Светлана Ледовская

Восьмая, предпоследняя

Восьмая, предпоследняя
Работа №32
  • 18+

И с чего люди взяли, что она выглядит, как черная фигура с опущенным на лицо капюшоном с косой в руках? У них слишком богатая фантазия, они все, чего боятся или не понимают, представляют себе с множеством подробностей, иногда в виде таких же, как они, двуногих, иногда в виде разных зверей… Хотя на самом деле все гораздо проще.

На самом деле это просто сгусток черной тьмы. Совсем черной, в полном смысле этого слова, непроницаемой, не отражающей ни малейшего света. Именно такой Фышш увидел ее в первый раз – и во все последующие.

В первый раз он еще не знал, что может с ней разговаривать. Да что там, он вообще плохо представлял, кто перед ним и для чего эта клубящаяся тьма появилась в комнате. Откуда двухмесячному котенку все это знать? Все, что он понимал, так это то, что перед ним что-то опасное, а опасность надо было попытаться прогнать, отпугнуть. Поэтому он выгнул спину и хвост двумя дугами, распушил как можно сильнее свою черно-белую шерсть, так что хвост у него стал едва ли не толще, чем он сам, и зашипел на шевелящееся посреди комнаты черное пятно.

Поначалу это пятно его как будто бы не заметило. Оно стало медленно продвигаться в сторону стоящей в углу маленькой кроватки с решеткой – и Фышш запрыгал по комнате боком, чтобы оказаться между кроваткой и чернотой. Если опасность грозила спящему там ребенку его хозяев, ее тем более стоило как можно скорее прогнать – потому что ребенок, хоть и был ровесником Фышша, защитить сам себя не мог. А хозяин с хозяйкой его очень любили, и хотя Фышш порой обижался, что они уделяют ему больше внимания, он не хотел, чтобы с ним что-то случилось, пока его родители о чем-то спорят в коридоре с соседями.

И поэтому он выгибал спину и шипел. А тьма все надвигалась на него, надвигалась, а потом вдруг заговорила. Не так, как говорили его хозяева и другие люди – он не слышал ее голос ушами, но откуда-то знал, что она пытается ему сказать.

- Уйди с дороги, кот, - велел ему этот иссиня-черный сгусток. – Я не к тебе, не мешай мне.

Фышш как можно шире открыл свою зубастую пасть и рявкнул на него. Ему всегда казалось, что такие его вопли звучат угрожающе, еще страшнее, чем шипение, хотя хозяйка с хозяином и их гости почему-то смеялись, когда их слышали.

Тьма, правда, смеяться не стала.

- Отойди, - повторила она и колыхнулась в сторону кроватки. – Мне нужно его забрать. Да, он совсем маленький, но иногда такое случается.

- Нельзя его забирать! – завыл Фышш. – Не смей его трогать!

- Еще мне какая-то малявка будет указывать! – черный сгусток начал пульсировать, то увеличиваясь в размерах, то уменьшаясь. – Пшел с дороги!

Этого ему говорить не следовало. Фышш был слишком упрямым и теперь просто не мог подчиниться, не мог не настоять на своем. Он и к хозяевам своим попал, благодаря упрямству – шел за ними по улице, мяукая, не отставал, не убегал, когда они пытались его прогнать, говоря, что не могут его взять, и кивая на коляску с ребенком. Так и добежал до их подъезда, забежал вместе с ними в лифт, а потом в их квартиру.

- Не отойду! – зафыркал он и выпустил когти. – Не трогай его!

- Мне все равно надо кого-то забрать, - равнодушно отозвалась тьма. – Не пустишь меня к нему – заберу тебя.

- Забирай! – тут же огрызнулся Фышш. Нет, ему совсем не хотелось никуда уходить из этой милой и доброй к нему семьи – и уж тем более уходить вместе с этим страшным и непонятным опасным черным пятном. Но желание настоять на своем – хотя бы так – не дало ему остановиться.

- Ты правда этого хочешь? – спросила темнота. – И совсем не боишься?

- Пффф! Я ничего не боюсь! – обиделся Фышш.

- Ну, как знаешь… - черный сгусток заколыхался, потянулся к нему, и Фышш снова распушился и зашипел, припадая к полу, но не убежал и позволил тьме коснуться его мягкой черно-белой шкурки…

Во второй раз Фышш открыл глаза в уже знакомом ему подвале, из которого в свое время вылез, побежав за своими будущими хозяевами, катившими детскую коляску. Он снова был совсем маленьким и беспомощным, рядом с ним снова была теплая ласковая мать и несколько братьев и сестер… Только это была другая мать и другие братья и сестры – не черно-белые, а серые с полосками. Да и подвал как будто бы немного изменился – раньше в нем валялись горы мусора и сломанных деревянных ящиков, а теперь было чисто. И лежало все его семейство не на холодном полу, а в «гнезде» из каких-то мягких тряпок, и рядом стояло блюдце с остатками молока.

- Бабушка! – услышал вдруг Фышш чей-то громкий голос, и над ним наклонилось детское лицо с огромными хлопающими глазами. – Бабушка, у них глазки открылись! Я вот этого хочу взять, с голубыми глазками – как у того котенка, который у нас раньше был, про которого мама рассказывала! Ты мне обещала, что можно будет одного взять!

Через пару месяцев Фышш, которого, как и в прошлый раз, люди назвали Мурзиком, переселился в ту же самую квартиру к уже знакомым ему хозяевам и их соседям. Только с ними теперь жила еще старая хозяйка, а их детеныш Миша стал старше и ни минуты не сидел на месте. Он залезал во все шкафы и тумбочки, доставал оттуда разные вещи и играл с ними, старательно подражая взрослым, за что ему нередко доставалось и от родителей, и от бабушки, и от соседей. Но его это не останавливало – он был таким же упрямым, как и Фышш, за что Фышш очень его уважал и даже прощал юному хозяину дерганья за хвост и попытки нарядить его в отобранное у соседской девочки кукольное платье.

Когда Миша научился отпирать секретер, достал оттуда бабушкину шкатулку с лекарствами и снова стал изображать взрослого, Фышш сидел на шкафу, куда сын хозяев пока еще не мог забраться. Котенок забеспокоился, только когда внизу стало как-то подозрительно тихо. Он подошел к краю шкафа – и увидел уже знакомое клубящееся черное облако, приближающее к неподвижно лежащему на полу Мише.

Через мгновение Фышш уже летел со шкафа вниз, распушив хвост и готовясь шипеть и завывать.

- Опять ты? – зазвучали у него в голове слова черного сгустка. – Ну-ка брысь, теперь его точно надо забрать. Будет его родным урок – нечего оставлять пятилетку без присмотра.

- Но он-то не виноват, что за ним не уследили! – взвыл Фышш. – И если он выживет, они все равно усвоят урок – уж наверное, больше его одного не оставят!

- Не пытайся понять то, чего тебе понять вообще не дано, - возразило облако и придвинулось к Мише еще на полшага.

Фышш привстал на задние лапы и вытянул вперед передние с выпущенными когтями:

- Тебе же все равно, кого забирать? Возьми меня, как в прошлый раз!

- Почему ты его защищаешь? Мало он тебя за хвост таскает!

- Эта семья забрала меня к себе с улицы! Два раза! Шшшшшшшшш!

- Ладно, ты сам этого захотел… - и снова Фышш напрягся, видя, как к нему тянется отросток черного облака.

В третий раз родители Миши взяли его к себе, когда сам Миша был в пионерском лагере, и назвали Рыжиком. Миша, вернувшийся домой в конце лета, был восторге, увидев нового питомца, и заявил, что он «очень похож на Мурзика, только рыжий, а не серый, и глаза у него зеленые». За хвост он Фышша больше не дергал – правда, и играл с ним редко. Его больше интересовали игры во дворе со школьными приятелями, и вскоре после возвращения из лагеря он, разговаривая с одним своим другом по телефону, пообещал показать ему «что-то интересненькое», после чего достал из своего ящика в письменном столе горсть каких-то мелких металлических предметов, пересыпал их в карман куртки, добавил к ним какую-то более крупную овальную металлическую штуковину и убежал на улицу.

Фышша из квартиры не выпускали, но на этот раз он сумел незаметно выскользнуть на лестницу за младшим хозяином и побежать за ним, держась достаточно далеко, чтобы тот его не заметил. Мишу во дворе уже ждали трое одноклассников, и они все вместе двинулись сначала в соседний двор, а оттуда – на пустырь, где хозяин Фышша продемонстрировал друзьям свое сокровище.

- Это самые настоящие патроны, там, в Сестрорецке, есть песчаная гора, где можно слегка копнуть – и тут же на них наткнешься, - объяснил он. – Но они уже взорвавшиеся, видите? А вот это – граната! Самая настоящая и – целая!

Дальше все четверо мальчишек стали собирать по всему пустырю ветки, сломанные ящики и другой деревянный мусор, а потом развели из этих деревяшек костер. Фышш наблюдал за всем этим из росших неподалеку кустов, пытаясь понять, зачем они все это делают. Потом ему стало скучно и он начал задремывать – а потом вдруг услышал такой страшный грохот, что подпрыгнул на месте и бросился прочь с пустыря. Но пробежав несколько метров, остановился и поскакал назад – потому что увидел краем глаза летящее в сторону костра и что-то кричащих мальчишек все то же черное облако, которое видел уже дважды.

Когда Фышш примчался к костру, там был только Миша, корчащийся на земле в окровавленной школьной форме и стонущий, и один из его друзей, суетящийся рядом и бормочущий, что «Пашка с Серым сейчас кого-нибудь приведут». А еще там был черный сгусток – и Фышш уже привычным движением прыгнул между ним и Мишей, выгнулся дугой и зашипел.

- Если ты за ним – возьми меня!

- Кого ты спасаешь? – отозвалось облако. – Он сам виноват – не слушался взрослых, притащил в город гранату, взорвал ее… Он должен получить по заслугам!

- Если все, кто не слушается, будут умирать, кто останется? – замяукал в ответ Фышш. – Глупые маменькины сынки, которые из дома одни выйти боятся?

- Как знаешь…

Когда Фышш встретился с черным облаком в четвертый раз, это было зимним вечером, на автобусной остановке. Фышш был теперь белоснежным котом с изумрудно-зелеными глазами, и люди дали ему кличку Снежок, и когда он, заскучав по постоянно поздно возвращающемуся домой из института хозяину, побежал встречать его на остановку, его было почти не видно на фоне снега.

Он увидел, как Миша вышел из автобуса, направился было к дому – но вдруг бросился в сторону, за угол другого здания, откуда послышались чьи-то крики. Кричала, как оказалось, женщина, которую лупил какой-то пьяный тип. Миша бы справился с этим типом, если бы женщина, оказавшаяся его женой, не встала на сторону мужа и не помогла ему сбить своего защитника с ног, после чего принялась бить его едва ли не яростнее, чем ее уже выпустивший пар и немного успокоившийся супруг.

Диалог Фышша с шевелящейся тьмой был коротким.

- Он сделал глупость – в его возрасте уже пора понимать, что женщина всегда будет заступаться за своего мужчину, а тот, кто вообразил себя ее спасателем, окажется виноватым. Брысь с дороги, упрямый кот!

- Если все будут так рассуждать, никто никого не будет защищать! Фыррррррр! Шшшшшш! Он молодой совсем, у него еще вся жизнь впереди – меня забирай!

- Ну, если ты настаиваешь…

Пятая встреча с клубящейся чернотой была в больнице, куда Фышша – толстого кота сиамской расцветки по кличке Маркиз – мать Михаила принесла в застегивающейся на молнию сумке. Михаил очень просил ее дать ему попрощаться с его любимцем, а врачи сделали вид, что ничего не заметили – никто не хотел запрещать умирающему эту последнюю радость.

Михаил с трудом смог погладить Фышша залитой в гипс и обмороженной рукой, а потом закрыл глаза и сказал, что немного поспит. Его мать долго беззвучно плакала, сидя рядом, а потом вышла умыться, застегнув молнию на сумке почти полностью и оставив только небольшое отверстие. Вылезти из сумки Фышш не мог – но голову высунул и на окружившее кровать черное облако зашипел что было силы.

- Опять? – впервые слова клубящейся тьмы звучали не совсем равнодушно, в ее тоне появилось что-то вроде удивления. – И надоел же ты мне, наглая ты кошачья морда! Твой любимчик – дурак. Никто его силой в горы не тащил, мало ему обычных опасностей, он себе специально еще одно приключение нашел! Остренького ему захотелось – ну вот, пусть получает остренькое! И не занимает чужую койку в больнице!

- И чью же это койку он занимает?! – зарычал по-тигриному Фышш. – Своего соседа-алкоголика, который в горы не лазает, но которого все жалеют, бедненького? Или братков, которые друг друга в перестрелках мочат?

- И что, мне опять тебя забирать вместо него?

- Именно. У меня еще четыре жизни осталось, а у него одна.

- Ну ты сам напросился!

В шестой раз Фышш – огромный серый ком шерсти по кличке Дымок – снова спорил с черной тьмой у Михаила дома. Его старших хозяев уже не было в живых, а из соседей осталась только одна старушка, в тот вечер уехавшая в гости к родственникам. Михаил был дома один, и Фышш еще утром почувствовал, что с ним что-то не так. Хозяин не пошел на работу, хотя был будний день – вместо этого он сходил в магазин, принес оттуда большой кусок нежнейшей вырезки и, покромсав ее небольшими кусочками, вывалил их в миску Фышша.

Кот удивленно посмотрел на него своими огромными глазами – в этой жизни янтарно-желтыми – и Михаил погладил его по голове.

- Ешь, ешь, это все тебе, - прошептал он. – И прости меня. О тебе Надежда Игоревна позаботится, - он махнул рукой в сторону соседкиной двери. – Она, конечно, та еще старая карга, но тебя любит…

После Михаил вернулся в свою комнату и стал что-то писать. Несколько раз он вырывал из блокнота исписанный лист, комкал его и сжигал в пепельнице, но в конце концов, перечитав очередную записку, кивнул и оставил ее на столе. А потом встал и решительным шагом направился в ванную.

Фышш побежал было за ним, но Михаил запер дверь, и коту осталось только слушать, как внутри шумит льющаяся из крана вода. Он стал орать и царапать дверь когтями, но хозяин то ли не слышал его, то ли не обращал на его крики внимания. Тогда Фышш улегся рядом с ванной комнатой и приготовился ждать – он не сомневался, что перед ним вот-вот заклубится уже много раз виденная им чернота.

Долго ждать не пришлось.

На этот раз Фышш не стал ни шипеть, ни выгибаться: он просто сел перед дверью и уставился на черный сгусток в упор своими желтыми глазами.

- Неужели и теперь его будешь жалеть? – чернота явно была удивлена, хотя и пыталась это скрыть. – Он сам так решил, он не хочет больше жить – оставь уже его в покое!

- Не оставлю, - фыркнул в ответ кот. – Мало ли чего он там не хочет! Я слишком много жизней на него потратил, чтобы теперь так просто его отпустить.

- Ты эгоист, как все кошки. Но если даже я его сейчас не заберу, он все равно будет всю жизнь мучиться и винить себя, - попыталось переубедить его черное облако. – Будет думать, что мог догадаться, что та дура в него влюблена, и успеть вытащить ее из петли. Может, потом еще раз попробует за ней отправиться – и уж тогда ты меня точно не прогонишь.

- Прогоню. И сейчас, и в следующий раз, - заявил Фышш и вытянулся перед дверью, всем своим видом давая облаку понять, что он не сдвинется с места. – А он не дурак – поймет, в конце концов, что ни в чем не виноват.

- А ведь я могу тебя не слушать и прямо сейчас пройти сквозь дверь…

- Не сможешь – у тебя уже в привычку вошло во всем мне потакать…

- Что ж, тут ты прав – мне интересно, на сколько еще жизней хватит этой твоей дурацкой верности… Пошли…

В седьмой раз диалога с черным сгустком не было. Фышш – почти такой же непроницаемо-черный с золотистыми глазами – выбрался из переноски, а потом из лежащей на боку машины, перепрыгнул через окровавленные осколки стекла и завыл своим фирменным кошачьим воем, который в этой его жизни заставлял в ужасе разбегаться других котов и на который так же резво сбегались к нему кошки.

- Это просто случайность, просто несчастный случай, дорога скользкая! Тут он вообще ни в чем не виноват, и у него только начала личная жизнь налаживаться! Мы к его новой подружке ехали, он ей предложение делать собирался, меня в качестве моральной поддержки с собой взял! И я его поддержу!!!

Черное облако некоторое время возмущенно пульсировало перед котом, а потом молча окутало его со всех сторон.

Михаил Леонидович долго гладил лежащего у него на одеяле Фышша – здоровенного старого кота редкой для самца трехцветной масти.

- И я еще не хотел тебя брать! – вздыхал он. – Боялся, что ты тоже рано меня покинешь, как все остальные мои коты, не хотел еще раз это переживать… А еще боялся, что сам помру и тебя оставлю – со мной же всю жизнь что-то случается, сколько раз чудом выкарабкивался… Ты уж прости меня, Халк… Мне недолго осталось, но ты не бойся, внуки тебя обожают…

Фышш скосил на хозяина хитрые оранжевые глаза и стал мурлыкать еще громче.

- Недолго ему осталось… - тихо ворчал он на своем кошачьем языке. – Щасс, размечтался! Лечиться он не хочет, чтобы деткам с внуками обузой не быть, ха! Нет уж, у меня еще одна жизнь в запасе – и прожить я ее хочу с тобой, старым дураком. Поздно мне уже привычки менять!

Михаил Леонидович закрыл глаза, его пальцы, перебиравшие густую трехцветную шерсть, больше не двигались.

- Значит, так, - сказал Фышш черной тьме, развалившись на спине и свесив голову с края кровати. – В девятой жизни я желаю быть мейнкуном и попасть к этому хозяину сразу от заводчиков – надоело мне в детстве по подвалам шляться и блох кормить. Окраску хочу белую с черными пятнами – как в первой жизни, глаза чтоб были голубыми, а усы – черными. Все ясно?

0
00:05
181
Анна Неделина №3

Достойные внимания