Не дыши

Все имена изменены.

Все совпадения случайны.

Он не заметил самого момента падения. Миг – и он уже лежит. А над головой упираются в небо своими острыми верхушками темные, перепуганные ели.

Лес молчал. Лес подступал вплотную к городу, но не решался пересечь некогда оживленную автостраду. Теперь здесь не было машин – кроме одной, не было людей – кроме тех, с которыми лучше не встречаться.

– Они идут, – тихо сказал Ян.

Водитель надавил на его плечо, заставив прижаться к земле. Ян еще не успел узнать, как его зовут – времени не было. С тех пор, как это началось, как он кубарем вывалился из автобуса и бросился вслед за водителем со всех ног, прошло всего-ничего.

Их спасла заброшенная стройка. Когда-то на окраине хотели воздвигнуть торговый центр, но что-то не заладилось, и проект свернули. Теперь недострой квасился под дождем – гулкая бетонная громада со множеством лестниц и темных коридоров. Там можно было бы прятаться бесконечно. Но их обнаружили. Хорошо еще, до леса – рукой подать.

– Мы умрем, – сказал Ян.

Водитель хмуро покосился на него.

– Знаешь как мой батя говорил? Организм борется со смертью ровно до тех пор, пока пациент не дает себе права умирать. Мы сами выбираем, жить нам или нет. Вот это он всегда любил повторять.

«Демагогия», – подумал Ян.

Они затаились в дренажной канаве. Сквозь сухие стебли травы хорошо просматривалась дорога. Правда, с дороги их тоже можно было разглядеть.

Наводчики остановились. Пять человек – в недавнем прошлом совершенно разных, но теперь объединенных одной целью. Ян сжал зубы. Перед глазами встала сначала одна картина из недавно увиденного, потом другая. Его замутило. Нет, с этими ребятами лучше лишний раз не встречаться.

Первый наводчик – яйцеголовый, коренастый, будто тумбочка на ножках – медленно повернулся в его сторону.

Мозолистая ладонь водителя протянулась к лицу Яна. Надежно, будто пластырем, запечатала ему нос и рот.

– Не дыши!

Наводчик ждал, оглядывая кусты. Ян почувствовал, как сдавило легкие. Надо вдохнуть, скорее! Но эти твари почему-то не видят тебя, если только ты сумеешь не дышать.

Наводчик все стоял и не отворачивался. В груди ныло – мучительно, туго.

Там, на дороге, взревел мощным двигателем внедорожник.

– Черт!..

Водитель больше не в силах был терпеть. Он глубоко вдохнул, а в следующий миг ломанулся в лес через кусты.

Ян остался лежать. Страх впечатал его в опавшие листья. Он припал к земле, упираясь в ее холодную, мерзлую грудь.

Наводчики двигались слажено и быстро. В ельнике, таком густом, что без топора не протиснешься, оглушительно трещали ветки.

– Хватай его! – услышал Ян.

– Держи!

– Эгегей! Вот она, сочная душонка!

Водителя выловили на опушке. Ян перестал дышать, когда его тащили мимо. Растерянный, сломленный – он даже не понимал, как такое могло случиться.

– Пожалуйста, – донеслось до Яна. – Прошу вас…

Вот только наводчиков бесполезно просить.

Водителя разложили на асфальте под тяжелым черным внедорожником. Машина взревела двигателем, хотя за рулем никого не было. Ян это видел совершенно отчетливо: двигатель завелся сам по себе.

Водитель закричал – точнее, взвыл так, что у Яна застыла в жилах кровь.

Через минуту крик смолк. Наводчики склонились над телом, распростертым на асфальте, будто старая, ненужная тряпка.

– Дыши! – донеслось до Яна. – Дыши, скотина!

Водитель молчал. Джип рычал оглушительно, недовольно.

– Дыши, мразь!

Тело водителя дернулось, глаза округлились. Даже Ян из своего укрытия видел, как широко раскрылся его рот. Из горла вылетел беспомощный хрип – и только.

– О, пошло дело! – кивнул яйцеголовый.

Над дорогой повис мерзкий, сладковатый запах – то ли сырой печени, то ли нужника.

Второй наводчик подошел поближе, нагнулся, прислушиваясь к чему-то.

– Здесь должен быть еще один, – сказал он. – Где?

Сердце Яна упало. Он боялся двинуться. Он дышал короткими, мучительными рывками. Наводчик наступил водителю сапогом на лицо, и тот прошептал что-то, а потом дернулся и замер.

Запах стал гуще. Из-под машины поползла густая, словно патока, лужа. Она медленно растекалась по асфальту темным маслянистым пятном.

Наводчик пнул голову водителя. Голова мотнулась, с глухим стуком уперлась щекой в асфальт.

– Там. В канаве.

У Яна перехватило дыхание.

– Эй, душонка! – крикнул яйцеголовый. – Вылезай!

«Я не достанусь им! – в отчаянии подумал Ян. – Я не должен им доставаться!»

Он зажал себе нос и рот. Сердце билось, как бешенное. Из-за этого кислорода расходовалось еще больше.

– Да ладно тебе, душонка! Ты же не сможешь вечно не дышать! Подумай сам!

Они двинулись к канаве. Они шли цепью, будто охотники на лису.

Ян беспомощно смотрел на них. Не проскочить. Не уйти. Не пробиться.

Он скосил глаза влево. Здесь, на дне канавы, лежал еловый сук. Не особо длинная, но довольно толстая, острая в месте скола палка.

«Мы сами выбираем, жить нам или нет».

Демагогия? Теперь ему так не казалось.

– Эй! Лакомая душонка! Берегись!

Наводчики были уже близко. Под подошвами их ботинок хрустели ломкие осенние травы.

Ян сжал кулак. Нет, у него не хватит сил с ними бороться. Выход один – всадить в собственное брюхо эту самую палку!

Он шевельнулся – зря. Легкие, будто сами собой набрали воздуха – полную грудь.

– Эгей, душонка!

Ян вскочил.

– Вон он! Хватайте!

Не помня себя от ужаса, Ян бросился в ельник. Наводчики весело улюлюкали. Ветки трещали у него за спиной.

Его схватили, когда он пытался протиснуться сквозь густо растущие деревья. Повалили на землю, за ноги поволокли к автостраде. Уже там, на асфальте, перевернули на спину. Парализованный ужасом, Ян лежал, не смея открыть глаза.

– Эгей, душонка!

– Неудачник!

– Шкуру с него снимите! Будет знать, как бегать!

– Не надо… – прохрипел Ян.

Он лежал на асфальте в вонючей луже – рядом с тем, что когда-то было водителем. Теперь его тело превратилось в плоскую бесформенную шкурку.

Наводчики склонились над ним. Пять совершенно обычных лиц – заурядных, кроме одной малости.

На Яна смотрели дыры. Просто дыры в черепе. Черные провалы вместо глаз.

***

Под светом люминесцентной лампы все казалось мертвым. Мертвая потрепанная тетрадь. Мертвый карандаш. Мертвый смартфон.

Люди тоже были мертвыми, несмотря на то, что издавали звуки, обменивались красноречивыми взглядами, шевелились.

Двое. Один похож на большого, нахохленного ворона в белом халате поверх мундира. Вторую звали Мия. Чудесное, короткое имя. Будто мяуканье кошки. Мягкой, гибкой, ласковой кошки. Мия.

– Вы единственный уцелели после того, что случилось. Вы что-нибудь помните? Вас нашли без сознания между лесом и автострадой.

Ян молчал. Помнит ли он? Да все его воспоминания – смутные догадки. Как дурной сон, который помнишь урывками, а потом просто достраиваешь в воображении недостающие детали.

Он устало прикрыл глаза. Ладно, пусть будет так: дурной сон.

– Он в шоке, – сказала Мия. – Геннадий Васильевич, нужно дать ему время. Я же говорила, мы пришли зря.

Ян тоскливо посмотрел на нее. Она сразу же, будто испугавшись, отвела глаза.

– Нет, я в порядке, – сказал Ян.

Он помедлил немного, разглядывая ее красивые, ухоженные пальцы.

– Хорошо. Я расскажу вам все, что знаю.

Человек, похожий на ворона, кивнул. Мысленно Ян называл его «Чин». Конечно, тот сказал свое звание, когда представлялся, но Ян то ли пропустил мимо ушей, то ли ему было все равно.

– Что вы помните? – спросил Чин.

– Там был лес. Машины. Шоссе…

Ян нахмурился, вспоминая.

Чин шумно высморкался. Также шумно сморкался и водитель. Ян вздрогнул. Губы его болезненно скривились.

– Продолжайте.

– Машины… понимаете, это странно звучит. Но они двигались сами по себе.

Чин и Мия удивленно переглянулись.

– Именно машины это делали, – продолжал Ян. – Поедали людей. Я слышал, как говорили, будто они высасывают душу. Как пауки. А тело одновременно с этим превращается в такую черную густую дрянь.

– Вы правы, Мия. У него шок, – выдержав значительную паузу, подытожил Чин.

– Но я говорю правду!

Ян смотрел на Мию, не мигая. Она снова смутилась. Снова отвела взгляд.

– А как машины ловили людей? – спросила она.

Чин посмотрел на нее с брезгливым раздражением во взоре.

– Нет, Геннадий Васильевич, я хочу понять. От машины не сбежать на дороге. Но можно ведь спрятаться в квартире, в магазине. Где-нибудь… Может быть, в парке?

– Нет! – воскликнул Ян. – Нельзя спрятаться! Нельзя!

На его лице отразился такой ужас, что даже суровый Чин вроде бы смягчился.

– У этих тварей были слуги. Наводчики. Они сами друг друга так называли. Это такие люди… Их вроде как начали есть, но что-то пошло не так…

Он вспомнил черную лужу на асфальте. Болезненно передернул плечом. Закрыл глаза.

– Душа у них, наверное, дерьмовая. В каждом городе хватает подонков.

– Вы же говорили, это машины убивали?

– Не сами машины, о Господи! В них вселилась какая-то дрянь! Души высасывают те, кто высадился, понимаете?

– Высадился? – переспросил Чин.

Ему уже порядком надоел этот разговор. Он-то рассчитывал на информацию! А тут пожалуйста – умалишенный.

– И кто же высадился? – спросила Мия.

Ян пожал плечами. Опустил голову. Вздохнул.

– Я не знаю. Никто не знает. Их самих никто не видел. О том, что была высадка, говорили наводчики. Это я слышал сам.

– Ну хорошо, – Чин встал. – Все понятно. Лечитесь, уважаемый. Приходите в себя.

– Нет! Нет, стойте! Подождите!

Ян вскочил. Он сделал это так стремительно, что Чин рефлекторно схватился за кобуру. Мия вздрогнула, с упреком покосилась на него.

– Нет, – повторил Ян уже более спокойным тоном. – Вы думаете, это была единственная высадка? Вы думаете, они теперь от нас отстанут? Был инцидент – и окончился? Как бы не так!

Чин и Мия вежливо молчали.

– У нас есть то, что им нужно, – продолжал Ян. – Готовьте эвакуацию! Я знаю, где они высадятся снова.

– Хотите сказать, нас ждет еще один мертвый город? – не поверил Чин.

Ян кивнул. Он сделал это, глядя Мии в глаза.

На этот раз она не отвела взгляд.

***

Город казался совершенно пустым.

Тишина. Опасная тишина, гулкая. Каждый шаг слышен за три квартала. Человеческий голос – километра за два.

Ян спрыгнул с подоконника и замер от оглушительного хруста. Тут же, словно по команде, замер Чахлый. И Мия тоже замерла.

Ян посмотрел вниз. Пол был усеян крупными осколками какой-то вазы. Все в порядке, всего лишь стекло.

– Кретин, – выругался Еж сквозь зубы.

Вообще-то фамилия у него была Ежов. Иван Ежов – начальник группы. Еж – это позывной.

– К опасным предметам не приближаться, – шепотом предупредил он. – Если в вас что-то воткнется и останется в теле, заживо будете разлагаться.

Он говорил это в основном для Мии. Мия кивнула. Она была в зоне высадки в первый раз.

– Звук шел из этого дома, – сказал Ян.

Шикарная гостиная заканчивалась темным коридором. Луч фонаря робко скользнул по стене. В его белом свете тускло серебрилась пыль.

– Как? – поднимая фонарь повыше, спросил Еж.

Ян молчал, напряженно вглядываясь во тьму.

– Есть там что-нибудь?

– Кажется, безопасно.

– Ладно, – Еж кивнул. – Тогда я первый. Чахлый, остаешься здесь, следишь за окнами. Предсказатель, страхуешь Мию. Если что, держаться за мной.

– Есть страховать Мию, – кивнул Ян.

– Везет нам нынче, – фыркнул Еж. – Подсунули каких-то баб…

Он шагнул во тьму – колючий, готовый ко всему, непреклонный.

– Боже мой, да он сексист! – шепотом резюмировала Мия.

Она заглядывала в коридор, крепко стиснув лямки рюкзака. Ян не ответил. Представил ее кожу – мягкую, бархатную, – упругий, подтянутый живот… Мотнул головой и кивнул на черный провал коридора: «Вперед!».

Коридор заканчивался широким залом. В нос ударил тяжелый, сладковатый запах, стоило им только переступить порог.

– О Господи… – сказала Мия.

В зале царил полумрак. Огромные – в пол – окна заклеены бумагой. Похоже, тут затевался ремонт. Мебели не было. У дальней стены валялись валики, шпатели, банки с краской.

Вместо окна в стене зиял провал.

В провале, будто железное чудовище, застрял громадный бульдозер. Его гусеницы были залиты черной жижей, из-под отвала виднелась чья-то одежда. Свет фонаря выхватил из тьмы пучок волос, раздавленный череп, белые, раскрошенные кости. Черная лужа на полу только добавляла густоты в окружающий мрак.

Мия прерывисто вздохнула, зажала нос и рот обеими руками.

– Я проверю. – сказал Ян. – Не дышать!

Он шагнул к бульдозеру, под ногами сыто чавкнуло. Черт! Он не боялся вляпаться в это дерьмо. Гораздо хуже, если будешь за собой оставлять следы.

Бульдозер молчал, будто погруженный в тяжелый сон. Обычная машина. Совсем недавно она давила гусеницами еще живых людей. Ей было наплевать на крики, на стоны. Она хотела лишь одного – сожрать.

А теперь бульдозер корчит из себя невиновного. И молчит.

Ян прищурился. После того, как он чудом выжил при самом первом посещении, он обнаружил в себе еще одну способность. Кроме умения предсказывать место и время новой высадки, он мог чувствовать, присутствует ли в том или ином механизме чужеродная тварь.

За это его и прозвали Предсказателем. А теперь «Предсказатель» – его позывной.

– Все в порядке. Он чист. Можете дышать.

Мия глубоко и облегченно вздохнула. Усевшись на корточки, Еж разглядывал лужу, сморщенную кожу, отвал, перепачканный чьей-то кровью.

– По ходу, тут погибла целая семья.

– Почему они не эвакуировались?

Еж пожал плечами. Одна из кож была по размеру гораздо меньше других. К валявшейся в грязи кукле тянулась крошечная, плоская рука.

– А спроси их! Не поверили. Думали, отсидятся. Вот и сами выбрали себе смерть. Откуда, вон, наводчики берутся? Тоже так отсиживается по разным подвалам всякая наркомань…

Мия вздрогнула. Прислушалась. Выражение ее лица стало каменным.

– Опять этот звук! Вон! Вон там!

Она указывала в пол, залитый черной жижей.

Еж и Ян переглянулись. Где-то внизу – в подвале – плакал ребенок.

***

Люк обнаружился под гусеницами бульдозера – в самом опасном месте. Еж, чертыхаясь сквозь зубы, возился в вонючей жиже, пытаясь поднять неподатливую крышку. Хоть Ян и говорил, что машина безопасна, но присутствие рядом бульдозера напрягало. Теоретически в любую секунду он мог ожить.

– Интересно, а почему они едят наши души? – шепотом спросила Мия.

Ян пожал плечами. На этот счет было много версий. Лично он доверял только одной.

– Говорят, эти твари живут во времени. Они не знают, что такое пространство.

Мия вопросительно подняла бровь.

– Ну вот смотри, – продолжал он. – Мы движемся из точки А в точку Б. Они «движутся», постоянно меняясь. Мы тратим энергию на преодоление пространства – они, по всей видимости, меняясь, поглощают ее. Энергия для них – то же самое, что изменение для нас.

– Очень сложно это понять, – сказала Мия.

– Да ерунда! Даже ежу понятно, – съязвил Еж.

Крышка люка наконец-то поддалась. Он потянул ее на себя.

– А душа, эмоции – это то, что постоянно меняется. То есть самое калорийное для них, – закончил Ян.

Мия недоверчиво смотрела на него.

– И ты это узнал, допрашивая наводчиков?

– Ну… Сколько уже времени информацию собираем, в зоны высадки ходим, – Ян отвел глаза.

Крышка люка откинулась с невнятным скрипом.

Ребенок плакал. Теперь его плач стал слышен яснее. Требовательный ор голодного младенца: «Уа! Уа-а-а!»

– Ну-ну. В тот день ничто не предвещало еды, – мрачно подытожил Еж.

– Может, мне спуститься? – предложил Ян.

– Отставить, – Еж шагнул на лестницу. – Главное скажи, опасно ли там?

Он чертыхнулся и зажег фонарь. Ребенок плакал так, что хотелось заткнуть ему рот как можно скорее.

– Я ничего не чувствую отсюда, – признался Ян.

Еж поморщился. Узкий луч фонаря шарил по темному помещению подвала.

– Но если ребенок жив и его до сих пор не сожрали, вряд ли там что-то есть, – сказала Мия.

– Да. Я тоже так думаю, – кивнул Еж.

Он повел плечами и принялся спускаться. Луч фонаря шарил по узкой лестнице, по деревянным стенам.

Тут было нечто вроде мастерской. Верстак, банки с красками, ящик с инструментами. Внезапно там, внизу, что-то блеснуло холодным, стальным светом.

Еж остановился. Крики младенца мешали сосредоточиться.

«Уа! Уа!»

А если наводчики устроили засаду? Нет, вряд ли. На такое у них вряд ли хватит ума.

Еж сжал зубы, повел фонарем вправо и влево. Стоя на лестнице, он представлял из себя отличную мишень – темный силуэт на более светлом фоне. Все равно что на сцене под софитами.

«Уа! У-а-а!»

– Да заткнись ты! – разозлился Еж.

Он попытался расслабиться, но напряжение скрутило каждую мышцу. Где этот чертов ребенок?

«Уа! Уа!»

Еж спустился до конца лестницы. Ступил на бетонный, уставленный ящиками пол. Если бы он был родителями, куда бы он спрятал этого негодного младенца?

Метрах в четырех, у стеллажей, стояла большая картонная коробка.

«Уа! У-а-а!»

Ну вот ты где! Еж двинулся на звук – и в ту же секунду что-то вцепилось ему в ногу. Еж зашипел от боли. Черт!

Прямо на его пути валялся лобзик – будто специально положили. Лобзик жаждал крови. Лезвие голодно блеснуло в свете фонаря.

Еж перевел дух. Вот же скоты! Спасибо, хоть электричества нет.

Шнур от лобзика тянулся к розетке.

«Уа! Уа!»

Еж отпихнул ногой лобзик подальше. Там, в коробке, плакали, не переставая.

Еж поморщился. Ну-ну! Гребаный младенец выдаст их. Стоит его вытащить наверх – наводчики сбегутся со всей округи.

«Уа! У-а-а!»

Он остановился, не доходя до коробки нескольких шагов. Нет, что-то тут не то. Плач ребенка и раздражал, и приводил в замешательство одновременно. Нечто странное было в этих звуках. Точнее, в том, как механически они повторялись: «Уа! Уа!» «Уа! У-а-а!»

И снова – тот же мотив.

Еж медленно сосчитал до десяти.

«У-а-а! Уа! У-а-а!»

Ага, все-таки сбой! Это реальный младенец. Еж облегченно вздохнул.

– Я нашел его! – крикнул он наверх и склонился над коробкой.

В свете фонаря на небольшой поролоновой подстилке блестел диктофон. «Уа! – доносилось из него. – У-а-а!..»

Черт!

Он не успел среагировать – его ударило в плечо. В следующий миг, чисто на рефлексе, Еж кинулся за верстак. «Засада!» – металось в голове. Что-то охнуло с приглушенным звуком. В большой старый шкаф врезался длинный железный гвоздь.

Стеллажи! Сука!

Трясущимися от напряжения руками Еж направил свет фонаря на стеллаж. Там, на высоте человеческого роста, лежал гвоздомет.

Плечо дергало. Боль пришла вслед за осознанием: если в зоне высадки в тебя что-то воткнется, ты начнешь разлагаться заживо.

Он будет разлагаться заживо. Ведь в его плече прямо сейчас торчит здоровенный металлический гвоздь…

***

– Эй! Отзовись! Еж!

Нет ответа. Ян выпрямился, взглянул на Мию.

Она стояла на безопасном расстоянии от бульдозера. Ян топтался у люка. Рядом со зловещей машиной ему было не по себе.

– Я спущусь, посмотрю, что с ним.

Мия побледнела. Нахмурилась. Отвела глаза.

– Не бойся, – ободрил ее Ян. – Все будет хорошо.

Она кивнула. Оба вздрогнули, когда на их запястьях завибрировали инфо-браслеты.

«Уходите! – писал Чахлый. – Машины. Наводчики. 10 шт.».

Он вовремя заметил опасность. С улицы донесся приглушенный рев двигателей – точно далекий, грозный рокот вулкана.

Ян осторожно выглянул в окно.

– Чахлый дело говорит, – подтвердил он.

– Но мы же не можем его бросить!

Мия указывала взглядом на люк. Ян лихорадочно оглядывал зал. Гудение двигателей приближалось.

– Быстрее! Кладовка!

Он затолкал Мию в тесное, заваленное мешками со шпаклевкой, помещение. С улицы доносились голоса, за стеной раздавались звуки упорной борьбы. Чахлый им еще покажет! Но он совершил большую ошибку, что не сбежал.

Ян не стал тратить время на прощания. Он прыгнул в люк. Тяжелая крышка захлопнулась за ним, будто крышка гроба.

***

Фонарь долго отказывался зажигаться. Ребенок почему-то больше не кричал.

– Еж! – шепотом позвал Ян.

Тишина. Он спустился вниз на пару-тройку ступеней. Тьма казалась почти осязаемой – вот-вот сцапает из-за угла.

– Еж, твою же мать!

Тьма молчала. Внезапно наверху раздался рокот, и Ян содрогнулся от ясного, совершенно четкого ощущения чужеродного присутствия. Бульдозер ожил. Кто-то, – кажется, Чахлый, – закричал.

– Эгей! – послышался бодрый голос. – Свежая душонка! Тащите его сюда!

Ян зажмурился. Облизнул пересохшие губы.

– Не надо! Не надо! – орал Чахлый.

Шоссе… Водитель… Чертов джип…

Ян поморщился. Узкий луч фонаря уперся в картонную коробку.

– Еж!

Куда подевался этот кретин?

Чахлый наверху орал все истошнее.

Ян шагнул к коробке, сжимая похолодевшими пальцами фонарь. Заглянул в нее, будто надеясь обнаружить там Ежа. На дне, на подушечке из поролона, поблескивая гладким боком, лежал диктофон.

Ян недоуменно нахмурился. Что за фигня?

– Пригнись!

Он вздрогнул, что-то коснулось его уха. Будто ласточка, пролетая мимо, задела крылом.

– Пригнись, говорю же!

Еж обнаружился за верстаком. Там, наверху, раздавался топот ног. С потолка серебристыми струйками сыпалась пыль. Двигатель бульдозера натужно рычал.

– Ну наконец-то! Почему не отзывался? – спросил Ян.

Еж болезненно поморщился. В свете фонаря его лицо было серым.

– Во мне железо… Черт!

Он неловко пошевелился, показывая засевший в плече гвоздь. Ян заметил, с каким трудом Еж двигается – будто каждая его рука весит по меньшей мере тонну.

– Там плоскогубцы… На стеллаже… А еще этот… гвоздомет.

– Ясно, – ответил Ян.

Он вернулся к стеллажу, повернул гвоздомет так, чтобы тот был максимально безопасен для них. Взял плоскогубцы. Еж лежал, подавленно глядя в потолок. От каждого движения бульдозера подвал содрогался, будто картонный. Чахлый орал, не переставая.

– Ноги! – доносилось сверху. – Ноги ему давите! Чтобы знал!

Сквозь рычание двигателя и рыдания Чахлого слышался зловещий хруст, будто гусеницы катались по глиняным черепкам.

Ян представил, каково сейчас Мии. Как она сидит в тесной кладовке, сжавшись в комок, отделенная от неминуемой смерти тонкой фанерной дверью.

– Ублюдки… – пробормотал Еж. – Черт!

Ян взялся плоскогубцами за шляпку гвоздя.

– Готов?

– Давай, – кивнул Еж. – Вытащи его!..

Ян напряг мышцы. Гвоздь шел неохотно. А может, правая рука почему-то почти не слушалась. Крик Чахлого перешел в разрывающий душу звериный вой.

– Эгей! Правильно, правильно! – улюлюкали наводчики. – Будет знать, как ногами-то драться!

Гвоздь вышел полностью. Вой Чахлого внезапно оборвался. Вслед за этим смолк и рев двигателя. По бледной щеке Ежа скатилась слеза.

– Все!

Еж обессиленно прислонился затылком к стене. В подвале густо воняло нужником.

– Мрази! Было бы оружие… Да что толку, а?

Ян кивнул. Оба прекрасно знали: в зоне высадки оружие бесполезно. Наводчики не чувствуют боли, да и пулями их не убьешь, хоть весь магазин разряди.

Люк с натужным скрежетом приподнялся.

На лестницу, точно густое желе, медленно сползла черная дрянь. С громким шмяком она хлопнулась на ступеньки, лениво перетекла на пол.

Ян замер, глядя на нее во все глаза.

Вонючая лужа. Все, что осталось от Чахлого… Вот что, по сути, представляет из себя каждый из нас.

– Эй, душонки!

Еж и Ян задержали дыхание.

Наводчик стоял на самом верху. Ян надеялся, что в полумраке он не заметит их следы на лестнице. Наводчику было лень спускаться вниз.

– Что, воды в рот набрали, а?

«Он не знает, что мы здесь, – понял Ян. – Просто пытается взять на слабо. Знал бы точно – спустился».

Он закрыл глаза. Легкие сжимало так, что не было никаких сил терпеть. Но если кто-то из них сейчас вдохнет, наводчик обнаружит их в два счета.

Не дышать! Не сдаваться! Не в этот раз!

Перед глазами, будто упрек из прошлого, маячила толстая, острая в месте скола палка…

– Смотрите, душонки! Поймаем, шкуру с живых снимем, если сами не выйдете. Как вам такая перспективка, а?

Наводчик прислушался. Ян зажал себе покрепче нос и рот. Рядом почти в агонии Еж сучил по полу ногами.

Не дышать! Ради всего святого! Не дышать!

– Короче, я вас предупредил, – сказал наводчик.

Крышка люка захлопнулась. В подвале воцарилась густая тьма.

***

«Ты правда согласна на это?»

Мия смотрит на него. Мии есть чего бояться. И все же она на редкость бесстрашная женщина.

Когда-нибудь он выдержит ее взгляд.

«Да, согласна. Единственное, чего я боюсь – что у нас ничего не получится. И мы погибнем напрасно».

В тот вечер он впервые притянул ее к себе. В ту ночь его губы впервые коснулись ее губ.

«Не бойся. В мире нет ничего напрасного. Напрасное просто невозможно».

…На месте бульдозера зиял провал. Кожа Чахлого казалась растоптанной, впечатанной в пол. Еж, который с трудом держался на ногах, долго смотрел на разбитые, раскрошенные кости.

– Мрази, – услышал Ян.

Он распахнул дверь кладовки. В ушах ревела кровь. Мия…

Кладовка была пуста.

***

…Чин был уже другой. На его отекшем, мопсоподобном лице бродило скептическое выражение. В тот день – а было это месяца два тому назад – Ян понял, что до него не сразу получится достучаться.

Чин постоянно вытирал мокрую от пота лысину. Слушал вполуха, то и дело глубокомысленно прибавляя: «Хмм…», «М-да…».

– Как вам известно, мы постоянно ходим в зону высадки, – доложил Ян. – Нам удалось выяснить кое-что новое. Похоже, у этих тварей стайная организация.

– Хмм…

– Вы ведь знаете, как устроена стая?

– М-да…

– Всех ведет вожак, – продолжал Ян. – Он знает, куда двигаться, где и как устроить привал. Он решает, на что вы тратите ресурсы. Предсказывает, где вас подстерегает опасность.

– Предсказывает? – уточнил Чин.

Ян поднял на него глаза.

– Ну-ну, – Чин протер салфеткой свой толстый затылок. – Продолжайте.

– У этих существ тоже есть вожак, – продолжил Ян. – Он их ведет, выбирает пути развития. Я сейчас говорю в привычных нам терминах, но мы ведь понимаем, что развитие для них – все равно, что движение для нас?

– Хмм. М-да…

Чин отвернулся. Очередная скомканная салфетка полетела в корзину для бумаг.

Ян понял, что его смущает в этом разговоре. Неопределенность. Чин не дает обратной связи, только впустую разбрасывается салфетками. Это уже начинало раздражать.

– Из этого следует, что вожак должен обладать исключительными качествами, – сказал он. – Мы пока не знаем механизм его проникновения в наш мир. Но по сведениям, которые у нас имеются, остальным это точно не под силу.

– Именно поэтому вы и называете его Первопроходцем?

Ян не стал возражать.

– М-да… Стало быть, наша задача: найти и уничтожить его.

– Вряд ли он сможет умереть, – возразил Ян. – Они не умирают в привычном нам смысле. Но закрыть им доступ в наш мир – пожалуй, это мы можем, да.

– И как по-вашему, что нужно Первопроходцу? Должно быть нечто, чем мы могли бы его… хмм… привлечь.

– Женщина, – сказал Ян.

Чин удивленно уставился на него.

– Женщина? – переспросил он.

– Беременная, – уточнил Ян. – Как можно более ранний срок.

Чин покрутил своей массивной головой. Пот лил с него ручьями. «Салфетки скоро закончатся», – понял Ян.

– Ну и вкусы, однако! – ухмыльнулся Чин.

– Вкусы тут не при чем. Эти твари существуют только во времени. Чтобы развиваться дальше, им надо интегрироваться еще и в пространство.

– Для этого им и нужна баба? Хмм… Каким же это образом они собрались интегрироваться, а?

Ян вздохнул. Чин не верил ему, в его голосе звучал скепсис. Чина следовало настроить на серьезный лад.

– Представьте себе человеческое существо. У человека есть тело – через него мы жестко связаны с пространством. Но, кроме того, у человека есть душа. А это уже некая над-пространственная категория.

– Ммм… метафизика?

– Как хотите. А теперь представьте эту тварь. Что если она может уничтожить душу, а тело использовать… вместо скафандра?

– Хмм… Вселиться в человека, который еще не родился?

– Примерно так.

– М-да… К чему такая сложность?

– Скорее всего, у не рожденного плода связь «душа-тело» еще только на стадии формирования. Очень удобный момент для Первопроходца, чтобы сожрать душу и поместить себя вместо нее.

– Интересно, – сказал Чин.

Наконец-то ему что-то интересно! Переживая краткий миг торжества, Ян молчал.

– Интересная возможность для диалога. Что если эта тварь и правда может принять человеческий облик? Говорите, они бессмертны, м-да?

Ян заставил себя удивленно приподнять бровь.

– А вы серьезно полагаете, что с ними можно построить диалог?

Чин шумно высморкался. Потер потной ладонью шею.

– Ну разумеется, нет. Разумеется, мы вытурим их отсюда. Итак, нужна женщина. Достаточно подготовленная, м-да…

Он задумался, комкая салфетку в своих толстых пальцах.

– Ума не приложу, кто бы согласился на такое.

Ян болезненно усмехнулся. Он знал, кто. Но не стал отвечать.

***

– Надо идти.

Еж поморщился. Ему было муторно, хоть из него и вытащили гвоздь. Завалиться куда-нибудь под одеяло, чтобы все отстали – вот чего ему хотелось сейчас больше всего.

Красный флажок, обозначавший Мию, быстро двигался по электронной карте. Наводчики и их хозяева заглотили наживку. Еж превозмог себя и поднялся.

– И откуда только к нам на голову свалилась такая срань?

– Тебе точный адрес назвать? – спросил Ян.

Он осторожно заглянул за угол, прислушался к отдаленному реву мотора. Кажется, все чисто. Можно идти.

Еж сплюнул на асфальт. Слюна была черной, вязкой.

– Да назови уж, если не жалко.

В тот же миг он пошатнулся и едва не упал. Ян не видел этого. Еж вовремя схватился за подоконник.

– Стрелец А, – бросил Ян, не оборачиваясь. – Со звездочкой.

– Чего? – выдавил из себя Еж. – Это где такая даль?

Он упорно делал вид, что все в порядке. Однако тело предупреждало: в порядке далеко не все.

– Это не даль, – сказал Ян. – Это центр нашей галактики. Черная дыра.

– Да ладно! – не поверил Еж.

Он выпрямился, заставил себя держаться на ногах строго вертикально.

Новый квартал встречал их тишиной. В молчаливом осуждении глядели со всех сторон черные глазницы окон. Ян поймал себя на мысли, что никак не может подавить нервную дрожь.

Чужеродное присутствие ощущалось везде. Это дополнительно напрягало.

Они шли, напряженно прислушиваясь, останавливаясь всякий раз, как только им мерещилась опасность. Довольно быстро миновали один, затем еще два квартала. Еж едва успевал за Яном, но не жаловался. Ноги держат – и ладно.

Наконец Ян свернул в проулок и вышел к гаражам. Тропинка, скользкая после недавнего дождя, уперлась в железнодорожный забор. Он был ржавым, облезлым – жутким, как атомная война.

– Это там, – сказал Ян.

Он показал Ежу планшет. Флажок, обозначавший Мию, больше не двигался – стоял на месте.

– Что? – устало пошутил Еж. – Это и есть логово Глав Зла?

От одной мысли, что сейчас им придется лезть через забор, его замутило.

– Будем прорываться? Здесь?

Ян отрицательно покачал головой.

– Нет. Это же РЖД. У них в заборах всегда найдутся дырки.

Они прошли метров двадцать и действительно обнаружили небольшой, аккуратно прорезанный «народный лаз». Он был таким узким, что едва можно было протиснуться в него. Еж втянул брюхо, но все равно порвал себе куртку.

Они оказались на небольшом холме. Внизу, насколько хватал глаз, лежали железнодорожные пути, сплошь уставленные электричками и поездами. Вагоны поджидали их в зловещем молчании, будто хищники – желанную добычу.

– Вот же черт! Это же вокзал! – присвистнул Ян.

Еж сглотнул. Он старался не паниковать. Но теперь, кажется, для этого наступило самое время.

***

– Надо быть очень осторожными, – оглядывая вагоны, предупредил Ян.

Еж высморкался в бумажный платок. Сопли были черными, будто он весь день дышал сажей. В нос ударил крепкий, гнилостный запах.

Еж поспешно убрал платок обратно в карман.

– Может, обойдем их как-нибудь?

Ян с сомнением посмотрел на вагоны. Прикинул расстояние. Красный флажок Мии маячил на карте, точно путеводная звезда.

– Можем не успеть.

– Если нас сожрут, вдвойне не успеем.

Ян задумался. Присел на корточки, заглянул под колеса. Рельсы прямо перед ними занимал товарняк. Длинный состав – вагонов на восемьдесят, если не больше.

Внезапно Ян вздрогнул, прислушался, поднял голову. Там, за забором, послышались голоса. Наводчики топали по тропинке веселой, шумной гурьбой.

– Черт бы вас… – пробормотал Ян.

Он хотел броситься под состав, но в тот же самый миг товарняк тронулся с места. Поезд начал набирать скорость. Правда, он катился слишком быстро, чтобы без лишних колебаний кинуться ему под колеса, и в то же время – слишком медленно, чтобы ждать, пока он проедет мимо.

– Эгей! Душонки!

Наводчики уже были рядом со щелью.

– Ты что? – спросил у Яна Еж. – Сдурел?

Перед ними медленно и величественно проплывали тяжелые вагоны.

– А что еще делать? – Ян кивнул в сторону забора. – Сколько ты можешь не дышать?

На насыпи показался первый наводчик. Ежа передернуло. Пустые глазницы смотрели прямо на них.

– Эгей! Да тут недобиток!

Ян бросился под товарняк, больше не раздумывая ни секунды.

Еж последовал за ним. Он перевалился через рельс, замер, вжавшись в вонявшие мазутом шпалы. «Бум-бум! Бум-бум!» – тяжело грохотали над ними вагоны. Сквозь лязг и скрежет слышалось издевательское улюлюканье.

– Шкуру спустим, слышали? Я предупреждал!

– Давай! – подбодрил его Ян.

Еж собрался с силами. Представил, как тяжелое колесо отрезает ему руку…

– Живее!

Он улучил момент и перекатился через рельс.

– Дальше! Шевелись!

Между рельсами и брюхом поезда отчетливо виднелись ноги наводчиков. Их преследователи провожали свою добычу издевательским свистом. Они пока не торопились лезть под состав.

– Следующий! Скорее!

Еж и Ян бросились под электричку. Вагоны не двигались, лишь монотонно поскрипывали. Воняло смазкой, железом и дегтем.

– Черт! Подожди, Ян…

Наводчики отстали, но и Еж едва шевелился. Они преодолели уже четыре полотна. Пот лил с него странными, темными ручьями. Еж выполз из-под брюха очередного поезда и тут обнаружил, что не может больше сделать ни шагу.

Ян остановился. Вернулся. Уселся на корточки возле Ежа.

Тот тяжело дышал. Его взгляд был мутным. Изо рта несло так, будто он только что пообедал содержимым мусорного бачка.

– Это все-таки гвоздь… Плохо дело… да?

– Похоже на то, – Ян кивнул. – Прости. Кажется, я вытащил его слишком поздно.

Еж смотрел на него застывшим, обессиленным взглядом.

– Гвоздомет… не пистолет. Как этот гвоздь вообще смог воткнуться, а?

– Ты же знаешь, это не совсем обычный гвоздомет, – возразил Ян.

Он повернул голову на новый, резкий, умноженный эхом вокзала звук. Кричали наводчики. Они собирались в стаю. Сорили ругательствами, улюлюкали, веселились.

Похоже, скоро их найдут. Дело дрянь.

– Ты… иди. Ведь если…

Внезапно Еж замолчал. Ян не двигался, и потому Еж увидел: в шее Яна, чуть ниже уха, отчетливым металлическим блеском сияет шляпка гвоздя.

Еж нахмурился. Показалось? Его уже зрение подводит?

Нет. Второй гвоздь торчал из кожи рядом с первым.

– Что? – повернувшись к нему, спросил Ян.

Еж сглотнул горькую, гнилую на вкус слюну.

– Ты ведь тоже… Тебя ведь тоже в подвале зацепило. Да?

– В смысле? – не понял Ян.

Еж указал взглядом на гвоздь. Ян потрогал свою шею, нахмурился. Его пальцы нащупали две стальные шляпки.

– А мы-то гадали, почему ты выжил… – сказал Еж.

В его голосе звучала горечь. Ян молчал.

– И тварей этих он отслеживает… И высадки предсказывает. Вот и боли, поди, не ощущает. Удобно ты устроился, а?

Ян не ответил. Наводчики что-то кричали им. Но теперь ему было все равно.

– Выманить Первопроходца, дать ему беременную бабу… Ловко! Ей ты тоже не сказал, что ты наводчик? Тоже не признался, что на самом деле служишь этой мрази, а?

– Это мразь называется «мерклы», – сказал Ян.

Он нервно оглянулся на здание вокзала. Наводчики рассредоточились между поездами. Они шли веером, брали их в кольцо.

– Да в жопу вас всех, вместе взятых!

Еж закашлялся. Черные ошметки валились на щебень прямо из его рта.

– Послушай, – повернулся к нему Ян.

Еж болезненно скривился. Отмахнулся.

– В жопу… – повторил он обессиленным, свистящим шепотом. – Вот как вы губите цивилизации… Внедряетесь, начинаете размножаться. И от разумной жизни во Вселенной не остается никакого следа!

Он покачал головой. Криво усмехнулся.

– А мы-то думаем, к чему такая куча необитаемых планет? Почему никто не отвечает на сигналы… Теперь вы и нас уничтожите, да?

– Никто нас не уничтожит, если мы сами этого не захотим, – сказал Ян.

– Сами… – выдохнул Еж. – А ты подумай. Просто включи ненадолго мозг… Это же слепая, тупая сила! Она нас рассматривает как ресурс! С ней не договориться. Она умеет только потреблять!

– А мы? – спросил Ян. – Мы от них чем-то отличаемся, правда?

Еж молчал. Он тяжело дышал, беззвучно шевелил испачканными черной жижей губами.

Двое наводчиков вынырнули из-под состава. Они были еще далеко – в шести вагонах от них.

– Хочешь совет? – спросил Ян.

Он не спускал с наводчиков глаз. Те не торопились. Двигались медленно, даже вальяжно.

– Они скормят тебя мерклу, – сказал Ян. – Но если ты захочешь перед смертью хорошенько насолить ему, сделай одну вещь. Не дыши.

***

…Тепловоз был старым. Ян сразу понял это по серийному номеру и по облупившейся краске. Локомотив уныло квасился на запасных путях.

– Клево выглядишь, – похвалил его Ян.

Тепловоз молчал. Он мог бы приветствовать его хотя бы гудком. Но вместо этого в борту с протяжным скрежетом отворилась железная дверь.

– Ну здрасти, – сказал наводчик.

Он соскочил вниз на щебенку. О камни звякнула ржавая арматура, заботливо заточенная с одного конца.

– Как прошел день?

– А он разве прошел? – удивился Ян.

Наводчик осторожно обходил его по дуге. Арматура, будто копье, волочилась за ним, звякала о камни.

– Ну ладно, – ухмыльнулся наводчик. – Переформулирую вопрос: как дела?

– Ты сам знаешь, – ответил Ян.

Он следил за наводчиком вполглаза. Тепловоз вдруг ответил – рассерженным скрежетом, громким гулом.

– Знаю, что хреново, – наводчик дернул головой. – Зовут тебя. Иди.

Ян прищурился. Сделал к тепловозу короткий шаг.

– Давай-давай!

Наводчик «подбодрил» его заточенным концом арматуры. Ян сжал зубы. Подчинился.

Мы сами выбираем, жить нам или нет.

Локомотив, точно грозная башня, возвышался над ним. Ян приблизился к нему вплотную.

– Руки на упор!

Ян смотрел на старое, исцарапанное железо. У него не хватало духу протянуть к нему руки.

– На упор, я сказал!

Он облизнул пересохшие губы. Физическая смерть – не единственная. Есть и другая. И вот она-то – страшнее всего.

Ян превозмог себя.

– Ну вот, уже лучше, – похвалил наводчик.

Деловито, толстой медной проволокой он прикручивал кисти Яна к упору. Там, среди вагонов, оживленно галдели его соратники. Они нашли Ежа.

– Задумали повеселиться? – спросил Ян.

– Да мы и так веселые, – пожал плечами наводчик. – С диктофоном вон прикольно придумали. Ты же вроде оценил, а?

– Гвозди только были мелковаты, – заметил Ян.

Наводчик ухмыльнулся. Поднял с земли свою зловещую арматуру.

Ян собрал волю в кулак. Привязанный к упору локомотива, он ждал.

– Тебе не угодишь, – пожаловался наводчик. – Хотя, трудно угодить тому, кто наполовину мертв.

– Ошибаешься. Я наполовину жив, – возразил Ян.

Наводчик у него за спиной презрительно фыркнул.

– Оптимист, да?

Он размахнулся как следует – боли Ян не почувствовал, лишь сильный толчок в спину.

– Вот теперь все как надо, – удовлетворенно сказал наводчик.

Ян опустил голову. Прямо из его живота торчало ржавое острие прута. Вниз, на шпалы, падали одна за другой черные капли.

«Бежать…» – устало подумал Ян.

Ноги его сами собой подогнулись. Он рухнул перед тепловозом на колени.

– Вообще, они в тебе разочарованы, – сообщил наводчик. – Грязно работаешь. Жалеешь душонки.

Он склонил голову набок, рассматривая Яна, точно тот был произведением искусства.

– Они многого в нас не понимают, – сквозь зубы ответил Ян.

Он собрал последние силы. Наводчик улыбнулся.

– Как будто в нас есть, что понимать.

– Не веришь?

– Давай, докажи обратное.

– Мия! – закричал Ян. – Беги!!!

На вокзале воцарилась тишина. Смолкли радостные вопли наводчиков, монотонное поскрипывание вагонов.

«Беги, Мия! Скорее!» – подумал Ян и перестал дышать.

Ему казалось, он видит: вот она поднимается на ноги. Вот дрожащими руками устанавливает во чреве локомотива таймер взрывчатки. Подумать только! Меркл с таким удовольствием вгрызается в «свежую» душу, но совершенно перестает ориентироваться в пространстве, если только ты сможешь не дышать.

– Эй! – заорал наводчик. – А ну воздух в легкие набрал, мразь!

«Не дышать! – устало командовал себе Ян. – Не дышать!»

Первопроходцу не выбраться из тепловоза. Он чувствовал его страх, его смятение. Скорее, Мия! Взорви его к черту!

Не дышать!

Пошатываясь, она поднялась на ноги. Распахнула дверь, кубарем скатилась вниз на щебенку. Даже не оглянулась – бросилась под ближайший состав.

Вагоны угрожающе заскрипели, запоздало крутанулись колеса…

Мия выскочила из-под соседней электрички.

Только не дышать!

– Давай! – орал наводчик. – Или я разрежу твой поганый рот!

– Прощай, – одними губами сказала Мия.

Она нажала на кнопку взрывателя. Воздух вспыхнул. И сразу же вслед за этим воцарилась тьма.

***

– Новости, четвертый канал. Вот сюда микрофон.

– Мия, не могли бы вы специально для нашего канала озвучить тот самый гениальный план?

Она посмотрела на генерала. Утомленно прикрыла глаза.

– Хмм… – протирая салфеткой свою бычью шею, сказал генерал.

Мия наклонилась поближе к микрофону.

– Наш план заключался в том, чтобы выманить и взорвать Первопроходца.

Она сделала паузу. Журналисты вели себя на удивление тихо.

– Но это не самое главное. Важно не только выманить его. Трудно его потом удержать.

– Вы имеете в виду, заставить его присутствовать в конкретной вещи?

Мия украдкой взглянула на генерала.

– М-да… – отправляя в корзину мятую салфетку, сказал генерал.

– Мне нужно было время, чтобы подготовить взрывчатку. Мой муж заставил эту тварь оставаться в локомотиве. Поэтому ему пришлось сдаться. Поэтому, когда Первопроходец жрал его, он принял решение не дышать.

Она отвернулась. На глаза предательски набежали слезы. Горло скрутил внезапный спазм.

Генерал украдкой показал ей большой палец.

– Канал «Технология и наука». Скажите, Мия. А мы можем быть уверены, что ваш ребенок – нормальный человек? Проводились ли исследования? Вы сдавали тесты? А вдруг вместо души у него – что-то еще?

Мия сжала кулаки. Молоденькая журналистка. Наглая, напудренная, спрятанная под тоннами грима харя.

– Вы сейчас намекаете, что все эти жертвы… Что мой муж погиб совершенно напрасно?

И тут со всех сторон посыпалось: «Да-да, верно!». «Прокомментируйте пожалуйста!». «Поясните!».

– Ах, пояснить?!

Она резко поднялась со стула. Подошла к журналистке. Выдрала из ее рук микрофон.

– Слушайте, вы! – закричала Мия. – Я рискнула собой и своим ребенком! Я взорвала своего мужа! Этого вам мало?!

Она смотрела прямо в камеру. Оператор, державший ее, так разволновался, что обливался липким, холодным потом.

– Мы остановили вторжение! Зоны высадки не будут появляться! Никого не нужно эвакуировать! Сидите на попе ровно, тупите в телек! Жарьте шашлыки по воскресеньям!

У нее кружилась голова. Она сделала неосторожный шаг… Ее поймали сильные, уверенные руки.

– Мия, пожалуйста. Вам сейчас нельзя волноваться.

Ей никогда нельзя волноваться. Она всегда должна быть спокойна. И сейчас, и потом…

…Вечером она стояла на балконе, закутавшись с ног до головы в теплое одеяло.

Над головой раскинулось черное, почти что зимнее небо. Мия вздохнула. Жаль, что сейчас – ноябрь, и балкон выходит на западную сторону, и горизонт обложило тучами. Это значит, ей не увидеть даже краешек созвездия Стрельца.

– Просто все они на самом деле мертвы, – сказала она. – Ты можешь умереть ради них – и все равно они найдут, в чем тебя обвинить. Они давно уже гниют изнутри, сами того не осознавая.

Она всхлипнула, положила ладонь себе на живот. Было холодно, бесприютно, пусто.

– Но ты ведь изменишь все? – спросила она у живота. – Ты – новая жизнь. Совершенно новая, такую еще не видел этот мир. Мы ведь с тобой постараемся и все изменим, правда?

Ребенок не ответил, ему рано еще было пинаться. Но с неба, точно подавая ей тайный знак, упала звезда.

Всего лишь метеор – короткая зеленоватая вспышка. Но это было так прекрасно, что у нее невольно перехватило дыхание…