На вкусной улице

Макс до боли сжимал нож в кармане куртки. Он спёр его в кафешке, поэтому им вряд ли можно порезаться, но воткнуть кому-то в бок однозначно получится.

— Знаю я вас подростков, — пробасил бородатый водитель фуры и уверенно крутанул руль влево. — У меня сын такой же. Тебе же лет тринадцать не больше, вон даже усы ещё не проклюнулись.

Макс насупился. Вчера на торте было шесть свечей, он их точно посчитал. А потом туман. Макс шлёпнул себя ладошкой по лбу: чёртов туман! Если ему тринадцать — куда делись семь лет? В голове туман и отголоски слов матери про школу. Она говорила, что ему там понравится. Но Макс почему-то воспринял это без воодушевления. Он пытался вспомнить лицо матери, но фура вывернула на широкую дорогу, отчего Макса припечатало к дверце. А водитель как ни в чём не бывало продолжал:

— Всё туда же: я уже взрослый, не лезьте в мою жизнь! А сам яичницу пожарить себе не может…

Как же он достал уже! Ну, хоть до села подбросит. Макс помнил название — Октябрьское. Водитель сказал, что до него всего пятнадцать километров! Ага, как будто за углом. Они уже две деревни проехали, а села всё нет!

— Говоришь: сбежал, одумался и теперь решил вернуться? — мельком глянул на него водитель. — Вот это по-взрослому: признать, что ты был не прав и извиниться. Я бы своего простил…

У Макса нестерпимо зачесалась нога под железным браслетом на щиколотке. Но Макс боялся, что обрывок цепи, приваренной к браслету, начнёт греметь. Кто поверит, что он не помнит откуда эта железка взялась? Уже скоро он выйдет из машины и вдоволь начешется, а сейчас нельзя. А ещё не помешало бы помыться! От собственной вони его мутит всю дорогу. Когда же он мылся последний раз? Туман! На все вопросы один ответ: туман! Может, он вовсе не сбегал от родителей. Но уж лучше эту историю рассказывать всем по дороге домой, чем о потере памяти.

Макса разморило в тёплой кабине, глаза начали слипаться, а пальцы окончательно расслабились, из них выскользнул нож. Макс очнулся от того, что водитель теребит его за плечо.

— Вылезай, пацан! Твоё село.

Макс глянул в окно: между сплошным рядом высоких берёз виднелась прореха с узкой тропой. Он её не узнавал, но пришлось поверить на слово. Макс буркнул «пасибо» и выпрыгнул из кабины на асфальт.

Ну, если это его село, то свой дом то он точно найдёт! Макс наконец смог почесать ногу и затрусил по тропе мимо шелестящих деревьев в глубь осеннего леса. Обрывок цепи позвякивал в башмаке, но Макс уже привык, хоть эта нога мёрзла сильнее. Как же здорово, что решился спереть на заправке куртку, забытую кем-то на лавке. Сейчас бы замёрз до костей! Макс чувствовал, как тепло разливается где-то в груди, и оправдал себя словами участкового дяди Миши: «Это смягчающие обстоятельства преступления».

Дядя Миша жил в соседнем доме. У него была ещё дочь Ксюшка. Противная рыжая кривляка! Хвасталась своим механическим медведем. Сейчас Макс даже вспомнил, почему возмущался, когда мама заговорила про школу. Она сказала, что Макс пойдёт в один класс с Ксюшей!

***

Деревья начали редеть. И между белых стволов проглядывали шиферные крыши домов. Макс ускорился. У него словно крылья выросли за спиной, или открылось второе дыхание, про которое говорил папа, когда они с Максом смотрели спортивные состязания по телеку. Папу он тоже помнил, но лишь обрывки фраз и нечёткий силуэт. Однако Макс не сомневался, он узнает родителей, когда увидит.

Что-то знакомое стало проступать сквозь туман. По этой улице они с папой возили воду в железной фляге. А вот и водонапорная башня! Там под листом подорожника сидела лягушка.

Он точно вспомнил, где живёт! На вкусной улице: Грушовая 17. Макс побежал к дому. Вон покосившаяся ограда бабы Кати. Мама почему-то запрещала с ней общаться, а Максу направилось слушать её истории о чудовищах, живущих в лесу и злых человечках из горных пещер. Вон школа, куда Макс должен был пойти учиться. Может и ходил, но просто не помнит. Вон и огород, по которому бегала злобная собака участкового, а Макс кидал в неё снежками. Глупая была затея. Но дядя Миша вовремя вышел и оттащил пса, едва не перемахнувшего через забор.

Макс замер. Клёны перед его домом заметно выросли, а рамы на окнах почему-то не жёлтые, а синие. Он ведь точно помнит, что они были жёлтые! Он же сам выбирал цвет.

Макс осторожно зашагал к приоткрытой калитке. Сердце буквально выскакивало из груди, пальцы, да и всё тело покрылись неприятной испариной. По дорожке из красного кирпича Макс прошёл вдоль дома. Заглянул в окна, но сквозь занавески ничего не увидел. Свет горел только на кухне. Макс скинул на крыльце потёртые башмаки, заправил обрывок цепи за браслет, чтоб не гремела и приоткрыл дверь. Босыми ногами прошагал по холодному скрипучему полу веранды. Нос учуял что-то знакомое, а рот мгновенно наполнился слюной от запаха маминых чебуреков. Макс встал у второй двери и принюхался. Как же хотелось поскорей вцепиться в горячий, сочный чебурек!

Сквозь дверь Макс услышал, как на кухне оживлённо говорят родители. И ещё чей-то неузнаваемый голос. Как будто детский и жутко противный. Макс рванул на себя дверную ручку и перешагнул через порог.

Мама и папа сидели у окна, за кухонным столом, привычно накрытым клеёнкой. Они повернули голову и резко встали. Макс рванулся к ним, но первые слова застряли у него в горле, словно он подавился тем самым чебуреком. Шар счастья, раздувавшийся в груди мгновенно лопнул. За столом вместе с родителями сидел он — Макс! Умытый и причёсанный и наверняка в тёплых носках.

— Папа, кто это? — писклявым голосом произнёс чистый Макс и ткнул пальцем в грязного и босого себя.

Родители растерянно раскрыли рты и завертели головой, глядя то на сына, то на его копию.

— Мама, это же я, — пробормотал Макс и задрожал.

Женщина с трудом выговорила его имя и побледнела, хватаясь за край стола.

— Что здесь происходит? — бесцветным голосом спросил отец.

— Я вернулся… я… ваш, — Макс не договорил, его трясло, как в лютый мороз, аж зубы застучали.

— Папа, пусть он уйдёт, — скривил противную гримасу его двойник.

— Я ваш сын! — прокричал Макс.

Но двойник схватил маму за руку и заверещал:

— Папа, мама, он же врёт? У вас же нет второго сына?! Я ваш Максим!

Женщина придвинулась к нему, приобняла и с прищуром посмотрела на мужа. Тот шагнул к чумазому пацану.

— Пацан, тебе чего надо? — грозно проговорил отец.

Но Макс не шелохнулся. Напротив стояла его точная копия, тыкала в него пальцем и говорила, что он не настоящий. Как такое вообще возможно?!

— Это же я, — едва сдерживая подступающие слёзы, произнёс Макс.

— Пацан, я не знаю, к чему весь этот спектакль, — продолжал отец, — но лучше не доводи до греха и уходи. Наш сын здесь!

Макс замотал головой и не ушёл. Ведь настоящий — он! А кто этот писклявый двойник? Пальцы нащупали в кармане нож. Макс не понимал, что происходит и совсем не контролировал проснувшуюся в нём ярость. Она заставила его кричать плохие слова, махать ножом перед верещащей мордой своего двойника и отчаянно извиваться в руках дяди Миши, прибежавшего на папин звонок.

Кулак участкового оказался действительно тяжёлый, не зря он хвастался, превращая яблоко в кашу с одного удара.

***

Макс очнулся в липкой темноте. Она была тёплой и пахла навозом. Зря кто-то морщится при этом слове, Максу всегда нравился этот запах. Уж всяко лучше, чем последнее время воняет от него самого.

— Мальчонку то за что загрёб, ирод? — донеслось до него знакомое дребезжание старушки. Как будто говорила баба Катя с его улицы.

— Катажина, не до тебя сейчас, — резко ответил ей дядя Миша.

Макс мигом оживился, ведь именно так по-настоящему звали бабу Катю. Она сама ему рассказывала, как её семья переехала из Польши. Еще перед войной, в которой погиб его прадедушка! Баба Катажина говорила, что местным было сложно выговорить её имя и все привыкли называть её Катя — так проще. Вот и он звал её как все — баба Катя.

Макс осмотрелся. Оказалось, что его окружал не совсем мрак. Он нащупал шершавые деревянные стены, словно обитые горбылём и увидел металлические прутья на месте двери. Из коридора просачивался тусклый свет, включённый в соседней комнате.

— Дядя Миша, выпустите меня! — крикнул Макс, уткнувшись лицом между прутьев.

— Смотрите-ка, имя моё знает, — отозвался участковый.

Его огромная фигура выросла перед Максом.

— Я и дочку вашу знаю, Ксюшу, — торопливо заговорил Макс. — А кто это был дома? Он так похож на меня!

— Лучше скажи, кто ты, — рявкнул участковый. — Хотя… Пусть завтра городские с тобой разбираются. Мне тут ещё беглых детдомовцев не хватало.

— Я не детдомовский! — возмутился Макс. — Это мои родители!

— Хватит уже! Либо колись: кто надоумил цирк тут разыграть, либо заглохнись до завтра!

За соседней стенкой вновь задребезжала Катажина:

— Ты чё на мальчонку то орёшь! Что он натворил то?

— Была бы ты не шарлатанка, сама бы увидела, — усмехнулся участковый. — И сюда бы не вернулась. Так что завтра оформим и тебя по полной. Я предупреждал, ещё раз появишься у магазина со своими картами и начнёшь облапошивать людей — пеняй на себя!

— Я кочевала! Но меня духи вернули сюда, — невозмутимо произнесла Катажина. — Ещё не знаю зачем, но…

— Скажи своим духам спокойной ночи!

Участковый зевнул, развернулся и зашагал по коридору.

— Я могу доказать! — крикнул ему вслед Макс. — У Ксюши медведь был механический. Он ещё рычал, когда его за лапу дёргаешь.

— Может, ты ещё помнишь, как в глаз ей плюнул?! — донеслось из коридора. — Сейчас навешаю медалей за меткость, что не встанешь!

Макс сник и забрался с ногами на лавку. Не о таком возвращении домой он мечтал. И всё же, кого он видел на своём месте? Наверно Макс действительно сбежал, и тогда родители усыновили кого-то очень на него похожего? Но не бывает же такого сходства! Он же прям как близнец!

— Эй! — шепнула Катажина и помахала ему рукой между прутьев.

Сквозь доносившийся храп дяди Миши он не сразу услышал её. Но оказалась, что Катажина как-то выбралась наружу и давно стоит перед его клеткой. Макс узнал высокую сухонькую женщину с растрёпанными седыми косами. Ей совсем не подходил старческий голос, хотя лицо и покрывали глубокие морщины.

— На моей клетке нет замка, — пояснила Катажина, кутаясь в цветастый платок и вглядываясь в парнишку. — Максимка? А тебя за что? Рассказывай.

— Вы меня узнаёте? — обрадовался Макс и метнулся к решётке.

— Ну, ты же на моей улице живёшь…

Катажина села на пол перед его решёткой, и Макс последовал её примеру. Хоть кто-то его узнавал и был готов его выслушать!

— Частичная амнезия точно бывает, — задумчиво проговорила Катажина, выслушав короткую историю его путешествия на попутках из леса у подножья гор, где он очнулся, до родного села, где его место занял двойник. — И ты совсем не помнишь, как оказался в том лесу?

Макс так сильно закивал, что голова аж закружилась. А Катажина продолжала забрасывать его вопросами, как будто сомневалась:

— Тогда почему ты уверен, что откуда-то сбежал?

Макс извернулся и выставил вперёд ногу.

— Что это?! — воскликнула Катажина, уставившись на железный браслет с обрывком цепи.

— А так не видно? — огрызнулся Макс.

— Я не про саму железку, дурачок, — снисходительно отозвалась Катажина и указала на узор, выбитый на браслете. — Это же написано на языке горных гномов!

— Чего?! — уставился на неё Макс.

Катажина шикнула на него и затихла пока из соседней комнаты не стал опять доноситься храп дяди Миши.

— Думаешь, я чокнутая старуха? — прищурилась она. — Тогда я пойду в свою клетку, а тебя завтра отвезут в детский дом.

Катажина сделала вид, что собирается встать, но Макс тут же её остановил. Он конечно помнил её сказки о горных жителях, но когда Ксюшка раскрыла ему секрет, что в деда Мороза переодевается его отец — как после этого можно верить в существование гномов? Хотя Катажина ведь точно не шутит! Вон с какой обидой глянула на него!

— Хорошо, я верю, — произнёс Макс. — Только расскажите, если что-то знаете…

— Я не знакома с горными гномами. Но такие письмена я точно видела. У моей матери был оберег, вышитый гномами. Она была непревзойдённой ведьмой! Мне до неё…

— А вы… ведьма?

— А ты ещё не понял, за что Мишка меня упёк в каталажку? — усмехнулась Катажина. — Оговорили меня. Кому-то слишком широко открыла глаза на правду.

— Это как?

Вместо ответа Катажина начала искать что-то в складках своего балахона и вытащила свечку и коробок. Чиркнув спичкой, она зажгла свечку, покапала воском на пол и приклеила её перед решёткой Макса.

— Теперь я знаю, почему духи привели меня сюда, — едва заметно улыбнулась она. — Из-за тебя!

Затем ведьма провела ладонью над пламенем, и очень быстро забормотала себе под нос:

— Открывайте, открывайте! Против воли, против разума! Открывайте, открывайте!

Макс замер в ожидании, а Катажина подняла взгляд от свечки и посмотрела как будто сквозь Макса.

— Ты счастливчик! — блеснула она глазами. — Редко кому удаётся сбежать из рудников горных гномов. Ты забыл всё, когда перешагнул магическую границу.

— Значит, я там пробыл семь лет?

— Выходит, так…

— Но как я туда попал?

— Катажина несколько раз провела ладонью над огнём, поморщилась, поджала губы, словно что-то мешало ей говорить. Но всё же произнесла:

— У тебя на теле должен быть шрам от укуса.

— Да, меня укусила собака дяди Миши, — вспомнил Макс.

Ведьма замотала головой и указала себе на плечо:

— У тебя тут полукруг из шести звёздочек.

Макс сдёрнул с плеча футболку и проверил. Белёсые точки действительно проступали на коже.

— Это не собака, — настороженно сказала ведьма, её глаза округлились, и она шёпотом добавила: — Такой след оставляет…

Катажина вновь поморщилась, её губы задрожали. Она пыталась говорить, но как будто невидимая рука зажимала ей рот. Ведьма сглотнула, потёрла горло и пробормотала, закатывая глаза:

— Какая сильная магия… у гру…

— Кто меня укусил? — вцепился в железные прутья Макс.

Катажина потрясла головой, дёрнулась, словно кто-то ткнул её пальцем под ребро, и обмякла. Макс протянул к ней руку, потряс за плечо, но Катажина просто завалилась на бок. Тогда Макс стал стучать по клетке и звать дядю Мишу. Сонный и злой участковый мигом появился в коридоре. Он затащил ведьму в соседнюю клетку и погрозил Максу пальцем:

— Ещё вякнешь, и я за себя не ручаюсь!

Макс всю ночь просидел в углу на лавке, пытаясь вспомнить хоть что-то из тех семи лет, которые, по словам ведьмы, он прожил в рудниках горных гномов. Верилось с трудом, но кто ему сказал, что их не существует? Да и Катажина говорила уж очень убедительно. Только не договорила самое главное.

***

Макс не знал, наступило ли утро, но сидеть и ждать приезда инспектора из города вовсе не хотелось. Он подобрался к решётке и позвал Катажину. Сначала тихо, а потом громче, но так, чтоб не разбудить участкового. За стенкой послышалось шуршание, а затем и голос ведьмы:

— Они принимают облик того, чью кровь высасывают при укусе! — выговорила она. — Так гру… груагах занял твоё место!

— Груагах? Кто это?

— Тот, кого сейчас называют твоим именем. Северные ведьмы выгнали груагахов из Ирландии. Не думала, что они добрались и до нас. Младенцев они обычно съедают, а детей постарше подбрасывают во владения горных гномов. Откуда не возвращаются… за редким исключением…

Макс сунул руку в карман, но украденного ножа там не было.

— Я всё равно заставлю его сказать правду! И верну себе родителей!

— Забыл, что сегодня тебя увезут в город?

— Я сбегу и вернусь сюда!

— И как ты собираешься его победить?

Макс чувствовал, что готов сам зубами впиться в горло своего двойника. И когда он вернётся, то прихватит с собой не тупой кухонный нож. Тем временем, ведьма вновь выбралась из клетки. Она просунула длинные руки между прутьев и взяла худое, чумазое лицо Макса в свои ладони.

— Знаю, о чём ты думаешь, — её участливый голос выдернул Макса из мрачных фантазий. — Но это он должен впиться в тебя клыками!

— Зачем? — растерялся Макс.

— Когда частичка тебя вновь попадёт в него, тогда магия груагаха рассеется!

— Ерунда какая-то! — проворчал Макс.

Но Катажина лишь пожала плечами. В коридоре послышались шаги и кряхтение проснувшегося дяди Миши. Ведьма метнулась в свою камеру, а Макс даже не взглянул на участкового. Он обдумывал план. Идеи побега и справедливой мести завертелись в его голове. Но какая из них сработает?

— Бобик подъезжает, — сообщил дядя Миша и загремел ключами.

Макс шагнул назад — садиться в бобик по своей воле он не станет. Участковый провернул ключ в скважине и хотел выпустить Макса. Но едва скрипнула решётка, Макс со всей силы выбросился на неё и выскочил из клетки. Ошарашенный дядя Миша с громкими ругательствами повалился на пол.

Макс помчался по коридору. В комнате дежурного полицейского, где спал дядя Миша, из зарешёченных окон струился утренний свет и слепил глаза. Макс прищурился, увидел дверь и толкнул её плечом. Та оказалась заперта. Макс огляделся в поисках ключа — тот наверняка в кармане у Дяди Миши!

— Тебе капец, пацан! Лучше стой, где стоишь! — прогремел участковый, поднимаясь.

Макс вздрогнул и вновь толкнул дверь. Звякнул ключ — он торчал из замочной скважины. Макс крутанул ключ, и дверь открылась.

***

Выбежав из полицейского участка, Макс глянул по сторонам. Его дом находился через улицу. Но быстрее было добежать напрямую по огородам. Макс перемахнул невысокий забор, приземлился возле куста смородины и помчался вдоль грядок. За спиной слышались угрозы дяди Миши, но до родного огорода Макс точно успеет добежать, а там будь что будет!

Макс перепрыгнул очередной забор и оказался на Грушовой улице. Миновав дом 13 и 15, он забежал в раскрытую калитку дома 17. Не скидывая обувь, он ворвался в веранду, а там, не раздумывая, распахнул входную дверь и влетел на кухню. В воздухе еще пахло вчерашними чебуреками. Макс рванул на себя ящик кухонного стола и схватил нож. Но тут дядя Миша сдавил его рёбра железной хваткой.

На грохот и крики из своих комнат выскочили родители и лже-Макс.

— Я знаю, кто ты! — хрипел Макс, извиваясь в руках участкового. — И ты пожалеешь, что занял моё место!

Наконец дяде Мише удалось скрутить Макса так, что он и пошевелиться не мог. Из вывернутой руки выпал нож.

— Какой злющий чертёнок! — сквозь зубы процедил участковый, разворачивая Макса к двери. — Но тебя там усмирят. Поверь…

— Но почему он опять здесь? — обрёл дар речи отец Макса.

— А ты не слышишь, что он орёт?

— Какой-то бред про второго сына?

— Это не бред! Я настоящий! А он фальшивый! — взревел Макс и глянул на перепуганную женщину, вцепившуюся в его копию. — Мама, неужели ты ему веришь?

Но вместо слов, мать Макса потупила взор и крепче прижала к себе двойника. Тот хитро прищурился и сказал:

— Дядя Миша, он нас пугает! Уведите его поскорей!

Макс вывернулся, но ком в горле не позволил ему сказать ни слова. Тогда в отчаянии он сделал то, о чём недавно ему напомнил дядя Миша. Он изо всех сил плюнул в лже-Макса.

Дядя Миша не ошибся. Макс действительно плевался метко. От запаха чебуреков во рту накопилось достаточно слюны, и плевок чётко попал в глаз двойника. Тот взвизгнул, как поросёнок и схватился за лицо. В тот же миг он стал раздуваться. Пижама затрещала на нём по швам, а ноги подкосились. Родители вначале бросились к нему, но тут же отступили и попятились. Лже-Макс верещал, катаясь по полу. Кожа на нём полопалась и из-под неё проступила чёрная густая щетина. Его уши заострились, а лицо вытянулось в свиное рыло.

Когда магия окончательно рассеялась, груагах глянул на людей красными глазищами и с разбега выпрыгнул в окно. Звон разбивающегося стекла подстегнул участкового. Тот очнулся и выбежал на улицу.

Макс стоял как вкопанный. Сквозь туман проступали обрывки воспоминаний. Обвал в шахте, камень повредивший его цепь, боковой туннель на коротком участке без охраны. Замелькали злобные гримасы горных жителей, словно вырубленные из камня. Ниже Макса, с круглой головой, вдавленной в плечи, а в тяжёлых ручищах плётки. Как же ему хотелось запустить в них булыжником! Макс сжал кулаки и услышал голоса матери и отца. С каждым словом образы в его памяти тускнели и рассыпались.

Ближе к вечеру Макс наконец-то оказался в жаркой бане, и отец долго отпаривал его, не жалея воды, а мама напекла сочных и ароматных чебуреков.