Четыре минуты для жизни

Четыре минуты для жизни

« Фёдор, семь ноль-ноль, пора вставать».

Голос в мозгу звучал мерзко, словно неровной бороздой проходил по извилинам. Хотелось отогнать его и поваляться, но Фёдор знал, что минутное промедление спишет несколько единиц. Он обречённо вздохнул. Никакой возможности понежиться. А ведь живи он каких-то триста лет назад, в году, скажем, две тысячи пятидесятом, с постели его бы поднимала весёлая мелодия, а не этот противный скрежет. Жизнь в те времена была проще, да и свободы действий побольше. Следили, конечно, за всеми процессами видеокамеры, которые устанавливались повсюду, но между ними всё-равно можно было найти короткие мёртвые зоны для личной жизни. Всё изменило внедрение мушмы — крохотного механического насекомого, напоминающего гибрид мухи и шмеля, которое привязывалось к вживлённому в человека чипу и неотступно следовало за ним на расстоянии тридцати сантиметров над головой. Однако находились умельцы, способные перепрошивать чипы, и тогда мушма передавала в центр совсем другие данные. Но затем профессор Зоблин обнаружил, что выделяемые каждым человеком мозговые паутины, неповторимы и индивидуальны, как отпечатки пальцев. С тех пор мушма, не знавшая покоя и усталости, привязывалась к такой паутине и всюду сопровождала человека, а также имела возможность общаться с ним непосредственно через личную паутину. На правах Системы, она руководила всеми его действиями. Даже в ванной привычно подсказывала, что зубы надо чистить по три минуты каждой рукой. Всё нужно было делать правильно, если хочешь жить в цивилизованном мире. Прошедший день принёс Фёдору триста двенадцать единиц, что, в общем, неплохо, поэтому завтрак, разной густоты и вкуса, можно было смело набирать из всех четырёх краников, доступных статусу его квартиры. Надев сверкающий зелёным цветом комбинезон с новейшим терморегулятором, он посмотрел в зеркало: худощавое телосложение, узкое лицо, острый нос и тонкие волосы. Он мало чем отличался от других жителей мегаполисов. Вызвав феел, Фёдор вышел на оконную площадку. Прозрачная кабина, бесшумно и плавно скользящая по невидимому лучу, перенесла его прямо к лифту ближайшей метробашни. Лифт опустил к вагонам, тихо и своевременно. Уже полтора столетия в городах не было дорог и автомобилей, только дорожки из песка и мелкого камня, да цветущие аллеи для прогулок. Фёдор работал в одном из аналитических центров. Работа утомительная, кропотливая, но идеально подходящая для него. Так подсказала мушма.

Фёдор вышел на остановку раньше. Время оставалось, а утренняя прогулка пешком поощрялась дополнительными единицами. Он не обратил бы внимания на девушку, шедшую по соседней аллее, но навязчивый голос выделил её из людского потока и выдал результат:

« Знакомство прибавит восемнадцать единиц, создание семьи — тридцать две тысячи, рождение ребёнка — семьдесят четыре тысячи».

Фёдор повернул голову. Девушка улыбалась. Похоже, её мушма нашептала ей то же самое. Светлые волосы, узковатые глаза, жёлтый комбинезон. Полная противоположность его вкусу. Поравнявшись, он остановился.

— Приятного утра, — приветливо кивнул он. — Меня зовут Фёдор.

— Даша, — вновь осветилась улыбкой она.

— Будем знакомы.

— Конечно.

— Простите, мне нужно торопиться на работу. Удачного дня.

Оставив девушку в растерянности, Фёдор ускорил шаг, не придавая значения напоминанию мушмы о том, что он должен продолжить знакомство. Заработанных единиц ему было вполне достаточно.

День пролетел как обычно: монотонная работа с перерывом на обед и занятие спортом, мелькание цифр и образов на экране… Тихо и уныло, словно суточные часы были окрашены серыми красками. Светлой полосой в них проходил вечер. Точнее, те самые два часа свободного времяпровождения, когда голос немного затихал, позволяя мыслям в извилинах шевелиться самостоятельно. Только в это время Фёдор мог встречаться с Алёной. Им запрещены близкие отношения по генетическим показателям, так им объяснили, но это их не остановило. Они продолжали искать пути и возможности, которых становилось всё меньше. Спустя полтора года безуспешных поисков, у них оставались лишь чувства, надежда и четыре минуты для счастья. Именно столько времени требовалось мушмам для ежедневной перезагрузки. В такие минуты человек становился особенно беззащитным, поэтому у мушм большинства людей она происходила во время сна, однако перезагрузка в другое время также допускалась. Пользуясь служебным положением, Фёдору удалось перехитрить мушму и настроить единое время для короткого сна двух электронных устройств. Таким образом, их наблюдатели полностью отключались в девятнадцать тридцать.

Время приближалось. Фёдор не спеша подошёл к условленному месту, делая вид, что прогуливался. Чтобы усыпить бдительность мушмы, он научился прятать сокровенные мысли за штормом и научил Алёну. Мушмы считывают лишь те мозговые линии, которые лежат на поверхности паутины, внутренние для них недоступны. Фёдор создавал в голове шторм, чтобы не позволить таким мыслям выступить на поверхность.

Алёна пришла за две минуты до перезагрузки. Тёмные волосы, короткая стрижка, пухловатые губы, большие круглые глаза. Она была великолепна в синем комбинезоне. Фёдор усилил шторм и медленно прошёл мимо, стараясь не поворачиваться.

« Близкий контакт накажется штрафом в девятьсот единиц, — монотонно напомнил голос. — Совместное продолжение рода запрещено».

Голос не шутил. Однажды они пренебрегли запретом, отдавшись чувственному порыву. Тогда они оба едва не ушли в минус и не угодили к бродягам. Бродяги не имели никаких прав, жили в лачугах за городом и питались из общего крана зловонной, толоконного цвета жижей. Лишённые всего, в том числе и медицины, они жили недолго. Однако нельзя сказать, что выглядели они совсем уж как оборванцы. Раз в год городские службы свозили на пустырь в десяти километрах от посёлка, так называемый неликвидный товар: одежду, медикаменты… всё то, что не пригодилось городу, но утилизировали не сразу, а оставляли на несколько дней. Бродяги знали это и успевали кое-чем поживиться. Фёдор был маленьким, когда однажды чёрный феел унёс за город его родителей. Ему не позволили в тот миг даже заплакать.

Ещё раз они поравнялись в тот момент, когда обе мушмы безжизненно повисли в воздухе, но продолжали сохранять нужное над головой расстояние. Словно удерживаемые невидимыми пружинами, они лишь слегка покачивались. Только теперь, Алёна позволила себе разрыдаться, прижавшись к нему.

— Федя, я не могу больше, — сказала она, глядя ему в глаза. — Полтора года мы прячемся. Сил уже нет.

— Потерпи, родная, — попытался успокоить её он. — Я что-нибудь придумаю.

— Я верю тебе, но нам не сломать Систему. Меня сватают каждый день. Знаю, время идёт, но я не могу. Сопротивление теряет всякий смысл. Чем мы им не угодили?

— Мы полюбили друг друга, а это запрещено, ты же знаешь. Семья создаётся с целью продолжения рода, но не любви. Такие эмоции под запретом.

— Не понимаю, почему?

— Нарушают государственный строй.

Система позволила им познакомиться, даже наградила единицами. Но спустя месяц, когда они не могли больше скрывать свои чувства, сделала резкий поворот и выдала полный запрет на дальнейшее развитие отношений.

— Может, сделаем вид, что нет ничего между нами? — неуверенно предложила она. — Ты же научил меня создавать занавеску.

— Мы пытались однажды, помнишь?

Воспоминания заставили её улыбнуться.

— Я накопила восемьсот единиц, — сказала она, внезапно повеселев и расстегнув верхнюю часть комбинезона. — Ещё немного — и можно будет наплевать на запрет. Хотя бы разок.

— У меня уже тысяча, — прошептал он, увлечённый её прелестями. Благо, места для встреч они выбирали безлюдные.— Жаль, поделиться ими невозможно.

Близость между ними случалась, если позволяли место и обстоятельства, но протекала она стремительно и скоротечно, пока мушмы спят. Поэтому мечта о полноценной ночи не покидала их. Именно для неё они экономили, откладывая избыточные единицы. Только она позволяла смотреть на будущее с некоторым оптимизмом и видеть светлое пятно в сером времени жизни.

— Давай, спрячемся, — в очередной раз предложила она безумную идею. — Скроемся от всех в тихом месте.

— От них не спрячешься, — безнадёжно вздохнул он, кивнув на замеревшее насекомое. — И мест таких не существует.

— Но ведь должен быть выход?

— Мы найдём его, — пообещал он, крепче прижимая её к себе. — Не знаю как, но это случится скоро.

В такие минуты труднее всего было следить за временем. Фёдор всегда брал с собой маленький прибор-напоминалку, который подавал сигнал, когда оставалось двадцать секунд. За это время нужно было успеть попрощаться и быстро шагнуть за угол, чтобы мушмы ничего не успели зафиксировать. О месте следующего свидания договариваться не нужно. На каждый день недели было своё место.

***

Всякий раз, успокаивая Адёну, Фёдор не мог успокоить себя. На самом деле никакого выхода он не видел. Перепробовав все возможные и невозможные варианты, он успел отчаяться, но признаться в этом любимой не мог. Он пытался войти в Систему, но обойти защиту оказалось невозможно. Это раньше люди полжизни тратили на приобретение знаний и опыта. Учились в школах, институтах. Сейчас все знания хранились в информационных башнях, связанных общей базой и дублирующих друг друга. Мушмы имели к ним доступ и передавали всё необходимое своим подопечным. Людям оставалось лишь чётко следовать указаниям. От них требовались только физические усилия. Так работали все структуры, от крохотных мастерских до крупных заводов. Система настраивала всех на определённый ритм, подгоняя одних и притормаживая других. С внедрением мушм, в городах на всей Земле прекратились даже самые мелкие преступления, которые выявлялись ещё до их зарождения. Освободившаяся от фармацевтических оков медицина научилась справляться с любыми болезнями. Затихли конфликты и войны. Каждое государство, каждый город, имел свою защиту, невидимую и непробиваемую для любого вида оружия, так называемый незримый колпак. Работала только служба безопасности, но у неё были совсем иные задачи. Казалось, извечная мечта человечества сбылась, но у неё была своя цена. Человек с тех пор не мог самостоятельно выбирать режим, рацион питания, профессию, партнёра… обо всём заботилась Система, которая подбирала для каждого наиболее приемлемые варианты. Даже никому не нужные и бездарно доживающие свой недолгий век бродяги, тоже имели своих мушм, только доступ к Системе у них был весьма ограничен.

Никто не знал, из какого количества людей и машин состояла Система, но, похоже, она неплохо подстраховалась и подмяла под себя даже время. Она оказалась предусмотрительной и особенно безжалостной к влюблённым. Мужскому полу отводилось двадцать три года, женскому двадцать. После чего, отказ по любым причинам от выбранного ею партнёра, наказывался крупными штрафными единицами. До обозначенной даты Фёдору оставалось семь месяцев, Алёне — пять. Это всё, что у них имелось, не считая надежды на чудо. Жизнь для них сжималась в четыре минуты.

***

Девушка, шедшая навстречу, была одной из двух десятков, с которыми Фёдор знакомился исключительно ради получения дополнительных единиц. С этой он столкнулся месяц назад. Кивнув в ответ на приветствие, он хотел сделать вид, что торопится, но девушка остановила его.

— Простите, — сказала она. — Вы меня помните? Меня Дашей зовут.

— Помню, — признался он.

— Вы забыли назначить свидание.

— Прошу прощения.

— Нам разрешён близкий контакт. Предлагаю воспользоваться.

- Кругом люди, - усмехнулся он, оглядевшись.

- Не здесь, конечно, - улыбнулась она. – Жду вас вечером. Адрес вам скажут.

Фёдора застал врасплох столь резкий напор девушки.

— Я пока не готов к серьёзным отношениям, — попытался уклониться он. — Кроме того, я тороплюсь. Слишком много дел.

— Я это знаю. Но время терять нельзя.

— Отчего вы так торопитесь?

— Мне уже девятнадцать, — призналась она. — Наша совместимость девяносто два процента, это идеальный вариант.

Создав шторм, Фёдор лихорадочно соображал. Понимая, что категоричный отказ наказуем, он решил скрыться за завесой неуверенности.

— Давайте, отложим, — вяло предложил он, опустив взгляд. — У меня не очень складывается с девушками. Если честно, я не на высоте с ними. Нужно сначала привыкнуть, осознать.

— Трусишка, — засмеялась она. — Не переживайте, у вас всё пройдёт, когда увидите меня без одежды.

— А если мы не совместимы?

— Ещё как совместимы. Мушма просчитала все вероятности.

Приблизившись, она, не обращая внимания на спешащих по своим делам людей, поцеловала его в губы.

— Вот видите, — усмехнулась она. — Ничего не случилось. Зато нам прибавили по шестнадцать единиц.

« До чего же неугомонная, — подумал он, спрятавшись за щтормом. — Лихо тебя обработали!»

Он сделал вид, что смутился от поцелуя и сжался так, словно это случилось впервые.

— Мне нельзя опаздывать, — сказал он, вырвавшись из нежных объятий. — На работу пора.

— Я буду ждать, — сказала она вдогонку.

Фёдор не обернулся, но твёрдо решил добираться до работы другой дорогой. Он понимал, что это мало что изменит, но он хотя бы выиграет время.

***

— Мне постоянно напоминают о возрасте, — пожаловалась Алёна на очередном свидании. — Подобрали идеального партнёра с совместимостью девяносто шесть процентов. Напор силён, мама предлагает смириться.

— Что думаешь ты?

Фёдор смотрел в её наполненные влагой глаза и видел ответ. Она не смирится. И он тоже. Сердце разрывала мысль, что он ничего не может сделать. Оба понимали, что рано или поздно неизбежность их догонит, но они верили, что даже создав семьи, не перестанут любить друг друга и искать возможности для уединения на эти, самые драгоценные для них минуты. Время, когда они смогут укрыться от вездесущих глаз. Пусть не каждый день, но это всегда будут их четыре минуты. Они будут жить ради них.

— Пусть Система сильнее нас, сказала она, положив голову ему на плечо. — Но ведь она нас не сломает?

— Нет, — заверил он. — Для меня не существует других женщин, в каком бы статусе они ни находились.

— И я никого больше не смогу полюбить. Всегда буду твоей. Я стану вырываться из дома и всегда ждать тебя, каждый день, на наших местах.

— Я буду там раньше.

Их не пугали трудности. Они несколько раз порывались бросить всё и уйти за город. Построить хижину и жить вместе, не думая о потерянных единицах. Только тот факт, что все бродяги подлежали обязательной стерилизации, останавливал их. Они втайне надеялись, что такая неизбежность для них не наступит.

***

Приняв душ, Алёна облачилась в комбинезон и, выйдя из ванной, взглянула на часы. До свидания оставалось немного, надо торопиться. В комнате, она внезапно столкнулась с сидящем в кресле мужчиной. Высоким, худощавым, с широкой челюстью и кудрявой шевелюрой. Она узнала его. Это он навязчиво и бесцеремонно навязывал ей своё общество уже третью неделю.

— Вы? — опешила она. — Что вы здесь делаете?

— Жду вас, — не смущаясь ответил он, вставая.

— Как вы попали в мою квартиру?

— Мне, как будущему вашему мужу, предоставили доступ. Скоро мы поженимся и перейдём на ты.

— Я же сказала, что дам ответ позже.

— Сейчас тот день, когда позже уже нельзя. Сегодня мне исполнилось двадцать три.

— Поздравляю. Насколько я знаю, у вас есть ещё пара невест. Женитесь на одной из них.

— Всё уже решено. День свадьбы наступил, час назначен.

— Уходите, — попросила Алёна, выходя на оконную площадку. — Пожалуйста.

— Вы не понимаете…

— Пожалуйста, — повторила она, нажав кнопку вызова феела. — Другая невеста ждёт вас.

— Другой нет, — отрезал он, отменив вызов. — Прошу вас, — он галантно открыл перед ней дверь.

— Тогда я спрыгну вниз.

— Не глупите.

Алёна стояла, готовая в любой миг шагнуть за перила. Несколько минут жених тщетно пытался отговорить её, затем, не выдержав, подскочил к ней и силой вернул в комнату, прикрыв дверь.

« Он имел на это право, — отреагировала мушма. — Существовала угроза жизни».

— Вы ведёте себя неразумно, — ворчал жених, глядя, как девушка сжалась в углу. — Вам подобран идеальный вариант. Нужно соблюдать правила.

— Правила? — усмехнулась она. — А как же моё право любить?

— Нет такого права.

— А что тогда есть?

— Перестаньте.

«Брак этим вечером прибавит вам по сорок восемь тысяч единиц, — вмешался голос мушмы. — Ты будешь с ним счастлива».

— Да откуда тебе, железной козявке, знать, с кем я буду счастлива? — Не выдержала Алёна, повернув голову к мушме. — Что ты вообще можешь понять?

«Твоё поведение характеризуется синдромом невесты, — спокойно отреагировала мушма. — Это допустимо».

« Да чтоб ты сдохла, бездушная тварь! — гневно пожелала Алёна, выставив занавеску».

Мушма и без занавески не смогла бы ничего прочесть. Наступило время перезагрузки, и она вмиг отключилась.

Жених приблизился к Алёне и встал рядом.

— Я договорился, чтобы после свадьбы наши мушмы отключались одновременно, — заговорщецки шепнул ей на ухо он. — Сможем пошалить. Супругам позволено. Квартиру купим статусом выше, — продолжал строить планы он. — С шестью краниками.

У Алёны застучало в висках. Этот тип говорил серьёзно. Хотелось нагрубить в ответ, выругаться ему в лицо, но мысли о Фёдоре теребили сознание. У неё собираются отнять самые ценные минуты. У неё хотят всё забрать! Словно окаменев, она продолжала безучастно глядеть прямо перед собой. Так пронеслось время ожидания. Вернувшись в реальность, мушма вновь захватила мозг и продолжила:

«Свадьба неизбежна, но если она произойдёт завтра, то вам будет начислено всего по тридцать шесть тысяч единиц».

— Вам всё объяснили? — потерял терпение жених, взяв её под руку. — Надеюсь, повторять не нужно?

— Мне ничего не нужно, — с трудом выдавила из себя Алёна. — И свадьба эта мне не нужна.

Он взял её за плечи и посмотрел в глаза.

— Глупо сопротивляться, — сказал он. — Ни к чему оттягивать неизбежное.

Алёна убрала его руки и посмотрела на сближающихся мушм.

— Что происходит? — спросила она, всё ещё не веря в серьёзность происходящего. — Дикий розыгрыш? Вы издеваетесь?

Мушмы не обратили внимания на её слова. Слившись почти воедино, они синхронно заговорили в мозгу новым голосом:

« Сегодня, двадцатого июля две тысячи триста пятьдесят второго года, государство соединяет двух человек узами брака. Благосостояние Земли зависит от создания качественных семей. Согласны ли вы, всецело служить во благо и процветание…»

Алёна вдруг осознала, что это не сон и не шутка. Её в действительности выдают замуж, и через несколько минут она станет принадлежать не Фёдору, а совсем другому человеку. Их единицы совместят, и мечта о прекрасной ночи никогда не сбудется. Не в силах больше сдерживать занавеску, она почувствовала, что мир, в который она не так давно верила, стал плавиться как раскалённый воздух, сквозь который зловещими пятнами проникала темнота.

— Не-е-ет! — закричала Алёна, прервав пламенную речь.

В следующий миг мир ушёл в пустоту.

***

Фёдор нервно прохаживался по улице, стараясь сохранять внешнее спокойствие и прятать сокровенные мысли и тревогу за штормом. Беспокоиться было отчего. Осталось две минуты, а Алёны нигде не видно. Она никогда не опаздывала.

«Она же биолог, — пытался успокоить он себя. — Вполне возможно, что задержалась в лаборатории».

Но тонкие струнки в сердце настойчиво утверждали обратное. В те редкие дни, когда Алёна пропускала свидания, она отправляла ему птичку по монофону, Это был их тайный знак. Нарушая все законы конспирации, Фёдор набрал её номер. Звонок вежливо отклонили. Фёдора охватил приступ незнакомой ярости. Мысли метались, как загнанный кролик. Он уже не скрывал их за штормом. Мушма, хоть и крепко привязанная к его мозгу, но уже безжизненно висела над головой. Фёдор только теперь осознал, что потерял самого дорогого для него человека. Произошло страшное, и он снова, как всегда, ничего не смог сделать.

— Да чтоб вас! — вскричал он и, рванувшись с места, поспешил к ближайшему феелу.

***

Резкий запах заставил её открыть глаза. Алёна подождала, пока мир примет чёткие очертания, и огляделась: она по-прежнему находилась на полу своей квартиры, а прямо над ней склонилась улыбающаяся физиономия назначенного жениха, всё ещё сжимающего в руке пузырёк с нашатырным спиртом.

— Уже всё? — обречённо спросила она, отведя от него взгляд.

— Обряд завершится скоро, — облегчённо вздохнул он. — Ждали, когда вы прийдёте в себя.

— Но я не согласна, слышите? — обратилась она к висевшим рядом мушмам.

«Учитывая ситуацию, — последовал ответ. — Согласия невесты не требуется. Обряд будет продолжен».

Жених помог ей подняться, и мушмы заняли прежнее положение. Алёна плакала, но слёз её никто не замечал. Она попыталась вырваться, но сильная рука крепко держала её за запястье. Внезапно, под занавеской, созрело решение: как только жених ослабит руку, она нанесёт ему удар локтём и бегом через перила, на свободу. Никакая мушма не сможет остановить сорок метров свободного полёта.

«Мы спрашиваем жениха, — продолжал подаваться в мозг синхронный голос. — Согласны ли вы, Георгий Кошелев, взять в жёны Алёну Светлову…»

Голос внезапно смолк, словно натолкнулся на препятствие. Почувствовав руку на плече, жених обернулся и тут же был сбит сильным ударом в челюсть.

— Вот зараза! — выругался Фёдор, потирая ушибленный кулак. — Рожа как каменная.

Алёна обернулась и, не в силах произнести ни слова, бросилась ему на шею.

«Нанесение увечий другому лицу карается законом и наказывается штрафом…»

— Погоди, родная. Я сейчас.

Отстранив девушку, он схватил висевшую над головой мушму и с силой швырнул на пол. Не дав ей снова подняться, он несколько раз прошёлся по ней каблуком и успокоился лишь тогда, когда насекомое погасло, сложив крылья.

— Надо же, совсем не больно, — сказал он, отшвыривая её носком ботинка. - Давно хотел это сделать.

Глядя на него, Алёна улыбнулась сквозь слёзы и расправилась со своей мушмой подобным способом. Она сделала это без колебаний и настолько быстро, что Фёдор не успел её остановить. Наступило облегчение и в то же время гулкая, звенящая пустота, какая бывает в огромной комнате из которой только что убрали всю мебель. Они оба понимали, что нарушили закон Системы, но обратного пути теперь не было. Разумеется, новые мушмы создать – не проблема, но жить прийдётся в совершенно иных условиях. Фёдор обнял Алёну и первым отошёл от незнакомого оцепенения.

— У нас мало времени, — шепнул он, искоса поглядывая на бесчувственное тело, которое мушма пыталась привести в сознание. — Нужно ещё успеть ко мне заскочить, пока квартиру не отняли. Только монофон с собой не бери.

Алёна всё поняла и удалилась в жилой сектор. Собрав всё необходимое: пару запасных комбинезонов, аптечку, портативный спальный мешок, несколько литровых пузырьков с едой, она сложила всё в большой кожаный рюкзак и набрала номер на монофоне.

— Здравствуй, доченька, — радостно улыбнулась уменьшенная голограмма женщины с тёмной, с редкими проседями косой. — Ты заглянешь на следующей неделе?

— Здравствуй, мамочка, — сдавленным голосом прошептала Алёна. — Нет, наверное, не получится.

— Что с тобой? — испугалась женщина. — Тебе плохо? Что с мушмой?

— Мне хорошо, мамочка, - перебила она, сдерживая слёзы. - Я хочу сказать, что люблю тебя, очень.

— Ты меня тревожишь. С тобой всё в порядке?

— Да, мамочка. Теперь всё в полном порядке. Прости, мама. Мне пора.

Она быстро отключила монофон. Разговаривать больше, не было ни времени, ни сил.

Фёдор, меж тем, привёл в чувство несостоявшегося жениха.

— Извини, друг, — сказал он, усадив его на полу. — Но ради этой девушки я готов на всё.

***

Чёрный феел уносил их за невидимые городские стены. Такие феелы уносили бродяг, обратно они всегда возвращались пустыми. Город не спешил принимать отверженных. Бродяги не имели прав, но их никто не ограничивал в свободе. К преступникам было совсем другое отношение. Их запирали в тесные помещения на островах, выбраться из которых невозможно. Нанести физический вред другому лицу — страшное преступление, но ещё более страшным было уничтожение личной мушмы. Мушма — непременный и необходимый атрибут каждого человека, начиная с трёх лет. Это своего рода документ, без которого человека попросту не существует. Возможно, этим можно объяснить причину того, что беглецов никто не искал. Во всяком случае, чёрный феел никто не остановил. Кому нужны двое влюблённых, которых нет. Они привыкали к пустоте в голове и к тому, что приходилось думать самим, без подсказок, нотаций и поучений. Теперь они не только вне закона, но и сами по себе. Ещё совсем недавно такая жизнь казалась для них невозможной.

Когда они оказались в бродяжьем поселении, уже почти стемнело. Первым на их пути возник седой старик, нёсший флягу с мутной водой.

— Скажите, здесь есть где переночевать? — спросил Фёдор.

Несколько секунд старик молча смотрел на них, а затем, видимо цитируя слова мушмы, произнёс:

— Служба безопасности разыскивает двух беглецов, совершивших тяжкие преступления. Награда за информацию их местонахождения сорок тысяч единиц, за поимку восемьдесят. — Прокашлявшись, он добавил лично от себя: — Бегите.

И они побежали. Прочь от деревни, прочь от всех. В дикий и непроходимый лес. Включив фонари, они ступили в одно из самых гиблых мест на Земле. Страх сковывал тела, сгустившаяся темнота давила жуткими видениями, но ужас разлуки был сильнее. Они много слышали о лесных чудовищах, но выбора не было. Любовь придавала уверенности. Высокая трава и ветки деревьев затрудняли движение. Выбившись из сил, они остановились передохнуть.

— Теперь понятно, почему нас никто не искал, — тяжело дыша произнёс Фёдор, скидывая рюкзак. — Безопасники решили не напрягаться, а просто назначить награду.

— Надеюсь, никто не станет прочёсывать лес, — сказала Алёна, ложась на траву и подкладывая рюкзак под голову.

— Как знать, — пожал плечами он и лёг рядом с ней. — Думаю, пока расслабляться рано. Передохнём и пойдём дальше.

— Спасибо, что пришёл за мной, — поблагодарила она, повернувшись к нему. — Это лучшее, что могло случиться.

Он приблизился и поцеловал её. Она ответила. Этой ночью они впервые за долгое время предались настоящей любви, долгой и неторопливой.

***

Взобравшись на верхушку высокого дерева, Фёдор определил направление пути. Он решил идти к едва видимым горам, справедливо рассудив, что там должны быть пещеры, в которых можно найти убежище. Они не знали, что будут делать, когда закончатся припасы. Еда для них всегда текла из краников, и никто понятия не имел, что есть места, где хотя бы труб не бывает. Дикие территории они всегда созерцали из кабин междугородних феелов. Легенды о таких местах ходили всякие. Поговаривали, что там всё кусается и жалится настолько, что не спасает самый прочный комбинезон. Из-под земли возникают зубастые пасти, способные запросто заглатить человека, а растения обвивают тонкими корнями и высасывают всю кровь. Беглецы оказались в самой гуще этих страшилок. Осознавая своё положение они понимали, что остались совершенно одни, без защиты цивилизации, но, несмотря на невесёлые перспективы, они были счастливы. Им многое пришлось делать впервые: учиться разжигать костёр экономя заряды фонарных аккумуляторов, спать в безлюдных местах, идти по опасным и незнакомым звериным тропам… Как оказалось, память хранила в себе совсем немного, ведь прежде, не было смысла её напрягать. Приходилось всё постигать заново.

— Всё хотела спросить, — вспомнила Алёна на очередном привале. — Как тебе удалось незаметно оказаться в моей квартире?

— Всё просто, — усмехнулся он. — Дверь была лишь прикрыта, но не заперта. Я легонько толкнул её, она и открылась.

— А если бы не открылась?

— Я бы её выбил.

Они уже тронулись в путь, когда навстречу им вышел серый зверь, вид которого не сулил ничего хорошего. Завидев их, зверь зарычал и оскалился, обнажив острые клыки. Ещё никогда они не видели таких животных на свободе и совершенно не знали, как в таких случаях поступать. Не осознавая свои действия, Фёдор одним движением увлёк Алёну за спину и, выступив вперёд, слегка пригнулся и громко закричал. Он вложил в этот крик нечто звериное и зловещее. Зверь на миг замер, после чего, медленно отступил назад и скрылся в зарослях.

— Я испугалась, — призналась Алёна, оправившись от шока.

— Я тоже.

— Он ушёл?

— Надеюсь.

— Откуда ты понял, как надо поступать?

— Да ничего я не знал. Само как-то получилось.

— Похоже, в тебе просыпаются внутренние инстинкты.

— Вижу, ты тоже вспоминаешь свою профессию.

— Я пытаюсь, но не уверена.

Она действительно мало что помнила. С исчезновением мушмы, в памяти проявлялись лишь расплывчатые обрывки, которые она никак не могла сложить в единое целое. От сильного напряжения, мозг, казалось, раскалялся докрасна, отражаясь в голове резкой болью. Они оба вынуждены были преодолевать такое. Если прежде, в этом не было необходимости, то теперь того требовали обстоятельства.

***

Находясь на расстоянии и почти не шевелясь, они наблюдали за мохнатым зверем, поедающим красноватые ягоды. Им пришлось терпеливо ждать, пока тот не насытится и исчезнет из вида. Только тогда они, соблюдая осторожность, подошли к тому месту и осмотрели растение.

— Если животное ест, значит и мы сможем, — сделал умозаключение Фёдор, срывая ягоду. – Отраву звери жрать не станут.

— Плоды могут быть безвредны для животных, но опасны для людей, — настороженно предупредила Алёна. — Хотя выглядят аппетитно.

Фёдор секунду поколебался и положил ягоду в рот. Вкус оказался довольно приятным и необычным.

— А мне нравится! — восхищённо сказал он, срывая ещё одну. — Очень даже вкусно.

Алёна неуверенно попробовала ягоду и тут же согласилась с ним. Съев ещё по нескольку штук, они решили не увлекаться, но наполнили освободившиеся от еды ёмкости. Запасы подходили к концу, и им нужно было найти альтернативу. Проблему с водой решили довольно быстро. Обнаружив прозрачный ручей, они оценили вкус хоть и не очищенной, но прохладной воды и наполнили ею фляги.

— Интересно, — удивилась Алёна, оглядевшись. — Откуда она течёт? Реки нет, трубы тоже.

— Получается, сама по себе, - пожал плечами Фёдор. - В любом случае, другой воды здесь нет.

С питанием дела обстояли сложнее. Алёна вспомнила, что не все растения бывают съедобны. Некоторые просто опасны. Вот потому они решили понаблюдать за дикими животными. Следующей находкой стал маленький юркий зверёк с пушистым хвостом, который, ловко взобравшись на ветку по стволу дерева, выронил свою ношу. Подняв её, Алёна вспомнила, что это гриб. Где-то из глубины подсознания выплыло, что некоторые из них смертельно ядовиты, но вот какие, она не знала. Они долго смотрели на гриб, запоминая и изучая его. Только таких затем и насобирали. Поначалу, вкус их не впечатлил, если бы Фёдор не догадался нагреть их над костром. Впервые они поняли, что от еды можно получать удовольствие.

Проходя сквозь заросли, Фёдор почувствовал, как что-то ударило его по ноге чуть ниже колена. Приглядевшись, он увидел животное, напоминающее ветку дерева, которое, извиваясь, отползало в сторону.

— Какой-то червяк оставил слюну, — сказал он, заметив на комбинезоне светлые капельки.

— Не трогай, — предупредила Алёна. — Это опасно.

По испуганным глазам Алёны он понял, что она также заметила животного. Быстро достав аптечку, она подскочила к Фёдору и одним движением расстегнула тонкую молнию на штанине. Следов укуса на ноге не было. Прочная ткань выдержала. Осторожно протерев штанину салфеткой, она облегчённо вздохнула.

— Это змея, — сказала она, пряча аптечку обратно. — У некоторых слюна ядовита.

Это всё, что ей удалось вспомнить о змеях.

***

В цивилизованном мире всё подчинено законам и правилам. Тем, которые придумывают люди и передают Системе. Следовать им нужно неукоснительно, чтобы не оторваться от общества. В диком лесу совсем другие законы и соблюдать их нужно для того, чтобы выжить. Здесь даже время протекает иначе.

Беглецам удалось выйти к горам, но все попытки найти хоть какую-нибудь пещеру оказались тщетны. Кругом громоздились голые и неприступные скалы. Их внимание привлекло место, где вода широким потоком падала с пятиметровой высоты. Несмотря на начавшееся похолодание, они скинули одежду и с наслаждением приняли природный душ.

— Здесь мы и остановимся, — решил Фёдор, осматривая местность. — Тут вода, место закрытое, есть где спрятаться, и диких хищников не наблюдается.

— Согласна. Только поищем что-нибудь более укромное. Выступ или углубление. Надо ведь…

Она замерла, взяв Фёдора за руку. Неспешной походкой, к ним шла женщина в длинном сером плаще. На вид чуть больше пятидесяти. Приглаженные седые волосы, узковатое лицо, лучевые морщины вокруг глаз, тонкие губы. Непонятно, откуда она вышла и как здесь оказалась, но над ней тоже не было мушмы. Приблизившись, она бегло оглядела их и, улыбнувшись, произнесла:

— Меня зовут Анастасия. Вы можете оставаться здесь, а можете пойти со мной.

— Кто вы? — спросил Фёдор.

— Тридцать лет назад я уничтожила мушму и покинула город.

— Надо же, — усмехнулся он. — А я думал, мы единственные, кто посмел нарушить закон.

— Закон нарушают, когда не желают мириться с неизбежным. У вас была серьёзная причина, если вы смогли пройти через лес. Ступайте за мной.

Они прошли вдоль склона и остановились, наблюдая, как часть скалы медленно отодвигается в сторону, образовывая узкий проход. Войдя в него, они оказались в широком коридоре, который привёл их в просторный зал с круглыми колоннами. В нём находилось два десятка человек: мужчины, женщины, дети. Все по очереди подходили к ним и представлялись, протягивая руку.

— Вы находитесь в Сейсорилле — городе отверженных, — поясняла Анастасия, выведя их на площадку. — Раньше, в древние времена, здесь находился тайный монастырь. Трудно понять, как монахи смогли вырезать в скалах так называемые кельи и куда потом делись, но они оставили неплохое наследие: электричество на солнечных батареях, технику, чертежи…

Город представлял собой подобие каменного котлована с многочисленными отверстиями по бокам. К каждому вела каменная лестница с деревянными перилами. Внизу простирались сады и огороды.

— Первые современные поселенцы случайно обнаружили его шестьдесят два года назад, — продолжала Анастасия. — Их было восемнадцать. С них и начался новый город.

— А сколько сейчас? — осторожно спросила Алёна.

— С настоящего момента двести восемьдесят два человека. Если, конечно, вы решите остаться.

— И все без мушмы?

— Это главное условие проживания. Потому вас и пригласили. Кельи у нас тесноваты, но жить можно. Мы даже мебель кое-какую мастерим. Вообще, у нас есть своя больница, школа, детский сад… занимаемся охотой, рыбной ловлей и земледелием.

- А как же одежда и прочее? – спросила Алёна.

- Лекарства чаще используем природные, - улыбнулась Анастасия. – Но иногда не брезгуем неликвидом. Далековато, но полезно. Одежда тоже оттуда.

— А свободные квартиры остались? — спросил Фёдор.

— Пустует семьдесят одна келья. Занять можете любую. Для обогрева мы научились нагревать особые камни, которые очень долго остывают.

- А что будет, когда все кельи займут? – осторожно спросил Фёдор.

- Переселимся в другой город, - развела руками она. – Он тоже тайный и довольно далеко отсюда, но у нас есть карта. Древние люди тоже общались между собой.

— Как же служба безопасности не заметила это место? — удивилась Алёна.

— Мы их не интересуем, — пожала плечами Анастасия. — Мы для них — что звери в лесу, людьми не являемся и угрозы не представляем. К тому же, место это скрытное, скальные отражения маскируют обзор сверху, да и мы особо не афишируем.

— А как вы нас заметили? — спросил Фёдор, подумав, что за ними наблюдали.

— Вас засветили маячки на опушке. Мы тоже подстраховываемся. Потом увидели наблюдатели. Вообще, к нам редко захаживают такие гости. Даже бродяги не заходят в лес и уж точно, не уничтожают мушм.

— У нас были веские причины, — сказал Фёдор, обнимая Алёну.

— Это все уже поняли, — улыбнулась Анастасия. — Без таковой, мы бы заподозрили неладное.

— Здесь тоже есть правила и законы? — напряжённо спросила Алёна.

— Конечно. Без них город — не город. Но браки совершаются полюбовно. Кстати, — хитро оглядела их она. — У нас есть свой обрядник.

***

Фёдор с Алёной поженились спустя месяц. Венчали их не мушмы, а человек — пожилой представитель древнего рода обрядников. Это стало новым поворотом в их жизни. Жители города приняли их. Фёдор занялся рыбной ловлей, попутно ведя внешнее наблюдение, Алёна с головой ушла в земледелие. Это было только их решением, никто за них профессию не выбирал. Постепенно они привыкли к природной пище, научились есть рыбу и мясо. Вечера они всегда проводили вместе, подолгу сидя на пороге своей крохотной, но уютной квартирки, или забирались на смотровую площадку и смотрели на звёзды, созерцали окрестности, ничуть не жалея о прошлой жизни. Единственной болью Алёны оставалась мама, и с этим она ничего не могла поделать.

— Мама так и не узнает, что скоро станет бабушкой, — сквозь комок в горле говорила она, положив голову ему на колени. — Она даже не знает, где я и как счастлива.

— Мы что-нибудь придумаем, — успокаивал он, гладя её по волосам. — Обязательно.

От этих слов ей становилось легче, хотя она понимала, что связь с внешним миром для них потеряна.

Несмотря на то, что службу безопасности они не интересовали, конспирацию соблюдали тщательно, стараясь не скапливаться большими группами. Даже праздники устраивали в большом зале. Город жил тихой и закрытой жизнью. Тем не менее, он всегда готов принять новых жильцов, тех, кому для жизни нужно гораздо больше, чем четыре минуты.