Помутнение

Приём, меня кто-нибудь слышит? А, чёрт, это же запись… Как это проверить? Никак. Если кто натолкнётся на эту запись – переправь её полицаям… Говорит Кейн Симп. Я наёмник, не так давно устроился в отряд «Омега» и теперь мотаюсь туда-сюда по космосу. Батрачу, так сказать, на Вольную Исследовательскую Организацию «Омнис». Хватайте этих грёбанных изуверов немедленно, пока они и с вами какую-нибудь херню не провернули! Нет… Сначала нас спасите! Мы с парнями попали в заварушку, из которой сами не выберемся! Возьмите больше кислорода! Дышать трудно. И не только мне…

Так, хватит, возьми себя в руки! Мы на Гоби – планете в системе Консель. Прилетели, чтобы осмотреть Научно-Исследовательский Комплекс SHE. Нам сказали, что связь с ним потеряна, а персонал чисто сквозь землю провалился. Мы поблизости были, так что нас и запрягли. Не хватило им, видимо, одной подохшей экспедиции, они ещё решили своих угробить! Мы высадились в трёх километрах от комплекса. Корабль спрятали отменно: вам, легавым, его не найти… Но если всё-таки найдёте, то идите туда, куда смотрит нос – не прогадаете!

Мы разъезжали по бурому грунту на БТРах модели… Неважно, какой модели! «Омега» – это элитное спецподразделение, мы укомплектованы по последнему слову техники! Короче, каждая машинка хоть раз по пути, да заглохла. Пыли больно много, движок тарахтит и портится. Один БТР мы вообще бросили: в негодность пришёл. Кто его только сделал? Руки бы поотрывал! Я к чему это… Лучше пролетите эти три километра, если технику новую покупать не хотите. А вам-то легко, государство выделит финансы. Это нам, наёмникам, своди конец с концом и не стань подлецом… Или стань и иди работать на «Омнис»!

Подъехали. Комплекс от посторонних укрыт оранжевым куполом. Из космоса он выглядит, как обыкновенная точка, каких на Гоби до черта и больше. Мне Эрих пояснил, что это какие-то поля… Терма… Ультра… Гипер… Триппер… Психогенез… Я не знаю, что это за хреновина, я не учёный! Я пошёл в «Омегу», которая давно уже с «Омнисом» братается, потому что мне обещали хорошее жалование и заботу о семье, а не оттого, что мозг шибко большой! Что я понял об этих полях – они влияют на нервную систему и бесят людей, вызывая зуд в пятой точке и кулаках… и ещё, вроде бы, эти поля – пыль, которая так и норовит забить лёгкие по самые альвеолы! Но я этого не почувствовал…

В общем, подъедите – поймёте. Вблизи купол не особо похож на поля. У них оранжевое свечение от металла крошащегося… Как бишь его обозвали… Пситранслятор, вроде бы. А наш купол просто краской покрыт, к тому же поблёкшей и слезающей. Выжившие машины завели внутрь, дверь запечатали… А, дверь же! Пароль: нуль-нуль-девять-два. Лучше сразу закройте её, чтобы твари не вылезли!

Выскочили мы из авто с пушками наготове. Смотрим: высокое такое строение, я бы сказал, куст напоминает. Почему? Снизу обычный прямоугольник, ничего не выделяется. А выше никаких единых этажей нет. Здесь коридор идёт, приподнимается, снова идёт, приподнимается… А рядом, буквально в метре, такая же… Ломаная линия? Не знаю, как это назвать лучше… И одна, так скажу, «травинка» с другой не связана, между ними пустота… Не знаю, понятно это или нет… Я не архитектор! Я просто тупой головорез, который надеялся, что работа не загонит его в подземелье тварей! Убогое какое-то здание, одним словом, и совершенно непохожее на нормальный комплекс! Там бы связь между «травинками» сделать – и получится вертикальный лабиринт. А связь-то и есть – трубы. Лазить по ним нельзя, ибо не пролезешь. А если пролезешь, то шею свернёшь, наверное.

– Что встал-то? – Макс посмотрел на меня, как на идиота. Я просто зырил на куст и думал: кому в голову могло такое «архитектурное решение» прийти? А главное: нахрена? Тентакли кракена, тянущиеся к небу, мать их за щупальце…

– Товарищ командир, – я подошёл к нашему главному, – можно здесь остаться, в БТРе? Что-то мне нехорошо: кислородный болон, походу, паршивый попался. Дышать нечем! А в комплексе наверняка с вентиляцией какая-нибудь муть случилась, вот все и передохли. Зуб даю!

– Пока не проверим – не узнаем, – ответил командир.

– Да зачем тебе здесь оставаться? – шутливо спросил Макс. – Ты что, бабу у нас под носом провёз? Как Лёва!

Вся «Омега» в полном составе посмотрела на новичка и покатилась со смеху. Этот недотёпа, и месяца не отработав, умудрился прославиться: принёс с собой в экспедицию журналы известного содержания! Нет, «Омега» была благодарна, конечно, но палиться-то зачем? Отвлёкся…

Меня с машинами не оставили. Я тоже… прославился, только иначе. Боялись, что свистну чего оттуда. А Лёву, жука, оставили. Эх, а он сейчас уже мог бы далеко-далеко уехать… До корабля бы не добрался, но полкилометра, может, километр осилил бы, пока БТР не заглох. А дальше пешим шагом, потом посигналить… В общем, всех нас он обставил. А я с Максом и остальными зашёл в комплекс.

Внутри всё прилично было, ни намёка на запустение. После коричневого «пейзажа» белые стенки с лазурной линией, тянущейся через весь комплекс, – услада для глаз! Прошли дезинфекцию. На удивление, всё работало! Потом посмотрели на электронную доску с планом комплекса. Везде не первом этаже обшарили – ни одного живого учёного, ни одного трупа! Работающий, но мёртвый комплекс меня, прямо скажу, напугал. Чувствовалось что-то в этом всём неестественное, как будто я хожу по декорациям очень плохого фильма!

Нашли в директорской большой комп. На нём можно все системы на расстоянии проверять, включать-выключать. Эрих посмотрел логи, попытался понять, что не так. Всё было включено, помимо «старой системы вентиляции» и связи. Переговорить с начальниками нужно было, поэтому связь врубили, а вот воздух побоялись трогать. Пованивало чем-то от старой системы, только несильно. Новой вполне хватало.

Едва кнопку нажали и подключили коммуникацию, тут же из главной базы сигнал пошёл. Приняли его. На компе появился совет директоров. Они сидели полукругом и смотрели на нас. Света у них мало было, так что лица чуть разглядеть можно. Главного только помню. Лысый, со смешными очками а-ля «ботаник», рожа вся морщинистая, глаза медленно моргают, рот не движется. Он-то с нами и заговорил.

– На связи «Омега», – отрапортовал командир. – Первый этаж обследован, нет признаков жизни. Выше ещё не шли.

– Вниз спускались? – спросил очкарик без интонации.

– Не успели ещё. И входа не нашли пока что.

– И не ходите! Там слишком важное и хрупкое оборудование, так что разбираться с ним будут наши люди, а не наёмники со стороны!

Меня вот этот момент вообще смутил. Ты начальник, мы подчинённые. Что ты отчитываешься? Сказал: «Нельзя», – и баста! Сейчас-то я понимаю, что мужики за задницы свои переживали, вот и стали оправдываться прежде, чем их в чём-либо обвинили!

А лысая башка продолжала говорить:

– Есть у вас кто-нибудь, разбирающийся в технике?

– Так точно. Эрих в компьютерах разбирается, как в своих двадцати пальцах. И ещё пара человек, что-то знающих, найдётся, – ответил командир.

Начальник ещё преуменьшил, кстати! Пока мы с Максом играли в догонялки, Эрих зубрил учебники! Когда мы с Максом за девками приударяли, Эрих зубрил учебники! Ну и когда нас с Максом называли «дегенератами, которые только и могут пушками мериться», Эрих всё ещё зубрил учебники! Тельце у него, конечно, слабое, но мозги так варят, что вашим «копкейкам» в академии не снилось! Кхм-кхм… Неважно!

Очконавт пристально глянул на Эриха, кивнул и приказал ему все логи переправить «Омнису», а также провести инвентаризацию оборудования и всё, что можно вынести, забрать. Зачем поручать наёмникам оборудование, пусть мы с этими выродками давненько работаем, я не знаю. Да и зачем технику в принципе забирать, тоже меня не спрашивайте. Я очень сомневаюсь, что эти изверги прекратят над человечеством измываться! Да и если прекратят, всё равно прикладом их огреть нужно, мразей!

Я сейчас, конечно, мазохистом покажусь, но лучше бы нам сказали кого-нибудь расстрелять! Ненавижу, когда дают задания типа: «Постой здесь и подожди, пока умный человек приборы подсчитает!» Ну не могу я стоять, когда другие работают, а прилечь не разрешают!

В общем, почти весь отряд запрягли стоять и тупить в стены. И первые минут десять я общался с Максом и ни о чём не думал. А потом командир шикнул, дескать, «не мешайте», и мы замолкли. Следующий час я терпел, зевал и мечтал одолжить парочку-другую журналов у Лёвы. Но потом мне надоело. А там как раз микроскоп рядом стоял…

У нас с Максом была отвратная в плане всякой техники школа. Я вообще с нищей планеты, на которой чисто обслугу рождают и воспитывают. И я с детства мечтал посмотреть в микроскоп, телескоп, стетоскоп, калейдоскоп – в общем, во всё! А Ивен знал об этом и грубо меня спровоцировал:

– Может, посмотрим? Когда ещё выдастся возможность?

Долго просить меня не пришлось! Мы тут же накинулись на несчастный микроскоп и стали его вертеть, осматривать. Вдоволь налюбовавшись этим прекрасным изобретением, мы стали что ни попадя класть под линзу и рассматривать. Настроить, правда, долго не могли, но времени нам дали предостаточно! Сначала мы на перчатку глянули пристально, затем бумагу положили, потом Ивен вообще плюнул, и мы слюну его изучать стали. А в конце я снял перчатку и палец положил, а Ивен на него посмотрел и (вот актёр!) оторопел, скорчил гримасу страха, положил мне руку на плечо и прошептал в ухо:

– У тебя по пальцу ползёт подкожный кровосос.

Этот идиот знал, что я такую мерзость боюсь, как Барбос блох! Подкожный кровосос – мелкий жучок, который лезет под кожу и изнутри человека жрёт! Конечно, я с перепугу руку дёрнул! И очень неудачно вместе с ней прихватил микроскоп. Чудо инженерной мысли, о котором я грезил в детстве, полетело на пол и едва не приземлилось мне на ногу. Хотя лучше бы приземлилось, и я с переломом вернулся бы в БТР!

Конечно, все (изрядно обмочив штаны) повернулись на грохот. И эта штуковина, весом в тысячу миллионов тонн, оказалась такой хрупкой, что даже обидно. Начальник, вестимо, сразу понял, чьих рук дело это и тут же оскалился.

– Два придурка… Эрих, запиши-ка, что микроскоп сломан. Я у вас из жалования его стоимость вычту! Вы ещё должны окажетесь! Оба, за мной!

Командир, честно признаться, мужик душевный, понимающий. Но тогда натурально лютовал, притом по делу! Мы с Максом шли за ним хвостиком, не в силах пискнуть. И пришли мы в маленькую, уютненькую комнатку отдыха. Там висел телик, впрочем, неработающий, стояли две микроволновки и кофемашины, холодильник, диван, стол с какой-то дурацкой игрой: «Пауки и пещеры». Записав всё в блокнот, он пообещал за каждую царапинку, если такая найдётся, вычесть у нас по тысяче кредитов. Короче, пригрозил и оставил нас в покое. Честно-то говоря, это такое себе наказание, паршивенькое: он освободил нас, по сути, от унылейшего ожидания и позволил развлекаться. Ей-богу, в другой бы раз я его обнял за такое! Но не теперь… Теперь никого обнимать нельзя…

Первое время я дулся на Макса из-за его идиотской выходки. Но скоро отошёл и мы уже задушевно болтали. Но дурным головам этого мало показалось! Ивен предложил прогуляться по комплексу. Я, ясное дело, говорил, что коли нас увидят не на своём посту, то начальник ещё сильнее разозлится. Но Макс сказал, что никто ничего не узнает, так что немного послоняться можно. Одну-две комнатки проверить – и сразу в кафетерий! И больше не отлучаться!

Короче, я дал себя уломать…

Мы не сразу пришли в эту комнату… Она у нас была десятой… Лучше б не была!

Здесь всё было простенько и нисколько не подозрительно. Это вообще какая-то, видать, кладовка с вещами или типа того. Я даже плохо помню, а что там такого-то лежало… Вёдра, небось, какие-то, тряпки, отживший свой век робот-полотёр… Швабра – самое главное! Видите швабру – дёргайте! Так и Макс сделал. Но он так, по неосторожности… Или хотел, как клоун, взять швабру, аки дворф топор какой-нибудь двуручный, и огреть меня ею по голове. Это в его духе было бы! Но сама швабра оказалась рычагом, насмерть к полу припаянным. И вот когда он её дернул, то в центре комнаты скрытый люк поднялся. Причём никакого стыка между, собственно, люком и остальным полом я не видел! Хотя, казалось бы, он должен быть…

На этот внезапный проход я смотрел, как на пасть крокодила. Ни туда, ни сюда нормальный человек даже не подумал бы зайти. Но и я немного с прибабахом, и у Ивена в заднице детство заиграло. У него это с детства ещё: первым активистом был! В плохом смысле этого слова. Чуть что приключится, значит, Макс виноват, а «Симп опять хвостиком бегает»!

– Посмотрим? – не изменял традиции мой друг.

– Ты ж сам слышал, что очкарик спускаться на нижние этажи запрещает. Да и не нравится мне всякие тайны расследовать. Детективы долго не живут.

– Ты что, испугался?

– Я?! За кого меня принимаешь?! Нисколечко! Идём!

Да, я позволил взять себя на слабо как последнего мальчишку. Но если бы мне кто заранее рассказал, какие фантастические твари там обитают, то хрен бы у Макса что получилось!

По лестнице мы спускались осторожно и почти бесшумно. Как-то на нас двоих давили эти стены цвета ржавчины, которые так сильно отличались от ухоженных верхних этажей. В некоторых местах в комплекс буквально пробивались пласты здешнего металла. Я даже помню, как мы с Максом прогибались под одной такой здоровенной палкой, немного напоминавшей хвост скорпиона. Честно признаться, я отчётливо понимал, что это ненормально и металл не должен прорастать сквозь стены, как корень дерева, но ни меня, ни Ивена это ничуть не смущало в ту конкретную минуту. Мы даже этого обсудить не успели!

Добравшись до низа, мы увидели просто гору этой золотой крошки, а также почувствовали спёртый воздух. Конечно, мы сразу напялили шлемы, но то ли они повредились, то ли мы уже надышались порченым воздухом. Может, было бы в голове побольше извилин, сразу бы надели их при спуске и крышей не поехали.

По коридорам мы передвигались смелее, даже переговаривались и ржали. Я бы, конечно, вам наши анекдоты зачитал, но не особо горю желанием сдохнуть со словами: «Заходят как-то в бар…» А вот что надо сказать, то скажу: над массивными чёрно-бурыми дверями висели экраны, и на них писалось: «человек-кошка», «человек-птица», «человек-мука-цокотуха» и так далее и тому подобное. Мы, конечно, над всей этой мотнёй смеялись, а потом резко не до смеха стало!

– «Человек-паук»? – прочитал Макс очередной экран. – А здесь, походу, комиксы хранятся! Сына порадовать не хочешь? Это ж уникальные экземпляры, привезённые с базы «Омниса»!

– Как-то мне не верится, что все эти снобы-учёные читают что-то, проще диссертаций по квантовой физике. Но проверить можно. Зря спускались, что ли?

Да, мать твою за ногу, зря! Надо было сторожить колбочки-пробирочки или, ещё лучше, играть в тупую настолку, а не идти в подвал психически больных садистов! Но, как говорится, отступать некуда: позади начальство! А оно за самовольный уход с поста зубками разорвёт и ошмётка не оставит! Да и просто нездоровое любопытство в нас пробудилось. У всех, думаю, бывало такое, что видишь розетку и хочешь пальцами в неё ткнуть? Нет? А вот у нас так и было!

Зашли мы, значится, в лабораторию и увидели много (пару десятков) капсул с по-разному изуродованными людьми. У кого-то паучьи восемь лап, у других глаза, у третьих головогрудь, у четвёртых из тела паутина вышла! Мы от этого музея уродцев в шок пришли и долго выйти не могли!

– Смотри-ка… Документация. Почитаем? – предложил, уже безо всякого энтузиазма, Ивен.

Короче, в чём суть. Они в своём «Омнисе» наглухо долбанулись и решили в этом комплексе вывести суперчеловека, который будет добрее, моднее, смелее, сильнее, умнее, красивее… Самый-самый, в общем! И ещё эти смышлёные до полного отморожения умы скрещивали человеческие гены с животными, старясь новые виды вывести! Многие образцы у них бракованные вышли. Сами же об этом написали! Но эксперименты они не останавливали, сволочи…

А как по мне, всех этих выродков найти надо и подвесить за какое-нибудь интересное место! Ежели бы нашему Творцу было бы жизненно необходимо, чтоб у человека из горла огонь шёл или чтобы ложноножки отовсюду торчали (такие тоже в комплексе имелись. Да-да, не удивляйтесь!), то он бы сам нас таким сделал! И нет, я даже не про Бога… Я в бородатого дядю на небе не шибко верю. Не знаю, как вы, а лично я точно от обезьяны пошёл. Да ещё и недалеко ушёл! Я про эволюцию скорее… Ну неестественно это всё! Нельзя так вмешиваться в природу и создавать нечто настолько инородное, чужое, чуждое самой вселенной! Ладно ещё отдельные гены менять, чтоб близорукий, положим, зрение поправил. Но устраивать искусственную, контролируемую мутацию… К тому же люди ведь вряд ли согласие на такие опыты давали. Ну кто в здравом уме согласится, чтоб ему, живому, приделали железы, как у селезня? Значит, эти все опыты не только противоестественные, но и противозаконные! Я вам, копам, только поэтому инфу и направил. Уж вы, надеюсь, возьмётесь за эту шваль!

А мы с Максом дальше пошли, но теперь уже в каждую комнату зашли, ни одно преступление без внимания не обошли! А смотреть на несчастных сложно было. Омерзительнее были только расстрелянные из бластеров тела, гниющие, с кишками наружу! Я тогда начал догадываться, что часть этих тварей выбралась из уютных криокамер, и именно они эту паршивую станцию от людей очистили. И поделом! Неясно только, куда выжившие-то делись? А ежели никто из мутантов не выжил, то как же и из персонала никто не остался? Мы с Ивеном от страха каждый угол осмотрели, потолок проверили, прислушивались – нигде ни одного признака жизни!

Но особенно нас привлекла одна злополучная лаборатория. Макса поколотить мало за то, что решил туда войти! Ему, впрочем, тумаками не поможешь уже…

На экране, вопреки всем предыдущим, заместо «человека-животного» был «человек-Гоби». Это-то нас и заинтересовало: как можно скрестить живое существо и планету? Они там что, у грунта ДНК нашли? В общем, по дурости своей зашли, куда не следовало, и получили по заслугам, так сказать.

В криокамерах содержались почти что самые обыкновенные люди. Я бы вообще решил, что над ними не успели провести опытов, если бы не светящиеся жёлтым глаза и чуть обесцветившая кожа. Меня ещё, помнится, удивило, что среди образцов нет ни единого бракованного. А в документах их звали «лучшими из возможных», «людьми-плюс». И, как я понял, для их создания применялся тот металл, который на мозги действует. Они, видимо, внедрили подопытным в тело камень из него и подсоединили к нервной системе с помощью тонких нитей, которые могут передать сигналы. А этот металл же сам может генерировать нечто, подобное нейронному сигналу, причём ещё и может его передавать буквально по воздуху. Потому на живых и влияет, видимо. Он, можно сказать, просто приказывает человеку: злись! Или веселись! Или видь не то, что на самом деле!.. Или механизм другой, но схожий… Ей-богу, не до тонкостей! Вы нас спасите, а потом исследуйте всю эту тему сколько хотите.

Мы долго смотрели на всех этих несчастных, и, к нашему общему удивлению, у обоих возникла мысль: «А не выпустить ли?» Я им в глаза смотрел и чувствовал лёгкость, расслабленность. Может, даже какое-то похмелье… Но я не настолько конченный, чтобы выпускать дикого зверя из вольера. А веры в человечность «наилучших из людей» у меня не было, да и Ивен не такой тупой.

А потом Макса переклинило. Он вокруг одной капсулы всё бродил, глядел как на прилавок в магазине. И ничего беды не предвещало, как вдруг он нервно, всем телом дёрнулся и крикнул громогласно и визгливо, даже слегка девчачьим голосом. И я слышал, что это не его голос… И я отчётливо понимал, что голос этот шёл будто бы не от него, а из башки… Но не обратил внимания. Как, мать вашу?! Как я это пропустил?!

– Это же мой брат! Кейн, смотри, это же Дерек!

Лады, брат у него правда был. И его даже звали Дерек. Но мы же с ним виделись незадолго до того, как получили задание проверить базу! Его не успели бы украсть. Или над ним не успели бы провести опыты. Но в защиту своей тупости скажу, что Дерек торговал спидами и часто терялся из виду, пока прятался от законников. Наверное, он мог попасться в лапы «Омниса», но не так скоро!

Я подошёл к капсуле и внимательно присмотрелся к образцу. Он был похож на Дерека дредами зелёного цвета (какая ущербная мода), заячьей губёшкой и в целом крепким телом. Но когда я отводил взгляд и снова смотрел на него, то прям ясно видел первую секунду размытый силуэт вместо нормального тела. Ясен пень с остальными подопытными такого не было. Только брат Макса такой уникальный, что аж на молекулы рассыпается, когда в сторону глядишь! Но я и эту странность проглотил, во всё поверил!

– Вот засранцы! – возмутился я.

– Не-не-не, это уже ни в какие ворота! Когда мы изучали всяких уродцев, «человеков-лягушек», я молчал, а теперь хрена с два! Давай его выпустим и увезём с Гоби? А потом пойдём к какому-нибудь журналюге и сенсацию ему подарим? Ух мы им лавочку-то прикроем!

– Что-то мне как-то ссыкотно… Он ведь уже не наш, а их. Может, мы его отпустим, а он в следующую секунду кадык тебе вырвет и сожрёт?

– Да разве ж стали бы их «лучшими» звать, если бы они рассудка лишались? Не, ну если хочешь, глянь в документы. Там ведь фиксируют всякие психологические проколы вроде «повышенной агрессии».

Я взял короткую анкету Дерека и стал читать. И всё сладко-шоколадно выходило: разум не профукал, сильнее стал, умнее стал… Ну прям спиды рекламируют! Кхм-кхм… Забудьте. Короче, не понравилось мне, как всё складно выходит. У остальных хоть какие-то возникли проблемы: у одного сигналы от мозга стали дольше идти, у другого эмаль посыпалась, у третьей ещё какой подвох возник… А этот счастливчик все скалы обошёл! Нет такого корабля, который бы не поцарапался!

Плюнув на эту анкету, словно бы поддельную, я подошёл к комнатному терминалу и там постарался отыскать «испытуемого номер такой-то». И там был написан вообще другой человек! «Полный раздрай в документации», – думаете вы сейчас, наверняка. «Подстава!» – скажу я вам! Я даже в другие базы данных зашёл – нигде нет Дерека Ивена! Но Максу я об этом сказать не успел…

Он открыл криокамеру без моего ведома. Конечно, человек-плюс тут же налетел на своего отсталого родственника, сорвал шлем и обхватил шею удушающим приёмом. А я тут же сорвал с пояса пистолет и направил на «братьев», но выстрелить не решался: вдруг в Макса попаду? Но дружище мой якобы вырвался и сам прижал родича к открытой криокамеры. Мысленно помолившись вселенскому разуму, я выстрелил. И в следующую секунду человек-плюс скатился по стеночке криокамеры. По счастью, если выстрел и повредил ещё камеры, то вместе с теми тварями, что в них заключались, так что никто не проснулся и не полез драться.

– Макс, какого чёрта?! – крикнул я сразу же.

– Прости, сглупил… Не думал я, что среди этих «лучших» такие душители есть. Всё, уходим отсюда! Только проверю, чтобы никто не выбрался.

Ивен подобрал шлем, надел его и обошёл всех мутантов. Подёргал за ручки, убедился, что все наглухо заперты – и мы пошли по ржавым коридорам к выходу. И вот я уже тогда понял, что ничего хорошего нас всех не ждёт. Я прям чувствовал, как стены сжимаются и хоронят нас всех, глупых и несчастных. И похоронят, и похоронят! И вас похоронят, если ступите!

А сверху нас уже поджидали. Видно, кто-то увидел проход и доложился начальнику. Командир, завидев нас, резко нахмурился и изготовился орать. О, я уже предвкушал, как барабанные перепонки лопнут! Но тут подоспела «подмога» – мы услыхали, как по нижним коридорам кто-то шагает. Я сразу подумал: «Макс накосячил и твари выбрались». Строго говоря, я ошибся, причём крупно, но об этом потом!

– Что за…

– Командир! – вытянулся по стойке смирно Ивен. – На нижних этажах мутантов держали! И они, похоже, выбрались из криокамер.

Ясное дело, все охренели от такой «доброй» вести. Начальник первым собрался и приказал занять оборону в соседних помещениях. Несколько человек отправили к БТРам, приказали пушки помощнее привезти. Другие баррикады тем временем строили. А Макс рассказывал, что мы успели узнать о жертвах «Омниса». Понятно дело, сверхсильные люди-Гоби, которые ещё и на нервы влиять могут, мягко говоря, никого не обрадовали.

Шаги приближались, но мутанты не появлялись. Люди, посланные за оружием, тоже не возвращались. Время тянулось жвачкой. Мир словно динамику на статику променял. А никто и внимания толком не обращал! Часы шли – все тревожно молчат и ждут приступа! И я также стоял да ждал. А рядом Макс воровски озирался. А потом заговорил так, чтобы окромя меня никто его больше не услышал (а это сложно, в тишине-то!):

– Кейн, ты же сам видел все эти лабораторные ужасы. Ты же понимаешь сам прекрасно, что эти выродки в халатах вернутся и будут продолжать своё измывательство над человечностью. Нельзя им этого позволить! А чтобы помешать, довольно только баррикады разрушить и пустить наших очевидных братьев на корабль…

Я молчал, а потом услышал выстрел и увидел в шлеме и башке Макса дыру. Его, понятное дело, услышали и угрохали, как капитулянта паршивого. Потом сняли шлем и увидели под ним чужую кожу. В броне всё это время был человек-плюс, человек-Гоби, видимо, тот самый, что выбрался из плена первым. А я в той комнате не его застрелил, а Макса, друга своего… И сам того не понял. И сам всё иначе увидел…

А знаете, что случается, когда внезапно обнаруживается самозванец? Правильно: паника! Потому что кто знает, под чьей личиной ещё скрывается враг? Все мы вмиг перепугались и стали друг в друга пистолетами тыкать. В меня больше всего тыкали. Я ж с Максом всё время ходил. Ну, значит, с ним заодно, «хвостиком бегал», предатель! В меня, представьте, даже пару раз стрельнули, но то ли слепошарый кто, то ли нарочно промахнулся.

В командира тоже целились… Но в него, кстати, палить не решались без взвешивания всех Proи Contra. Ну ещё бы, это же не какой-нибудь Симп, а важный человек! Ну ладно, не до обиды, когда все мертвы… Что? Нет, они ещё не умерли… А может, и умерли. А может, нам просто этого не показали?!

– Успокойтесь! – просил Эрих. – Мы можем выработать некоторый тест на принадлежность к мутантам. Конечно, их поведение мы не сможем изучить, так сказать, в полевых условиях, но установить некоторые базовые, биологические реакции на основании трупа, вполне под силу. Во-первых, можно взять пробу ткани и понять отличия от настоящих людей в эпидермисе. Во-вторых, Кейн сам не отличил мутанта от Макса, поскольку тварь замаскировалась, но сразу же надела шлем. Теперь же мы видим его настоящее тело. Значит ли это, что мы можем, гипотетически, отрезать чуток плоти от тела и наблюдать, как она сама собой приобретает другой, настоящий оттенок? Или, быть может, маскировка сама по себе неидеальна и имеет видимый дефект…

Короче, договорить ему не дали. Выстрел оборвал речь, мыслительный процесс и вообще жизнь. А с потерей Эриха мы потеряли и шанс на спасение.

– Ну очевидно же, что он мутант! – оправдывался убийца.

Знаешь что, Дуглас? Ты либо полный дебил, либо скрытый мутант! Я уже не могу проверить, какой вариант вернее, но буду считать, что ты мутант!

После этого глупейшей выходки, на какую даже я не способен, наш отряд окончательно слетел с катушек. Все друг на друга направили пушки и стали дожидаться, когда «лучшие из людей» покажут натуру. Ну а я дожидаться не стал. Меня чужие обвинения задрали, и я прям ощущал, что если меня не пристрелили первым, то точно прибьют вторым. Самосуд в мои планы не входил, сами понимать должны. Я выцепил мгновение, когда все отвлеклись, и побежал обратно в подвал. Почему не к БТР?.. Точно, можно же было к БТР побежать… Но в голове как-то заклинило, и я решил, что пусть лучше люди-плюс съедят… Или кто-то так подумал за меня…

А снизу никого не было. Ни одной твари, чтоб им всем пусто было! Но я чувствовал чужое и враждебное присутствие за спиной. И, бегая по коридору, я натолкнулся на комнату, до которой мы с Максом даже не дошли. А я как будто бы нарочно прибежал сюда. Нет, реально! Я сюда целенаправленно бежал, хотя не знал об этой комнате!

Здесь, по счастью, оказался компьютер. И с ним-то я и говорю уже… Сколько? Впрочем, неважно. Что такое время, когда мы все в ловушки существ, которым даже на нас нападать не надо: стравить достаточно! Кстати, время записи уже на исходе. А я настроил автоматическую отправку? Да-да, должен был. Ну и хорошо. Значит, скоро моя речь прервётся, а вы через, может, пару дней увидите сигнал… А может, и не увидите. Кто знает, действительно ли я здесь записываю сообщение, а не лежу распластанный с кишками наружу?

А ведь действительно… Может, это всё – предсмертная галлюцинация? Или даже не «пред»… Не-не-не, так не пойдёт! Нужно проверить, нужно как-то проверить! Ну, смотрите… Если я уже не жилец и должен скоро умереть, то, значит, я не могу себя застрелить. Ведь нет же у меня в самом деле пистолета в руке, если я помираю? Хорошо, хорошо… Я приставляю пистолет к шлему и готовлюсь выстрелить… Если я выживу, значит, всё нормально, а если нет, то всё плохо. Нет! Наоборот же! Если я помру, то всё классно… Да с чего классно-то!!!

Успокойся, Кейн. Сейчас ты выстрелишь… Нет, сначала шлем сниму. Это же собственность отряда. Меня за повреждение по головки не погладят. Так, хорошо… К виску… Сколько осталось? Полминуты? Отлично! Ну, была не была! Конец связи!