Пуговичка

Было утверждено 8 проектов сталинских высоток в Москве.

7-я, высотка на Котельнической набережной, построена заключенными. Один из адресов ГУЛАГа — Москва, Котельническая набережная 1/15.

8-я высотка (на месте парка «Зарядье») не была построена. Причины до сих пор не обнародованы.

— Каждое достоинство таит в себе недостаток, — прошептала Зинаида Николаевна и потрогала кончиком языка провал в челюсти. Сбоку, почти незаметно.

Повезло — за зиму она потеряла всего три зуба. Графиня Левашева, например, умерла от воспаления лёгких еще в ноябре. Оставила дочерей сиротами.

Девочки прижались косточками к её боку — на троих у них был один мужской тулуп.

С потолка капнуло прямо на тонкую детскую шейку. Мутная капля потекла вниз, петляя между кругленькими, как вишневые косточки, позвонками. Ниже и ниже, по белым шрамам, собранным в рубленый узор. Зинаида поправила тулуп, накрыла девчонок с головой, так, что только ноги в протертых валенках торчали наружу.

Состав пролетел ещё одну станцию без остановки. Пахло конским навозом, человеческой мочой и безысходностью.

Товарный вагон, в котором до того возили лошадей, ехал в столицу. На работы. С которых никто уже не возвращался.

Зинаида проверила пуговичку на вытертом до серой ваты воротнике.

Она нашла её в том месяце. Под тряпками, на которых спала. Пуговичка была золотая и попасть сюда не могла — ценное отбирали ещё до первого допроса.

Тем более — пуговичку с гербом Министерства Магии — двурогий нарвал в кольце огня. Быстро бросила нарвала в валенок, вечером — измазала в саже, чтобы не нашли, не отобрали.

Через неделю в лагерь приехал генерал. Лощеный, сытый. Прошелся вдоль строя заключенных, выбрал себе с десяток молоденьких, ещё красивых.

— Эту тоже, — махнул на Зинаиду.

Вечером их помыли, дали нормальной еды и целую одежду.

— Ты первая, — сказала «иудушка» — начальница лагеря, — и повежливее с товарищем генералом.

Что будет за невежливость, Зинаида знала. В лагере экономили патроны и не любили копать ямы. Особенно — зимой. Бросят в лесу и забудут.

С печатью на всю спину она околеет к утру.

***

Генерал сидел за столом. Китель с искрящими звёздами валялся на узкой кровати. Зинаида уставилась на нее. Она уже и забыла, что такое — кровать.

— Заходи, — он встал, потянулся, — дверь прикрой.

Она послушалась, а когда повернулась, тот уже снял морок.

— Ты?!

Пётр Петрович Шереметев достал из кармана кусок тильзитского сыра.

— Твой любимый, едва достал.

— С ума сошел? Везде слежка, — по периметру лагеря стояли три ряда устройств, обнаруживающих магию. — Как ты... — Зинаида прислонилась к двери, готовая услышать сирену.

— Узнал, что это ты? — он улыбнулся, — попросил первой подать самую красивую.

Зинаида сжала веки, чтобы не заплакать.

Конечно, выбрал десяток баб. Решение, кого послать в генеральскую постель, принимала иудушка. Простая партия, которую бывший Министр Магии Российской Империи разыграл так легко. Теперь, спроси кто, их встреча выглядит естественно — совпадение.

— Как вернул магию?

— Оказал кой-кому услугу. Да, вижу по глазам, что думаешь. Он и сам считает, что я продался убийце. Ведь я — самый беспринципный Министр Магии за всю историю Российской Империи, — надменно выдал Пётр Петрович и достал фляжку, — княгиня, желаете вина?

— Ты — урод.

— Я — генерал и личный приближенный вождя народов.

Зинаида почувствовала кисловатый запах, повело. Она медленно сползла на пол. Улыбка Петра Петровича размазалась, вместе с его лицом и всей комнатой. Слезы все же выступили. Одна капля, особенно горячая, брызнула на щеку и поплыла вниз, спешно остывая. Не шею она стекла уже совершенно холодной. Зинаида зло размазала её. Беспринципный министр уже не улыбался.

— Он убил твоего сына, — напомнил он, — и расстрелял моего брата. А еще, — он продолжил, — треть русских колдунов и всех черных ведьм. Или, — он попробовал вино и протянул ей, — не всех? Сдается мне, одну забыли?

Зинаида понюхала горлышко — такое пойло в её имении постеснялись бы предложить и свинье. Отхлебнула.

— Что ты хочешь?

— Содрать с тебя кожу, — у него едва заметно дернулась мышца у правого глаза, ближе к уху. Потом улыбнулся и все пропало, — И с остальных, — добавил он, довольный эффектом, — а как думала, снимают печать?

Зинаида никак не думала. Всем было известно, что снять печать нельзя. Они без магии навсегда и за силу, данную им при рождении, будут расплачиваться до конца своих никчемных жизней. Так сказали охранники тем, кто выжил.

Спина у Зинаиды зазудела. То ли от беспокойства печати рядом с источником магии, то ли от воды и мыла.

— Давно ты... на службе? — спросила она.

— Давно. Думаешь, за что мне дали генерала?

— За лизоблюдство? — предположила Зинаида злым шепотком.

Выходило, что Пётр Петрович вырвался на волю и вернул себе силы уже лет десять как.

Её тряхнуло, будто дверь за спиной открылась. И не в лагерный коридор, а прямо в тихую северную ночь с хрустящим снегом и далеким воем волчьих вожаков.

— За храбрость! — тоскливо ответил генерал, - научился бегать, - он отхлебнул из изрядно опустевшей фляжки, — и патриотично кричать «Ура».

— Понравилось?

Зинаида так и не научилась отличать, шутит он или нет.

— Всепоглощающий восторг, — выдохнул маг, — только в том году узнал о тебе. Пустили в архив, и то неофициально, по знакомству.

Оброс знакомствами в тылу врага — в этом весь Пётр Петрович.

Она потянулась к свертку с сыром, развернула тряпку. Плотно прижала к лицу небольшой кусочек, завернутый в полупрозрачную бумагу. Этот запах!

Зинаида закрыла глаза, вспоминая зимние вечера в своем поместье. Как они собирались в гостиной, пили крепкий красный чай с горячими пирогами. Этот сыр всегда был на столе, выложенный горкой на белом фарфоровом блюде. Она тогда не обращала внимание на запах. Тогда она была слишком счастлива и ещё любила зиму.

Зима! Вспомнила и открыла глаза.

Пётр Петрович смотрел на нее, будто был собственной скульптурой, установленной в семейном склепе. Бледный, седеющий.

Она осторожно положила сыр на колени, веки генерала опустились вслед за ним.

— Это что? — Зинаида развернула край бумажки, показался грубо обрезанный сырный край, — Оно? Петр, как ты достал? Где?

Она раскручивала и раскручивала полупрозрачную бумагу, измочаленную на изгибах, покрытую жирными пятнышками.

Ровные колонки бледно-серых, будто выгоревших, закорючек ползли и ползли, скрываясь за изгибами настенного свитка, грубо сорванного с дощечек.

Зинаида добралась до конца, отложила кусок сыра в сторону и принялась разглаживать ногтем измятые края.

— Каждое достоинство потенциально таит в себе недостаток, — шептала она. Палец, которым она вела по ряду иероглифов, созданных древним каллиграфом, дрожал, проскальзывал. — В каждой сильной его стороне кроется слабое место.

Она дважды перечитала знакомый с детства текст. Китайский трактат «Искусство войны» существовал в нескольких вариантах. Множество копий было сделано спустя сотни лет после смерти автора. Только в её семье хранился первый, оригинальный, свиток.

В нем, в конце глав, можно было увидеть редкие, очень редкие заклятия, полезные для войны. Если знать нужные слова, конечно же. Без них на свитке был пространный текст на древнем китайском.

Зинаида нужные слова знала.

Она уняла дрожь. Свиток висел в их домашней библиотеке и с ней же сгорел, когда они все потеряли.

Пётр сел на пол напротив Зинаиды, отломил от сыра кусочек и положил в рот. Зажмурился, прожевал.

Рассказал, как нашел. Люди, разорившие княжеский дом, вывезли ценные вещи — украшения, дорогую посуду, даже латунные дверные ручки французской работы выдрали из дверей. Тарелки и чашки тонкого фарфора проложили бумагой, чтобы в пути не побились.

Когда бывший министр добрался до архива, а после — и до склада конфиската, на дне сундука с изъятым остался только мусор — пара грязных газет и смятый комок рисовой бумаги, уже украшенный жирными пятнами и пахнущий прогорклым салом. Хорошо, хоть мыши не пожрали!

— Я много лет искал слабые места вождя народов. Их оказалось, не поверишь, бездонный колодец. Гордость, тщеславие, любовь к роскоши, — перечислил маг.

— Вы нашли друг друга.

Пётр Петрович отхлебнул из фляжки, покривился и завел рассказ о нынешних столичных делах. Через пару месяцев в Москве ждали американского президента. Вождь народов сгрыз десяток мундштуков. Думал, чем удивить дорого гостя.

— Но, — бывший министр тяжко вздохнул, — его желания несколько разнятся с возможностями. Даже под страхом смерти люди не могут создать чудо, особенно, когда все спецы, — он поморщился, будто пожалел об этом новомодном словечке, которое вылетело у него само собой, — все специалисты по чудесам лежат в земле. Или умирают от голода. Он согласился, — Пётр Петрович опустил описание полусотни интриг, которые ему пришлось для этого провернуть, — заключить договор. Нам вернут Министерство Магии. Магов освободят. Со временем. Сможем жить здесь как раньше. Сможем уехать из страны, в отличие от людей, — Пётр посмотрел на ведьму и подвел итог, — за услугу вождь согласен на мир.

Пётр Петрович подождал, пока она будет готова услышать рассказ об этой жуткой услуге. Зинаида прижала свиток к груди, сжала губы в тонкую веревочку. Пётр Петрович решил, что уже можно.

— Дом. Ему нужен дом.

Зинаида переспросила, он повторил. Она не поверила. Расхохоталась и долго не могла остановиться.

В её голове не укладывалось, что после убийств, переворота и войны вождь готов был забыть обо всем, отбросить всю идеологическую болтовню и обменять мир на дом.

— Дом нужен не простой.

— Не простой, а волшебный? — она снова засмеялась. — Ты меня разыгрываешь... сказал тоже, дом!

Домом оказался проект в тридцать два этажа в самом центре. Шикарные квартиры, шикарные виды. Летом на этом месте вырыли котлован, но через два месяца на этом месте должна была быть жилая башня размером с небольшой город.

Американскому правителю обещали показать восемь таких. Первые шесть были готовы — их стройка шла последние годы.

Вождь был уверен — сотня магов смогут построить еще две башни за совершенно невозможные пару месяцев.

— И станет он, — Петр Петрович мечтательно улыбнулся, — важнее американца, утрет нос капиталисту.

Зинаида промокнула глаза рукавом — снова выступили слезы, в этот раз от смеха. Магу даже почудился призрачный румянец на её щеках.

— Вот глупость, — пробормотала она, — это ты ему сказал?

— Конечно, — подтвердил Пётр, — Не мог же я сказать, что это может одна черная ведьма? Удивительно, как мало он о нас знает, хотя и смог это всё, — он указал на стену, за которой через улицу стояли лагерные бараки, и тут же сменил тон на деловой, — через неделю вас посадят на поезд.

Сотню запечатанных на вокзале должен был встретить генерал, ответственный за особое, срочное строительство. С бумагами, подписанными лично вождем. Он может лично отобрать работников. После, уже на стройке, под присмотром властей, с заключенных снимут печати.

— Седьмая башня — полторы сотни метров, статуи, какие-то финтифлюшки. Сколько тебе нужно будет времени?

— Неделя, — задумалась ведьма, — или две, надо смотреть, — она склонилась над свитком, шевеля губами над главой «Строительство осадных орудий и крепостных стен», — с восьмой башней будет быстрее, — добавила она, всматриваясь иероглифы.

Полосы китайских символов разделяла пустота — скрытый текст, кое-где перекрытый ничего не значащими рисунками. Мудрецы и генералы, военные оружия и высокие горы. Вся эта живопись была добавлена на свиток людьми, не терпящими свободного пространства позднее, во времена, когда текст уже считался мудростью древних.

После смерти родных она одна могла проявить и прочесть символы, проступающие сквозь эти бессмысленные рисунки.

Вот только ей не нужно было ничего проявлять — она итак все прекрасно помнила.

Пётр заглянул во фляжку, вытряхнул пару капель себе на язык, раздумывая, сказать ей или нет.

— Мы подпишем договор после седьмой, — он склонился над Зинаидой так близко, что она почувствовала запах мыла от его щек, — потом проведу тебя к нему в гости, на дачу.

Зинаида, уже представлявшая, как ей провернуть задуманное, остановила мысли. Ну конечно, восьмая башня — предлог. Ловушка, отвлекающий манёвр для успокоения злого духа.

— Война — путь обмана, — она прикрыла глаза, — мою магию не заметят и смерть, его смерть будет выглядеть натурально. Уже придумал, о чем напишут в газетах? Сердце? Желудок отказал? Вождь народов подавился рыбной косточкой? С преемником ты, наверняка, уже спелся...

Пётр Петрович не стал отрицать ничего из названного. Он и правда еще не определился с официальной причиной смерти. Хотя вероятный преемник склонялся к сердечному приступу.

Зинаида протянула ему измятый и пропахший сыром трактат. Теперь она была уверена — однажды получит его обратно, вставит изодранные края в бамбуковые тиски и поместит в достойное место. Жирные пятна уже не вывести, но о них она никогда не будет сожалеть.

— Каждое достоинство таит в себе недостаток, — повторила она, — он думает, что слабых мест у него нет.

Маг свернул бесценное сокровище в рулончик, сунул в карман.

— В Москве, на площади будет давка. Многих пригонят на стройки, — Пётр Петрович вспомнил, как его привезли из лагеря перед войной, как едва не затерли в толпе, — я найду тебя, — он тронул рукав серой рубахи, в которую обрядили Зинаиду, пробежался пальцами по ткани, нащупал спрятанную в сгибе пуговицу со своего старого кителя, — главное, — улыбнулся он, — не потеряй пуговичку.