Птичка

Уже пять лет без него. За это время я успела родить второго ребёнка и даже выйти на работу из декрета и почти смирилась с тем, что мы никогда больше не увидимся.

В тот вечер я спокойно сидела дома, раскладывала вечно валявшиеся игрушки и радовалась тому, что девчонки улеглись пораньше. У нас с мужем редко выпадала возможность спокойно провести время вдвоём. Я предвкушала, как встречу его с работы, на которой он опять припозднился, мы выпьем чаю и завалимся на диван смотреть какой-нибудь романтичный сериал. Простая и счастливая жизнь, жизнь, о которой мечтают многие.

Звонок домашнего телефона меня поразил. Честно говоря, я даже забыла, что он у нас вообще есть. Кто пользуется стационарным телефоном в наши дни? Вопрос риторический, конечно, моя сестра.

- Что так долго, Анетт? Опять потеряла трубку?
- Нет, что ты! Просто была в душе. Как ты, Наташ?
- Все хорошо, спасибо. Я по делу, много времени твоего не займу.
- Ну, что ты! Я всегда тебе рада, тем более мы так давно не общались!
- Значит, нужно это исправить. Я поэтому и звоню, у нас Антон свой стул для кормления перерос, может, возьмешь себе? Кажется, Ульяне он как раз будет. Сколько ей сейчас? Два?
- Почти три, но она девчонка невысокая... спасибо за предложение, дорогая. Я попробую к вам вырваться на выходных. А как вы поживаете? Как Антоша? В сад любит ходить?
- Ань, давай все по приезду, ночь уже. Вот приедешь к нам, и поболтаем.
- Ладно, Наташ, до субботы.

Я положила трубку и замерла, разглядывая зажатую в другой руке куклу. Нужно было все осмыслить, ведь я только что согласилась поехать в Питер, увидится с сестрой и племянником… встретиться с ним. Что за глупости? Я просто заберу стульчик и встречусь с семьей. Мы же родные люди. Всегда ими будем. Всегда!

До субботы я не жила, а блуждала в мыслях о поездке. Мы жили в тридцати километрах друг от друга. Я периодически бывала в Питере, а Наталья летом непременно отдыхала на заливе. Но, вот уже пять лет нам что-то все время мешало встретиться. Пять лет я узнавала новости о ее жизни исключительно благодаря Инстаграмму и коротким поздравительным звонкам пару раз в год. Она так и не выбралась к нам в гости на новоселье. И так и не позвала меня на свое. А сегодня мне предстоит впервые переступить порог ее дома, их дома.

- Собралась? Значит, действительно, едешь?

Муж скептически посмотрел на меня, одетую в отглаженную футболку и выходные джинсы.

- Правда, поедешь к ним?
- Да!
- Даже не надейся, что я буду сидеть с детьми, пока ты совершаешь эту глупость.
- И, ладно, Оля уже взрослая, дома побудет, а Улю я с собой возьму. Заодно с братом двоюродным познакомится.
- Ань, хочешь ехать — поезжай. Хотя, не думаю, из этого получится что-то хорошее. Только не бери никакую мебель. Как ты этот стул будешь в багажник запихивать?
- Он разбирается... наверное.
- Только, пожалуйста, не нужно ради этого стула портить машину!
- Согласна. Не возьму!
- Врёшь.
- Честно, я скажу ей, что он мне не подходит, обещаю.
- Может, лучше просто никуда не поедешь?
- Я не могу, любимый, не могу.

Наташа жила в красивом многоэтажном доме на закрытой территории. Пропуск она мне не заказала. Забыла. Как будто она могла что-то забыть… Но немного вежливости и спящая принцесса на заднем сиденье помогают открыть любую дверь или шлагбаум.

- Добралась? Не заблудилась?

Сестра, как обычно, хмурится, глядя на меня, словно пытается понять, как я могу быть её родней. Мы совсем непохожи. Мы действительно отличаемся как день и ночь: я высокая блондинка, а она смуглая брюнетка. Эх, если бы всё различие было только во внешности.

Ульяна завозилась у меня на руках, тяжелый пакет с подарками и вкусностями к чаю немилосердно давил на сгиб локтя, а она так и стояла в дверях, не приглашая меня войти.

- Пустишь?

- Конечно-конечно, проходи, ботинки поставь под вешалкой, а дочь можешь положить в детской - вторая дверь налево.

И она уходит, оставляя меня решать головоломку, как снять обувь и не разбудить малышку. Наконец разобравшись с кроссами, я нахожу нужную дверь и кладу свою драгоценную ношу на кровать. Комната Антона словно вырезана с буклета мебельного магазина. Морская гамма, шведская стенка с канатом, кровать из темного дерева и шкаф с иллюминаторами вместо привычных витрин. Все игрушки на своих местах, кровать идеально заправлена, а в воздухе пахнет морем и песком. Я поправила головку спящей дочери и вышла в коридор, пришла пора семейного воссоединения.

Кухня в стиле кантри, за столом сидят мать и сын и читают, каждый свою книгу. Хотя, возможно, Антон просто смотрит картинки. А сбоку, у двери стоит мой стул, обтянутый пищевой пленкой. Не разобранный, огромный. В багажник его так точно не впихнуть.

- Не проснулась?

- Нет, пока.

- Чаю?

- С удовольствием! Помочь?

- Не нужно, садись, отдохни.

В ее голосе даже появилось тепло.

Чай оказался неожиданно терпким, почти горьким, а вот общение складывалось намного лучше, чем я думала. После первых неловких минут, мы словно вернулись в прошлое, как будто и не было этих холодных пяти лет необъявленной войны.

- Мы путевки в Абхазию купили, через месяц полетим.

- А мы пока не решили ничего с отпуском.

- Вы, итак, всегда на море.

- Ага, пару раз в год даже на теплом.

- Кажется, твоя дочь проснулась, Антон, пойдем, познакомлю тебя с Ульяной.

Мальчик быстро отложил книгу и подскочил, готовый идти за нами. Только бы Уля проснулась в хорошем настроении. Повезло. Ей очень понравилось в новом месте, а Антон, как настоящий джентльмен сразу начал показывать ей комнату и предлагать игрушки.

- Думаю, они поладили, - улыбнулась Наташа.

- Да, здорово.

- Еще чаю?

- Нет, лучше просто воды. Знаешь, я не уверена, что смогу забрать стул, он больше, чем я думала.

- Не выдумывай! Женя поможет тебе его донести.

- Спасибо, но мы, наверное, его не дождемся, я ненадолго к тебе, Оля дома одна осталась.

- Не волнуйся, он уже скоро придет.

За чашкой воды я пыталась придумать, как бы поскорее уйти, понимала, что к встрече я ним готова. А Наташа только подливала масла в огонь.

- Женя в прошлом месяце на повышение пошел, а домой все равно рано приходит. Умеет он всё организовать.

- Да, ты права, он молодец.

- Знаешь, семейная жизнь, это то, о чем я мечтала, ты и сама понимаешь.

- Конечно, каждый день как праздник.

- Иронизируешь? У вас с Александром всё в порядке?

- Конечно-конечно, и с Сашей и с девочками. Знаешь, я все-таки поеду, волнуюсь за Ольгу.

Я поднялась, собираясь уйти, но не успела – он пришел.

- Привет, Анетт.

- Привет, рада тебя видеть.

- Ага, давненько не встречались.

- Ну, да… только, знаешь, я сегодня ненадолго, Оля дома одна осталась.

- Ты ей позвони, может она еще посидит? Я смотрю, Антон с Улей хорошо играют, а мы можем ещё посидеть.

Он обошел меня, коснувшись плечом кончиков моих волос, но я почувствовала это невесомое прикосновение, как всегда.

- Согласна, сестрица, посиди спокойно, всё суетишься!

- Ладно, остаюсь.

Они обнялись, а я отвернулась, стараясь настроить себя на то, что смогу продержаться в их обществе еще какое-то время. Прав был муж: это действительно была ужасная глупость ехать сюда. Я отвыкла от него, отвыкла от тех чувств, которые он у меня вызывает, отвыкла от электричества, бегущего по моей коже. Долгое время я думала, что это любовь, пока в один день не осознала, что это страх.

- Наташ, я же говорил, разбери стул. Действительно, как Анетт его в багажник положит? – он берет ее руку, словно лаская, но я вижу, что сестра вздрагивает.

- Я сама разберу, внизу. Не будем тут бардак разводить.

- Правильно, - он улыбается и отпускает Наташу, - мы тут стараемся все держать в порядке. Давай, попьем чай, и я тебе с ним помогу.

Закашливаюсь и с ненавистью смотрю на стул. Нужно уйти. Просто встать и уйти. Но что-то не отпускает, надежда, воспитание, страх? Чай допит, в голове пустота.

- Наташ, проводишь нас?

- Конечно, как насчет того, чтобы Уля еще поиграла, пока вы стул упаковываете?

- Не знаю, думаю, она и в машине нормально посидит.

- Ну, что ты! Посмотри, как им весело.

Любуюсь тем как дети строят железную дорогу, пожалуй, и правда, дам ей еще минут десять, без слез она отсюда все равно не уйдет, а запихивать мебель в багажник под ее крики то еще удовольствие.

Наташа выходит проводить меня к лифту, Женя со стулом поедут на следующем и у меня появляется еще минута на спокойное общение с сестрой.

- Спасибо, что пригласила! Я очень скучала по тебе.

Наташа молчит. Лифт гудит и медленно ползет к ее седьмому этажу.

- Помнишь тот день? Это всё твоя вина. Ты рассказывала мне про журнал. Говорила, что это у нас девушек дневники, а мужчин – журналы?

Я моментально холодею и киваю.

- Еще ты подсказала мне, где его можно найти.

- Всё важное мужчины хранят в машине, - шепчу я.

- Я его нашла. И узнала то, что не должна была.

- Наташа!

- Лифт пришел, спасибо, что заехала.

Она протянула руку, я подаюсь навстречу, но вместо объятий получаю толчок в грудь и буквально залетаю в лифт.

- Наташа!

Она нажимает на кнопку первого этажа. Как завороженная, я сморю, как двери закрываются, лифт начинает движение вниз. Шестой этаж, пятый, четвертый, я начинаю соображать, мне нельзя вниз! Нужно спасаться! Голова кружится.

«Не лезь не в свое дело, птичка»

Жму на второй, выбегаю из лифта, замираю, тихо на цыпочках выхожу из предбанника. Куда идти?! Наверх! Голова кружится, я слышу, как лифт ползет обратно, слышу шорох пленки, все чувства обострились. Крадусь по лестнице наверх. Пока он спускается нужно вернуться за Улей и бежать. Нужно позвонить мужу! Достаю телефон, лихорадочно пытаюсь его разблокировать. Почему я не поставила Face ID?! Почти успеваю…

- Анетт, что-то забыла?

Он стоит рядом на трех ступенях выше меня.

- Да, дочь. Не хочу все-таки ее оставлять.

- Серьезно, птичка? Ну, тогда, конечно, давай вернемся.

Пропускает меня вперед.

Сердце стучит. Голова кружится. Ноги немеют.

Он касается меня. Проводит рукой по спине, и я замираю.

Я чувствую его, также как чувствовала тогда, при первой встрече. Мне он показался высшим существом, ангелом… Я никогда не чувствовала ничего подобного. Сколько дней я пыталась убить в себе это порочное чувство. Ненавидела себя за то, что влюбилась в жениха сестры. Ненавидела за то, что изменяю мужу, каждый раз, когда думаю о нем. Себя ненавидела, а его любила.

- Скучала?

- Не трогай меня.

- Уверена?

Он перемещает руку на мой затылок, загребает волосы в тугой узел. Я запрокидываю голову. Нужно вырваться, нужно что-то сказать. Но я не могу.

Да, я влюбилась, но не в ангела.

Он близко, так близко, что я чувствую его дыхание у своей шеи. Меня колотит. Что он может мне сделать?! Всё что угодно.

- Отпусти.

- У нас был договор. Ты его нарушила.

«Не в своё дело, птичка»

- Я ничего не нарушала.

- Правда? Знаешь, что случилось с твоей сестрой из-за тебя?

- Отпусти.

Но он и не думает слушать меня, лишь сильнее сдавливает волосы.

- У неё твоя дочь, ты же не станешь рисковать ребенком, правда?

- Она не ты! Она ничего с ней не сделает!

- Уверена? Уверена, что знаешь ее? Знаешь, через что ей пришлось пройти. Пройти из-за тебя. На что ты надеялась, когда посоветовала ей найти мои записи, Анетт?

- На то, что она уйдет от тебя!

Я дергаю головой вперед, он неожиданно разжимает руку, и я падаю на ступеньки. Он бьет меня ногой в живот. Бьет точно, со знанием дела.

- Не нравится, странно. Ты же мечтала быть на ее месте, правда?

- Ублюдок.

Поднимаюсь, живот горит от боли, голова кружится, в глазах все двоится. Что со мной?! Хватаюсь за перила.

- Тебе нехорошо? Наверное, не стоило сюда приезжать, правда?

Перед глазами окровавленное лицо Натальи. И он, стоящий с ней рядом. Его пальцы с нечеловечески длинными когтями в её крови. У меня были ключи от квартиры, и я решила сделать им сюрприз. Купила торт… он так и остался лежать сладкой кучей на в их коридоре.

«Не лезь не в свое дело, птичка»

Он сказал лишь одну фразу, и я послушалась. Я закрыла дверь и ушла. Оставила их вдвоем и больше не видела. Ни разу до этого дня. У нее на лице не осталось и следа от порезов. Но что случилось с ее душой? Что он сотворил с ней за эти годы?

Какой это этаж? Четвертый? Пятый? Ползу, цепляясь за перила, а он идет за мной, насвистывая. Мне нужно вернуться! Собираюсь с силами и иду. Он не догоняет и не отстает. До последнего я жду, что он снова меня ударит, но он просто идет следом, медленно и неотвратимо. До квартиры я дохожу из последних сил, нажимаю на звонок и прижимаюсь к двери.

- Аня? Вы уже закончили?

- Да! Уля! Уля, иди сюда! Мы уезжаем!

- Все нормально? Тебе нехорошо?

- Всё отлично! Где моя дочь?

-Она спустилась вниз вместе с Женей, хотела к тебе.

- Что за чушь?! Где она?!

Влетаю в квартиру, не разуваясь, не слушая крики Натальи. Уляны нигде нет.

- Антон, солнышко, где моя Уля?

Мальчик смотрит испуганно и молчит.

- Аня! Успокойся! Что происходит?!

- Где она? Где?! Она же ребенок! Не впутывайте ее!

- Аня, ты опять что-то приняла?

- Что?! Не смей так поступать со мной! Верните мне дочь!

- Мама?

Уля стоит в коридоре, а за ней стоит он.

- Анетт, что с тобой? Почему ты вернулась? Мы ждали тебя у машины? Уля испугалась.

Не слушаю его, прижимаю к себе малышку и стараюсь сдержать рыдания.

- Жень, кажется, она снова … - Наташа зажимает рот рукой.

- Вижу, не волнуйся, я разберусь. Позвони Саше, скажи, что мы скоро приедем.

- Не надо никому звонить! И я никуда не поеду с тобой!

Он подходит ко мне и больно стискивает запястье.

- Успокойся, пожалуйста, ты делаешь себе только хуже. Мы ничего не скажем Саше о твоем состоянии, но ты должна поехать со мной. Наташа не просит себе, если с тобой опять что-то случится.

Что за чушь?! Меня снова ведет. Нет сил спорить, не сил даже дышать.

Спускаюсь в лифте, вжимаясь в стенку, сажусь на заднее сидение машины, обнимая малышку, и вопреки страху и нервам проваливаюсь в сон.

- Кажется, она снова принимает, прости.

- Не может быть, она же была с ребенком. Мне так жаль. Врач сказал, что рецидивов быть не должно.

- Да, ты говорил, поэтому мы и решились на эту встречу, Наташа скучает по ней.

- Прости.

- Ты ни в чем не виноват, Саш. Это все ее болезнь.

- Спасибо.

О чем они говорят, о чем? Что происходит? Неважно, всё потом, я дома, теперь я в безопасности. Муж будит меня, берет на руки задремавшую дочь, и мы идем в дом. Кошмар позади.

Я лежу в спальне и смотрю на потолок. В голове пустота. Саша сидит рядом и осторожно гладит меня по волосам.

- Все будет хорошо, родная, ты переволновалась.

- Саш, он чудовище.

- Тише-тише, не думай об этом.

- Ты не понимаешь! Я сама не понимаю. Но мы должны помочь Наташе! И Антону, кем он вырастит с таким отцом?

- Милая, не лезь в это, прошу.

- Саша, пожалуйста…

- Нет. Сейчас ты поспишь, а утром мы будем жить как раньше. Ты уже пыталась, помнишь, чем всё закончилось? Мне пришлось положить тебя в больницу. Оля волновалась.

- Да… ты прав, но она моя семья.

- Твоя семья – мы. Подумай о девочках. Наташа взрослая женщина, она справится. Справлялась же все эти годы, правда?

Я молчу, мне страшно признать, но он прав.

- Ты это отпустишь, хорошо, птичка?

- Постараюсь, любимый.

Я поношу руку к лицу, и вдруг с ужасом чувствую тонкие линии шрамов на моих щеках и перестаю дышать.

- Все хорошо?

- Да.

Кровь, так много крови, я смотрю на себя в зеркало и не могу поверить, что во мне так много крови. Он привязал меня к стулу прямо напротив него, чтобы я видела всё, чтобы я осознала. Меня мутит от боли и от ужаса.

- Мне стоило бы вырезать тебе глаза уже за то, что ты позволила себе так смотреть на него. Но я простил тебе эту слабость.

- Ненавижу тебя.

Порез, еще порез, кажется, я сорвала голос. Но это не имеет никого значения. Мы одни в этом доме, доме на берегу моря, о котором я так мечтала. Уединение, покой, любовь. Всё обернулось болью.

- Зачем тебе понадобились мои записи?

- Чтобы избавиться от тебя! Ты чудовище!

- Да, без глаз ты была бы более покладистой, но тогда тебе будет сложно следить за нашими детьми.

- У нас только один ребенок.

- Это пока, птичка, это только пока.

- Я никогда больше не буду с тобой! Ты монстр!

- Да, а еще я твой господин, а ты – моя жена, пока смерть не разлучит нас. Ты моя послушная, примерная жена, до самой твоей смерти, птичка. И помни, ещё одна выходка, и я уже не буду милосердным.

Это была не Наташа. Всё это время это была я. Я и он. Все это время я боялась не того.

- Ты в порядке, вся дрожишь?

- Просто перенервничала. Ничего страшного, ты прав, нужно всё забыть. Мне просто нужно всё забыть. Снова. Только в этот раз придется сделать это самой.