Зеленая губка

Из заветов великого Ла Дина, первооткрывателя гиперпространственных тунелей: «В бесконечности Вселенной много миров и лишь познающий их обретает бессмертие».

***

Они вылетели из гиперпространственного туннеля. И прямо в астероид! Резкий удар по обшивке. Обзорный экран пошел рябью. Корабль закружился, в рубке отключился свет. Искусственная гравитация исчезла.

– Папа, это конец?

– Погоди сынок, сейчас разберемся, – Федор Иванович наощупь искал ручной терминал.

В полной темноте послышались щелчки, звук переключаемых тумблеров. Загорелся красный свет, на экране появилась надпись – аварийный режим включен. Замелькали цифры, пошла перезагрузка бортового компьютера.

– Марк? Марк, ты меня слышишь? – взволнованно спрашивал отец у корабля.

– В аварийном режиме мои функции ограничены, – раздался непривычно монотонный ответ. Все человекоподобные интонации были отключены. В красном свете Паша увидел, как блестят капли пота у папы на лбу.

– Марк, курс на Землю. Какой объем повреждений?

– Пятьдесят шесть процентов. Утечка дыхательной смеси остановлена. Курс скорректирован, – пробубнил бортовой компьютер.

– До дома долетим? – Взволнованно спросил Паша.

– Да, только необходимо очистить левое сопло от постороннего предмета, – ответил Марк.

– Что там? – папа методично щелкал тумблерами, но экраны были безжизненно черными, пустыми.

– Камеры вышли из строя. Данных нет, – монотонно изрек бортовой компьютер.

– Я пойду освобождать сопло, побудь тут за главного. – Отец взглянул на сына, отстегнул ремень и выбрался из кресла пилота.

– Хорошо. Дрон сможет сам освободить сопло?

– Увы, нет. Если со мной что-то случится, корабль доставит тебя домой, – Федор Иванович похлопал сына по плечу, нажал пару кнопок, из стены выехал скафандр. Он ловко забрался в белоснежный костюм, защелкнул шлем и исчез в недрах переходной мембраны.

Паша перебрался в кресло пилота. При тусклом красном свете вся рубка корабля выглядела по-новому. На темных стенах не горели экраны. Не было видно привычного мерцания светящихся точек – звезд. Особенно нелепым выглядел выездной ящик с ручным управлением, который сейчас вольготно раскинулся прямо посреди маленького помещения. Было что-то жутковатое в этих переменах.

– Марк, можешь включить обзорный экран?

– Да, - стена, как бы растаяла, в темном космосе яркими точками висели звезды.

Он успокаивал себя: – Чего я, собственно, испугался? Столько лет мечтал закончить школу и полететь в настоящий, космический полет! И вот сбылось. Может подобные столкновения для отца обычное дело. А нам не рассказывал, чтоб маму не пугать. Подумаешь, астероид. Сейчас папа все починит и улетим домой.

– Марк, у нас сильные повреждения?

По экрану побежали колонки цифр. Паша закинул руки за голову, откинулся в кресле и вгляделся в данные на мониторе. Грустно сидеть в одиночестве.

– Вот тут удар пришелся нам в борт. Повреждена обшивка. Тут часть оборудования улетала в космос… Запас кислорода? – вслух размышлял Паша.

– Марк, кислорода нам хватит?

– Только на одного. Второго надо вводить в гибернацию, – монотонно ответил компьютер.

– Капсулы гибернации готовы?

– Они повреждены. Восстановлению не подлежат.

– Марк, соедини меня с отцом.

– Да? – раздался в рубке знакомый голос.

– Папа, как у тебя дела? – сын нервно постукивал пальцами по подлокотнику кресла.

– К соплу прилипла какая-то странная зеленая губка. Скорее всего это то, что осталось от столкновения с астероидом. Сейчас попробую убрать манипулятором.

– Папа, подключи меня к своей камере, – попросил сын.

На экране появилось изображение: сопло корабля со странной налипшей на него буро-зеленой субстанцией. Рука манипулятора потянулась и коснулась ее. Появилось странное свечение и вдруг изображение замерцало, зарябило.

– Отец! Что происходит? – обеспокоенно крикнул Паша. А в ответ тишина. Изображение с камеры скафандра и радиосвязь с отцом пропали.

– Марк, что там?

– Данных нет. Сигнал пропал. Запустил диагностический дрон, вывожу видео с его камеры.

На экране крупным планом проплывали серо-стальные бока корабля. Он словно ежик, ощетинился множеством антенн, плыл, удаляясь от злосчастного астероидного облака. Дрон двигался в сторону сопла. Медленно и подробно демонстрируя каждый квадратный метр обшивки корабля. Показалось сопло: для такой громады оно выглядело очень маленьким, словно кто-то сделал в обшивке норку. Теперь оттуда выпирало нечто буро-зеленого цвета. Какая-то странная субстанция мешает сделать выброс, оттолкнутся и двигаться дальше. Отца нигде не было видно.

Посоветоваться с Марком? Нет. Решение созрело моментально. Паша нажал кнопку. Из стены выехал скафандр. Он оделся, защелкнул шлем, пристегнул страховочный трос.

Подошел к вязкой мембране-шлюзу и нырнул в нее. После перехода, он выплыл в открытый космос. Голова слегка кружилась. Впереди болтался страховочный трос отца, его конец был пуст.

Он ловко перебирал руками скобы на боку корабля. Папы нигде не было видно. Никаких следов. Он думал: – Что случилось? Мог ли отец знать, что только один из нас может живым долететь до Земли? Может он покончил с собой? Но тогда почему до этого не очистил сопло? Или он решил, что я справлюсь сам? – внезапно накатило чувство одиночества. Начало сосать где-то под ложечкой, стало вдруг как-то зябко. Но, нет вроде тепло в скафандре. Наверно, нервное. Он не раз слышал рассказы о том, как оставшись одни, космонавты сходили с ума от одиночества.

Вокруг на тысячи парсеков ни души. Марка можно не считать, он машина. Он думал: – Как нас угораздило выскочить из гипертуннеля прямо в астероид? Обычно все просчитывает Марк и такое почти невозможно. Почти. Но случилось.

Сопло было залеплено чем-то пористым, очень напоминающем губку, а сверху темно-зеленая корочка. Никаких следов папы.

– Что я скажу маме? Я даже не понял, что тут случилось…– Паша растерянно осматривал поврежденный корпус. Снаружи было видно, что значительная часть корабля покорежена.

– Марк, ты слышишь меня?

– Да.

– Я попробую убрать эту дрянь из сопла. Как очищу, запускай двигатель. Ты узнал, что с отцом?

­– Принято. Данных нет, связи с командиром корабля нет.

– С Землей связь есть?

– Нет, передатчик вышел из строя.

Паша приблизился к субстанции, и засомневался, стоит ли выпускать манипулятор? Он вгляделся в губку, подумал:

– Привет. Кто-ты или что ты?

Вдруг почувствовал что-то странное, как будто его макушки что-то коснулось.

– Ты меня слышишь? Не знаю почему, я думаю, ты живое, – Паша приблизился к губке вплотную.

– Скажи, что случилось с моим папой? – Паша ощутил на себе множество взглядов, как будто какие-то существа пристально рассматривали его. Он протянул руку и коснулся перчаткой губки. По руке разлилось сияние, она онемела. Он почувствовал головокружение, вдруг все ощущения пропали. Паша почувствовал, что куда-то летит. Стали всплывать картинки разных миров, планетных систем, голова чуть не взорвалась от потока образов.

Но голова ли? Головы не ощущалось. Скорее сознание. Паша почувствовал давление. Напрягся и увидел воспоминание, образ. Его отец в скафандре тянется манипулятором к нему. Сияние и человек в скафандре растаял. Лишь обрывок страховочного троса застыл в пространстве. Паша вдруг осознал, что сам смотрит множеством глаз. Что-то давило, чье-то сознание, ему казалось, что его сжимают, вытягивают его воспоминания.

Что-то давило так сильно, как бы растворяя Пашу, его чувства, его мысли… Мама, папа, детство, все теряло четкость. Образы из детства, учебы, друзья замелькали чехардой…

Давление нарастало, но Паша вдруг подумал: – Эта губка всосала моего папу, всосала меня, а теперь похоже поглощает мои воспоминания, мое сознание… Меня уже нет. Нет! Я еще есть. Он посмотрел на яркую далекую звезду. Я вижу, а значит я есть. Перевел взгляд на корабль, увидел серую, со множеством выступов стенку. Напрягся, ощутил всей своей губчатой поверхностью сталь корабля. Он подумал: – Что?! Как это?! И снова прикосновение чего-то к его сознанию. Теперь множество глаз смотрело на Пашу не снаружи, а изнутри... Нет, это невозможно! Я теперь это бурое существо? Нет, я Паша, Паша! Я человек! Или уже нет?

Он оглядел себя и воскликнул: – Я губка! Я та бурая субстанция! Наверно, я остался один и сошел с ума. Быть такого не может…

Давление росло, сознание этого существа сопротивлялось. Оно явно хотело растворить сознание Паши. Но что-то пошло не так. Паша не собирался растворятся. Он внимательно смотрел на себя-губку и вдруг решил попробовать.

– Если я губка, то это как пластилин? Могу вылепить что задумаю?

Его охватил детский азарт и посетило вдохновением. Он представил себе, как из этой субстанции вытягивается щупальце. Вначале одно, потом другое. Такое гладкое, с присосками. Он пошевелил ими.

– Отлично! У меня получилось! – ухватившись за край сопла, он осторожно вылез наружу. Паша чувствовал, что внутри него слабо сопротивляется подавленное его волей сознание инопланетного существа. Он представил, как у него отрастает длинное, как у кальмара щупальце. Выпустил его и ухватился за скобы, подтянул свое тело.

Он огляделся и воскликнул: – Это великолепно! Я вижу на все триста шестьдесят градусов! Было непривычно холодно. Его пробирал озноб. Он начал движение в сторону входа в рубку корабля. С каждым его перехватом, давление чужого сознания ослабевало. Уже у входа в мембрану оно пропало полностью. Паша сформировал еще несколько щупалец и осторожно протиснулся в шлюз.

Вернувшись на корабль, он заполз в кресло, удобно распластавшись, сформировал рот и спросил:

– Марк, почему отец не смог его одолеть? Почему я смог?

Корабль вздрогнул, Паша услышал знакомый звук запуска ускорителей.

– Марк ты меня слышишь?

– Да.

Паша задумчиво рассматривал свою буро-зеленую щупальцу с небольшими странными порами. Наверно, нельзя лететь в таком на Землю. Вдруг я опасен для людей?

– Марк, ты можешь поменять курс?

– Команду на изменение курса должен дать член экипажа. Ваш голос не распознан – монотонно произнес компьютер.

– Вот ведь… и теперь я такой бурой губкой прилечу домой? – минута, другая прошла, а в ответ тишина.

– Марк, теперь что, ты отвечать мне не будешь?

– Сбой системы. Критическое повреждение. Ошибка…

И Марк замолчал, похоже навсегда. Паша думал: – Теперь я совсем один искин покинул меня. Был я человеком, теперь я зеленая губка. Куда пропал папа? Растворился в губке? Но почему он растворился, без следа, а я себя ощущаю? Я всегда мечтал о настоящем, холодящем кровь приключении. До этого дня все было так обыденно! Так хотелось чего-то разэтакого! Эх, смотрю я теперь на свои буро-зеленые щупальца… Куда уж необычнее. Корабль привезет меня на Землю, а там меня сцапают и примутся изучать. Разложат на молекулы и атомы… Грустный конец. Возможно, мне стоит завидовать папе. Он - раз! И нету его. А что будет со мной? То что внутри я это я, это точно. Но внешне я - зеленая губка. Смогу ли я когда-нибудь снова принять человеческий облик?

***

Сверкая стеклом и сталью в лучах солнца на летном поле стояло здание космопорта.

– Грузовой корабль, опознан как три тысячи девятьсот двадцать первый, входит в атмосферу, похоже аварийная посадка. На вызов не отвечает, – в диспетчерской раздался приятный женский голос.

– Принято. Дрон альфа-пятьсот тридцать пятый вылетает к месту предполагаемой посадки, – ответил спокойным мужским голосом робот.

С космопорта поднялся в воздух компактный дрон-спасатель. Этакая современная скорая помощь с роботом-медиком и капсулами для выживших. Он легко описал дугу, сверкнул в лучах солнца и скрылся за легкими, белыми облаками.

***

Грузовой корабль сел на берегу моря у самой кромки воды утром. Паша протиснулся через мембрану и добравшись до воды распластался, расплылся пятном буро-зеленой губки. Его верхняя поверхность подсохла и внешне походила на хитин.

Он подумал: – Какой это кайф, снова искупаться, поплавать в теплой морской воде! Совсем скоро меня найдут и будут исследовать. Здорово было бы к маме… Обнять ее, рассказать о папе, о себе. Но как? Зеленой губкой к ней не придешь. Даже если она меня примет таким, то как я дойду до нее? Поймают и изолируют, будут изучать…

Он попробовал стать самим собой. Но что-то пошло не так, в отражении воды на него смотрел уродец с хитиновым наростом на голове. Он попробовал изменить внешность, но человек никак не получался. Паша вспомнил соседскую собаку и посмотрел на результат. Из воды на него смотрело странное существо, породу этой собаки затруднился бы определить даже лучший кинолог планеты. Чем-то она напоминала рептилию. Всё же собака вышла значительно лучше, чем человек, с рогом на голове. Паша подумал: – Ладно, на первое время сойдёт. Может это порода такая экзотическая. Как временная маскировка сойдет.

***

Машина остановилась. Анжела, как обычно, была не в духе. Ее все бесило.

– Опять ты остановился слишком далеко! Теперь сам понесешь зонтик! – возмущалась она, хмуря свое симпатичное личико.

Муж молча взял сумки и уныло поплелся следом за Анжелой. Он думал: – “Почему платой за красоту стал ее несносный характер? Может мне стоило жениться на более сговорчивой и менее красивой? Была же моя одноклассница, вполне ничего, не страшная. Зато характер мягкий и смотрела на меня так же преданно, как соседский пес.” Только соседский пес не вызывал в нем любви. А Анжелу он любил, даже такой, ужасно капризной.

Он задумался и механически, словно робот, начал разбирать вещи.

– Куда ты расстилаешь коврик? У тебя глаз что-ли нет? – ругалась жена, а ее аппетитные формы норовили покинуть стильный купальник. Муж задумчиво смотрел на ее прыгающие груди и думал, что именно ради такого зрелища готов простить ей все выходки и капризы. Он воткнул зонтик в песок.

Анжела встряхнула кудряшками и пошла купаться. Муж смотрел ей вслед. Ее загорелое тело, чуть прикрытое купальником погрузилось в морскую пену.

Он надувал матрас и думал: – Она у меня словно Афродита! Прекрасна. Хотя у нее трудный характер, зато моя. Много ли найдется тех, кто будет терпеть подобное отношение?

Анжела смело плыла все дальше и дальше от берега.

– Милая, не заплывай далеко! Я плохо плаваю и не смогу тебя спасти! – кричал муж.

Но Анжела не обратила на него никакого внимания. Солнце играло в волнах моря. Крики чаек, шум волн ласкали слух. Пролетел спасательный дрон и скрылся за ближайшей скалой.

Анжела заплыла очень далеко, ногу свело, и она поняла, что вот-вот утонет.

Муж увидел, как она отчаянно машет и барахтается. Он схватил надувной матрас, неумело и медленно принялся грести в сторону жены. С надеждой смотрел на скалу, за которой скрылся дрон. Но тот видимо, уже улетел. Казалось, несчастья не миновать.

Анжела беспомощно барахталась в воде, силы покидали ее. Вдруг, что-то коснулось ноги, что-то ее поддержало. Она посмотрела и увидела под собой буро-зеленую губку. А уже через минуту под ее рукой была морда собаки. Пес поднырнул под женщину, которая сразу обхватила его за шею. Они поплыли к берегу.

– Какой ты необычный пес! Но ты меня спас! – выходя из воды воскликнула Анжела.

Муж выбрался за ней следом, выбросил ставший ненужным матрас на песок.

– Он меня спас! Он будет жить с нами, – она наклонилась и ласково погладила крупного, странного зверя по голове.

Пес посмотрел на нее большими, полными радости глазами. Мужу показалось, что голова собаки покрыта хитином. Потом он вытер лицо, посмотрел снова и подумал: – Нет, вроде не хитин. Не бывает собак с хитиновыми головами. Но почему он буро-зеленый?

– Анжелочка, милая! А вдруг у него есть хозяин? Что это за порода? – он с опаской смотрел на необычного пса, морда которого больше напоминала рептилию, а не собаку. Муж размышлял: – На что я готов пойти ради нее? Жить с этой непонятно откуда взявшейся собакой в одном доме?

– От хозяина откупишся, если появится. Этот пес мой. А порода? Явно редкая, – она своенравно тряхнула кудряшками и завернулась в полотенце.

– Хочешь остаться с нами? – спросила Анжела пса. Он выразительно посмотрел ей в глаза, и она услышала у себя в голове: – С удовольствием!

Пес завилял хвостом. Анжела подумала: – Наверно, мне показалось, что он ответил. Или он ответил?

На пляже под зонтиком уселась красавица, у ее ног расположился странный пес. Он думал: – Первый шаг к возвращению сделан. Я не опасен для людей, а со временем, возможно, снова стану человеком…