Сталкеры из третьей общаги

11.00

Колка пельменей – дело непростое. Но голод не тётка, а из припасов только найденная случайно в морозилке пачка пельменей, смёрзшаяся в булыжник. И в магазин за полчаса до новогодней полуночи не пойдёшь. Не поймут…

Конечно, можно присоединиться к какому-нибудь застолью. Тут в третьей общаге многие предпочли встречать Новый Год с друзьями и подругами. Но там придётся пить! А уже не лезет, ибо последние несколько дней протекали именно в этом направлении.

– Лови!

От молодецкого удара раритетным боевым топориком пельменный ком брызнул чередой мёрзлых катышков.

– Отловил! – доложился Славик победно тряхнул гремящей кастрюлей.

– Мужчина! – одобрил Вольдемар, укладывая ополовиненный комок на «лобное место».

Из-под кровати высунулась бесцветная – словно утренняя дымка – мордочка, похожая на капибару с рожками.

Вольдемар в детстве прозвал его Пушистиком. Среди существ, которых мог видеть только Вольдемар, Пушистик оказался единственным, кто пожелал с ним общаться. Так и протекали годами их отношения, зверёк то появлялся, то пропадал месяцами. Иногда помогал, изредка просил о помощи. Вольдемар смог понять только то, что Пушистик умеет влиять на реальность. Правда пользуется этим более, чем скромно по человеческим меркам.

Встретив выразительный взгляд, Вольдемар мысленно изобразил вопрос – чего надо? Ответа не получил и вернулся к работе.

Дождавшись нового удара, Пушистик «оформил» траекторию одного из пельменей так, что тот отрикошетил от ножки шкафа и промчал мимо Славика. Тот рефлекторно дёрнулся, пытаясь поймать. От резкого движения, из кармана выпал вчетверо сложенный лист и упал недалеко от Вольдемара. Пельмень же укатился под кровать, и оттуда послышался хруст и довольное чавканье.

Лист Вольдемару не понравился сразу. В руках он неприятно пульсировал, словно норовя вырваться. А при разворачивании он оказался цветастым рекламным буклетом.

«Хоровод желаний! Новогодний праздник с Джинном! Танцуем и исполняем ВСЁ!»

– Что это?

– А это… – Славик сунул руку под свою кровать, тщетно пытаясь найти пельмень. Сверху с настенного плаката на него бесстрастно взирал товарищ Сталин. – Не хотел показывать, всё равно не заинтересуешься.

– Заинтересовался, – сообщил Вольдемар. Опёршись о стену, он сидел на полу, согнув ногу в колене, и внимательно изучал листик.

– Наши, диджея где-то выцепили. Бесплатно! – Славик снял со шкафа налобный фонарик, посветил под кровать. – Что, пойдёшь?

– Нет!

– Я так и думал! – подытожил Славик, убирая фонарик на шкаф. – Руби давай. А то плясать с голодным брюхом неохота!

Брезгливо откинув буклет, Вольдемар снова взялся за топор.

– Привет, мальчики!

В приоткрытой двери появились шесть размалёванных на клоунский лад девичьих голов.

– Привет, девочки! – отозвался Вольдемар, мило улыбнувшись. Правда топор и двойной шрам на скуле, слегка смазали милоту. Девчонки отпрянули обратно.

– Да заходите, заходите! – крикнул Славик. – Он не кусается. Я если что, подержу.

За дверью послышалось протяжное:

– Расступитесь, мои помощницы! Дед Мороз идёт!

В комнату вломилась Женька – весёлая деваха с активной жизненной позицией, без которой ни один движ не обходился. На ней красная шапка, узковатый не по фигуре фиолетовый полушубок и накладная борода. В руке брусок 5х5 с намотанной мишурой в пополам с изолентой, в другой – табуретка.

– Здравствуйте! – пробасила, насколько позволял высокий девичий голос. – Я Дед Мороз, слушаю стишки и раздаю подарки.

Славик тут же сомлел, не сводя с неё глаз. Вольдемар снисходительно улыбнулся. Вторую неделю уж не сводит.

– Ну? – пробасила Женька, глядя на Славика и старательно не глядя на Вольдемара. – Кто стишок расскажет? Кто старика порадует?

– А я… не помню… – промямлил Славик, утеряв обычную свою уверенность.

– Так, Колотумба! – Женька перестала басить, уперев руки в боки. – Марш на сцену!

Кличку эту Славику «подарила» она, думая, что это по-гречески «хитрожопый». Правда сие или нет, никто не знал, ибо греков в общаге не оказалось, а в интернете всех давно поперебанили за плохое поведение. Но кличка прижилась.

Славик взгромоздился на украшенный мишурой табурет. Длинный, как жердь, в шортах со звёздочками и в майке с изображением Александра Невского, он растерянно теребил рыжую бородку.

– А где ж Снегурочка? – вежливо поинтересовался Вольдемар, убирая топор за спину.

– Кстати да, а где Армен? – Женька растерянно оглянулась. Девочки пожали плечиками. – Э… Снегурочка… задерживается…

– Ах, жаль. Половину праздника потеряли! – грустно вздохнул Вольдемар, прекрасно понимая, что «снегурочка Армен» сюда не зайдёт, хоть ты его режь. Сам приставал, чтоб ему фокус показали. Да такой, чтобы пробрало! Ну вот и пробрало… теперь не заходит.

– Волька! – прошипел Славик, балансируя на табуретке. – Подсказывай!

– Стою на асфальте, в лыжи обутый! – диктовал Вольдемар, поглаживая Пушистика, с интересом косящегося на Женькин мешок.

– СТОЮ НА… Да ну тебя нафиг, суфлёр хренов! – вспылил Славик. И глянув на Женьку, торопливо добавил. – Ща… О! Вспомнил! В красной шубе, с красным носом, Дед фигачит по морозу! В шапке, с палкой и с мешком, и с бухим снеговиком. Рядом кролик в каблуках и снегурка на рогах. Если встретишь этот сброд, значит скоро НОВЫЙ ГОД!

– Уррра! – девушки зааплодировали, швыряя вверх конфетти и прыгая вразнобой.

– Молодец! – пробасила Женька, протянув ему шоколадку.

Славик картинно поклонился.

Женька глянула на Вольдемара, собираясь уделить пару минут и ему, но лишь поёжилась. Монумент «лицо со шрамом» стоял, не двигаясь, не моргая и с неизменной полуулыбкой сверлил её взглядом насквозь. Придуманная шутка про «специальный расковыриватель мороженных пельменей» так и осталась не озвученной, а погнутый штопор, должный выступить в роли «расковыривателя» так и остался в мешке.

– Л… ладно, снежинки мои, – очнулась она, забыв перейти на бас. – Идёмте! Снегурочку искать… других поздравлять…

Споткнувшись о кастрюлю, выронила мешок, из которого посыпалась всякая мелочёвка.

– Та-ак! – глухо повысил голос Вольдемар. Предназначалось это Пушистику, тут же свинтившему в туман, но девушки восприняли это на свой счёт.

– Щас, щас уберём! – вразнобой затараторили они, похватав всё что успели вместе с мешком и вылетели пулей из комнаты.

– Ну блин, зачем ты их прогнал! – с досадой сказал Славик.

– Трагическая случайность, – отмахнулся Вольдемар. – Ты хотел спросить не это.

– Ну да… и… чё?

– А ничё. Ничего особенного.

– В смысле? – напрягся Славик.

– Нравишься ты ей. Но стесняется, – он собрал пельмени в кастрюлю. – Аж скучно. Я думал, треугольник любовный или ещё чего поинтереснее. А она просто стесняется.

Славик возликовал.

– Спасибо, брат!

И помчался к двери.

– Женя, подожди! Можно я у вас буду… этим…

– Оленем? – поинтересовался Вольдемар.

– Снеговиком! – отрезал Славик и захлопнул дверь.

11.30

На кухне, как всегда, бардак. Замызганная мойка полна грязной посуды, на заляпанной печке давится паром облупленный чайник. Подрагивает бледный свет люминесцентной лампочки.

Убрав чайник, Вольдемар поставил кастрюлю. Прижавшись к стене замер, скрестив руки и прикрыв глаза.

Он слушал. Музыка снизу добивала даже сюда на восьмой этаж. Ритм становился сложнее, украсился хлопками ладоней. А ещё ускорился – до трёх ударов в секунду. Время от времени раздавалось ликующее – «О-о-о-о-о-о!»

Только вот здесь наверху кроме него никто этой музыки не слышал. Всё шло своей жизнью. Где-то слышались пьяные голоса, кто-то пускал фейерверк в форточку, воняло серой. В конце коридора «снегурочка Армен» вместе с новоиспечённым Снеговиком подбрасывали в воздух какого-то особенно отличившегося поэта под радостные визги девчонок. Обычная предновогодняя безуминка за полчаса до нового оборота планеты вокруг своей звезды…

Звонкий удар по стеклу, заставил Вольдемара открыть глаза. За стеклянной дверью на балконе стояло, покачиваясь, тело. И стучалось, просясь внутрь.

Вольдемар мрачно распахнул дверь, в лицо ударил снег, свистящий ветер. В воздухе воцарились ароматы ядрёного перегара.

– Эта… типа… спасибо! А я это… ик! Ваще! Понял?!

И, шатаясь, куда-то убыл.

Глянув на кипящие пельмени, Вольдемар выключил печь – горячее сырым не бывает! Надо бы пройтись по коридорам… Но тут в комнате зазвонил сотовый. Славик?

Вольдемар зашёл в комнату протянул было руку и отдёрнул, словно обжёгся. Телефон дымился, на экране мелькало алое «Джинн». И звонил, звонил… Рядом шипело радио, в углу ненормально громко жужжал компьютер, щёлкал нагревающийся утюг. Жутко воняло пластиком от ручки. Над головой ритмично покачивалась лампочка, едва не стукаясь о потолок.

Взяв утюг за горячую ручку, Вольдемар поставил его на учебник по философии – хоть какая-то польза от этой макулатуры. Потянув за провод, мрачно посмотрел на болтающуюся вилку.

От басов скрипела мебель, трепетали занавески. Стёкла звенели так, что казалось – лопнут. Вопил телефон, перебирая мелодии.

И снова слышалось громкое «О-о-о-о-о-о!» и практически сразу за стеной раздался протяжный вопль. Он резко оборвался и всё погрузилось в полную тьму.

***

От завывания ветра подрагивали окна. Белая крупа кружила и стучалась в окно. Её было хорошо видно из-за высокого фонаря, ярко светившего бледным с сине-зелёным отливом свечением. Воняло пластиком, похоже утюг начал плавить ручку. Вольдемар схватил его и быстрым шагом пошёл на кухню. В мойке уж точно не сгорит.

Коридор словно вымер. Вольдемар позвал Славика, тот не отозвался.

Кухня поразила его неожиданной чистотой. Посуда вымыта и сложена рядом. Замызганный стол протёрт и даже чем-то укрыт. Возле мойки стояла девушка, освещённая длинной свечкой на столе.

– Привет! – Вольдемар окинул взглядом стройную фигурку. – Чего тут делаешь?

– Привет! – мягко сказала она, повернувшись. – Посуду мою.

Свет свечи окутывал её словно сияющим платком. Удивительно красива! А главное… знакома… почему-то.

– Как зовут тебя? – спросила она, улыбнувшись и глядя ему в глаза.

– Меня… Вольдемар, – сказал, смущаясь и торопливо добавил. – Можно Волька…

Ощутил себя Славиком получасовой давности. Дурацкая ситуация… но… приятная!

– Вита, – тихо представилась девушка. – Меня зовут Вита.

Большие и наверно голубые глаза смотрели на него со смесью любопытства и едва уловимого веселья. Словно ожидая чего-то.

– Красивое имя… – сказал первое, что пришло в голову. Осёкся, когда за спиной девушки, из мойки поднялась извивающаяся змееподобная штука, с узкой бликующей полоской вместо глаз.

– Что там? – спросила Вита, когда Вольдемар оттащил её за руку.

Змеюке же это не понравилось, пасть полная светящихся зубов распахнулась.

– Да ничего! – беспечно ответил Вольдемар и под яростное шипение гадины резко опустил утюг…

– Он сломался, да? – спросила Вита, выглянув из-за спины.

– Да, – тихо ответил Вольдемар, глядя на пустую мойку. – Тут похоже всё сломалось.

– Ладно, Вольдемар. Пойду я…

Он грустно вздохнул.

– Проводить?

– Не надо. У меня свечка есть.

– Ну… хотя бы фонарик возьми! Задует твою свечку…

Он протянул ей небольшой чёрный брелок-фонарик, как бы невзначай коснувшись нежных пальчиков. Вита взяла фонарь, благодарно кивнула.

– Спасибо тебе!

– Д… девушка… это, – послышался пьяный голос.

– Зима да лето! – Вольдемар, перекрыл ему путь. – Девушка занята, понял?

– А… п… понял! А это… чё света нет, а?

– Чинят!

Послышался знакомый ритм, сопровождаемый хлопками. И он теперь приближался.

– О, эта… починили!

– Вита! – окликнул Вольдемар, но замолк, видя пустой коридор. Жизнь научила что бывает многое, даже абсурдное. Но в то, что случилось, он поверить никак не мог.

– Вита-а… – протянул со стоном, словно от боли.

– Да не… ИК! Я не Витя, я это… м… Вася!

– Приятно познакомиться, – глухо сказал Вольдемар, и собрался к себе. Но не успел.

Из лестничного пролёта медленно выполз огромный светящийся червь с половину коридора высотой. Музыка стала оглушающей. От ритмов тряслось всё, даже стены. Да и огни его переливались в такт ритму.

– Ох ты бля! Дискотека! – Пьяный, пританцовывая, пошёл червю навстречу.

Тот стал нестерпимо ярким, шваркнула молния. Тело незадачливого танцора приземлилось у ног Вольдемара. Он машинально пощупал пульс... Какой там к чёрту пульс! Дымится весь…

Интересно девки пляшут. По четыре сразу в ряд.

Червь медленно наползал, шваркая молниями по всему, что стояло или лежало в трёх-четырёх шагах. Ноздри резало от озона, уши закладывало от быстрого громкого ритма.

А Вольдемар сидел на корточках и задумчиво смотрел на переливы синих огней и сверкающие молнии.

**

Он открыл глаза, ощутив, что лежит в трусах под одеялом. И что воздух, мягко говоря, прохладный.

А ещё кто-то ковырялся в дверном замке, явно пытаясь отомкнуть. Славик припёрся?

Сонно тронул батарею, та излучала холод и тьму. Неохотно скинул одеяло и поднялся на ноги. За окном бушевала метель, знакомый свет с сине-зелёным отливом проникал и в комнату. Светящиеся фосфоресцирующие стрелки наручных часов показывали 11.30.

Ага! Стало быть, и за дверью отнюдь не Славик…

Вольдемар сжался пружиной и в один прыжок достиг двери. Рука машинально нащупала на шкафу налобный фонарь.

– О! Не заперто! – глухо сказал незнакомый голос. – И креста нет, и дверь не замкнута… Первый раз такое вижу.

– Может, нарисовать забыли?

– А кто их рисует-то? Они ж сами… Чего делать будем?

– Князь приказал все номера без крестов проверять. Проверяем!

– Вы орите тише, ага?

Дверь приоткрылась. Комнату обшарил луч фонаря, примотанного к копью, с широким наконечником.

– Заходим медленно! Кого видите – валите сразу! Потом разберёмся.

– Не учи учёных…

Схватив рукой за копьё, Вольдемар вломил хозяину локтем по носу. В свете налобного фонарика мелькнули три фигуры в капюшонах, одна из которых заваливалась на пол.

– Это крик! – в ужасе просипел кто-то. Парни разом отпрянули назад, дверь захлопнулась.

– Держи дверь! – шипел кто-то с истеричными нотками. – Гвозди… гвозди где!

– Да у меня…

– Доставай! И молоток. Я держу…

– А если он откроет?

– Крик сам не откроет! Шевелись, давай!

Под этот диалог, Вольдемар резко ударил ногой, точно зная, что импульс удара передастся через дверь. Кто-то там взвыл, хорошо видать прилетело… Повернув ручку, Вольдемар врезался в дверь всем телом, откинув страдальца.

– Крик!

В лучах налобного фонаря мелькнул летящий в него молоток. Вольдемар поймал его не глядя, хотел «вернуть» хозяину, но тот дал стрекача. Остальных уже не было. Мрачно проводив их взглядом, осмотрел поле боя. Помимо молотка, ему досталась сумка, набитая одеялами.

Кстати да, прохладненько.

Вернувшись в номер, Вольдемар быстро оделся в самое тёплое, что было. Надел свой рюкзак, перекинул трофейную сумку через плечо и поспешил покинуть номер.

**

Коридором этаж не заканчивался, а переходил в очередную кухню. Словно этаж скопировали и поставили рядом бог весть сколько раз.

Переход завален грудой хлама. Кажется, битая мебель. В свете фонаря колыхался плотный ковёр из странных растений. Словно плетущиеся и ветвящиеся по стене лианы, только без листьев, с длинной серой шерстью. Этакое сплетение крысиных хвостов. От них веяло опасностью. Вольдемар прижался к противоположной стенке и медленно пополз мимо, замирая каждый раз, когда «хвосты» поднимались, вспушив шерсть.

Потом он долго шёл коридорами с постоянно повторяющимися кухнями, душевыми, лестничными пролётами, после которых снова начинались кухни. Словно общагу скопировали и поставили в длинный ряд и… судя по всему, не в один. Потому как забравшись в номер с обрушенной стеной, Вольдемар увидел из окна не привычную метель, а другую комнату, в которой что-то бродило из угла в угол.

Мимо шла бесконечная череда дверей, украшенных крестами. От них тоже веяло опасностью. И только лишь одна, с тем же номером, что и в его жилище, оказалась без странного рисунка.

Потянул за ручку. Заперто. Нащупал в кармане куртки ключ. Тот, как ни странно, подошёл. Щёлкнул замок и дверь отворилась.

Комната на двоих, обставлена почти как у них со Славиком. Маленький холодильник в углу. Стол разве что газетами накрыт. На клеёнке экономят, что ли…

Кровать, стоящая там, где у них в номере стоит кровать Славика, заправлена так же, как он любит это делать. Только вместо портрета товарища Сталина на стене, какая-то деваха улыбается на фоне блеклых обоев. А вот «его» Вольдемара постель смята, всё скинуто на пол. Возле подушки оплавленная свечка на блюдечке и… его фонарик.

За окном вместо улицы, другая комната. Вроде пустая.

В небольшом холодильнике оказался замотанный в бумагу кусок сала. В шкафу нашёл брикет в бумажной обёртке с надписью «Кисель плодово-ягодный». Рядом лежали полбулки хлеба, довольно тяжёлого и конечно замёрзшего в камень.

Пригодится. Воды бы ещё найти… Хотя бы в виде льда.

Бегло осмотрел стол, взгляд зацепился за газетные строчки.

«до конца года строители должны сдать в эксплуатацию 11.2 тысячи гектаров орошаемых земель. Особенно большой долг за мелиораторами трестов…»

Нахмурившись, перечитал надпись в углу:

«1974 – определяющий год пятилетки»

Звякнуло окно. Чья-то ладонь шлёпала по стеклу. Вольдемар выскочил из номера, провернул ключ. За дверью раздался звук битого стекла.

**

По мере продвижения, двери выглядели всё более старомодными, пол не устелен линолеумом, а покрашен бордовой краской. Это же касалось и мебели на кухне, где поистине царил ретро-стиль.

А потом пошли нештукатуреные стены из красного кирпича, с зияющими дверными проходами. А вскоре, Вольдемар упёрся в колышущееся марево. Луч фонарика в нём тонул. Холод там был такой – за пару секунд Вольдемар едва не окоченел.

Выскочив, попрыгал, согреваясь. Осмотрелся и сделал шаг в сторону последней комнаты. Замер было, заметив крест на стене у дверного прохода. Но, посветив фонариком внутрь, всё же вошёл.

Левой стены в комнате не было, вместо неё всё то же марево. Стена справа обвалилась горой кирпичей посреди комнаты. В углу стояла бутыль со льдом, рядом пачка «Примы» и горсть карамелек. Захотелось курить, но пока сдержался, положив сигареты в карман. Присел на корточки, отвинтил бутыль, выломал кусок льда и закинул в рот, рассасывая как леденец. Жажда давала знать.

Пока сидел, присмотрелся к обвалу. Рухнувшая стена похоронила под собой какую-то деревянную подставку. Рядом валялись запылённые окровавленные бинты и каска, с наклеенной на боку фоткой хмурой девушки. Романтик… был… А вот каску похоже не носил. Зря.

Интересно, по ту сторону мглы что-нибудь есть? Может разогнаться и просто перебежать? А ну ка! Размахнувшись, Вольдемар швырнул кирпич и замер, вслушиваясь. Кирпич летел долго, слишком долго. Потом стукнулся обо что-то, покатился и затих. Практически сразу же звук его падения повторился. И такое впечатление, стал ближе. А потом ещё ближе. Послышался топот ног.

В мареве, отчётливо слышалось приближающееся тяжёлое сиплое дыхание со стороны входа. И снова покатился кирпич…

Нырнув в пролом, Вольдемар включил на ходу фонарик и выскочил из соседней комнаты в коридор. И тут уже «дал по тапкам» изо всех сил.

Но не пробежал и десятка секунд. От пинка в спину, пол смешался с потолком.

Взвыв от боли, вскочил на ноги.

Кто-то стоял и щерился в свете фонарика. Спецовка в пыли, брезентовые краги. На чёрной голове вмятина, половина лица слегка подвинуты, отчего плохо похожи на человеческие. То, что он поначалу принял за оскал, скорее было застывшей судорогой.

Сделав пару шагов, «строитель» резко выпростал руку, целясь Вольдемару в голову.

Уклонившись, Вольдемар отбил удар и, боясь бить по обезображенной голове, врезал «строителю» в грудь. Всплеснув руками, тот опрокинулся навзничь.

Но тут же встал.

А Вольдемар снова побежал… и тут же свалился от удара в спину.

Застонал от боли, вскочил, кое-как отбивая сыплющиеся градом удары. Враг словно усилился, от прежней неуклюжести мало что осталось. Но Вольдемар всё ж извернулся и вломил ему лоу-кик под колено. Вражья нога согнулась под ударом, ни хруста, ни крика боли не последовало. Существо замерло, постояло пару секунд, игнорируя удары по себе, и продолжило бой.

Вольдемар отступал… бил, снова отступал. А потом неожиданно для себя побежал спиной вперёд, убедившись, что пока он лицом к «строителю» тот не может возникнуть рядом, а продолжает ковылять, щерясь, размахивая руками – и отставая.

Но позади «крысиные хвосты», баррикады, а там и весёлые ребята с копьями. А потому, едва пахнуло сквозняком лестничного пролёта, Вольдемар сразу же туда свернул двигаясь к лестнице…

Сумку сорвало с плеча, распотрошив в облако белых хлопьев. От неё осталась только ручка, да обвисший тряпкой кусок. Вольдемар застыл статуей, пытаясь ощутить, что случилось.

Что-то вроде вихря, невидимого и неслышимого, бушевало перед лицом. Вытащив горсть монеток, бросил. В ответ брызнула стружка.

Сиплое дыхание, топот. Бессловесная концентрированная ярость, уже давно забывшая причину её породившую, надвигаясь чтобы выплеснуться на того, кто посмел потревожить.

В проходе появилась рука, вцепившаяся в стену. В свете фонарика мелькнула ощерившаяся физия, смотрящая точно на Вольдемара.

Но на сей раз Вольдемар его ждал. С молотком в руке.

От меткого попадания искажённая гримасой физия дернулась назад, а сам «строитель», всплеснув руками, попятился. И пропустил сокрушительный удар ногой, сложивший его пополам.

Рывок. Захват за холодную ненормально длинную руку и почти эталонный бросок через плечо, прямо в невидимый вихрь…

***

Вихрь больше не ощущался. Брошенная монетка со звоном скатилась по лестнице. Целёхонькая.

Вольдемар сидел, опёршись о стену и рассматривал чёрно-белое фото, подобранное на полу вместе со старым конвертом.

Всё та же девушка, скупо улыбается, глядя на кого-то, с оторванной части фотографии. В конверте письмо, написанное неразборчивым почерком – «давай поговорим… я не могу без тебя… всё из рук валится…», писавший был в сумрачном состоянии.

– Бывает…

– Кто ты? – раздалось в двух шагах.

Вольдемар вздрогнул и прямо с сидящего положения прыгнул на говорившего.

Но тот от захвата уклонился. Они боролись несколько секунд, примерно равные по силам, пока противник не выдохнул в лицо

– Хватит, дурик! Тормози!

Тяжело дыша, расцепились, осветив друг друга налобными фонариками. Лицо визави худое, напряжённое, но не узнать невозможно.

– Славик?

– Волька… живой, зараза!

***

– Как ты сюда прошёл? – дивился Славик, пока они спускались на нижний этаж. – Там же мясорубка!

– Вот как этот вихрь называется… Я в него нежить какую-то закинул, он и затух.

– Нежить? Топтуна? – охнул Славик. – Ты уделал топтуна? Охренеть! А я шум услышал, пошёл глянуть, а тут ты…

Они добрались до площадки с лифтом, освещаемой несколькими переносными светильниками. Здесь кипела работа. Одни подходили с носилками, набитыми всяким барахлом. Другие это упаковывали, третьи спускали по шахте лифта вниз.

– К себе тащите? – спросил Вольдемар.

– Ага! На седьмой этаж. Ниже никак – шахты льдом забиты. А оттуда на четвёртый потащим, где собственно лагерь.

Парни были в платках, закрывающих лица от пыли. У всех копья или топоры. Рулил невысокий, широкоплечий человек. Вольдемар не разглядел у него оружия.

Едва они подошли к освещённому краю площадки, как человек резко повернулся и быстрым шагом подошёл прямо на Вольдемара. Как будто точно знал, что перед чужой.

Лицо простое, обычное. Разве что глаза васильковые, и когда вглядывается прищуривается, поднимая нижние веки. От него веяло силой, чувствовалось, что человек этот жёсткий и властный.

– Спящий? – а голос приятный, словно актёр озвучки.

– Да, Князь – ответствовал Славик. – Нашёлся вот…

Князь протянул Вольдемару руку.

– Ну, здравствуй, брат! С пробуждением! Звать как?

Вольдемар представился, пожав протянутую руку.

– Ну как, погулял? – улыбнулся Князь.

Вольдемар кивнул.

– Значит видел, как тут всё весело. Хочешь выжить, держись нас. Но учти, у нас дисциплина и все заняты делом. Ясно?

– Да.

И повернувшись к Славику Князь сказал:

– Твои вешки мы нашли, так что справимся сами. Проследи, чтобы все эвакуировались, ну и отведи парня в лагерь.

Славик кивнул.

– Конечно.

– Что значит спящий? – спросил Вольдемар, когда Князь ушёл.

– А то и значит. Ты, брат, больше двух лет проспал…

**

Пол подрагивал от нарастающей музыки. Уже можно было различить хлопки.

– Встряска приближается, – вздохнул Славик. – Ребят, быстрее! Полчаса у нас.

И подавая пример, схватил тяжёлый ящик, подбегая к шахте лифта. Вольдемар старался от не отставать, да и остальные выкладывались изо всех сил.

Закончив с грузом, по одному начали спуск. Славик передал кому-то полномочия старшего, сообщив, что сам он остаётся, так как должен «пройтись». Видимо это было обычным делом, ибо вопросов не возникло.

– А это ваш? – сказал Вольдемар, показав во тьму коридора, где крался силуэт с налобным фонариком.

Только не фонарик это был, а пламя.

– Крик! Прячемся!

Все замерли кто где успел. Сидящий рядом с Вольдемаром парень поглаживал топор и тихо молился.

Но монстр с огнём во лбу не дошёл до них, встретив какую-то животинку. «Глаз» превратился в струю огня, какой-то зверёк отчаянно заверещал, но его заглушил мужской истошный крик, а потом женский, а потом какой-то звериный…

– Они всегда так делают, когда убивают, – прошептал Славик, нервно теребя копьё. – Орут голосами жертв!

Вопли сменились противным чавканьем, по коридору стелился сладковатый запах жареного мяса. Крик пропал как не было.

– Повезло нам! – усмехнулся Славик. – От местных тварей не убегай! Сразу позади тебя окажутся! Лучше отступай спиной вперёд, хоть какие-то шансы.

Вольдемар молча кивнул.

**

Проводив последнего работника, Славик поманил Вольдемара за собой. Они бежали долго, жадно хватая воздух. Морозным воздухом не надышишься. Но приближающийся ритм, подгонял.

– Фух… привал! – сказал Славик, тяжело дыша. – Где-то тут должна быть дверь без креста. Встряску там переждём.

Вольдемар сел, опираясь о дверь с большим неровным крестом, начертанным синим мелком.

– Уйди с двери! – прошипел Славик.

– Выпустите! Меня! – послышалось сзади, и в дверь поскреблись. – Жрать хочу!

– Да пошёл ты! – фыркнул Волька, отодвигаясь.

– Молчи! – взвился Славик, но поздно.

– Иду-иду! Уже иду!

Дверь дрогнула от удара и едва не открылась.

– Держи дверь! – крикнул Славик. – Сейчас молоток возьму…

Но от следующего удара дверь вылетела вместе с дверным блоком, придавив обоих.

В проёме стоял некто с волчьей мордой и длинными чёрными волосами. Глаза светились зелёным.

– Благодарствую, мясцо! Ну, я пошёл?

– Ид… ид… титиде! – Славик кивал, едва не вывихнув шею.

Волк, перешагнув через них, стал на четыре лапы.

– Жрать! Хочу жрать!

И умчал куда-то в темноту…

– Долбоёб!

– Кто? – хмуро буркнул Волька.

– Он, конечно! Кто ж ещё!

Коридор заполнился запахом озона, стены и пол тряслись.

– Бежим!

– Может его эта… Встряска убьёт? – предположил Вольдемар, тяжело дыша.

– Оптимист! – фыркнул Славик. – Счастливо проживёшь! Недолго, правда, но – счастливо… Ага, вот она! Ладушки. Я замок вскрою, а ты приглядывай.

И протянул ему копье.

Спустя несколько минут в дальней части коридора показалось синее светящееся, хорошо знакомое облако в виде червя или бог весть чего ещё. Двигалось вроде медленно, но убежать от него так и не удалось.

– Тут везде заперто? – спросил Вольдемар осматриваясь.

– Те, что без крестика почти все! – пояснил Славик, ковыряя в замке. – Но замки паршивые, отмыкаются на раз.

В надвигающемся синем свечении мелькнул волк, в пасти его извивалось что-то длинное. Увидев Встряску, куда-то смылся.

Шваркнула молния, смолотив валяющуюся чашку с пола, потом настала очередь баррикад, которые падали и снова укладывались в хаотичную кучу мала.

– Заходим! – крикнул Славик распахнув дверь, рядом с ними грохнулся изломанный дымящийся диван.

**

Встряска проходила мимо них. Медленно и громко.

– Здесь она нас не достанет?

– Не-а.

Вольдемар достал провиант.

– Тогда перерыв.

– О! – усмехнулся Славик. – Могёшь!

Осмотрев кисель, даже посветил фонариком.

– Советская классика!

И достал массивный, заточенный нож.

– Это конечно не пельмени колоть, но тоже навык нужен.

– Что тут происходит? – спросил Вольдемар, укладывая сало, на мёрзлый хлеб.

– Херня тут происходит! – промычал Славик, пережёвывая. – Холодно, пиздец! Твари кругом. Полно мест, куда сунешься – сдохнешь! Нас несколько лагерей в двух общагах. Может и в первой есть, но туда не дойдёшь. На улице – в секунды замерзают заживо. Со второй общагой перемычка соединяет. Вовремя её летом построили... Сначала дохли мы пачками. Дербанили всё, что горит. Потом наловчились плесневик рубить.

И кивнул в сторону нескольких «крысиных хвостов», тихо подрагивающих под звуки удаляющегося ритма.

– Опасный дрянь, зато горит, как уголь. Мы его в других лагерях меняем на ништяки. Целые склады всякого добра накопили. Князь десяток номеров «вычистил», в смысле тварей поубивал. Так что и места у нас много! И вообще самый крутой лагерь!

– Князь? – хмыкнул Вольдемар.

– Реально князь! – гордо сказал Славик. – Видел, как он тебя с ходу почуял? Это единственный из нас, кто дошёл до Джинна! Он всё чует!

– Что за Джинн? – заинтересовался Вольдемар, вытирая руки салфеткой. Славик кивнул, распаковывая кисель и разрезая пополам.

– На крыше живёт. Тот, кто всю эту гадню устроил. Вон он, сволочь, в окна светит! Если до него дойти, выполнит любое желание. Это Князь сказал! Он единственный, кто до Джина живым добрался. Они с братом ещё давно ходили, в самом начале. Брат погиб, а Князь выжил и Джинна он повидал.

Глядя на Славика, гордо рассказывающего про своего кумира, Вольдемар задумчиво достал сигареты. Увидев пачку «Примы» Славик, засмеялся.

– Нет, брат! Давай лучше мои «верблюдины» посмолим. Тоже раритет, конечно, но всё ж не такой древний.

Закурили, пуская дым в потолок. Вольдемар глянул в окно. Как всегда, метель бушует, фонарь светит откуда-то сверху. Свет струится, белый с сине-зелёным отливом.

– Чего от Джинна хочешь?

– Ну как же? – усмехнулся Славик. – Всем счастья даром, и чтобы никто не ушёл обиженный!

Затянувшись пару раз, выбросил окурок, достал новую сигарету.

– Хочу, чтобы это все прекратилось, Воль. Все устали! Не жизнь, а существование. Кругом опасность. Женька вчера чуть не погибла. Какой-то дурак рассыпал плесневик, а он в тени пророс. Хорошо, часовой услышал, как тот к плевку готовится, затоптал… А вот Армена не спасли, крик сожрал. Похоронили только пару кусков… у нас кладбище в зарослях плесневика на первом этаже… Там уже много кто лежит…

– Путь до Джинна откуда знаешь? – уточнил Вольдемар, дождавшись, когда приятель выговорится.

– Да случайно… – Славик смущённо усмехнулся. – Как-то Князя с братвой по койкам пришлось растаскивать. Ну, перегуляли парни чуток… там у них такое стряслось, что в общем, понятно… Водяры у нас целый склад. Лучшее лекарство… лечимся иногда. И вот пока я Князя тащил, он говорить начал. Как идти, куда идти… Всё просил брата оттуда вытащить. Утром уже ничего не помнил. А у меня это из головы не выходило… А тут раз – экспедиция на верхний этаж. Два – ты появился, да ещё и – три – мясорубку вырубил! Напрямую можно пройти! Ну и как от такой удачи отказываться?

– Ясно, – Вольдемар затянулся горьким дымом. Ритм и хлопки стихли. В коридоре воцарилась тишь. – А просто так выйти отсюда не пробовали?

– Куда? – фыркнул Славик. – В холод? Да ты там за пару секунд окоченеешь! Нет тут выхода, брат!

– Есть только вход и тот не тот! – продекламировал Вольдемар, поднимаясь.

– Чего? – не понял Славик.

– Да так, песенка, – Вольдемар притоптал сапогом окурок. – Пошли на Джинна твоего поглядим. Заинтриговал ты меня.

***

Пролом они почуяли задолго. По сквозняку. Тянуло из ближайшей кухоньки. Оттуда же лил ненормально яркий свет.

За десяток шагов до входа задержались, Славику не понравилась метла, прислоненная к стене. Наклонена странновато. Вроде упасть должна, а ведь не падает…

Бросали монетки, у Славика их полный карман от советских до нынешних. Пошли там, где монетки упали на пол, а не повисли в воздухе или свернулись в восьмёрки.

Позади появился старый знакомый, волк. Глянул им вслед, сделал было шаг, но заходить не решился.

– Жрать хочу! – и убежал.

А они замерли у входа на кухню.

– В дверной проход идти нельзя! Там что-то типа мясорубки. Идти надо прямо в стену левее входа!

И показал на стрелку, нарисованную мелком на облупленной стене. Они замерли, переглядываясь.

– Ну, пошли! Два шага прямо, один налево! – сказал Славик. И сделал шаг. Стена оказалась холодной, шершавой, казалось, даже во рту ощущался привкус кирпича.

А потом она сменилась комнатой, украшенной лианами похожими на плесневик, только красный и шипы вместо шерсти. С них что-то свисало, словно какой-то плод. Всё это ритмично пульсировало. Стояла жара. Вольдемар ощутил, как неприятно коже под термобельём.

– Идём! Идём! – крикнул Славик. – Два шага вперёд, один влево!

На лианах среди шипов висели стручки, они беспрерывно вращались туда-сюда, словно какой-то часовой механизм. Один из них был прямо на пути, сворачивать нельзя, пришлось пригибаться…

Когда подошли вплотную и стало видно, что это кокон. Внутри что-то сморщенное с единственным глазом во лбу.

И, прежде чем Вольдемар поднырнул под кокон, глаз этот раскрылся, засветившись пламенем…

Комната снова сменилась холодной и невкусной стеной, а потом их вытолкнуло на кухню. Проход, манящий своей доступностью, теперь был справа и позади. А впереди маячил провал.

Угол кухни и часть стены с лоджией обвалились. Балкон, ступенькой выходил на улицу, высясь над бездной. Стояла полная тишь, щедро освещённая белым свечением с сине-зелёным отливом.

– Нам туда, на балкон! – радостно прошептал Славик, сделав шаг вперёд, но Вольдемар схватил его и рванул на себя.

– Ты чего! – взвился Славик.

– Где твоя осторожность, сталкер?

Славик хмуро посмотрел вперёд, бросил монетку. На пол упала стружка.

– Мясорубка… – выдохнул Славик.

– Две мясорубки, Колотумба. Две!

– Как же… как же они их обошли?

– Они? – усмехнулся Вольдемар. – Да никак…

И посветил под ноги. Внизу среди толстого слоя пыли, виднелись следы борьбы. Кухонный стол, стоящий рядом с проходом, накренился из-за сломанной ножки.

Тут дрались. Жестоко и отчаянно.

Вольдемар провел луч фонаря дальше, за мясорубки. Там алели ошмётки пуховика. А у самого балкона валялась каска, вся в замёрзшей крови.

А рядом хорошо заметный отпечаток ботинка. И ещё один… следы через заглохшую временно мясорубку, уходили на балкон.

– Брат, говоришь, погиб… – мрачно сказал Вольдемар. Славик медленно сполз по стене, не сводя глаз с каски.

***

Фонарь светил гораздо выше, отсюда его не увидеть. Вольдемар, прикрыв глаза ощутил, что свет, льющийся сверху, он как музыка. С интонациями, переливами и чем-то… тоскливым что ли…

– Не срослось… – выдохнул Славик, поднимаясь. – Не выгорело. А я думал… думал всё закончится теперь! ТЫ, тварь! – заорал пинком отправив в мясорубку ножку стула, брызнувшую щепой. – Я тебя спрашиваю! Что за херню ты творишь! Мы тебе что игрушки что ли?! Отвечай, сволочь!

Внезапно позади, в коридоре послышался отчаянный заходящийся крик.

– Твою мать! – выругался Славик. – За нами кто-то шёл!

И нырнул в стену прежде, чем Вольдемар успел что-то сказать.

**

Шаг и два вправо. Шаг и два вправо. Вопль повторился и… он был женский. Славик сжался. Женька! Она умоляла взять с собой. Чтобы уйти вместе… Шаг. Два вправо! Как медленно… С неё станется, узнав от ребят, что он пошёл «гулять» прийти следом. Шаг. Два вправо. Где эта чёртова стена!

Мимо прошёл Вольдемар, спокойно идущий по прямой.

– А…

– Бэ! – усмехнулся он. – Тоже витамин! Как догонишь, разбудишь.

– Зараза! Куда ты один попёрся? – Славик скинул изо спины копьё, взял в руки и пошёл следом.

Свет стал ярче. Или показалось? Всё пульсировало… смещалось туда-сюда и это сводило с ума. А стена всё не приближалась.

Вольдемар же стоял, улыбаясь. Во лбу у него горел огонь, да и в глазах колыхалось пламя.

Свет во лбу превратился в фонтан огня, а физия в оскаленный череп. Славик уклонился от струи огня, но череп поворачивался за ним продолжая жечь… Кругом слышалась заходящиеся вопли Армена, крик Васьки из второго лагеря, истошный визг знакомой сталкерши Яны…

Неожиданно голова монстра дёрнулась, а сам он ошарашенно сполз по стене, нелепо всплеснув всеми тремя руками. В пробитом черепе торчал молоток.

– Н-на! – заорал Славик вбивая копьё тому в грудь. Крик завопил десятком голосов. Со всех коконов послышались схожие вопли. Копьё с чавканьем вышло из груди и воткнулось в пылающий глаз.

И всё стихло. Только пепел кружил, забиваясь в нос, отчего Славик чихал не переставая, и безостановочно матерясь.

Мимо прошёл Вольдемар. Шаг вперёд, два вправо.

– Молоток подбери, – деловито сказал он и всосался в стену.

***

Когда Славик, шатаясь, появился в коридоре, он увидел, что Вольдемар на корточках сидит возле Волка. Тот валялся на лестнице в луже крови, сточенный мясорубкой и тихо скулил.

– Человек… – прохрипел – добей, а?

– Засаду на нас устроил! – зло выдохнул Славик. – А мясорубку не заметил.

– Добей… человек…

– Конечно, – Славик поднял копьё. – Я сегодня добрый…

– Нет! – отрезал Вольдемар. – Нельзя!

– Что нельзя? – взвился Славик. – Пусть мучается, да? А я не люблю зверей мучать, понял?

Вольдемар стал между ними. Славик направил на него копьё.

– Уйди!

– Ты и меня убьёшь? Как твой кумир?

Славик отшатнулся.

– Ты дурак, да?

– Да. Дурак, который тебя спас. Мало?

Славик опустил копьё, буркнул.

– Ни хера не понимаю…

– Я тоже, – тихо сказал Вольдемар. – Но кажется догадываюсь.

Волк больше не скулил, остекленевшие глаза отражали белое свечение с зеленоватым отливом.

**

Лагерь встретил их охраной, экономным светом галогеновых лампочек и суетой.

– С возвращением!

В подвижной покашливающей худышке, бросившейся на шею Славику, Вольдемар не сразу опознал Женьку. Вот оно, лучшее средство для стройной фигуры! Пиздец, называется. А то спортзалы… диеты…

Нацеловавшись, Славик вытащил из сумки небольшие замёрзшие кочаны капусты. Где он их найти успел?

– Вот, Евгения! – выдохнул, улыбаясь. – С тебя борщ!

– А ты картошку с помидорами принёс? – отрезала Женька. – Вот как принесёшь, так и поговорим. А на сегодня суп из тушёнки. Идите руки мойте! Я вам на складе накрою…

– А где воду берёте? – спросил Вольдемар, с любопытством осматривая лагерь.

– Снег греем! – Славик кивнул в сторону комнаты, откуда виднелись приглушённые языки зелёного пламени. – За окном его много.

– А свет?

– Заряжаем… – хмыкнул Славик и махнул рукой на парня, старательно крутившего педали велотренажёра.

– Генератор? – удивился Вольдемар.

– Ага. Умельцы тутошние сбацали. Всем, кто не сталкер, час в день надо отмотать.

– Так-так… – послышался знакомый голос. Чую, завалили кого-то!

Славик, увидев Князя, вздрогнул, сжался, но сдержал эмоции, молча кивнул.

– Да. Волка и Крика.

– Наверху, стало быть, были… – тихо сказал Князь, прищурившись одними лишь нижними веками. Молча поставил на стол бутыль водки. – Сутки на отдых. Выход и работу запрещаю. А потом… обсудим.

– Ясно. Спасибо, – выдохнул Славик, не добавив привычного «князь», с трудом пожимая поданную руку. Вольдемар, на рукопожатие ответил совершенно равнодушно. Но ощутил, что поданная рука склизка от крови, а васильковые глаза полны тоски и зависти.

Ведь они вернулись вдвоём.

**

– Ну, будем!

Чокнулись, алкоголь ожёг нутро, в голове зашумело. Тихо появилась Женька, забрала пустые тарелки и молча вышла.

Славик вытащил сигареты.

– Не… жить в принципе можно. Если осторожно. Хрен с ним с Джинном! Что-нибудь сами придумаем, верно, Воль?

Вольдемар кивнул и тоже взял сигарету.

– Слушай, а я тебе рассказывал о Вите?

– Что за Витя? – пьяно заинтересовался Славик.

– Да не Витя, Вита! Девушка это…

– О как! Ты и девку тут нашёл? – Славик закурил, выпустил дым в потолок. – Могёшь!

Вольдемар усмехнулся.

– Нашёл… В детстве я рисовал себе невесту. Много раз перерисовывал… чтобы ну вот совсем точно нарисовать.

– Чёт не помню такого, – посетовал Славик.

– А я никому не рассказывал, даже тебе. Всё надеялся, что вот такая она и появится. Со временем смирился, что не появится. Надеялся просто уже хоть разок увидеть, познакомиться…

– И?

– И увидел! Здесь. Познакомились…

Славик разлил водку по стопкам. Тряхнул руками на уровне груди.

– Ну… красивая хоть?

– Очень! – выдохнул Волька, беря стопку. – Это, брат, девушка мечты…

Они чокнулись и махнули по стопке.

– Девушка мечты, – пьяным голосом запел Славик, – этой ночью не со мной осталась ты.

Волька подхватил и они нестройным хором затянули:

– Я тебя нарисовал! Я тебя нарисовал! Только так и не познал твоей любви. Я не верю, что пройдёт моя любовь. И тебя я не увижу больше вновь. Без тебя я жить устал, я тебя нарисовал…

– Эй, певцы погорелого театра! – прошипела Женька, ворвавшись в комнату. – Хватит орать, люди спят! Дуйте в баню, вы последние в очереди!

– Тут и баня есть? – удивился Вольдемар, пытаясь сохранить равновесие в полумраке.

– Тут, брат, всё есть! – гордо сказал Славик. – Всё что надо для счастья простого сталкера. Да, Евгения, любовь моя?

– Скотина ты пьяная! – ласково сказала Женя. – Чтобы ко мне сегодня не приползал! – и покосившись на Вольдемара, добавила. – Вон, с подружкой своей спи…

И сунув им в руки чистые полотенца, ушла.

– Не любит она тебя! – подытожил Славик.

– Тебя это огорчает? – удивился Вольдемар, и эта шутка им показалось очень смешной.

***

Славик полил кирпичи водой, и комната окуталась в пар.

– А зачем ты о ней сейчас рассказал, – спросил наконец он. – Ведь не просто так.

Вольдемар с наслаждением тёр себя мочалкой. После термобелья тело жутко чесалось.

– А ты не понял, да? Никакой Джинн наверху не нужен. Здесь всё и везде – один сплошной Джинн.

– Да ладно… – выдохнул Славик.

– А не напомнишь мне, – Вольдемар шумно сполоснул лицо, – кто хотел быть значимым в иерархии человеком, но не Вождём, а подчиняться Вождю, которым можно гордиться. А ещё любить Женьку, и чтобы много приключений в жизни. М?

– Славик нахмурился и стоял, пытаясь совместить алкогольные пары с напряжёнными мыслями.

– В смысле… это я всё это… сделал?

Вольдемар усмехнулся

– Для себя да. И Князь твой тоже. И Армен наконец нашёл кошмарик себе по вкусу. Тут все нашли своё…

Славик тихо засмеялся, отложил в сторону мочалку.

– А если я…

– Не выйдет. Мысли и желания не сбываются. Только то, что сидит глубже, в бессознательном. Даже у тех, кто давно умер. Застрявшие эмоции могут висеть в поле очень долго…

– То есть я желаю, а он выполняет?

– Не-а. Он как-то вырубил ограничитель, сдерживающий реализацию хотелок. В нашем дёрганом мире это опасно. А он, такой молодец, взял и вырубил. А теперь смерти ищет...

Вольдемар приблизился к Славику и тихо добавил

– Или ты так и не понял, что он ответил на твой вопрос. Который «что происходит». Вот то и происходит, что ты на волке увидел.

– А убить… тоже он просил… – нахмурился Славик. – Зачем?

– Пока не знаю, – вдохнул Вольдемар. – Я ж тут часа три от силы. Можно сказать, только пришёл. Но, благодаря тебе, повидал достаточно. Так что может быть не зря ты меня вызвал.

– Я… вызвал… – Славик хихикнул нервно и сунул в зубы сигареты.

– Конечно. Я же после знакомства с Витой, примерно понял, что тут творится. А о том, что вы тут все – не знал. А потому просто ушёл. Но потом ОП и у тебя в помощниках. Случайно, разумеется…

– Не… – процедил Славик с сигаретой в зубах. – Был бы я этим… таким… я б это гадство закончил!

– А ты и закончил, – улыбнулся Вольдемар, поглаживая появившегося из ниоткуда Пушистика. – Почти.

– Нихера не понял! – отмахнулся Славик. – Хотя я тебе это уже говорил. Ладно, заканчивать пора! Сейчас баня остывать начнёт, мы ж последние…

– Заканчивать! – Вольдемар посмотрел в глаза Пушистику. Тот сидел, шевеля ушами и фыркая. Ему не нравился пар.

– Поможешь? – спросил Вольдемар. – Мне нужна твоя везучесть! С меня пельмени!

Пушистик по-хомячьи забавно улыбнулся. Глаза засветились белесым светом с сине-зелёным отливом.

***

Пар превратился в метель. Где-то позади чернела общага. Вольдемар одетый, словно не было никакой бани, шёл по колено в снегу по белому открытому полю.

Вокруг, гигантским полумесяцем ощущалось нечто неописуемое человеческим понятием «размер» или «вид». Нечто такое, что и цех, и существо. И робот, и колония организмов. Всё сразу одновременно, но и совсем не так. Оно гудело, клокотало, передвигалось механизмами и пробегало тысячами мелких существ.

Метрах в шести над головой мягко светил огромный фонарь.

Под его светом, Вольдемар выставил ладонь, на которую сел Пушистик.

Струящийся свет, светил в них, а особенно в Пушистика, чем взгляд стал тосклив как у смертельно раненного зверя.

Джинну абсолютно чужд человеческий разум. Но миллионы попыток найти точки соприкосновения с ним, по теории вероятности, не могли остаться без результата, пусть даже за сотни лет. А умение одного пушистого Мастера влиять на вероятность исполнения событий, превращали эти столетия в скоротечные секунды…

Почуяв запрос миллиардов двуногих существ на Чудо, Джинн заинтересовался. Потянулся в эту сторону реальности. Сблизился со странными созданиями и легкомысленно решил поиграть с ними в волшебника.

Но не учёл бешеной силы людских страстей. И доигрался до шквала желаний, который схлопнул реальность в пузырь, размазав Джинна по внутренним стенкам, и вынудив беспрерывно выполнять полубезумные запросы тех, кто и сам толком не знает, чего хочет.

И отчаявшись вырваться, он жаждал лишь смерти и молил о ней многих, но никто его не слышал.

Вольдемар открыл глаза, глядя на струящийся свет. В душе царил отголосок чужой боли, но царила предельная ясность, с которой крушат горы и рождают планеты.

Пушистик поднялся на задние лапы, скривил мордочку на пару секунд, а потом пискляво чихнул.

Вольдемар посмотрел ему в глаза, улыбнулся.

– Будь здоров!

***

От требовательного стука задрожало стекло. Вольдемар вздрогнул от неожиданности, едва не скинув кастрюлю с печки. Резко осмотрелся по сторонам, видя знакомую кухню, грязную мойку, кипящие пельмени…

В стеклянную дверь лоджии снова постучали.

Открыл дверь, впуская крупного невысокого парня.

– Спасибо! – скупо улыбнулся он, потирая замёрзшие ладони. И вдруг замер, впившись васильковыми глазами в Вольдемара, прищурившись нижними веками, словно пытаясь что-то вспомнить.

– Заблудился я… – наконец, признался он.

Вольдемар молча кивнул.

– Да вот, брата ищу, – смущённо добавил парень. – А нету его нигде…

– Может, внизу, на танцах? – предположил Вольдемар, не замечая, как помешивает выключенные пельмени.

– Каких танцев?

– Да так, наверно я ошибся… – Вольдемар слабо улыбнулся и повернулся к печке. Ему больше нечего было сказать.

– Ладно, – отозвался парень, – пойду брата искать. С наступающим тебя!

– Взаимно! – подал голос Вольдемар, не оборачиваясь. – Удачи!

Он достал полотенце, и собрался идти открывать дверь к себе в номер, когда из коридора разнеслось:

– Едут навасёлы-ы-ы, морды нивисёлы-ы-ы-ы. Ведь у навасёла-а-ав спёрли чимода-а-а-ан! В чимодане была-а-а-а три кусочка мыла-а-а, рваные сандалии и складной диван!

Славик, весёлый как после попойки, с шапкой Деда Мороза набекрень и красным шарфиком через плечо топал по коридору и горланил.

Бодрым шагом дошёл до кухни и… замер. Внимательно осмотрелся, подозрительно изучив дверной проём, покосился на швабру, небрежно прислоненную к стене. Изучил потолок, пол… Потом тряхнул головой, избавляясь от наваждения и зашёл на кухню.

– О! Волька, без меня сварил…

– Кушать подано, – сказал Вольдемар. – Садитесь жрать, пожалуйста. А куда ДедМорозку свою подевал?

– О, брат! Завтра на свидание пойдём! Слушай, ты реально волшебник! Вот надо было сразу тебя попросить её это… заколдовать. И не мучился бы!

Вольдемар снисходительно улыбнулся, взяв в руки кастрюлю.

– Дверь открой, мученик, пельмени стынут.

– Ага… ща… ааааАААПЧХИ-ОЙ! – Славик вздрогнул, прижав рукав к носу. – Да что такое! Как будто весь день пыль нюхал…

– Будь здоров! – сказал Вольдемар проходя мимо с кастрюлей.

– Ага, спасибо... – кивнул Славик и снова чихнул.

– И ещё раз будь здоров!

– Да толку от этих пожеланий…

– О! Когда как! – улыбнулся Вольдемар, заходя в комнату. – Когда как…

И подмигнул Пушистику, с интересом, изучающего содержимое кастрюли.