думал, что он бессмертен или вообще не имеет тела!

― Машинист действительно бессмертен. До тех пор, пока не найдет себе преемника или пока не захочет найти, ― ответил Ванька, присаживаясь за столик с неизвестно откуда взявшейся бутылкой воды.

― И ваш машинист нашёл преемника и ушел... на покой? ― переспросил я, схватил бутылку и жадно отпил большой глоток.

― Да, совершенно верно.

― И кто же он? ― я уставился на улыбающегося Ваньку.

― Ты.

Я медленно поставил бутылку на место, с каким-то нелепым отчаянием посмотрел в темное окно. Я мог услышать шум ветра и деревьев, лай собак где-то вдалеке.

― Ты прислушайся, ― я вздрогнул от звука Ванькиного голоса. ― Прислушайся к своей судьбе. Мы будем ждать тебя на ближайшей станции, ― голос уплывал, становился ватным и далеким.

Я очнулся. Ночь уже наступила. То тут, то там горели большие костры. Люди, военные и санитары таскали тела с места на место. Бой был окончен без меня. Мутанты, так отчаянно боровшиеся за жизнь своего вида, повержены. Куркин, где же Куркин? Я напряг голову, чтобы узнать ментально, что с товарищем. Живой! Ранен, но не побежден. Я верил в него. Так и должно было быть. Захотелось с другом попрощаться, но передумал. Знаю его, сейчас начнет уговаривать остаться, будет глупо шутить и вспоминать наши мальчишеские забавы. Лучше уйти тихо, а друг потом все поймет. Ведь меня Ванька ждет… Я встал на ноги, отряхнулся и увидел того мутанта, который меня оглушил. Пуля между глаз убила его быстро. Но даже перед смертью он плакал. От боли и ненависти, от усталости и страха. Что ж, такова судьба. Ну и мне пора. Шатаясь и прихрамывая, я медленно побрел на станцию. Небо разразилось крупным дождем, громом и молниями. Идти было не так уж далеко, но я не торопился. Вся военная суета осталась позади. А впереди замаячило маленькое обшарпанное здание железнодорожной станции.

Тогда я увидел тот самый поезд. Поезд мертвецов. Он словно ждал меня, но не как груз, а как товарища, напарника. Ждал и поскрипывал своим ржавым железом, словно в нетерпении. Моргал своей единственной фарой-прожектором, будто хотел сказать мне что-то с помощью азбуки Морзе. Крупные капли дождя стекали по стеклам и металлу, а я, стоя в брезентовом плаще, пытался докурить последнюю в своей жизни сигарету. Я почему-то знал, что в поезде сигареты мне будут больше не нужны.

0
00:04
699
01:33
+1
Шло очень неплохо до момента
Людей стало меньше, власть переменилась, часть суши затонула, а часть поднялась.
. А потом «всё смешалось в доме Облонских». Автор, идея с загадочным, мрачным поездом была отличной, но вы зачем-то приплели в историю мутантов, опошлив её, по сути — уничтожив. Вы могли прекрасно продолжить рассказ и без вот этой милитаристской чуши, она была не нужна. Это лишнее сюжетное ответвление. Извините, за эмоциональность, просто этот странный поезд, действительно, увлек за собой, но вы бездарно слили свою идею.
22:51
Не, ну с поездом вообще шикарная идея. Одновременно трогательно и жутко. И концовка мне очень нравится, равно как и завязка.
Загрузка...
Анна Неделина №3

Достойные внимания