Мы будем жить с тобой...

Марк нетерпеливо смотрел на часы и прикидывал, сколько страниц осталось до конца. И дернуло его откопать в старых развалинах эту книгу! Теперь ведь пока не дочитает, толку не будет. В раздражении он прошелся по комнате взад-вперед. Вздохнул. Нет, слишком тихо. Надо громче. Громче и жалостливей. Поскулить, что ли? Он отбросил эту мысль, как недостойную. Еще чего! И все же стоит поторопить. Он снял с крючка амуницию, перекинул через плечо. Металлические детали тихо звякнули. Шуршание страниц прекратилось.

— Прости, — виновато вскочил Василий и неловко задвинул книгу под подушку. — Я совсем забыл про время. Интересная история. Выдумка, конечно, но больно жалостливо написано. Типа человек собаку утопил. Веришь, что так можно было?

Марк криво усмехнулся. Накинул ремни на плечи.

***

На улице было сказочно. Мягкое солнце играло ажурными тенями листьев. Порхали бабочки. Одна из них чуть не села Марку на голову, он задергал руками, не поймал, расстроился.

— Ну что ты, как маленький, — укорил Василий и потянул в сторону кустов. — Давай сделаем это поскорее и пойдем дальше.

За кустами акации уже кто-то копошился. Марк узнал льняные кудряшки соседки Вареньки. Та вскинула на него васильковые глаза, залилась румянцем и попыталась одернуть юбку.

— Простите, не хотели мешать, — извинился Василий перед Кнопой.

Кнопа недовольно тявкнула. Марк с глупой улыбкой смотрел Вареньке вслед. Та семенила за Кнопой, то и дело оглядываясь.

— Хватит пялиться, — укорил Василий. — Варька ж из породистых. Вряд ли у вас что выйдет. Идём, у нас ещё час до вечерней кормежки. Сейчас на лужайке побегаем. Тебе надо больше двигаться. Ты вон как вес за последние полгода набрал. Непорядок. Нам же не нужны проблемы с сердцем и почками? Да, мой сладкий? — Василий потёрся о голень Марка полосатой башкой.

Марк нагнулся и почесал кота за ухом. Василий потянул поводок, но тут же остановился. На дорожке показалась Лилу, за которой семенила толстая тётка с рыжими спиральками на голове. Тощий и длинный хвост Лилу нервно подрагивал, сквозь длинные уши просвечивало солнце.

— Подожди-ка здесь, — Василий громко мявкнул. Лилу повернула голову. Морщинистая морда оскалилась.

Марк вздохнул. Такую ночью увидишь, до лотка не добежишь, а Василий от неё просто сам не свой.

— Ты же будешь хорошим мальчиком? — Василий намотал поводок на ветку куста. — Я недолго, надо поговорить кое о чём, кое с кем.

Марк согласно кивнул, усмехаясь про себя. Эти разговоры быстро не кончались. И ладно. Погода хорошая, можно полежать на травке, помечтать. Он разлёгся в теньке. Василий важно вышагивал рядом с Лилу, хвост его распушился, лапки ступали ровно, как на параде.

Кусты зашевелились, из них высунулась Варенька.

— Ты как тут оказалась? — Марк привстал.

— А… моя сцепилась там с одной облезлой дурой. Из-за политики. Только шерсть летит. Ну, я и сбежала. Им всё равно не до меня сейчас.

— Ой, влетит тебе от Кнопы!

Варенька усмехнулась.

— Не влетит. Кнопа у меня добрая. Телевизор разрешает смотреть, сколько хочешь, и каналы не блокирует. Вчера в новостях показывали, знаешь что? Большую охоту. Жуть! Дикие, они такие… совсем дикие.

— Дикие – это кто?

— Ты не знаешь? Да ты совсем отсталый. Ну, те, которые без хозяев, в лесах прячутся. Ничего, их поймают и спасут. А у меня вон что есть.

От вида того, что держала в руках Варенька, у Марка задёргался кадык, и он тут же забыл и про охоту, и про диких.

— Откуда? — выдохнул он.

— Места знать надо. Только спичек нет, — Варенька шмыгнула и поднесла сигарету к носу. Втянула воздух. — Ох! Может, съесть? Сил уже нет на неё смотреть.

— У меня есть, — хрипло сказал Марк. — Вот. — Он вытащил из потайного кармана зажигалку. — Там газа мало осталось. Но на один раз точно хватит.

Варенька торопливо потянулась к зажигалке.

— Хорошо. Дам тебе затянуться.

— Не-а. Половину.

— Ну, ты жук! Ай, ладно. Давай по очереди, по затяжке.

— Унюхают, — вдруг засомневался Марк.

Варенька сорвала листик какого-то растения, растёрла пальцами.

— Мятой зажуём.

Сигаретный дым заполнил гортань. Марк поперхнулся. Сколько же он не курил? Страшно подумать. Сто лет. Он уже и забыл, каково это. Вот оно счастье! Варенька выдернула у него из пальцев сигарету и спешно сунула в рот.

— У-у-у… — простонала она и тут же сделала ещё одну затяжку.

— Нечестно! — зашипел Марк. — Дай сюда.

Сигарета тлела, Марк прикидывал на сколько её хватит. Нет, сегодня определённо был удачный день.

Громкое тявканье заставило их обоих вздрогнуть. Сигарета полетела на землю, Марк спешно наступил на неё ногой.

— Это что?! — надрывалась Кнопа. — Это как? Вася, я просила вас не подпускать своего оборвыша к моей девочке! Сегодня он её курить научит, а завтра что? Что, я вас спрашиваю? Он ей пиво нальёт? Или того хлеще?

— Мой питомец не оборвыш! — Василий выгнул спину, глаза его зажглись недобрым огнём. — Марк не имеет вредных привычек. Мы прошли курс послушания. Уверен, это Варя соблазнила моего мальчика. Теперь нам санобработку придется проводить.

— Нет, — захныкала Варенька, по её щеке стекла хрустальная слезинка. — Я не виновата. Я не хотела. Он сам… сам предложил…

— Я требую, чтобы вы наказали своего подопечного, — заявила Кнопа. — Прямо сейчас. Иначе я подам жалобу в опеку.

Василий поник, прижал ушки к голове.

— Прости, но ты сам виноват.

Разряд пронзил тело Марка, и он дёрнулся.

— Вы мухлюете! — взвизгнула Кнопа. — Наказание должно быть серьёзным. Чтобы впредь неповадно было.

Второй разряд бросил Марка на землю и заставил биться в конвульсиях.

— Этого хватит? — спросил Василий — Или я должен довести дело до увечий, чтобы ты осталась довольна? Учти, я тоже могу подать жалобу. Твоя подопечная гуляла по улице одна, без поводка. По какой причине, позволь узнать? Что скажет опека?

Кнопа оскалилась и заворчала. Потом пристегнула к шлейке Вареньки поводок, и они быстро пошли к выходу из парка.

Марк ещё полежал с закрытыми глазами. Боль уже отступила. Во рту остался восхитительный вкус табака. Он лежал и думал о недокуренной сигарете. Может, её можно как-то незаметно подобрать и спрятать? Василий тронул его лапой за лицо.

— Вставай, хватит притворяться. Идём, несчастье моё.

Лилу стояла на дорожке и неодобрительно смотрела, как Марк медленно поднимается на ноги. Её Рыжая нетерпеливо приплясывала рядом и что-то напевала. Мелодия показалась Марку странно знакомой.

— Да уж, Василий, — Лилу выгнула спинку и сверкнула жёлтыми глазами, — вы мне нравитесь. У вас есть потенциал. Но ваш питомец — это просто ужас. Вы с ним намучаетесь. Это же он тогда лазил в старом городе? Вас, помнится, даже оштрафовали?

— Мы пытаемся исправиться, — Василий потупил глаза и дёрнул ухом. — Он, правда, хороший…

— Не знаю, не знаю… Я хотела предложить вашу кандидатуру в городской совет. Мне нужен помощник. Вы подумайте, Василий, подумайте.

***

Остаток дня Василий молчал. Игнорировал Марка. Показывал, как сильно недоволен. Марк всем видом демонстрировал раскаяние. Спать легли рано. Василий даже не включил телевизор, лишив Марка вечернего сериала, но тот лишь усмехнулся про себя. Эти вечные экранизации про львов и овечек ему порядком надоели. Он такой весь зубастый и грозный, а она беленькая и кудрявая. Он бы должен её съесть, и вроде уже хотел, но потом передумал и даже перешёл на растительную пищу. Тоже мне Феллини! Марк иногда вспоминал какие-то фамилии. Вот и этот Феллини откуда-то всплыл. Ещё вспоминались почему-то Энштейн и какой-то Наутилус. Кто это он помнил плохо. Чип блокировал некоторые участки памяти. Откуда он знал о блокировке, он тоже не помнил, просто знал.

Василий на подушке сладко потянулся, уцепился лапой за руку Марка и потянул на себя. Пальцы погрузились в мягкую густую шерсть, и тут же раздалось мерное тарахтение. В сердце сладко ёкнуло, Марк прижал к себе тёплое податливое тельце, не переставая чесать кошачью спинку. Еще вчера он бы заснул моментально, но сегодня с ним что-то случилось. В тот момент, когда разряд пронзил его голову, и он упал на землю, больно ударившись копчиком, перед его глазами вспыхнул яркий свет и на секунду он увидел себя, но не такого как сейчас, а какого-то странно счастливого, в белой рубашке, стоящего перед огромным окном. Почему-то окно находилось очень высоко, и Марк смотрел с этой высоты на многочисленные огоньки внизу. Видение тогда сразу пропало, и он бы и не вспомнил, если бы голову не сверлило болью.

Марк крепко зажмурился. Цветные кадры проносились в его мозгу. Новостные блоки, репортажи, всеобщий восторг от удачных опытов. Он увидел себя перед экраном монитора. Формулы, то длинные, как хвост Лилу, то развесистые, как кудряшки ее рыжей питомицы. Опыты. Да, сначала они что-то делали с мозгами животных, потом решили поэкспериментировать на людях. Кто они? Ныло в затылке. Марк потёр еле заметный бугорок, нащупывая прямоугольный контур под кожей. С этим бугорком было связано, что-то важное, такое, что даст ответы на все вопросы. А получить ответы стало очень важным. Таким же важным, как, например, не пропустить вечернюю кормёжку, или вот постоять рядом с Варенькой, вдохнут её странный и отчего-то волнующий запах.

Всю ночь Марк думал, и к утру вспомнил. Себя. Свою семью. Не эту нынешнюю. Прошлую. Мать, отца, вредную сестрицу, чем-то похожую на Вареньку. Нет, конечно, он и раньше помнил, что когда-то давно была у него другая жизнь, но помнил так расплывчато, неявно, что иногда казалось, что это всего лишь фантазии. Возможно, разряд электрошокера что-то повредил в микросхеме его чипа? Откуда-то он знал это слово — микросхема. Боже, что они с собой сделали?! Неужели во всём мире теперь так? Нет, надо найти выход. Бежать! Вот решение. Бежать куда-нибудь.

Варенька говорила про диких. К ним! Если она не напутала ничего. А если да? Нет, он всё равно сбежит. Только дождётся благоприятного момента. И Вареньку с собой прихватит. Она не откажется. Он чувствовал. Хоть она и сдала его с этой сигаретой, Марк не обиделся. Девчонка! Что с неё взять? Они уйдут далеко-далеко, куда-нибудь в лес, к диким. Если найдут их. Внезапно он вспомнил слова той песни, что напевала Рыжая. «Мы будем жить с тобой в маленькой хижине…» Это же его любимая. Была когда-то. Внезапно хижина и густой лес над головой, и тихая река так живо представились ему, что в груди гулко забилось сердце. Может, им с Варенькой и предстоит возродить былое величие человечества?

***

Утром Василий был на удивление ласков. Налил ему дополнительную порцию питательной смеси. Заставил умыться и переодеться в парадный костюм. Раньше Марку он нравился, теперь же, глядя на ярко жёлтые штаны и красный балахон, испытал раздражение. Клоунский наряд! Как он раньше не замечал?

— Куда мы идём? — спросил Марк.

— Просто гулять. Погода хорошая. Надо дышать воздухом.

Они пошли, но не в парк, а по улице, вдоль домов самых немыслимых расцветок. Да, ведь животные не различают цветов, вспомнил Марк внезапно. Красят, чем придётся, вот и получаются такие нелепые сочетания. Знания возвращались к нему всё быстрее с каждой минутой.

У дверей какого-то здания Василий остановился.

— Зайдём на минутку. Есть дело. Небольшое.

Внутри их уже ждали. Улыбающийся всеми своими клыками пятнистый дог проводил их в кабинет.

— Что ж, вы приняли правильное решение. Это избавит вашего подопечного от многих проблем. И вас заодно. Вы же не планируете стать заводчиком породы? — Дог загавкал, что должно было обозначать смех.

Марк уставился на его морду, потом посмотрел на Василия, скосил глаза и увидел в соседнем помещении железную каталку, а над ней на большом суставчатом штативе шестиглазую лампу. Он рванулся к выходу, выбежал в коридор, дотянулся до ручки двери. Острая боль пронзила его от виска до виска, заставив упасть на колени и обхватить голову руками. К нему не спеша приближался дог с какой-то загогулиной в лапе. Пистолет — ещё одно слово из прошлой жизни. Тонкая игла тюкнула его в плечо. На её конце дрожало красное оперение. Марк выдрал иглу и попытался ползти, но силы оставили его, глаза неудержимо закрывались.

— Баю-бай, — сказал дог, склоняясь над ним. — Не волнуйтесь, Василий, ему будет хорошо. Уверяю. Это очень простая и полезная во всех смыслах операция.