Зона-01

Кирилл резко проснулся от страшного истошного женского крика. Он рывком полетел к железной двери и начал яростно долбить в неё, уверенный в том что его непременно услышат. Усыпленный громкоговоритель будто засушенная старая голова чучела тут же ожила.

– Кирилл немедленно ложитесь спать!
– Там кричат о помощи!

Настала настороженная тишина. Кирилл заставил местного инструктора задуматься. Но это не продлилось долго.

– Быстро спать! – послышался непримиримый приказ. На что юноша гневно пнул железную дверь. Эта Надя! А крик становился всё отчаяннее и безнадёжнее, заставляя всё внутри крошится и переворачиваться от желания немедленно действовать.

Кирилл бегло осмотрел убогую комнатушку больше напоминающую теремную камеру с металлической решёткой на окне, одной кроватью, да обшарпанной тумбочкой.
Юноша подбежал к окну и со всего размаха с ноги пнул решётку, та возмущённо задрожала, послышался треск. И в этот момент его поглотила та единственная цель.

Он уже слышал топот ног, противный скрежет поворота ключа. Это надвигалось на него угрожающе массой. Но в этот момент когда дверь начала открываться, решетка поддалась настойчивому напору вылетела как пробка из газировки. Юноша быстро в одной белой майке и шортах сиганул с первого этажа. Жёсткая трава неприятно колет голые ступни, бугристый асфальт безжалостно царапает незащищённую кожу.

Он бежит по освещенной дорожке прямикам к дежурному. Кирилл подлетает к деревянной двери тянет за ручку, но та оказывается заперта. Тогда юноша начинает долбить кулаками о твёрдую породу дерева, а отголоски душераздирающих воплей долетают даже отсюда. Паника охватывает его, Кирилл не замечает как сдирает кулаки в кровь.

– Да кто же там! – гневно выкрикивает из-за закрытой двери голос дежурного.

– Помогите, там Барбос напал на Надю! Скорее!

Дежурный тут же громко четырехнулся, зазвенела связка ключей и в темень вступил на свет бородатой старичок с огромными кроличьим ушами. Его зелёная форма, состоящая из куртки с длинными штанами нелепо облепляла маленькое тело

Он уже быстро поспешными рывками скакал по Зоне 01 к огромным железными воротам через спортивную площадку.. Но

Кирилл хотел было рвануть за ним, но его мгновенно перехватил их инструктор по воспитательной работе чужеродных существ. Сорокину Василию Егоровичу. Его маленькие глазки опасно щурились, вместо рта у него был чёрный длинный клюкв. Говорил он крайне редко. Низкий коренастый мужчина больно заломил ему руки, при этом страшно картавя слова:

«Нарюшитель! Нарюшитель!»

Не смотря на болезненное и крайне неудобное положение по нервам больше бил этот отвратительное гаганье, которое разбавлялось ужасным словом «Нарюшитель». Он понятия не имел, что с ним будет дальше. Но это внутреннее напряжение немного ослабло. Юноша только надеялся, что оказалось не слишком поздно. Но ради Эксперимента эти зверолюди постараются её спасти лишь бы не нарушить Договор. Кирилла замутило, перед глазами окончательно всё расплылось.

К тому моменту как его передали в руки суровому охраннику с тигриными когтями голова уже просто раскалывалась. Те беспощадно впились в кожу на предплечье, Кирилл в ответ лишь скривился от колющей боли. Он лишь мельком успел заметить неодобрительный кивок охранника. Его грубо толкнули в камеру так, что он едва не упал на ледяной каменный пол. Свозь шум в ушах услышал мёртвый металлически лязг двери, тяжелые оделяющие шаги.

Кирилл полностью оглушённый, ослеплённый тупо смотрел на металлические прутья. И не мог до конца осознать что же собственно произошло. Здесь пахло затхлостью, воняло плесенью. Через секунду он понял, что дрожит. Его просто колотило. Он рефлекторно взялся за предплечье, рука стала влажной. Юноша внимательно посмотрел на окровавленную ладонь. В свете тусклой белесой мигающий лампочки это выглядело жутко.

Кирилл стал остервенело рвать на себе майку, небрежно деревянными движениями перевязал ранения и улёгся на жёсткую кровать. Металлическая сетка не хотя приняла на себе вес. Юноша рвано выдохнул, сердце ходило ходуном. Усталость жестко придавила подобно монолитной каменной глыбе. Он с трудом поднял собственную руку и бухнул её на глаза.

Ещё никогда он не чувствовал себя таким дряхлым, искалеченным стариком. С тоскливой безысходностью он понял, что опять оказался за решеткой. Хотя в этот раз пожалуй не бессмысленно. Он проснулся от громкого спора. Кирилл разлепил глаза, всё тело отекло. В этой полутьме слух обострился ещё сильнее. Так что он прекрасно слышал их.

– Это же лучший наш ученик! – сурово воскликнул говоривший, – Вы совсем из ума выжали! Мало того, что этого Барбоса раньше срока выпустили! Да за вашу халатность вас самих за решётку надо сажать!

Кирилл усмехнулся. Этот бодрый голос юноша узнает где угодно. Их классный руководитель – Хоттабыч Стравольтович, отвевающий за их группу.

Начальник охраны испуганно забормотал:

– Да, это не я, товарищ инструктор. Моё дело маленькое. Привели, я посадил. Сказали выпустить, я выпустил.

Хоттабыч ничего на это не ответил лишь угрожающе рыкнул, в ответ раздался жалобный писк.

Кирилл пластом расположился на кровати, и у него не было сил, чтобы даже пошевелить рукой. Голова налилась свинцовой тяжестью. Вновь омерзительно с натугой скрипнула дверь, уверенные твердые шаги прекратились прямо напротив него. Посетитель несколько секунд молчал, а Кирилл упрямо притворялся спящим. Ничего не хотелось. Левое предплечье тянуло тупой болью.

– Вставай, – просто сказал классный руководитель и его раскатистый бас прокатился по камере, ототкнулся от каменных стен, заставляя всё замереть, подчиниться. Ему даже на миг показалась, что раздолбоная кровать вытянулось под ним по струке. Кирилл с трудом сел, голова закружилась, а перед глазами забегали чёрные точки. Хоттабыч молча протянул увесистую широкую медвежью лапу. Кирилл без колебаний взялся за неё. Юноша неуверенно встал, и больше походил на только что родившегося оленёнка.

Кирилл попытался разозлился на себя за эту слабость, резко сделал шаг и едва не оказался на каменным полу. Мужчина вовремя подхватил за здоровое предплечье, накинул кожаную куртку на плечи и вывел из этого склепа. В котором Кирилл признаться начал уже задыхаться.

Глаза болели и слезились от утреннего света. Юноша жадно с наслаждением глубоко вдыхал прохладный воздух. Ночь медленно уползала, уступая место свету, подобно дерзкому мальчишке который задиристо гнал старуху-тьму прочь.

Они быстро дошли до медпункта, где на стуле расслаблено восседала медсестра Шурочка. Она со свежим красивым личиком в белом халатике послала кокетливый взгляд в сторону Хоттабыча, обработала и перебинтовала поврежденное предплечье юноше. И строго наказала Кириллу не перенапрягать руку. Быстро подошла к столу, достала из выдвижного ящика справку, что-то написав и отдала мужчине.

– На один день ты свободен от занятий, – сказала девушка, на что юноша вымолвил слабое «Благодарю». Этот отдых был действительно ему необходим. Но прежде чем уйти он должен выяснить.

– А Надя здесь?

Медсестра в задумчивости прикрыла глаза, массируя низкий лоб:

– А! – неопределённо вскинула рукой Шурочка. – Та девочка. Да, да, помню, помню. С ней всё в порядке!

Кирилл не мог поверить в услышанное.

– Простите, вы уверены? – с явным сомнением в голосе спросил школьник.

Шурочка раздраженно поджала губы, и предупреждающе скосила взгляд на классного руководителя. Медвежья лапа упала на плечо юноши, не сильно сжимая.

– Благодарю, вы нам очень помогли.

Девушка кокетливо подмигнула мужичине и деликатно выставила их из кабинета. У опешившего Кирилла просто не было слов. Юноша по чёрному ругнулся, на что получил ощутимый подзатыльник.

– Поговорим у меня, – прошептал классный руководитель. Кирилл угрюмо кивнул. У него было не мало вопросов.

В гнетущем молчании они прошли по пустому коридору, шаги гулко отскакивали от стен. Предчувствие чего-то страшного, необратимого целиком захватило юношу. Но он не отмахивался от него, не пытался подавить. С ожесточённой твёрдостью Кирилл собирался встретиться с этим.

Как только обычная деревянная дверь захлопнулась за ними, то Кирилла поразила эта простота и аскетичность обстановки. Старые доски приветливо заскрипели под ногами. Юноша оторопело, с жадной тоскливостью бегал глазами по помещению. Эта обычная опустелая комната была лишь тусклым отблеском в мутной жиже, чей слабый дребезжащий свет едва коснулся этой тёмной поверхности. Лишь тенью того светлого, чистого образа о доме, тёплой кухне и ясных, искрящиеся глазах матери. Но и этого хватило, чтобы Кирилла скрутило. Он едва не задохнулся.

– Садись.

Низкий бас отрезвил Кирилла и он присел на жёсткий стул рядом с кроватью. Мужчина сел напротив.

– Что с ней? – нечеловеческим голосом требовательно спросил Кирилл. Хоттабыч устало вздохнул. Его могучее квадратное лицо посерело.

– Барбос потрепал руку. Уже зашили. Но она останется в Зоне.

У юноши от негодование побелели губы.

– Никто ничего не видел. И баста, малец, – припечатал классный руководитель. В голосе скользило предупреждение. А Кирилл вдруг чётко осознал, что сорвётся. Всё это было похоже на какое-то сплошное безумие.

– Вы же понимаете, что она не выдержит.

В ответ ему гробовое молчание. Да, Хоттабыч это отлично понимал. Но какое ему до этого дело. И тут Кирилл подскочил со стула и его молодое лицо неузнаваемо исказилось от этой чёрной злобы, которая охватила разум.

– Да, как вы хотите, чтобы зверолюди пришли к пониманию с нами если вы обращаетесь с нами как со скотиной и уголовниками! Ради чего тогда весь этот Эксперимент! – взревел Кирилл всплёскивая руками. Он дышал загнанно, тяжело. Потому что всё было чересчур, потому что идя сюда наивным свежим мальчиком встретился с этой неоправданной жестокостью. Зверолюди жили в конфронтацией и никогда не пускали людей на свою территорию.

И тут сами предложили главе города провести Эксперимент. Среди всего населения отобрать пять лучших чистых молодых выносливых и сильных ребят. Чтобы жили среди них, зверолюдей, дабы понять лучше человеческую природу. И они поставили условие. Если хотя бы один человек среди пяти проживёт у них год, тогда они, зверолюди, заключат Мирный Договор на условиях людей. И вспомнил как радостно прилетел со школы, держа в руках тот грамоту и повестку.

И как резко страшно побледнела тогда мама, как в ужасе распахнулись её глаза едва она увидела в его руках это приглашение. И что спустя месяц троих уже не было. Осталось двое Он и Иван. Что стало с двумя другими он не знал.

Они с расчётливой жестокостью расправлялись с каждым. Медленно и постепенно. Сначала это были простые злорадные насмешки, затем вход пошли полноценные издевательства. При этом в том классе, где они учились не было ни одного человека. Одни зверолюди, которые смотрят с откровенным презрением, враждебностью. И преподаватели, которые охотно поощряют такое поведение. Эта чистая травля. Ни один не выдержит подобное.

Кирилл иногда не понимал, почему после стольких драк он остался ещё в живых. Они загоняли его в угол, забавлялись как львы, что играют с жертвой. А он лежал весь избытый, исцарапанный, но страха не было ни капли. Они позволяли ему встать, щурясь. Довольно осматривали его с ног до головы и затем уходили. Никогда ещё он ни чувствовал столько ненависти. Она разрывала его. Но юноша сплевывал и шёл в чём был на занятия.

Учитель математики поражённо поднял на него глаза:

– Что это у вас за вид уважаемый?

– Я просто развлекался, - вызывающе ответил юноша и сел на своё место.
Тогда его впервые позвали к директору.

– Быть первыми всегда непросто, – заключил Хоттабыч.

Он с остервенеем принялся ходить взад вперёд, отчаянно пытаясь найти решение. Затем вдруг остановился и с отчаянной убеждённостью произнёс.

– Тогда я буду вместо неё. Здесь ей делать нечего.

– Тебе не только придётся учиться за двоих, поднимешь? Ни один человек не выдержит подобного давление.

– Выдержу.

После продолжительного молчания Хоттабыч ответил:

– Думаю, это можно устроить.