Повелители червей

Только ранним утром солнечные лучи могли добраться до больших, ждущих света окон магазина. С восхода солнца на конце Тёмной улицы и до исчезновения его за крышами домов высокой части квартала, освещен успевает быть почти весь ассортимент разнообразных товаров: от молотков и зеркал, до холодильников и ружей, - всего, что может пригодиться редкому покупателю. Пока же, свет только начал свой путь и лишь слепит глаза мужчине, достаточно старому, чтобы просыпаться на рассвете, закончившему ревизию и сидящему за столиком в углу. Он мог бы передвинуть столик в другой угол магазина, но на закате солнце всё равно заглянет ещё разок уже туда.

Дверь медленно со скрипом отворилась, и внутрь озираясь вошел полноватый белокурый человек в показательно дорогой одежде. После первого шага он поморщился от ударивших в нос благовоний, закуренных в каждом углу магазина, но тут же опомнился и двинулся к мужчине за столиком, то и дело оглядываясь на окна. Тот невозмутимо наблюдал за странным гостем.

— Мастер Дакхоллеми?

— Да, что вас интересует?

— Говорят вы можете научить языку насекомых. Мне это нужно для некоторых дел...

— Могу показать как обращаться с трещоткой, дальше сами идите в анклав и учитесь.

— Понимаете, мне бы побыстрее...

Мастер тяжело вздохнул:

— Не понимаю на что вы намекаете, язык енискетов очень сложный, даже с моей помощью.

— Мне вас порекомендовал Астольио.

— Правда? — полуседая бровь впервые двинулась с места, — Что же, тогда вы наверно знаете особенности обучения и цену.

— Да, — гость достал из-под одежд увесистый мешок.

— Пока ещё можно отказаться, предупреждаю, что зелье амнезии идет отдельной платой и может помешать обучению — мастер пересчитал серебряное содержимое сумы и посмотрел на посетителя; тот лишь промямлил что-то под нос.

— И когда вы готовы начать?

— Как можно раньше.

— Хорошо, — он встал, приоткрыл дверь в остальную часть дома и крикнул куда-то, — Рето, вставай живее, принеси гостю вчерашний суп, — и дождавшись отклика повернулся назад, — Пройдем в комнату для занятий.

Комната для занятий за дверью с тяжелым замком оказалась с виду не очень способствующей обучению. Окон нет, стены до потолка заставлены полками банками, в которых иногда что-то дергается, мало мебели - лишь один стул посередине да стол рядом. Мастер подвел гостя с заплетающимися ногами к крепкому стулу, и усадив, стал привязывать лежащей под стулом веревкой руки и ноги, пока тот смотрел на сомнительные инструменты на столе. Тут в комнату торопливо вошел молодой паренек с казаном и горящей на нём свечкой.

— Спасибо, про свет уж и забыл. Принеси ещё тазик с водой и тряпьём, — сказал ему мастер, заканчивая привязывать ноги, но оставляя одну руку свободной. Парень молча поставил казан на стол и убежал обратно. При свете свечи, гость заметил на полу старые пятна от крови.

— Да, этот паршивец тут тогда так и не оттер, — сказал мастер скорее сам себе, беря с казанка свечу и поворачиваясь к полкам, — Но не бойтесь, от этого крови будет не много. Я надеюсь.

В комнату вошел парень с тазиком воды, и поставив его рядом со столом, стал рассматривать банки.

— Чего хочешь?

— Мастер, может я посмотрю в этот раз за операцией?

— Ещё чего, сначала убирать после них научись. Уйди, закрой плотно дверь и не входи пока я не выйду.

— Но...

— Подмастерье, шевелись. Ещё насмотришься.

Парень вздохнул и ушел, захлопнув дверь. Немного походив у полок, мастер нашел нужный образец и поставил его на стол. Свечу поставил рядом, так что гость мог прекрасно разглядеть смирно плавающего в банке толстого щетинистого червя. Он мог показаться просто засохшей веткой, но усеянная зубами пасть отгоняла всякое желание иметь с ним дело.

Мастер взял свободную руку бледного гостя и, открыв казан, пустил в суп кровь. Привязав туго руку к стулу, он вытащил пробку из банки, достал длинными щипцами червя и макнул в кровяной бульон. Через секунды тот оживился, и когда снова попал на воздух уже активно вертелся по сторонам, перебирая зубами и издавая мерзкий треск шевелящимися щетинкам. Мастер закатал рукава и поднес червя к гостю.

— З-з-зн-зн-н-нае-те, й-й-я н-нн-нав-в-вер-верн...

— Поздно, теперь ты точно видел лишнее. И да, я надеюсь пришел ты один.

Гость ничего не успел ответить, лишь издал истошный крик, когда сильная рука опустила челюсть.

***

***

Рето вернулся на кухню, устало плюхнулся на стул и растянулся по столу.

— Опять прогнал? — с сочувствием поинтересовалась девушка у плиты.

— Да. Я только вчера закончил читать трактат по енискетским артефактам, посмотреть хотелось.

— Сегодня ночью, то есть. Аккуратнее с университетом, ты же знаешь так отец к этому относится...

— Когда я стану мастером, ничего прятать не буду. И с университетом связь налажу, пусть изучают.

— Конечно-конечно, — девушка повернулась и поцеловала его в волосы, поставив рядом тарелку яичницы, — ешь скорее.

— Спасибо Эля, — Ретирио наконец отклеился от стола.

— Ой, в плите жизнь скоро закончится...

Из лавки послышался скрип двери и топот ног. Парень виновато посмотрел на Эльирию и со вздохом пошел встречать гостей.

***

Ввалившаяся в магазин группа в желтых одеждах под предводительством со вкусом одетого молодого господина остановилась и пошатнулась, некоторые прикрыли нос. Когда они опомнились, за столиком уже сидел подмастерье.

— Здравствуйте господа, вас что-то интересует?

— Где мастер?

— Мастер сейчас занят... — из ещё открытой двери раздался душераздерающий крик, переходящий в активное подавливание и захлебывание; Рето поскорее закрыл дверь, — м-можете подождать тут и посмотреть товары.

— Мы не будем ждать, зови его сюда, — холодно ответил господин, кажется ничуть не смущенный происходящим; парень замялся, — Ну, что стоишь?

Рето кивнул и скорее побежал к темной комнате. Аккуратно заглянув за дверь, он увидел мастера, вытирающего кровь с рук и редко дышащего гостя, обмякшего на стуле. Через секунду кровавая тряпка уже летела в сторону двери.

— Кому я сказал не входить?! А ну вышел.

Подмастерье скорее захлопнул дверь, и через неё сказал:

— Там пришли люди в желтом, ждут вас...

— Аргх, ясно, — мастер гневно посмотрел на гостя, тот замычал и замотал головой, — Ладно, сейчас подойду. Ты приберись тут и выброси суп.

***

Вторженцы в ожидании разбрелись по магазину, рассматривая дорогие диковины. Один из людей в желтом потянулся было к странному ножу с торчащими в разные стороны инструментами, но его осёк господин:

— Не трогай, черт знает какая тут защитная магия стоит.

— Думаете?

— Пахнет солью - помяни бога, — напомнил другой пословицу.

— Ага, попробуй в этой вони соль учуй. То наверно и напустил тут, что-то скрывает.

Со стороны столика раздался тихий кашель.

— Наколио Лончети! — сказал с натянутой улыбкой незаметно вошедший мастер.

— Ентониан Дакхоллеми! — ответил с таким же выражением лица господин и пошел к в его сторону с расправленными руками.

Мастер тоже расправил руки и шагнув на встречу принял знатного гостя в объятия. Наколио попытался через плечо заглянуть за дверь, но Ентониан захлопнул её ногой.

— Не желаете прояснить, чем таким сейчас вы были заняты?

— Нет. Только напомню, что подробности моей деятельности находятся под защитой гильдии артефакторов, — с улыбкой отрезал мастер.

Лончети выдохнул и с каменным лицом вышел из объятий мастера.

— Ладно. Меня прислали сообщить, что вы приглашены на внеплановое собрание городского совета.

— Почему я? — первый из множества вопросов, появившихся у Ентониана после такой резкой новости.

— Господин Альеджи не в состоянии присутствовать. Вас посчитали достойным его преемником, — ответ лишь увеличил количество вопросов, так что артефактор решил не продолжать.

— Я буду выступать от имени своей гильдии? — перспектива этого далеко не радовала привыкшего действовать из своих интересов и в принципе нелюдимого мастера.

— Верно, можете уже считать себя старейшиной, — Наколио осекся, но тут же продолжил, — ...Пока не вернется господин Альеджи. Собрание завтра после полудня, сами знаете где, — мастер наклонил голову, Лончети вздохнул, — В ратуше, конечно.

Подождав ещё вопросов, но встретив лишь задумчивый взгляд, он распрощался и отправился к выходу. Из-за закрытых дверей вновь раздались протяжные стоны, и выходящий последним Лончети повернулся с разочарованным лицом:

— Господин Рецирелли просил передать, что рассчитывает на ваше благоразумие.

***

***

Несмотря на своё отношение к подобным мероприятиям, Ентониан не рискнул пропускать или опаздывать, и успел трижды пожалеть об этом. Рассевшись по две стороны длинного стола, старейшины гильдий, купцы и главы знатных родов принесли сюда все свои коммерческие и личные споры. Иногда вмешивался сидящий во главе стола Рецирелли, начиная свою проповедь, но вскоре всё возвращалось в прежнее русло, пока он не перешел сразу к делу:

— Я, как епископ этого города и его земель, собрал вас здесь из-за тревожных новостей о спасении наших душ. Возможно это самое важное что происходит с людьми со времен сошествия. И поэтому, прошу сейчас внимательно послушать моего дорогого друга и главу нашего уважаемого университета, Джорани Нарталенжио.

С места по левую руку от епископа встал молодой мужчина, значительно моложе большинства собравшихся. Обычно, именно глава городского университета становится новым епископом после ухода предыдущего, что и произошло пару лет назад, когда пожилой Рецирелли сменил почившего своей смертью учителя, оставив университет ученику.

— Спасибо, господин. Дорогие сограждане, давно ли вы смотрели на ночное небо? Если нет, то не заметили ли вы странного? — по залу прокатился шепот, и встревоженный и недовольный, — Да, некоторые созвездия изменили свои очертания. Вернее, в них появились новые звезды. Вчера это можно было наблюдать в созвездиях Короля, Цепи, Блока и между ними.

— А парад планет какой-нибудь вы ещё там не заметили? — прервал ученого глупый возглас из глубин зала, встреченный не скрываемым хохотом правой половины присутствующих.

— Я рад, что вы помните наши прошлые наблюдения. Однако, я сказал "вчера", ведь сегодня вы ничего там не увидите... — зал окончательно взорвался, но не ученый, не епископ не попытались это остановить, пока оно не стихло, — ...звезды перемещаются по небу.

— Тоже мне новость, они всегда так делают.

— Прошу не показывать здесь своё невежество. Речь не о планетах и не беглецах, хоть на последних новые звезды похожи.

Возмущение старейшины какой-то малой гильдии прервал вступивший вновь уверенный голос епископа:

— Господа, прошу, отнеситесь серьезнее. Это не то же, что было при моём предшественнике, любой сегодня же ночью может проверить истинность наших слов - звезды пришли в движение. Все мы помним, что "В первую ночь после того сошли светила с мест своих, как во времена колнистовы" и что после сошел на землю спаситель, чтобы забрать с собой праведников. И как говорил апостол Иван, нам, грешникам, будет дан ещё шанс, потому...

Слова из священного писания притянули внимание и приглушили обсуждения, дав Рецирелли возможность выступить с привычным размахом. Но эту возможность тут же забрал городской казначей, начав спор об очередности дней сошествия и трактовке предзнаменований.

Интерес Ентониана ушел в противоположном дискуссии направлении, и прогуливаясь взглядом по залу, обнаружил в тёмном углу отдельную группу фигур, тщательно скрытых длинными балахонами. Судя по тихой жестикуляции, они тоже не интересовались обсуждением, зато их присутствие крайне заинтересовало артефактора, и он скорее прислушался к епископу. Тот уже разобрался с казначеем и на такой сильной ноте вновь начал разговор о спасении души:

— Потому, хоть мы и не знаем сколько у нас времени осталось, и что за испытания подготовит Всевышний, надо сделать всё возможное, чтобы уберечь свои души. Да, я знаю как это может прозвучать для нашего грешного города, но умоляю отказаться сейчас же от греха и послушать слово божье. Держите пост, как завещал апостол Стивен последователям перед уходом. Не имейте дел с енискетами и их греховной магией и не пускайте их в город, гоните червей! Не прелюбодействуйте, не грабьте ближних своих и не кичитесь богатством! Не давайте в рост и смиренно ждите, как ждали своей участи портисияне...

Этот пылкий обрывок речи напомнил Ентониану мелкого церковника, выступавшего с проповедью на ратушной площади и пару таких же на других площадях. Похоже, на больших господ нужен и большой проповедник. Зал снова затих, обдумывая слова епископа, даже темные фигуры замерли после некоторых предложений. Глядя на это, Ентониан решился подать голос, прервав очередной пассаж о падении нравов:

— При всём уважении к церкви, гильдия артефакторов не может соблюдать эти требования. Мы не можем просто отказаться от связей с енискетами, тем более по такому надуманному поводу.

Спустя секунды молчания зал наполнился жарким обсуждением. То же самое высказали старейшины гильдий бронников, оружейников и красильщиков, посыпались обвинения в богохульстве. Заговорил и глава банкирского рода Лончети, но не с епископом, а с артефактором:

— Это же вас мой сын пригласил, как замену господину Альеджи?

— Да, и мне всё ещё не объяснили причину.

— Мы рассчитывали, что вы поймете важность ситуации, — вступил Нарталенжио, — и пойдете нам на встречу, раз уважаемый господин Альеджи не в состоянии.

— Не в состоянии чего?

— Сегодня здесь присутствовать.

— Не знаю кем вы меня считали, но я не собираюсь жертвовать интересами гильдии. Кроме всего прочего, может вы ещё и товар отдать в распоряжение университета потребуете?

— В нынешних условиях, это было бы очень к месту.

— Вздор! Гильдия артефакторов при любых условиях оставит за собой свободу действий и будет поддерживать своих друзей, — по залу прокатилось возмущение.

— Вы не имеете за собой монополии.

— Вы тоже, но почему-то взяли на себя право прятать артефакты от людей.

— Мы хотя бы не торгуем своим прошлым и не приводим людей во власть насекомых и демонов.

— То есть вы утверждаете, что наши товары опасны? Это клевета!

— Это богохульство!

— Джорани, Ентониан, прошу, не опять, — вмешался наконец господин Санларка, — Ещё при Альеджи все здесь устали от этих споров. А что на счет меня, — обратился он уже ко всем, — то в отличии от Лончети, прямо говорю, что это заденет и мои интересы.

— То есть вы уже и не скрываете, что действуете наперекор священному писанию? — огрызнулся господин Лончети.

— Не больше чем вы, прикрываясь своими векселями и потворством церкви. А между тем напомню, что на "богохульные" доходы моей семьи в нашем городе стоит самый большой собор на континенте.

— Тогда напомню, за чей счет построено здание, в котором мы имеем честь находиться. И как вы смеете что-то говорить о векселях, когда сами для своей пользы приглашаете с островов ящериц и потворствуете грабежу наших людей?

Сменив один спор на другой, правда куда менее будоражащий слушателей, господа вновь стали перемывать друг другу кости, как делали это их отцы и деды. Рецирелли спокойно наблюдал за вернувшимся за стол хаосом. Похоже, он уже сказал всё что хотел. Остывший Ентониан устало посмотрел на наручные часы, близился ужин.

— ...Ладно, раз так! — громко сказал господин Лончети и повернулся к епископу, — Если не ошибаюсь, сюда приглашены и сами жуки. Может они выразят своё мнение по этому вопросу?

— Конечно, мы посчитали важным позвать и представителей анклава, — быстро ответил Рецирелли, будто ожидая этого вопроса, и повернулся к темным фигурам, — госпожа матриарх, можете ли вы что-то сказать?

Все повернулись за епископом. Хотя Ентониан знал, что матриарх при всём желании не смогла бы покинуть анклав, вышедшая коротким шагом на свет фигура заговорила приятным женским голосом:

— Мы наблюдали за ночным небом последних дней с тревогой тоже. Ваш дом знаний говорит правду, что звезды стали больше числом и они меняют места. Сказания наших предков тогда предупреждают о великих переменах тоже.

По залу прокатился шепот. Никто бы никогда не подумал, что взгляды церкви и енискетов сойдутся. С правой стороны стола встал старейшина гильдии кожевников:

— Никогда не встречал говорящих жуков. Может вы прост...

Одна из фигур резко выкинула из-под балахона членистую руку и издала пронзительный треск вперемешку со скрипом. Господин Санларка с упреком усадил обомлевшего мастера на место, и пока воцарилось молчание, "матриарх" продолжила:

— Предки сказали нам готовиться перед их возвращением, над чем гудит анклав сейчас. Если вы считаете, что вы должны готовиться тоже, то мы не мешаем. Если вы прикажете не проходить нам стены, любой брат останется снаружи.

Закончив, она шагнула обратно в тень. Молчание за столом нарушил Нарталенжио:

— Господа, похоже пора решаться. Кто согласен выгнать всех енискетов за город, не иметь с ними дел, а их артефакты и магию запретить к использованию?

После короткого совещания, вверх поднялись руки половины присутствующих. На стороне артефактора их ожидаемо оказалось немного, вдруг поднятую руку казначея господин Санларка аккуратно опустил.

— Что, денег на шпаклевание стен не выделите? — съязвил Лончети.

— Мы ещё подумаем и посмотрим. За небом...

— Так, хорошо, теперь извольте я посчитаю, — и глава университета стал быстро проговаривать про себя числа.

***

***

Дом Феланца Альеджи находился недалеко от лавки Ентониана, ближе к центру и дальше от низкой части квартала артефакторов. Учитывая его связи с миром низов, что он холост и что лавки не имеет, там бы ему самое место, но шум бесконечных таверн и гуляющих в последний раз сталкеров отпугивали бы основных клиентов в лице знати. Среди них он известен как эксперт по богоугодным человеческим артефактам, что могло бы стать отличным подспорьем для сотрудничества с церковью и университетом, если бы не его заступничество перед другими, менее легальными членами гильдии.

Утомленный бессмысленным и затянутым собранием, Ентониан всё же решил попытаться найти некоторые ответы у старого друга, для начала проведав его дома. Однако, у двери высокого здания с наглухо закрытыми окнами стояла пара крепких мужиков в красно-белой одежде, одежде цветов рода Санларка. Ни по просьбе, ни по требованию главы гильдии и, соответственно, этого квартала пустить мастера внутрь они не согласились. Благо, вскоре верхом на трипозе прибыл сам их господин.

— Так и знал что найду вас здесь, — сказал Санларка, слезая с пятилапого жеребца с расшитым гербом в передних лапах.

— Это и есть ваши хваленые ящерицы?

— Пхаха, помилуйте, не приведи госодь вам повидать моих ящериц в действии. Они в пылу могут своих от чужих не отличить, — банкир осекся, — Кхм, что впрочем никак не связанно с нападками Лончети и прочих. Тяжелое у вас первое собрание, да? Если из-за сегодняшнего голосования будут проблемы - дайте знать.

Ентониан промолчал, смотря на вход, мужики у которого вытянулись стрункой при виде начальства.

— Предвосхищая ещё один вопрос - к исчезновению вашего коллеги я не причастен. Как только услышал о пропаже, приставил своих людей чтобы в его отсутствие защитить дом от неблагожелателей. Или их от дома.

— Поэтому и сами не рискнули зайти?

— Верно, для этого мне нужны вы. Вам же тоже интересно, что случилось?

— Иначе я был бы уже на ужине.

— Тогда, вам нужно что-то для подготовки? Если хотите, могу послать кого-то к вам в лавку...

— Не нужно, — мастер на секунду задумался, — соль мы учуем.

— Ну, ладно... Пойдём же!

Люди Санларка расступились, пропуская гостей внутрь. За незапертой дверью оказались приличные прихожая и гостиная, создающие образ обычного дома. Лишь висящие под потолком небольшие стеклянные шарики напоминали посетителям, в чьём доме они находятся. Но покуда крики хозяина не вызвали, гости прошли за непримечательную дверь и оказались в тёмной смеси склада с мастерской. Всюду в тусклом свете принесенной слугой Санларка свечи блестели разобранные артефакты и их части, стены до потолка заставлены ящиками. И везде, при закрытых окнах, весели стеклянные шарики.

— Раньше помнится они светились, — проговорил, освещая вблизи один, Санларка.

— Значит ему удавалось их всех как-то питать. А сейчас питания нет.

— Мм, что?

— Значит пока мы, наверно, в безопасности, — Ентониан остановился у шарика и стал снимать его с положенного места, — Сказать честно, я редко имею дело с самой жизнью в людских артефактах. Сталкеры говорят, что она бывает коварна, лучше перестраховаться.

— Никогда бы не подумал, что подамся в сталкеры...

Дальше они шли, держа шарик впереди на вытянутой руке. Плутая по темному лабиринту из всё более странных вещей и иногда нормальных обжитых комнат, гости поднялись на последний, четвертый этаж, при подъеме к которому шарик стал тихо светиться неестественным белым светом. Ентониан замедлил шаг, и не зря, ведь пол этажа был засыпан осколками стекла. Чем дальше они продвигались, тем ярче светился единственный на этаже целый стеклянный шарик, пока у очередного поворота не заставил светиться в ответ надпись на языке древних. Ентониан остановился и поднял руку.

— Опасность.

— И что теперь? Я могу позвать...

— Раз мы сталкеры, воспользуемся их методами.

Мастер подобрал осколок и бросил за угол. Тут же оттуда послышалось тихое жужжание, после чего секундный писк и о пол ударилась уже стеклянная крошка. Шарик стал будто чуть тусклее.

— Ого, мне бы такую охрану, — Санларка с опаской и любопытством смотрел на угол с надписью, пока Ентониан искал что-то потяжелее.

Вскоре в сторону охранного артефакта полетели металлические детали, раз за разом уничтожаемые в полете. И раз за разом тускнел шар, пока совсем не потух. Следующая после этого деталь уже целой брякнулась о пол. Набросав ещё, пока артефакт перестанет отвечать, сталкеры выдвинулись дальше, быстро проскочив мимо замершей конструкции из труб.

Впереди была лестница на чердак. Он вдруг ослепил гостей солнечным светом, бьющим из открытого окна. Похоже, Феланц занимался здесь изучением и опытами над артефактами. На столах валяются собранные из разных деталей конструкции, соединенные металлическими нитями, книги и рукописи на языке древних.

Посреди чердака стоит большой источник жизни, однако жизни в себе теперь не содержащий. От него к конструкции у окна идет толстая металлическая веревка, покрытая артефактной кожей. В самом окне стоят направленные в небо енискетская подзорная труба и блюдце, соединенное с большим железным кругом на полу под окном.

— Ты понимаешь, для чего это всё?

— Нет. Феланц очень глубоко ушел в своём познании артефактной жизни. Мне понадобятся годы, чтобы просто понять чего он достиг... Если он оставил записи.

— Да, университет бы дорого заплатил за них, — Санларка рассматривал зарисовки на столе у окна, где тоже отмечены изменения созвездий и странные рисунки рядом с новыми звездами, как вдруг обратил внимание на слона в комнате, — Охтыж.

На краю стола лежал палец Феланца Альеджи. То, что он его понятно по кольцу старейшины, сидящему аккуратно у места разреза. При чем, крови рядом совсем немного, и ещё чуть внизу на кругу.

— Работали профессионалы, — не без уважения подметил банкир, рассматривая вблизи обрубок, — очень аккуратный разрез, даже фалангу не раздробили. Надеюсь, ваш коллега этого уже не чувствовал.

В комнате повисло молчание. Через минуту Санларка уже тише ещё раз прервал мысли артефактора.

— Кхм. Похоже, те кто это заварил оставили кольцо тебе. Но наверно у вас в гильдии найдется кто-то, кто сможет его принять, тот же Персн...

— Нет, я возьму. После сегодняшнего я уже не могу просто уйти. Это всё очень странно, но думаю, если и Феланц не ошибся, всё решится в течении дней.

***

***

***

— Светяшка там совсем разошлась, даже слепить начало. Я тогда подумал, что что-то тут точно не так, бросил вперед подальше камушек, а оно в мою сторону как пустит. Камень в пыль разлетелся, у меня над головой сияние прошло, от второго еле увернулся, и то чуток задело. Долго потом ещё за углом прятался, пока оно не отстанет.

— Ужас, зачем же ты так, — Эльирия закрыла лицо, но всё ещё с большим интересом слушала сидящего напротив потрепанного мужчину, иногда поправляя подаренное украшение в виде цветного обруча, соединяющего мягкие накладки на ушах.

— Это ещё ничего, потом я его жизни лишил, вместе со всеми руинами, несколько дней без света в поисках выхода ползал. Вернулся к лагерю, а меня там уж похоронили.

— А в енискетских руинах вам бывать не доводилось? — спросил о наболевшем оклемавшийся за три дня выхаживаний гость.

— Нет, и не собираюсь. Оттуда мало кто возвращается, а другие лучше бы никогда не возвращались... Хотя, раньше я и комплексы стороной обходил.

— Дядя Бартачи, вы то чего к насекомым полезли, ещё и так? — спросила наконец гостя Эльирия.

— Эх... Дурак потому что, дорогая. Стоило товар сбыть, так через день по пьяни договорился о поставках древесины. Куда, зачем? Кому она тут нужна? Ну и решил анклаву её хоть продавать, они ж лес не валят. Не пойдет - разорюсь, и из купеческой гильдии вылететь недолго. И вам теперь со мной возиться...

— Разве жуки не понимают наш язык? — вспомнил Рето.

— Ха, точно ведь, понимают, — подметил сталкер, — Скрывают правда, чтоб не торговаться, но коль надо быстро вникнут.

Умолкший гость схватился за голову и взвыл, иногда прерываясь на треск.

— Ладно нам, енискетское горло тоже неплохо, — с небольшой надеждой сказала девушка; гость притих, печально посмотрел на неё и издал звук на подобии скрипки, — Хихи.

— Ну, если понадобятся вдруг деньги, могу подсобить, — с удивительно полной улыбкой похлопал Бартачи сталкер, — с того захода в серебряный город я принес столько живых артефактов, что хоть сейчас дом в центре покупай.

— Может и мне в сталкеры пойти, — мечтал вслух Ретирио, — Надо же как-то на свой магазин накопить.

— Ради бога, нет! — девушка вдруг с силой обняла руку сидящего рядом парня, но тут же отпустила её, когда услышала шаги со стороны лавки.

***

Мастер ещё на подходе заподозрил неладное, когда не нашел подмастерья на месте и увидел изношенное артефактное пальто с одиноким старым сапогом в прихожей. И правда, пока он ходил на собрание гильдии, в доме на одного гостя стало больше. Все за столом обернулись на хмурое лицо хозяина.

— Отец, я...

— Ентониан, где ты пропадаешь? Ну, не видишь, старый друг пришел, встречай! — сталкер встал из-за стола и раскинул руки.

— Аланис Борнео, что ты здесь заб... — мастер не успел договорить и кинулся ловить упавшего при шаге в его сторону знакомого; из-за его спины он увидел неестественно волочащуюся правую ногу в длинной штанине, — ...Ясно.

— Ага. И кроме этого ещё дело есть.

— Ладно, обсудим в кабинете — Ентониан взял калеку под руки и повел из кухни, сказав остальным перед уходом, — Априни Бартачи, вечером я иду в анклав, ты со мной, поучишься и дела решишь. Рето, пшел в лавку, мой приход тут проворонил.

— Хорошо.

— Но я...

Артефактная печь громко пискнула и затихла, показывая, что ужин готов. Эля скорее открыла её и достала запекшееся прямо в чешуе мясо.

— Кто будет лапу трипоза? — но в кухне никого почти не осталось и она печально выдохнула.

— А оттуда точно можно есть? — купец указал на небольшую железную коробку.

— Если это не хотите, ещё остался суп, — с хитрым прищуром ответила кормилица, на что его глаза округлились.

— Ну, лапу так лапу...

***

— Я хотел было сначала как обычно к Феланцу зайти, но он делся говорят куда-то, — рассказывал Аланис, пока мастер осматривал его ногу, вернее то, что её заменяло, — Меня даже внутрь не пустили.

Вместо ноги у сталкера уже не первый год стоит енискетский артефактный протез. Сложная система из металла и хитина служила верой и правдой даже лучше родной. Однако последнее приключение похоже стало её последним - металлическую кость проплавило насквозь, а обожженная плоть еле может затянуть рану.

— Судя по всему, Феланцо Альеджи убит. Или эффектно исчез, оставив мне это, — Ентониан показал кольцо старейшины.

— Охохо... Зная его, он бы просто так нас не бросил. Не хочу влезать в знатные игры, но думаю, стоит проверить его долги.

— С Санларка вместе мы осматривали дом и он зачем-то оказывает нам поддержку. А Лончети мог глубоко ошибиться со мной. Да и какие у Альеджи долги, странно это...

— Ну и что же получается, ты теперь за него? Добычу то куда нести?

Об этом Ентониан ещё не задумывлся, и, вообще, не очень-то хотел. Но работа главы гильдии заключается и в таких практических вопросах. Альеджи не оставил наследников, а значит и его собственность переходит теперь к кварталу.

— Наверно, если никто из гильдии не вызовется, поставлю Рето с этим разбираться. Он давно хочет заняться делом, вот и пусть холодильники чинит.

— А ты что? Ты бы мог перенять его дело, сейчас бы нашим пригодилась опытная помощь.

— Я сейчас буду занят. Нужно работать в совете, узнать что произошло с Феланцо. Что в принципе происходит...

Оба замолчали. После Аланис озвучил общую мысль:

— Ты тоже смотрел за звездами?

— Да. Они двигались даже на моих глазах.

— Я видел долгими ночами в походе - это всё один медленный танец... — Ентониану вспомнились зарисовки Альеджи с траекториями движения, — Многие сталкеры возвращаются с проповедей и ломают артефакты, все. Ладно бы хоть в университет сдавали... Они думают, что наступает конец света. Мы ведь все, профессиональные грешники...

— Может они и правы. Скоро мы это узнаем, пока остается делать то, что должно, — мастер вздохнул и вернулся к протезу, — Если не хочешь его менять, — от воспоминаний об установке сталкер поёжился, — иди к кузнецу и проси залить или забить дырки горячим металлом. Потом, как остынет, отмачивай в мясном бульоне, должно хоть как-то помочь. Если всё ещё не научился готовить, так уж и быть, можешь опять прийти сюда.

***

***

Несмотря на косые взгляды горожан и стражи, а так же несколько недобрых напутствий в спину, мастеру без происшествий удалось провести закутанного в сплошной плащ Бартачи за пределы города. Тот справедливо посчитал, что лучше уж его примут за уходящего енискета, чем за идущего к ним в сомнительной компании купца. Анклав находится в десятке минут ходьбы от городских ворот, и издалека, из-за множества палаток и клубов дыма, похож на военный лагерь. Однако сегодня дым почти не коптит небо над весьма поредевшими шатрами.

Обычно анклав енискетов с виду сложно отличить от восточной ярмарки - всюду яркие, дающие спасительную тень тенты, и сидящие над качественнейшими товарами фигуры в балахонах. Только вместо зазывающих криков торговцев - звенящая тишина. Ту же тишину вы встретите, если попытаетесь торговаться, лишь длинный членистый палец укажет на заранее подписанную цену. И нигде, как вокруг не смотри, лучше неё не найдешь.

Сейчас же, когда солнце уже клонится к горизонту, а люди предпочитают обходить проклятый народ стороной, воздух наполнен тихим пением высыпавших на поверхность насекомых, разбирающих пустующие лавки.

— Неужели они тоже к чему-то готовятся? — удивленно оглядывался по сторонам Бартачи.

— Их священное писание... или скорее сказание - тоже много говорит о звездах. В своё время я много его у них слушал, когда сам учил язык, — предаваясь воспоминаниям, Ентониан спел на взятой с собой сложной трещотке какой-то стих из сказаний и повернулся к спутнику, — Но не волнуйся, у тебя с этим будет легче.

Люди дошли до нужной палатки, вернее до места, где она стояла. Теперь здесь лишь одинокая дыра в земле. Мастер наклонился к ней и сыграл серию трелей,. Через несколько секунд в дыре появился капюшон чьего-то балахона, из под которого во тьме блеснул десяток недовольных глаз. Ентониан улыбнулся, сыграл ещё что-то и кинул в яму монетку. Ловкие пальцы енискета во мгновение ока поймали монету, глаза придирчиво осмотрели, и с кивком фигура скрылась в туннелях.

— Сейчас сюда приведут моего друга, мы переговорим, в том числе на твой счет. Ты слушай и пытайся понять.

— А если не приведут? Ты так бросил монетку...

— Енискеты не обманывают, — резко отрезал мастер, — это запомни первым делом. В отличии от людей...

Спустя несколько минут молчания из дыры вдруг высуналась голова огромного насекомого. Через секунду шестилапое хитиновое существо ростом с человека с громким треском бросилось на Ентониана. Схватив его четырьмя лапами в жесткие объятия, оно начало тыкать в волосы своими антеннами. На приветствие мастер ответил взаимностью и со смехом стал тереться головой о лоб. Купец от увиденного стоял в оцепенении, пока они не закончили и не начали трещать* друг на друга.

*вор червей. ты заходил последний раз давно.

*слушащий души прости. я хотел прийти давно, но они забрали меня в собрание города.

*собрание. я был там, сопровождал протяжную песнь. я назвал этих людей мягкотелыми. ты прости.

*они называли вас низшими. я держался едва сам. разве матриарх не была с вами, да?

Слушащий-души издал быстрый треск, как заяц, бьющий лапой по земле.

*разве ты думаешь, что мы имеем только матриарха, имеющую особенность людского голоса, нет? но матриарх знает всё равно о твоём выступлении. мы выражаем благодарность.

Бартачи едва мог разобрать в этом потоке треска, скрипа и щелчков тот небольшой набор слов, который ему успел передать мастер. Тем временем, в ходе общения енискет подобрался ближе к Ентониану и стал опять тыкать его волосы длинными антеннами.

*это приятно так, да?

*ваши душевные щупы мягкие. нежные. мне будет потерять страшно их...

*вы уйдете куда-то, нет? я рассчитывал встретить в палатке и тебя. почему ты внизу?

*дом уходит вглубь. предки идут долго слишком. что-то делается не так.

Слушащий-души замолчал и замер, но вскоре продолжил весело тараторить и гладить волосы. Ентониан вдруг отстранился.

*брат делай ну не при госте.

Тут они обратили внимание на купца. Енискет пристально посмотрел на него и наклонил голову.

*я чую его особенность. он понимает нас уже, нет?

— Ээ... Здравствуйт... ой, — замялся купец и перешел на неуверенный треск, — *я преветс-твую ва-ас.

*он не понимает ещё хорошо. мне нужна твоя помощь его обучить.

*это можно. но он дает взамен свои белые щупы.

Енискет в один длинный шаг кузнечьими ногами подскочил к ученику и протянул ему длинную руку. Тот отшатнулся, но увидев ожидающий взгляд и кивок со стороны мастера, принял рукопожатие. Тут же голову пронзила пульсирующая боль, а во рту появился привкус соли. Ноги Бартачи подкосились, упав и схватившись за голову, он потерял счет времени. Когда боль утихла, он обнаружил себя в цепких лапах жука, копошащегося в его светлых волосах и продолжающего разговор с мастером на уже гораздо более понятном языке:

*искатель жизни предвидел возможно это при танце звезд, поэтому он сломал защиту тебе.

*почему он не оставил сам тогда перстень и знание мне или другим. он знал, мы будем растеряны.

*он вернется ещё может. тобой описанный круг похож на переместитель из сказаний.

*но... разве предки приняли бы его, нет? и он смог ли бы запитать его людской жизнью, нет?

*нет. не знаю.

*а золотые люди могли посчитать его помехой на собрании. но это надо проверить.

Ентониан замолчал, не решаясь что-то сказать. Выдохнув, он посмотрел в центральные глаза Слушащего-души и тихо затрещал:

*ты можешь же управлять людьми с особенностями, да?

Енискет приподнял жвала, имитируя улыбку.

*да, моя особенность умеет делать в их голове многое. поэтому я стал с тобой, ты глух, в отличии от других братьев.

*мне нужно, чтобы ты пошел тогда завтра к золотому человеку со мной.

Улыбка сошла с хитинового лица. Слушащий-души перестал тереть волосы купца и посмотрел в сторону города.

*как? мы не можем быть в стенах.

*красные люди помогут пройти незаметно

*матриарх не одобрит, мы дали же слово.

*не матриарх говорила на собрании. они о нас не услышат если всё пройдет гладко.

*это опасно...

Повисло молчание. Вдруг вновь затрещал Бартачи, почти было уснувший под лаской:

*вы могли заити бы в... лавку и поучить бы ещё если вы ок-кажитесь бы в... заборе. мне попадаться нежелат... нельзя по пути сююда тоже.

Слушащий-души опустил на него взгляд и снова погладил по голове антеннами.

*это можно ладно, белые щупы. потому что вор червей мой брат только. я буду готов завтра когда угодно.

***

К стенам города люди возвращались уже тёмной ночью, не опуская глаз на дорогу. Шли, не проронив ни слова, как и все жители города в этот час наблюдая за танцем звезд в небесах. Те быстро бегали между созвездий, то сбиваясь в группы, двойки, тройки, образуя геометрически верные фигуры, то разлетались в разные стороны, чтобы позже собраться снова. Одни светили ярко, те, что замечали и в прошлые ночи, что почти не движутся, что можно спутать с настоящими звездами. Другие, порой едва заметные, теперь летали вокруг них, как пчелы над ульем.

Засмотревшись, Бартачи едва не забыл надеть капюшон перед городскими воротами, а Ентониан убрать трещотку. Впрочем, стражники тоже не смотрели на дорогу, пока подошедшие гуляки не заставили опустить головы.

— Кто такие? Чего так поздно?

— Горожане, ходили на звезды смотрели, — уверенно говорил Ентониан

— А это кто?

— Человек, — он задрал рукав спутника, показывая руку из кожи и плоти.

— Под капюшоном что?

— Слушайте, давайте не будем забирать ни своё ни чужое время. Мы ещё хотим послушать проповедь на ратушной площади, и вам видно есть что посмотреть.

— Нет уж, сегодня издали закон, хоть один жук...

— Тогда вам со своим законом придется иметь дело с гильдией артефакторов, — мастер показал кольцо на среднем пальце, — и господином Санларка. Пропустите меня в мой квартал.

Стражники переглянулись, пожали плечами. Один плюнул, буркнул что-то и снова уставился в небо. Гуляки посчитали это за пропуск и прошли ворота. Ентониан подумал, что ему начинает нравиться власть.

***

***

Экипаж в красно-белых цветах выехал за пределы города под предлогом встречи важных гостей, и завернув за небольшой холм стал ждать истинную цель. Через несколько минут он уже въехал обратно в черту города. Господин Санларка не смог сам присутствовать, но обещал появиться позже. Пока же, пассажиры в лице богато одетого артефактора и енискета в длинном платье с фатой приближались к центральному кварталу.

— Тебе удобно? Нас могут принять за пару, — интересовался забывший трещотку мастер.

*ты знаешь же, я из неплодоносных. но я могу заменить если что матриарха, так что это нормально.

Соборная площадь опять полна народу. Некоторые так и остались тут с ночной проповеди, вздремнув чуток у ступеней храма, другие сегодня пришли за ответами. Именно на эту площадь выходит дом, у позолоченных дверей которого остановился экипаж. Санларка специально начали строить собор рядом с домом конкурентов, чтобы помешать вечти ростовщичество и просто насолить, за что прямо напротив их жилища Лончети вскоре возвели ратушу. По итогу странная борьба обернулась выгодой для всех.

Нежданных и необычных гостей не сразу впустили внутрь, но как только сам господин узнал кто пожаловал, их тут же провели в кабинет.

— Хохо, господин Дакхоллеми, — банкир растянулся в широкой улыбке, принимая гостя в объятия, — Неужели вы снова нашли себе спутницу жизни?

— В некотором роде так, — уклончиво ответил артифактор, пока Лончети подавал руку даме и отшатнулся, когда получил в ответ шесть длинных членистых пальцев, — Как видите, я пришел по делу.

— Что это всё значит? Мне вызвать стражу?

— Не торопитесь. Анклав по моей просьбе решил раскрыть нам часть своих знаний, и предоставил своего представителя в подтверждение.

— Правда? Признаться, никогда не видел жуков... то есть енискетов вблизи, — Лончети всё же взял ещё висящую руку и стал с интересом рассматривать сочленения, пока глаза под фатой сверлили его взглядом, — Может нам удастся выпытать больше информации?

— Но видите ли, — продолжил Ентониан, проигнорировав предложение, — К Рецирелли, по понятным причинам, я прийти с енискетом не могу, в университет тоже не ногой. Но до всех можно добраться через вас.

— Что правда то правда, — не без гордости подтвердил банкир, всё не отрываясь от хитиновой кисти, — Получается, сейчас вы будете рассказывать жучьи секреты мне? Может позвать писаря?

*я учуял его особенность. ты можешь начинать.

Лончети кажется будто не заметил трещания у себя над ухом, лишь сильнее взявшись за кисть. Ошибка молодости - посаженный на спор печеночный червь, один из первых червей в практике Ентониана, теперь открыл дорогу к душе банкира.

— Не стоит, я уже написал всё что нужно, — мастер достал из-под одежды несколько листов исписанного пергамента и положил на стол, — От вас требуется лишь подтвердить.

— Ну, рассказывайте, — Лончети расположился за рабочим столом, усаживая рядом на стол Слушащего-души, и раскладывая перед собой сделанные Ентонианом в молодости переводы Сказания енискетов.

Следующие несколько часов мастер по памяти пересказывал один из отрывков Сказания. Лончети с большим интересом слушал рассказ, но постепенно глаза его расфокусировались и стекленели. Когда мастер закончил, банкир лишь попросил попить, но тут же его как молния ударила и он оживился:

— Вот, вот таких артефакторов нам надо! Хоть с жуками и Санларка водится, зато как предан городу!

*он говорит теперь всё, что он думает

Лончети, следуя легким наводящим вопросам, выложил всё, что нужно и не нужно. Как он налаживал деловые связи с церковью, как прошел вчерашний день, вспомнил как проспорил установку червя. Рассказал, как узнал о пропаже Альеджи - у него был заказ к нему, но в назначенный срок никто не пришел. Рассказал, что подозревает в случившемся Санларка, ибо пока только он выигрывает от смены главы артефакторов. Рассказал, что его сын, бестолочь и лентяй, сам сговорился с Нарталенжио и выбрал Ентониана на замену.

— Слушай, сходи к слугам, скажи принести воды. Всё горло как в соляной корке, — без задней мысли под конец попросил он ещё раз.

— Конечно, мы уже уходим. Не забудьте передать записи в университет.

*он опомнится скоро после. я могу погасить бы сейчас его.

— Нет, мы быстро уедем, спасибо господину Санларка, — сказал Ентониан как бы банкиру.

— Ох, говорю тебе, не доверял бы ты ему. Пока он больше всего со всём замешан.

***

Как и планировалось, экипаж двинулся в направлении Тёмной улицы, пытаясь объезжать всё приходящие толпы людей на площади. В голове мастера была неприятная каша, то ли от долгого общения с невменяемым человеком, то ли от поведанной им информации. Стоит ли ему вообще здесь находиться, кому можно верить? Слушащий-души, хоть и не мог помочь напрямую, как другим братьям, попытался поддержать словом:

*даже если красный человек не наш, он помогает нам сейчас. а золотой человек нет бы без меня.

— Но Лончети так или иначе говорит дело. Я рано списал Санларка со счетов...

*он говорит что чувствует. я ощущал неправильную злобу когда он говорил о красном...

Экипаж опять остановился. Толпа задравших вверх головы людей отказалась расходиться, как бы не кричал кучер. Вскоре и он затих, смотря в небо. Вдруг двери отворились и внутрь с безумным видом ввалился горожанин.

— Скорее, смотрите, там, предзнаменование пятого дня! — крикнул он, и схватив попавшуюся первой руку Слушащего-души, выволок его наружу.

— Что вы себе позволяете, отпустите её! Именем гильдии артеф... — Ентониан выскочил следом, намереваясь вернуть друга, но лишь вместе со всеми уставился на небо.

От горизонта до горизонта, несмотря на яркий день, вспыхивали и падали звезды. Вспышки появлялись группами в разных местах, при появлении новой группы казалось, что рождается новое солнце, но вскоре оно затухало, опадая горящим градом. Все вокруг были завороженны происходящим, подпитываемым проповедью самого епископа о новом сошествии.

Горожанин в порыве чувств сильнее сжал руку дамы, но почувствовав неладное, пристально посмотрел на неё и задрал фату.

— Жук! Они впустили в город проклятых!

Окружающая толпа обернулась на пассажиров экипажа. Ентониан тут же схватил енискета и потянул прочь, но множество рук вырвало Слушащего-души и утащило вглубь. С верещащего насекомого срывали человеческую одежду, заламывали конечности и выкручивали сочленения. Мастер бездумно пытался пробиться к другу, но был взят под руки и получил несколько ударов в живот. Опустившись на колени, он смотрел как над толпой проносят хитиновую руку, как стихает душераздирающий треск и как нарастает шум боя.

Со стороны ратушной улицы к экипажу, на котором уже расположились зеваки для лучшего вида, пробивался Санларка со своими ящерами. Крепко упершись тремя ногами, они, игнорируя из-за толстой чешуи любой урон, раскидывали горожан голыми руками, шепелявым языком требуя разойтись. Добравшись до Ентониана, господин поднял его на ноги и потащил в сторону Тёмной улицы, но мастер стал из последних сил упираться.

— Нет, стой. Мой брат, тело нужно в анклав...

— Если сейчас не уйдём, от нас всех останутся только тела.

***

***

За столом опять собралась вся семья. Только на месте вчерашнего веселого сталкера сидел подавленный банкир.

— Может кто-то всё же будет ужинать? — тихо спросила Еля, прижимаясь к Рето.

— Ящеры точно смогут удержать лавку? — опомнился от тёмных мыслей мастер.

— Смогут. Я бы больше волновался из-за окон, — ответил старший Санларка.

— Окна артефактные, их только тараном.

— Да кто этих знает...

Молчание. Следующим тишину нарушил купец:

— Надо уходить, — неожиданно уверенно сказал он.

— Понятное дело, но как?

— Просто брать и уходить. Я чувствую неладное...

— Не оставлять же всё просто так, — сказал Ретирио, — Может хоть в университет...

— После сегодняшнего ни мне, ни артефактам, ни ученым в городе делать нечего, парень, — печально подметил банкир, — Но я не уверен, что мы сможем пробиться с ящерами. А оставить их я не могу, такое не простят.

— А как ваша семья, господин Санларка? — вдруг тревожно спросила Эльирия.

— Дома мой сын. Он смышленый, ему бы давно пора найти партию, — Санларка улыбнулся девушке, на что та недовольно хмыкнула, — Но да, мне надо сейчас скорее к ним...

— Тогда, может вы останетесь тут пока не найдете момент пройти к своим, а мы тихо уйдем из города? — предложил Бартачи.

Банкир тяжело посмотрел на купца, но вздохнул и кивнул.

— Правильно, не буду вам мешать. Удачи.

***

В конце дня сошествие окончательно стало похоже на сон в бреду.

Четверо грешников не выделялись из тёмной массы, движущейся к воротам города грехов. Кто-то тихо молился, кто-то обсуждал последнюю речь епископа, кто-то, как Ретирио в свободной от Эли руке и тяжело идущий Энтониан несли ружья, несли артефакты и роскошь к огромным кострам. Кто-то так и не опустил глаз от уже черного неба, где всё ещё, даже ярче, продолжался звездопад и быстрый, агрессивный танец.

Низкая часть квартала артефакторов стала одним большим эшафотом. То и дело на опустевших зданиях в свете сотен костров висели повешенные. Многие сами шагнули в петлю. Проходя Кузнечную улицу, Рето заметил в одном из костров остатки железно-хитиновой ноги, но смотря на напуганную девушку, промолчал.

Выйдя за ворота, масса с факелами и лопатами направилась к пустой равнине, где раньше был анклав. Тут Бартачи настойчиво потянул семью в сторону леса, куда так же уходили некоторые из массы. Пройдя до какой-то полянки, они остановились отдохнуть, но вскоре небо аж до земли прочертила очередная падающая звезда и упала где-то неподалеку, подняв в воздух стаю четырехкрылых птиц.

Купец тут же позвал спутников посмотреть, что это. Дойдя до места, они встретили группу таких же любопытных. К своему удивлению и ужасу, Ентониан узнал в них всех своих клиентов, от одинокого Лончети до пожелавшего недавно владеть магией студента. Мастер поклялся, что если сможет, лично извинится перед Нарталенжио.

Они молча столпились вокруг повалившей пару деревьев и застрявшей в корнях железной капсулы. Когда она открылась, и рассеялся поваливший наружу пар, Дакхоллеми оцепенел, увидев лежащего внутри живого Феланцо Альеджи. Вдруг, Бартачи вырвал у него из рук ружье и быстро выстрелил воскресшему точно в сердце. Тут же оружие вылетело из рук и он упал на колени.

— Боже, что я наделал... Что происходит...

Пока люди только начинали осознавать, что произошло и где они, с обмякшего тела Альеджи стал сходить мираж, обнажая бесформенное существо, принявшее вид человека. А звезды, большие и малые, продолжали падать с пылающих небес, знаменуя начало самой мрачной эпохи этого мира.