Светлана Ледовская

И пришёл дракон

Автор:
Алекс Вандерер
И пришёл дракон
Работа №246
  • Опубликовано на Дзен

Вдали за рекой рокотал страшный гром.

Ночью восток стал по утрене светел.

Беда надвигалась. Явился дракон,

Вокруг обращая всё в хаос и пепел.

Мир сошёл с ума и раскололся на мелкие части. Так он чувствовал себя в тот день, когда его обвинили в убийстве лорда с семьёй. И потом, когда его приговорили к изгнанию в Мёртвые Земли. Ему казалось, что земля уходит из-под ног, и его затягивает в чёрную бездонную пропасть.

Примерно тоже самое Бе́лех чувствовал сейчас, глядя с уступа в долину, где среди языков пламени, среди клубов ядовитого дыма погибали люди. Те самые люди, которые пытали его, которые охотились на него как на дикого зверя. Люди, которых он научился опасаться не меньше дала́ров, оборотней и гоблинов, – исконных насельников Мёртвых Земель. Теперь они умирали. Умирали страшно, мучительно. И по иронии насмешницы – судьбы он был единственным, кто мог их спасти.

Первым его порывом было развернуться и уйти. Едва ли кто-то осудил бы его за такое решение после того, что эти люди сделали с ним два года назад. Однако, когда он услышал их крики, когда почувствовал их боль, ужас и отчаяние, в груди у него заныло.

«Не могу. Они ведь живые. И мой народ никогда так не поступает».

«Они изгои, – прозвучал у него в голове мысленный голос Гвэрао́сса. – Разбойники, насильники, убийцы и воры».

«Как и я, – возразил ему Белех. – Или ты забыл, что я тоже изгнан за убийство?»

Собеседник возмущенно всхрапнул и, тряхнув мохнатой гривой, сердито поскрёб когтями камень. Гвэрао́сс, или попросту Гвэр, был древегу́ром: разумным диким котом. Размерами он не уступал копьезубому тигру (даже был чуть выше в холке), но отличался более тонкими костями и лёгким изящным телосложением. Древегуров называли чистыми душами. Они никогда не служили злу и остро чувствовали его в других. Гвэр не верил в виновность своего товарища, ибо не ощущал в нём того, что обычно толкает людей на зверства, подобные тому, за которое его осудили. Они много спорили на эту тему, но сейчас было не время к ней возвращаться.

«Ты же понимаешь, – если мы их спасём, скорее всего, они снова попытаются тебя убить», – кот передёрнул треугольными слегка загнутыми кверху ушами, устремив на друга пытливый взгляд золотистых глаз.

«Понимаю», – помолчав, отозвался тот.

Гвэр кивнул и, больше ничего не возразив, подставил ему спину.

«Считаешь, я дурак?» – поинтересовался Белех, садясь верхом на древегура.

«Конечно, – фыркнул тот. – Но если бы ты не был таким дураком, я бы не прожил с тобой столько лет».

Белех усмехнулся.

Убедившись, что друг надёжно закрепился в седле, Гвэр разбежался и спрыгнул с уступа. Секунду-другую они летели в свободном падении, а потом древегур расправил свои огромные крылья с золотистым оперением (в сложенном состоянии они были практически не заметны), и друзья плавно заскользили по воздуху в долину.

«Лети, как можно ниже, – посоветовал Белех. – Не хотелось бы опять попасться на глаза дракону».

Да-да, причиной нынешних злоключений, постигших как Белеха с Гвэром, так и разбойников, был именно дракон. После лауруков, властителей этих краёв, над которыми никогда не всходило солнце, драконы были самыми грозными существами, населявшими Бессветье (как ещё именовали Мёртвые Земли). Вчера один из них устроил охоту неподалёку от пещеры, в которой жили Белех и Гвэр. Друзья спаслись только потому, что заранее почувствовали приближение монстра, и покинули своё убежище прежде, чем его затопили потоки пламени. Они спрыгнули в водопад, закрывавший второй выход из их дома. Всю ночь беглецы прятались в реке, под прикрытием нависавших над ней скал, пока дракон методично выжигал берега.

Разбойники, в отличие Белеха и Гвэраосса не понимавшие голосов земли, узнали о драконе слишком поздно. В ту злосчастную ночь огнедышащий змей истребил две трети разбойничьей ватаги. Одни изгои нашли свой конец в его когтях, другие сгинули в огне и от губительных испарений, которые драконье пламя выжигало из отравленной земли Бессветья. К тому времени, как древегур и его наездник наткнулись на остатки отряда изгоев, совсем недавно насчитывавшего сто десять душ, в живых осталось всего двадцать пять человек. Огонь загнал уцелевших людей в самую северную оконечность долины и запер в узком глухом ущелье с гладкими отвесными стенами. Там они были обречены неминуемо погибнуть, если не от жара, то от отравы, которая сперва лишала возможности двигаться и говорить, а потом останавливала дыхание.

«У нас есть самое большее полчаса на то, чтобы вытащить их оттуда, – сказал Белех, когда друзья стали спускаться в ущелье среди клубов удушливого дыма. – Если не успеем выбраться за это время, с нами будет то же самое», – он указал вниз, на человеческие фигурки, дёргавшиеся в конвульсиях или валявшиеся без движения.

«Заманчивая перспектива», – проворчал Гвэр и, сложив крылья, камнем пошёл вниз.

По счастью друзьям удалось вызволить разбойников из этой каменной печи, задолго до того, как яд довершил своё дело.

«Я зря переживал, – тяжело дыша, сказал Гвэраосс, после того, как из ущелья был поднят последний человек. – Похоже, все самые отпетые головорезы погибли. Не думаю, что остальные захотят свести с тобой счёты; особенно теперь».

В прошлый раз далеко не все разбойники отнеслись к Белеху плохо. Не все жаждали отомстить ему за дерзкий побег и за то, как после него он дурачил их, чтобы вернуть себе отобранное оружие. Далеко не все разбойники принимали участие в облавах, которые устраивал не него их предводитель со своими приближёнными. Волей судьбы именно они и остались в живых.

«Один уцелел», – ответил Белех и кивнул на крупного чернобородого мужчину, покрытого страшными ранами, который сейчас лежал без сознания,.

Гвэр зарычал, прижав уши. Он очень хорошо помнил этого человека, истязавшего его друга с особой жестокостью. Нет, древегура не было с Белехом, когда он угодил в плен к разбойникам. В тот день они попали под камнепад, и Гвэра отрезало от товарища завалом, из-под которого он выбирался следующие четыре дня. Белеху тем временем пришлось в одиночку выдержать бой с оборотнем. Его логово оказалось уничтожено обвалом, и он сорвал зло на первом встречном. Убив перевёртыша, Белех, тяжело раненый, по чистой случайности вышел к стоянке людей, где и был схвачен.

Поскольку мысленная связь между ними никогда не прерывалась, древегу́р чувствовал и видел всё, что люди творили с его другом, пока тому не удалось бежать.

«Надеюсь, ты не собираешься и дальше возиться с этой падалью?» – Гвэраосс яростно хлестнул по воздуху длинным хвостом, увенчанным на конце мохнатой кисточкой, и злобно фыркнул в сторону чернобородого.

«Он тоже человек, Гвэр», – тихо возразил ему Белех.

«Я бы не назвал э́то человеком!» – рыкнул кот.

Однако, он не противился, когда товарищ обработал раны мужчины и в числе других пострадавших подготовил его к перевозке. Оставить разбойников сейчас, означало бы обречь их на верную смерть, потому друзья переправили выживших к Плачущей реке (что протекала неподалёку отсюда), и встали там лагерем.

«Не нравится мне здесь. Жуткое местечко», – заявил Гвэр, когда они закончили устраивать раненых и отправились за водой к ручью, отбегавшему от основного русла реки.

«Зато здесь много чистой воды и можно разжиться дичью, – устало возразил Белех, смывая сажу с шерсти друга. – Тут есть растения, которые сгодятся на лекарства для людей. К тому же ни один дракон сюда не сунется».

«Да сюда вообще никто не суётся кроме даларов», – Гвэр передёрнул шкурой и тряхнул лапой, выразив неудовольствие всем телом, как умеют только кошки.

Плачущая река действительно была местом странным и опасным. Своё название она получила за рыдания, время от времени разносившиеся над её туманными водами. Река «плакала» женским голосом, обладавшим странной притягательностью. Любой человек, услышав его, испытывал почти неодолимое желание, отозваться на мольбу, звучавшую в нём. Стоит ли говорить, что всякий кто отваживался приблизиться к воде, войдя в туман, назад не возвращался.

Никто не знал, что на самом деле служило источником этого звука. Одни предполагали, что в реке таятся некие хищные твари (в Мёртвых Землях их было не мало), которые таким образом подманивают к себе незадачливую добычу. Другие считали плач очередным мороком лауруков. Они умели создавать убедительные иллюзии и любили жестоко пошутить с человеческим разумом.

Белех не знал, кто прав, и выяснять не собирался. С самых первых дней своего изгнания он инстинктивно опасался и сторонился Плачущей. В то же время, именно на её берегах в трудную минуту он обретал самое надёжное убежище. Ибо почти все живые существа, – даже такие свирепые, как драконы, оборотни и гоблины, – чувствуя, сокрытую в реке угрозу, обходили её стороной. Лишь далары, – жуткие создания умевшие становиться невидимыми и питавшиеся чужой кровью, – дерзали вступать в воды Плачущей. Только они пересекали её невредимыми.

«Это будет долгая ночь», – Гвэр раздражённо хлопнул крыльями и, низко опустив голову, потащился обратно в лагерь с ведёрком воды в зубах.

Белех тоже невольно поёжился, когда с реки, чьё русло пролегало шагах в сорока восточнее лагеря, ветер донёс надсадные рыдания.

***

«Хватит ржать, – Белех от души шлёпнул Гвэра по морде мокрой тряпкой, которую стирал в ручье. – Тут нет ничего смешного».

Древегур чихнул и продолжил беззвучно хохотать.

«А, по-моему есть, – в его жёлтых глазах плясали весёлые искорки. – Подумай сам, эти люди прожили долгие годы в землях, где нет солнца, где почти ничего не растёт, где безраздельно властвуют лауруки, в небесах парят драконы, а по горам и равнинам, не таясь, рыскают вампиры и оборотни. И кого они испугались?! – он вновь хохотнул. – Тебя! Правда, не знаю, может тут всё дело в том, что ты похож на далара? – Гвэр лёг на спину и игриво вытянул вперёд лапу. – Если бы мы не были знакомы, я, вероятно, тоже принял бы тебя за вампира. Особенно издалека».

Тут Белех не удержался и, с размаху плеснув в друга холодной водой, рассмеялся вместе с ним.

За годы, проведённые в Мёртвых Землях, кожа Белеха действительно утратила естественный оттенок и теперь соперничала белизной со шкурой даларов. Лишения и тяготы ещё сильнее заострили и без того резкие черты его лица, выбелив ранней сединой волосы, до того отливавшие золотом. Прежними остались лишь глаза: тёмно-серые, живые и пронзительные. Однако, чтобы древегур с его феноменальным зрением принял Белеха за далара, – это было уже слишком.

«Или, – Гвэр продолжал рассуждать, как бы сам с собой, – всё-таки их напугало то, что ты – эльф?»

Очнувшись на четвёртый день после спасения из огненной ловушки, разбойники пришли в ужас, поняв в чьей власти оказались волею случая. Если бы не паралич, вызванный действием яда, они удрали бы отсюда со всей скоростью, на какую были способны.

Да, Белех был эльфом. Отчасти из-за этого разбойники и устроили ему такой «радушный» приём два года назад. Хотя эльфы слыли добрым народом и отродясь никому не чинили зла, многие люди боялись их и ненавидели. Ненавидели из зависти к их бессмертию и способности излечиваться почти от любых недугов. Боялись, не понимая сил эльфов. Как существа бессмертные эльфы были наделены необыкновенно тесной связью с природой. Они разумели языки животных, чувствовали движения стихий и до определённой степени могли ими управлять.

Впрочем, сейчас главная причина страха разбойников перед Белехом была куда прозаичнее. Они боялись его мести.

«Я ничего вам не сделаю. Я просто пытаюсь помочь».

Белех всей душой хотел сказать эти слова каждый раз, ловя на себе очередной полный ужаса взгляд, но не мог. После плена у разбойников, он лишился дара речи. На протяжении минувших двух лет потеря голоса не особенно его огорчала. В Мёртвых Землях, где выживание нередко зависело от умения соблюдать полнейшую тишину, немота была скорее союзником, чем обузой. Лишь теперь Белех искренне жалел, что больше не мог говорить. С Гвэраоссом он общался мысленно. С разбойниками, к сожалению, такой номер скорее всего не прошёл бы. Все эльфы той или иной степени обладали даром соприкосновения разумов, но далеко не каждый человек, был способен воспринять подобное общение. Многие люди, – Белех знал таких до своего изгнания, – пугались, когда с ними устанавливали ментальную связь. Их разум закрывался, и они не слышали того, что им пытались сказать.

Не желая дополнять меру страха разбойников, он не предпринимал попыток прикоснуться к сознанию кого-то из них.

Как и прочие эльфы Белех многое знал о разных травах и кореньях. Какие из них применить, чтобы нейтрализовать действие яда, которым надышались люди в пожаре, какими успокоить боль, а какими выгнать заразу из ран и ожогов. Он продолжал, как умел выхаживать больных, и вскоре изгои успокоились сами.

– Прости нас, – то были первые слова, обращённые к нему одним из разбойников, когда к ним вернулся дар речи.

«Тебе-то за что передо мной извиняться?» – хмыкнул про себя эльф.

Прощения у него просил тот, кто как раз был перед ним не виноват. Белех помнил этого старика. Кажется, его звали Гродон. Именно он вместе вот с тем кареглазым юнцом, пытался остановить товарищей, избивавших эльфа. А та молодая женщина с рыжеватыми волосами, приносила ему воду, когда за связанным измученным пленником никто не следил. Собственно благодаря этим троим, Белех остался в живых и смог сбежать, когда представилась возможность.

***

«Нам пора уходить, – сказал Гвэр, спустя ещё два дня, когда больные, слабые и неловкие, стали понемногу передвигаться по лагерю. – Они поправляются и скоро смогут заботиться о себе сами. Мы должны уйти прежде, чем у них появятся силы на новые глупости», – он выразительно зыркнул в сторону Данка.

Широкоплечий чернобородый мужчина (тот самый, которого древегур предлагал бросить у ущелья), полусидел на своей лежанке и правил нож, недобро посматривая на друзей.

Поймав взгляд своего главного палача, Белех ожёг его таким ледяным взором, что тот сразу смешался и потупился.

«Да, нам пора», – согласился он с древегуром, окинув взглядом лагерь.

При этом от него не укрылось, как некоторые изгои отвернулись, отведя глаза. Про себя Белех отметил, что они недавно беседовали с Данком. Нет, он был уверен, что сейчас на них с Гвэром не нападут. Для этого у людей пока не хватало сил, но он чувствовал их растущую неприязнь. Лишь Гро́дон, Име́гл и Триви́ла, – теперь эльф знал имена всех своих заступников, – проявляли к ним с Гвэром неподдельное дружелюбие. Однако, большая часть разбойников была бы рада, если б эльф со своей зверюгой, – как они за глаза именовали Гвэра, – убрался восвояси.

«И когда мы отправимся?» – крылатый кот, которого нервировало настроение и общество разбойников, нетерпеливо заглянул другу в глаза.

«Через день-два, – прикинул Белех, перебирая тонкими пальцами коричневатую шерсть у него на загривке. – Когда люди достаточно окрепнут. А до тех пор, давай-ка займёмся охотой. Нужно оставить им достаточно дичины, пока они снова не начнут добывать её сами. Да и нам не помешает пополнить запасы перед дорогой».

«Хорошо», – промурлыкал Гвэраосс и принялся тереться об Белеха своей большой мохнатой головой. Его радовала любая возможность, поменьше находиться в лагере.

***

Белех очнулся от резкого толчка с ощущением свободного падения. Увидев поникшую голову Гвэра и его безвольно обвисшие крылья, он понял, что они действительно падают. Эльф затряс головой, силясь прогнать сонную одурь, и принялся тормошить древегура.

Гвэр испустил жалобный полустон и с трудом открыл глаза, – липкие тенёта сна отпускали его также неохотно, как и Белеха.

«Что? Что происходит?!» – Гвэр затрепыхал крыльями, только сейчас осознав, что находится в воздухе.

«Мы уснули, – отозвался эльф, борясь с головокружением. – Наверное, всё дело в Плаче. Это сонный морок реки».

До того, как ими завладела странная дремота, друзья парили на воздушных потоках высоко над водами Плачущей. Рыдания, доносившиеся с реки, рвали им уши на протяжение многих часов пути, а потом, незаметно для усталых путников, постепенно перешли в мелодичное убаюкивающее пение.

«Надо улетать отсюда», – сказал Белех.

«Ага», – вяло отозвался летучий кот, и его глаза снова закатились под лоб.

«Гвэр!!!» – мысленно заорал эльф, с силой дёрнув древегура за шкуру.

Они продолжали снижаться, и Белех только сейчас заметил чёрный провал, зазубренные края которого раздвигались по мере их приближения.

– Ма-ааа-ууу! – увидев, во что они падают, Гвэраосс разом пришёл в себя.

Древегур сгруппировался, мощно взмахнул крыльями и рванулся вверх. У самого кончика его хвоста с глухим лязгом сомкнулись длинные челюсти чудовищной твари, высунувшейся из воды.

«Влево! – скомандовал Белех и перерубил гигантское щупальце, свистнувшее справа от них. – Ниже!» – он отбил удар ещё одной плети, усеянной присосками.

«Что ж, – нервно порыкивая, сказал Гвэраосс, когда они прорвались сквозь клубок гибких извивающихся рук, – теперь мы знаем, почему ответившие Плачу, не возвращаются. Выяснить бы ещё, эти ли твари издают такие звуки или нет».

«Уволь меня от такого удовольствия, – сварливо отозвался Белех, убирая меч в ножны. – Поищем лучше местечко для привала, пока ещё куда-нибудь не свалились».

«Надо было переночевать в лагере», – Гвэр зевнул.

Хотя морок отступил, обоих по-прежнему снедала усталость. Приключения с драконом, шесть дней ухода за больными, в течение которых друзья почти не спали и не ели, и двое суток интенсивной охоты порядком их измотали.

«Уверен, что мы проснулись бы утром?» – спросил Белех, проведя рукой по глазам.

Собеседник только фыркнул в ответ.

Сегодня вечером, когда товарищи вернулись в лагерь и сгрузили последнюю партию добычи, к ним подступилась группка из восьми плечистых парней, потребовавших, чтобы эльф и древегур немедленно убрались из лагеря. Глашатаем этой «дружины» был здоровенный детина с рыжей всклокоченной шевелюрой, по имени Да́бил. Однако, заводилой как всегда оказался Данк. От Белеха не укрылись мрачные торжествующие взгляды, которые он бросал на них с Гвэром из-за спин своих подельников. Остальные изгои старались всячески образумить товарищей, и убеждали эльфа дождаться утра в лагере. Однако, Белеху в раз опостылел разбойничий лагерь, с его гнетущей атмосферой враждебной подозрительности, и несмотря на усталость, он решился лететь в ночь.

После стычки с обитателями реки, друзья продолжили свой путь на юг. Туда, где в отдалении виднелся Пограничный Хребет. Эта горная цепь отделяла Бессветье от Кир-Дора, обширнейших земель, издревле населенных эльфами, людьми и гномами.

Белех вновь начал задрёмывать, когда Гвэр сказал:

«Там внизу что-то есть, – вглядевшись в туманный покров, клубившийся над рекой, он воскликнул в страшном волнении: – Ты видишь их? Видишь?»

«Вижу?» – голос Белеха дрогнул.

Его глаза, зрячие в темноте, по зоркости едва ли уступали глазам древегура. Потому, хотя серый дневной сумрак уже сменялся смоляной чернотой ночи, эльф отчётливо различил очертания жутковатых призрачных фигур, плывших по течению реки или бежавших вдоль её берегов. Вытянутые морды с непомерно широкой пастью, большие загнутые книзу уши, тощие мускулистые тела с выпирающей грудиной и шипастым хребтом; когтистые лапы с когтями-крючьями.

Сомнений не оставалось, – это были далары.

«Их сотни!» – ужаснулся Гвэраосс.

«Я бы сказал тысячи», – не согласился Белех.

«Но почему их так много? Ведь эти твари не живут на юге Мёртвых Земель».

«Дракон, – коротко ответил эльф. – Он выгнал их с привычных охотничьих угодий».

«И теперь они идут прямо на разбойников», – заключил древегур.

Они замолчали. У обоих в душе боролись смешанные чувства.

«Поворачиваем», – решил, наконец, Белех, и они со скоростью мысли понеслись обратно к лагерю.

– В чём дело, что случилось? – всполошился Гродон, когда эльф и его крылатый кот, принялись расталкивать мирно почивавших изгоев.

Белех выхватил у старика, протянутый ему тонкий кусок гладкого камня и в тусклом свете факела нацарапал ножом всего одно слово: «Далары». Счастье, что Гродон владел грамотой. Где через него, где жестам эльф объяснил, что видел и попытался убедить людей подняться на скалы, громоздившиеся над лагерем, чтобы занять позицию для обороны. Большая часть изгоев, напуганная известием о приближении многотысячной стаи вампиров, была готова последовать советам Белеха, но тут вновь встрял Дабил.

– Чего ты тут вообще раскомандовался, урод безгласый?! – выкрикнул он. – Я тебе подчиняться не буду!

– И чем ты докажешь, что не врёшь? – откуда-то сзади на эльфа угрожающе надвинуося Данк.

Люди замешкались. На лицах одних отразилось недоверие, у других, – надежда, у третьих, – возмущение.

«Отлично! Ну, и подыхайте себе на здоровье, мне одной головной болью будет меньше!» – в сердцах рявкнул Белех.

Он сказал это так, что «услышали» все. Вернее все, кто был восприимчив к мысленной речи эльфа. Таких оказалось больше половины отряда. Остальные, как стояли, так и застыли с открытыми ртами, растерянно озираясь по сторонам, не в силах отыскать причину внезапно охватившего их испуга.

– Магия эльфов! – взвизгнул Дабил.

– Не магия, – оборвал его Гродон. – А сила соприкосновения разумов. – По лицу старика Белех понял, что он услышал и осознал его слова. – Раз ты такая бестолочь и не понимаешь по другому, никто не виноват, что пришлось применить её к тебе. А теперь, – обратился он к остальным, – давайте-ка, прекращайте валять дурака, и делайте, что говорит эльф.

– Да, пошёл ты, мухомор сизый! – заорал рыжий, брызгая слюной. От страха здравый смысл изменил ему окончательно.

Остальные сторонники Данка тоже подняли крик и начали наступать на друзей, потрясая кулаками. Гвэраосс растопырил крылья и угрожающе зашипел, Белех обнажил меч. Люди, несогласные с Данком, тоже взялись за оружие.

В этот момент, когда дело всерьёз грозило обернуться дракой, Белех увидел, как за спиной заводил всколыхнулась темнота. Эльф сделал движение в попытке предупредить людей, но было поздно. Трое парней упали, сбитые с ног незримой силой. Менее, чем в минуту тела Дабилла и двоих его товарищей были обескровлены. Голодные вампиры действовали быстро.

Лишь после этого разбойники перестали ссориться и начали беспрекословно выполнять приказы Белеха. Они отступили на скалы, перекрыв подступы к себе полосами огня. Эльф организовал оборону так, чтобы одни изгои поддерживали огонь, вторые с мечами и факелами отражали натиск вампиров, карабкавшихся снизу по отвесным стенам, а третьи осыпали врага градом горящих стрел.

Всем известно, что сильнее любого оружия далары боялись света и пламени, поскольку их белая, без единой шерстинки шкура загоралась от крохотной искры и даже от солнечного луча.

Вскоре у подножия скал бушевало настоящее огненное море. Горящие кровососы вопили, метались, невольно поджигая толпившихся рядом сородичей, но натиск не ослабляли. Некоторые из них подбирались совсем близко и сбрасывали со скал разбойников. Упавших тут же подхватывали Белех и Гвэр, прикрывавшие людей с воздуха. В числе тех, кому «посчастливилось» испытать прелесть свободного падения, оказался и Данк. Несмотря на свои увечья, он сражался за троих.

– Почему ты это делаешь? – обратился к эльфу чернобородый разбойник, когда атака даларов пошла на спад, и у Белеха появилась возможность заняться ранеными. Некоторых изгоев вампиры серьёзно порвали когтями, а у Данка вдобавок разошлись швы.

«Не из-за того, что ты мне нравишься», – фыркнул про себя эльф.

– Я тебя избивал. Я оставил тебя на четыре дня без воды и еды. Из-за меня ты лишился дара речи, – продолжал человек, не получив ответа. – Если бы со мной кто-то сотворил подобное, я порубил бы его в куски при первом удобном случае. Почему ты спасаешь меня снова и снова?

Он устремил на собеседника лихорадочный взгляд: его чёрные глаза встретились с серыми глазами эльфа.

«Потому что я, - не ты», – ответил Белех, закрывая швы бинтами.

К его неудовольствию Данк тоже оказался способен к соприкосновению разумов.

Разбойник сощурился, но ничего не ответил.

– Я, правда, думал, что ты лжёшь насчёт даларов, – сказал он, когда эльф, закончив перевязку, собрался уходить. – Я думал, ты, таким образом, хочешь установить свою власть в отряде.

«Дурак», – ответил Белех и вернулся в бой.

Когда чернильная мгла ночи нехотя уступила место дневным сумеркам, сражение подошло к концу. Большинство даларов погибло, а немногие уцелевшие скрылись во мраке Мёртвых земель.

– Не торопись, эльф. Никто не будет против, если ты и твой древегур задержитесь с нами подольше, – сказал Гродон, когда Белех, обиходив раненых, вознамерился вновь тронуться в путь

После того, как эльф и древегур в очередной раз рискнули жизнью, чтобы спасти людей, уже большая часть разбойников хотела, чтобы они остались.

«Ага, кто же ещё будет их спасать, когда они снова отыщут приключения на свои бестолковые головы», – сварливо фыркнул Гвэраосс.

Белех усмехнулся уголками губ.

«Хорошо, задержимся», – устало ответил он Гродону и вместе с Гвэром отправился на поиски защищённого от ветра местечка, чтобы вздремнуть.

Окончательно измотанные ночной битвой они отчаянно нуждались в отдыхе.

***

С нападения даларов друзья прожили с разбойниками целый месяц. Нет, никто не пытался задержать эльфа и древегура силой. Просто всякий раз, как они собирались улететь, случалось что-то, что вынуждало их остаться.

За это время Белех увёл разбойников со зловещих берегов Плачущей. Теперь отряд кочевал по большой долине, богатой ручьями и речками, и поросшей лесами, никогда не видевшими солнца. Прежде люди сторонились этих мест, ибо в Бессветье леса были настоящим средоточием ужаса. Здесь обитали огромные ядовитые пауки, змеи, умеющие менять цвет кожи и сливаться с ландшафтом, гигантские летучие мыши, которые легко разрывали человека надвое. Даже среди растений и трав здесь встречались хищники. Они оплетали жертву корнями и утаскивали под землю, где неторопливо переваривали.

Эльф постепенно учил людей избегать опасных мест и распознавать приближение угрозы по самым незначительным признакам. Благодаря ему и Гвэраоссу жизнь отряда в лесах текла сравнительно спокойно до тех пор, пока снова ни объявился дракон.

В этот раз атака не застала изгоев внезапно, но подыскать подходящее убежище они не успели. Дракон загнал отряд в просторную, неглубокую пещеру в склоне горы, и теперь с рёвом обрушивался на неё, пытаясь добраться до добычи. Скала трещала, дрожала и стонала; с потолка пещеры сыпалось каменное крошево, но изгои держались. Держались до тех пор, пока змей ни сообразил втиснуть в приземистое отверстие входа кончик морды и дохнуть огнём.

– Он изжарит нас живьём! – взвыли люди, вжимаясь в стенки пещеры в попытке укрыться от огня за бахромами сталактитов, свешивавшихся с потолка.

Пока никто не получил серьёзных ожогов, но с каждой минутой в пещере становилось всё жарче.

Когда огненное дыхание дракона опалило внутренности каменного мешка в четвёртый раз, Белех обнаружил узкую расщелину в своде над тем местом, где укрывались они с Гвэром. Эльф указал на неё древегуру. Тот понял друга без слов и подлетел с ним к потолку.

«Оставайтесь здесь. Мы вернёмся», – мысленно обратился Белех к изгоям, которые ударились в панику, увидев, как они с Гвэром покидают пещеру.

– Он бросил нас! Бросил! – долетело до них.

«Могли бы уже научиться доверять мне», – со злостью подумал эльф и последним отчаянным усилием вырвался из тисков трещины, рассадив плечо и грудь об острые выступы.

Следом за ним, проявляя чудеса кошачьей эквилибристики, из узкого лаза показался Гвэр.

Выбравшись из душного горячего мрака пещеры, друзья снова взлетели, едва переведя дух. Обогнув скалу, они увидели дракона: чёрную чудовищную тварь, равной по величине которой Белех не встречал за все годы своего изгнания.

«Пора сделать очередную глупость», – сказал эльф и кинул в дракона заранее подобранным камнем.

«Как будто их уже сделано недостаточно», – одновременно с броском товарища Гвэр испустил клекочущий клич.

Дракон тотчас оставил пещеру и взгляд его красных глаз обратился к другой, более доступной добыче.

«А теперь бегом», – эльф прильнул к шее Гвэра, когда змей выпустил по ним струю пламени. Летучий кот ловко ушёл из-под огненного удара и, мощно взмахивая золотистыми крыльями, понёсся прочь.

«Уходите оттуда!» – мысленно передал людям Белех, когда они отлетели от пещеры на десяток километров.

– Я же говорил, он нас не бросит, – сказал Гродон, с наслаждением вдыхая прохладный ночной воздух, после того как изгои выбрались из своего каземата.

– Что они теперь будут делать? – спросил Имегл, переводя испуганный взгляд с товарищей на мрачные горные отроги, к которым эльф и древегур увлекали дракона. – Ведь дракон это не стая вампиров. Как они выживут?

Никто ему не ответил.

***

Обычно Белех и Гвэраосс спасались от драконов бегством, сбрасывая их с хвоста в коварных каньонах или ущельях, изобиловавшими водопадами, каковые особенно не любили огнедышащие змеи. Бурная глубокая вода могла погасить их пламя и даже утянуть на дно самих ящеров. Но на сей раз им попался не простой противник. Судя по габаритам чёрного дракона, – а растут эти твари всю жизнь, – он был стар. Стар, хитёр и опытен, потому испытанные уловки беглецов на нём не сработали. В конце концов, им пришлось принять бой.

Они подлетели к дракону совсем близко, и Белех распластался по спине Гвэраосса, когда тот закрутился бочкой, уходя из-под тугой струи пламени. Едва опасность миновала, воитель разогнулся, словно отпущенная пружина и полоснул чудовище мечом по бледно-серому брюху. Для оружия Белеха, выкованного из «небесного железа», была нипочём самая крепкая броня, включая драконью шкуру. Однако, хитрый змей вновь увернулся, и смертоносный клинок лишь звякнул по его чешуе. Он дохнул на друзей огнём и начал набирать высоту для новой атаки.

За три часа сражения друзьям, как они ни старались, не удалось нанести чудовищу ни одной серьёзной раны. Дракон по-прежнему был полон сил, а эльф и древегур, покрытые ссадинами и ожогами, начинали уставать. На Мёртвые Земли пала ночь, и бой продолжился в кромешной тьме.

«У меня идея», – сказал Белех, когда положение стало отчаянным, а гибель казалась неизбежной.

Гвэраоссу не понравился план эльфа.

«Ты погибнешь», – тяжело дыша, проговорил он, уклоняясь от очередного огненного залпа.

«Всё будет хорошо, – убеждал его Белех, хотя от того, что предстояло сделать, у него самого тряслись поджилки. – Только отвлеки его, чтобы он не заметил меня раньше времени».

«Ладно», – наконец, нехотя согласился Гвэр и понёсся ввысь.

«Готов?» – спросил он, выйдя на нужную высоту.

«Готов», – чувствуя, как гулко забилось в груди сердце, Белех высвободил ноги из стремян и спрыгнул со спины древегура.

Несколько секунд он мчался сквозь ночь, оглушаемый свистом ветра. Потом в поле его зрения вновь появились дракон и древегур. Белех увидел, как Гвэр, раздразнив ящера, бросился наутёк. Разъярённый монстр выплюнул ему вдогонку небывалый столб пламени. В этот момент, когда всё внимание змея было сосредоточенно на улепётывающем противнике, воздушный поток вынес Белеха прямо на него. Казалось клинок эльфа, лишь задел ящера на шее, но на деле удар достиг своей цели. Кувыркаясь в воздухе, Белех увидел, как из горла дракона забил фонтан чёрной крови. Он захрипел и начал падать. Однако, торжествовать победу было ещё рано. Корчась в конвульсиях, дракон задел когтями Белеха и ударом хвоста сбил древегура, ринувшегося на помощь другу.

– Гвэр! – у эльфа всё оборвалось внутри, когда он почувствовал, как у древегура хрустнули кости.

Несмотря на собственные раны, Гвэраосс поймал своего наездника в нескольких метрах от земли и вместе с ним спланировал в каменистый овраг. Посадка вышла жёсткой, но оба остались живы. Поверженный дракон рухнул в лесу, двумя милями севернее.

Полуоглушённый падением эльф на четвереньках пополз к древегуру. Тот лежал измятым изломанным комком меха и перьев в десяти шагах от него.

– Гвэр! – охваченный страхом за жизнь друга, воитель даже не заметил, что окликает его вслух.

Едва Белех добрался до летучего кота, как его пронзила резкая боль. Охнув, он неловко повалился на Гвэра. Только тут эльф понял, что тоже ранен. Его правая нога оказалась до колена обожжена ядовитой драконьей кровью, а из рваных ран на боку и груди толчками вытекала его собственная кровь. Борясь с подступающей слабостью, эльф кое-как наложил себе повязки. Когда кровотечение замедлилось, он сорвал с себя сапог, но было поздно, – плоть во многих местах успела обуглиться. Боль продолжала нарастать. Белех ткнулся лицом в загривок Гвэра и закричал.

Он то терял в сознание, то вновь приходил в себя. Незадолго до того, как милосердное забытьё окончательно погасило его разум, Белех увидел, что по склону холма спускаются неясные тени.

К ним с Гвэром торопились люди.

***

Эльфа и древегура спас счастливый случай. Сражаясь с драконом, друзья сделали почти полный круг, потому разбойники отыскали их всего в нескольких километрах, от пещеры.

Благодаря тому, чему научил их Белех, люди смогли залатать его раны и остановить действие разъедающей отравы. Им удалось выходить и Гвэраосса. Травмы древегура, хотя и тяжёлые, оказались не смертельными.

Друзья быстро поправлялись. Всего через неделю Белех уверенно хромал по лагерю с костылём, а летучий кот, которому переломало рёбра, крыло и переднюю лапу, прыгал за ним на трёх ногах. За время болезни эльф неожиданно для себя осознал, что привязался к изгоям и больше не горел желанием вернуться к одинокой жизни с Гвэром.

– Так оставайся с нами насовсем, – сказал Гродон, когда Белех поделился с ним своими мыслями. – Оставайся и будь нашим вожаком.

Белех, пивший из фляги, поперхнулся.

До битвы с драконом он действительно во многом руководил отрядом, но скорее на правах опытного проводника, а не признанного предводителя.

– Не хочу постоянно сражаться с Данком, – прокашлявшись, ответил старику эльф, когда тот принялся убеждать его согласиться.

– И не будешь, – проговорил Данк, оказавшийся рядом. – Я хотел занять место Фе́рлина, – так звали прежнего главаря шайки. – Но я не дурак, и понимаю, что под твоим руководством у нас будет больше шансов выжить в Мёртвых Землях.

Белех глянул на него с сомнением и ответил, что подумает.

Тем же вечером, когда все стали устраиваться на ночь, Гродон поинтересовался:

– Скажи, Митдельг, – Митдельгом, или Серой Тенью, изгои окрестили эльфа ещё два года назад за его умение исчезать и появляться совершенно неожиданно и бесшумно, – как всё-таки ты очутился в Бессветье? Нет, – перебил он эльфа, почувствовав прикосновение к своему разуму, – отвечай вслух. Должен же ты снова научиться говорить.

Речь и правда ещё давалась Белеху нелегко. Порой язык отказывался ему повиноваться, порой он просто забывал, что снова может говорить, тем более его голос стал другим, более хриплым и низким.

– Я говорил, – ответил он с неохотой. – Меня изгнали за убийство эльфийского лорда, его жены и двоих детей. Сказали, я зарезал их ножом.

– Говорил, – Гродон кивнул, – но убивал ли ты их на самом деле?

Белех удивлённо вскинул брови, и старик ответил ему с печальной улыбкой:

– Многие оказались здесь по ложным обвинениям, – эльфу было известно, что это относилось практически ко всем в отряде кроме Данка, и ещё трёх человек, которые совершили по-настоящему тяжкие преступления. – И ты не похож на убийцу. Тем более на того, кто способен зарезать женщину или ребёнка.

Белех нахмурился и надолго замолчал.

– Я не помню – выдавил он, наконец.

– Что? – пришла очередь человека удивлённо смотреть на него.

Эльф тяжело вздохнул и поведал свою историю:

– Я всегда был вспыльчив и резок на язык. Однажды, на званом ужине, я выпил лишнего и оскорбил одного знатного вельможу. Отец, мой приёмный отец, – уточнил он, ибо изгои уже знали, что родные родители Белеха погибли, когда он был ребёнком, – выволок меня из праздничного зала и задал мне взбучку, охладил мой боевой пыл в бочке с ледяной водой, – он улыбнулся этому воспоминанию. – Когда хмель отступил, мне стало стыдно, и я понял, что должен извиниться перед лордом. – Лоб Белеха прочертила горестная складка.

– Помню, – будто через силу продолжал он, – как шёл по улице, освещённой только звёздами. Как поднялся по лестнице и постучался в дом лорда. Тогда, я ещё удивился, что дверь оказалась не запертой.

– И? – подтолкнул его Гродон.

– И всё, – ответил Белех. – Следующее, что я помню, как очнулся под утро в луже крови убитого лорда, рядом с его телом.

Белех закрыл лицо ладонями.

– Если всё было так очевидно, почему тебя не казнили? – нарушил затянувшееся молчание человек.

– О, казнить меня хотели многие, – отняв от лица руки, эльф невесело рассмеялся. – Однако, никто из судей не смог пробиться сквозь стену забвения в моей памяти и отыскать неопровержимые доказательства моей вины. Тех, кто осматривал место убийства, тоже что-то смутило. Потому меня приговорили не к смерти, а к изгнанию в Мёртвые Земли на шестьдесят лет. Из них я прожил здесь уже сорок пять, – добавил он, предупреждая следующий вопрос собеседника.

Гродон посмотрел на него с изумлением и сочувствием. Такой срок в Бессветье был равносилен смертному приговору для любого человека, да и для эльфа тоже. Старику казалось почти невероятным, что кто-то сумел так долго выживать здесь, почти в одиночку, и тем более сохранить рассудок.

– Как по мне, всё это лишь подтверждает мои слова, – сказал он, немного погодя. – Думаю, в действительности ты и пальцем не тронул ни лорда, ни его семью. То, что произошло с тобой, – чудовищное недоразумение, или жестокая подстава. И я уверен, – старик положил руку на плечо эльфа, пресекая его возражения, – рано или поздно, правда выйдет наружу. Ой!

Гродон испуганно подскочил, когда лежавший рядом древегур, громогласно мурлыкнул и потёрся головой о его колено. Прежде Гвэраосс не проявлял симпатии ни к кому из людей.

– Он с тобой согласен, – Белех улыбнулся опешившему человеку и взлохматил гриву своего летуна.

***

Слова Гродона сбылись, и два года спустя, правда вышла наружу. А вестником её явился Элдар, лекарь, воспитавший Белеха. Десятилетия старый эльф искал объяснение произошедшему той злосчастной ночью. А получив его, прошагал сотни миль, чтобы разыскать приёмного сына в дебрях Мёртвых Земель и сообщить ему свои вести.

– Ты не виновен. До сих пор не ясно, кому и зачем понадобилось убивать лорда Гёнглая и его семью, – рассказывал Элдар, – но одно известно точно, - это сделал не человек, не гном и не эльф. У их убийцы были клыки, когти и дурманный яд, который не только туманит разум, но отнимает воспоминания.

Ты понимаешь, о чём я говорю, Белех?

Белех медленно кивнул, хотя в груди у него бурлила такая буря чувств, – радость, благодарность, облегчение, смятение, недоумение, – что слова отца с трудом доходили до его сознания.

– Ты не виновен, – повторил Элдар, – и можешь вернуться в Кир-Дор.

Ах, как долго желал он услышать эти слова, сколько грезил о возвращении домой, но теперь, когда мечты стали явью…

– Нет, отец. Не могу, – тихо ответил Белех.

– Почему? – удивился лекарь.

– Я больше не сам по себе.

Два года назад Белех принял на себя предводительство разбойниками, и с тех пор в Мёртвых Землях многое изменилось. Благодаря навыкам и способностям нового вожака люди перестали голодать, смогли обеспечить себя оружием, одеждой, и научились давать отпор тварям Бессветья. Со временем о Митдельге прослышали другие изгои, и его отряд разросся до трёх с половиной тысяч человек. Изменив жизнь изгнанников, Белех прекратил жестокие разбойничьи атаки, прежде наносившие значительный урон пограничникам.

– Все эти люди теперь зависят от меня, отец, – подытожил свои объяснения Белех. – И я не могу так просто их бросить. По крайней мере, не прямо сейчас, когда всё только начало налаживаться.

– Понимаю, – выслушав сына, серьёзно ответил Элдар. – Тогда и я не буду торопиться домой. Думаю, – помолчав, добавил он, – хороший лекарь вам здесь не повредит. Так что, – старый эльф усмехнулся, – я останусь с тобой, если не прогонишь, вожак Митдельг.

– Конечно, не прогоню, – Белех сердечно улыбнулся.

Вместе с Гвэраоссом он повёл отца знакомиться с Гродоном, Имеглом, Тривилой и остальными. С людьми, которые стали ему друзьями.

+1
09:08
768
Отличный рассказ!!! Главный герой просто супер: благородство, честь, милосердие, бесстрашие. Очень нужны такие герои. Автор, замечательная работа, побольше бы таких историй.
Загрузка...
Светлана Ледовская

Достойные внимания