Страшный суд

В воздухе висело напряжение. Оно было приправлено тихим мерцанием свечей, расставленных по всему шатру. Гадалка тасовала колоду, не отводя взгляд от женщины, сидящей перед ней. Та, смущенная пристальным взглядом, нервно теребила свою сумочку. Деньги были уплачены, но она все равно нервничала.

Пальцы гадалки ловко передали карту за картой, колода словно была частью нее. Наконец, одна карта легла на стол. Кажется, свечи слегка померкли, ещё сильнее сгущая и так темные тени вокруг. Гадалка не смотрела на карту: она знала, что на ней.

— Но ведь вы не за этим пришли, — она, не переворачивая карту, пристально смотрела на клиента. В ее глазах заиграл пугающий огонек. Женщина, сидящая напротив нее, нервно сглотнула.

— Я хочу ей... хотела бы помочь хоть чем-нибудь, — запиналась она.

— Сестра? — подсказывала гадалка.

Женщина кивнула.

— Знаете, не всегда человек в силах что-то исправить. Тем более то, что не касается его судьбы. Ваша сестра сделала свой выбор. Вы не сможете ей помочь.

— А вы?

Гадалка ещё больше расплылась в улыбке.

— Если она захочет увидеться со мной, то мы будем обе полезны друг другу. Я покажу ей решение. Она все проживет.

Клиентка заерзала на неудобном стуле. Одна из ножек была едва заметно короче, но этого было достаточно, чтобы вздрагивать каждый раз, когда на нее переходит вес. Сосредоточиться было трудно. Женщина, снова потеряв равновесие, выдохнула и перевела взгляд на карту в руках гадалки.

— А что же там? — спросила она.

Гадалка выложила ещё одну карту:
— Десять мечей.

***

Цикл светофора на перекрестке Донного и Красноармейского проспектов был трехфазным. Машины плотными потоками шли во всех возможных направлениях, не обращая внимания на столпившихся у пешеходных переходов людей. Солнце изрядно припекало собравшуюся по четырем углам толпу, а светофор отсчитывал секунды. Одна за другой они приближали пешеходов к желаемому — добраться до противоположной стороны дороги и скрыться от этого солнцепека в магазинах и кафешках по пути к своим делам. Нина не была исключением.

Светофор переключился на пешеходный зеленый, сопроводив сигнал противным писком, разбудившим разомлевших на солнышке людей. Толпа начала переходить дороги. Казалось, смазанную сахарным сиропом тарелку заполонили муравьи. В тесной толпе то и дело кто-то то задевал Нину за плечо, то невольно выбивал из рук пакет с продуктами. И понадобилось ей тащиться за этими скидками к черту на куличики. Да по такой жаре. Как бы то ни было, все куплено, время потрачено и... Кто это еще дергает за пакет?

Нина обернулась. За ручку «маечного» пакета настойчиво теребил мальчишка лет шести-семи.

— Отстань, мелкий, куда ты тянешь меня?

— Теть, пойдемте со мной, — его оборванный вид не позволял Нине оттолкнуть его, но и оставаться на дороге на красный ей не улыбалось.

— Малец, отцепись. Где твоя мать?

— Нет у меня матери, пойдемте со мной, теть, вас заждались.

Толпа со всех сторон обходила Нину и паренька. Нину то и дело подпихивали то в локоть, то в плечо. Но мелкого мальчонку будто не замечала вовсе.

— Пойдемте, все уже приготовлено. Он перестанет плакать, госпожа обещает.

С этими словами он отпустил пакет и скрылся в толпе.

Нина застыла. Со стороны, куда она собиралась переходить, донесся крик младенца. Женщина перехватила пакет поудобнее и засеменила за мальчишкой.

«Словно утек сквозь толпу, оборванец», — лишь успела подумать она, проталкиваясь через спешащих на мигающий светофор людей.

В двух кварталах от перекрестка в глухом переулке ее ждало блаженство. Наверное это был единственный уголок в раскаленном городе, который сумел сохранить в себе прохладу. Нина не замечала раньше здесь этот переулок. Прожив в этом городе уже почти тридцать лет, она была уверена, что знает его досконально, но тем не менее была рада обнаружить сейчас этот зассанный, огороженный мусорными баками «оазис».

Здесь втиснутый, казалось, совершенно немыслимыми способами стоял шатер. Мальчишка услужливо откинул в сторону полотнище, служащее входом, и жестом пригласил Нину войти. Она поглядела на пакеты, что всю дорогу тащила с собой. «Куда их только девать?» — подумала она. Паренек, прочитав ее немой вопрос, подошёл к Нине и принял из рук пакеты.

Внутри шатра царила необычная атмосфера. Казалось, время сюда опасалось заглядывать и предпочитало оставаться за порогом. Сердце стучало так оглушительно, что не слышно было мыслей. Поборов в себе желание смыться отсюда как можно скорее, Нина наконец огляделась. В центре шатра стоял столик. Тяжелым алым бархатом с него стекала скатерть. Будто удерживая ее на столе, стоял черный шар, поддерживаемый серебряными костлявыми кистями рук. Россыпью вокруг него лежали камни поменьше с налипшими на них огарками черных свечей.

Нина непроизвольно присвистнула. У стола стояли два стула. Один из них был похож на трон: позолоченная резьба, переливающийся бархат, мягкое изголовье. Второй же лишь благодарил Вселенную, что все еще имел четыре ноги. Несложно было догадаться, какой предназначался ей.

Вдоль стен шатра тянулись стеллажи с книгами, свечами, странными статуэтками не то гаргулий, не то ангелов. Всюду торчали небрежно смотанные свитки, перья, баночки с непонятными жидкостями. Хозяйки нигде не наблюдалось.

Нина пошла вдоль стеллажей, внимательно разглядывая их содержимое: магические книги, свитки со странными схемами, перья, баночки с чернилами и разнообразными маслами, кристаллы камней… Из любопытства она развернула парочку ближайших к ней свитков.

— Ка-ар!

Нина ударилась, засмотревшись на изображение падающего ангела в одном из свитков, о клетку с вороном.

— Прости, — зачем-то извинилась она.

— Приветствую тебя, Нина.

От неожиданности женщина подскочила на месте. Она торопливо собрала свиток и, запихнув его на место, обернулась на голос.

За столом как ни в чем ни бывало сидела гадалка. Нет, она не просто сидела за столом, она восседала за ним. Нина боялась шелохнуться. Хозяйка шатра была пугающе прекрасна. Ее пышные черные волосы локонами спадали на плечи. Серое платье, тесно стягивающее грудь, лишь подчеркивало ее красоту. А дымчатая черная вуаль, которая покрывала волосы, открытые плечи и грудь, пробуждала искорку даже в самом истлевшем огарке свечи.

Нина заметила за собой мысль, что будь в ее власти такая красота, она бы не прятала ее в каком-то задохнувшемся шатре, а уже давно собирала у своих ног коллекцию дорогих мужчин.

Гадалка рассмеялась, словно услышав ее мысли.

— Присаживайся, я знаю, тебя что-то беспокоит, — она указала на стул перед собой. Нина на него села. Она уже не помнила, как сюда пришла и что ее так беспокоило, пока вновь не услышала его. Нина содрогнулась.

Гадалка уловила ее чувства.

— Интересно, — она, не отводя взгляд от женщины, взяла в руки колоду карт. — Давно вы слышите плач?

— Я, — Нина словно желая вытряхнуть непонятный звук из ушей потрясла головой. — Так давно, что уже и не помню. Вы поможете избавиться от него, мадам, мисс…

— Госпожа Разаэль, — гадалка по-прежнему улыбалась, рассматривая Нину. — Почему бы не успокоить дитя?

Госпожа Разаэль выложила на стол первую карту.

— У меня нет детей, — пожала плечами Нина. — И я их в принципе не люблю, а тут этот плач. Он сводит меня с ума.

Гадалка выложила на стол вторую карту, справа от первой.

— Почему так происходит не задумывалась? — она снова перетасовала колоду.

Нина пожала плечами.

— После ухода бывшего я уже мало о чем задумываюсь. Сил нет ни на что.

— Вы ведь не были замужем, — скорее утверждала, чем спрашивала госпожа Разаэль.

Нина кивнула.

— Неблагодарная скотина. Только все шло к свадьбе, как он нашел себе другую женщину.

— И вот вы здесь.

На стол между первыми двумя легла третья карта. Разаэль тут же ее перевернула и просияла. Нина замерла в ожидании. Гадалка медленно перевернула оставшиеся карты и кивнула сама себе, складывая полную картину в голове.

— Что же там?

— Ты не так проста, как кажешься, Нина, — по-прежнему улыбаясь, начала она. — Но я тебе помогу увидеть правду.

Она щелчком пальцев призвала мальчишку. Тот появился так неожиданно, словно просто материализовался рядом.

— Подготовь все как полагается.

Мальчик кивнул и скрылся за стеллажами.

— Тебя съедает обида на бросившего тебя мужчину. Негодяй, променял тебя на ничем не выдающуюся простушку. И теперь ей достанется весь его бизнес.

Нина стиснула губы. Госпожа Разаэль придвинула к ней открытые карты. Луна, десятка мечей и Страшный суд в центре. Нина вопросительно посмотрела на госпожу.

— Что это значит?

— Присмотрись. Луна — это ты. Нежелание двигаться, развиваться, ты просто начала тонуть в своем болоте, затягивая туда и мужа. Какой мужчина хочет оставаться с такой женщиной? Измена? Закономерное поведение в этой ситуации. И что же ты сделала?

Нина сглотнула.

— Родить ребенка, привязать к себе мужика. Какая умная мысль, подумала ты.

— Что за бред? — перебила ее Нина, но гадалка не слушала ее.

— Тогда то он точно оставит свою вертихвостку. Но было уже поздно, — ее рука придвинула ближе десятку мечей. — Он не желал иметь с тобой ничего общего, ребенок был не от него, хоть он и не подозревал этого. Только все равно он выбрал алименты, а не жизнь с…

— Хватит, — закричала Нина. Сердце колотилось. Она качала головой, опустив взгляд на свои руки.

— Но я тебе помогу, помнишь? — сбавив темп успокоила ее гадалка.

Мальчишка тихонько подбежал к госпоже и что-то шепнул ей на ухо.

— Подожди меня здесь, я вернусь и закончу.

Она поднялась со своего трона, высокая, статная, и парящей походкой скрылась за стеллажами.

Нина осталась одна. Она всматривались в карты. Луна словно светилась на одной из них. Но ее свет не был обнадеживающим. Холодным взором она как рентгеном просвечивала Нину насквозь. А в красном озере, словно наполненном кровью, под ее светом купалась женщина. Нина перевела взгляд на среднюю карту: Страшный Суд. Ангел с небес трубит в свой горн. Звук пронзителен, словно плач, что она слышит изо дня в день. Громкость нарастает с каждой минутой. И вот уже не слышно ни дыхания, ни биения сердца. Ангел тянет к ней свою руку...

Нина с трудом оторвала взгляд от карты. Третья карта: десятка мечей. Все кончено, так и хочется сказать, глядя на нее, что не вернуть уже ничего. Десять ритуальных кинжалов воткнуты в спину девушки, лежащей на холодном камне. Кровь тонкими струйками сочится из ран. Что-то Нину напрягло в этой карте. Нет, не невероятная живость картинки. Не сам факт насилия, вытекающей крови. Нет, что-то, что ужасало своей привычностью.

Девушка, изображенная на карте лежала в очень знакомой позе. Хоть ее лицо и было отвернуто от зрителя, но эта поза, эта фигура.

— Дина? Как похоже. Нет, совпадение.

— Она была здесь.

Нина подняла голову. Ни госпожа, ни мальчишка не вернулись. Решив, что голос ей померещился, Нина вновь всмотрелась в «десятку».

— Была здесь несколько месяцев назад. Кажется. Милая девушка.

Нина, не выдержав, встала.

— Кто здесь?

Она оглядела шатер. Никого кроме подбитого ворона в клетке по-прежнему не было.

«Ну что за глупости, — она потерла лоб. — Голосов в голове мне еще не хватало.»

— Я здесь, в клетке.

Ворон пристально смотрел на нее. Не каркал и даже не открывал рот.

— Что за шуточки?— не поверила Нина.

— В моем-то положении? — ворон расправил крылья. Одно крыло судорожно повисло словно оборвалась нить незримого кукловода.

— Я просто подожду ее здесь.

Словно убеждая саму себя сказала Нина и вернулась на неудобный стул.

— Пожалуйста, пожалуйста. Я ни на чем не настаиваю. Хочешь умереть — умирай.

— Что это еще значит? Я не хочу умирать!

Ворон указал здоровым крылом за стеллаж стоящий справа от него. Нина подошла к нему и оглядела.

— Зайди же за него, дитя.

Нина осторожно отклонила полог за стеллажом.

— Как же это так? Такой большой шатер. Как он поместился в узком переулке?

— Тебя только это удивляет? А давно ты видела сестру?

— Полгода назад, наверное. Какая тебе разница? Она мне не сестра. Отказалась помогать. Вот и слилась.

Ворон мотнул головой.

— Сама посмотри.

Нина зашла за полог. В глубь уходил целый коридор, тканевые стены которого поддерживались редкими подпорками. Любопытство пересилило здравый смысл и, решив, что до прихода госпожи она успеет взглянуть, что там еще есть, Нина прошла вперед.

Воздух начинал портиться. Пахло будто в заброшенной мясной лавке. Коридор становился темнее, свечи все реже попадались. Наконец Нина откинула очередной полог и, едва сдержав крик, зажала рукой рот.

Небольшую залу заполняли люди: мужчины, женщины, кое-где дети. Они висели подвешенные за запястья на крюках. С них медленно капала кровь в кадушки под ногами. Нина боялась вздохнуть, не то что пошевелиться. Их головы были опущены вниз. Нина различила едва заметное движение груди у ближайшего из мужчин.

«Боже, они еще живы!»

Тело не слушалось. Спасти кого-то? Госпожа скоро вернется. Что она тут устроила? Надо вернуться сюда с полицией.

Капли мерно капали в кадки. У каждой кадки был свой символ, аккуратно вычерченный светящимися чернилами. Мир, сила, три прута, колесо, маг. Не все Нина смогла различить. Над кадкой с тусклой надписью «Иерофант» висел раздетый по пояс старик. Его правая рука была сломана. Нина не сразу поняла, почему обратила на него внимание: он один больше не дышал, а небольшая кадка лишь наполовину была заполнена.

Справа от входа качнулась одна из цепей, и висящее на них тело медленно подняло голову.

— Сестра? Ты пришла за мной?

Нина с ужасом повернулась на голос. Впалые затуманенные белой пеленой глаза едва походили на сестрицины. Но это была точно она.

— Я так хотела тебе помочь. Я люблю тебя несмотря ни на что, сестрица. Зачем ты меня оттолкнула от себя?

Нина попятилась назад.

— Сестра, забери меня. Сестра?

***

— Какого черта? Какого хрена? Что, твою мать, здесь происходит?

Она вылетела в первую залу.

— Это ненормально, этого не может быть. Я ухожу.

Она сделала несколько шагов к выходу.

— Где он? Тут ведь был.

Стеллажи стояли по всему периметру. За ними Нина нашла лишь коридор откуда только что выбежала и тот, за которым скрылась госпожа Разаэль.

— Где выход? — она от отчаяния повернулась к ворону.

— Нет отсюда выхода.

— Что за глупости? Это же шатер.

Она начала поднимать полотна. Но за ними одно за другим висели десятки тяжелых тканей. Кажется, им не было конца.

— Я не хочу как они.

Нина села на пол и закрыла лицо руками.

— И я не смог уйти. Разве что вырвался из тела и вселился в эту птицу.

— Кто ты вообще такой? — не поднимая головы, спросила женщина.

— Авраам. Священник храма Пресвятой Богородицы.

— Как же ты здесь...— Нина подняла на него взгляд.

— У нее свои методы. Я не мог не помочь нуждающемуся. И теперь здесь.

— Иерофант? — Нина посмотрела на крыло ворона. Правое, как и у того старика.

Ворон кивнул.

— Я знаю, дочка, ты согрешила.

Нина фыркнула.

— Только твоих нотаций мне не хватало.

— Но твою душу можно спасти, если будешь слушать меня.

Нина недоверчиво покачала головой.

— Глупая, я помочь тебе пытаюсь. Я знаю ее секрет.

Нина подошла к ворону.

— Я все сделаю, только помоги мне, старик. Они вернутся уже скоро, я тут уже столько времени брожу.

— Кто вернется?

Нина подпрыгнула. За спиной стоял мальчишка.

— Ты не боишься ее? — спросила его Нина.

— Мою госпожу? Она дает мне жизнь, я помогаю ей. Пройдемте за мной.

Нина с отчаянием посмотрела на ворона.

— Можно я возьму его с собой?

Мальчишка пожал плечами. Нина вытащила ворона из клетки и осторожно посадила к себе на плечо.

— Сделаю, что скажешь, — шепнула она ему.

***

Мальчишка вел их коридорами. Казалось лабиринту шатра нет предела.

— Кто он такой, мальчишка этот? — еле слышно спросила ворона Нина.

— Паразит, — лаконично ответил тот. Но почувствовав непонимание Нины добавил. — Питается плотью, остатками, что уже не нужны госпоже. Ты ведь догадалась, кто она?

Нина помотала головой. Ворон беззвучно вздохнул.

— Молодежь. Хоть из интереса бы разок открыли Библию. Разаэль — ангел, что был наказан Богом за то, что отдал Адаму книгу магии. И если бы это был единственный его проступок...

— Чего он здесь-то делает? И почему он «она»?

— Падший ангел может принять любое обличье.

— Я не верю.

— А в болтовню ворона веришь?

— Я сошла с ума.

— Тут спорить не буду, — не стал спорить ворон. — Я знаю, что Разаэль собирает души людей, она заряжает ими карты и подпитывает их кровью носителей, поддерживая их тела. Но для чего?

Мальчишка-паразит оглянулся на их шепот и приложил к губам палец.

— Тсс. Не велено разговаривать.

— Молчу, — сказала Нина и невидимым ключиком «закрыла» рот на замок.

Они дошли до комнаты, в которой их ждала госпожа. Казалось, это было такое же помещение, как и первое, разве что вместо небольшого столика в центре поднимался невысокий алтарь.

— Все готово, дорогая. Я избавлю тебя от этого надоедливого плача.

— Я в общем то уже не жалуюсь. Может, я пойду? Голова совсем не болит...

— Ложь! — прервала она.

— Попытка не пытка.

— Ты очень мне нужна, дорогая, а я нужна тебе. Мне долго не удавалось поймать кандидата на Страшный суд. Зачем ты притащила с собой ворона?

— Он…

Госпожа Разаэль жестом приказала мальчику убрать его.

— Старик... — отчаянно вздохнула она.

— Не говори ерунды. Ложись, пора разделить тебя с раздражающим криком..

— Да что ты за чудовище такое? — не выдержала Нина. — Что ты сделала с моей сестрой?

Госпожа Разаэль рассмеялась. Ее ангельская красота шла вразрез с леденящим смехом.

— Мало кто осмеливается туда зайти, по своей воле, конечно. Что ж, не я одна здесь чудовище. А? Нина — убийца собственного дитя. Ради чего все это было? Муж оказался сильнее и не захотел тонуть с тобой? Ты же пожирала его, не давала расти. Тянула на дно, а когда он захотел уйти, освободиться от груза, объявила предателем? Хитро. И даже бизнес его тебе разрушить не удалось. А кормить нежеланного ребенка ты не захотела. Ведь и он не растопил его сердце. А кто тебя отговаривал беременеть? Кто хотел его забрать себе, лишь бы ты не убивала его? Не та ли, кого ты раньше называла сестрой, неблагодарной завистницей? Ты оттолкнула и ее. И кто из нас монстр?

— Я хотела быть счастливой! Я думала, он полюбит ребенка и останется. Но он твердил, что я зациклена на нем, что я уже давно потеряла себя. Какой же это бред. Столько лет совместной жизни, столько лет я делала для него все, не оглядываясь на себя!

Госпожа Разаэль схватила со стеллажа пару подвесных крюков.

— Послужи теперь во благо. Будь добра.

Нина попятилась.

— Далеко уходите? — со спины ее встретила мальчишка.

— Карты! — громко каркнул ворон. — Карты.

— Заткнись, — гадалка махнула в сторону ворона крюком.

Нина развернулась и с силой оттолкнула мальчика в сторону.

— Отсюда не сбежишь, — в догонку крикнула ей госпожа Разаэль.

«Карты, — проносилось в голове у Нины. — Что «карты»?»

Она вбежала в первую залу и схватила со стола колоду карт.

«Сжечь?» — подумала женщина, когда разорвать карту ей не удалось. Она поднесла одну из карт к свече. Но та лишь слегка подкоптилась.

«Не выходит, твою ж мать».

Нина осмотрелась.

— Это мой шатер, и тебе в нем не спрятаться от меня, — доносился до нее голос госпожи. Ей вторил смех паразита.

— Да чем же их разрезать? — Нина металась от стеллажа к стеллажу, скидывая на пол неподходящие предметы.

— Ты в курсе, что не стоит брать чужие вещи?

Госпожа вошла в комнату и с размаху всадила Нине в правую кисть серп. Истошный крик Нины развеселил ее.

— Я все равно возьму свое. Хочешь ты этого или нет, убийца младенцев. Суд свершится над тобой.

— Да кто ты такая, чтобы указывать мне, падшая ты курица?!

Нина схватила попавшую ей под руку клетку и что было сил ударила по руке гадалки, держащей серп. Та отпустила его.

— Хватит сопротивляться, человечишка. Осталось тринадцать душ, чтобы наполнить карты, тринадцать душ их кровь, чтобы зарядить карты, и меня примут как свою демоны. Каково это, скитаться между небом и землей?! Тебе этого никогда не понять.

Разаэль с силой ударила Нину. Женщина, едва успев закрыться левой рукой, отпрянула к противоположным полкам. Случайно нащупав проход, она проскользнула туда.

— Беги, беги!

***

Нина вновь вернулась в залу с пленниками. Как и прежде они висели на серпах, отдавая по капле всю свою кровь.

— Крюк. Может им?

Нина аккуратно схватила его.

— Будет больно, будет больно, будет больно.

Она быстро выдохнула десять раз чтобы собраться.

— Нет, я так не могу.

— Оторви от моей штанины лоскут и сделай себе кляп, — посоветовал ворон.

— Ты откуда здесь, — шарахнулась Нина.

— Я ее сейчас не волную. Делай кляп и вынимай крюк. Им ты разрежешь карты.

— Я не смогу.

— Ну и помирай здесь.

— Тебе-то какое дело?!

— Мне, дочка, до твоих грехов никакого дела нет. Сама себе яму вырыла А эта мразь еще не одного человека погубит, — выругался дед.

— Святой отец.

— Какой там уже…

Нина сделала, как он советовал. Боль вновь пронзила ее руку. Нина замотала рану куском штанины и взяла крюк в левую руку.

— Что теперь?

— Время жатвы.

— Вот ты где. Сама пришла, тащить не придется. И на этом спасибо, — госпожа Разаэль неотвратимо надвигалась на Нину.

— Не подходи или я по одной их начну протыкать, — Нина взяла одну из карт и поднесла к кончику острого крюка.

Разаэль остановилась.

— Подумаешь, найду новые.

«Не та карта», — поняла Нина.

— Уничтожу одну за другой, — женщина проткнула карту и достала из колоды другую.

— Ты хоть знаешь, сколько крови нужно, чтобы их напитать, смертная?

— Мне плевать, свою я не отдам. Больше никто не пострадает от тебя!

С этими словами Нина продырявила вторую карту. Словно из кадушки из нее полилась кровь.

— Верни их! Верни их мне! — ринулась было к ней Разаэль.

— Стоять! — скомандовала Нина.

— Что ты хочешь? Хочешь, уходи. Найду другую жертву, нужна ты мне очень.

— Нет, это уже личное. Ты убиваешь мою сестру, меня собралась. Деда подвесила ни за что!

— Каково быть изгнанным ангелом, тебе ли не знать. Тебя тоже бросили! Я лишь ищу себе новую семью.

Нина положила стопку карт на пол, не отрывая взгляда от Разаэли.

— Не переживай, я тебе помогу. Да свершится Страшный суд!

Резким ударом она вогнала серп во всю колоду. Из места прокола мощным фонтаном хлынул поток крови. Гадалка с отчаянным криком упала в разливающуюся лужу крови.

— Нет!

***

Нина пыталась поплотнее замотать раненую руку.

— И что сейчас с ней? — спросила она ворона-священника.

— Ее же паразит ее и съест. От такой потери крови она стала слишком слаба, чтобы поддерживать и себя, и его сразу.

— А тела?

— Они давно мертвы. То состояние, которое госпожа в них поддерживала нельзя было назвать «жизнью». Воспоминания и эмоции были остаточными

Нина помолчала.

— А ты как дальше?

Ворон вздохнул.

— Я, дочка, пойду на развоплощение. Моя миссия в этой жизни выполнена. А вот твоя…

Нина опустила взгляд.

— Продолжай искупать свой грех. В попытках просто забыть, плач убитого дитя будет преследовать тебя всю жизнь. Ищи новый смысл, ищи его в себе, а не в другом человеке. Помогай людям.

Нина кивнула.

— Я поняла, отец. А что будет с шатром?

— Исчезнет, будто и не было. Так что постарайся поскорее убраться отсюда.

Нина отодвинула полог шатра.

— Спасибо, — кинула на прощанье она ворону. — Ты мне помог. И она, как ни странно, тоже.

***

Свечи еле заметно мерцали, медленно расплавляя воск по камням, на которых они были закреплены. На алый бархатный стол одна за другой ложились карты.

— Что же там? Что меня ждет? — мужчина нервно грыз ногти.

— Новости не из веселых, но я знаю, как вам помочь, — улыбалась госпожа Разаэль.

На трясущегося от напряжения мужчины из карты смотрела Нина, воздевая к ангелу, трубящему с неба, руки.

— Что же мне делать?

— Я вам все расскажу, как только подготовлю ритуал, — погладив своего ворона, она щелкнула пальцами, и перед ней появился мальчишка-прислужник. — Подготовь место.

Мальчишка кивнул и скрылся из глаз. В глубине шатра в кадушку с все ярче разгорающимся символом «Страшный суд» капала кровь Нины. Страшный суд вершился в ее голове, наполняя карту энергией крови.