Потомок дракона – ядовитая змея

Дюны стройными рядами выстроились до горизонта и затерялись в алом закате Хэнье. Тени удлинились, покрыв пространство мрачным саваном – предвестником сумерек.

Послушница, шедшая впереди каравана, засмотрелась на прелесть незнакомых мест, и, оступившись, кубарем полетела с вершины гряды.

Раздался крик. Птица с водяными бурдюками на спине нервно пискнула и попятилась. Другие почуяли ее беспокойство и принялись, подобно курам на городской ярмарке, кудахтать.

- Тише, милая, – прошептала проповедница и погладила манакина по блестящим, отливающим зеленцой, перьям.

Передав вожжи пернатого скакуна соседке, она гордо шагнула с дюны вниз, чтобы как можно быстрее найти и помочь юной послушнице.

Зашелестел песок.

Пролетев метров двадцать, проповедница приземлилась возле плачущей дамы. Поправила юбку.

- Ранена?

Мицар кивнула и показала содранную чешую на левом боку и ноге. Мерак недовольно поморщилась, но промолчала. Стащив с подруги защитную маску, она поднесла к губам пострадавшей герметичный мешочек с водой и дала ей напиться.

- Нам пора, Мицар. Я помогу, - заверила старшая дама и протянула руку.

- Нам долго идти, госпожа?

- Пока не знаю. Слава Великому Ящеру, что мы избежали городской заразы. Добраться до поселения пустынников и обратить их в истинную веру – вот наша благодарность Дракону. Времени на благое дело жалеть нельзя.

- Да, проповедница, - согласилась Мицар, на глазах которой навернулись слезы восхищения.

Пока миссионерок обвязывали и поднимали на вершину бархана, их длинные юбки постоянно соприкасались, а плащи вобрали столько мелкого песка, что неожиданно потяжелели на пару мискалей.

Раненную уложили на манакина. Глава каравана отправилась к началу цепочки.

Отряхивая по дороге золотистую ткань, Мерак заметила кровь послушницы и с отвращением фыркнула.

Гадкая послушница, гадкая пустыня и гадкая миссия раздражали ее все сильней. Жаль, что приходится заниматься скучными, неприглядными вещами, водить хороводы в этой глуши, однако оставаться в городе и видеть, как умирают невинные ящеры куда мучительней. Тем более что спасти их нет ни единого шанса.

Мицар с шумом выдохнула и обреченно взобралась на спину птице. Жуткие воспоминания, прячущиеся в уголках мозга, внезапно выползли на свет и захватили ее усталый разум.

Перед глазами проявилась картина первых недель эпидемии, когда Империя не имела лекарств от неизвестной болезни, и ящеры целыми семьями приходили в Дом памяти, чтобы помолиться Дракону и попросить исцеления.

Смерти не останавливались. Их становилось все больше.

Вместо здоровья, в храме великого предка приумножалась зараза. А после молитв разносилась по дворам со скоростью весеннего ветра в период бурь.

Послушницы не отрекались от больных, лечили тем, что было под рукой. В ход шли коренья, травяные настойки, компрессы. Только всего этого было недостаточно. Ящеры бунтовали, отрекались, и, в конце концов, перестали носить подношения в Дом памяти, где служила Мерак.

На попечение подвижниц оставили самых тяжелых. А те умирали от лихорадки с такой скоростью, что кладбище за городом едва успевало вмещать новоприбывших.

Мерак, после месяцев напрасных трудов, поникла и вовсе перестала выходить на молебен. Из-за бессонных ночей, беспочвенных угроз у нее начались нервные припадки. Молитвы и просьбы, посты и самобичевания - ничего не помогало. Дама отчаялась.

Когда из столицы пришли посланники с целебным зельем, Мерак выдохнула. Она приказала напоить тяжелобольных, которые штабелями лежали на гранитном полу храма, и стала ждать.

Первыми на поправку пошли самые безнадежные. Они перестали задыхаться и бредить, начали вставать, чтобы вместе с послушницами помолиться великому предку.

- Вечной памяти, вечной жизни. Благодарим тебя, Ящер. Благодарим за кровь и силу… – Молилась вместе с остальными довольная Мерак, чуть покашливая и вытирая влажным платком разгоряченный лоб.

К вечеру того же дня молитвы закончились. Пациенты внезапно умерли. Вместе с ними погибли мечты молодой проповедницы, которая, как и все верующие, мечтала получить благословение и вечную жизнь через самоотверженную службу своему народу.

Она знала, чуяла, что за ней придут. Придут те, чьих детей, мужей и матерей она убила, поверив власти Императора. Расплата была близка.

Собрав скромный сверток с пожитками, Мерак решилась на побег. С рассветом Хэнье ее ждала новая жизнь и тяжкое бремя беглянки. Но это была сущая мелочь в сравнении с тем, что ждало даму от рук некогда любимых прихожан.

Поставив пиалу с подношениями у статуи Ящера, он поднялась по ступеням на верхний ярус храма и в последний раз втянула прохладу городской ночи. Закружилась голова. Горячие волны участились, усилилась головная боль, и севшая на холодный каменный пол проповедница поняла, что хворь добралась и до нее. Времени на раздумья оставалось.

“Лучше умереть в жаркой пустыне, чем сгореть в костре”, - решила Мерак и медленно побрела в свою комнату.

Утром, когда последние приготовления остались позади, дама вышла в маленький садик при храме.

Уникальные для обезвоженного городка растения, как никогда прежде радовали глаз, навевали приступы меланхолии и слабой щемящей тоски. Синие асуры цвели с едва уловимым свечением тычинок, благородная царица ночи толстела, набиралась сил от частых поливов.

Неожиданно перед ней возник высокий силуэт в черном. Ящер прошел по узкой, песчаной дорожке и сел рядом.

- Лао, - узнала Мерак главного проповедника столицы и поклонилась.

- Куда ты, девочка? - спросил он вместо приветствия и поправил черную маску.

Мерак виновато опустила глаза. Заикаясь и проглатывая слова, она поведала о своей непростой жизни, которая могла оборваться в любую секунду. О смертях простых ящеров, об обвинениях и собственной лихорадке. Лао выслушал, затем протянул флакон с алой жидкостью.

- Что это?

- Жизнь. Это лекарство для Императора и приближенных. Теперь ты понимаешь, как ценит тебя община?

Мерак кивнула, но не удержалась от еще одного вопроса:

- А как же обычные ящеры?

Лао умолк.

Когда в желтых глазах наросла решимость, он произнес:

- Император, Совет и мы, служители Дракона, куда важней, чем тысячи невежд из Внешнего города. Мы даем им только то, что они заслуживают и тогда, когда это необходимо. Для них время не пришло.

Дама ошеломленно заморгала. Глаза увлажнились.

- Но как? А вера? А служение?! – воскликнула она в сердцах и тут же притихла, испугавшись, что разбудит послушниц.

- В том наше спасение. Мы служим сыну Дракона, мы служим Императору.

Старший проповедник замолчал и украдкой взглянул на побледневшую ученицу.

Мерак рухнула на иссохшую почву и заплакала. Все, во что она верила, оказалось фантомом. Обычная чиновница на имперской службе - вот, кем она была все годы служения в Доме памяти. Вот, кем она оставалась сейчас.

- Смирись, девочка. Смирись и живи дальше. – Ящер нежно погладил даму по чешуйчатой голове и бесшумно скользнул за калитку.

Собравшись с силами, проповедница встала и сделала глоток настойки.

- Да будет так! Пусть община принадлежит императору, но мое благополучие зависит только от меня, - решила она и вошла обратно в храм.

К полудню зараженную Мерак нашли послушницы. Они умоляли проповедницу принять лекарство для бедняков, но та наотрез отказалась, отдав свою судьбу в руки божественного прародителя.

Дамы немного поплакали, но согласились. Вера и повиновение для служительниц предка были куда важнее здравого смысла. И, о чудо! Проповедница поправилась!

Спустя неделю глава Дома памяти уже скакала манакином по начищенным полам храма, распоряжаясь, как лечить остатки выживших, а через две - приказала ученицам собираться на восток, в Долгие пустыни.

Вынырнув из воспоминаний, Мерак повернулась в Мицар и сочувственно покачала головой.

- Как ты, девочка?

Послушницу, которую как раз сажали на непокорного манакина, улыбнулась.

- Получше, госпожа! Можем идти дальше.

Мерак кивнула.

Караван выдвинулся в путь.

Через три дня дюжину усталых путниц нашел отряд пустынников и отвел в свое стойбище. На берегу отвратно вонючей лужи под названием Озеро слез расположились их шатры. В большом, украшенном витиеватым рисунком шатре жили мужи и мальчики поселения, второй, крошечный и дырявый, облюбовали дамы разных возрастов с младенцами на руках.

Навстречу гостям вышел вожак общины. Тело и лицо бывшего воина покрывали шрамы. Рубцы пролегали так глубоко, что кое-где из-под белой чешуи выпирала розовая ткань мышц.

Старый вояка приблизился к проповеднице и слегка наклонился, хитро заглядывая гостье в узкие, вертикальные зрачки. Проповедница поблагодарила вожака за спасение, а на вопрос о том, что делал дамский караван в центре пустыни, неопределенно ответила:

- Блуждали в поисках истины.

Вождь усмехнулся, но промолчал. Велев разместить незнакомок в малом шатре, он ушел обратно за полог мужской обители и больше не говорил с незнакомками, которые были ему также безразличны, как сухие коряги или Императорская семья далекой столицы.

Вечером от местных дам миссионерки узнали, что городская болезнь доползла сюда, в засушливую часть континента. Мицар и другие послушницы схватили котомки и хотели бежать из поселения, но проповедница успокоила их.

Великий Дракон даровал ей хитрый, изворотливый ум и способность убеждать, благодаря чему бунт учениц быстро сошел на нет, и они расслабленно сели на мягкие ковры под мирное жужжание местных веретен.

Следующим утром община хоронила зараженных мертвецов.

Дюжину ящеров завернули в белое полотно, облили черной жижей с приозерного колодца и подожгли. Дым и запах горелового мяса медленно расплылся над безветренной низиной. Стало трудно дышать. Ящеры песка громко завыли, прощаясь с родными, а послушницы, сидящие рядом, залепетали молитвы своему, великому и непогрешимому предку, дабы их не коснулась зараза пустынь.

Когда с обрядом было покончено, и жители разошлись от знойной Хэнье по шатрам, Мерак медленно и грациозно направилась к мужам.

Ступив на ковер обиталища, она поморщилась. Запах грязи и чего-то тухлого ударили в нос. Вонь исходила из темного, закопченного угла, где корчились от боли полуголые ящеры, вокруг которых лежало невообразимое множество полусгнивших фруктов-подношений.

Вожак грозно крикнул в сторону Мерак, но та не двинулась с места.

- Нам надо поговорить, - невозмутимо заявила она и провела взглядом по возмущенным лицам.

- Уходи! - воскликнул вожак.

Проповедница отрицательно качнула головой и вытащила из кармана маленький флакон.

- Я принесла вам надежду, господин, - с улыбкой заверила Мерак, затем, повысив тон, обратилась к остальным. - Мне не нужны лишние уши. Выйдите!

Вожак сжал кулаки от ярости. Ни одна живая душа не смела перечить ему. Никто в здравом уме не ставил себя выше драконов пустыни. Никто, кроме…

Дама подошла к больному, присела и, открыв стеклянный сосуд, уронила каплю на его иссохшие губы. Ящер закашлялся, глубоко вздохнул и открыл глаза.

- Что это?

- Жизнь, - ответила Мерак и снова улыбнулась.

Пустынники растерянно посмотрели на вожака и, подчиняясь немому приказу, вышли. Дама же приблизилась к самодельным подушкам, на которых восседал глава поселения, и без особого стеснения опустилась рядом.

- Я могу убить тебя и отобрать зелье. Ты ведь понимаешь это, колдунья?

Вожак злобно оскалился.

- Понимаю, - ответила дама и равнодушно продолжила, - но тогда твой народ умрет.

Лекарства на всех не хватит. А как его создавать, знаю только я и одна из послушниц. Но, предупреждаю, девочка стойкая и ни за что не откроет секрет, даже под пытками.

- Неужто? - съязвил пустынник и тут же осекся под ледяным взглядом иноземки.

- Да-да. Мы верны своей вере до последнего вздоха. Проверишь?

Вождь не ответил. Опустив глаза, он секунду молчал. Потом, будто решившись на что-то, поднял старческий взгляд на Мерак и задал свой главный вопрос:

- Так чего ты хочешь от нас, пустынников, за целебное зелье?

- Я хочу ваших детей, - проговорила Мерак и откинулась на вышитые подушки.

Наступила тишина.

- Сколько?

- Всех, кто может идти. Мы заберем молодняк с собой и вырастим в Доме памяти, как родных. Они ни в чем не будут нуждаться, я прослежу за этим.

***

Мерак вышла от вожака, когда синебокая Син, спутница ночи, неспешно ползла к закату. Ветер стих. Звезды мерцали бриллиантами с платья императрицы и весело подмигивали мудрой проповеднице, которая так непринужденно провела многоопытного язычника.

Лицо дамы оставалось холодным, пока она добиралась до учениц. Под пологом дамского шатра лед растаял, и Мерак расцвела.

- Мои дорогие, Дракон благоволит нам весь путь, и сейчас, среди непроглядного невежества, он не оставил нас. Собирайтесь, мы уходим.

Послушницы радостно вскочили и начали складывать скромные пожитки, перевязывать плащи и вычерпывать воду из общей кадки пустынниц.

Мицар, вместе с другими подбежала к главе, обняла.

В ответ Мерак слегка отстранилась и прошептала ученице так, чтобы другие не слышали:

- Время пришло, девочка. Дракон вверил тебе миссию: жить с язычниками и нести им свет. Ты останешься здесь и будешь лечить пустынников.

Мицар испуганно заморгала и быстро шепнула в ответ:

- Госпожа, но лекарство не сможет вылечить их. Редко, кто выживает после его приема.

Глава храма кивнула. Желтые глаза сверкнули во тьме.

- На все воля Дракона. На все его воля.