Когда завтра не наступит

Она была прекрасна. Как всегда прекрасна. Каштановые волосы забраны косу; ласковый и чуть кокетливый взгляд казался ещё нежнее, когда падал на Аслана; лёгкая, словно взмах крыла бабочки, улыбка. Приталенное платье, обрамлённое ярко-алым узором, чуть подхватывал ветер, будто пытался унести за собой, в небо.

Оранжевый диск солнца обжигал горизонт закатом. Щебетали птицы. На небе загорались первые звёзды.

- До завтра? - пролепетала Ната. Она будто не знала, что завтра никогда не наступит.

Аслан, такой неотёсанный, неуклюжий рядом с изящной Натой, глупо улыбался, провожая её взглядом. Алые узоры на платье вспыхнули, поглощая тонкий девичий стан до размеров соломинки. И резко на землю упала ночь.

Аслан вздохнул и сильно зажмурился.

Сквозь сомкнутые веки несмело, но настойчиво прорывались утренние лучи. Наощупь - мягкая лежанка из созревшей пшеницы. А над ним бездонное голубое небо.

Ната кружилась среди луговых цветов, а в руке покачивался свежесобранный букет.

Аслан поднялся, подхватил кружащуюся Нату, заключил в объятья. Звонкий смех ласкал слух, нежные руки обвили шею.

Моргнув на мгновение, Аслан потерял из вида и луг и бездонное небо, вместо которого над головой нависал неумело наштукатуренный потолок. Гудел чайник. Запах свежего хлеба и тушёных овощей. Ната стояла, облокотившись об карниз, у окна, за которым блистал рыжими лучами уходящий день, и поглаживала тонкой ладошкой чуть округлившийся живот.

- Как думаешь, каким он будет? - прошелестел её голосок, шепча.

- Тем, кто всё исправит, - в глазах Аслана искрилась надежда.

Его веки сомкнулись, всего на секунду, но её хватило, чтобы тёплые сердцу картины размылись, сливаясь в горячий поток огня и плазмы. Горели люди, истошно крича: мужчины, женщины... дети.

Аслан встряхнул головой - избавиться от наваждения. Рядом, как и прежде, стояла его прекрасная Ната.

- До завтра? - пролепетала она.

***

Кроме Аслана и Наты вокруг не было никого. Да и никто им не был нужен. Их тихое счастье казалось им настолько само собой разумеющимся, что нужда в посторонних - соседях, прохожих, друзьях - отпала. Может кто-то и был там, в дымке далёкого тумана, объявшего линию горизонта, но не показывался. По крайне мере Аслан тем себя тешил, когда к сердцу подкрадывалось тягостное вязкое одиночество. Но, что пугало его больше, в глазах Наты замечал те же тоскливые нотки, только отчётливее и словно бы глубже, размашистее. Но это случалось редко.

Порой казалось, что всё вот-вот изменится с появлением ребёнка. Но ничего не менялось. Ребёнок не рождался.

Живот Наты мог и уменьшиться и вдруг увеличиться так, что ей тяжело становилось ходить. Аслан чувствовал перед ней некую смутную вину, но объяснить не мог. А Ната и не спрашивала, словно забывая обо всех метаморфозах, происходящих с ней.

.

Каким бы ребёнок был сейчас, спустя столько лет? Наверняка уже взрослым, может быть, пилотом космолёта…

.

Когда сгущались сумерки, Аслан брал Нату за руку и старался погрузить в ту романтическую негу, в которой прибывал сам. Она отзывалась сладкими стонами и страстными поцелуями, но порой отводила чуть тоскливый взгляд к небу, где загорались звёзды и плыли две луны.

- Красивая, - говорила она, указывая на небесно-голубой диск, - не в пример прекрасней своей бледной сестры.

- Это отсюда, издали так кажется, - грузно проговорил Аслан, - на самом деле в ней ничего примечательного. Одно разочарование. Даже пустые скалы и камень - лучше.

- Но... я не помню, чтобы на небе было больше одной луны, - задумчиво сказала Ната. В глазах на мгновение блеснул осколок осознания. Задрожали губы.

- Аслан... ты... я... - Ната задыхалась, подавившись догадкой.

- Наташа, не беспокойся, всё хорошо, - Аслан схватил её за запястье, - дыши глубже, я всё исправлю.

- Отпусти, - процедила она, рывком сбросив цепкие пальцы.

Вдали тлели последние лучи солнца.

Аслан зажмурился. До его слуха доносился удаляющийся шелест шагов, но перед мысленным взором возникла произошедшая сцена, только неподвижная, словно он и Ната - кадр киноплёнки, поставленный на паузу. И усилием воли он заставил сцену обратиться вспять.

Шум шагов в пожухлой траве оборвался. Открыв глаза, Аслан увидел едва заметную в сгущающейся темноте спину Наты, а затем то, как она неестественно стала двигаться назад. Словно управляемая неумелым кукловодом.

- Прости, - выдохнул Аслан.

В небе что-то громыхнуло. Будто огромная плеть рассекла полотно небосвода. Огненный шар озарил вечернее небо и кометой полетел вниз. Мгновение, и фонтан из земли и огня вздыбился там, где стояла Ната. От взрыва заложило уши.

Аслан без сил рухнул на траву.

Горящие обломки разбросало по долине. Только чудом огонь не разросся до пожара.

Аслан молча глядел на то место, где исчезла Ната. В оседающем дыму он рассмотрел в бликах от всполохов обшивку шаттла. Это был космолёт!

Остывающие обломки выплюнули в небо прозрачный каплевидный фонарь; а из кратера стал выползать человек в защитном костюме. Его лицо закрывало забрало гермошлема.

- Координаты верны, - голос неизвестного глухо звучал из динамиков, расположенных у подбородка, - компьютер, мы нашли его!

Аслан поднялся и враждебно уставился на незваного гостя:

- Какого чёрта? Жить надоело?!

- Спокойно, Аслан Егорович, я к вам по делу, - незнакомец продемонстрировал открытые ладони: дескать, он не вооружён и не желает зла.

- Никакие ваши дела мне не интересны. Ответьте, почему я не должен вас запустить обратно наверх, только без ваших железных крыльев, - Аслан делал особый упор на "вы", чтобы показать свое особое призрение к пришельцу.

- Кабы вы не стали об этом жалеть, Аслан Егорович, - гость снял гермошлем и уставился на Аслана оживлённым взглядом. В чертах его лица было что-то неуловимо узнаваемое.

- Максим? - изумлённо пробормотал Аслан.

- Максим Асланович, если быть точным, - улыбнулся гость.

***

На юго-западе, в паре километров от места падения космолёта, нашлась уютная хижина. Обустроена небогато: лежанка, стол и пара стульев, да печь.

- Батенька, да вы застряли в древности! - воскликнул Макс.

Аслан промолчал и жестом предложил сесть за стол. Так же молча достал из-под печи пару советских тарелок, прихватом пошерудил угли и выудил горшочек с варевом.

- Голоден?

- Благодарю, откажусь, - отмахнулся Макс. Но, немного подумав, спросил: - А что это?

- Похлёбка. Свинина, картошка, укроп.

- Но здесь не водится свинья! И картошка не растёт.

- У меня растёт, - обидчиво бросил Аслан.

- То есть это всё, - Макс обвёл взглядом стены и потолок, - настоящее?

- Не всё, но многое, - Аслан начерпал в тарелку похлёбки и принялся жадно трапезничать.

- Признаюсь, пап, я строил много теорий о том, как ты обустроился, но такое даже не мог себе представить. Одно дело - материализовывать небольшие предметы в лабораторных условиях, а другое...

- Мой куратор говорил, что способности передаются по наследству. Неужто тебе моих ни капли не досталось?

- Что-то досталось, но ни в какое сравнение с твоими не идут, - Макс задумчиво уставился в окно, пытаясь рассмотреть хоть что-то.

- Значит, Льюис соврал, - тяжело вздохнул Аслан. Вспоминать корпоративного садиста и своего тюремщика было неприятно и не к месту.

Помолчали. Было необычайно тихо: ни скребущихся мышей, ни стрекота цикад, ни уханья сов.

- Такая же хижина была у прадеда? - встрепенулся Макс, - он же был одним из последних жителей глухой глубинки, так?

- В детстве к нему в деревню ездил, да. Нечасто, но бывало. Много хороших воспоминаний оттуда. Дед, помню, понукал, что потомки свои корни забудут. Я старался помнить... какое-то время. А здешнее убранство - совсем не такое. По-другому у него всё было.

Макс взял со стола тарелку повертел. На тыльной стороне было клеймо "50 коп. ЛФЗ". Макс ухмыльнулся: клеймо явно советское, а союз распался более ста лет назад.

Вдали очертилась алая линия горизонта. Неспешно светало, но сильно раньше, чем можно было ожидать. Макс мог поспорить, что дни здесь, в мире, созданном его отцом, - короче.

- Когда я тебя искал (а найти тебя было, мягко говоря, нелегко), облетел всю твою обитель по орбите. Там тёмной стороне я обнаружил силуэты людей. Будто бы сожжённых.

Аслан взглянул на сына непонимающе:

- Здесь никого никогда не было, стало быть, и некого было сжигать. Потом, думаешь, мне это нужно?

Макс пожал плечами. Конечно, это выглядело странно, но странным тут было всё: от звуков и запахов до непонятной природы найденного им мирка и, само собой, своего отца.

Где-то за окном, вдали, послышался девичий смех и промелькнул женский образ. Макс встрепенулся. Аслан стыдливо отвёл глаза.

- Здесь ещё кто-то есть? Только не говори, что ты воссоздал маму! - возмущённо воскликнул Макс.

***

"Поколение Воздействия" (как гласит доктрина корпорации "Феникс", получающей финансирование от государственных грантов) - это группа лиц, психофизические возможности которых позволяют изменять материальный мир. В докладе научному комитету не стеснялись эпитетов в духе: "новая эволюционная ступень человека!" или "понимание религиозной природы человечества!", но одно было понятно точно - мир столкнулся с новым феноменом, который ещё предстояло объяснить.

Проект засекретили и дали полный карт-бланш корпорации, изучающей феномен. Некоторые наблюдения пугали: одни испытуемые могли создавать из ничего биологическое оружие, другие заниматься манипуляциями с человеческим разумом, третьи превращать физраствор и вино в воду. Встревоженные чиновники, боящиеся застать на своём посту катаклизм, предоставили корпорации военные ресурсы и юридическую неприкосновенность. Потому стены исследовательских помещений Феникса были особо глухи и недоступны.

Аслан был завербован будучи ещё студентом. Он, учащийся физико-химического факультета, получил приглашение занять должность ассистента в престижной исследовательской лаборатории. Но вместо халата на него надели смирительную рубашку и запихнули в камеру для подопытных - анализ его крови показал наличие гена, относящемуся к "Поколению Воздействия".

Его способности проявились не сразу. Накаченный псилоцибинами, Аслан в камере испытаний на пятые сутки умудрился преобразить кусок бетона в горстку сосновых шишек. Начальник исследовательского отдела Джордан Льюис был крайне взбудоражен: почему шишки? почему именно сосновые? Аслан не смог ответить ни под допросом, ни наводящим разговором, ни будучи погружённым в гипноз.

Лишь спустя месяц Льюис случайно услышал, как Аслан откровенничал с одной из медсестёр: "Плохо мне здесь. Чтобы хоть как-то быть и с ума не сойти, детство вспоминаю, как я летом в сосновом бору шишки собирал..."

Льюис в тот же день вызвал к себе ту самую медсестру. За месяц наблюдений он был по горло сыт сосновыми шишками, но понимал, что перспективы у пациента могут быть самые невероятные.

Медсестра, Спиридонова Наталья, была простым штатным сотрудником, незаметным и незаменимым. Оттого Льюис немало удивился, когда Спиридонова наотрез отказала ему в его просьбе. Угрозы отстранения тоже не помогли.

Льюис отлично понимал людей с чувствами долга и сострадания, но что они делали среди персонала, занимающегося изысканиями не слишком-то этичного характера? Всему виной строжайшая секретность? нехватка кадров? чей-то недосмотр? Так или иначе, Льюис прекрасно умел обходиться с подобными Наталье личностями. Он давил на то, что из-за неверного вектора исследования пациент может навредить сам себе, и в то же время смягчал, дескать, открывшись вам, ему и самому легче стало.

Тем же вечером Спиридонова наконец-таки согласилась, и тем же вечером на ворот её формы был незаметно прицеплен шпионский жучок.

Беседы медсестры и пациента были непритязательными, но наполненными такой незримой теплоты, которая производила впечатление даже на бессердечного Джордана Льюиса.

Вскоре стал заметен прогресс: Аслан преобразовал осколки битого стекла во вполне себе живую, хоть и сорванную розу. Посыл был очевиден, и Льюис распорядился вести беспрерывное видеонаблюдение за Спиридоновой.

Когда они оба - и Спиридонова и пациент - исчезли одновременно одной ночью, это стало первым подобным прецедентом в корпорации. Только позже по видеозаписи Льюис увидит, как медсестра общалась с Асланом сложным языком из жестов и эмоций. Но как именно они смогли выбраться, он так и не узнал.

В бегах Ната и Аслан провели около трёх лет, путешествуя по глухим местам и лишь изредка выбираясь в небольшие города, чтобы почувствовать себя живыми людьми, не изгоями. За это время они, конечно же, только больше сблизились. Аслан мог переносить их лишь туда, где когда-то был сам и с этим местом его что-то связывало. Он никогда не мечтал о лазурных пляжах Аргентины или диких лесах Амазонки, а потому всегда выбирал тёплую сердцу российскую глушь. А уже оттуда - куда ноги приведут.

Джордан Льюис бросил все силы на поиски беглецов и не успокаивался, умудряясь совмещать с исследовательской деятельностью. В этот период его пациенты стали ощущать на себе особо пристальное внимание и особо пристрастное отношение, на грани садизма.

Льюис выяснил, что двое неизвестных, похожих на описание Наты и Аслана, наблюдаются в двух-трёх сибирских регионах, а затем бесследно исчезают. В эти регионы куратор организовал переодетый в гражданское военный наряд и стал выжидать. Спустя пару лет ему пришло донесение от оперативной группы, что разыскиваемые обнаружены.

Мероприятие по захвату беглецов было организовано наскоро. Привлечены местные структуры, доставлено оборудование подавления способностей Аслана. Но какого-либо плана операции не составили - из-за опасения, что пациент вновь исчезнет.

Льюис рассудил: самое эффективное будет захватить Спиридонову в качестве заложника. А дальше по обстоятельствам. Но на оборудование подавления полагаться опасался.

Беглецы никогда не задерживались на одном месте больше трёх месяцев. Но после родов Наты пришлось остаться дольше, на целых полгода. Аслан давал себе отчёт, что их могут выследить, да выбирать не приходилось.

Дали отмашку на арест, когда двое неприметных граждан, нагруженных продуктовыми покупками, шли по оживлённой улице. Сработали оперативно, мигом вычислив в толпе и направив боевую группу из находящегося вблизи административного здания. Льюис руководил захватом лично.

Нату отволокли от Аслана, скрутив руки, а его самого повалили на землю. В лучах полуденного солнца блестели промасленные затворы автоматов.

Не желая терять ситуацию из-под контроля и зная возможности пациента, Льюис приказал подвести заложницу к нему. Позади к поясу у него была прицеплена коробка подавления.

Люис старался говорить коротко и чуть ли не выплёвывал слова. Его фразы были банальны: угрозы, требования подчиниться, и ещё раз угрозы. Для наглядности он прислонил дуло выданного для самозащиты браунинга к виску Наты. А сердце Аслана вздрогнуло так, что затряслась земля.

Льюис занервничал, перепугался и не заметил, как соскользнул палец на курке. Кровь брызнула ему на лицо, сильнее задрожали руки.

Рёв пациента оглушил и его и всю боевую группу. Понимая, что случилось непоправимое, Льюис обратился в бегство. Спиной он чувствовал наплывающую и обжигающую волну, сбившую его с ног.

Спас Льюиса переносной аппарат подавления. Но остальному району в радиусе нескольких километров повезло меньше - всё было сожжено дотла. И боевая группа, и случайные прохожие, и жители близлижайших домов.

Пациент исчез бесследно. Но чего Льюис не знал, так это то, что в паре кварталов от места происшествия на руках дружелюбной соседки спал младенец, как две капли воды похожий на Аслана.

***

- Какой она была, мама? - спросил Макс, опустив глаза.

- Самым лучшим человеком на свете, - горько сказал Аслан.

- Ты поэтому её до сих пор не можешь отпустить? Двадцать лет прошло.

- Кроме неё у меня ничего больше в жизни нет и не было.

- А я? - Макс поднял на отца непонимающий взгляд.

- Я очень боялся, что потеряю и тебя. Да к тому же не хотел навлечь...

- Черта-с-два, отец! Ты даже не знал, жив ли я! Я мог быть в лапах корпорации, но ты бы и усом не повёл!

- Максим, это не так...

- А как тогда, папа? Кто кого нашёл: ты меня или я тебя? И спустя сколько лет?..

Аслан не нашёл, что ответить

***

Призрак Наты преследовал Аслана даже тогда, когда он этого не хотел. Ему было стыдно перед Максом и впервые стыдно перед собой.

- Как думаешь, каким он будет? - шептала ему на ухо Ната.

Аслан вздыхал:

- Не знаю. А я ведь его даже не знаю...

Макс согласился вздремнуть хотя бы пару часов - после проделанного пути это было ему необходимо. Аслан застелил лежанку, оставил стакан воды на столе, а сам направился навстречу горизонту - туда, куда никогда не решался дойти. До тёмной стороны своего небольшого мирка.

В голове роились неприятные, навязчивые мысли: всё, что он видит, связано с его, по сути, неудавшейся жизнью. Хижина такая же, как дедовская изба, лес да луг из счастливых моментов из детства, и в довесок - призрак жены всегда за спиной. И всё это застыло картинами воспоминаний: ярких, но тускнеющих оттого, насколько они оставались одинаковыми с годами, насколько опостылели. А нового ничего не происходило - Аслан не давал этому случаться.

Чем больше Аслан отдалялся от привычных обжитых мест, тем сильнее сгущались сумерки. И тем тяжелее становилось дышать. Трава под ногами сплошь пожухлая, ни одного деревца было не приметить; и вообще ничего, кроме травы и неба, становящегося чернее и холоднее. Лишь звёзды мерцали отчётливее.

Впереди что-то показалось. То ли выпирающая скала, то ли пристройка, о которой Аслан напрочь забыл. Но нет - эта была фигура человека, словно статуя, но обугленная. И чем ближе приближался Аслан, тем больше таких же фигур находил. Кто-то старался закрыть лицо руками, кто-то, упав на колени, исходился немым криком, кто-то старался закрыть спиной другого.

Аслан помнил это событие хорошо. В самых ужасных подробностях оно приходило к нему в кошмарах. А если уж оно воплотилось здесь молчаливым музеем, то никогда не отпустит. Как бы он не утешал себя призраком Наты. Как бы он не утешался детскими воспоминаниями...

Нужно жить дальше.

***

Когда Макс проснулся, Аслан во всю справлялся у печки.

- Не переживай, - весело сказал он, - это не из моей здешней еды стряпаю. В космолёте твоём нашёл отсек с припасами. Представляешь, не разбился!

Макс приподнялся на лежанке, глотнул воды.

- Расскажешь мне, как умудрился создать это всё? Обжить этот кусок камня? - спросил он.

- Когда мы с твоей мамой скрывались от корпорации, на глаза мне попалась статья о том, что астрономы обнаружили крупный объект, астероид, в опасной близости от Земли. Бульварная пресса взялась предугадывать, когда он устроит всемирный Армагеддон, а я о другом подумал. А что, если и есть тихий уголок во вселенной, где тебя никто и никогда не найдёт, то это он. Мысль настолько въелась мне в голову, что тот астероид я действительно стал считать как запасной план. Не всерьёз, конечно, но именно так и получилось.

Аслан бережно поставил скворчащую и ароматную сковородку на стол.

- Горячо, осторожно, - он смотрел на Макса с какой-то особой заботой. - Так о чём я там? Ах да... Когда твою маму убили у меня на глазах, я взорвался. Вспыхнул в буквальном смысле. Было много невинных жертв, но ты наверняка об этом уже всё знаешь. И от этого взрыва мне стало ещё хуже. Невыносимо. И любимого человека потерял, и столько невинных убил. Я хотел провалиться на месте, наложить на себя руки, самому сгореть, в конце концов. Но додумался лишь о том, чтобы сбежать на, тот кусок камня, летевшего по орбите далеко-далеко от всех.

Я надеялся, что вакуум и разряженная атмосфера меня уничтожит за долю секунды. Но шли минуты, а всё ещё был жив, оказавшись в каком-то подобии прозрачного кокона. Внутри маленькой атмосферы. Я сгрёб охапку землю и вскоре обнаружил в ладонях горстку крошечных сосновых шишек. Как делал давно в лаборатории. Именно тогда я понял, что могу преобразовать этот мир, и, мало того, сделать таким, каким хочу.

Здесь нет зимы, нет разочарования, нет горести. По крайней мере я так думал до недавнего времени.

Аслан замолчал, глядя сквозь запыленное окно куда-то на горизонт.

Макс не знал, как подбодрить или поддержать - не находилось слов.

- Зачем ты меня искал? - вдруг встрепенулся Аслан. - Ты ведь проделал такой путь не для того, чтобы поговорить.

- Корпорация, пап. Они всё ещё занимаются охотой на талантливых ребятишек. Так вышло, что у них в лапах оказался близкий мне человек. Пап, мне больше не у кого просить помощи.

- Ладно, - Аслан хлопнул ладонью об стол, - всё равно я что-то засиделся. Пора бы вернуться...

***

Как именно происходит пространственное перемещение, Аслан объяснить не мог. Но понимал на каком-то инстинктивном уровне, что стоит ему представить какое-либо место или обстановку, как оно будто материализуется вокруг него. Или он сам распылял себя на атомы и вместе со светом проносился через пространство к искомой точке. Но как давно он не пользовался своим даром? Сработает ли теперь?

Сына Аслан крепко прижал к груди: если что-то пойдёт не так, он не оставит его в беде.

Небольшим обсуждением договорились переместиться в дедовскую избушку, раз уж Аслан так хорошо её помнил. Всего лишь нужно было добавить деталей: пыль, сквозь которую отчётливей проглядывались солнечные лучи, изъеденные молью шторы, поломанное радио. Звуки: трель синиц, шум деревьев, стук дятла об ветку.

Аслан крепко зажмурился.

А когда открыл глаза, приметил, будто на первый взгляд ничего и не изменилось. Только пейзаж за окном был совсем не тем, что раньше.

Макс пулей выскочил из избы, оставив хлипкую дверь нараспашку.

В глазах Аслана навернулись слёзы.

Вместо цветущего луга и опушки леса были стены лаборатории, с которой он сбежал много лет назад. Вооружённые люди в кевларовых защитных костюмах обступили, казалось, каждый сантиметр вокруг дома. Макс бежал к оцеплению, и за это время у него отрасли волосы, изменилась фигура настолько, что комбинезон пилота стал ему сильно велик, ноги заплетались в слишком огромных для него сапогах; а когда он обернулся, у него было лицо совершенно неизвестной Аслану девушки. Вдали, во главе боевой группы, забравший на какой-то выступ, стоял смутно знакомый человек. Заметно постаревший с уродливым ожогом на пол-лица.

- Приветствую тебя, пациент номер четыреста пятьдесят шесть! - прокричал Льюис. Его голос в отличие от всего остального совсем не изменился. - Мы скучали!

На уродливом лице прошмыгнуло что-то отдалённо напоминающее улыбку.

- Я хочу, чтобы ты оценил уровень подготовки нашей с тобой встречи. Халупа - та самая, где ты трусливо прятался с прекрасной представительницей персонала моей лаборатории. Причём избушка не воссозданная, а бережно перенесённая из твоей родной Томской области и обставленная в первозданном виде.

Аслан показался в дверях и обвёл вооружённых людей ненавистным взглядом. На Льюиса он даже не посмотрел.

- Смотри-ка, даже и не постарел! - воскликнул Льюис.

- Какого чёрта тебе от меня надо? - взревел Аслан. Бойцы суетливо забрякали оружием.

- Дать понять, что своих подопечных мы просто так не отпускаем. Особенно, если они создают целый мир на отдалённом астероиде, затерянным в космосе. Как минимум, такой любопытный феномен требует изучения.

Аслан зарычал; Льюис упреждающе поднял руку:

- Хочу тебя уверить, пациент номер четыреста пятьдесят шесть, со временем нашей последней встречи мы сильно продвинулись в технологиях подавления ваших, кхм, возможностей. Если ты посмотришь наверх, увидишь огромный куб, обвитый проводами и датчиками. Это наша самая передовая разработка. Так что даже не пытайся что-то предпринять. Не выйдет.

Аслан и не собирался ничего предпринимать. Ему нужны были ответы.

- Что с моим сыном?

- Как ты мог догадаться, ты общался не с ним. Я направил к тебе одного из весьма талантливых моих подопечных. Подумай сам, кто мог найти тебя на просторах нашей солнечной системы, снарядить космолёт? Сомневаюсь, что у частных лиц имеются такие ресурсы.

- Ты не ответил на мой вопрос! - гаркнул Аслан.

- Думаю, мы ещё успеем с тобой поговорить, - осклабился Льюис и дал приказ своим людям: - Задержать пациента.

На Аслана навалились со всех сторон. Спиной он чувствовал тяжёлые удары ботинок, трясло от разрядов шокера. Но внутренний стержень не давал потерять сознание и окончательно сдаться. Когда удары прекратились и Аслану скрутили руки, он, брызгая кровью, завопил:

- Ради всего святого, Льюис, если в тебе осталось хоть что-то человеческого, скажи, что с моим сыном?

Льюис пренебрежительно взглянул на пациента и гадко усмехнулся, чувствуя полную власть над ним -- над человеком, создавшим, хоть и небольшой, но целый мир!

- Он оказался слабее тебя, пациент номер четыреста пятьдесят шесть. Он не пережил экспериментальной программы...

Что-то горячее поднималось в сердце Аслана. Страшно знакомое, которое он боялся. Но сейчас не мог ему воспротивиться. В противовес на это горячее давила непонятная сила, зыбкая и неустойчивая. И когда внутренний жар стал совсем нестерпим, та непонятная сила… развеялась!

И случился взрыв.

Боевую группу корпорации разметало по всей лаборатории. Кевларовая зашита не помогла - бойцы сгорали внутри своей брони, разогретой до запредельных температур. Куб подавления разорвало на части, и оголённые провода, искрясь, свисали с потолка.

Льюиса отбросило к дальней стене, но не сожгло. Аслан был как пылающий факел и неспешно надвигался на своего мучителя. Он схватился за ворот халата Люиса, и тот вспыхнул.

- За что!? - взревел Аслан.

- Не тебе, скотина, менять этот мир, - из выдал Льюис из последних сил, - и не твоим щенкам.

Огонь пожирал и без того изуродованное лицо. И, издав обрывистый крик, Льюис замолк навеки.

Аслан, смахнув слёзы, крепко-крепко зажмурился, представив цветущие луга, голубое небо и дряхлую, но милую сердцу хижину.

***

В пустоте космоса на далёкой орбите, почти незаметной простым телескопам, витал небольшой астероид. В крохотной, но устойчивой атмосфере на нём цвели зелёные луга и проливался редкий дождик. Среди пышной травы улыбчивая девушка собирала букет полевых цветов. А невдалеке располагалась бревенчатая избушка, и в ней, уместившись за столом, сидели двое: Аслан и его сын (каким он мог бы быть). Они жарко говорили о том, как вместе изменили бы мир…