Ноги от головы

Волны громко шлепали о плоское днище легкого катера. Двое в оранжевых гидрокостюмах приготовились к погружению. Женщина в теплой куртке с надписью «Гидронадзор» на спине, склонилась над экраном лаптопа.

Справа и слева, и чуть подальше, из воды торчали осклизлые, обросшие черной плесенью, когда-то бывшие самыми верхними, этажи зданий.

Поскрипывая и постукивая на ветру, на сохранившемся громоотводе болталась проволока.

— А чего проволоку не сняли? — бубнил один аквалангист, обращаясь к женщине в куртке. — И штырь еще... Ты ресурсникам передай, здесь металл бесхозный.

— Выезд катера стоит дороже этого железа, кому это надо?

— Не знаю, мне за утопленный ключ выговор влепили.—

Птица, остановив полет и зависнув в воздухе, несколько раз резко вскрикнула. Развернувшись на месте, уселась на воду. Сложив крылья и поглядывая на катер, закачалась на волнах.

— Точно в этом месте? — поинтересовался второй аквалангист, пристраивая маску на лицо.

— Дрон дал эти координаты. Просто проверьте на присутствие посторонних объектов. Если там искатели, посигнальте уходить. Нечего им здесь делать, пусть в другое место перебираются.

— Здесь окраина города была до затопления, почти пустошь, зачем здесь кому-то быть? Рыба, наверное, большая проплыла, или мусор пронесло.

— Рыба это хорошо, — отозвался первый. — Больше рыбы — меньше белковых концентратов. Ненавижу концентраты! Ну, поехали!

Разом опрокинувшись с обоих бортов, аквалангисты спиной упали в волны.

Через несколько секунд их потускневшие силуэты взяли направление и скрылись в серо-зеленой воде.

Женщина в теплой куртке осталась на катере.

На экране развернутого лаптопа светилась сетка координат, по которой двигались две яркие точки.

— Вижу и слышу вас хорошо, — сказала женщина.

Точки двигались слаженно.

— Стоп, — сказала женщина на катере, — где-то здесь.

Крепкий ветер срывал брызги с волн, забирался под одежду.

Женщина поежилась и надвинула капюшон.

— Локатор показывает объект справа от вас, направление на два часа — сказала она, — расстояние около тридцати метров. Что видно?

За бортом плеснуло.

Катер качнулся.

Черная фигура перекинула руки через борт катера, зацепилась и, ни слова не сказав, выстрелила оглянувшейся женщине в лицо.

Напуганная выстрелом, крикнула и взлетела птица.

В это же время над бывшей городской улицей, на глубине двадцати метров были расстреляны двое аквалангистов в оранжевом — сотрудники «Гидронадзора», прибывшие с проверкой подводной активности на участке Стетовск-67, много лет назад ушедшего под воду районного центра.

Кровь не сильно замутила и без того нечистую, взбаламученную течениями воду.

На дашборде командного пункта загорелись красные точки. Браслеты, считав показания датчиков жизненных процессов подвергшейся нападению выездной команды, передали информацию на сервер. Дежурный немедленно хлопнул по кнопке тревоги.

Вскоре два катера с вооруженными бойцами вырвались из ангара и, плюхая днищами по волнам, с ревом понеслись к месту трагедии.

За катерами шли дроны воздушного прикрытия.

Под водой, ощупывая пространство эхолотами, сканируя и передавая данные на командный пульт, двигались к цели подводные беспилотники.

Женщину нашли тяжело раненой, без сознания, но еще живой.

Оранжевых аквалангистов выловили мертвыми через несколько часов.

Вадим, муж раненой женщины, узнал о случившемся несколькими часами позже. Через две недели, проведенных в сильном беспокойстве и с минимумом информации о жене, его пригласили в госпиталь.

Госпитальный комплекс едва покачивался на волнах. Длинное перовидное основание глубинного противовеса препятствовало сильной качке.

В форменной спецовке Археологической службы, нервничая и ожидая худшего, скорыми шагами Вадим вывернул из-за угла холла и направился к двери больничной палаты.

Навстречу ему поднялся человек в синем костюме со знаками различия на лацканах.

— Вы — Вадим Сергеевич, муж Розняевой Валентины Ивановны? Я юрист Гидронадзора, Старков Игорь Анатольевич. С вами разговаривал мой помощник.

Юрист держался дружелюбно, но отстраненно. Дела работников компании его не интересовали. Ничего личного.

— А что случилось? Меня попросили прийти, толком не сообщили...

— В ее личном деле вы указаны как единственный близкий человек. Я обязан с вами поговорить. Ваша супруга сильно пострадала во время инспекционного выхода.

— Как сильно? Я же ничего не знаю! Если страховка не покрывает, я могу мою страховку задействовать?

— Это не страховой случай. Как вы, наверное, знаете, в нашей организации, да и у вас тоже, подписывается пожизненный контракт. Только после прохождения отпускной медкомиссии и признания профнепригодности организация принимает на себя обязанности по обеспечению бывшего работника до конца его или ее дней.

Проговорив длинную фразу без запинки, юрист перевел дыхание.

— А в случае невосстановимого тяжелого увечья, — продолжил он, — или смерти на работе организация имеет право на органы погибшего.

— Она жива, вы же сказали: пострадала, значит — жива? Будете оформлять соцобеспечение?

— Формально, да, Валентина Ивановна пока жива. По факту — серьезное поражение двигательных функций, механическое повреждение мозга, полная инвалидность. В своем теле ваша жена невосстановима.

— А клон? Я слышал, можно пересадить в клон?

— Страховка не покрывает производство клона с нуля, извините...

— Что же, — у мужчины в спецовке археолога задрожала челюсть, — вы ее теперь убьете? Разберете на органы?

Вадим сильно волновался. Слова вырывались из него отрывисто, набегали одно на другое, фразы получались короткими. Взгляд метался по лицу собеседника, машинально выхватывая детали: длинный нос, прыщик на лбу, мигает индикатор очков дополненной реальности, юрист несколько отвлечен. Похоже, постоянно держит перед глазами текст контракта.

— Это один из вариантов. Не самый для нас приятный.

— Да что же вы тянете? Можно что-то сделать? Есть другие варианты?

— Вот об этом я хотел бы поговорить. Есть хороший шанс на клона. Обычная очередь, полный срок ожидания, но результат гарантируется. Правда, присутствуют некоторые важные дополнительные условия.

— Какие?

— Давайте присядем вот здесь, я покажу вам все рассчеты с ценами, и мы порешаем, как быть. Товарищ майор из военного ведомства к нам присоединится.

Ранее демонстративно не проявлявший интереса к разговору военный в накинутом на плечи халате поднялся со своего места возле противоположной стены.

— У нас есть комплексное предложение, Вадим Сергеевич, — сказал военный. — Вы только постарайтесь рассуждать разумно.

Через час с небольшим Вадим вошел к жене в палату.

В окна врывался запах океана.

Раненая женщина в закрывающей лицо пластиковой маске лежала на госпитальной кровати-трансформере. Обмотанная бинтами голова тонула в подушке. На месте одного глаза выпирал бугор.

Легкие занавески на окнах колыхались под влажным бризом и отражались в увеличенном зрачке единственного глаза. Казалось, зрачок сам по себе неприятно меняет цвет и форму.

Муж присел рядом на стул.

— Валя, слышишь меня? Моргни, если да. Говорить не обязательно.

Женщина скосила глаз в его сторону.

— Валь, ко мне подходил ваш сотрудник, Старков кажется.

Женщина прикрыла глаз.

— Вадик, я могу говорить.

Голос из-под маски прозвучал глухо и неразборчиво.

— Не надо, береги силы. Так вот, он говорит, у тебя по контракту ... в общем, тело принадлежит «Гидронадзору».

Женщина едва заметно кивнула и сказала шепотом:

— Я знаю. Пункт 36 «Общих правил», подпункт не помню. Никогда не верила, что пригодится. Первое, о чем я подумала, когда пришла в себя. На органы...

Женщина заплакала. Вадим потянулся вытереть ей слезу, палец ткнулся в холодный пластик маски.

— Нет, Валя, подожди, военный сказал, можно договориться.

— Как?

— Понимаешь, если ты согласишься, то они вырастят для тебя клон. Тринадцать лет нужно подождать в другом теле.

— Я согласна!

— Тут вот в чем дело... Тело выращивает лаборатория Океанической хирургии, это военный киборг. Там механика и органика, вместе.

— Да черт с ним, беру!

— Они осьминога предлагают, Валя! Понимаешь? На постоянное дежурство под водой. Осьминога!

— Большого?

В голосе женщины послышались интерес и надежда. Понимание, что эта слепая, неразбирающая надежда оказалась, по-видимому, точно просчитана военными, разозлило мужчину.

— Да какая разница?

— Большая разница, Вадик, говорю как специалист. — Женщина быстро зашептала из-под маски. — Чем крупнее особь, тем выше шансы.

— Они сказали: киборг с усиленной кожей, частичным скелетом и дополнительными инструментами.

— А, знаю. Это киберос, жуткое чудовище. Но надежное. Не знаю насчет тринадцати лет, но лет на восемь вполне можно рассчитывать. А там посмотрим. Я согласна.

— Осьминог же!

— Умирать не хочется, Вадик. Умирать жаль. А кибероса я знаю, наш отдел участвовал в разработке, мы кормовую базу рассчитывали. Это хороший вариант.

Лицо мужчины вытянулось. Женщина произносила «киберос» слишком обыденно. А ему показали фото шестиметрового кибер-осьминога с усиленными мускулами и повышенной регенерацией. Кроме этого жуткого предложения выбирать не из чего.

Мужчине хотелось бы говорить о клоне, просто клоне его Вали. Раздобыть денег, оплатить пересадку. Без ужасов с киборгом, без кошмарной мысли об осьминоге, которым готова стать Валентина, без сложностей, которые ему самому предстоит пережить. Но реальность и озвученные военными условия не оставляли выбора. Слабая и страшная в исполнении надежда звучала хорошим шансом.

— Валь, это не все, есть еще условия, но остальное...

Мужчина замялся и поглядел на обездвиженную жену. Она поймала его взгляд и ответила:

— Если денег хватает, Вадик, давай заплатим. Они тебя послали меня уговоривать? Психологи... Я бы и так согласилась, Вадик. Умирать очень не хочется. Умирать — страшно. На органы...

Женщина опять заплакала.

— Хорошо, я с тобой, — сказал мужчина.

Того, что он хотел сказать о себе, он так и не сказал.

Через два месяца, в облегающем гидрокостюме, скользя ластами по отвесной лестнице, Вадим спустился к самой воде, присел и, оттолкнувшись, откинулся спиной вниз.

Освободившиеся воздушные пузырьки, наполнили пространство над ним игрой бликов.

Дневной свет разом отступил.

Вода встретила звуком на грани слышимости. Это особое слуховое состояние называлось бы тишиной, если бы не звучал низкий, неровный, с широкими колебаниями, давящий на перепонки гул.

— Раз, раз, как слышно?

— Слышим вас хорошо. Продвигайтесь понемножку вперед, Валентина Ивановна вас ожидает, ее предупредили.

«Спасибо, что предупредили, — подумал Вадим, — а что, если не узнает?»

Океан жил и дышал. Океан пестовал живое существо в себе, и принимал, как есть.

В зеленой воде колыхалась взвесь клочков тины, оборванных стеблей морской травы, мелких рачков, неразличимого глазу планктона. Рыбешки то останавливались и замирали, а то юрко шмыгали в поисках еды.

Волны на поверхности, складываясь в случайные конфигурации, создавали на взвеси ила и частиц песка световую рябь.

— Красиво, правда?

Знакомый Валин голос прозвучал как бы из ниоткуда.

Вадим заозирался.

Слева мелькнула и исчезла тень

Вадим повернул голову и сам развернулся следом.

В пронизывающих мутноватую воду столбах света свивались и развивались, выплясывая свой ловкий танец, могучие щупальца, ладно сходившиеся к небольшой, грациозной голове.

В поднявшейся мути без гравитации парило прекрасное чудовище, украшенное пятнами неправильной формы, с пелериной под головой, с ровными рядами присосок цвета моржовой кости, с огромными и выпуклыми глазами-камерами, над которыми выступал ряд чувствительных датчиков, улавливающих и расшифровывающих сигналы в нескольких диапазонах.

«Она удачно выбрала освещение», — подумал Вадим.

Сам того от себя не ожидая, он залюбовался танцующим в воде тугим, гибким телом.

Пятнистый окрас разбивал поверхность кожи на участки различного тона и потому казалось, что в играющих пятнах просвеченных светом волн моллюск многомерен и потому нереален.

Ни депрессии, ни вялости, за чем просили понаблюдать кураторы из лаборатории, осьминог не выказывал.

— Привет, Вадик, — раздался голос в наушниках. — Рада видеть. Хотелось бы обнять, но боюсь произвести неуклюжее впечатление.

Осбминог шевельнулся, как если бы пожал плечами.

«Похоже, Валя нашла, наконец, соответствующую характеру оболочку: красивую и опасную,» — проскользнула, рассмешив, мысль в голове Вадима.

— У тебя теперь ноги прямо от головы, — сказал Вадим. — Ты красивая.

— Да, ноги, — отозвалась Валентина, — и рот с клювом между ногами. Это особенное, очень интимное впечатление от новой жизни. Пришлось некоторое время привыкать.

Вадим хмыкнул.

— Не знаю, могу ли спросить, как ты сейчас, но мне хотелось бы, чтобы хорошо.

— Хорошо, Вадим. Здесь почти нет гравитации, здесь другое пространство. Я знала, чего ожидать. Я сотни часов намотала в виртуале в теперешнем виде. Мне помогли обвыкнуться. Это как жизнь после жизни — поражает, сбивает мозг набекрень, но это — жизнь.

Разум Вадима, хоть и подготовленный разговорами с военным психологом, не понимал, как такое возможно. Вадим со страхом и некоторой неприязнью ожидал обреченности, жалоб, покорности обстоятельствам, наконец. Готовился убедительно говорить, что это был единственный выход, убеждая, в первую очередь, себя. Но он не ожидал такого простого и ясного принятия жизни в совершенно иной, никаким образом ранее не вообразимой форме.

— Держишь паузу, — сказал Валентинин голос в ухе. — Меня не жалей, так все лучше, чем умереть. Вот только одиноко. Говорят, проект развивается, есть другие киберосы, как я, но не на нашем участке.

— Скоро еще один появится.

— Откуда знаешь?

— Откуда ж мне знать, — Вадима пробил истерический смешок, — вот же загадка какая?! Я в госпитале не сказал, но это часть общего соглашения. Ты после пересадки в клон молодая будешь, девочка совсем, а я — старый. Так я подумал: зачем мне без тебя стареть? И подписался на осьминога.

— Ммм, да ты рассчетливый?

— Не без того... Не мог же я тебя тогда на органы сдать. Все-таки ты мой самый близкий человек. Других нет и неизвестно, будут ли. Мне ваш юрист советовал тебе не сообщать всего сразу. Побоялся, видимо, что будешь чувствовать себя виноватой. Так что мы с тобой будем вроде как в длительной командировке, на все тринадцать лет. Можно и потерпеть, после всего хотя бы молодость получим. Оба. Здорово же? В общем, я подписался, и я — следующий киберос.

— Ты примазался к моим успехам, как всегда.

— Это был общий взнос, в общую копилку. Сам-то я на клона не потянул бы, значимость моя не та. Они предлагали только пакетом. Или оба в осьминогов, или никак.

— Ты знаешь, я чувствую вину, но не очень большую. С одной стороны, я на стимуляторах и потому меня ничто, вообще ничто не тревожит сейчас. Но мне приятно, если ты будешь рядом. У меня-то выбора не было. А ты со мной, значит?

— Ничего-ничего, — в голосе мужчины послышались нежные нотки, — мне с тобой как-то понятнее, хоть и осьминогом.

Глядя, во что превратилась жена, Вадим представил на месте своих конечностей щупальца, представил искаженную, извращенную топологию тела. Протянув руку, хотел притронуться к коже парящего перед ним моллюска.

— Вадим Сергеевич, — щелкнув, сказал наушник, — срочно из воды, пожалуйста.

Через мгновение подобрался ранее расслабленно парящий в воде осьминог.

— Вадик, давай-ка выбирайся отсюда! У меня вызов. Кажется, я их встречу, наконец.

— Кого? — спросил Вадим.

— Вадим Сергеевич! — строго сказал наушник.

Сведя щупальца, осьминог мгновенно переместился на предел видимости и исчез.

Невысокий техник подпрыгивал от возбуждения возле лестницы.

— Скорее, Вадим Сергеевич, скорее!

Вадим взялся было обирать с себя морскую траву.

— Пойдемте уже скорее к мониторам, будет, на что посмотреть. Вы простите, что так сразу, но мне сказали, вам пора осваиваться.

В неопреновом костюме, сбросив только баллоны с дыхательной смесью и ласты, Вадим пошлепал к мониторам.

— Как вам показалась Валентина Ивановна? — спросил техник, настраивая приемники.

— Она хорошо выглядит...

— Да, жизненные показатели отличные. — Техник ткнул рукой в сторону комбинированного датчиа с россыпью зеленых огоньков. За биологию отвечает свой участок мозга, там несколько чипов. Человеческий мозг таких функций не имеет. Мы там кое-то подправили. При этом она может наблюдать, делать выводы, полноценно мыслит, может коммуницировать с другими, умеет пользоваться дополнительными инструментами.

— А как она разговаривает?

— Для общения есть особая частота и модулятор оригинального голоса. Возле воздушного мешка — резонатор. У нас все серьезно. И снабжение мозга кислородом гораздо эффективнее, чем у людей.

Говоря, техник надувался трогательной важностью.

«Тебя бы в моллюска, я бы посмотрел», — с неприязнью подумалось Вадиму.

В массивном кубическом мониторе из прозрачного органипласта возникло трехмерное изображение осьминога.

Животное казалось плоским, размазанным по невидимой плоскости.

— Ага, есть передача. Смотрите: лежит, ждет, — сказал техник.

— Это Валентина? — удивился Вадим.

В недавней встрече в его сознании еще стоял человеческий образ жены, его Вали, заслонявший собою реальность. Здесь же он видел морское животное со стороны, именно как животное, хищное и страшное.

В его сознании шевельнулись одновременно страх и восхищение.

Он раскрыл рот, чтобы спросить, что же именно он должен увидеть, и не кажется ли уважаемому технику, что это не очень тактично подглядывать, как вдруг осьминог зашевелился.

Не просто шевельнулся, а перетек на несколько метров в сторону пока невидимого объекта. Затем еще раз.

Изображение почему-то исчезало неровными фрагментами, потом восстанавливалось, но терялись уже другие фрагменты. Как будто тело спрута рассыпалось и вновь собиралось, каждый раз немного в другом месте. В хаотической и гипнотизирующей пляске пятен угадывались щупальца и подавляющая, пробуждающая темные страхи доисторическая воля.

— А почему изображение пропадает? — пытаясь избавиться от наваждения и отводя взгляд, поинтересовался Вадим.

Механик весело и нагло скосил глаза.

— Ничего не пропадает, — ответил он. — Наблюдение ведется в двух радиодиапазонах — средне-, длинноволновом, и в гравитационном. Это максимум четкости, глазами там вообще ничего не видно. А вы наблюдаете эффект маскировки, частичного рассеивания и отражения волновых импульсов. Правда, здорово?

В это мгновение осьминог прыгнул за границы видимого. Изображение скачком переместилось следом, но, как быстро не произошла перемена плана, Вадим увидел только финал трагедии.

Мощное щупальце уже нанесло удар по первому аквалангисту. Пока тот, со сбитой набок, скривленной головой, опадал вниз, уходя из поля работы сенсоров, второго аквалангиста щупальца скрутили и мгновенно переломили в позвоночнике. Отросив его, как игрушку, животное распалось, фрагменты устремились в сторону. План опять поменялся. Уже третий аквалангист безвольно, как мертвая рыбина завис и теперь медленно поворачивался в заданном ему движении.

Скорость и точность движений осьминога восхитила Вадима. Он примерил это ощущение мощи к себе и в его сознании неожиданно прозвучала давно замолкнувшая боевая труба.

— Рубка, прием. Три цели устранено. Высылайте команду, — сказал в динамике Валин голос.

— Эффективно, правда? — спросил неслышно появившийся в комнате человек в военной форме.

— Это ужасно! — ответил Вадим. Хотел добавить, что хорошо бы и ему получить такую же великолепную мощь, но сбился.

— Ужасно? Что именно? — поинтересовался военный.

— Понимаете, я археолог... — начал Вадим, но, глядя в ироничные глаза полковника, замолк.

«О такой свободе и силе ты всегда мечтал», — сказал ему внутренний голос. Вадим согласился.

Выждав некоторое время, военный сказал:

— Ну так и будьте археолог. Никто же не мешает. Более того, мы вас поддержим. Очень много интересного можно найти на затопленных территориях. Люди до последнего надеялись на чудо и уходили в спешке, там много брошено.

— А это кого..? — желая спросить, кто это был, Вадим повел рукой в сторону кубического монитора.

— Ах, это! Это пострадали ваши обидчики. Это они несколько месяцев назад стреляли в сотрудников Гидронадзора, убили двоих, тяжело ранили вашу жену. Они взорвали автоматическую станцию наблюдения. Из-за них, в конечном итоге, ваше археологическое пристрастие получает другое измерение. Простите за невольный каламбур.

Техник распрямился что-то сказать, но, повинуясь жесту полковника, не стал.

— Эту территорию облюбовали сепаратисты. Слышали, наверное, про «свободный океан» и «спасение человечества»?

— Слышал, — ответил Вадим.

Ему даже не пришлось вспоминать, их политические лозунги звучали отовсюду: свободный океан, люди остаются людьми, террор против несогласных.

— А как вы думаете, Вадим Сергеевич, что такое человечество?

Вопрос прозвучал в неподходящем контексте. Скажи Вадим, что человечество это люди, у него спросят, зачем же люди убивают невиновных сотрудников «Гидронадзора». Разве сотрудники гидронадзора не часть человечества? А Валя, разве она не человек? Там под водой, она мыслит и действует, и борется за жизнь свою и его, Вадима, и, наверное, за жизнь полковника тоже.

— Не задумывался, — кратко ответил Вадим.

— Человечество это, в первую очередь, разум. — Буднично, как бы повторяя многократно сказанное, сформулировал полковник. — Разум может жить в любом теле. У человечества впереди тысячи лет адаптации к воде, разве это нас никак не изменит? Потом вода спадет, начнется новый этап. А призывы оставить человека в том виде, как его сформировала случайная эволюция, это к чему? Это вредный идеализм!

Полковник широкими шагами подошел к огромному, во всю стену окну. Вытянул руку, округлым жестом указывая на волнующуюся воду.

— Этот океан. Двести лет назад здесь были города, села, пашни, леса, тянулись электрические линии. Сейчас океан занимает 94% поверхности. Продовольствие в массе своей берется из океана. Куда еще уходить разуму, как не туда? Где еще, как не здесь, должно развиваться новое человечество?

"Боже мой, — подумал Вадим, заскучав и потихоньку оглядываясь на дверь, — какой пафос!"

Заметив его реакцию, полковник резко выдохнул.

— Извините, увлекаюсь. Вы сами подумайте, вы поймете, что только разумное существо и есть человек, как бы оно не выглядело. Форма тела это только случай, слепое приспособление к среде. Мы можем разделиться на ветви, как когда-то.

С этими словами полковник вышел.

Валим подошел к окну. Покрытый мелкой рябью океан временно отвоевал свое у суши. Земля изменилась, возможно пришла пора перемен для людей. Именно разум отличал существо разумное от просто животного.

А в мутной, зеленой глубине звучал дикий зов возврата, свободы и новых открытий.

...Через два месяца огромный, пятнистый спрут, выскользнув из прозрачного бака, плюхнулся в воду.

Сложил шупальца, расправил, опять сложил.

Вдруг, выдав реактивную водяную струю, превратился в ракету и, мгновенно преодолев несколько десятков метров, остановился.

— Нормально, — сказал голос Вадима в наушнике оператора. — Немного пугающие ощущения. Невесомость. Гибкость в теле необычайная.

— А вот и новый киберос, – сказал Валин голос в голове Вадима. — Знаешь, мне длинноногие тоже нравятся.