Ольга Силаева

Грехи и Добродетели

Грехи и Добродетели
Работа №10

Тихий октябрьский вечер. Холодный ветер, срываясь на плотные порывы, разогнал по кирпичным многоэтажкам жителей скромного городка, который не претендовал на известность и почтение. Но стоило ему открыть глаза, как занималось противостояние, настолько же явное, насколько незаметное. Одинокие уличные фонари отпугивали жидкую, сумеречную тьму, а поддержкой выступали множественные залпы зарева из окон, которые закончат свою борьбу, когда их хозяева, незаинтересованные в битве с природной нечистью, заставят светила погасить сопротивление в их ярких сердцах.

Мимо этих потухших окон проходил парень в протёртой на холке чёрной, дерматиновой куртке; штанины серых джинсов неуверенно сменяли друг друга. Одежда болталась и развевалась, будто человек шёл и, незаметно для себя, усох раза в два. Первый встреченный фонарь показал, что из тёмно-синего капюшона кофты торчат чёрные рожки, острые кончики которых напоминали лезвия восточных кинжалов. Парень остановился, не дойдя до края жёлтого круга, очерченного светом, и резко обернулся. Густая тень скрыла большую часть лица кроме красного подбородка с треугольником чёрной бородки под губой. Улицы по-прежнему были пусты.

Рогатый добрался до кирпичного здания. Перед входом разрозненными кучками стояли юноши и девушки; у их ртов не мелькали хорошо заметные во мраке огоньки сигарет – верные спутники ожидания. Но иногда загорались зелёные полоски пейджеров. На фасаде не было ни ярких огней, ни вывесок, даже мусорки у парадной двери, потому что это был спортивный зал, который находился в школьном дворе на приличном расстоянии от основного здания. Вход перегородил широкоплечий мужчина в спортивном костюме, а девчонки косились на его широко расставленные ноги и хихикали. Парень в капюшоне не приближался к толпе, а держался в тени тусклого уличного освещения, ожидая, когда можно будет зайти в помещение, естественно, самым последним.

Он мог различить среди собравшихся разнообразные обличия: остроконечные ведьмины колпаки, цилиндры с пляшущими в хороводе скелетами, макияж «Мексиканская маска черепа»; медицинские халаты, перепачканные красными пятнами; полосатые и белые чулки на тонких ножках; девичье личико с приклеенной молнией, которая расходилась от носа до шеи, обнажая багровую кожу. Всё это многообразие оживлённо общалось, а образы лучились: буйством красок и черноты, красотой и гротеском, старанием и небрежностью.

Бросались в глаза шесть человек в одинаковых черных монаших балахонах, подолы которых касались земли. Эта банда стояла в своём обособленном кругу. Они активно что-то обсуждали, покачивая широкими остроконечными капюшонами и жестикулируя в рукавах, которые были раза в два длиннее рук.

– Ещё не началось? – за спиной прозвенел тонкий женский голосок, который заставил мышцы плеч содрогнуться.

Парень медленно обернулся и сделал шаг в сторону, чтобы крохи света попали на незнакомку со знакомым голосом. Над русым каре застыло золотое кольцо с блёстками, круглые очки в тонкой позолоченной оправе отражали свет, перекрывая глаза, а лёгкую полноту обтягивало миленькое белое платьице, пёстрый вафельный подол которого прикрывал колени.

Девушка широко улыбнулась и сказала:

– Похоже, рай и ад сегодня встретились. Тоже один тут?

Красный подбородок зашевелил губами как рыба и, заикаясь, наконец, сказал:

– П-привет.

– А, прости. Где мои манеры? – ангелочек топнул пухленькой ножкой в белой балетке. – Привет, ммм, Ян, верно?

Парень смотрел в сторону, больше не поднимая на неё глаз. Он ссутулился, сжался.

– Д-да, а ты Инга. Ты ведь туда пойдешь, да? – Ян тряхнул рукой в сторону здания.

Слова давались очень тяжело, горло и череп сжимали незримые ладони осознания, что сейчас он общается с той самой девушкой.

– Заходят, пошли быстрее! – Инга схватила парня за руку и потянула за собой.

«О, нет!» – проплыла мысль в голове у Яна, который на ходу придерживал капюшон.

Инга перестала тащить Яна, когда они приблизились к толпе, которая пыталась поскорее протиснуться в зал, но было одно но. Мужчина, который стоял несколько мгновений назад с широко расставленными ногами перед входом, досматривал сумки и проверял, не прячут ли детишки что-то в рукавах, в подоле или под плащом – всё, естественно, в рамках приличия. Ян вертел головой из стороны в сторону: кого-то безуспешно высматривал. Когда очередь дошла до нашей небесно-подземной парочки, мужчина, глядя на пёструю юбку Инги, прижал крепкие ладони к бёдрам, будто искал в своих задних и передних карманах ключи или кошелёк, а затем бросил:

– Повторяй.

Инга на секунду наклонила на бок голову и с игривой улыбкой потянулась к штанам мужчины. По его лицу было понятно, что шутку он понял и сказал:

– Да себе, себе.

– А! Вот оно что, – Инга принялась энергично бить по своей пачке.

На лице Яна блеснула лёгкая улыбка; за этим действом он наблюдал с опущенной головой и слегка согнутыми коленями, хотя из-за его торчащих рогов такой приём не поможет затеряться.

– Ладно, вы оба проходите.

Внутри царили приглушённая слабым светом темнота и гул голосов, которые отражались от высоких потолков и стен зала. В помещении не было ничего кроме толпы и сцены в центре. На этом импровизированном постаменте разминались и настраивали свои инструменты музыканты из школьной рок группы. Помещёнию шла темнота вперемешку со слабым светом, который отражался от старой краски на паркете, бликами ложился на ровные стены и не трогал потолочные блоки; они только местами соприкасались с крышей, при этом в зазор мог поместиться целый человек.

Когда все зашли в зал, включили лёгкую танцевальную музыку. Ян скинул капюшон, его лицо и шея, ожидаемо, были ярко-красными, а рога росли из подножья вздувшегося как после ожога щербатого лба.

Инга продолжала держать Яна за руку, и тут он почувствовал, как его ладонь начала активно потеть. Стыд прошёлся по груди, как лезвие ножа по кожаному ремню. Ладонь вмиг опустела, когда парень заметил знакомых из кружка по рисованию. Инга поскакала к ним, размахивая руками и болтая туловищем в такт. Ян стоял на месте и смотрел ей в след, но его взгляд опускался на пол. Сердце делало большую паузу между тяжёлыми ударами, а горло сдавила горечь. Звуки музыки смешивались с гулом толпы. Яна вполне устраивал вид сжатых кулаков и носков ботинок с пляшущими бликами. Он крепко зажмурился и почувствовал, как кто-то без особых усилий давит на кончик его носа, заставляя поднять голову. Ян перестал дышать. Прикосновение шершавой кожи уронили на него мысль: «Они меня нашли». Ян боялся открывать глаза. Шершавая кожа, подняв его лицо, осталась на кончике носа. Веки, подрагивая, всё-таки открылись.

– Ты без меня жить не можешь?

Перед ним было личико Инги. Она широко улыбалась, приподняв уголками губ свои воздушные щёчки.

– Ах, не уходи надолго, иначе тебя обвинят в непреднамеренном убийстве, – Ян начал смеяться, отведя взгляд в сторону.

Инга обхватила его плечо ладошкой, если она сожмёт посильнее, её указательный и большой пальцы вот-вот коснуться ногтей друг друга.

– Пошли! – протянул тонкий голосок Инги. – Там же все наши.

Инге было сложно сдвинуть его с места, но всё-таки он сделал первый шаг.

Трое старшеклассников, которые больше напоминали детей, наблюдали широко раскрытыми глазами на приближающегося демона под ручку с ангелом. Яна начало слегка подёргивать, он протянул руку единственному парню из троицы, не дойдя до него и пары шагов. Пират в жилетке и полосатых чулках, с повязкой на глазу поверх очков преодолел недостающее расстояние и пожал руку с дружелюбной улыбкой.

– Ты где такую маску нашёл? Она будто из лица растёт, – очкарик качал головой из стороны в сторону, разглядывая рога.

– Да это типа пластический грим, желатиновая кожа поверх обычной кожи.

– А рога тоже из него? – пират потянулся к заострённым кончикам.

Ян вдавил голову в плечи и поднял руки.

– Не надо, если их оторвать, назад уже не приклеишь.

Подошли две близняшки в небесно-голубых сарафанах с подолом чуть ниже колен и белых гольфах, которые покрывали тонкие икры, спрятав свои носочки в чёрных балетках с ремешком, – человек несведущий в массовой культуре не заметит в этих образах ничего необычного или зловещего.

– Ян, Инга, вы что сговорились? – спросила девочка слева, а вторая подхватила: – В классе ни разу не болтали… Хотя нет, Ян иногда поглядывал на Ингу из-за мольберта, – две сестрички переглянулись и ехидно улыбнулись.

Ян захотел на этом же месте сжаться в одну точку и с треском исчезнуть.

– Сейчас я вам покажу, что ангелы не такие уж и святоши! – Инга, подняв руки вверх как медведь, театрально изобразила кошмарный голос и принялась щекотать девчонок. Они вырывались и хохотали, а она настигала их и принималась за места, которые ещё не устали от щекотки.

Чёрт и пират улыбались и напоминали отцов, которые наблюдают, как резвятся их дети. На неприлично близком расстоянии перед парнями прошёл один из тех шести балахонов и остановился напротив Яна. Озорные вспышки бегали по чёрной ткани, но им не удавалось явить даже тени от подбородка или носа незнакомца, чьё лицо было покрыто массивным капюшоном. На лицах парней потухли улыбки. Капюшон начал не спеша поворачиваться, слишком медленно для подвижной человеческой шеи, будто вращались тяжёлые жернова, на которые поставили голову. Ян чувствовал, как всё от макушки до шеи задеревенело, дышать было тяжело. На него смотрел неровный треугольник бездны, которая поглощала самый яркий и свободолюбивый свет, а он смотрел на неё. Капюшон кивнул и продолжил свой путь. Как только незнакомец отошёл, у Яна закружилась голова, к горлу подступила тошнота, а картинка поплыла перед глазами. Последнее, что он видел – белый ангел, который резвился с двумя близняшками в небесно-голубых платьях.

Ян видел только тьму и ощущал только пустоту. Блики не проникали сквозь веки, потому что он в тот момент смотрел мозгом, который закрыл все его чувства и сознание в плотной скорлупе. Всё его существо прибывало нигде, будто во сне без сновидений и мира вокруг недвижимого тела. Кончик носа почувствовал знакомую шершавую кожу. В чувства пришли ступни, – Ян понял, что всё ещё стоит на прежнем месте, – ощущения катились вверх волной, танцевальная музыка из полной тишины до полноценных звуков расширялась в его ушах. Он не хотел открывать глаза, дышать, а просто сосредоточился на нежном подъёме его головы той самой ручкой.

Когда подъём достиг своего пика, а рука остановилась, Ян с упоением вдохнул аромат, который плыл из носа сразу в сердце, – запах сигарет. Глаза разорвали тьму. На него смотрело лицо его сверстника, оно было серьёзным: так смотрят на крупного должника, которого встречают после многих лет поисков. Он погладил ладонью свои короткие светлые волосы, а костяшками другой хлестанул Яна между ног. Красноликий схватился за пах и согнулся пополам.

– Ну, ты, дрыщ, и даёшь! Чуть мне руки лизать не начал, – Ян почувствовал, как в его ухо летят капельки и бьют потоки тёплого воздуха. – Думал, что я твой пухлый ангелок?

Ян толкнул парня, сбив его с ног, и побежал к выходу, расталкивая редкую толпу. Танцевальная музыка в мгновение стихла. Через пару рывков, он услышал твёрдый шелест спортивного костюма, который пробивался через зарождающееся вступительное соло скрипучей электрогитары. Аркан сдавил шею Яна. Вмешались глухие удары барабанов. Живот прошило онемение, беспощадно переходящее в боль, тошноту и удушье. Рок группа наращивала темп, а ликующая толпа была поглощена происходящим на сцене. Кулак смял кожу под глазом. Ян опять провалился в неосмысленную тьму.

Парень без костюма и грима, не выпуская чёрта из удавки, схватился за чёрный острый рог и рванул его; голова Яна дёрнулась, но рог остался на месте. Коротко стриженный почувствовал, как он растёт и твердеет, будто у него в ладони обточенный камень становится куском металла. Хулиган отдёрнул руки, попятился и упал, но продолжил глядеть на согнутого пополам дьявола. На ладонях и синем костюме обидчика не было ни красных, ни чёрных пятен приставучей гуаши. Ян начал выпрямляться. Парень лёжа ёрзал по полу на обессиленных от страха локтях и пятках.

Рога Яна стали в три раза длиннее и в сотни раз твёрже и острее, красное лицо растянули плотные изгибы, которые напоминали костные наросты, что вот-вот прорвут кожу. Нарисованная бородка под губой теперь свисала конским хвостом до середины груди. Ян осматривал гладкую красную кожу своих рук, сети вздувшихся вен и чёрные когти. Он бросил острый взгляд на обидчика и свет в помещении, по загадочному совпадению, тоже изменился.

Слабый белый свет прожекторов сменился на ярко-красный под энергичное соло барабанов и бас-гитары. Публика встретила такую стильную перемену бурной овацией. Старому спортивному залу очень шел алый вперемешку с тёмным, будто шоколадное мороженное в вишнёвом сиропе пролили на стены, пол и всех присутствующих. Парни и девчонки резвились, смеялись, скакали, махали руками из стороны в сторону, пока чёрные балахоны растягивались по залу, став пятью концами звезды. Фигуры стояли неподвижно, их руки были опущены, даже ткань длинных подолов и капюшонов оставалась спокойной, не обращая внимание на воздушные потоки, которые вокруг создавала беснующаяся толпа. Учтивый шестой балахон размеренным шагом, обходя людей, направлялся к сцене.

Солист тянул припев под аккомпанемент гитар и барабанов, когда до него дошло, что его долгий и мелодичный вопль больше не разносится по всему залу, а слышен только первым рядам. Барабанщик отбивал ритм заглохшим гитарам. Амбициозный дуэт продолжил свои партии, пока гитаристы искали источник неполадок. Толпа затихла, ребята переглядывались, кто-то пожимал плечами и разводил руками; находились и те, кто расплывался в улыбке из-за чужой неудачи. Поиски закончились, не успев начаться: вокруг сцены лежали провода, ровно разрезанные по одной линии. Кончики чёрных трубок пузырились, местами мелькали искры. Гитаристы переглянулись, на их бледных лицах, будто отлитых по единому шаблону, по щекам и губам спазмами бегало чувство страха. Барабанщик и солист затихли, не допев половину куплета.

На сцене стояла фигура в чёрном балахоне, протягивая просящую ладонь. Солист напряг каждую мышцу в теле, продолжая сжимать микрофон у подбородка; его рот был приоткрыт, казалось, из него сейчас начнут капать слюни, широко раскрытые глаза держали форму неровного круга, глядя на незнакомца. Толпа застыла безжизненными статуями подобно Терракотовой армии. Незнакомец в балахоне спокойным движением вырвал микрофон из рук солиста и повернулся к публике. Опущенный капюшон, который обнажил совершенно безволосую голову мужчины, прятал под собой кожу, усыпанную сочащимися кровью ссадинами и гематомами. Лицо и шею расчертили горизонтальные и вертикальные порезы, казалось, что в эти промежутки можно засунуть мизинец. Жуткое существо напоминало живое воплощение кубик-рубика, который хаотично прокрутили несколько раз: нос на месте левого уха, один глаз на лбу, другой вместо рта.

После долгой паузы и вальяжного осмотра толпы незнакомец поднёс микрофон к шее и, наконец, глубокий и твёрдый голос как у джазового певца, разнёсся громогласно по всему залу:

– Детишки, как всегда, невнимательны.

Свободная рука взметнулась в сторону входной двери, и стоящий ближе всех к ней единственный взрослый – мужчина в спортивном костюме, который проводил досмотр, – приподнялся над полом и метнулся движимый незримой силой в сторону входа. Его голову, спину, руки и ноги пригвоздило намертво к двери, по мышечным спазмам, выражению его лица и широко раскрытому рту было понятно, что он хочет орать во всю глотку из-за скрытых от глаз окружающих страданий, перемалывающих кости, кожу, мясо и сосуды в однородную массу. По полотну двери начали струиться чёрные капилляры корней, а тело мужчины ссыхалось с той же скоростью, с которой разрасталась эта паутина. В конце концов, дверь забаррикадировала тёмно-коричневая мумия, окружённая сетчатым узором переплетений толстых аспидно-чёрных веток. Девчонки и даже некоторые парни завизжали, толпа заревела и ринулась единым потоком к чёрному входу.

Тело монстра просто повернуло руку в сторону другой двери, и её перекрыл бедолага в шляпе и полосатой кофте. Он уже поворачивал дверную ручку – последнюю надежду на спасение. Его лицо с неумело наклеенными ожогами тряслось и вжималось внутрь. Те, что были поблизости, пытались отодрать тело, но оно упрямо продолжало свою трансформацию, не обращая внимания на потуги целой толпы. Голос чудовища расплылся громом:

– В клетке, зайчики! Примите свою судьбу, не нужно дрожать, – все повернулись к сцене, микрофон лежал на полу, а голос с прежней силой продолжил. – Ян, мальчик мой, подойди сюда.

Толпа перевела взгляд на парня, чей грим и до этого выглядел натурально, но теперь перед ними определённо стояло живое воплощение Люцифера, который в оцепенении смотрел на свои руки. А поодаль от него ногти испуганного хулигана в синем костюме вцепились в стенку, его грудь вздымалась от частого дыхания, а взгляд застыл на лезвиях чёрных рогов. Ян поднял голову на рубика и пошёл к нему. Его походка была вразвалку, широко раскрытые глаза смотрели в пол, а руки обессилено повисли. Чудовище молчало, пока Ян шёл к нему, но когда он вступил на первую ступеньку, то исполосованный сразу разразился тирадой:

– Я помню своё перерождение, так же как и ты, шёл потухший и смеренный к своей новой семье, чьей главой я стал. Все они, – чудовище обвело рукой зал, – стоят ниже меня и подчиняются мне, и не только они. Будешь слушаться меня и сможешь обрести силу и власть… не такую, конечно же, как у меня, но быть вторым номером среди миллиардов, тоже не плохо. Да?

Глаз на лбу сощурился. Лицо Яна охладело, из ярко красного стало розовым, он смотрел на два квадратика смятой кожи на месте глазниц и боялся о чём-либо подумать.

– Как ты смеешь молчать, пока я трачу на тебя свои драгоценные слова?! – изуродованный мужчина с размаха ткнул Яна в лоб бледным пальцем.

Ян пошатнулся и сразу почувствовал, как что-то тёплое и твёрдое ползает внутри его тела. Чувство стало ярче, будто черви вгрызались в землю, оставляя после себя перегной. Ян схватился за грудь и живот, свернулся эмбрионом на полу. Ему хотелось зажать каждый островок своего тела, чтобы черви перестали двигаться. Паразиты стали твёрдыми как арматура и такими же ребристыми. Ян завопил, ноги и руки колотили пол, а туловище выгнулось дугой.

Костюмированный народ наблюдал за мучениями Яна, и это в некоторой степени успокаивало, потому что их никто не трогает, и даже балахоны не обращают на них внимания. Большая часть людей стояла, боясь пошевелиться, кто-то прижимался лицом к стенке и вздрагивал от накатывающих волн истерики, остальные сидели, обняв колени и изредка покачиваясь.

– Поддайся гневу, возненавидь их, нас… всех! Это всё они виноваты, они наполнили тебя своей ненавистью. Тот парень, что избил тебя, что избивал тебя раньше, благодаря ему ты стал таким. Его гнев, ненависть к тебе сделали тебя монстром, – Ян издал только слабый клёкот и застыл в дуге. – Боль ползает и скребётся рёбрами о твои кости, я знаю её форму, ведь я создал её. Используй её, чтобы отомстить этому зазнавшемуся щенку. Я знаю, у тебя уже чешутся руки. Встань и отомсти! – монстр поднял свой длинный чёрный рукав вверх, обнажив жилистую, покрытую подтёками и синяками руку.

Ян в момент распластался на сцене, будто на него сверху упал груз. Грудь вздымалась и опускалась, а взгляд неосмысленно смотрел на тьму потолка. Ян прочесал носками пол и рванул в сторону хулигана, не успев толком стать на ноги. Нечеловеческий рокот низких и высоких голосов, выходящих из одной глотки новообращённого, резонировал на барабанных перепонках присутствующих. В глазах клубилась ненависть, сжигая остатки человечности, чёрные губы обнажили жемчужные клыки с паутинками густой слюны. Он бежал, раскинув руки как дикий зверь. Ян уже поравнялся с одним из пятерых чёрных балахонов, которые по-прежнему стояли неподвижно и изображали концы пятиконечной звезды.

– В задницу себе своих червей засунь! – прокричал Ян и снёс широким замахом чёрный капюшон.

Когти пиками торчали из балахона, сливаясь с ним. Ян на пару мгновений задержал свой испуганный взгляд на руках, как и тогда, после превращения. Чувства не могли его обмануть. Глаза видели фигуру человека, но ладонь врезалась в пустоту, прикрытую тканью. Ян повернулся, и его губы обмякли. На месте фигуры, свернувшись калачиком, спало нечто, напоминающее собаку. Торчащие кости обтягивала светло-коричневая кожа. Чудовище встало, потянулось, выгнув спинку на кошачий манер, и уставилось на Яна. Вместо лап оно клацало по паркету пятипалыми ладонями с длинными и тонкими когтями. На Яна смотрел пошатывающийся лошадиный череп, обтянутый кожей. Тело существа шаталось всё активнее, а веки смыкались. Адская собака рухнула на пол, распластав лапы, как узор от раздавленного помидора, и опять заснула.

Ян оглянулся на других балахонов, которые по-прежнему стояли неподвижно, и ринулся в сторону ужасающего животного. Только он занёс руку для удара когтями, как его лицо поймало мощный пинок. Тело Яна теперь обладало поразительной стойкостью – глаза даже не закрылись. Он увидел, что удар пришёл из пустоты, той самой, которую прошили его когти, сбив балахон. Ян приземлился на ноги, но инерция ещё полметра протащила его назад.

Ян бросил взгляд на лидера балахонов, который немного наклонил голову набок, его глаза насмехались над потугами парня.

По всему залу раздался щелчок пальцев, он был настолько громкий, что все заточённые в нём ребята рефлекторно схватились за уши. Капюшоны упали, обнажив гротескные лица и головы демонов. Кроме одного. Ближе всех к Яну стояла прекрасная девушка – точнее каждый парень видел её, а девушкам это существо представлялось парнем. У каждого был свой идеал красоты: светлые, тёмные, рыжие волосы; точёное или пухленькое лицо; глаза голубые, зелёные или карие – список можно продолжать до бесконечности. Чем дольше собравшиеся смотрели на эту особь, тем чаще становилось страстное дыхание, обжигающее горло; активнее билось сердце, сильнее зудели соски, а горячая кровь разжигала пожар ниже пупка.

У пирата в очках начали течь слюни, а руки принялись расстёгивать ремень, – он первым увидел незнакомку и ни на мгновение не отрывал от неё глаз. Предмет его желания перекрыла раздутая голова чудища. Оно напоминало человека цветом кожи и формой черепа, только челюсть от подбородка до двух неровных дырок на месте носа была чудовищно раздута, будто в рот напихали десяток апельсинов. Глаза и верх черепной коробки были крохотные и незаметные как у паука.

– Слюнки потекли? – говорил монстр, тяжело дыша, будто перешагнул все степени ожирения. – Как я тебя понимаю!

Существо широко улыбнулось, его зубы напоминали два ряда толстых зубьев экскаваторного ковша.

Ян разрабатывал план жестокой расправы над главарём и женщиной перед собой, когда услышал пронзительный крик девчонок и беспорядочный топот множества ног. Он обернулся; голова балахона напоминала спальный мешок с человеком внутри. Через звуки паники пробился хлопок смыкающейся челюсти и треск толстых сухих веток. Мешок-голова принял свою изначальную форму, как заполненный водой шарик, из которого слили всю жидкость. Ян опустил глаза; перед чудищем, как кирзовые сапоги, стояло две ноги в полосатых чулках. На месте колена белело два пятнышка костей, окружённых бликами красного света.

– Я не наелся, хочу ещё.

Выродок двинулся в сторону толпы, он подхватил обрубки и закинул их одним махом в распахнувшуюся пасть. Над багровой кожей Яна появилась красная дымка, а рот начал выдыхать густой пар. Одним рывком он достиг проглота и с животным рыком прыгнул на него, выставив вперёд когти. Монстр раскрыл свою пасть, сотворив последнюю посадочную площадку для парня.

Гигантский рот в мгновение пропал из поля зрения Яна, его будто выдернули тросом. Парень почувствовал, что он тоже остановился, застыл в горизонтальном положении над землёй. Что-то обвивало и сдавливало пояс всё сильнее. Тело Яна поднялось над землёй к перекрытиям потолка. Его держало гладкое, толстое, иссиня-чёрное щупальце, которое росло из существа не похожего на человека. Монстр напоминал ёлку, только вместо ветвей, покрытых иголками, из неё росли тентакли, разной длинны и толщины. Концы трепыхались, извивались и тянулись к перепуганным подросткам. Здоровяка в хоккейной маске и рваной куртке обвили за ноги, а он от страха обнял рядом стоящую ведьму с зелёным лицом; щупальца рванули обоих и после кульбита в воздухе хлестким замахом закинули в усеянную шипами пасть, которая была у основания извращённого вида ёлки. Ян увидел, как проглот внизу пытается выбраться из тесного захвата своего товарища.

– Они все мои, не разевай свою пасть на моё мясо! – бас демонической ёлки заполнил собой всё свободное пространство зала.

Монстр принялся хватать всех без разбора, но он не закидывал их в пасть, а просто обвивал тентаклями и держал над землёй. Когда в каждой щупальце было по жертве, чудище старалось захватить кого-нибудь в пустующие части – всё равно, что держать багет рукой согнутой в локте. Ян увидел, как между лианами плоти мелькает фигура размером с половину человека. Стоило ему коснуться щупальца, как оно отрубленное падало на землю. Ёлка беспорядочно махала своими отростками, вздрагивая всем телом, когда отрубали одного из них. Неизвестный мститель стал двигаться в сторону Яна, который кромсал когтями обвившее его с ног до подмышек щупальце. Все потуги были безуспешными: он будто гладил со скрипом надувной матрац. Существо вцепилось когтями в западню, в которой застрял Ян, и на ней же повисло. Оно напоминало карликовую, безволосую гориллу; от носа до подбородка гладко, множество ртов, рассыпанных в хаотическом порядке по телу. Его лицо пододвинулось ближе к глазам Яна, и каждый из ртов проскрипел своим собственным, противным голосом:

– Не позволю, чтобы всё удовольствие досталось только им.

Ян бросил свою лапу в морду чудовища, как кот, который защищается от собаки. Красная кровь брызнула из полосок ран и окропила руки парня. Другой раскрытой ладонью он так сильно ударил по макушке растерянную гориллу, что она сползла вниз и порезала мясистые путы, из которых вырвалась потоком фиолетовая кровь. Ян соскользнул вниз по образовавшемуся жёлобу.

Звонкий и короткий свист зазвенел, заскрёбся в ушах всех собравшихся. Лысая горилла упала с высоты трёх этажей на все четыре лапы и убежала в тёмный угол спортивного зала. Ян, уповая на прочность своего тела, решил приземлиться на бок, но он упал и потерял сознание – какая бы прочная не была скорлупа ореха, она не защитит от удара подвижную сердцевину.

Ян очнулся от глухого топота группы толстых каблуков. Он открыл глаза; картинка плыла, но стабильно приходила в норму. Его руки распластались по полу, одна перепачканная красной кровью, а другая фиолетовой. Пятна становились меньше, разрезались на отдельные соты и подобно воде в сливе сужались к центру, пока бесследно не исчезали. «Я – демон-губка?» – подумал Ян.

Парень оторвал глаза от рук, он был окружён пятью столбами чёрных балахонов. Ян, не поднимаясь на ноги, попятился назад, пока ладонь не упёрлась во что-то мокрое, липкое и вязкое, будто примял свежий фарш. Его шея со скрипом повернулась, на него смотрели закатившиеся глаза девушки, которая лежала, запрокинув голову, на горе обезглавленных, покалеченных, залитых кровью телах подростков. Влажные волосы брюнетки прилипли к лицу, а рот был широко раскрыт.

Это была одноклассница Яна – Юлия. Именно Юлия, и никак иначе, не Юля, Юлька, Джульетта и так далее, иначе она даже не обратит на вас и капли внимания. Умница, но не зануда, из богатой семьи, ответственная и яркая. У Яна как раз было одно яркое воспоминание о ней. Она внезапно начала с ним разговаривать, обсуждать темы, присущие гикам, а не первым красавицам класса, обнимала его за плечо, прижимаясь всё ближе и ближе. Ян чувствовал блаженство – чудовище обрело свою красавицу, – и лёгкую напряжённость из-за прижатой к его телу груди – до того момента незнакомое чувство. Однажды она положила перед ним листок бумаги и прошептала на ушко, что будет ждать его вечером.

Ян прибыл по адресу. Он стоял под фонарём посреди пустого тротуара. Возлюбленная опаздывала. Злоба переполняла его, потому что фантазия рисовала картины жестокого плана; для него это была глупая шутка, но Ян решил подождать ещё полчаса, когда услышал протяжный крик помощи Юлии. Парень рванул в переулок. Запланированная встреча состоялась, только там был третий лишний. Юлия ехидно улыбалась, на неё закинул лапу парень на десяток лет старше. Незнакомец напоминал сову, уставившись на Яна из-под сдвинутых бровей; слабое освещение переулка помимо лица разлучника очертило его внушительный торс– четыре Юлии могли сложиться в одного такого парня.

Юлия, вильнув бёдрами, показала Яну средний палец и застыла в этой позе. Взгляды парочки продолжали сверлить Яна, он не знал, что ему делать, что чувствовать. Мысли полностью совпадали с тем, что было перед глазами. Ян просто развернулся и ушёл.

На следующий день старался даже не смотреть на неё, не слушать и не приближаться, но она ещё добрых полгода была совсем рядышком – у него в голове, – пока её не убили. Вид трупа Юлии не подарил ему радости, которую получаешь от свершённого правосудия. Целый мир погас. Да, его сотворили неумелые руки, развратило окружение, поглотило высокомерие, но наказанием не должна была стать смерть.

Ян встал на ноги. За безжизненными телами он увидел выживших, которые жались к стенкам, дрожали и прятали лица. Среди них выделялись русые волосы, покрытые блестящим нимбом и милое личико в очках с каплями крови на линзах. Она одна не отвела взгляда. Девушка сидела на корточках и прижимала к себе двух близняшек в голубых платьях, чьи спины вздрагивали от непрекращающихся всхлипов.

Ян посмотрел на свои ладони, пятна человеческой крови становились всё меньше и меньше, когда он услышал ослабшие, мёртвые голоса юношей и девушек, которых когда-то знал:

– Отомсти за нас.

Ян повернулся. Шестое место посередине занял главарь, он один стоял с опущенным капюшоном среди своих приспешников, его рот переполз на лоб, нос торчал ноздрями вперёд из макушки, а глаза в районе носа внимательно разглядывали ладони Яна.

– Довольствуешься крохами? Так тебе ничего не достанется. Ты долго ещё будешь брыкаться?! Назад пути нет!

– Я собрал их мысли о тебе, – прогремел голос демона с щупальцами, – они ненавидели тебя. Вспомни, как они пинали тебя, плевались, ставили подножки, подшучивали, били, ябедничали! Каждый хоть раз сделал тебе больно, брат…

– А теперь благодаря нам их больше нет, – подхватил голос обжоры с отдышкой. – И кто после этого плохой? Мы избавили мир от скота, который отравлял жизнь нашего нового брата.

– Мы оставили парочку и даже одного особенного, – вступил томный, соблазнительный женский голосок. – Он избивал тебя при всех, а теперь трясётся среди этих нежных и сочных даров для твоей необузданный ярости, – она обвела нежной ручкой остатки некогда шумной толпы и продолжила с ненормальной страстью. – Пусть он лижет твои ботинки, пока ты развлекаешься с тем ангелочком! – было слышно, как ей мешают говорить слюни. – Мы знаем о твоих фантазиях, то, что ты хочешь с ней сделать – это прекрасно! Смелее! Делай всё, что хочешь! Спусти свою похоть и ярость с поводка!

– Пойми, что с нами, в-вуф, тебе можно всё, – прорезался и также быстро потух незнакомый, усталый голос.

Ян сжал кулаки так, что когти впились в ладони, а по красным костяшкам потекла кровь. Его грудь вздымалась, вокруг раскалённого тела плясал воздух, изо рта с каждым выдохом вылетали вверх клубы красного пара. Ян заметил, что балахон с правого края вздрагивает как от слабых разрядов тока, а из его капюшона что-то капает. Рогатый парень развернулся и увидел свет широко раскрытых глаз. У всех уцелевших ребят был один взгляд, наполненный надеждой и отчаянием. Ян ещё раз нашёл в толпе лица Инги, близняшек, хулигана в синем спортивном костюме и запомнил, где они находятся.

– Братья, помогите мне! – Ян, сохраняя яростный вид, побрёл к шестёрке, – Мне нужны когти, хочу насадить кого-нибудь на колья.

Из левой стороны полукруга вырвалось игривое женское хихиканье.

–Брат, – Ян указал на балахона, из капюшона которого продолжало капать, – подними свои руки вверх и выстави когти.

У капающего балахона начала часто колыхаться ткань рукавов.

– Не следует ему отказывать! – ответил с довольной улыбкой главарь. – Подними руки и выпусти когти в знак нашей победы. Он не осмелится нам навредить, – монстры от души рассмеялись. – Ведь он видел, что мы ему не по зубам! Сделай это!

Балахон взметнул руки вверх и обнажил толстые, волнистые когти. Они начали расти, как молодые побеги бамбука, и достигли размера достаточного для насаживания двух человек.

Ян рванул в сторону хулигана, раскидывая в стороны ошмётки слюней, поднял его над головой и побежал к балахону. Руки, ноги и тело парня в синем костюме обмякли. В нос Яна ударил резкий запах нечищеного сортира, а на макушку упало несколько капель, которые разожгли несвоевременную брезгливость. Парень сделал пару коротких скачков, как атлет с шестом, а на третьем взмыл под потолок. Глядя вниз, он примерился и подтолкнул бесчувственное тело выше, а сам оттолкнулся от воздуха как от земли, и со свистом летящего снаряда вмиг приземлился рядом с когтистым демоном.

Балахон задержал взгляд на Яне, который смотрел вверх, а затем и сам поднял голову. Демон примерялся, не хотел, чтобы жизненно важные органы пронзило в первую очередь. Но синий костюм приземлился в зазор бетонного блока, который поддерживал потолок. Над недоумевающим взглядом монстра что-то промелькнуло. Демон отскочил, а на полу пересеклись две толстые полоски красной крови, ноздри заполнил едкий запах разогретого, гнилого мяса. Взгляд вернулся к красноликому парню, который ухмылялся и держал, как две гигантские вилки, высушенные когтистые руки.

Ян пнул калеку из потустороннего мира и метнул как копья две демонические руки в ближайших, безликих балахонов. Его целью был неуязвимый монстр с щупальцами, но всё было в руках фортуны. Оставшиеся три демона скрылись во мраке зала, а безрукий бился в припадке посреди лужи крови, которая становилась всё шире. Первое копьё попало в голову балахона, из которого показались обмякшие щупальца. Ян подбежал к нему и схватился за ссохшееся предплечье как за рукоятку меча, и разрезал туловище напополам. Две половинки не успели разойтись, как из них вырвалась вверх струя фиолетовой крови, будто прорвало толстую водопроводную трубу. Этот душ залил всё от кончиков волос до стежков ниток на ботинках Яна. Единое фиолетовое полотно, которое отражало красный свет и напоминало магическую ауру, растрескалось на неровные кружки, которые исчезали внутри тела Яна, пока он расправлялся со второй жертвой, поражённой в живот.

– Мне не показалось, – прошептал горделивый главарь. – Необузданный греховный сосуд – Толпа! – продолжил он, захлёбываясь от своей радости. – Именно я нашёл его, всегда получаю больше, чем хочу!

Проклятое дитя сорвало капюшон, под которым была раздутая морда обжоры, изо рта водопадом струилась зелёная слизь. Ян крепче сжал рукоять-предплечье и прокрутился на месте как юла. Руки проглота упали на паркет с характерным чавканьем. Туловище подалось назад и из раны на животе, как содержимое выдавленного прыща, в Яна выстрелил поток зелёных помоев: человеческие останки вперемешку с илистой кровью существа. Ян почувствовал неуёмную жажду и голод, которые разбухали в животе и оплетали склизкими щупальцами его рёбра. Распухшая харя демона безжизненно смотрела в потолок, а порезанное тело подрагивало, безуспешно пытаясь вернуть себя к жизни. Ян заметно увеличился в размерах, – майка лохмотьями повисла на поясе – мышцы не просто вырисовывались на теле, это тело вырисовывалось под мышцами.

– Мало, я должен их всех перебить, – произнёс огрубевший голос Яна, – сожрать…больше!

Ян кинул взгляд на опустевшую лужу крови, в которой он оставил безрукого демона, от неё тянулась багровая дорожка к сваленным в кучу трупам. Рогатый заковылял к телам: его туловище было непропорционально больше ног. Карликовая горилла избавилась от балахона и пастью на груди отгрызала правую руку рослого паренька, а левой натягивала её за запястье. Новая конечность от кончиков пальцев до середины предплечья была человеческой, а ближе к рваной ране на локте копошились белые черви, которые перестраивали её в демоническую. Горилла, не выпуская клыков из плоти, подняла взгляд на вздымающуюся грудь Яна; глаза забегали, а губы на теле задрожали, когда рогатый демон поднял над ними свою когтистую лапу.

Три оставшихся балахона выплыли из темноты и встали полукругом недалеко от мускулистой спины Яна. Красное тело дёргалось и копошилось над животом многоротого примата, издавая чавкающие звуки.

– Мой план выполнить с точностью до мелочей, не мешкайте. Приступаем!

Один балахон побежал к Яну, а другой засеменил к стенке слева от него.

– Эй, ты! – крикнул женский голос.

Красное лицо принца тьмы с багровым пятном вокруг рта и непроглядно чёрными глазами, повернулось на зов. Стоило балахону приблизиться, как лапы схватили его за голову и ноги, а затем растянули как гармошку. Из-под разодранной ткани показалась нежная кожа точёной женской талии, которая расходилась лоскутами напополам. Резким движением демон разорвал демоницу на две части; на пол хлынули её внутренности, а мощную грудь рогатого верзилы окропила розовая кровь. Он разжал ладони и хотел уже продолжить трапезу, но почувствовал на лице и плечах падающие капли, как от начинающегося дождя.

Демонические глаза ориентировались в темноте, будто теперь они могли уловить, как от предметов вместо света отражается тьма. На потолке, прямо над Яном, стоял балахон, его подошвы были словно приклеены; только тело стало неестественно скрюченным, свёрнутым, сжатым как половая тряпка, которую усердно выжимали до последней капли. Фигура всё сильнее усыхала, а Ян всё больше покрывался оранжевой кровью.

У Яна подкосились ноги, и он упал на одно колено; чем больше на его теле появлялось красных пятен, тем сильнее он поддавался новым чувствам. Сердце билось чаще, ниже пупка раздувался огонь, но потушить его не было никакого желания: лень упала на спину неподъёмным грузом.

Порезанная голова главаря приближалась к существу, которое когда-то было Яном. Оно скалилось и рычало, встав в дикую стойку для мощного рывка. Противники бросились друг на друга, но у самого носа исполосованный взорвался как шарик, наполненный голубой краской.

Глаза закрылись, а когда открылись – перед Яном не было ничего кроме тягучей темноты, будто его поместили в стеклянный шар, плывущий в море грязи. Он не в спортивном зале, а в каком-то потустороннем измерении, оптической иллюзии, которая не имела ни пола, ни потолка и казалась бескрайней, но при этом была пустой.

– Я же сказал, что мы тебе не по зубам.

Глаза Яна задёргались, а сердце защемило.

Стоило красной коже и угольно-чёрным рогам высохнуть, как громила повернулся к скромным остаткам шумной тусовки школьников и окинул их мертвенно-белыми глазами. Окружающие дрожали и жались друг к другу, закрывали головы и глаза ладонями, но никто не издал ни единого писка – всё их стадо застыло в ожидании помилования или бойни. Взгляд остановился на Инге. Из пасти, усеянной частоколом жёлтых клыков, показался острый кончик розового языка, который выползал как змея из норки. Тело Яна теперь было в шесть раз больше; язык опустился до пояса этой громадины, он покачивался, а слюни струйками бежали по нему. Когти он спрятал и побрёл к ангелочку, окружённому близняшками в голубых сарафанах, которые покрепче прижались к нему.

– Не смейте! – надрывался Ян.

Всё пространство стеклянного шара заполнил вид из глаз демона; куда не посмотри везде эта картина, а веки предательски не смыкались. Глаза Инги полные решимости были всё ближе, когда все шесть голосов завопили, будто весь этот океан грязи заставил содрогаться само мироздание:

– Твоя судьба – стать сосудом для миллиардов наших братьев! Мы разрешаем забрать и эти души невинных и ненавистных тебе людей. Давай, покарай со всей яростью виновных, а невинных придай греху!

Перед Яном выросла куча нетронутых тел павших ребят, Юлия тоже была среди них; их лица были румяные, но глаза помутнели, как у почивших рыб.

Язык демона начал активно извиваться, а пальцы хищно сгибались и разгибались.

– Нужно что-то придумать, но действовать в лоб нельзя, – сказала Инга, её голосок был твёрд, а глаза, прикрытые очками, бегали, жадно высматривая любую зацепку. – После всего сюра, который тут творился, оружие не должно быть банальным.

Раскрытая ладонь демона нависла над нимбом ангелочка, она готова схватить голову девушки, как клешня автомата мягкую игрушку. Но рука начала биться в судорогах.

Ян сжал каждую мышцу в своём худосочном теле, на котором проступили разбухшие вены, и напряг своё сознание, представляя, как он отдёргивает руку.

– Давайте сначала виновных, – сказал парень натужно, будто один тянет канат против целой толпы.

– Такую клубничку я бы тоже оставила напоследок, – ответил женский голос.

– Что это она одна говорит?! – прорезался голос лысой гориллы. – Мне нельзя что ли?! А, ну…живые позавидуют мёртвым.

Весь хор прервал его:

– Позже, раньше – конец один.

Демон затащил свою анаконду в пасть и побрёл в угол зала, в который забилась парочка парней. Один в комбинезоне тёмно-синего цвета, на лице белая маска душителя. Другой нарядился в поношенный пиджак, а из его висков торчали головки болтов. Они дрожали, роняя слюни и сопли на пол.

Инга поднялась, начала маячить перед недоумевающими глазами близняшек и, наконец, выдала:

– Итак, у шести монстров было что-то общее – их характер и поведение отличались. Обращаясь к Яну, они повторяли слова: ярость и брат. Включая Яна, их семь штук.

– Инга, ты что? – прорезался голос близняшки слева.

– Вернись, нам страшно. Не время сейчас умничать! – слабо слышно взмолилась правая.

Инга подбежала к близняшкам и, радостно визжа, обняла их:

– Ах, родители-святоши! Все они – грехи: гордыня, лень, похоть, чревоугодие, жадность, зависть и ярость. Значит, победят их добродетели: любовь, доброта, целомудрие…

– Насчёт целомудрия у вас с Яном всё в порядке, – перебила вернувшимся в строй голосом близняшка слева, а продолжила, дрожа всем телом, другая: Инга, что нам дадут эти слова? Не будем же мы их вырезать на теле этого верзилы?!

– Кровь! Нам нужна кровь людей, которые обладают добродетелями. С кровью они попали в Яна, кровь их и смоет.

Близняшки схватили ладони Инги.

– Ты самая добрая и правильная девочка, которую я знаю.

– Да и Ян тебе небезразличен.

Инга смутилась от таких откровений, но через мгновение поняла, что они с себя так снимают ответственность. Она отдёрнула руки и приказала:

– Быстро принесите мне два ремня!

Ошарашенные близняшки уставились на неё, а Инга жестом показала, чтобы они поднимались и поторапливались. Через пару минут Инга затягивала жгуты из ремней; стоило видеть лица двух парней, с которых посреди бойни стягивают ремни две близняшки.

Инга достала заколку из волос, закрыла глаза и, дрожа всем телом, сделала два глубоких надреза на ладонях. Раны начали саднить, а потом и невыносимо гореть, пока не онемели. Инга опустила руки и сложила ладони чашкой; она побежала к демону, который подносил к пасти паренька в комбинезоне как сочную куриную ножку.

– Яяяяяян!– прокричала Инга и, двигая только плечами, окатила глаза демона.

Красный верзила начал размахивать руками и запульнул Ингу на сцену, где она осталась лежать навзничь без сознания. Несостоявшаяся жертва выпала из лапы, которая принялась натирать глаза, а другая продолжила отмахиваться от невидимых врагов.

Яна опять окружила грязь, а вместе с ней неведенье, которое нагнетало в голову дурные мысли. От стучащего сердца тело клонило к земле, а в горле расцветал сухой комок.

Через пару минут демонический хор сказал:

– Вот и всё. Теперь ты остался один в зале.

– Неееееет! – Ян орал, надрывая горло.

Он упал на колени и принялся царапать пол под собой; его спина дёргалась от всхлипов, переходящих в завывания. Вдруг, на его плечо легко и изящно, как грациозная бабочка, легла нежная женская ладонь. Ян, ожидая очередной подвох, резко развернулся и скинул её. Незнакомка отпрянула, но продолжила смотреть в глаза, которые не верили в происходящее. Перед ним стоял полностью белый, безликий как фарфоровая фигурка, но до боли знакомый силуэт.

– Ян, ты отдал все силы, чтобы уничтожить зло. Каждое движение стремилось точно в цель. Но тебя одного оказалось мало, борьба не оставила места для важного, – женский силуэт опустился на колени и положил шершавые ладони на щёки парня. – Я принесла это с собой.

Ладони гладили его голову, шею и подбородок. Сердце успокоилось, мышцы расслабились. Ян почувствовал, что веки тяжелеют. Он опять погрузился во тьму, подался вперёд и слился в поцелуе с нежными лепестками губ незнакомки со знакомым голосом.

Когда он открыл глаза, перед ним лежал старый паркет с облупившейся краской, залитый тёмной смесью: голубого, оранжевого, красного, фиолетового, зелёного и розового – их крохотные островки растекались по краям и, казалось, что они торопятся сбежать в стыки между досками. Ян осмотрелся вокруг – справа лежала гора трупов, а слева кучка школьников, они вздрогнули, как только его взгляд коснулся их. Парень поднялся, – на нём остались только разорванные до колен джинсы – он увидел ангелочка, который распластался на сцене.

Ян хромая пошёл к Инге, придерживая себя за рёбра и живот, казалось, что мышцы настолько ослабли, что кости и органы вот-вот вывалятся из тела.

– Инга? – он приложил ухо сначала к носу, а затем к груди.

Слабый стук: «Тук…Тук…Тук».

Ян зажал Инге нос и, придерживая её подбородок, прильнул к губам. Три выдоха, три нажатия на грудную клетку, и снова, и снова. Ян услышал треск сухих веток, сердце сжалось от страха, и он обернулся, сжав крепко левый кулак. Толпа пробивалась через запечатанную дверь; парни и девчонки вырывали корни, они спешили, словно их подгоняли те самые чудовища. Что-то слабо ударилось о правый локоть Яна. Парень повернулся и увидел, как Инга сверлит его взглядом через узкие щёлки глаз.

– Ты меня… добить хочешь? – еле слышно прохрипела она и опять стукнула его по руке. – Убери руку, извращуга!

Ян отдёрнул руку и состроил самую виноватую гримасу, которую смог на себя натянуть.

– Лучше бы скорую вызвал. Теперь грудь будет болеть.

Ян поспешил подняться и побежать к ближайшему автомату, но его схватила за запястье липкая ладонь.

– Два поцелуя, да ещё и облапал всю. После всего этого ты обязан сводить меня в кино, – Инга мило улыбнулась, насколько хватило сил.

Через полчаса люди в милицейской форме и больничных халатах наводнили зал. Вспышки фотоаппаратов отражались от стеклянных глаз жертв. Медики успокаивали одних уцелевших и прикладывали все силы, чтобы привести в чувства других, махая ваткой перед потухшими лицами. Ингу погрузили на носилки, она не отрывала глаз от Яна, а он от неё, пока его допрашивал следователь. Когда её лицо скрыла спина санитара, ладонь появилась сбоку и сложила три символа: козу; указательный палец, который был направлен на Яна, и поднятый вверх большой.

Тепло растеклось по груди парня, что-то полыхнуло внутри, как прорвавшийся посреди тесной комнатки гейзер.

– Выходи за меня, Инга!

– ааааааААААААА… – вдруг, где-то наверху грянул истошный крик парня, который становился всё ближе и громче.

Глухой шлепок растёкся эхом по пустому пространству спортивного зала. Все обернулись. В багровой кляксе лежал тот самый хулиган в синем костюме. 

-4
02:10
1227
16:49 (отредактировано)
1. Пишите проще.
2. Предложения длинные.
3. Описания несколько вычурные. Слишком много «красивостей»
4.Подошли две близняшки в небесно-голубых сарафанах с подолом чуть ниже колен и белых гольфах, которые покрывали тонкие икры, спрятав свои носочки в чёрных балетках с
ремешком
— кто прятал носочки? Замороченное предложение.
5. Тепло растеклось по груди парня, что-то полыхнуло внутри, как прорвавшийся посреди тесной комнатки гейзер. — это как?
6. Где добродетель?
08:55 (отредактировано)
Автор, блин, ну вот лично я за свободу художественного самовыражения, отрицание шаблонов (какой должен быть рассказ по размеру, структуре и прочие устоявшиеся стандарты), потому что именно так как мне кажется рождается крутая литература, которая не обязательно побеждает на конкурсах, но по праву претендует на свое законное место и читательское внимание. Но вы хотя бы читали свой текст? Ну это же невозможно перегружено, что приходится продираться через написанное, и возвращаться чтоб перечитать потому как мысль теряется к концу предложения. Че происходит? Кровь, кишки, убийства подростков, демоны, хулиганы? Вы я так понимаю аниме любите, потому как местами описание ну чистые японские рисованные жестокости, но под тоннами этих языковых конструкций, метафор, аналогий похоронены что сюжет, что персонажи, что вообще сам текст. Кусками это очень круто и образно написано, но в целом это бетонная стена через которую не прорваться, не в силу сложности, а потому что через чур. У вас явно есть способности, поработайте над техникой и чуть пожалейте читателя. От меня минус… про «непонятности» даже не буду заикаться.
09:14 (отредактировано)
+1
Начал читать.
Но стоило ему открыть глаза, как занималось противостояние,

Кому стоило открыть глаза? Ветру?
штанины серых джинсов неуверенно сменяли друг друга
.
А джинсы что, в карауле у полкового знамени стояли?
У парня холка имеется… Знатный конь, видимо, а не парень. Или кобель?
Уф…
Автор перегрузился образностью так, что её на всю группу хватит.
Читайте, кому делать нечего.
А я дальше пойду.
12:42
+1
размахивая руками и болтая туловищем в такт. Это как так? Ноги в чулках и балахоны внутри которого был человек это хоррор, это ладно. Даже гольфы, которые спрятали свои носочки — ладно. Но как можно болтать туловище, оно ж в середине… Опять гомосексуализм, но тут вообще непонятно к чему приплетенный. Ожидаемый буллинг, подростковые проблемы, я недавно это читала в другом рассказе, но там больше привязки к сюжету было. Вообще сюжет тот же, только там девочка, и она волков вызывает. Странно, что про отчима садиста в рассказе автор не упомянул, должен был.
***
12:26 (отредактировано)
+2
Начал читать. Трижды перечитал первый абзац, понял, что ни х** не могу понять, полез дальше, все быстрее и быстрее, пока не отмотал до комментов и тут окончательно все стало ясно.
Читать не буду и другим время тратить не советую.
Комментировать тоже нечего, до меня тут все сказали, что могу сказать автору — хотите пЕсать, топайте учить русский и читайте классику.
08:51
+1
Начала, но не осилила больше трёх абзацев… Видна попытка навертеть всяких красивостей, но в итоге — речевые ошибки. Много.
Не буду углубляться. Совершенствуйтесь, автор, и тогда уже на конкурс. Через несколько годков.
А пока — пощадите читателей!
12:11 (отредактировано)
Автор так смакует побоище, кровь, грязь, потроха, зловоние… Странно, что новорождённый демон понял, захотел, а главное — успел и сумел сохранить себя человеком. Не верю. И не принимаю. Слишком явно звучит любовь к грехам и ужасам, к издевательства и убийствам. Это недопустимо. И последнее: искусства, творчества в этом… опусе не вижу.
Комментарий удален
Загрузка...
Маргарита Блинова

Достойные внимания