Владимир Чернявский

На круги своя

Автор:
Николай Боровков и Юлия Боровкова
На круги своя
Работа №176
  • Опубликовано на Дзен

Целая вечность прошла с тех пор, как я попал сюда. Это не фигура речи: тридцать семь тысяч лет позади... Не скажу, что помню тот день, словно это случилось вчера. Воспоминания давно потеряли краски и смешались с другими моими мыслями.

Я делал маневр, чтобы зайти на орбиту Юпитера. На одном из его мелких спутников, не удостоенном звучного греческого имени, зонды обнаружили следы «предтеч» — таинственной высокоразвитой цивилизации, о которой мы тщетно пытались узнать хоть что-то.

Я помню расцвеченный стремительно меняющимися полосами бок газового гиганта — он занимал почти весь экран передо мной. Именно в тот момент мне, как назло, захотелось чихнуть. Я отвернулся — всего на мгновение, а когда повернулся, все пространство перед визорами моего корабля занимала черная громада Станции.

Разрешение на стыковку я, вопреки всем инструкциям, запрашивать не стал — у меня не хватало времени ни на другие маневры, ни на ожидание сообщений с Земли. Когда обнаруживаешь себя падающим на неизвестный космический объект, соблюдение протоколов перестает казаться таким уж важным.

Первый ярус Станции оказался кольцевым. Раздвижные двери, чертовски похожие на творение рук человеческих, скользнули в стороны, пропуская в неширокий шлюз. Я медленно двинулся против часовой стрелки. Станция выглядела пустынной. Да и кого я мог встретить — разве что тех, кого так долго искал? Я невольно усмехнулся этой оптимистичной мысли: в возможность реального контакта с внеземными цивилизациями мне верилось слабо. Скорее уж в то, что я нечаянно обнаружил очередной засекреченный объект Управления Дальнего Космоса — все знали, что в его цели и функции входит не только мирная разведка и освоение далеких рубежей.

Пройдя градусов сорок дуги, я наткнулся на дверь. Стоя перед ней, я почувствовал, как во мне разгорается непреодолимое желание войти. Внутренний голос, обычно заглушавшийся инструкциями и доводами рассудка, явственно подсказывал, что именно здесь я могу найти ответ на вопрос, так давно интересовавший меня. Да, почти все считали меня чокнутым романтиком, но я искренне верил — нет, знал где-то в глубине души! — что рецепт золотого века для человечества действительно существует. Я колебался недолго — глупо было бы упускать такой очевидный шанс.

Точно повинуясь моему намерению, дверь распахнулась. Легкая тень пронеслась мимо меня — или поток теплого воздуха, хлынувшего из проема в кольцевой шлюз, задрожал перед глазами. Подгоняемый возбуждением и азартом охотника, вставшего на след долгожданной добычи, я вошел. Дверь почти бесшумно захлопнулась.

Я очутился в не слишком просторном и почти пустом помещении. Обтекаемой формы кресло у противоположной от входа стены, голубовато-серый рассеянный свет откуда-то из-под потолка — больше глаз ни за что не мог зацепиться. Осмотрев комнату, я не нашел никаких следов пребывания живых существ, а также ни единого намека на пищеблок или уборную. Меня это несколько озадачило, однако я решил, что дальше по кольцу есть двери и в другие помещения. «Ну и дурацкая же система — каждый раз ходить через шлюз», — мысленно усмехнулся я.

Не найдя в комнате более ничего интересного и приближающего меня к разгадке тайны исчезнувшей цивилизации, я вернулся к двери. Заперта. Никакого способа открыть ее изнутри действительно не существовало, но об этом я узнал куда позже. А тогда я методично обшарил все поверхности в поисках скрытого механизма или сенсорной панели, стараясь не поддаваться панике. Постоял у двери, стараясь как можно точнее сформулировать мысленное пожелание выйти — но и это не сработало. Мозг услужливо подкинул мысль о голодной смерти в собственных нечистотах, однако, прислушавшись к сигналам организма, я обнаружил, что есть мне пока не хочется.

Предполетные тренировки не прошли даром — моего самоконтроля хватило, чтобы решать проблемы по мере их поступления. Отогнав тревожные мысли, я сосредоточился на текущей ситуации. В данный момент мне вроде бы ничего не угрожало. Датчики показывали, что параметры вовне пригодны для жизни — давление, температура, уровень радиации, состав воздуха в норме, гравитация близка к земной. «Искусственная», — сообразил я.

Поколебавшись, я стянул с головы шлем, с радостью думая о возможности сбросить надоевший скафандр. Ощупав кресло и не найдя ничего подозрительного, я опустился в него — мне требовалось расслабиться и успокоиться, чтобы сосредоточиться на поиске выхода из ситуации. Кресло мягко подстроилось под очертания моего тела, я погрузился в него, откидываясь на спинку, и в тот момент, когда я окончательно устроился в нем, я увидел Карту.

В общем-то, я ничего и не делал, даже глаза закрывать не пришлось — просто перед моим внутренним взором яркой объемной панорамой развернулась наша галактика. Разноцветными огоньками мерцали скопления звезд, галактические рукава казались покрытыми фиолетовой дымкой. Ближайший — я опознал в нем рукав Лебедя — маячил прямо перед моим носом, только руку протяни. Я и протянул. Карта плавно приблизилась, я смог рассмотреть отдельные звезды на участке, которого нечаянно коснулся. Перевел взгляд чуть правее и выше — изображение услужливо сдвинулось, открывая рукав Персея.

Я немного поерзал в кресле, ощупал себя руками, пытаясь понять, как работает этот странный нейроинтерфейс. Ничего обнаружить не удалось. Поморгал — Карта висела и перед закрытыми глазами. Я приподнялся с кресла — экран погас. Сел — Карта появилась снова. Взбудораженный этим открытием, я вскочил и начал расхаживать по комнате. Делать было по-прежнему абсолютно нечего, так что, как только схлынула первая волна возбуждения, я вернулся в кресло. Работающий от соприкосновения с моим седалищем интерфейс развернул передо мной Карту в том виде, на котором я остановился в последний раз.

Я еще раз прислушался к своим ощущениям. Кислорода хватает, пульс в норме, никаких позывов организма к отправлению естественных надобностей. Успокоившись на этот счет, я всецело отдался изучению Карты — вдруг она и являлась тем самым подарком судьбы, ради которого я летел столько времени.

Моего внимания оказалось достаточно, чтобы приблизить к себе любой участок Карты — это я выяснил довольно быстро. Скопление звезд, звезда, планета — и вот я уже рассматриваю Землю с высоты аэрокосмической съемки. А можно ли еще ближе? Материки, страны, города… Я мог рассмотреть улицу любого города в таких деталях, какие доводилось видеть лишь в лучших симуляциях — от растущих меж камней травинок до удирающей из мусорного бака кошки.

Какое-то время я развлекался, виртуально бродя по земным тропическим пляжам и заглядывая в такие уголки Млечного Пути, о которых наши ученые знали только из точных математических расчетов. Вскоре это наскучило, да и доминирующая рациональная часть меня напомнила о себе. Точно! Я ведь собирался раскрыть секрет Карты, а не проводить время в бездумном созерцании.

Я вернулся к привычному земному шарику. Чего же не хватает человечеству, чтобы стать успешнее? Экономического роста? Едва я успел об этом подумать, Карта подсветила территории государств, показывая вздымающиеся и опадающие столбики гистограмм и сменяющиеся ряды чисел над ними. Взгляд мой остановился на одном из беднейших полинезийских островов, и вдруг я заметил, как столбик ВВП стремительно пополз вверх. Поморгав, чтобы убедиться, что мне не померещилось (ничего не вышло, конечно же), я сконцентрировался на том, чтобы увидеть, что происходит в этой стране — и перед моим взором понеслись картины строящихся небоскребов и возводящихся заводов. «Как в ускоренной съемке», — подумал я и, отвлекшись, посмотрел на дублирующее табло на рукаве скафандра. С момента, как за мной захлопнулась дверь, прошло семьдесят земных лет.

Мне стало дурно. «Вероятно, часы неисправны, — подумал я, — или каким-то образом синхронизировались с Картой». Так это или нет, я проверить не мог — ближайший сервер точного времени остался на борту корабля. Я поднес к лицу шлем, вглядываясь в полумраке в искаженное отражение. Нет, я совершенно точно не постарел даже на полдня — на подбородке все еще не появилась щетина.

Выхода у меня не было, риска умереть, однако, тоже — я окончательно убедился, что мое тело ни в чем не нуждается, даже ноги не затекали от сидения в одной позе. Я всецело и с азартом отдался изучению Карты. Случайное открытие побудило меня провести ряд экспериментов. Я подумал о том, чтобы увидеть границы государств. Стер их — и по Земле (или в симуляции — хотя нет, я уже твердо верил, что вижу проекцию реального мира) пополз процесс глобализации. Через несколько веков она вся окрасилась в один светло-желтый цвет — цвет человечества, как я его назвал.

Для управления Картой хватало одного лишь намерения. Мне совершенно не требовалось разбираться в политических интригах и экономических хитросплетениях, чтобы что-то изменить в мире. Один внимательный взгляд — и в указанной точке запускались какие-то невидимые процессы, приводящие к желаемому результату. «Нефть заканчивается», — думал я, а затем узнавал из сводки Карты, что открыт новый вид топлива.

Устав от наблюдения Земли, я начал задумчиво рассматривать небольшую планетку за пределами Солнечной системы. Через некоторое время к ней двинулась блестящая светло-желтая точка — так мне стало известно, что люди открыли межзвездные перелеты. «Жаль, что она пустынна и непригодна для жизни», — вздохнул я, окидывая взглядом унылый ландшафт. Еще несколько веков понадобилось людям, чтобы освоить терраформирование — и вот непримечательная планета уже светилась желтым. Так я узнал, что могу почти все.

Мерцающая игра в человечество совершенно захватила меня. Я с азартом расставлял на Карте новые вехи и отслеживал каждый крохотный уголок мира, заселенный вверенными мне народами. В моих руках была судьба целой цивилизации, обязанной мне своим развитием — и не подозревающей об этом.

Иногда я замечал периферическим зрением свои руки и ноги — они не менялись, и я забывал о них, и все реже смотрел на себя и чаще на Карту.

Мое человечество осваивало галактику. Экспансия шла последовательно и уверенно — все больше точек на Карте разгоралось уютным неярким светом — точь-в-точь огоньки за зашторенными окнами, которые мне так нравилось разглядывать в далеком детстве. Я мог подглядывать в эти окна, сколько захочу. Мысль о том, что именно я — их создатель, грела душу.

Многие тысячи лет спустя люди расселились по всему Млечному Пути — далекое путешествие, в которое когда-то отправился я в поисках «предтеч», не шло ни в какое сравнение с золотым веком человеческой цивилизации, творившимся сейчас и подпитываемым моим неусыпным вниманием. Правда, наследие древних так и не раскрыло свои тайны. Да и жизни на далеких планетах человечество не обнаружило — ни одного контакта за все время моих наблюдений.

Я так увлекся разворачивающимся передо мною зрелищем и процессом творения, что перестал вспоминать о первоначальной цели своих поисков. Но однажды, когда колонизация очередной планеты благополучно подходила к концу, внезапная мысль обожгла меня, оторвав от внутреннего экрана. Я даже встал, чтобы он не мешал мне думать, отмечая, что столетия в кресле ничуть не повредили моей способности двигаться. Итак, «предтечи». Я возбужденно заходил кругами по комнате. Могущественная цивилизация, не оставившая после себя почти никаких следов и носителей информации, кроме наиболее монументальных сооружений. Таинственные, плохо поддающиеся расшифровке знаки, составленные цепочками горных хребтов, непонятного назначения хитроумные агрегаты, изредка попадающиеся на открытых планетах, монументальные сооружения, построенные по неведомым тогда человечеству технологиям… Кем были эти высокоразвитые существа? Сами ли всего этого достигли, или, может, кто-то другой подобно мне управлял своими собратьями, ведя их к процветанию отсюда или из другого такого же места? Почему я не застал никаких следов пребывания здесь других людей? Да хоть строителей или обслуживающего персонала! Что это, в конце концов, за Станция? Кем она создана, кем управляется? И почему, черт побери, я не задумывался об этом раньше?!

Мысль эта поселила во мне беспокойство. Любопытство сменилось тревогой. Сколько веков я здесь? Двести? Триста? Все давно забыли обо мне, сочтя пропавшим без вести вскоре после моей стыковки со Станцией. Смогу ли я когда-нибудь вернуться на Землю, чтобы вести там обычную человеческую жизнь — не жизнь бога и творца их реальности? Как это сделать?

Эти вопросы мучали меня все сильнее. Я стал чаще отключаться от Карты, с каждым разом замечая, как много сил и жизненной энергии отнимает у меня управление ею. Может, так происходило и раньше, но тогда я в азарте не замечал, что служу батарейкой, ресурс которой постепенно истощается, спохватившись лишь тогда, когда начала мигать красная лампочка.

Я в который раз обследовал свою клетку — ничего нового внутри нее не находилось. Стоп. А что, если попробовать взглянуть снаружи? Ведь в моих руках — вернее, в голове — есть такой потрясающий инструмент!

Я вернулся в кресло, уставившись в Карту. «Покажи Станцию», — нет результата. Я перебрал все пришедшие мне в голову варианты наименования этого объекта, я вызвал в памяти образ черной громадины на экране своего корабля — бесполезно. Карта не откликалась, по-прежнему показывая мне общий план галактики Млечный Путь. Первый случай, когда Карта не исполнила мое пожелание. Я оглядел галактику. Новая мысль осенила меня — что, если я не могу увидеть Станцию, потому что она находится за пределами Карты? Червоточина, телепортация — я готов был поверить во что угодно, лишь бы это дало какую-то зацепку. Я попробовал изменить масштаб Карты, чтобы на ней появились другие галактики. Снова ничего не вышло — сама мысль об этом ускользала из моей головы, видимая часть Карты туманилась и расплывалась перед глазами, отказываясь меняться. Человеческий бог оказался не всесилен перед делом рук неизвестных ему творцов.

Мысль о возвращении полностью завладела моим умом. Я не думал о том, что человеческие традиции, язык, образ жизни ушли далеко от того, что я помнил. Лишь бы на Землю, а там как-нибудь образуется. Но если я не могу выбраться отсюда самостоятельно, то как дать людям знать, что я вообще существую, чтобы кто-нибудь смог меня найти? Никаких средств связи в моем арсенале не имелось. Я не мог зазвучать голосом в ушах конкретного человека или заставить его руку написать то, что мне хотелось. Не мог громогласно возвестить с небес о своем местонахождении или, на худой конец, сбросить в одну из колоний скрижали с координатами… которых я, впрочем, тоже не знал. Все, что я умел — это направить в нужную сторону уже существующие процессы. Незримо, опосредованно и, по большому счету, не зная, к чему именно это приведет.

С новыми силами я направил свое внимание на Карту. Я не мог заставить ветер дуть в нужную сторону, но люди перекраивали ландшафт планеты — и воздушные потоки меняли направление, вытачивая в скалах нужные мне формы. Я не мог рисовать круги на полях, да и земледелие давно уступило место промышленному пищевому синтезу, но людям почему-то приходило в голову расставить вышки связи именно так, чтобы при первом землетрясении они аккуратно сложились на землю четким узором. На это уходили десятки, а порой и тысячи лет, но у меня было достаточно времени. По крайней мере, так мне тогда казалось.

Время шло, но никто почему-то не мог или не хотел распознать мои сигналы. А может быть, попросту не замечал их. Меня начали мучить приступы беспокойства, заставлявшего раз за разом вскакивать с кресла и метаться по комнате в поисках еще неопробованного решения. Мой корабль, наверное, давно истлел в открытом космосе, атакуемый временем, радиацией и метеоритами, но я учел и это, придумывая план моего спасения.

Рано или поздно, исследуя самые удаленные уголки Вселенной, люди наткнутся на Станцию даже без моих знаков. Мой новый сменщик активирует дверь, оставив у входа свое транспортное средство, и тогда… Что будет дальше, я мечтал очень осторожно. Мысль о том, как я сажусь в чужой корабль и улетаю к обычной, человеческой, земной жизни отдавалась в голове слишком ярко, ощутимо и очень болезненно. Это казалось слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я боялся мечтать об этом и в то же время не мог оторваться от этих дразнящих, соблазнительных мыслей. Одно желание овладело мной: домой, домой, на Землю! Только бы пришла смена!

Столетия сменялись столетиями, но никто так и не прилетал. Я отчаялся. Внимание мое стало ослабевать, энергии на продолжение игры на Карте уже не хватало. Я не мог сконцентрироваться, чтобы снова увидеть панорамы таких родных для меня земных улиц и тропических пляжей. Впрочем, пляжи и улицы давно изменились, и бездомные кошки по тротуарам уже не бегали.

Все чаще я задремывал, сидя в кресле: не потому, что организм нуждался во сне — просто не хотелось ничего иного. Это не прошло даром для моей цивилизации. Придя в себя после того, как уснул в первый раз, я заметил, что один из желтых фрагментов Карты потускнел и вскоре погас. После следующего периода забытья пропали еще несколько. Что там происходило — катаклизмы ли, войны или люди сами решили покинуть этот уголок космоса, я не знал и уже не особо интересовался. День за днем я терял веру в свое сильное и свободное человечество: ни один из его представителей так и не пришел, чтобы освободить того, кто подарил им прижизненный рай.

Я все чаще отключался, впадая в своеобразный анабиоз. Карта отнимала у меня остатки сил — я вываливался из кресла, чтобы ее не видеть, но рано или поздно все равно возвращался. Человечество приходило в упадок. Границы влияния людей на Карте съеживались на глазах, как края обгорающего листа бумаги. На смену расцвету и благополучию приходили стагнация и запустение. Все, что я создавал тысячелетиями, пошло псу под хвост, но меня это уже мало интересовало. Я пережил подъем человечества, теперь я проживал его упадок — ничего не ожидая, ни на что не надеясь и не думая, что будет дальше.

Я настолько устал нести это бремя, что почти не просыпался. С совершенным безразличием размышлял я о том, что станет со мной и моим творением. Говорят, боги гибнут, когда о них забывают. Я же стал богом, которого никто никогда и не знал — что предстояло мне вместо смерти?

Когда в кольцевом шлюзе послышался шум, я не сразу смог в это поверить. Тридцать семь тысяч лет я не слышал никаких звуков, кроме собственных шагов. Я с усилием разомкнул глаза, возвращаясь из забытья. Карта тускло тлела разорванными угасающими остатками некогда великой цивилизации. Последние следы былого величия растворялись в небытии.

Я рывком поднялся с кресла, выбрасывая Карту из головы — навсегда. По ту сторону двери кто-то есть! Новая надежда заставила мое сердце метаться в груди. Суетливыми, судорожными движениями я облачился в скафандр, на который, так же, как и на меня, внутри Станции не действовало время. Я отвык это делать, и процесс одевания занял на тридцать секунд больше обычного. Эти полминуты показались мне дольше столетий, которые я проживал, сидя за Картой.

«Может, знаки «предтеч» срабатывают только тогда, когда прежняя цивилизация полностью изжила себя?» — равнодушно подумал я, прижимаясь к стене у двери, чтобы проскользнуть в проход при первой возможности. «Интересно, какой он будет — тот, следующий?» — вялое любопытство слегка шевельнулось среди выжженных ожиданием эмоций. Я не думал о том, как смогу вести корабль, построенный по неизвестным мне технологиям. Я не думал, как потечет для меня, законсервированного в этой комнатке, время, когда я окажусь за ее пределами. И еще миллион полезных мыслей не пришли мне тогда в голову. Но я услышал чужие.

Я улавливал смутные образы, понятия, не облеченные ни в слова, ни в картинки. Тот, кто за дверью, пришел по знакам с далеких планет, по заросшим остовам изъеденных ржавчиной вышек, по выщербленным ветрами скалам в забытых мирах. Он тоже что-то искал — я чувствовал смесь предвкушения, надежды и легкого страха — не подозревая, какую цену придется ему заплатить за свою находку.

Это выглядело так похоже на меня того, старого, от которого осталась сейчас лишь бессмертная оболочка с едва тлеющей искрой жизни где-то в самой глубине. Так по-человечески — даже удивительно, что минувшие десятки тысяч лет ничего кардинально не изменили в людской природе. Если бы я был собой прежним, я сказал бы ему: «Не ходи!», остановил его на пороге… Но я давно перестал им быть.

Пара секунд осознания понадобились мне, чтобы переключиться с приема на передачу. Я понял, как это сделать, с такой же интуитивной легкостью, с какой управлял Картой. Я вложил в эту трансляцию почти все силы, оставив совсем немного на то, чтобы сделать следующий шаг. «За этой дверью находятся ответы на все твои вопросы. Здесь то, что ты так давно искал. Входи же смелей, не медли!»

Дверь беззвучно распахнулась. Автоматика работала столь же безупречно, как и много тысячелетий назад. Я кинулся вперед в последнем рывке, стараясь на ходу рассмотреть человека новой эпохи. Стоявшее в проеме существо не походило ни на одно из тех, что я встречал раньше. Во-первых, у него было шесть ног…

+2
08:08
594
16:39 (отредактировано)
Вау! rose
Рассказ прочитан в удовольствие. Шикарный фантдоп! Читать было очень интересно! Здесь игры со временем, красивая визуализация, хорошо сделанные внутренние конфликты. Спасибо автору за труд!
16:05 (отредактировано)
Да уж. Сказочка.
Но интересная в целом. По голливудскому образцу.
Ищет предтеч один. Входит в неизвестную станцию один. Следует в какую-то комнату один. Ну, обычный голливудский придурок. Если не придурок — тогда истории не получится.
Дальше рояль мелькает какая-то тень, потом еще рояль проштампованный двери закрываются.
И —
тридцать семь тысяч лет позади...


Ох, как любят наши авторы сроками разбрасываться!
Ну, понятное дело: не свое — не жалко…
И все эти годы в роли батарейки. А питался святым духом. И писал-какал тоже им. Аминь!
Боженька новый объявился! Сменный. Тринадцатый месяц, мать его! По номеру группы как раз…
Ну да ладно.
Рассказ написан хорошо. По всем законам жанра. С гуляющей в космосе логикой, правда. Но сейчас так принято. Время такое, сказочное.
Я б ему баллов 7-8 поставил. Не жалко.
Автору успехов в конкурсе!
Загрузка...

Достойные внимания