Дом без выхода

Июль. 2001 год.

К крайнему дому на Ридд-стрит подъехал минивэн серого цвета. Наспех припарковавшись, из автомобиля вылез мужчина и бодрым шагом прошёл по узкой дорожке, ведущей к крыльцу. Постучал в дверь.

— Шон, ты дома? Это я — Роб, — позвал он хозяина дома. Ответа не последовало. — Где тебя носит старая военная крыса? — прошипел под нос мужчина, вытащив из кармана пиджака платок, чтобы промокнуть выступившую на лбу испарину.

Через пятнадцать минут монотонно-нервного ожидания на заднем дворе скрипнула калитка.

— Отлично прогулялись сегодня да, Гром? — зычный голос и собачий скулёж заставили Роба метнуться навстречу.

— Ну, наконец-то, я тебя уже заждался, Шон! — разведя руки в стороны, будто для объятий воскликнул он.

На долю секунды застыв на месте, Шон поджал губы, внимательно посмотрел в глаза Робу и обратился к большой чёрной собаке, послушно вставшей рядом:

— Гром, ты посмотри, кто о нас вспомнил, надо же! Наверное, опять что-нибудь понадобилось…

— Зачем ты так, я что не могу просто навестить пожилого о… — Роб запнулся, но прокашлялся и закончил, — отца.

— Допустим. Тогда где мои внуки и невестка? Почему ты один? А уж отцом-то ты меня не называл больше пяти лет, — саркастично заметил Шон.

— Не говори глупости! Я устал с дороги, а ты вместо того, чтобы пригласить сына в дом устраиваешь сцены. Впрочем, это в твоём стиле, — раздражённо парировал Роб, порывистыми движениями снимая пиджак, ставший тесным.

— Мы с Громом не ждали гостей. Ну да ладно, мне даже любопытно, что на этот раз ты выкинешь, сынок, — скривившись как от кислого лимона, ответил на колкость Шон.

В дом мужчины зашли в гробовой, напряжённой до предела тишине. Собака осталась лежать на придомовой лужайке, а вскоре задремала под лучами июльского солнца.

***

Шон ушёл на кухню приготовить чай и бутерброды, а Роб мерил шагами гостиную, рассматривая многочисленные фотографии: на стенах, столе, полках. Распечатанные моменты счастья. Вот они, только в руки возьмёшь, а они уже переносят тебя в прошлое. Туда где жива мама. Нет взрослых проблем и неверных решений, разрушивших хрупкий мир одной отдельно взятой семьи.

Отогнав от себя навязчивые воспоминания, Роб поспешил на кухню к отцу.

— Смотрю ты так и не решился поменять обстановку в доме после смерти мамы, — нарочито громко сказал он.

— А зачем? Роуз сама выбирала мебель, шторы, безделушки. Всё, что здесь есть, пропитано её теплотой и любовью, — ответил Шон, пожав плечами, но даже не повернувшись лицом к сыну.

— Ты на старости лет стал сентиментальным? Не помню, чтобы раньше тебя заботила любовь матери. Забыл про свору любовниц без конца донимающих её звонками, письмами? Одной хватило наглости прийти на порог дома и заявить, что она беременна от капитана Берроуза и теперь будет жить здесь, — Роб нервно запустил пальцы правой руки в чёрные, как смоль волосы и провёл по ним, как гребнем, убирая назад.— Ты хочешь поговорить об этом, сын? — в голосе Шона послышались стальные неоспоримые нотки означающие, что тема закрыта.

— Нет, уволь. Я приехал заключить с тобой сделку. Она будет выгодна нам обоим, — Роб деловито сел на старый скрипучий стул около круглого стола, застеленного кипенно-белой скатертью.

Шон поставил перед сыном чашку. Налил свежезаваренный чай и, поставив чайник, сел напротив, скрестив пальцы рук в замок.

— Предлагай. Я тебя внимательно слушаю,— в блёкло-карих глазах мужчины легко угадывалась настороженность.

— Мой бизнес прогорел, и теперь меня и семью преследуют кредиторы. Я приехал попросить тебя продать дом. Он огромен для одного старика, а полученные от продажи деньги очень выручат нас с Лили и твоих внуков, между прочим, — Роб на минуту осёкся, его глаза беспокойно перескакивали с одного предмета в комнате на другой. — Разумеется, мы позаботимся о том, чтобы ты не остался без крыши над головой и уже нашли пару хороших пансионатов для пожилых людей. Конечно же, оба специализируются на бывших военнослужащих. Так что думаю, тебе будет комфортно среди своих, — Роб замолчал, выжидая ответа.

Шон задумчиво встал из-за стола. Подошёл к каменной кухонной столешнице, в левую руку взял валяющийся нож, правой придвинул ближе тарелку с цельным куском сыра и стал усердно резать.

Не дождавшись адекватной реакции Роб, подошёл к отцу и осторожно спросил:

— Ты поможешь? Это очень важно для меня, для Лили и твоих внуков…

— Внуков, которых я не вижу годами? Лили, которая спит и видит, как тратит наши с Роуз сбережения? Тебе было мало, того, что мы уже сделали, Роб, или ты запамятовал? — Шон чеканил каждое слово, будто вбивая гвозди в крышку гроба. — Мой ответ — нет! Выкручивайся сам! — Почему-то я от тебя другого и не ждал, Шон! Жизнь идёт, а ты, как был чёрствым солдафоном, наказывающим меня за любую невинную шалость, таким и остался! — закричал Роб и заметался по кухне подобно загнанному зверю. — Из-за тебя умерла мама, а теперь и смерть моих детей будет на твоей совести! Будь ты проклят!

— Выйди на воздух и успокойся! — гаркнул отец в попытке погасить разгоревшийся конфликт.

— Я спокоен! Моя жизнь летит в ад, но я спокоен! Спасибо за помощь папа! Ты в очередной раз доказал, что даже к псине относишься лучше, чем к родному человеку! А что ты скажешь, если у тебя на глазах разлетятся все воспоминания о «счастливой» жизни, за которые ты, старый маразматик, так цепляешься?! — Роб взял с полки фото и, окинув отца злобным взглядом, бросил со всей силы об пол. Деревянная рамочка разлетелась на несколько частей, повсюду валялись мелкие осколки, — прости, мама! — бросил он, посмотрев на улыбающуюся женщину с портретной фотографии. Но и этого Робу было мало…— Вазочки, тарелочки, статуэтки! Неужели тебе плевать на весь хлам, которым дорожила наша горячо любимая жена и мамочка?! — звон бьющегося стекла и фарфора не прекращался ни на секунду.

Лицо Шона не выражало никаких эмоций, он стоял, и устало наблюдал, как сын в порыве гнева крушит всё вокруг. Поэтому, когда Роб выхватил нож из его рук и замахнулся для удара, не защищался, а закрыл глаза.

***

Август. 2021 год.

Трое подростков прогулочным шагом шли по Ридд-стрит, оживлённо разговаривая.

— Я давно хотел переночевать на пустыре у озера, но один не решался. По городу ходят слухи, что там с наступлением ночи происходит чертовщина, — низкорослый паренёк поправил рюкзак тянувший плечи.

— Ну какая чертовщина? Ты с 12 лет занимаешься сталкерством и продолжаешь верить в бредни, — саркастично хмыкнув, заметил высокий худощавый парень, выделяющийся среди друзей дерзким видом.

— Кстати, Дилан, а как тебя отец отпустил к пустырю, да ещё и с ночёвкой? Ты же под домашним арестом, — подал голос последний из разношёрстного трио.

Две пары глаз уставились с немым вопросом на высокого парня.

— Ой, отвалите! Не знает отец. Я сбежал. Их с матерью всё равно до утра не будет, на очередной светский раут укатили, а с Эмми няня осталась, — Дилан достал из кармана пачку сигарет и зажигалку. Вытащил зубами одну сигарету и на ходу прикурил. — Будете? — получив отрицательные ответы, он убрал пачку обратно в карман, а зажигалку играючи крутил пальцами.

— Вот скажи, что вы с отцом постоянно делите? Почему бы не поговорить нормально и расставить все точки над i. У тебя хорошая семья…

— Один я, паршивая овца, — Дилан расхохотался.

— Я не это имел в виду! — запротестовал парень с рюкзаком.

— Забей, Лис. Всё нормально. И это, давайте до места дойдём молча, а? — похлопав друзей по плечам, попросил Дилан.

***

Вечерело. Три молодых, но опытных сталкера расположились на ночлег, прямо на пустыре. Разожгли костёр. Кипятили воду в кружках и травили байки.

— Дом-призрак появляется именно на этом месте, где мы сейчас. Его окна заколочены, но через маленькие щёлочки просачивается кроваво-красный свет, будто демонические зрачки мониторят округу в поисках случайной жертвы, — Лис шептал, напуская таинственности.— Об этом доме лет двадцать назад писали местные газеты.

— Да нет, ты что-то путаешь. В газетах писали про то, что у дома, который стоял здесь, обвалилась крыша, а за неделю до этого бывший владелец — сын военнослужащего в отставке, продал его за бешеные деньги и укатил с семьёй в Испанию. При обвале погиб семилетний сын новых жильцов. Но и это ещё не всё. Дом перепродавался шесть раз и каждый раз, с новыми жильцами происходили странные явления, — Дилан рассказывал историю расслабленно как обыденное событие. — А кто знает, почему дом на пустыре снесли?

— Говорят, что хотели построить особняк для мэра. Места-то красивые. Но дом не дал этого сделать, я уж не знаю как, — развёл руками Лис.

— Забавно, — подытожил самый молчаливый из трио. — Ладно. Байки байками, но сон никто не отменял.

— Ты прав, Лу. Завтра рано вставать. Всем отбой, — согласился Дилан и ушёл в свою одноместную палатку. Ребята последовали его примеру.

Проворочавшись с боку на бок около получаса, Дилан так и не смог уснуть. В голову шестнадцатилетнего подростка лезли мысли о туманном будущем и отце, вечно недовольным поведением сына.

Парень решил прогуляться по местности, чтобы отвлечься. Взял фонарь и вылез из палатки. Судя по звукам, доносящимся из палаток друзей, те давно видели десятый сон.

— Вот и отлично. Не будет лишних вопросов, — пробубнил под нос Дилан и пошёл к озеру. Он шёл, перескакивая лучом света от фонаря с тропинки на деревья и кустарники, растущие неподалёку. Ничего, что заслуживало бы пристального внимания.

Но шагов через двести, когда до озера оставалось всего ничего, Дилан наткнулся на старый разваленный дом. Парень готов был поклясться чем угодно, что когда он подходил к этому месту, там было пусто.

— Что за чёрт? — подходя ближе к дому, бормотал сталкер. Он выхватывал светом фонаря: старое прогнившее крыльцо, заколоченные наглухо окна, провалившуюся внутрь правую половину крыши. На мгновение Дилану почудилось, что в одном из окон мелькнула тень и красный огонёк.

Дыхание парня участилось, руки мелко дрожали.

— Нужно вернуться в лагерь к парням, и наведаться сюда утром. Хотя… Глупая идея, могу поспорить, что утром мы ничего не найдём. Надо зайти сейчас и всё сфотографировать. По крайней мере, у меня будут доказательства, — Дилан обшарил карманы в поисках смартфона. — Твою мать! Неужели в лагере оставил? Блин! Ладно, так осмотрюсь, — парень подошёл к крыльцу, осторожно поставил левую ногу на гнилую ступеньку, она жалостливо скрипнула под весом.

Дилан на секунду замер, затем, решившись, быстро преодолел оставшиеся пять ступенек, но провалился ступнёй в дырку у двери. Едва удержав равновесие, парень чертыхнулся.

— Фу-у-у-х! Началось приключение, — раздражённо выдохнул он.

Постояв на крыльце пару минут, поёжившись от вязкой осязаемой темноты, Дилан подошёл к двери и робко постучал:

— Здесь кто-нибудь есть? — приложил ухо к шершавой двери. Тишина. Плотная как в вакууме. Парень с нажимом повернул ручку, и дверь поддалась, открывшись с громким скрипом, пронёсшимся по дому эхом. В нос ударило затхлостью. — А-а-а-а-а… ну и вонь! Сколько лет сталкерю, всегда как в первый раз.

Дилан зашёл. Пошарил лучом света от фонаря.

— Коридор, а там дальше дверные проёмы,— свет зацепился за странное фото на стене.— Семейный портрет: мама, маленький сын и мужчина в военной форме. Так, а что меня в нём привлекло? Подтёки? — парень подошёл ближе, — похоже на стекающую кровь, но откуда? Из стен? — парень так разволновался, что закашлялся. Кое-как уняв приступ, он продолжил осмотр, шаг за шагом продвигаясь внутрь дома.

Дилан почти дошёл до проёма, ведущего в одну из комнат, когда почувствовал, что пол под ногами задвигался, а стены стали сжиматься, не устояв, парень упал и проскользил по волнообразному дощатому полу, впечатавшись головой в одну из стен. Дальше — темнота.

***

Сталкер разлепил глаза. Он смотрел в потолок и пытался вспомнить события. Затылок болел так, будто череп расколот надвое. Дилан сел, протёр лицо руками и осмотрелся. Тот же самый коридор. Только теперь здесь горел кроваво-красный свет. Парень, шатаясь, встал на ноги повернулся в ту сторону, где был выход, но вместо двери обнаружил стену.

— Что происходит? — он подбежал к стене и стал шарить по ней руками. — Я же не схожу с ума! Куда делась дверь?! — паника заползала в его душу юркой змейкой. — Я понял... понял… это сон и нужно постоянно двигаться, чтобы наткнуться на выход! — Дилан поспешил к ближайшему дверному проёму, стараясь не смотреть на стены, по которым стекали бурые струйки прямо на висящие фотографии.

Чем ближе парень подходил к комнате, тем отчётливее слышал бормотание. Он остановился прислушиваясь:

— Ты во всём виноват, Шон! Я не хотел, чтобы так получилось! Не хочу в тюрьму!

Набравшись смелости, Дилан тихонько заглянул в комнату. Это была кухня. Разгромленная. Усыпанная осколками и залитая кровью. На круглом обеденном столе лежали остатки человеческих конечностей, а чуть в стороне черноволосый мужчина старательно паковал в плёнку и мусорные мешки части разделанного тела.

— Тебя никто и никогда не найдёт, Шон! Помнишь, ту укрепляющую кирпичную кладку в подвале, которую ты так и не закончил? Вот там, ты и сгниёшь. Что ты говоришь? Запах? Не волнуйся! Никто его не почувствует, уж я позабочусь! — бормотал убийца, присыпая куски белым порошком и поливая сверху какой-то жидкостью.

От увиденного Дилан впал в ступор, затем почувствовал, как тошнота нестерпимо подкатывает к горлу и согнулся пополам, выпуская её, а потом упал, обессилев и потеряв сознание.

***

— Дилан! Вставай! Бесполезный кусок мяса! Опять шлялся допоздна?! — громогласный крик отца разбудил парня.

— Не ори! Я был дома. Просто всю ночь плохо спал. Кошмары замучили, — пробурчал он, не открывая глаз.

— Ты как вообще додумался свою дрянь подсунуть в кукольный домик Эмми?! А если бы она их съела?! — орал папа.

Дилан подорвался с места как ужаленный и осознал, что находится в своём воспоминании. Парень сидел на полу весь вымазанный блевотиной и ошарашенными глазами смотрел, как отец бьёт его ремнём лежащего на кровати и прикрывающегося руками, но не издающего ни звука.

В тот день Дилан впервые попытался дать отпор. Схватил ремень и потянул на себя, чтобы остановить истязание, но этим лишь раззадорил тирана. Удары прилетали один за другим. Собрав всю смелость в кулак, парень вскочил и набросился на отца. Тот оказался быстрее и точным ударом попал в солнечное сплетение, заставив сына согнуться пополам от боли и нехватки воздуха.

Победоносно приблизившись к уху подростка, мужчина злобно прошипел:

— Если ты, подонок мелкий, ещё хоть раз попытаешься поднять на меня руку, я тебя не пожалею, — а затем спокойно вышел, не удостоив отпрыска и мимолётным взглядом.

Когда отец вышел из комнаты, Дилан одними губами сказал:

— Будь ты проклят!

Это была последняя их ссора. После случившегося Дилан, собрав в рюкзак всё необходимое, ушёл из дома и не появлялся уже несколько дней.— Интересно, как там Эмми? Если выберусь отсюда, обязательно её навещу, — тяжело вздохнув, сказал парень и, встав с пола, вышел вслед за отцом.

Он бродил по коридору, не останавливаясь, а тот всё не заканчивался. Периодически дом будто оживал, переворачивался, вздыхал под бременем старости, урчал и снова засыпа́л.

Дилан потерял счёт времени, перестал шарахаться от каждого звука и просто ждал, что однажды за одной из бесконечных дверей наткнётся на выход. Надежды безвозвратно таяли.

— Отсюда нет выхода! — отчаявшись, парень взвыл, засунув в рот рукав куртки. — Я лишь хотел сказать отцу, прости…— будто бы почувствовав эмоции гостя, дом громко и протяжно застонал.

Дилан утратил последние силы. Схватившись за сердце, медленно вдоль стены сполз на пол и, прикрыл глаза.

До слуха донёсся желанный скрип двери. Он без особой надежды повернул голову на звук приподнял веки и увидел вдали ночное небо.

— Выход! — прошептал Дилан и пополз к цели. Каждый сантиметр давался с трудом, но стиснув зубы, парень двигался, по его щекам текли слёзы, веки налились свинцом став тяжёлыми. Руки и ноги перестали слушаться, путались, соскальзывали, но Дилан продолжал ползти, — ещё чуть-чуть! Почти выбрался! Крыльцо! Я жив… жив… — ниточка сознания оборвалась, а позже и сердце перестало биться за шаг до спасения на пороге дома.

***

На следующее утро, Лис и Лу не обнаружив друга в палатке, обыскали местность. Но так никого и не нашли. Подняли на поиски весь город, что тоже не дало результата. Дилан до сих пор считается без вести пропавшим. Его отец умер, так и не оправившись после пропажи любимого сына.

Проблема родителей и детей стара как мир. Главное — вовремя остановиться протянуть руку помощи и от чистого сердца сказать: «Прости».